Онлайн чтение книги Байки на ночь о злых духах и жрице-ткачихе Bedtime stories of evil spirits and a weaver priestess
Глава 1: Нурикабэ

[П.п.:Нурикабэ — ёкай или дух из японского фольклора. Проявляется как стена, которая встаёт непреодолимой преградой на пути прохожего или странника, путешествующего ночью.

Обойти её невозможно — она бесконечно распространяется во все стороны. Согласно поверьям, если постучать по нижней части нурикабэ деревянной палкой, дух пропустит путника.]

 ―Тон-тон-каран, тон-каран.

Она держит в руках челнок и ловко скользит им между натянутыми основными нитями. Он обмотан утком и блестит тёплым янтарным светом, показывая, насколько часто им пользуются. Гребёнкой, похожей на соединённые друг с другом тонкие бамбуковые палочки, уток приводится в порядок. Она нажимает на педаль, заставляя основные нити двигаться вверх и вниз.

―Тон-тон-каран, тон-каран.

Такой простой, но повторяющийся труд создаёт полотно с характерной для шёлка прохладной на ощупь текстурой. Натуральный неотбелённый цвет придаёт ей естественную белизну.

Сейчас шесть утра. Если кто-то спросит, чем она занималась в такую рань, то ответ прост — ткачество. В современном мире, где даже традиционные ремёсла стали механизированными, работать вручную, начиная с подготовки сырья, можно назвать устаревшей причудой. Но для тех, кто вырос с этим ремеслом, это обычная повседневная рутина.

Ткачиха, известная как Кинуко. Проведя пальцами по только что сотканной ткани, она оценивает результат.

― Ну, вполне неплохо.

С момента начала работы прошло два часа, а ткань вытянулась менее чем на десять сантиметров. И всё же, учитывая плотность узора, это довольно быстрый результат. Хотя ткань ещё не окрашена, благодаря особенностям плетения на ней проявляются причудливые узоры.

Кинуко отложила челнок и поднялась со стула. Её наряд был довольно необычным — белое кимоно и белые же хакама. В её деревне ткачество всегда выполнялось в таком наряде, и эта традиция сохранилась до сих пор. Её одеяние напоминало наряд жрицы — и, в сущности, это было недалеко от истины.

Желудок Кинуко громко заурчал после долгой работы за ткацким станком. Она прижала руку к животу и решила переодеться.

***

Когда Кинуко вышла из хижины, где стоял ткацкий станок, перед ней раскинулся двор храма. Особенностью этого святилища было то, что там, где обычно располагается павильон для ритуальных танцев кагура, находилась ткацкая мастерская. Если бы её хакама были красного цвета, её легко можно было бы принять за жрицу, исполняющую кагура.

Переодевшись в простое платье, Кинуко, подгоняемая урчанием желудка, направилась к храмовой канцелярии. Перед старинным зданием с белыми стенами и крышей, крытой черепицей, в воздухе витал аппетитный запах жареной рыбы. Она невольно сглотнула слюну и поспешила в прихожую.

― Что сегодня на завтрак?

Зайдя внутрь, небрежно скинув обувь, Кинуко тут же почувствовала на себе сверлящий взгляд из кухни. Это была девочка-подросток, выглядевшая примерно на возраст ученицы средней школы — лицо ещё хранило черты детской мягкости. В руках у неё была тарелка с омлетом. Судя по аромату, именно она жарила рыбу.

С первого взгляда можно было принять её за мальчика, но Кинуко знала, что это не так.

― Обувь поправь. Завтрак — только после этого.

― Поняла, Куро-кун!

Встретившись с её суровым взглядом, Кинуко поняла, что лучше не спорить. В конце концов, в этом храме только она готовила еду.

Кинуко называла её Куро. Суффикс «кун» она использовала потому, что Куро терпеть не могла, когда её называли с «тян». Можно было бы просто звать её по имени, но для Кинуко это было бы неестественно.

Поправив обувь, Кинуко прошла в застеленную татами гостиную, где уже были расставлены подносы с едой. Один стоял у стены, остальные восемь — друг напротив друга, а ещё один — как будто в запасе.

— Ну же, неси, неси.

Куро легонько толкнула Кинуко головой и протянула ей поднос с отварными овощами, щедро посыпанной стружкой кацуобуси. Вкусный запах тут же пробудил аппетит. Кинуко, не споря, начала помогать, и в качестве награды получила миску, доверху наполненную рисом.

— В наше время кто-то ещё такие огромные порции ест…— с полуприкрытыми глазами пробормотала Куро.

Кинуко только хихикнула в ответ.

В просторной гостиной за столами сидели только они вдвоём. Хотя перед другими подносами уже стояла еда, места оставались пустыми. Однако это не вызывало у Кинуко никакого беспокойства — так было всегда.

А если точнее, эти подносы больше для вида, чем для реальных людей. В этом храме была особая традиция, частью которой и являлись эти незанятые места.

Хотя обычно одно место всё же не оставалось пустым.

— А где Широ-кун?

Человек с именем, противоположным имени Куро, ещё не появился. Чёрный и белый
— Спит во второй раз.

Получив такой лаконичный ответ, Кинуко понимающе кивнув, сложила ладони перед собой и принялась за еду.

— Кстати, у тебя же сегодня занятия в университете? Ты точно всё подготовила?

— Да, всё в порядке. Всё, что нужно, я собрала ещё вчера.

С важным видом Кинуко выпятила грудь и гордо подняла голову, но Куро посмотрела на неё с недоверием.

— Вот именно потому, что ты так уверена, наверняка что-нибудь забыла.

С этими словами Куро принесла из кухни свёрток, завёрнутый в фуросики.

— Это…

— Твой обед. Не забудь.

— Ты как мама!

— Кто это тут мама?!

Куро резко отвернулась, но Кинуко не удержалась и хорошенько потрепала её по голове. Ну, разве она не заслужила это? Конечно, заслужила. Она продолжала гладить Куро до тех пор, пока не услышала угрожающее:

— Лишу тебя ужина!

***

Кинуко спускалась по каменным ступеням, наслаждаясь лёгким, приятным ветерком. Храм, в котором она жила, располагался на возвышенности, откуда открывался великолепный вид. Город, основанный великими правителями древности, до сих пор сохранял свою строгую, аккуратную планировку в виде сетки. Чтобы не испортить вид, здесь не строили небоскрёбы и не устанавливали электростолбы, поэтому с территории храма можно было охватить взглядом весь город.

Вдали можно было разглядеть знаменитые храмы и святилища, ещё больше подчёркивающие атмосферу древнего города. Сезон цветения сакуры уже закончился, и природа постепенно окрасилась в насыщенные зелёные оттенки.

Университет, куда направлялась Кинуко, находился немного в стороне от идеально ровных кварталов. Пройдя через алые тории у выхода из храма, она спустилась к дороге. Там находилась старая автобусная остановка.

На табличке значилось: «Остановка перед святилищем Тамамаю». Автобусы ходили всего два раза в час, что было довольно неудобно. Однако, когда Кинуко впервые увидела расписание, она была тронута до глубины души.

«Автобус ходит не два раза в день…»

С этой мыслью Кинуко погрузилась в размышления. Она приехала в этот старый город девять лет назад. В первое время вела себя, как типичный провинциал, но со временем освоилась. Однако такие моменты, как этот, до сих пор вызывали у неё удивление.

Едва успела она сесть на скамейку, как подъехал автобус. Зайдя в почти пустой салон, Кинуко приложила проездной к считывателю и села на двухместное сиденье. Поставила рядом большую сумку с бэнто, зевнула. Она прекрасно знала, что даже половина мест в этом автобусе не заполняется, так что смело занимала два.

На автобусе значилось: «До Университета Сайто». Так как конечная остановка — её пункт назначения, водитель разбудит её, если что. С такой спокойной, беззаботной мыслью Кинуко прислонилась лбом к стеклу и закрыла глаза.

Хотя это и часть её повседневных обязанностей, вставать в четыре утра и ткать ткань — это всё-таки тяжело. Её голова начинала клевать в такт мягким покачиваниям автобуса.

***

Университет Сайто.

Как и многие в стране, этот университет носил имя своего города. Это был старинный частный университет, предоставляющий образование в самых разных областях. Возможно, из-за самой атмосферы древнего города, здесь делался большой упор на гуманитарные науки и культуру.

Сегодня Кинуко направлялась в корпус общих искусств. Её занятие начиналось в девять утра, и вокруг неё сновали студенты на велосипедах, обгоняя её одного за другим. 

«Как вообще можно ездить на этих штуках», — подумала Кинуко, с отвращением глядя на велосипеды. В этом году ей исполнилось двадцать четыре. Она уже вполне взрослая, но не умение ездить на велосипеде её совершенно не беспокоило. К тому же, когда она пробовала, ноги только запутывались, так что лучше обойтись без этого. Но стоило ей сказать об этом кому-то, все реагировали одинаково: «Что?! Ты серьёзно?» — и начинали смеяться.

Она решила, что о велосипедах больше думать не стоит.

Двигаясь своим размеренным шагом, Кинуко вошла в старое кирпичное здание. Стены были оплетены плющом, окна имели массивные рамы, будто перенесённые из другой эпохи. Если говорить красиво, то здание было «историческим», а если честно — просто старым.

Коридоры были заполнены самым разным хламом: запах масла от масляных картин, на полу валялся порошок от разбитых гипсовых слепков, пыльные рамы для картин. Голые бетонные стены только подчёркивали атмосферу этого места. Пройдя по загромождённому коридору, Кинуко, наконец, добралась до своей аудитории.

Открыв старую, скрипучую дверь, она сразу же оказалась в гуще свисающих нитей, напоминающих традиционный японский занавес норэн. Вместо модных белых досок тут висела старая классическая чёрная доска. В аудитории стоял один большой ткацкий станок, точно такой же, как тот, за которым Кинуко работала утром. Позади него располагалось десять небольших станков размером примерно 50×50 см.

Перед большим станком стоял мужчина средних лет. На вид ему около пятидесяти, одет в элегантный костюм-двойку, который подчёркивал худощавое телосложение. Для своего возраста он в хорошей форме.

― Доброе утро, — Кинуко поспешила поздороваться, ещё до того, как он повернулся к ней.

― Доброе утро, Тамафуса-сан.

Тот, кто назвал её по фамилии, был профессор Саноу, — преподаватель, отвечающий за эту аудиторию. Хотя он находился в корпусе искусств, его настоящая специальность — фольклористика, и он преподавал именно её.

― Какая ты сегодня унылая. Ты расстроена, что здесь только я? — с лёгкой улыбкой спросил он.

— Нет, что вы...

Если честно, да, разочарована. В классе должно было быть столько же студентов, сколько и настольных ткацких станков, но пока не пришёл ни один. Видимо, профессор это заметил.

— Не стоит переживать. До начала занятия ещё десять минут. Если уж на кого и злиться, то на администрацию, которая поставила это занятие первым в понедельник.

Профессор сказал это в шутливом тоне и сел на стул у кафедры.

Сегодня было второе занятие курса. Видимо, он снова решил остаться, чтобы следить за процессом. Что ж, это приятно, но, возможно, это означало, что он не слишком ей доверяет.

***

В этом университете существовал список обязательных дисциплин, которые студенты должны были пройти за первые два года обучения. В этот перечень входил и предмет «Искусство», в рамках которого и проводился этот курс.

Только на прошлой неделе Кинуко узнала, что в этом регионе первокурсников и второкурсников называют «первогодками» и «второгодками».

Обычно для преподавания в университете требуется докторская степень. Однако Кинуко никогда не училась в университете. Её назначили внештатным преподавателем, но возраст её был слишком молод для такой роли.

И всё же с этого года Кинуко стала преподавать в этом университете, потому что её попросили обучать студентов практическим навыкам ткачества. Это было неожиданно, но, получив поддержку и совет принять этот вызов как полезный опыт, согласилась и теперь находится здесь.

Казалось, что её ждёт несколько неловких минут наедине с профессором, но тут дверь в аудиторию с шумом распахнулась.

 — Ой, да я слишком рано пришла! А, профессор, сенсей, доброе утро! — энергично поздоровалась вошедшая студентка с каштановыми, завитыми волосами. 

Она была одета в простую рубашку и шорты, но благодаря аксессуарам выглядела стильно. Её звали Сакимори Аяне. Она была настолько шумной, что Кинуко запомнила её имя ещё на первом занятии.

— Доброе утро.

Кинуко вежливо ответила на приветствие. Профессор также коротко поздоровался, после чего достал из сумки специализированную книгу и углубился в чтение. 

Сакимори лишь мельком взглянула на профессора, после чего подошла ближе к Кинуко. К тому моменту Кинуко уже сидела перед ткацким станком и продевала нити основы через ремизки.

— Сенсей, а когда мы, наконец, начнём делать «тон-тон»? Как в сказке «Журавлиная благодарность»?

Сакимори лениво прислонилась к станку, выражая своё нетерпение. Она была второгодкой. Обычно этот предмет выбирали первогодки, а раз она оказалась здесь, значит, в прошлом году не смогла набрать баллы по курсу искусства. Преподаватели уже предупреждали Кинуко, что такие студенты часто выбирают предметы, которые кажутся лёгкими, чтобы без проблем получить зачёт. Конечно, их забота объяснялась тем, что Кинуко ещё молода и её могут не воспринимать всерьёз. Но одновременно с этим было понятно, что и сами преподаватели недооценивали её..

Кинуко была человеком мягким, поэтому подобное отношение не удивляло её. Однако у неё были свои причины, чтобы оказаться здесь в роли преподавателя.

— Прежде чем ткать, нужно сначала натянуть нити основы и продеть их по порядку, — ответила она.

Студенты использовали настольные станки, которые можно было разместить на парте У них было всего две ремизки, что было досадно. Чем больше ремизок, тем сложнее и красивее можно делать узоры. Изначально университет хотел закупить станки с четырьмя ремизками, но из-за бюджета пришлось отказаться от этой идеи. Даже такие простые настольные станки стоили несколько десятков тысяч йен.

«Развод чистой воды», — подумала Кинуко.

Они позволяли ткать только простые узоры, но Кинуко решила компенсировать это игрой с цветами утка.

— Не могли бы вы подготовить всё это заранее? Тогда было бы точно веселее.

Кинуко склонила голову набок, недоумевая. Сакимори то и дело косилась на профессора и говорила достаточно тихо, чтобы услышала только Кинуко. Видимо, она намекала, что хочет получить зачёт без особых усилий.

Если учесть, что пряжа уже была спрядена и окрашена, то без подготовки нитей основы почти вся работа теряла смысл. Кроме того, если начать с более позднего этапа, то в первом семестре останется слишком много свободного времени. А так как администрация университета настаивала, чтобы студенты посещали занятия регулярно, то излишек свободного времени стал бы проблемой для Кинуко.

— Я не хочу проводить лекции, — Кинуко невольно высказала своё истинное мнение.

— Лекции?

— Ты что, хочешь сидеть с конспектами? Хочешь сдавать тесты?

Кинуко никогда не преподавала теорию, да и записывать что-то на доске не входило в её привычки. Практике она могла бы научить, но вот подготовка полноценного курса требовала напрячь неиспользуемые отделы мозга, а это было слишком утомительно.

Профессор Саноу тогда заверил её, что, если понадобится, всё возьмёт на себя, но полностью передоверить ему курс тоже было нельзя. Однако тестовые задания он пообещал составить. Кинуко также сказали, что если у студентов возникнут претензии, можно просто сослаться на тест профессора Саноу.

— Если что, тест составит профессор Саноу.

— Тест от Саноу?!

— Ага.

Кинуко автоматически ответила в расслабленном тоне. Она ещё не привыкла к роли преподавателя. Когда она жила в деревне, чаще сталкивалась с домашним скотом, чем с людьми, так что разговорная практика у неё была слабая.

— Ужас… Нет, нет, только не тесты от Саноу!

Увидев, как Сакимори схватилась за голову, Кинуко подумала, что, возможно, та уже когда-то проходила курс у профессора. Несмотря на его добродушную улыбку, интересно, какие же садистские тесты он составляет? Размышляя об этом, Кинуко продолжила выравнивать нити основы.

— Занятие скоро начнётся, пропустить какие-нибудь шаги?

— Нет, спасибо!

Сакимори резко отказалась и заняла место у стола с оранжевыми нитями. Тем временем, в класс начали заходить другие студенты, приветствуя преподавателей.

— Эй, а как вообще вышло, что вы взялись за эту работу?

После занятия Сакимори осталась в классе, продолжая сидеть рядом с Кинуко. Профессор Саноу и остальные студенты уже разошлись. Кинуко никогда раньше не общалась с таким типом людей, и тот факт, что Сакимори, ухмыляясь, задавала ей этот вопрос, был не особо приятен.

— В каком смысле?

— Ну… Скажи честно, как тебя вообще сюда взяли?

— Что?..

— Сколько тебе лет, сенсей? Даже если за тобой стоит профессор Саноу…

Вопрос повис в воздухе. Кинуко примерно поняла, к чему клонит Аяне, и нахмурилась. Чуть надув губы, она начала рыться в сумке и достала из неё рулон ткани, сотканный совсем недавно.

— Держи. Только не запачкай.

— А это что?

— Это ткань, сотканная в технике «тиримэн». Я собираюсь отправить её на окрашивание. Если из неё шить кимоно, оно будет стоить не меньше пяти миллионов йен.

— Пять м… что?!

Пока Сакимори не уронила рулон от шока, Кинуко поспешила его забрать. С учётом затраченного труда, цена даже низковата. Обычные покупатели предпочли бы аккуратное и доступное машинное ткачество, но есть и те, кто готов платить за такую работу. Это подтверждало, что ткань Кинуко действительно имеет ценность.

Кинуко понимала, что она ещё молода и что её работа преподавателя может выглядеть странно. Но если студенты будут относиться к её занятиям как к детским играм, это её по-настоящему разозлит.

— Не хочу хвастаться, но мастеров, способных соткать такое, очень мало.

Особенно среди людей её возраста. Она выросла среди ткацких станков и занималась ткачеством всю жизнь. Это было для неё делом чести.

— Наша техника ткачества зарегистрирована как нематериальное культурное наследие. Но, конечно, большинство людей знают только такие крупные бренды, как «Нисидзин»…

Многие покупатели оценивают ткань только по её названию, а не по качеству. Скорее всего, ткани Кинуко тоже недооцениваются по сравнению с известными марками. Когда она жила в деревне, она вообще не знала цен на ткани, её изделия просто покупали по установленной цене. Только после переезда в город она начала понимать, как именно оценивают её работу.

— Вбей это в поиск.

Она достала из футляра небольшую визитку. На ней был написан милым, округлым шрифтом текст: «Антенна-магазин „Тамамаю“». Адрес — святилище Тамамаю. Так как магазин находился буквально рядом с храмом, покупателей там было очень мало. Даже если Кинуко целыми днями преподавала в университете, это никак не отражалось на продажах.

В углу визитки находился QR-код. Сакимори, привычно достав смартфон, отсканировала его.

— «Одежда, отгоняющая демонов, в наличии»? — Сакимори нахмурилась, разглядывая страницу, что открылась на экране.

Кинуко лишь натянуто улыбнулась. Каждый раз, когда она видела этот рекламный слоган, ей становилось не по себе — ну кто вообще додумался до такого?

— Игнорируй это. Это просто рекламное преувеличение.

Кинуко заглянула через плечо Сакимори, наблюдая, как та быстро листает сайт. Магазин работал и как интернет-магазин, основные продажи шли именно через него. Помимо тканей и изделий, там продавались вещи, связанные с храмом Тамамаю. Самым популярным товаром был амулет «Тамамаю», который использовали как оберег на удачу в любви.

Название звучало дорого, но на самом деле это было отбракованное шелковое волокно. Когда две гусеницы шелкопряда одновременно плетут один кокон, он становится больше обычного. Однако из-за этого волокна спутываются, и такую нить нельзя использовать для качественных тканей.

Но благодаря своему происхождению его стали связывать с богами любви и использовать как символ удачных отношений. В магазине также продавались сплетённые вручную шнурки, резинки для волос, кошельки и другие вещи.

— Ух ты, да это ж какие цены! Просто грабёж!

Один только брелок стоил больше двух тысяч йен. Наверняка в магазине «всё по 100 йен» можно найти что-то похожее. Но далеко не каждый способен оценить текстуру ткани и труд, вложенный в создание таких изделий. И всё же снижать цену — это было бы предательством ремесла. Пусть это и старомодно, но именно так работают настоящие мастера. Возможно, однажды это ткачество и вовсе исчезнет. В конце концов, даже в родных местах Кинуко почти не осталось молодых мастеров, владеющих этим искусством.

Единственная причина, по которой её дело ещё живёт — это узкий круг состоятельных клиентов, которые понимают ценность её работы.

— Слушай, а что-то я никогда не слышала про святилище Тамамаю.

В старинном городе было много храмов и святилищ, но святилище нельзя сравнить с известными храмами Инари и Тэммангу.

— В этом городе вообще есть только один филиал, так что это неудивительно. В общей сложности их всего два. Если я скажу тебе, что главная богиня — это Вакахирумэ-но-Микото, ты же всё равно не поймёшь, о ком речь?

— Это же богиня сватовства, да?

Неожиданно она знала ответ. Кинуко искренне удивилась.

— Ну, в том числе.

Обычно её считают покровительницей ткачества и мореплавания, но так как Кинуко жила в горах, осталась только первая роль.

— Слушай, если в названии есть «отгоняющая демонов», значит, вы проводите обряды очищения?

Только что её тон был шутливым, но теперь в голосе зазвучала серьёзность В её глазах было волнение, даже страх. Что же она хочет?

На мгновение в классе воцарилась тишина. Только приглушённый звук старых часов наполнял пространство.

— …Что-то случилось?

Стоило Кинуко задать этот вопрос, как напряжение спало. Лицо Сакимори немного расслабилось.

***

Кинуко шла по сумрачному коридору. Старое здание храмовой канцелярии раньше находилось в другом месте, но его перенесли сюда. Гостиная и кухня были переделаны, но напольные доски в коридоре остались оригинальными. При каждом шаге они зловеще скрипели.

В конце коридора находился отдельный домик. Кинуко постучала в дверь.

— Эй, ты там? Не спишь?

Убедившись, что ответа нет, она раздвинула створки.

Несмотря на дневное время, комната была мрачной. Она была большой, не меньше тридцати татами, но в центре располагалась только небольшая зона размером четыре с половиной татами, окружённая бамбуковыми занавесями мису. Всё это напоминало что-то из эпохи Хэйан, словно Кинуко попала в прошлое.

Окна были плотно закрыты, единственным источником света была небольшая масляная лампа в центре. Колеблющееся пламя только подчёркивало странную атмосферу комнаты. Кинуко молча прошла по деревянному полу и приподняла занавес.

Внутри, на расстеленных футонах, в позе лотоса сидел мужчина. У него было бесстрастное лицо, словно у театральной маски, белое традиционное кимоно и чёрные волосы, собранные на затылке. Его черты были безупречно красивыми, но сам он выглядел… зловеще.

Но больше всего Кинуко удивило то, на что он так сосредоточенно смотрел. Этот предмет совершенно не вписывался в мрачную атмосферу комнаты.

— Это новый выпуск?

— Вчера пришёл.

Мужчина постучал ладонью по картонной коробке с логотипом интернет-магазина. Кинуко, усевшись на футоне, начала копаться в коробке.

— О! Этого я ещё не читала!

 Она достала новый том популярной манги.

— Ну, это же последний выпуск.

Он ухмыльнулся, из-за чего стал выглядеть намного моложе своих лет. Говорят, ему уже за тридцать, но сейчас он вполне мог сойти за двадцатилетнего.

Хотя его наряд казался совершенно устаревшим, если бы он смог прилично носить хотя бы костюм, то наверняка пользовался бы популярностью, подумала Кинуко. Разумеется, у этого мужчины вряд ли когда-либо появится такая возможность.

Большую часть дня он проводил в этой комнате и даже не удосуживался прийти нормально позавтракать. Несмотря на то, что мужчина вёл практически затворнический образ жизни, у него всё же была определённая должность.

Кинуко с предвкушением собиралась открыть мангу, но вдруг остановилась.

— Подожди… не об этом речь!

— О чём тогда?

Мужчина недоумённо посмотрел на неё. В комплекте к его наряду полагались хакама, но раз он почти всё время сидел взаперти, то и не утруждал себя их надевать.

— Говорят, оно появилось.

— Что появилось?

 Он лениво почесал затылок, явно не придавая значения её словам.

— Ну что, догадайся сам! Ооя! Там появилось привидение!

— Привидение? Сколько тебе лет?

В его голосе прозвучали нотки насмешки. Кинуко упомянула слово «Ооя», но это было не имя, а статус. Она снимала жильё в храме Тамамаю, а тот, кто сдавал ей это жильё, был именно этим мужчиной. Если смотреть с этой точки зрения, его старомодный вид уже не казался таким странным.

Мужчина отложил мангу, провёл рукой по волосам и с недовольным выражением посмотрел на неё.

— Привидения не появляются просто так.

Он не отрицал их существование, потому что, по его словам, даже самые странные вещи могут существовать хотя бы на «микроскопическом уровне».

— Такие вещи не должен говорить человек, занимающийся храмовыми делами, — Кинуко сердито посмотрела на него. 

Если он скажет такое прихожанам, доверие к храму рухнет. Тот же магазин амулетов в храме приносил важную прибыль. Без доверия к храму и продажи в антенна-магазине резко бы упали. Кинуко не просто жила здесь, она также работала в храме как мико.

— Что ты имеешь в виду под «привидением»? Фотографию сделали? Что-то странное на ней появилось?

— Не совсем, но одна студентка хочет провести у нас обряд очищения.

Речь о Сакимори. После того разговора она попросила Кинуко провести для неё обряд. Разумеется, Кинуко не могла сделать ничего подобного, поэтому пришла просить об этом Ооя. В университете Кинуко не всегда могла свободно выражаться, но перед Ооя, к которому уже привыкла, чувствовала себя гораздо свободнее.

— Хм… Ладно, тогда для неё будет специальная скидка — двадцать процентов.

Он тут же проявил деловую хватку. Однако выглядело это так, будто он скорее хотел отказать, чем действительно взяться за дело.

— Ты вообще собираешься этим заниматься?

— Я хотя бы выслушаю.

Ооя был реалистом. Он не верил на слово в призраков, ёкаев и всякую потустороннюю ерунду. В этом плане он вызывал доверие — он никогда не использовал рассказы о проклятиях и духах, чтобы выманивать у людей деньги.

Сакимори обратилась к Кинуко именно потому, что та была преподавателем. Если бы здесь пытались её обмануть, она могла бы пожаловаться в студенческий отдел.

Оказалось, что Сакимори уже несколько раз становилась жертвой мошенников, торгующих «магическими услугами». Хотя в городе хватало других храмов, она предпочла обратиться к Кинуко именно потому, что опасалась попасться на удочку мошенников.

Когда Кинуко рассказала об этом Ооя, он только усмехнулся.

— Ну-ну… Разве можно доверять временным преподавателям?

Кинуко почувствовала себя неловко и отвела взгляд. Сакимори всё же была не настолько наивной.

— Она предложила, чтобы первый раз был бесплатным…

— ЧТО?!

Ооя взорвался настолько грубым возгласом, что его сложно было принять за голос священнослужителя. Его красивое лицо исказилось от возмущения.

***

На следующий день Сакимори, одетая немного сдержаннее, чем в университете, пришла в храм Тамамаю. Длинное платье из шифона, волосы завитые мягче, чем обычно. Макияж тоже был более приглушённым, из-за чего её обычно строгий образ сменился на мягкий и женственный.

Кинуко не смогла удержаться от усмешки, посмотрев на своё обычное повседневное платье. Волосы просто собраны лентой, без особых ухищрений. Хотелось бы выглядеть чуть более стильно, но что поделать — с детства она не привыкла к западной одежде. Если бы Сакимори не была знакомой, Кинуко надела бы традиционное облачение мико. Но Сакимори точно захотела бы сфотографировать её в этой одежде, поэтому она решила не рисковать.

— Дорогу нашла без проблем?

Так как храм находился в глуши, Кинуко немного беспокоилась, не потеряется ли девушка. Она даже хотела встретить её у подножия лестницы, но Сакимори уже добралась до территории храма.

— Ага, всё нормально! Меня подбросил кохай, у него есть машина с навигатором.

Она улыбнулась, но в её выражении чувствовалось некоторое напряжение. Кинуко кивнула, но Сакимори добавила:

— Он особо не интересуется такими вещами, так что просто высадил меня и потом заедет обратно. Кстати, ты его знаешь — он ходит на лекции вместе со мной.

Кинуко склонила голову, пытаясь вспомнить, о каком студенте идёт речь. Единственная второгодка в группе — Сакимори. Значит, это кто-то из первогодок…

Сакимори оглядывала храмовый двор. Пройдя через алые ворота тории, она вышла на главную дорогу к святилищу. По обе стороны каменной дорожки в идеальном порядке стояли фонари торо. Вместо традиционных каменных собак-комаину, охраняющих храм, здесь были каменные кошки. Это объяснялось тем, что в храме использовали шёлк, а кошек издавна держали, чтобы они защищали тутового шелкопряда от мышей. Сакимори слушала объяснение с интересом, а затем её выражение стало серьёзным.

— На мгновение я подумала, что здесь поклоняются Ицуки-сама…

Итсуки-сама — местное божество, довольно необычное, иногда его называют «живым богом». Согласно легендам, его посланцы — кошки, и Сакимори, похоже, провела параллель. Хотя она не была родом из этого города, возможно, ей всё же была знакома эта вера. 

— Нет-нет, это не так, — ответила Кинуко, ведя её к Тэмидзуя, павильону для омовения.

Сакимори взяла в руки кофш-хисяку, нахмурив брови.

— Эээ, как это делается?

Омовение следовало проводить в определённом порядке. Сначала нужно взять хисяку правой рукой и набрать воду, чтобы вымыть левую руку. Но Кинуко не считала это чем-то обязательным. В других храмах, возможно, её бы и ругали за это, но в этом храме правила поведения в таких случаях не так строги. В главном храме Тамамаю не было такого места для омовения, вместо этого использовали родниковую воду. Но раз Сакимори так сосредоточена, Кинуко решила объяснить классический ритуал.

— Сначала берёшь хисяку правой рукой и наливаешь воду на левую ладонь. Потом меняешь руки и промываешь правую. Затем снова меняешь руки, наливаешь воду на левую ладонь и используешь её, чтобы прополоскать рот.

Когда Сакимори неуклюже совершила омовение, Кинуко повела его к храму.

— Здесь гораздо просторнее, чем я думала

Красные колонны храма, перила и ткани с узорами, свисающие с крыши, создавали особую атмосферу. Вместо обычных штор использовались бамбуковые мису, создавая некий барьер между внешним миром и храмом. Площадь в храме равнялось около двадцати татами, в центре располагался алтарь, на котором стояли подношения, сокровища и музыкальные инструменты для кагуры. Но в самом здании не было божественного предмета. Главным объектом поклонения здесь был шелковичный тутовник, растущий в глубине святилища.

Хотя храм не считался выдающимся среди других святилищ этого города, по факту он был вполне внушительным. Раньше он был менее примечательным, но девять лет назад его перестроили, и теперь он выглядел очень достойно.

В передней части храма, сидя на полу в позе сэйдза, находился Ооя. На этот раз он был в официальном облачении жреца. Он носил белое каригину и пурпурные хакама с узорами. Его чёрные волосы были спрятаны под шапку эбоси.

Хотя обычно он был ленивым человеком, скрывающимся в своей комнате, в этом наряде он выглядел довольно достойно. Его лицо оставалось таким же безэмоциональным, как маска Но, но он медленно поклонился. Сакимори растерянно зашептала:

— Эй… что мне делать?

Кинуко положила ей руку на плечо.

— Он ведь человек, просто веди себя естественно.

Сакимори, дрожащей рукой, всё же поклонилась и села перед Ооя. Лицо Ооя оставалось бесстрастным, и только его губы слегка шевельнулись.

— Что вас беспокоит?

Хозяин храма спокойным голосом произнёс свой вопрос. Он не использовал слово «очищение», потому что никогда не подтверждал существование сверхъестественного так просто. Поэтому он воспринимал эту ситуацию как «консультацию», а не ритуал изгнания злых духов. Тем более, что первый раз был «бесплатным».

— Ну… не совсем проблема, но…

Сакимори замялась, подбирая слова.

— Если я скажу, что меня прокляли… Вы мне поверите?

Её глаза были полны серьёзности, это не было шуткой.

Ооя кивнул:

— Продолжайте, пожалуйста.

***

Сакимори Аяне никогда не видела призраков, но с детства что-то странное происходило вокруг неё.

Когда она была в детском саду, на экскурсии, она играла в прятки с близкой подругой. Но «ведущий» долго не мог её найти. Не выдержав, Аяне вышла из своего укрытия. Время для игр давно прошло, и учителя искали их, ведь дети не возвращались.

Когда Аяне вышла, она заметила, что ещё один ребёнок отсутствует. Учителя сказали ей подождать, но Аяне вспомнила того ребёнка. Точно, это была девочка, с которой она была до определённого момента. Они расстались, когда нашли место для пряток.

Аяне хотелось быстрее вернуться домой, и она, нарушив указания учителей, направилась в то место, где только что пряталась. Подруга пошла ещё дальше. Пролезая через траву, Аяне позвала её.

Шур-шур-шур.

В листве что-то зашевелилось. Может, это насекомое? Или маленькое животное? Аяне вздрогнула, но посмотрела в ту сторону. Она заметила белый шарф, который носила её подруга.

«Вот она, спряталась здесь», — подумала Аяне и подошла.

Но когда она приблизилась тело девочки медленно покачивалось, зацепившись за ветку дерева. В лесу, там был обрыв. Высота в два метра была достаточной для маленьких детей, и когда она упала, случайно её шарф зацепился за ветку дерева, и она повисла в воздухе. Её ноги обмякли, и по ним стекала жидкость — она потеряла контроль над собой в момент смерти.

Это был несчастный случай.

Игравшие дети не виноваты. Газеты потом писали, что виноваты воспитатели, которые не доглядели за детьми. Но именно после этого случая Сакимори начала замечать странные вещи.

У неё часто бывали плохие предчувствия в некоторых местах, и если по какой-то причине она шла туда, обычно это заканчивалось чем-то плохим. В начальной школе она дважды находила места самоубийств, что вызвало слухи о её способности привлекать такие вещи, и её водили на обряды очищения.

Во время одного из таких обрядов она столкнулась с несколькими странными вещами. Мошенники, выдававшие себя за медиумов, требовали огромные суммы денег.

Похоже, что родственник, к которому её отвели перед поступлением в среднюю школу, был настоящим бывшим ямабуси, и после этого все странности внезапно прекратились. Родители вздохнули с облегчением, считая, что нужно было обратиться к нему сразу.

Каждый год она получала от него защитные талисманы. Всё шло хорошо, она училась в частной школе, где никто не слышал о её способности. Характер Аяне стал более уверенным и позитивным.

Однако всё не так продолжилось, как хотелось бы. Родственник, который давал ей амулеты, умер, и теперь у неё остался только тот, что она получила два года назад.

Из-за этого ей стало тревожно, и при выборе университета она решила поступить в старый город. Здесь много храмов и святилищ, и она надеялась, что это даст ей какое-то благословение. Большое значение для неё имела вера в местного бога, Ицуки-сама. В течение прошлого года её жизнь была спокойной, как она и ожидала.

Однако мирный год был таким лишь потому, что Аяне ничего не знала.

Когда во время весенних каникул она вернулась домой, узнала шокирующую новость. Одна из её подруг по старшей школе умерла. Она была той, с кем Аяне обменялась контактами. Услышать о её смерти через общих друзей само по себе было шоком, но ещё большим потрясением стало узнать, как именно она умерла.

Она пропала осенью прошлого года. Всё это время её разыскивали, и совсем недавно нашли тело, предположительно принадлежащее ей. Личность подтвердили по зубному слепку. Ни по внешним признакам, ни по отпечаткам пальцев — только по зубам, что говорило о крайней степени разложения.

Её нашли в заброшенном доме, иссохшую, с изрезанным телом.

Когда Аяне услышала об этом, она одновременно оплакивала свою одноклассницу и думала: «Опять». Она снова притянула что-то странное, как и в детстве. 

Эти мрачные мысли не оставляли её даже после возвращения в старинный город.

Она всё сильнее боялась, что однажды сама станет жертвой проклятия.

И тогда это произошло.

****

— Ты хочешь сказать, что она стала жертвой камикакуси?

Ооя произнёс это с ноткой сомнения. По его по-прежнему бесстрастному лицу трудно было что-то понять, но если бы у него была реплика в стиле манги, в ней бы явно значилось: «Чушь какая-то…».

— Да. Я не знаю, поверите ли вы мне, но…

— Проклятие или нет — другой вопрос. Но если такой инцидент действительно был, то его можно проверить. Если это факт, то ваша тревога вполне оправдана.

То, что этот полулентяй, проводящий дни в праздности и увлечённый только покупками через интернет, говорил такие слова, само по себе было удивительно. Впрочем, в его стиле — не принимать слова на веру.

Сакимори, уже привыкшая к сдержанной манере поведения Ооя, наконец добралась до сути.

 — Это случилось неделю назад. Я думаю, что подверглась камикакуси.

Она повторила свои слова.

— Камикакуси, значит…

Кинуко мельком бросила взгляд на ооя. Тот не изменился в лице.

— Как это произошло?

— Да…

И затем она снова заговорила.

***

Сакимори недавно ходила на вечеринку спортивного клуба Она состояла в клубе футзала, который насчитывал около 20 человек и не был слишком строгим. Но для поддержания «социальных связей» участие в таких мероприятиях было важно.

Это была совместная вечеринка спортивных кружков, так что людей собралось немало. Первая встреча проходила в арендованной гостинице рядом с онсэн-городком. На вторую часть вечеринки осталась примерно половина участников. После третьей все начали расходиться по разным заведениям.

На вид Сакимори казалась легкомысленной девушкой, которая без раздумий участвует в таких вечеринках. Если бы не этот разговор о проклятьях и камикакуси, её можно было бы принять за обычную студентку.

Сама Сакимори тоже знала, что окружающие воспринимают её легкомысленно. Она старалась соответствовать этому образу, чтобы не разрушать общую атмосферу.

— Кажется, я перепутала группу на третьей встрече. Я была с одной девушкой из нашего кружка, но все остальные оказались из другого спортивного клуба. Честно говоря, компания была… так себе.

Подруга Сакимори тоже выглядела ярко, поэтому окружающие решили, что они легко поддержат тусовку. Можно было бы сразу уйти, но алкоголь уже сделал своё дело. К тому же, она уже училась на втором курсе и считала, что привыкла к таким вещам.

Кинуко, слушая её рассказ, подумала про себя: «Надеюсь, она родилась в апреле или поступила с задержкой…» Как временный преподаватель, Кинуко не хотела слышать, как несовершеннолетняя студентка пьёт алкоголь.

Группу привели в бар на окраине онсэн-городка. Это было крошечное заведение на втором этаже здания, куда могло поместиться не больше 10 человек. При входе им сразу предложили коктейли. Сакимори знала, что коктейли в такой ситуации — это просто способ напоить девушек. В компании была ещё одна первогодка, которую явно просто затащили с собой. Даже в пьяном состоянии Сакимори почувствовала тревогу за неё. Чтобы не напиться до беспамятства, она старалась есть больше закусок.

В какой-то момент один из семпаев заботливо принёс ей воду. Она выпила её, надеясь протрезветь.

Но даже после воды опьянение всё равно нарастало. Почувствовав, что вот-вот отключится, Сакимори решила уйти из бара. Её подруга ещё держалась на ногах, а вот первогодка уже сильно шаталась. Если её оставить, кто-нибудь мог бы увести её с собой.

Бармен дал ей номер такси. Тот самый заботливый семпай дал ей совет:

— Такси-стоянка рядом. Выйди из бара, поверни налево, а затем снова налево в переулок. Пройдёшь насквозь и выйдешь на главную улицу. Там будет указатель, так что не ошибёшься. Конечно, можно вызвать такси прямо к бару, но тогда оно поедет в обход, и поездка выйдет дороже.

Разумеется, бедный студент, живущий в одиночестве, предпочтёт сэкономить несколько сотен йен и пройти пешком.

Не зная, что это станет ошибкой.

Подруга, поддерживая шатающуюся первогодку, повела её в туалет. Девушка была слишком пьяна, поэтому подруга сказала, что поможет ей вырвать, и попросила Сакимори заранее вызвать такси.

Сакимори кивнула. В этот момент она пожалела, что сама не сходила в туалет, чтобы облегчить состояние, но раз уже позвонила в такси, было поздно. Надо было сокращать время ожидания.

Она медленно спустилась по лестнице бара, стараясь не упасть.

Выйдя наружу, она сразу же заметила указатель, о котором говорил семпай. Узкий переулок. Нужно просто пройти его насквозь, но он казался каким-то тёмным и зловещим. Хорошо хоть, что поблизости никого не было.

Если её вырвет прямо в такси, придётся платить за уборку, неизвестно сколько. Поэтому она засунула пальцы в горло и заставила себя вырвать. Затем, опираясь на фонарный столб, попыталась отдышаться. Совсем как какой-нибудь пьяный мужик. Немного полегчало, и она направилась в переулок.

На улице не было фонарей, перед ней тянулась беспросветная тьма. По обеим сторонам стояли маленькие магазинчики, все с закрытыми ставнями. Атмосфера была унылая и заброшенная, словно она провалилась в прошлое на несколько десятилетий назад. Густой, затхлый воздух. Ничего не видно. Только где-то слышалось потрескивание, похожее на звук искр от неисправной проводки.

Она достала телефон, чтобы осветить себе путь.

Нечто в этом месте было жутким, и она поспешила пройти побыстрее. Однако, вопреки словам семпая, дорога оказалась не такой уж прямой. Впереди был Т-образный перекрёсток. Сакимори замерла, не зная, куда идти. Она уже собиралась повернуть направо, когда вдруг позади раздался громкий звон.

Она в испуге прижалась к стене магазина, вдруг заметила что-то у своих ног, направила на это свет смартфона и увидела одну женскую туфлю-мюль. Почему её уронили? Где владелица? Эти мысли пронеслись в голове, по коже побежали мурашки.

Позади раздался стук каблуков, звук становился всё ближе, и Сакимори рванула с места, пытаясь убежать, но ноги заплелись, и она упала.

«Меня похитят».

Она вжалась в узкую щель между магазинами, затаила дыхание и выключила фонарик на смартфоне. 

Звук шагов раздавался эхом. Их было несколько, но точно посчитать Сакимори не могла. Её охватило жуткое предчувствие, словно её вот-вот схватят и разорвут. Будто она забрела в иной мир, где за ней гонится демон.

Владелица той мюли, возможно, уже была похищена.

Затаив дыхание, Сакимори дождалась, когда шаги удалятся, и решила вернуться тем же путём. О такси можно забыть. Она вызовет новое, но главное — поскорее выбраться отсюда.

Она была уверена, что идёт той же дорогой, но выхода не было видно. Она никак не могла найти то место, откуда пришла. Заблудилась? В темноте ничего не разобрать. Блуждая в неизвестности, она снова услышала шаги.

И в этот момент раздался тихий звон колокольчика.

Сакимори напрягла зрение и увидела перед собой белую кошку. Грациозно взмахнув длинным хвостом, та медленно пошла вперёд, время от времени останавливаясь и оглядываясь, словно подзывая её за собой.

Тонущий человек хватается даже за соломинку. Сакимори последовала за белой кошкой. Кошка двигалась так, будто избегала шагов, доносившихся издалека, и вскоре нырнула в узкий проём между старыми магазинами. Сакимори, не раздумывая, протиснулась следом.

И вдруг —

Её зрение озарилось светом.

Перед глазами предстали уличные фонари и автомобильные фары.

Моргнув, Сакимори огляделась и заметила знакомую фигуру. Сакимори запаниковала и направилась к обочине, где стояла её рассерженная подруга, всё ещё поддерживавшая ослабшую первогодку. Рядом ждало такси.

****

Сакимори медленно выдохнула и перевела взгляд на Кинуко и остальных.

— Моя подруга сказала, что шла по тому пути, который указал ей семпай.

Обычная улица, не тёмная, без жутких лавок.

То есть это должна была быть одна и та же дорога, но Сакимори, сама того не зная, прошла через какое-то другое место.

Когда Сакимори спокойно закончила свой рассказ, её слегка завитые волосы качнулись. Кинуко задумалась — неужели та весёлая, слегка легкомысленная девушка, какой Сакимори обычно казалась, была лишь образом? Возможно, за этой напускной жизнерадостностью скрывалась её истинная трусливая натура.

— Если бы не белая кошка, я, возможно, так и не смогла бы выйти оттуда.

При этих словах лицо Ооя, обычно напоминавшее маску, дрогнуло. Несмотря на то что он был жрецом храма, в котором вместо статуй комаину стояли кошки, сам он кошек не любил.

— Может быть, это был посланник Ицуки-сама… а если нет, то просто здешняя кошка.

Ооя утратил свою привычную деловую улыбку.

— Да не было у него такого намерения.

Он пробормотал это так тихо, что Сакимори не услышала. Кинуко незаметно пнула его в ногу, и он снова принял свою профессиональную маску, потёр подбородок правой рукой.

— То есть, выходит, тебя пытался увести какой-то странный ёкай?

— …Да.

На ответ Сакимори Ооя встал, достал с полки стопку васи, традиционной японской бумаги. Это была довольно дорогая бумага, сделанная мастерами вручную. Однако, вместо кисти и туши он взял обычную кисть-маркер, видимо, из-за лени. Немного жалко, конечно. Если уж использовать такую бумагу, то и кисть стоило бы взять настоящую. Но, похоже, у него были свои причуды.

Ооя провёл маркером по бумаге, рисуя странное существо в стиле «Тёдзюгига». В итоге на листе появилось странное существо, напоминавшее собаку, вырезанную из камабоко.

— Ты слышала про ёкая под названием «Нурикабэ»?

— Что-то слышала…

Это имя ёкая. Вероятно, он больше всего известен благодаря появлению в аниме. Это ёкай, который создаёт стену прямо перед тобой на ночной дороге, не давая пройти. В разных регионах есть похожие предания. Например, о «Нобусума» или «Нурибо». Если задуматься об этих историях, они действительно напоминают то, что пережила Сакимори.

— Есть также версии, что это проделки тануки или хорьков.

Он ловко дорисовал к своему рисунку тануки и хорька. У него явно был талант к рисованию, и Кинуко почему-то это раздражало.

— Тогда, может быть, та белая кошка…

Могла ли она так же одурачить её, как тануки? На этот вопрос Сакимори Ооя ответил однозначно:

 — Нет, это совершенно другое.

Ооя категорично это отрицал. Такой уверенный тон даже вызывал странное чувство — словно он сам это видел.

— Есть теория, что такие явления вызваны куриной слепотой или бери-бери (авитаминозом). В этом есть больше смысла.
Сакимори прикусила губу и посмотрела на Ооя.

— Значит, вы хотите сказать, что со мной не случилось никакого камикакуси, а я просто всё себе выдумала?

В её голосе слышалось лёгкое раздражение. Ооя тем временем начал что-то искать на полке. Когда, видимо, не нашёл, он нахмурился, а из коридора, ведущего в храмовую контору, раздался голос:

— Это ты ищешь?

Говорил мальчик с андрогинной внешностью. Он был одет в самуэ, традиционную рабочую одежду, цвета красной фасоли, а его пушистые, курчавые волосы были белоснежными, как у старика. Как и Куро, он выглядел примерно на возраст старшеклассника, но атмосфера у него была совсем другая — он улыбался мягко и добродушно. Если чёрноволосая девушка была Куро, то беловолосый мальчик — Широ. Простая и понятная пара имён.

Он жил в храме вместе с Куро и часто получал от неё нагоняи. Сначала казалось, что они брат и сестра, но родственных связей у них не было. Широ постучал по планшету, лежащему на полу. Ооя на мгновение забыл, что находится при клиенте, и скривился.

— Опять ты…

— Да ладно тебе, я всего лишь немного одолжил. К тому же, почему ты вообще хранишь это на полке для подношений? Я его ещё и подзарядил, между прочим.

На самом деле, Ооя был весьма современным человеком. Если бы кто-то узнал, что он, будучи храмовником, помешан на онлайн-шопинге и ведёт себя как хикикомори, это явно не пошло бы его репутации на пользу.

Чтобы не выдать себя перед Сакимори, он проигнорировал Широ и подобрал планшет. Но Сакимори не выглядела обеспокоенной — напротив, она дружелюбно помахала Широ рукой. Тот с улыбкой помахал в ответ. Кинуко восхитилась его общительностью.

Ооя, привычными движениями открыв нужное приложение, положил планшет перед Сакимори. Кинуко заглянула туда. На экране была карта.

— В каком районе был тот бар, где ты пила?

— …Кажется, на западе.

— А название?

— Не помню… Это было на втором этаже четырёхэтажного здания.

Неудивительно, что она не помнит точнее — она была пьяна, да ещё и ехала туда на машине. Ооя быстрыми движениями пальцев увеличивал карту и прокручивал её в разные стороны. Что-то найдя, он остановил экран.

— Четырёхэтажное здание, рядом с такси-стоянкой, на западной стороне города… Похоже, это здесь?

На карте было написано «Бар Опунтия». Ооя обвёл его маркером прямо на экране планшета.

— Если пройти по этому переулку прямо, то сразу окажешься у стоянки такси.

Он пальцем обвёл маршрут.

— Однако ты говорила, что прошла не по этому пути, а совершенно другим. Но на карте такого пути нет.

Когда Ооя снова задал вопрос, Сакимори с раздражением кивнула, давая понять, что уже не раз это объясняла. Однако он проигнорировал её недовольство и продолжил:

— Давай разберём по порядку. После третьего заведения во время пьянки тебя кто-то отвёз в этот бар на машине. К тому моменту ты уже была немного пьяна, но в самом баре решила больше не пить и взяла только воду. Однако, когда отправилась к стоянке такси, тебя внезапно сильно накрыло, и тебя даже вырвало. Затем ты пошла по тому маршруту, который тебе подсказали.

— Да… — ответила Сакимори с лёгким раздражением.

— Ты слышала о «сонном ограблении» — грабёж в состоянии бессознательности?

— А? — Сакимори изумлённо посмотрела на Ооя.

— Я не думаю, что в данном случае целью было ограбление, но ты в курсе, что такой метод существует? В алкоголь подмешивают снотворное — даже в малых дозах оно сильно усиливает опьянение и может вызывать галлюцинации. Иногда добавляют глазные капли или специи.

— Но ведь я в баре не пила…

— Если снотворное было в воде, то оно просто смешалось в желудке.

— А…

Её мысли сразу вернулись к тому, как доброжелательный семпай передал ей воду. Если подумать, становится понятно, почему ей вдруг стало так плохо. Но как тогда объяснить тот переулок? Всё это тоже было галлюцинацией из-за снотворного?

— Как далеко ты прошла от бара до первого переулка?

— Думаю, не больше пятидесяти метров…

Выслушав ответ, Ооя открыл масштаб карты, измерил расстояние и показал результат. Сакимори склонила голову набок.

— Разве это не гораздо дальше?

Выходило, что на самом деле она прошла около двухсот метров. Конечно, она была пьяна, но могла ли так ошибиться в расстоянии?

— Да, потому что той дороги, по которой ты шла, в реальности не существует.

— Что?

Сакимори несколько раз моргнула. Кинуко вгляделась в карту. Между зданиями и переулками было странное пространство — довольно большое. Там не было указано никаких заведений, и область была закрашена серым.

Ооя молча переключил изображение. Теперь на экране появилась старая карта. Он явно не зря сидел в затворниках, умел быстро находить нужные данные. На этой карте серые участки были разбиты на отдельные секции.

— Раньше здесь был торговый пассаж. Сейчас он закрыт, а открытыми остались только несколько магазинов вдоль главной улицы.

— Торговый пассаж?

— Такое случается довольно часто. Магазины вроде бы есть, но их не сдают в аренду и просто оставляют закрытыми. В этом районе старого города земля не такая уж дорогая, так что обеспеченные владельцы могут себе позволить не сдавать недвижимость.

Опасаясь рисков, владельцы не сдают помещения в аренду, а поскольку снос тоже требует денег, здания просто остаются заброшенными. Возможно, есть и другие причины, но Ооя не знал деталей. Он лишь объяснил, что бывший торговый пассаж — это частная собственность, а потому внутренние проезды на картах не отображаются.

— Но в таких заброшенных местах часто появляются подозрительные личности. Может, поэтому там и установили шторные ворота, чтобы никто не проникал. Хотя, как показывает практика, даже это не всегда помогает.

Если торговый пассаж достаточно старый, его входы, скорее всего, не слишком широки, и если на проходы установили железные ставни, то в закрытом состоянии они выглядят просто как пустые стены. 

На этом этапе даже Кинуко начала понимать, что к чему.

Сначала Сакимори привели в бар «Опунтия» на третью пьянку. Там, несмотря на то, что она отказалась от алкоголя, ей дали воду с подмешанным снотворным. Когда препарат начал действовать, её отправили домой. Возможно, её выбрали в качестве цели просто потому, что она была наиболее уязвимой. Вторая новенькая находилась под присмотром семпая, а значит, её трогать не стали.

Под предлогом того, что она поедет на такси, Сакимори вышла из бара первой. Шатаясь, она свернула в первый переулок, ориентируясь на заранее подготовленный знак. При этом она не знала, что это место обычно закрыто. Единственное, что сыграло ей на руку, — это то, что её вырвало прямо на улице. Хотя это доставило неудобства, но, учитывая смесь алкоголя и снотворного, это смогло спасти её от полной потери сознания.

Этот случай напоминал те истории, где студенток усыпляли снотворными. Что случалось после — даже думать об этом неприятно. Обувь, которую нашли в переулке, вполне могла принадлежать одной из предыдущих жертв.

Сакимори побледнела, но теперь уже по совсем другой причине. Даже Ооя, обычно сохраняющий невозмутимое выражение, выглядел мрачно.

Вероятно, преступники выбрали одной жертвой именно Сакимори, чтобы та просто смирилась с произошедшим и не стала поднимать шум. Если бы целью была компания, шанс огласки возрос бы. Что касается двух её знакомых, которые позже направились к стоянке такси, им можно было сказать что-то вроде: «Она плохо себя чувствовала, поэтому мы просто посадили её в машину раньше». Возможно, план был не идеальным, но раз уж это срабатывало раньше, они могли не беспокоиться о деталях.

 — Отвратительно… — сказал Ооя. — Они явно не в первый раз этим занимаются.

После того как Сакимори вошла в пассаж, она услышала громкий звук — это был звук закрывающихся ставней. А по количеству шагов, которые она слышала позже, можно было понять, что преступников было несколько. Учитывая их слаженные действия и другие детали, можно было предположить, что персонал бара тоже был в сговоре.

Сакимори обхватила руками свои плечи, беззвучно шевеля губами.

 — Люди боятся призраков и проклятий. Людям страшно то, чего они не могут увидеть, что не имеет формы. Но на самом деле, больше всего вреда причиняют именно люди.

Сказав это назидательным тоном, Ооя захлопнул планшет. Затем, почти прошептал:

— Они не настолько сильны, чтобы наносить прямой вред.

— Э-э… У вас здесь есть что-то для защиты от такого рода неприятностей? — спросила Сакимори, словно цепляясь за последнюю надежду.

— В данном случае это всего лишь консультация, и в целом мы не занимаемся изготовлением оберегов. Хотя…

Ооя снова потянулся к полке, но на этот раз достал аккуратно напечатанный буклет. Похоже, он и правда воспринимал алтарь для подношений как склад.

— Но если тебе интересно, у нас есть товары, сотканные из чистых шелковых коконов нашей мико.

На буклете большими буквами было написано: «Одежда, отгоняющая демонов, в наличии».

***

— Невероятно приятная на ощупь ткань, — сказала Сакимори.

Она купила шарф(палантин) бледно-розового цвета и брелок из плетёного шнура. Проводя пальцами по ткани, она наслаждалась гладкой, прохладной поверхностью шёлка.

Нити, изготовленные из двойных коконов, всегда имеют небольшую неровность из-за того, что их плетут два шелкопряда одновременно. Этот платок был соткан специально так, чтобы сохранить натуральную текстуру, но при этом оставался лёгким и воздушным. Из-за простоты изготовления он был дешевле, чем другие изделия.

Даже со скидкой в 10% цена всё равно могла быть высокой для студента, но, судя по лицу Сакимори, она была довольна. Если бы она просто купила из вежливости, это было бы неприятно, но её реакция выглядела искренней.

— Прости, что не смогли провести настоящий обряд очищения… — сказала Кинуко.

— Всё в порядке. Наоборот, всё стало понятно, — покачала головой Сакимори. — Раньше мне только твердили про злых духов, втюхивали дорогие амулеты, а здесь хотя бы вещи можно носить в повседневной жизни.

Она повязала шарф на шею и повесила брелок на телефон. Звенящие раньше брелоки были сняты, и телефон теперь выглядел более сдержанно и элегантно.

Ооя говорил «нашей мико», но на самом деле их изготовила Кинуко. Услышав историю Сакимори, Кинуко даже подумала отдать брелок бесплатно, но знала, что Ооя назовёт её излишне мягкой, поэтому сдержалась.

К этому времени уже начинало вечереть, и местная старушка пришла покормить кошек. Пятнистый кот тёрся о её ноги, требуя консерв.

Этот храм, помимо основного названия «Святилище Тамамаю», был известен как «Кошачий храм», и здесь действительно жило несколько кошек. Чтобы они не гадили повсюду, в углу стояли специальные лотки. А если еды не хватало, их кормила Куро, которая всегда готовила что-то вкусное.

Сакимори, похоже, любила кошек — она мягко улыбалась, глядя на них.

— Кажется, я не ошиблась, что пришла сюда. Может, это всё было волей белой кошки?

— Белая кошка, да…

Если бы не она, кто знает, что могло случиться…

— О, и здесь белая кошка есть! Очень умная на вид.

Она оглядывалась в поисках знакомого силуэта.

— Белая?.. Тут в основном пятнистые…

— Да нет же! Он ведь заходила внутрь, помнишь?

Кинуко не была уверена, но решила не спорить. В конце концов, она не из тех, кто любит углубляться в размышления.

Хотя Кинуко регулярно убирала и подсыпала песок в кошачий туалет, самих кошек она видела нечасто. Точнее, кошки просто не стремились к ней приближаться. Некоторые люди любимы кошками, а некоторые нет — Кинуко относилась ко вторым.

Пусть Сакимори всё ещё была немного встревожена, но теперь, поняв, что это не призраки, а люди, она знала, как с этим бороться. Если обратиться в студенческий совет, возможно, удастся что-то предпринять. С этими мыслями, Сакимори улыбнулась.

Попрощавшись у тори, Кинуко направилась в храмовую канцелярию. Там Ооя, уже переодевшийся в домашнее кимоно, сидел у стационарного телефона. Хотя он обожал электронные устройства, его стационарный телефон был ретро-чёрным — забавное сочетание.

— Хорошо, рассчитываю на тебя, — сказал он и положил трубку. — Ну что, продала, что надо?

— Продала шарф и брелок.

Кинуко разулась у входа. Куро, которая уже готовила ужин, не давала еды, пока не проявишь вежливость.

— Куда ты звонил? Не похоже на тебя.

Этот домосед редко пользовался телефоном, предпочитая сообщения и мессенджеры. У Кинуко мессенджеров не было, так что они общались только по электронной почте.

— Так, кое-что по делу. Решил устроить небольшое «послепродажное обслуживание».

С этими словами он прошёл в жилую часть и уселся на почётное место.

— Эй, хикикомори! Не сиди без дела, помогай!

Из кухни пахло жареной рыбой. Куро вынесла поднос с темпурой из кибинанго — маленьких сардинок. Золотистая корочка выглядела аппетитно.

Зная Куро, она наверняка добавила хорошую приправу, так что рыбу можно было есть прямо так. Хотя Кинуко хотелось поскорее попробовать, она взяла поднос сама, вместо Ооя. В комнате было десять дзабутон, японских подушек для сидения. Если вычесть места для Ооя, Кинуко и Куро, оставалось семь свободных. То, что Ооя ел здесь, было редкостью. Возможно, сегодня он необычно много работал и проголодался.

— А где Широ?

Он недавно показывался, но сейчас его не было.

— Не знаю. Стащил немного еды и смылся.

Куро, выглядев недовольной, принесла большую деревянную рисницу (охицу).

— Он тоже отправился на «послепродажное обслуживание». Если ему кто-то не нравится, он просто устраняет проблему.

Ооя лениво пробормотал это, прежде чем Куро успела принести мисо-суп, и начал есть рис. Кинуко задумалась.

«Может, Широ с кем-то подрался? Выглядел он не как задиристый тип…»

— Как бы он ни выглядел, врагов женщин он терпеть не может.

— Вот как… — Кинуко не совсем это понимала, но решила не заморачиваться и села за свою трапезу.

 — Эй, не жри самовольно!

Куро зло посмотрела на Ооя, после чего разложила рис и в пустые миски Две аккуратные порции предназначались для тех, кого не было видно.

— С приходом весны их стало больше, да?

Количество пустых мест за этим столом менялось. Зимой свободным было только одно, но теперь их несколько. Если думать реалистично, это бесполезная трата еды. Но если считать это проявлением веры, значит, так надо.

— Много заблудившихся душ, — пробормотал Ооя, продолжая есть

В его вечно недовольном лице сочетались рациональность и мистика. Он не верил в призраков, но и не отрицал их существование.

— Ну и ладно.

Кинуко всё это мало волновало. Она их не видела, а значит, для неё их не существовало. Зачем забивать себе голову?

Сейчас самое полезное, что она могла сделать, — это съесть хрустящую темпуру из кибинаго.

***

Через несколько дней на доске объявлений у студенческого отдела появились номера нескольких студентов. Их отчислили. Но Кинуко это не касалось.

Также не имело к ней отношения и то, что в захудалом районе закрылся бар. И то, что старый торговый пассаж будет снесён, тоже не имело к ней отношения. Но слух о том, что это произошло из-за проклятья оборотня-кота, всё-таки дошёл до неё.

[П.п: а теперь начнём пояснения всего.
1) Хакама — традиционная японская одежда в виде широких штанов, напоминающих юбку. Изначально это был кусок ткани, оборачивающейся вокруг бёдер, но позднее он трансформировался в юбку-штаны.

3)Фуросики — традиционные японские кусочки ткани, в которые упаковывают подарки. Представляют собой особую технику складывания квадратного или прямоугольного отреза ткани, края материала при этом связывают между собой. 

4)Антенна-магазин — это японский термин, который обозначает пилотный магазин или демонстрационный магазин. Такие магазины открывают компании или региональные администрации, чтобы представить продукцию из определённого региона или протестировать популярность новых товаров. Также это магазины представляющие местные продукты (еда, ремесленные изделия) из разных префектур в крупных городах.

5)Период Хэйан — период в истории Японии с 794 по 1185 год. Слово «Хэйан» в переводе означает мир, спокойствие.

6)大家(ооя) — это слово имеет несколько значений в зависимости от контекста. В данном случае это домовладелец или арендодатель.

7)Фонари торо — это японский стационарный фонарь, выполненный из камня (очень редко из металла). Его устанавливали в храмах и дворцовых садах. В японской культуре они также символизируют освещённый путь или направление для духов и предков.

8)Комаину — японское мифическое животное, напоминающее смесь льва и собаки. Служат мистическими стражами, расположенными парами при входе в синтоистские храмы, однако могут встречаться и при буддийском храме тоже.

9)Тэмидзуя — павильон для омовения рук и рта в синтоистских храмах. Как правило, располагается у входа на храмовую территорию и выполняется в форме навеса на столбах, под которым находится ёмкость с проточной водой.

 

10Мису или сударе — это традиционные японские занавеси из тонких горизонтальных дощечек или расщепленного бамбука, сплетённого нитью. Как правило их вывешивают весной на веранды и окна, а осенью снова убирают. Они отлично защищают от солнечного света, дождя и насекомых, при этом пропуская ветер)

11)Каригину —то традиционная японская одежда, которая использовалась в древности. Она была частью наряда, который носили представители высших слоёв общества, в частности, аристократы и служители храмов, а также использовалась для охоты. Одежда состоит из длинной, прямой накидки с рукавами, напоминающей кимоно, но с упрощённым и менее декоративным дизайном.

12) Камикакуси — это термин из японского фольклора, который описывает внезапное исчезновение человека, якобы похищенного богами (神, ками) или духами. Считалось, что такие люди либо попадают в потусторонний мир, либо оказываются в параллельной реальности, где время течёт иначе. Иногда они возвращаются спустя дни, месяцы или даже годы, но могут потерять память о произошедшем или обнаружить, что в мире прошло гораздо больше времени, чем им казалось.

13)Тёдзюгига — японские карикатурные живописные свитки, созданные в XII веке.

14)Камабоко — традиционное блюдо японской кухни. Это рыбный рулет, который изготавливается из фарша из белой рыбы, обычно трески или палтуса, с добавлением крахмала, яиц и специй.

 

15) Самуэ — одежда японского дзэн-буддистского монаха. Её делают из хлопка или льна, традиционные цвета — коричневый или индиго. Монахи надевают самуэ во время выполнения трудовых обязанностей, таких как поддержание храма и полевые работы.