Онлайн чтение книги Байки на ночь о злых духах и жрице-ткачихе Bedtime stories of evil spirits and a weaver priestess
Глава 2:Гашадокуро

[П.п:Гашадокуро — это гигантский скелет-ёкай из японского фольклора. Это гигантский скелет, часто высотой с многоэтажное здание, составленный из костей умерших людей, особенно тех, кто умер от голода, на поле боя или чьи тела не были должным образом похоронены.]

Ветерок звонил в фурин — ветряной колокольчик. Стояла середина июля. На подвешенных коротких полосках бумаги были написаны желания, добавляя красок храмовой территории.

Фестиваль Танабата в храме Тамамаю отмечался 7 августа, согласно лунному календарю. Хотя, строго говоря, этот праздник не имел никакого отношения к вере храма. Танабата происходил с континента, и не имел связи с богиней Вакахирумэ-но-Микото. Однако сам образ ткачихи Орихимэ прекрасно сочетался с этим местом, поэтому в начале августа и проводился праздник.

Просто развешивать бумажные полоски на бамбуке показалось скучным, поэтому было решено добавлять фурины — это и стало своеобразной изюминкой. Честно говоря, идея была подсмотрена в другом храме и принята, когда ленивый Ооя, работающий жрецом, увидел и сказал:

— Ну, так будет заметнее. Почему бы и нет?

В этой стране привыкли добавлять новых богов в храмы, даже если там уже поклоняются кому-то другому. Так что Кинуко особо не задумывалась и просто достала из запасов новые фурины. Себестоимость их закупки была довольно высокой, но они хорошо продавались, что радовало. В следующем году она хотела бы заказать больше и попытаться снизить цену закупки.

Возле главного зала она также приготовила чай. Пожилые люди, гуляющие мимо, могут упасть в обморок от жары, и это каждый год становится поводом для беспокойства. Так что каждый год здесь подавали охлаждённую воду. Интересно, что если назвать её "очищенной водой", то расход увеличивался в разы. По крайней мере, она попросила сонного жреца сложить руки в молитве над ней, так что, вероятно, вода теперь действительно очищена... наверное.

Сегодня было раннее утро буднего дня, и после того, как студенты, занимающиеся бегом, и пожилые посетители ушли, во дворе никого не осталось. На прохладной гальке развалилась маленькая кошка. Чёрно-белая, кажется, у неё были братья и сёстры.

Кинуко не очень ладила с животными. Точнее, казалось, что животные не любили её. Хотя в этом храме было много кошек, ни одна не хотела к ней приближаться. Этот котёнок тоже, заметив Кинуко, наверняка тут же убежит.

Она, стараясь не пугать котёнка, прошла мимо и зашла в павильон, где выдаются амулеты. Лавка находилась рядом с антенна-магазином, и Кинуко тут же начала подготовку к открытию. Впрочем, подготовка не требовала особых усилий, достаточно было протереть пол, проверить мелочь для сдачи. Здесь не использовали кассовый аппарат: деньги хранились в закрывающемся ящике, внутри которого находилась деревянная коробка с перегородками.

Вообще, ей стоило бы включить компьютер и проверить заказы в интернет-магазине, но этим уже занимались Куро и Широ. В конце концов, в мире есть люди, которые "ничего не делают", но каким-то образом умудряются ломать технику.

Несмотря на скромный масштаб, этот храм тоже проводят обряды типа освящения земли и молебны. Хотя сам Ооя почти никогда не выходит, их проводит другой жрец в светло-голубых хакама, который изредка приходит помочь. Он тоже числится как внештатный, и Кинуко не знала, как у него устроена зарплата. То, что Ооя выслушал Сакимори, когда та обратилась за помощью, было настоящей редкостью.

В дни без занятий в университете в храме было очень спокойно. В выходные сюда приходило чуть больше людей, но летние будни перед каникулами были почти пустыми. Из лавки видно, если кто-то придёт в павильон. Внутри магазина — деревянный пол, но в одном уголке уложены два татами. Там стоит маленький ткацкий станок. Конструкция довольно современная, использует до восьми ремиз, что позволяет ткать довольно сложные узоры. Когда нет посетителей, Кинуко садится туда и занимается ткачеством.

Шали, продающиеся в магазине, ткались именно здесь. Хотя, конечно, не все из них делала Кинуко. Большая часть товара поступала из её родной деревни Кинари. Поэтому, если продажи падали, это сильно било по финансам. Даже такой небольшой магазин был одним из источников дохода для отдалённого региона.

Она подумала, не заняться ли ткачеством, но всё, что было, недавно закончила. Теперь ей пришлось бы начинать с подготовки основы, натягивая основные нити. Решив, что займётся этим позже, Кинуко вместо этого достала марудай, чтобы плести шнуры. Это круглая подставка с отверстием в центре, куда вставляют катушки с нитками и переплетают их, чтобы получить декоративный шнур.

Она сплетала между собой несколько нитей, создавая узор Есть и профессиональные мастера, но в деревне Кинуко такие шнуры плели из той же пряжи, что и ткань для кимоно. В старину мужчины этим занимались в неурожайный сезон.

Кинуко нравилась эта монотонная работа. Вероятно, касаясь нитей, она успокаивалась. Это было что-то врождённое, и она знала, что никогда не бросит этого дела.

В тишине, где слышались только стрекотание цикад и тиканье часов, неожиданно раздалась простая мелодия — её телефон засветился. Стандартная мелодия и мигающий экран. Она взяла его и проверила сообщение.

«Сенсей, ты где?»

Людей, знавших её электронный адрес, было меньше десяти. И только один человек мог написать таким тоном с эмодзи. Сакимори всегда недоумевала, почему Кинуко по-прежнему использует электронную почту.

— Сейчас кто вообще пишет мейлы? — говорила она с раздражением.

Но что поделать, раз у неё не было смартфона. Хотя, судя по всему, электронная почта для Сакимори уже была пережитком прошлого.

Кинуко закрыла кассу на ключ и вышла из магазина.

Возле чаши с водой для омовения сидела женщина и гладила кошку. Но как только Кинуко подошла ближе, кошка мгновенно насторожилась, ощетинилась и убежала. Как и ожидалось: животные её не любили. Зато женщина подняла голову.

— Ой, она сбежала.

В блузке с V-образным вырезом и узких джинсах стояла Сакимори. На голове — соломенная шляпа для защиты от солнца. Она очень шла ей к лицу.

— О, сенсей! Нашлась!

Она улыбнулась и помахала рукой.

— Что случилось?

— Да ничего. Занятий сегодня нет, вот и подумала: может, котики в храме меня расслабят. А, кстати, у тебя нет чего-нибудь попить? Жара такая, я умираю от жажды.

Девочка она бесцеремонная, но за счёт обаяния это ей прощается. Кинуко усадила её на скамейку под глицинией и принесла две бутылки рамунэ. Сняв обёртку, она установила крышку по инструкции и нажала сверху. Шарик-пробка провалился внутрь, и газированный напиток зашипел.

— О, вот это класс!

Сакимори встряхнула мокрую руку, и Кинуко протянула ей льняное полотенце Если руки останутся липкими, можно было вымыть руки в чаше для омовения.

Кинуко внимательно посмотрела на Сакимори.

— Что случилось? — повторила она свой вопрос.

Сакимори резко замерла, собираясь сделать глоток рамунэ, а затем отвела взгляд, явно смущённая. Сначала Кинуко подумала, что перед ней взрослая и серьёзная девушка, но потом поняла, что это впечатление создаёт только её внешность. На самом деле ей было всего двадцать лет, на четыре года младше самой Кинуко. Перед младшими Сакимори любила выставлять себя старшей и опытной, но всё ещё допускала промахи.

— Сенсей, ты же знаешь, что у нас в университете недавно отчислили нескольких старшекурсников?

— Да.

Официально причины не назывались, но по слухам, это было связано с неподобающим поведением по отношению к девушкам. Судя по всему, именно те самые старшекурсники и подсыпали Сакимори снотворное. Она собиралась сообщить об этом в студенческое управление, но, похоже, их отчислили другим путём. Сакимори сама была шокирована таким поворотом событий и не могла поверить, когда услышала об этом.

Профессор Саноу, услышав об этом, выглядел озадаченным. Говорили, что один из этих студентов раньше ходил на его лекции, но был безответственным и даже пытался выбить у профессора зачёт напрямую. Поэтому профессор их хорошо запомнил.

— Так вот, из-за этого за спортивными кружками и секциями стали строже следить. Ну, сейчас лето, все ездят на сборы... хотя это больше похоже на лагерные выезды. И, помнишь, Накацуя тоже говорил: давай поедем на море. Капитан нашего клуба подхватил эту идею, и они решили поехать вместе с секцией Накацуи...

Хотя Сакимори говорила окольными путями, Кинуко начала понимать, в чём дело. Два студенческих клуба собрались на совместные сборы у моря. Однако из-за недавнего инцидента с одним из студентов спортивной направленности не все члены клуба были в восторге от этой идеи.

Поэтому, чтобы хотя бы формально соблюсти порядок, нужен сопровождающий преподаватель.

— Пожалуйста, ну пожа-алуйста. Сенсей, поехали с нами хоть ненадолго? Я сама оплачу поездку! — Сакимори посмотрела на неё щенячьим взглядом, умоляюще сложив руки.

Но Кинуко была в затруднении.

Хоть та и умоляла её с таким взглядом, Кинуко не знала, что ответить. Когда Накацуя предлагал ей то же самое, она отказала. Тогда это казалось обычной вежливостью, и отказать было легко. Но сейчас всё иначе.

— А почему не попросить профессора Саноу? Он ведь довольно отзывчивый, если дело не касается экзаменов.

— Профессор сейчас на полевых исследованиях! Из-за этого даже сроки сдачи отчётов сдвинули, многие старшекурсники в шоке были!

Ах да, он вроде собирался в родную деревню Кинуко. Хотя там совершенно нечего исследовать… Какой интересный он человек.

— А я вообще-то занята подготовкой к Танабата. И даже если я поеду на море, я всё равно не умею плавать.

— Всё нормально! Мы едем в июле, до появления медуз. Если хочешь, я помогу с подготовкой Танабаты, и ещё людей на подмогу приведу!

Дополнительная бесплатная рабочая сила — это, конечно, заманчиво. Видимо, Кинуко это как-то выдала, и Сакимори решила нанести ещё один удар.

— Там же и морская рыбалка будет, и рыбу вкусную готовят. Если хочешь, угощу!

— Что?.. — Кинуко рефлекторно среагировала.

Её подкупило упоминание вкусной рыбы. И в этот момент она поняла — она снова попалась.

— Свеженькая рыба — и жареная, и сырая хороша, — Сакимори лукаво усмехнулась.

***

На ужин была тушёная камбала и агадаши-тофу. Горячий тофу с тёртой редькой дайкон сверху был особенно вкусным. Количество традиционных подносов для еды увеличилось с десяти до одиннадцати. Но, несмотря на это, за столом всё равно сидели только Кинуко и дуэт Куро с Широ. Ооя, как всегда, заперся у себя в комнате.

— Имбирь тоже ешь.

— Эй, это же просто приправа…

Куро, хоть и казалась колючей, проявляла заботливость. Широ же уклончиво увиливал от спора. Имбирь, поданный к тушёной рыбе, был аккуратно оставлен нетронутым. Кинуко, доедая седьмую порцию риса, наблюдала за их перепалкой. Сначала они просто спорили, но затем Широ обхватил Куро, и теперь это выглядело так, будто он её атаковал.

Она задумалась:

«Считается ли это непристойными действиями между противоположными полами?»

Пожав плечами, она продолжила есть рис с маринованными овощами.

— Эй, прекрати! Не щекочи меня! Прекрати, я сказала! Не туда!

Пока Широ щекотал Куро, Кинуко кинула взгляд на его поднос.

— Если ты не доедаешь имбирь, можно мне?

Это могло показаться жадностью, но она не любила, когда остаётся еда. Особенно еда, приготовленная Куро.

— Ну, раз тебе так нравится…

— Эй, ты чего, помоги уже! Не продолжай спокойно есть! Эй, стой, прекрати…

Кинуко проигнорировала просьбу о помощи, спокойно съела имбирь и перевела взгляд на поднос Ооя.

— Я отнесу ему еду.

— Ага, только не утащи ничего по дороге, — вместо Куро ответил Широ. Видимо, у Куро уже не оставалось сил даже на ответ: та вцепилась в волосы Широ и, поставив ногу ему на плечо, продолжала сражение.

— Не буду я ничего тащить, — буркнула Кинуко, хотя ей и захотелось попробовать немного агадаши-тофу. Нет, нужно сдержаться… ну, хотя бы один кусочек…

На подносе Ооя было половина чаши риса, суп с креветочными синдзё и плавающая в нём крошечная горсть ростков дайкона. Сейчас, в тёплое время года, это ещё нормально, но зимой еда бы остыла по дороге — и стало бы жаль продукт.

Подумав, что лучше бы он сам выходил поесть, Кинуко направилась в пристройку.

— Я вхожу! — предупредила она, а затем открыла раздвижную дверь. 

В комнате царила мрачная атмосфера. На фоне занавеса от лампы отбрасывалась тень мужчины. Когда она отодвинула занавес, то увидела Ооя в белом лёгком кимоно, читающего мангу.

— Еда, да?

— Думаю, тебе бы стоило выходить хотя бы на время еды.

 — Я знаю, но я занят.

— Охраняешь дом?

— Кто тебе это сказал?

Это было от Широ. Людей, которые целыми днями сидят дома, смотрят телевизор, лазают в интернете и читают мангу, он называл «домашними охранниками».

Неохотно взяв поднос, Ооя нахмурился.

— Почему агадаши-тофу стоит не так, как обычно?

— П-показалось, наверное?

Он бросил на неё подозрительный взгляд, но она его проигнорировала. Пока он начинал есть, Кинуко села перед ним на колени.

— Не жди, я с тобой делиться не буду, — сказал он, беря кусок тушёной рыбы.

— Да нет, не за этим пришла.

— Ну и отлично.

Но если уже предложил хоть на секунду — всё, вещь становится Кинуко. Она тут же вцепилась в палочки Ооя.

— Ты же уже поела.

— У Куро всегда такие вкусные гарниры, а добавки не дают — обидно, — ответила она, наслаждаясь сладко-солёным соевым вкусом.

 Ооя с явным раздражением посмотрел на свои палочки для еды.

— Больше не дам. Уходи уже.

— А, вообще-то, я пришла посоветоваться…

Сложив руки в молитвенном жесте, Кинуко улыбнулась и перешла к главному:

 — Я хочу съездить на море.

— Море? — лицо Ооя, как у театральной маски, исказилось от удивления. — Ты же не умеешь плавать.

— Считаю, что живущим на суше существам и жить надо на суше.

— Тогда зачем тебе на море?

— Ну, это...

Кинуко рассказала о просьбе Сакимори. Лицо Ооя вновь исказилось — теперь в раздражённо-насмешливом выражении.

Это раздражало.

— Ты слишком мягкая, когда к тебе кто-то привязывается.

— Это потому, что они мои студенты, и мне они важны.

— Но ведь у тебя уже нет занятий. Могла бы просто игнорировать. Хочешь, я тебе на телефоне её номер заблокирую?

С этими словами он протянул руку, как будто уже требуя её телефон.

— Я и сама справлюсь с блокировкой, — отмахнулась она.

— Даже несмотря на то, что не умеешь прослушивать голосовые сообщения?

Он явно её подкалывал. Кинуко прищурилась, глядя на него с подозрением, а он спокойно продолжил есть.

— Сакимори, говоришь… это та, что недавно приходила с вопросами?

— Да, та красавица.

— Красавица? Ну, если так посмотреть, наверное... — отозвался Ооя, но по тону было ясно: Сакимори не в его вкусе. Похоже, для тридцатилетнего мужчины она всё ещё слишком юна. Хотя сам-то выглядит моложе своих лет…

Ооя отложил палочки и скрестил руки.

— Ты говорила, к морю. А куда именно?

— Мыс Кавана.

— Хм...

Он начал крутить пальцем, будто что-то обдумывая. Неожиданно посмотрел за ширму и закрыл глаза. Внезапно, будто приняв решение, он прекратил движение пальцем и посмотрел на Кинуко.

— Можешь поехать, но с условиями.

— Правда?! — Кинуко подалась вперёд от радости. Возможно, слишком резко, потому что Ооя отшатнулся.

— Первое: рядом там есть гостиница, которой управляет мой знакомый. Остановитесь там.

— Хорошо.

— Второе… — он выдержал паузу. — Я тоже еду с вами.

****

— Фух, спасибо! Реально, ты нас спасла!

Сакимори во второй раз за день благодарила её. Сейчас они ехали в машине Накацуи.

На ней был модный комбинезон с короткими шортами. Кинуко, глядя на неё, машинально поправила свою неизменную длинную юбку, удобную и по ощущениям ближе всего к кимоно. Потому-то она и носит её чаще всего.

Вообще-то Кинуко изучала моду, это входило в её работу. Так что она понимала, во что одета Сакимори. Но одно дело — знать, а совсем другое — иметь вкус. Без вкуса даже знания — мёртвый груз.

— Сэмпай, если уж на то пошло, и мне бы “спасибо” не помешало, — Накацуя надулся, обернувшись к ним.

— Эй! Смотри вперёд, когда ведёшь! Вперёд! — прикрикнул с пассажирского сиденья его друг Б, с которым они были в столовой. 

Друг А имел водительские права и вёл другую машину, на которой красовался значок "новичка". Машина Накацуя была обычной легковушкой, без знака новичка. Когда Кинуко с тревогой спросила об этом, он бодро ответил:

— Хаха, хоть я и выгляжу так, но мне столько же лет, сколько и сэмпай!

— Ты уже с этим "сэмпай" реально достал, — буркнула Сакимори, которая обычно довольно пренебрежительно относилась к Накацуя.

Кинуко вспомнила, что в университете вполне обычно видеть тех, кто поступил с задержкой в один или два года.

В машине сидели четверо, так что внутри было просторно. На задних сиденьях даже был встроенный экран, но Кинуко плохо переносила транспорт, поэтому она попросила его выключить. Друг Б надел наушники и смотрел DVD, так что он их почти не слышал. Кинуко не особо разбиралась в машинах, но всё же подумала, что у Накацуя, судя по машине и её оснащению, богатая семья.

— У него семья — новоиспечённые богачи, — будто читая её мысли, сказала Сакимори.

— Вот уж обидно! У нас всегда было хорошее происхождение! Просто... немного упала в статусе.

Кинуко согласно кивнула: логично.

Ооя с ними не поехал — он совсем посторонний, так что отправился своим путём. Для него, затворника, поездка — событие, и Кинуко было любопытно, как он доберётся.

Машины у него не было, водительских прав тоже. Представив его, трясущегося в поезде с бенто в руках, Кинуко испытала странное чувство, словно на темпуру кто-то вылил сальсу. Скорее уж он поехал бы с ноутбуком и бурчал: "Интернет не ловит…", — вот это больше похоже на правду.

В храме за порядком остались следить Куро и Широ. Но, похоже, Ооя не доверял им полностью, потому что ещё кого-то нанял. Вероятно, временного храмового жреца, который иногда приходил на подработку. Его имя она всё ещё не запомнила.

— Уже видно берег! — сообщил Накацуя, снова оборачиваясь, за что получил разъярённый окрик от Сакимори:

— Смотри перед собой!

— Море, класс! Обожаю море! — друг Б, смотревший DVD, открыл окно, впуская морской воздух.

— Сэмпа-аай, не проверишь, все ли добрались? — спросил он.

— Ла-адно, — отозвалась Сакимори, достала из сумки смартфон и ловко начала набирать сообщения. Глядя на это, Кинуко вдруг нахмурилась.

— Кстати, сенсей, я совсем забыла сказать... Продашь мне новый брелок? Я потеряла старый.

Оказалось, что шнурок порвался, и он упал.

— Вот как… Прости, в следующий раз сделаю его покрепче.

Сам шнурок был сделан надёжно — проблема, видимо, в креплении. Единственная часть, которая была не ручной работы, а покупной. Кинуко подумала, что, возможно, стоит заказать более прочные крепления.

— Но он же не такой уж и хрупкий был.

— Ну да, вроде бы… Но как-то так получилось, что он просто исчез. Я только сегодня утром заметила.

Сакимори, со своей своеобразной религиозностью, даже голову сардины хранила как талисман. Если бы она сказала раньше, Кинуко принесла бы запасной брелок. Конечно, замена будет бесплатной раз изделие оказалось некачественным. Раньше Сакимори бы сильно переживала из-за этого, но сейчас летнее настроение явно перевесило тревогу.

— О, кажется, на парковке ещё есть места!

— Где парковка?

— На навигаторе же видно, прямо перед коттеджем.

— Эй, выключи DVD, навигатор же не видно!

— Да-да.

Обмениваясь такими репликами, они наконец прибыли на место.

***

На этот раз собрались участники двух студенческих клубов: объединённая группа футзального кружка, в котором состояла Сакимори, и гимнастического клуба, где был Накацуя. Услышав про гимнастику, Кинуко сперва не поняла, о чём речь, но вежливый друг B показал ей видео с Олимпиады, и она наконец осознала: «А, это вот это». Действительно, друзья A и B выглядели довольно мускулистыми для своего роста.

Хотя обе группы поселились в одном месте, руководитель гимнастического клуба не мог взять на себя ответственность за другую секцию. Поэтому формально Кинуко пригласили в качестве сопровождающего взрослого. Конечно, её уверяли, что никаких проблем не возникнет, и она надеялась, что так оно и будет.

— В нашей секции мало девушек, так что мы рады, что вы с нами.

Друг Б непринуждённо болтал с Кинуко на парковке. Так как Накацуя постоянно крутился возле Сакимори, она естественным образом начала больше общаться именно с другом Б. Хотя Кинуко не была разговорчивой, она хотя бы вежливо поддакивала.

— Если ты так скажешь, девушки из вашей секции могут обидеться.

— Не думаю. Похоже, они и без нас весело проводят время.

Когда она повернулась посмотреть, то увидела, что у автомата с напитками в углу парковки толпилось по пять-шесть девушек, сгруппированных в несколько кучек. Как бы грубо это ни звучало, но, кроме Сакимори, участницы футзального кружка, похоже, не особо заботились о коже. По степени загара можно было легко отличить, кто из какой секции.

Хотя казалось, что девушки держатся вместе, среди них оказался один парень. Судя по светлой коже и мускулистому телу — он из гимнастического клуба. У него были золотистые, немного длинные волосы, и он выглядел как тот, кому бы шли массивные серебряные аксессуары. На нём действительно висело ожерелье.

— Этот флиртующий парень — это наш капитан.

— Вот как.

Сакимори бросила взгляд в его сторону и небрежно сказала: «Хм». Он выглядел ярко, но для студента — в самый раз.

Кинуко подумала, что немного странно говорить так о капитане… но поскольку она и сама почувствовала то же, то решила не вдаваться в подробности. Лицо его явно привлекало девушек: в этом он был полной противоположностью Ооя.

— Ах, Кинуко-сенсей! Я же не представил вам капитана!

Накацуя внезапно вспомнил об этом и направился к группе у автомата.

— Капита-а-ан! — Он широко замахал рукой, привлекая внимание. — Сейчас познакомлю вас, сенсей.

Парень с легкомысленным видом заметил их, почесал затылок и направился к Кинуко. Мельком оглянувшись по сторонам, он наклонил голову, будто удивлённый.

— Капитан, вот преподаватель, — сказал Накацуя, указывая на Кинуко.

— Э? — удивился тот.

— Рада знакомству. Меня зовут Тамафуса Кинуко.

— Эээ… Вы выглядите очень молодой…

— Я внештатный преподаватель.

Ведь ей всего 24, и она не так уж сильно отличалась по возрасту от студентов. Тем более, что на сборах присутствовали ещё и выпускники, которые, скорее всего, были старше неё.

— Ширасава-кун, спрашивать про возраст — это невежливо, знаешь ли, — раздался женский голос сбоку.

Это был не голос девушки, а именно женщины — спокойный и уравновешенный. Женщина с гладкими, длинными волосами подошла к Ширасаве.

— О! Вице-капитан, вы сегодня как всегда прекрасны!

— Хватит мне льстить.

Но было понятно, что Накацуя говорит искренне. Женщина, которую назвали вице-капитаном была стройной, с модельной фигурой и выразительной родинкой под глазом. Красивая, но с другим типажом, нежели Сакимори. Значит, парень, которого называли Ширасавой, был капитаном, а эта модельная красотка — его вице-капитан. Они оба были высокими, и рядом смотрелись довольно гармонично.

О спортивной гимнастике Кинуко знала не больше, чем можно увидеть в олимпийских видео, но, вероятно, рост играет роль, потому что большинство участников были низкого роста. Кроме этих двоих, она видела лишь одного высокого человека среди членов клуба. Остальные высокие ребята были смуглыми и, скорее всего, принадлежали к кружку по футзалу.

— В общем, мы сняли по одному коттеджу для парней и девушек. Переодевайтесь там и идём купаться. Всё равно, все эти формальности с приветствиями — скукотища, да?

— Хотя бы количество людей проверь, ладно?

— Да-да.

Кинуко была только рада, что всё будет проще. Но, так как она не умеет плавать и не взяла купальник, она решила, что лучше всего будет просто посидеть в пляжном домике и почитать. Несколько книг для таких случаев она прихватила с собой. Кинуко едва не рассмеялась горько при мысли о том, что посреди лета она пришла на пляж, чтобы почитать. Теперь она не могла осуждать Ооя.

— Сенсей, ты что, не пойдёшь купаться? — с явным недовольством спросила Сакимори. Её грудь, похожая на зефирки, вот-вот вывалится из бикини. Интересно, если ткнуть — разозлится?

— Да, давайте вместе! Я дам вам свой купальник!

Девушка из клуба, стоявшая за Сакимори, проявила чрезмерную заботу. Её купальник был спортивного типа, хоть и был бикини с завязками. Руки у неё были слегка загорелыми, что немного портило образ. Сакимори звала её Румина. Возможно, это та, которая была на той самой вечеринке. В остальном — типичная гяру с ярким макияжем.

— О, классная идея! — поддержала Сакимори, но Кинуко так не считала.

— Немного откровенный, но тебе подойдёт. Мне самой — никак, — добавила Румина.

Это только ухудшало ситуацию. Зачем вообще она взяла такое?

— Подождите. Я не умею плавать, — поспешила сказать Кинуко.

— Ничего страшного. Можешь играть на песке на берегу.

— Тогда зачем купальник?

Наверное, у молодёжи есть какое-то стойкое убеждение, что если идёшь на пляж — должен быть в купальнике. В таком мире Кинуко было трудно жить.

— Нет, ну... с мыса прыгать же надо в купальнике, правда?

— Это уже не игра в песке! Это опасно! — Кинуко замахала руками, отрицая это.

— Всё нормально, это специальное место для прыжков. Там всего четыре-пять метров.

 — Ты вообще понимаешь, как это звучит? Это что, ритуал инициации какого-то племени?!

Кинуко твёрдо отказалась. Даже когда её пытались подкупить бесплатным парфе, она не поддалась. Она уселась в пляжном кафе и намеренно игнорировала их уговоры. Тем более, она не особо любила взбитые сливки.

Можно было бы остаться и в коттедже, но здесь можно было заказывать еду, да и самое главное: в домике была полка с мангой, что особенно ей понравилось. Манга была немного старая, с выгоревшими страницами, но от этого даже атмосфернее.

Кинуко заказала большую порцию якисобы и принялась читать. К сожалению, еда соответствовала уровню пляжного кафе — не больше и не меньше. Впервые попробовала такое.

Когда она дочитала одну мангу и подняла взгляд в окно, пляж был уже полон купающихся. Она не могла разглядеть, где именно её знакомые. Возможно, они уже ушли к тому самому месту для прыжков.

«Пусть только ничего не случится», — подумала Кинуко, глядя наружу полуприкрытыми глазами.

И тогда она заметила, что кто-то ещё тоже смотрит в окно. Интересно, когда она появилась…

Высокая и стройная, с коротко подстриженными чёрными волосами: всё это производило приятное впечатление, но взгляд у неё был на удивление мрачный. Кажется, она была из команды по спортивной гимнастике. Простая одежда — свободная рубашка и джинсы. На фоне остальных миниатюрных участников она явно выделялась, и Кинуко это запомнила.

— Не пойдёшь? — спросила Кинуко.

— …Не пойду, — ответила она с небольшой паузой, прежде чем перевести на неё любопытный взгляд. 

Похоже, она удивилась. Кинуко подумала, что, возможно, ляпнула лишнего. Раз она осталась тут одна, можно было бы и самой догадаться.

— Я — Тамафуса Кинуко. Меня как бы назначили здесь куратором, — она нервно представилась, пытаясь разрядить неловкость.

— Я знаю. Я — Масаки, — коротко представилась девушка и без лишних слов вышла наружу.

Кинуко, чтобы скрыть неловкость, снова углубилась в мангу. Заодно она заказала фруктовое ассорти. Фрукты были красиво нарезаны и действительно вкусные.

***

Сакимори и остальные вернулись около пяти вечера. Все были в песке, измученные. У каждого коттеджа была ванная, и по очереди все начали смывать морскую воду и переодеваться.

— Ужас… Крем от загара смылся, — сказала Сакимори, щипая край своего бикини. Видимо, разочарована: обычно она тщательно ухаживала за кожей. Но, как по мнению Кинуко, ей шёл и загар, придававший коже здоровый золотистый оттенок.

— Сенсей, ты не надела купальник, потому что боялась загореть, да? — подозрительно прищурилась Сакимори.

Кинуко ответила ей натянутой улыбкой.

Все вымотались после веселья на пляже и теперь вразвалку лежали на полу коттеджа. Хотя это был их первый совместный лагерь, все довольно быстро сдружились. Но у девушек из гимнастического клуба ощущалась какая-то иерархия. Наверное, это разница между спортивным клубом и студенческим кружком.

Хотя их капитан выглядит каким-то уж слишком расслабленным…

Сборы длились три дня и две ночи. Первый день заканчивался ужином в пляжном кафе. Второй день — основной: планировались барбекю и испытание на смелость.

Кинуко поглядела на часы.

— Сенсей, ты уже уходишь?

— Не знаю… Пока мне никто не писал.

Она собиралась ночевать в другом месте — в гостинице знакомых ояя. Это было условием поездки, но Кинуко и сама была рада этому. Ей было неуютно в местах, где много людей, а совместная ночёвка только усложняла ситуацию. Хотя с тех пор, как она переехала в Токио, вроде как и привыкла, всё же застенчивость в ней по-прежнему осталась.

— Что насчёт ужина? Хочешь, закажем одну порцию для тебя?

— Не стоит.

С её аппетитом одной порции всё равно бы не хватило. Да и, если честно, еда в этой пляжной хижине ей не особенно понравилась. Зато Ооя был гурманом, и, скорее всего, еда в той гостинице будет отличной. На это она и надеялась.

— Ну тогда… помнишь, я обещала угостить? Можно на обратном пути?

Кинуко была удивлена, что та всё ещё помнит. Хоть расходы на поездку и оплатила секция, Кинуко не рассчитывала на угощения. Приятно, что Сакимори это не забыла. Шумная, капризная и пугливая, но такие моменты показывали, что в ней есть правильные качества — и Кинуко это оценила.

— Так что… — слегка подняв взгляд, Сакимори посмотрела на Кинуко. — Завтра на испытание смелости ты обязательно должна остаться, ладно?!

Глаза у неё дрожали от страха, когда она это говорила.

— Ахаха, Аяне, ты всё-таки боишься. Снова скажешь, что тебя похитили духи, да?

Румина начала её подкалывать, и Сакимори в ответ легонько набросилась на неё с кулачками. Кинуко в этот момент снова вспомнила, что Сакимори зовут Аяне.

— Испытание на смелость, значит…

«Какая молодёжь всё-таки энергичная», — подумала Кинуко.

***

Место, куда она прибыла, представляло собой старинный рёкан, похожую на ту, где когда-то писатель-классик работал над своим шедевром. По крайней мере, такая легенда явно подходила бы этому заведению.

Кинуко встретил микроавтобус с надписью "Рёкан Кейрин". Когда она садилась в машину, кто-то из студентов пробормотал "вот это знаменитость". Похоже, это элитный рёкан, хорошо известный в округе. Хотя жрец, наполовину хикикомори, наполовину безработный, на вид такой себе, у него, похоже, куча влиятельных знакомств. Богач, которому не надо работать — возможно, просто торгует землёй.

Значит, кухня здесь должна быть отменной. Она с предвкушением ожидала ужина.

За стеной, окружавшей здание, тянулась каменная дорожка, а рядом был сад, выложенный галькой. Камни в саду были покрыты мхом, а свежая зелень кленовых листьев радовала глаз. Виднелись также кусты нанте́на и вишнёвые деревья: чувствовалось, что сад оформлен так, чтобы радовать круглый год.

У входа в рёкан их встретила пожилая женщина, по всей видимости хозяйка, и несколько служанок. Всего, по прикидке, номеров было меньше десяти. Видимо, заведение держится за счёт высоких цен.

— Ооя богат, как я погляжу, — пробормотала Кинуко и направилась в свой номер, куда её вела служанка. 

Номер с красивой каллиграфической табличкой «Комната Гортензий» был просторным: восемь татами и дополнительное помещение. Перегородки были выполнены в технике кумико, и, как следует из названия, украшены узором из гортензий. В саду за окном действительно росли настоящие гортензии, но, к сожалению, сезон уже закончился.

— В вашем номере есть каменная ванна, но также у нас есть отдельные открытые купальни, — пояснила служанка.

Затем она оставила для неё юкату, вероятно, подобрав размер на глаз. Кинуко огляделась и заметила, что в комнате никого нет, после чего повернулась к служанке:

— А где мой спутник?

— Ваш спутник остановился в соседней "Комнате Клёна".

— Благодарю вас...

«Значит, сняли отдельные комнаты, — подумала Кинуко, скрестив руки. Несмотря на то, что они просто знакомые, эти номера выглядят слишком дорого. — Надеюсь, он не скажет потом, что платим по отдельности...»

— Когда бы вы хотели поужинать? Через полчаса всё будет готово, — спросила служанка.

Кинуко задумалась. У неё в номере тоже есть ванна, но, раз уж такая возможность, хочется попробовать и открытую. Однако...

— Я поужинаю вместе с соседом, так что можно так и приготовить, — с улыбкой ответила она.

***

— Ооя, я вхожу.

Кинуко без стеснения открыла дверь в «Комнату Клёнов». Служанка знала, что они вместе, и поэтому открыла дверь без возражений, прикрыв рот рукой, едва заметно улыбаясь. Номер “Комната Клёнов” был ещё просторнее, чем тот, что у Кинуко, а в дальней части уже были разложены футон и постель.

«Интересно, где сам Ооя?» — подумала она, заметив запотевшее окно в ванной.

— Ужин скоро будет.

Она позвала его сквозь дверь ванной. В ответ раздался всплеск воды.

— Эй, чего ты тут делаешь? — голос из-за двери был слегка приглушён.

— Ну... ты же меня пригласил, вот я и пришла?

— У тебя ж своя комната.

— Но эта круче, знаешь ли!

— Потому что я за неё плачу.

Кинуко осторожно приоткрыла дверь в ванну. В её собственной комнате ванна тоже была шикарной, но эта — наполовину открытая, и из неё видно сад. Как и в названии комнаты, клёны здесь просто прекрасны. Сквозь пар был виден чей-то силуэт со спины.

— Ванна тут тоже лучше, чем у меня.

— Прекрати подглядывать.

— Я тоже хочу тут искупаться.

— Пошла вон! — с явным раздражением ответил он. 

Кинуко закрыла дверь и села на кресло у окна. На столике лежали рисовые крекеры, и она принялась хрустеть ими, глядя наружу. Из этой комнаты открывался вид на море. Глядя вдаль, Кинуко заварила чашку умэко́мбуча (чай с водорослями и сливой) и неспешно пила. Как и ожидалось от элитного рёкана — и сладости, и чай были отменными.

Пока она допивала чай, Ооя вернулся — в юкате, с мокрыми волосами. Видно, торопился: с него ещё капала вода.

— Вкусные эти крекеры, — сказала она.

— Ты ведь знаешь, что я их люблю, поэтому специально съела, да?

Кинуко проверила упаковку. Да, сделаны далеко отсюда.

— Извини, просто они очень вкусные, — сказала она, облизывая соль с губ. 

За это Ооя ткнул её костяшкой пальца в висок. Кинуко, держась за голову, посмотрела на него с глазами на мокром месте.

— В моей комнате крекеры не тронуты, можешь пойти туда и поесть.

— В твоей комнате — другой набор сладостей.

— Что? Это что, дискриминация?

 — Разделение, а не дискриминация.

Ооя уселся на подушку и, как обычно, начал щёлкать по клавиатуре ноутбука. Кинуко, заскучав, проползла по татами, как гусеница, и улеглась рядом с Ооя, ничего не делая.

— Надоедаешь.

Услышав это, Кинуко остановилась. Она искоса посмотрела на него, и он с ленцой хлопнул её по голове.

— Это потому, что ты всё время тянешься к незнакомым людям.

— Может быть...

Он растрепал ей волосы, как если бы гладил кошку.

Честно говоря, она ужасно устала. Когда вокруг слишком много незнакомых людей, это изматывает. Хотя она и раньше обслуживала клиентов в лавке или вела занятия раз в неделю, атмосфера сейчас была другой. Быть в незнакомом месте с множеством незнакомцев — ощущение, будто воздух становится тяжёлым и затхлым.

Наверное, если бы она остановилась в коттедже, ей было бы ещё тяжелее дышать. Это не болезнь, а обычная усталость от общения, которая бывает у всех. Если Ооя снял для неё этот номер, чтобы уберечь от переутомления, значит, он очень добр к ней.

Хотя Кинуко постоянно называет Ооя затворником, сама она в сущности такая же. И в деревне, и в храме она всегда сидела в своей комнате, просто ткала ткань. Даже сейчас она всё ещё не умеет нормально вписываться в общество.

Кинуко заглянула в экран ноутбука.

— Что смотришь? Порно-сайт?

— Тебя этому тот идиот научил, да?

В его голосе послышалась раздражённость. Под «идиотом» он имел в виду Широ. Ооя и Широ не ладили, но, похоже, по какой-то причине были вынуждены находиться вместе. Это был некий договор между ними.

— Тебе не будет интересно.

Экран был заполнен текстом. Ооя предпочитал читать книги в электронном виде, потому что бумажные слишком громоздкие. А вот мангу он покупал в печатном виде, потому что Кинуко тоже её читала.

— Это что-то вроде мифов и сказок, просто перечитываю.

— Хотя ты не веришь в призраков и проклятия, такие вещи тебе нравятся, да?

— Потому что почти всё это — фальшивки. Представь, каково это: каждый раз, когда находят что-то подозрительное, тебя вызывают. С этой точки зрения, предания — просто интересное чтиво.

Кинуко украдкой смотрела на Ооя. Он с раздражением заговорил:

— Ты знаешь ёкая гашадокуро?

— Знаю.

— Кажется, будто это что-то древнее, но на самом деле упоминания о нём начали появляться лишь в недавнее время.

— Правда?

Она была уверена, что это ёкай с древними корнями. Ведь в манге он появляется довольно часто.

— Есть несколько историй и картин, которые считают его прообразом. Например, вот эта укиё-э.

Он увеличил изображение, на котором гигантский скелет нападает на людей. Хотя укиё-э обычно имеют стилизованный, карикатурный стиль, эта картина была впечатляюще реалистичной и устрашающей.

— Кроме того, здесь написано про ёкаев, связанных с костями. К примеру, хонэ-онна довольно известна.

— Никогда не слышала, — ответила Кинуко.

Ооя знал множество вещей, но Кинуко не могла похвастаться таким уровнем знаний. Она вроде как пыталась вбить себе в голову основы, но вполне могла ошибаться. Её последнее образование — окончание средней школы. Точнее, позапрошлым годом она сдала экзамен на эквивалент аттестата о среднем образовании.

— Хонэ-онна — это, знаешь, история о паре, которая регулярно встречалась, а потом оказывается, что один из них был призраком.

— Типичная история...

— Да почти все старые сказания такие. В похожей истории кто-то вытаскивает кости, а потом к нему приходит красавица, чтобы отблагодарить. Это уже из ракуго. Хотя сама история — переделанный анекдот с континента, так что в этой книге его нет.

Когда Ооя рассказывает интересные факты, он становится чуть разговорчивее. Кинуко, лёжа рядом, слушала его слегка хриплый голос. Раньше она часто вот так слушала разные рассказы. Сейчас это происходило реже — возможно, потому, что она наконец стала немного ближе к обычной жизни.

— Ещё есть Кёкoцу.

— Кёкoцу…

Само имя звучало жутковато. Что значит «сумасшедшие кости»? На экране, который Ооя показал Кинуко, был изображён скелет, выглядывающий из колодца со злобным выражением.

— Говорят, что это духи людей, которых бросили в колодец или которые упали туда и умерли. Они появляются, чтобы указать на своё место гибели. Такая вот сказочка, — сказал Ооя и закрыл ноутбук.

—…Эй, а почему ты вообще вдруг заговорил о костях?

На её вопрос Ооя прищурился — с выражением усталого удивления.

— Если ты этого не заметила, значит, так даже лучше.

— Ч-что это значит?!

Кинуко уже собиралась наброситься на него с расспросами, но в этот момент снаружи раздался голос:

— Ваш ужин готов.

***

Хотя цена и ценность товара не всегда совпадают, они, по крайней мере, могут служить ориентиром. В этом случае ужин в рёкане был превосходным. Насколько вкусным? Настолько, что Кинуко и Ооя доели весь рис в деревянной ёмкости и попросили принести ещё одну порцию.

— Каменные устрицы — вкуснятина.

— Не ешь мои тоже!

Ну, это у них уже привычная перебранка.

Кинуко немного стыдно было за то, что она наслаждается такой едой, в то время как многие на пляже вынуждены довольствоваться не слишком аппетитными блюдами из пляжных кафешек. Но это не было достаточной причиной, чтобы отказываться от хорошей еды.

После ужина она привычно пошла в полуоткрытую купальню, а затем направилась к своей постели. Однако Ооя нигде не было.

После того как она как само собой разумеющееся залезла в полуоткрытую ванну, а затем попыталась сразу нырнуть под одеяло, Ооя куда-то исчез. Подумав, куда он делся, она заглянула в соседнюю комнату «Гортензий» — и обнаружила его там. Он уже лежал под одеялом, собираясь спать.

— Знаешь что, можешь уже переезжать в свою комнату, — сказал он с усталым видом.

— Но служанка сказала, что принесёт ещё один футон.

— Не надо, мне и здесь нормально, — Ооя буркнул это с лёгким раздражением, а затем вдруг посмотрел на неё, словно вспомнив что-то важное. — Суши волосы как следует. И завяжи их. 

С этими словами он натянул на себя одеяло. Это прозвучало так, будто он раздаёт указания, как заботливая мама.

— Эй…

— Что ещё?

Кинуко села на пол рядом с его футоном, обхватив колени руками.

— Ты всё ещё беспокоишься обо мне?

Настолько, что даже хикикомори, предпочитающий сидеть дома, вышел наружу чтобы сопровождать её.

— …Не знаю. Спи уже. Устанешь.

— Я не устала.

С этими словами она тихонько легла рядом. В ответ послышался глубокий вздох.

***

На следующее утро Кинуко позавтракала в рёкане, а затем снова направилась на пляж. Завтрак, как и ужин, был безумно вкусным. Если уж быть совсем привередливой — ей хотелось бы, чтобы тамагояки были сладкими. Ооя предпочитал дашимаки, так что, возможно, его вкус учли при приготовлении.

Ооя уже куда-то ушёл. Он проснулся раньше, чем обычно, что удивило Кинуко, но, впрочем, иногда и такое случается.

Когда она добралась до террасы пляжного кафе, оказалось, что на второй день никто особо не настроен купаться. На террасе сидели Сакимори и трое её друзей по клубу, лениво попивая сок и болтая о пустяках.

Кинуко чувствовала себя немного неловко и не решалась подойти, но Сакимори первой заметила её.

— О, сенсей! Привет!

— Доброе утро, — ответила Кинуко.

— Доброе утречко!

— Доброе!

Остальные тоже поздоровались. Среди них была и Румина.

— Доброе утро.

Кинуко почувствовала, как напряжение спадает, и подошла к четвёрке.

— Садись к нам!

Она не стала отказываться от приглашения. За столом было пять мест, и Кинуко заняла оставшееся. Почему-то у всех были бледные лица. Никто не выходил под голубое небо, и выражения у всех были довольно измотанные. Она подумала, что, возможно, дело в недосыпе, но, уловив запах алкоголя в их вздохах, поняла причину.

— Сколько вы вчера выпили?

— Ох, не спрашивай…

Трое с ужасом схватились за головы. Только Румина выглядела относительно спокойно.

— Если бы сенсей была с нами, до такого бы не дошло.

— Да не, наоборот, сенсея бы первой свалили. Ужас. Я вообще не могу с этими спортсменами…

Один из друзей, уткнувшись лицом в стол, пробормотал это с явным отвращением. Кинуко почувствовала, что её немного высмеивают, но в этом могло быть зерно правды. Она вообще не пила алкоголь, так что её могло бы вынести куда раньше.

— Вы слишком беспечны. Аяне, ты ведь уже второй раз на это попадаешься. Не учишься на ошибках, — холодно прокомментировала Румина.

— Я думала, это только слабоалкогольный чухай, а оказалось, что там был коктейль из всего подряд. Чёртов младший!

Похоже, их спаивал Накацуя.

— Да-да, оправдания не принимаются.

И тут, как по команде этот самый первокурсник как раз подошёл к ним, сияя, как довольный бурундук. Он был одет в лёгкую летнюю рубашку, напоминающую гавайскую, и выглядел вполне расслабленным. На шее у него поблёскивала цепочка с кулоном. Похоже, члены гимнастического клуба, как и их капитан, любят такой стиль.

— Сэмпа-ааай! Как настроение? О, и всем остальным доброе утро!

Из-за его чересчур бодрого голоса трое, включая Сакимори, застонали.

— Ой, что-то вы все не слишком бодры…

—Было бы лучше, если бы мы тебя не слышали, — мрачно пробурчала Сакимори.

— Ой-ой, как же так, обидно… А вы сегодня не собираетесь на море?

— Пас.

— Я тоже.

— Плохо себя чувствую.

— Не хочу ещё больше обгореть.

— Не умею плавать, — добавила и Кинуко.

Накацуя улыбнулся так, будто ждал этого момента.

— Тогда, может, поедем куда-нибудь на машине? Недалеко есть одно интересное место.

 — О, а что за место?

— Это элитный жилой район, построенный во времена экономического бума, но однажды там произошло убийс…

— Нет! — Сакимори тут же его прервала, побледнев ещё сильнее.

— А, я знаю это место! Это же заброшенные дома, настоящая зона хоррора!

Одна из девушек, несмотря на похмелье, оживилась. Её внешний вид напоминал школьницу, хотя Кинуко надеялась, что она уже совершеннолетняя.

— Да-да, именно!

— Ого, я бы съездила… Но там же горная дорога?

— Всё в порядке, на машине ехать всего пятнадцать минут.

Пока Сакимори изо всех сил старалась не участвовать в обсуждении, разговор уже дошёл до конкретного планирования поездки. Она допила свой сок и твёрдо заявила:

— Я ни за что не поеду!

— Сэмпай, поехали с нами! Сейчас же день, никаких привидений быть не может!

— Я не поеду. И вообще, такие штуки, как привидения, существуют! Даже если думаешь, что их нет — на самом деле они просто спрятались, как тараканы, и их полно повсюду!

Похоже, даже Накацуя сдался и повернулся к Кинуко:

— Тогда, сенсей, как насчёт вас?

Вопрос переадресовали Кинуко, но Сакимори уже крепко вцепилась ей в предплечье.

В итоге Кинуко и Сакимори остались, а остальные четверо отправились к тому самому «страшному месту». Несмотря на похмелье, выглядели они довольно бодро. Они даже говорили, что вечером устроят испытание на смелость. Кинуко подумала, что, наверное, им просто нравится всё жуткое.

— Вот же бессердечные. По-настоящему бессердечные…

— Ну так пошли бы с ними.

— Ни за что.

На предплечье Кинуко, за которое так вцепилась Сакимори, остался чёткий отпечаток её руки.

— Все занимаются тем, что им нравится.

— Сегодняшнее главное мероприятие начнётся вечером, так что пока все свободны. Кто-то, конечно, помогает с подготовкой…

Кинуко посмотрела в ту сторону, куда указала Сакимори, и увидела капитана и вице-капитана секции по спортивной гимнастике, с которыми они вчера здоровались. Капитан — тот самый парень в пляжной рубашке — нёс огромный контейнер со льдом. Его вице-капитан шла рядом, держа пластиковый пакет, в котором, вероятно, было мясо для барбекю.

— Эй, как думаешь, что между этими двумя?

 — В смысле?

— Ну, по их поведению ведь сразу видно, да?

Хотя они капитан и вице-капитан, и ничего странного в том, что они вместе работают, нет, но Кинуко начала понимать, к чему клонит Сакимори.

— Вчера в коттедже мы немного обсуждали это. Подколки от младших, и эта заместитель вроде бы совсем не против.

Говорят, когда собираются девушки, обязательно начинается разговор о любви — и, похоже, это правда.

— Неожиданно. То есть это вице-капитану он интересен?

— Но, знаешь…

Сакимори усмехнулась и посмотрел на эту парочку с хитрым выражением.

— У капитана, кажется, уже есть кто-то на примете.

— Серьёзно?

— Ага. Один парень из секции говорил что-то в этом духе. Девушкам, правда, не рассказывают.

Женская информационная сеть — страшная сила.

— Не понимаю, что она вообще в нём нашла.

— Говорят, что когда он начнёт искать работу, от него избавятся. С его-то крашеными волосами… Хотя он их до самых корней покрасил, так что, если не побреется налысо, всё равно останется заметно.

Кинуко тоже подумала, что так оно и есть. Будут ли те двое вместе или нет — ей особо дела нет. Но, как оказалось, судьба этой пары волновала не только Сакимори.

Чей-то пристальный взгляд был устремлён на разговаривающею пару.

 — Вон тот человек…

— Что такое, сенсей?

— Да нет, ничего.

Не было нужды специально сообщать Сакимори о том, что она стоит одна. Кажется, её звали Масаки. Масаки просто стояла и безмолвно наблюдала за той парой. 

***

— Капита-аан, куда поставить этот груз?— раздался немного протяжный голос. 

Масаки лениво посмотрела на того, кого назвали капитаном. На фоне голубого неба и белых облаков стоял крепкого телосложения парень.

— А, это? Тяжёлое же. Просто оставь там, всё нормально.

Капитан, он же Ширасава, сказал это, закатав рукава рубашки. Мускулистый, но Масаки знала, что это бесполезные мышцы — результат тренировок и протеина. Он не был силён физически — просто выглядел таковым. С девушками-младшекурсницами он был вежлив, но строг к парням. Скорее всего, под предлогом тренировок собирался переложить всё на подчинённых.

— Хорошо, что сегодня тоже солнечно! — сказала одна из девушек, глядя на море. 

Каждый год они приезжали на море под видом тренировочного лагеря. Погода была отличной, солнечный свет отражался от воды, и она сияла. Единственным минусом было то, что людей слишком много, но если об этом думать, весь смысл теряется — ведь ты сам становишься частью толпы, заходя в море.

В этом году лагерь был совместным с другим клубом, но по факту собрались всё те же знакомые лица. Младшие студенты быстро ушли, боясь, что на них скинут работу, а те, кто остался, казались более серьёзными. Все девушки остались, скорее всего потому, что здесь была заместитель начальника.

Доставили заказанные продукты и принадлежности для барбекю. Нагрузки оказалось многовато, и вице-капитан пошла к коттеджу за подкреплением.

— Извините, знаю, что у вас похмелье, но кто-нибудь может помочь?

Она говорила мягко, но уверенно. Когда красивая девушка с родинкой под глазом просит, парни начинают двигаться, даже с больной головой. К этому уже привыкли не только их участники, но и студенты из другого кружка.

«Тяжело будет, но удачи вам», — подумала Масаки.

На самом деле, в совместном лагере не было необходимости. Просто по сравнению с прошлым годом количество участников резко упало, так что выбора не было. Масаки с самоиронией усмехнулась, думая, что, возможно, сама частично в этом виновата. Уменьшение количества девушек в клубе — доказательство тому.

— Ледяной контейнер передай управляющему коттеджа, он разрешил пользоваться холодильником. И не ставь барбекю-гриль здесь, он будет мешать людям, — вице-капитан уверенно раздавала указания. 

Масаки подумала, что было бы хорошо, если бы она руководила всем и в прошлом году. Тогда, возможно, не случилось бы того, что случилось. Одно и то же место, одни и те же мероприятия, но как всё проходит, зависит от организаторов. В этом году благодаря вице-капитану общение с членами других клубов шло довольно гладко.

— Вице-капитан, а что с этим делать? — раздался капризный голос. 

Ширасава, капитан клуба, принёс большой набор фейерверков. Судя по всему, это был подарок от бывшей участницы, которая недавно приехала. Как и ожидалось, он опять показывал свои бесполезные мышцы, носил только лёгкие вещи.

— Занеси в коттедж, — ответила вице-капитан с явной усталостью.

— Окей, ты у нас такая надёжная!

— Вообще-то, Ширасава-кун, это ты капитан.

— Ну, я же в прошлом году заболел и не смог приехать. Так что ты тут уже второй раз, а значит, у тебя больше опыта.

— Ох…

Ширасава усмехнулся и унёс фейерверки в коттедж.

Расписание лагеря оставалось неизменным из года в год: днём игры на пляже, на второй день — барбекю, а затем — фейерверк. И ещё одно обязательное мероприятие...

— …Может, в этом году не будем проводить испытание на смелость? Давайте просто остановимся на фейерверках, — предложила вице-капитан, обращаясь к Ширасаве.

Ширасава лишь усмехнулся.

— Ни за что. Это же традиция! — он сказал это с игривым выражением, которое вызвало у Масаки сильное раздражение.

— В этом году здесь и ребята из других клубов, так что не факт, что всё пройдёт гладко.

На самом деле, можно было бы просто спокойно лечь спать в коттедже. Это избавило бы всех от лишних проблем.

Пока Масаки рассеянно наблюдала за происходящим издали, за ней, в свою очередь, наблюдали. Это была девушка в платье с чёрными волосами, собранными в тугой хвост. Масаки помнила, как она заговорила с ней вчера. Похоже, она ещё не поняла, какое у неё тут положение. Раз уж она заговорила — пришлось ответить. А если бы не заговорила, можно было бы обойтись без всякой реакции.

На самом деле, Масаки знала, кто она такая. А вот она — нет. И так было лучше, считала она. То, что она всё-таки заговорила, стало для неё неприятной неожиданностью.

Она отвела взгляд, как ни в чём не бывало.

Было бы проще, если бы и она обращалась с ней, как с пустым местом. Так было бы проще.

 ***

По просьбе Сакимори Кинуко решила поужинать с остальными. Конечно, ей было жаль пропускать еду в рёкане, но барбекю тоже было неплохим вариантом. К тому же, утром она договорилась с хозяйкой, что ей сохранят блюда, которые не испортятся.

А ещё её спросили: «Двух о-хицу (деревянных контейнеров для риса) вам хватит?»

Если бы Ооя узнал, он бы наверняка только покачал головой.

Так что Кинуко, не отвлекаясь, «выращивала мясо». Она только сегодня узнала от Сакимори, что среди студентов это выражение означает не выращивание скота, а правильное обжаривание мяса.

— Выращивать мясо… — повторила она про себя.

Ей понравилось это выражение, и она решила взять его на вооружение. Стукнув щипцами, она принялась за работу. Двигалась быстро, жаря мясо одно за другим.

— Оно подгорит! — забеспокоилась Сакимори, но Кинуко только весело блеснула глазами:

— Всё в порядке! Остатки возьму на себя, а ты уходи без меня!

Она положила готовое мясо на тарелку Сакимори, а остальное оставила себе. Магазинный соус для жареного мяса оказался слишком насыщенным, так что она предпочла есть с тёртой редькой и соусом понзу, которые принесла с собой.

— Иногда ты такие фразочки выдаёшь, сенсей… Откуда вообще это берёшь? — с удивлением спросила Сакимори.

Ответ очевиден: от Широ.

— Может, поменяемся, и пожарю я?

— Нет! Я хочу сама!

Хотя дым от углей щипал глаза, сам процесс приносил ей огромное удовольствие.

— Ну ладно, если тебе нравится.

Сакимори отправила в рот кусок мяса, прожаренного до идеального состояния. Оно было чуть жёстким: скорее всего, потому что из импортной говядины. Если бы здесь была Куро, она бы заранее размягчила его, но жаловаться не стоило.

Главное, что можно есть.

— Сенсей, у тебя ведь такой тип телосложения, что сколько ни ешь — не поправляешься, да?

— Да нет, не совсем так. Я и так уже прилично набрала, — ответила Кинүко, жуя мясо и глядя на свои руки. По её мнению, у неё было вполне нормальное телосложение — вовсе не кожа да кости.

Они жарили не только мясо, но и овощи. Однако, учитывая спортивное окружение, мяса было явно больше. Судя по всему, закупались они заранее в оптовом магазине, чтобы сэкономить.

Друзья Сакимори уже напились и явно были навеселе. Сама же Сакимори, похоже, в этот раз решила не рисковать: накануне она изрядно перебрала и теперь пила только чай улун. Кинуко тоже пила безалкогольное — апельсиновый сок. Она и так не употребляла алкоголь, а Ооя ещё и строго-настрого запретил ей даже пробовать.

— Может, просто притворишься, что пьяная, и тогда тебе не придётся идти на испытание на смелость?

Сакимори слабо усмехнулась:

— Было бы здорово, но не выйдет. Видишь, там новички? — она кивнула в сторону девочек, шумно болтавших неподалёку. — На вечеринке по случаю приёма новых членов кое-что странное произошло. Так что на этот раз я решила быть настороже. Вчера за ними приглядывала Румина, а сегодня — моя очередь.

Речь шла о том, что во время «испытания на смелость» могут появиться подозрительные личности, и за этим надо следить. Кинүко же больше беспокоилась за саму Сакимори.

— Но зачем я тебе тогда нужна во время испытания?

В этом у неё были сомнения. У Сакимори полно подруг, и с ними ей было бы куда спокойнее, чем с Кинүко.

— Ну, понимаешь… когда ты рядом, кажется, что ты можешь отпугнуть всякую нечисть.

— То есть я типа как оберег?

— Ха-ха, извини. Но ты и правда как будто наводишь на них страх, — с улыбкой сказала Сакимори.

Кинүко, как человек, который собственноручно ткал ту самую «одежду, отгоняющую демонов», знала, что это всего лишь рекламная уловка.

— У меня нулевая чувствительность к паранормальному. Никогда в жизни не видела ничего подобного.

Всякие туманные вещи вроде призраков она ни разу не встречала. Правда, глядя на Ооя, Широ и Куро, ей казалось, что в том храме и впрямь что-то есть. Но сама она ничего не чувствовала.

— Правда? Ну и ладно! — сказала Сакимори, отправляя в рот кусок мяса, пропитанного соусом, с рисом.

Кинүко, хоть и с сомнениями, начала жарить следующую порцию мяса и вдруг озвучила мысль, которая пришла ей в голову:

— Слушай, а спортивная гимнастика — это разве не в основном мужской вид спорта?

— Почему ты так думаешь? Мне кажется, девушки тоже часто на Олимпиадах мелькают. Упражнения на полу или на брусьях — очень зрелищные.

— Ну… — Кинүко вспомнила о соотношении полов в секции: девушек было всего около пяти, тогда как парней — почти двадцать. Она вспомнила, как Накацуя говорил, что женской компании в команде почти нет, поэтому они и устроили совместный лагерь.

— А, ты об этом, — с каким-то понимающим, но странным выражением лица сказала Сакимори. Огляделась и наклонилась к уху Кинүко:

— Только между нами, но в прошлом году в нашем университете был случай пропажи человека.

— Пропажи?

— Да. Это была девушка, жила одна. Новый учебный год начался, а она так и не появилась. Домой тоже не вернулась — звонили родителям.

Это прозвучало… зловеще.

— Эй… Это ведь… — Кинүко вспомнила о нераскрытой серии убийств.

— Не знаю. Но, наверное, всё-таки нет, — сказала Сакимори.

Сакимори отвела взгляд. Несомненно, ей не хотелось охотно говорить о таких вещах.

 — Похоже, она всё-таки поддерживала связь — по почте, например. Судя по рассказам окружающих, у неё были проблемы и с учёбой, и дома. Говорят, из-за этого она и исчезла.

Если человек уже студент, у него, по крайней мере, есть базовое понимание, как выживать. В противном случае — или погиб бы, или... В общем, подробности всё ещё неизвестны.

— А ещё... она была членом нашей гимнастической секции.

Кинуко начала понимать, почему атмосфера в команде такая напряжённая.

— Не уверена, связано ли это, но после этого появился какой-то извращенец, который охотился именно на девушек из клуба. Говорят, вещи в раздевалке кто-то трогал, рылся там…

— Ну тогда неудивительно, что количество участниц уменьшилось.

— Вот именно. Больше всего пострадала как раз вице-капитан. Её преследовали, крали почту, а кто-то даже копался в мусорке у её дома.

— Жуть...

Неудивительно, что девушки массово ушли. Они вроде бы даже обращались в университет, но преследователя так и не нашли. В конце концов, другие члены клуба начали охранять вице-президента, и это вроде помогло. Тяжело быть красивой.

— И вдобавок, — продолжила Сакимори, — та пропавшая девушка была её кузиной.

Как будто заместительнице капитана и так не хватало проблем со сталкером.

— Её фамилия такая же, как у пропавшей. Поэтому все стараются не поднимать эту тему и просто называют её "вице-капитан". Мол, неудобно называть по имени, особенно младшим студентам.

Кинко снова понимающе кивнула.

Говорят, именно благодаря нынешнему капитану и вице-капитану клуб хоть как-то держится. Хотя девушки и уходили, заместителю удалось сохранить клуб. Хотя такие странные инциденты могут привести к лишению спортивных грантов, она смогла договориться с руководством. А ещё говорят, она — гений: с первого раза сдала тест профессора Саноу.

— Кстати, почему все хотят попасть на курс профессора Саноу? Я слышала, что на его лекциях всегда аншлаг.

Этот вопрос давно мучил Кинуко. Если он так много студентов заваливает, логично, что поток желающих должен иссякнуть. И почему университет ничего с этим не делает?

— Ну, наверное, потому, что его лекции интересные. Это курс для всех факультетов, а наш вуз собирает много любителей истории. Вот и выбирают. Да и по расписанию и аудиториям — удобно.

Сакимори немного подумала и добавил:

— И потом, у него такой стиль — словно притягивает к себе.

— Притягивает, говоришь...

Да, он, конечно, харизматичный мужчина средних лет, но в профессоре, видимо, есть ещё какой-то особый магнетизм, который Кинуко понять не могла.

— В общем, давай пока забудем про профессора. Вот так и вышло, что у нас почти не осталось девушек в клубе. Проблем — выше крыши.

— Похоже, студенческая жизнь — это вообще не сахар. Сплошные тайны и тьма...

Кинко никогда не жила нормальной школьной жизнью, не то что студенческой. Даже разговоры среди девочек остались для неё чем-то из далёкого прошлого. Потому ей трудно представить чувства той девушки, которая страдала в университете.

— Да уж. Некоторые, начав жить одни, не справляются и кончают с собой. Я знаю девушку, которая пошла работать в ночные клубы, чтобы заработать на жизнь.

Сакимори сказала это с горечью.

— …Серьёзно?

— Ах, извини. Забудь, что я это сказала.

— Хорошо, забуду.

Хотя университет и не запрещает подработки, многое зависит от их характера. Кинуко решила, что ей лучше не углубляться в эту тему.

Когда осталось всего три упаковки мяса, остальные, похоже, уже наелись, и Кинуко начала готовить и есть мясо сама — полностью в режиме самообслуживания. Где-то на заднем плане она услышала:

— Эй, она что, всё ещё ест?

— Не перебор ли с мясом?

Но она сделала вид, что не слышала.

— Пожалуйста, угощайтесь, сенсей.

Тут подошли бывшие участники клуба, старше её, и предложили выпить. Она задумалась, как бы вежливо отказаться, но тут вспомнила секретный приём, которому её научил Ооя.

— По религиозным причинам — не могу.

На лицах появилось замешательство, но когда Сакимори добавила: «Она жрица, так что ей нельзя», они сдались. Зато стали какими-то возбуждёнными.

— Вот оно что! А я думал, что-то такое чувствуется!

Похоже, мужчины слабы не только перед формой проводниц и полицейских, но и перед одеждой мико. В храме Кинуко это не замечала, потому что среди посетителей в основном были старички. Она надеялась, её не начнут называть «мясоедящая жрица».

Под конец барбекю на побережье начали запускать фейерверки. Воспользовавшись этим моментом, Кинуко разложила остатки риса, а сверху положила всё оставшееся мясо и овощи. Некоторые члены клуба не могли обойтись без риса, поэтому специально принесли с собой рисоварку. Сбрызнув всё немного соевым соусом, она приготовила импровизированный донбури (рис с жареным мясом), после чего села на стул у моря.

Кто-то спокойно наслаждался бенгальскими огнями, держа их по одной, кто-то — зажигал сразу несколько и весело кричал. Накацуя то ли пошутил неудачно, то ли его поймали на том, что он сбежал с подготовки и отправился в место, где водятся привидения — теперь за ним бегали подвыпившие члены клуба под командованием вице-капитана. Кинуко подумала, что направлять фейерверк в людей — опасно.

— Не хотелось бы, чтобы случилось что-то серьёзное...

— Да…— отозвалась вице-капитан, услышав её тихое замечание.

Она стояла, опершись на деревянное ограждение, и наблюдала за развлекающейся молодёжью.

— Вам, наверное, тяжело со всем этим управляться, — сказала Кинуко.

— Ага. Особенно потому, что после этого будет ещё кое-что...

— Испытание на смелость, да? Звучит утомительно.

Услышав это, вице-капитан заметно вздрогнула. Она посмотрела на Кинуко и начала внимательно наблюдать за ней с серьёзным выражением лица.

— Сенсей, вы не могли бы отменить это своим авторитетом?

— Что?! — Кинуко удивилась внезапному предложению.

— Ну ведь это опасно, если что-то произойдёт! Лучше бы отменить сразу...

В тот момент, когда она дотронулась до её руки, между ними проскочила искра статического электричества.

— Ай!

 Вице-капитан тут же отстранилась.

— …Извините, я не нарочно.

— Ничего страшного. Но, к сожалению, у меня нет таких полномочий.

Она не могла в одностороннем порядке отменить запланированное.

— Понимаю…

Вице-капитан вздохнула и снова оперлась на перила.

— Лучше бы они просто отказались от этого испытания…

Смотря на её откровенно мрачное выражение лица, Кинуко подумала, не боится ли она сама. Впрочем, её реакция была довольно резкой.

Глядя на её утончённые черты, Кинуко не удивилась, что её преследовал сталкер. Маленькая родинка под правым глазом придавала её образу некую хрупкость. И всё же в ней ощущалась и некоторая внутренняя твёрдость — наверное, из-за того, как настойчиво она говорила об отмене.

***

К сожалению, её желания не сбылись, и испытание на смелость всё же решили провести. Использовать для этого планировалось заброшенное здание школы. Те, кто будет пугать участников, уже были распределены и находились на своих позициях.

Хотя школу и называли «заброшенной», на деле её закрыли всего около пяти лет назад из-за объединения с другой школой на фоне снижения рождаемости. Так что здание было относительно новым. Его до сих пор использовали как временный центр собраний, здание было в хорошем состоянии, и в нём работало электричество.

И всё же — стоит ли проводить испытание на смелость в таком месте? Тем не менее, ночная школа будоражила не только страх, но и азарт.

— Интересно, можно ли вообще входить в школу ночью… Ну, если весело, то ладно, — восторженно осматривалась Румина. Почти все члены футзального кружка, кроме Сакимори, выглядели так же.

— Да, наверное, — кивнула Кинуко, думая, что будет нехорошо, если это считается незаконным проникновением.

— Всё официально! Смотрите, у нас даже ключи есть!

Капитан Ширасава, услышав разговор, показал связку старых ключей. На цепочке болталось около десяти ключей с пластиковыми бирками. Почему-то он был с огромным рюкзаком за спиной. Слухи говорили, что он участвует на стороне «пугающих», возможно, в рюкзаке были какой-то реквизит.

— Сенсей, тяните жребий!

Она взяла один и развернула — на бумажке была цифра «2».

— Эээ? Это что, по жребию?

Похоже, Сакимори была застигнута врасплох — она явно рассчитывала идти с Кинуко и теперь заметно нервничала.

— О, у меня тоже «2»! — поднял руку один из скромных парней из клуба, но Сакимори тут же выхватил у него жребий:

— Всё, меняемся!

— Эй, Сакимори, какого чёрта?!

— Да ладно тебе, подумаешь!

Сакимори беззастенчиво всучил ему жребий с «6». Другую «шестёрку», видимо, вытянул другой парень, и теперь они переглядывались с одинаково недовольными выражениями: «Только не ты». Пожалуй, Кинуко стоило порадоваться, что её всё же считали девушкой, раз уж за неё так боролись.

— Так-так, парни, марш туда! — скомандовала Сакимори.

Оба обладателя «шестёрок» поворчали, но вскоре испытание началось, и довольно быстро наступила очередь Кинуко и Сакимори.

— Сенсей, пожалуйста, будь рядом, — сказала она, схватив её за руку с такой силой, что, казалось, хочет её раздавить.

— Я же ничего не могу поделать, — ответила Кинуко, взяв у капитана фонарик и карту маршрута. Затем она, ведя за собой перепуганную Сакимори, направилась к школьному зданию. 

***

Масаки бесцельно бродила по коридорам.

— Ужас… Капец. Капитан точно меня ненавидит. Он же точно с жеребьёвкой схитрил, — лениво сказал второгодка из клуба.

Каждый год тот, кому не повезёт со жребием, играет роль «пугающего». Испытание проводилось в гимнастическом клубе из года в год, и, естественно, пугать должны были их же члены. Футзальная команда, как гости, от этой роли была освобождена.

— Ну, ничего не поделаешь. Но, кстати, капитан сам сказал, что тоже будет пугающим.

— Чего? Он просто хочет воспользоваться моментом, чтобы затащить понравившуюся девчонку, не?

— Да ну, вряд ли у него время на такое найдётся. Хотя девчонки из футзала симпатичные. В нашем клубе только заместительница капитана может с ними сравниться. Хотя она слишком загорелая.

Если бы это услышали девушки из клуба, им бы влетело.

— Вице-капитан. Ну, не совсем в моём вкусе, если честно. Я бы сказал, та старшеклассница с короткой стрижкой в прошлом году была получше… — сказав это, парень тут же прикрыл рот, как будто понял, что ляпнул что-то, чего говорить было нельзя.

— …Ну, в общем, пора, скоро придут. Надо готовиться.

— Ага.

В воздухе повисло напряжение, словно кто-то задел больное место. Масаки, почувствовав неловкость, тихо удалилась.

***

Тёмный коридор был едва освещён лунным светом — достаточно, чтобы не споткнуться.

Когда Масаки проходила мимо одного из классов, изнутри донёсся странный шум, за которым последовал визг и чьи-то быстрые шаги. “Видимо, уже пришла первая группа”, — подумала она, заглянула внутрь, и увидела одного из «пугающих», который что-то настраивал.

— Первая пара — успех! — сказал другой парень из команды, который тоже играл роль привидения, и довольно усмехнулся.

— С включённым электричеством всё проще, — бормотал он, продолжая возиться с проектором, выводя какое-то видео на экран. Огромный экран был опущен с потолка.

Это был бывший аудиовизуальный кабинет. Такие кабинеты, как правило, включались в традиционный маршрут: кабинет биологии, музыкальный класс, туалет, медпункт, этот вот кабинет, а затем — через задний двор у мусоросжигателя — возвращение к входу, где всех ждут. Сама атмосфера ночной школы уже вызывала мурашки, так что особо стараться пугать было не обязательно.

Каждый раз, когда заходили новые участники, экран запускался и проигрывал жуткое видео. Масаки, наблюдая за бывшим одногруппником, подумала, что если бы тот столько усилий вкладывал в учёбу, то не остался бы на второй год.

— О, следующие идут!

«Привидение» тут же спряталось, готовясь к выходу.

На этот раз вошли девушка-студентка и преподаватель — временный преподаватель по имени Тамафуса. Девушка выглядела испуганной и крепко вцепилась в руку преподавателя. Тамафуса же, с невозмутимым выражением лица, аккуратно шла вперёд, стараясь не споткнуться.

Как только они вошли в кабинет, раздался характерный звук включающейся техники — техника старая, хоть и подключена к сети.

— Кья! — раздался визг девушки. Как по сценарию, она закричала и выбежала из класса. Тамафуса с пустым выражением лица пошла за ней, позволяя ей тянуть себя вперёд. Она даже помахала рукой Масаки, проходя мимо, совершенно не испугавшись.

«Что она за человек такой?» — подумала Масаки, и, незаметно покинув кабинет, пошла дальше.

Она обошла стандартный маршрут и вышла на задний двор. Тёплый ветерок тянулся сквозь кусты. Над ухом жужжал комар. Именно там она увидела Ширасаву с огромным рюкзаком. Масаки уже догадывалась, почему у того такой груз.

Видимо, Ширасава наконец осознал. Осознал то, чего лучше было бы не замечать.

Он бродил по двору, озираясь вокруг: будто что-то искал. В руке у него была связка ключей с овальными пластиковыми бирками, на которых были написаны названия: «Главные ворота», «Здание 1», «Здание 2», «Бассейн», «Спортсклад», «Спортзал», а также «Задний склад» и «Колодец».

То, что ключи от всей школы, выданные мэрией, лежат в одной связке — это, конечно, халатность. Если бы он использовал только те, что от зданий — ещё ничего. Но…

Ширасава вертел в руках именно другие ключи.

— …Что ты собираешься делать?

— …Что ты ищешь?

Эти немые вопросы за Масаки озвучил кто-то другой.

— Ширасава-кун, ты что тут делаешь?

Рядом появляется вице-капитан. Уверенный голос, ни фонаря, ни сопровождения — она пришла одна. Странно, ведь даже первая пара ещё не дошла до сюда. Что заставило её прийти заранее?

— Да так, ничего особенного. А ты, вице-капитан, не страшно тебе тут одной, да ещё и без света? — сказал Ширасава, беззаботно смеясь, явно пытаясь увильнуть от темы.

Но она не отступала. Не заметив Масаки, они продолжили разговор.

— Не шути так. Что это у тебя за сумка? Что ты вообще задумал? Только попробуй устроить проблемы!

На её необычно нервный, даже истеричный тон Ширасава поднял руки, будто сдаётся.

— Проблема? А в чём проблема-то? Кстати, я, может, тут кое-что потерял… Эй, Корэмаса, ты не находила?— только сейчас он обратился к вице-капитан по фамилии.

— Нет. Когда ты это потерял, днём?

Слова вице-капитан прозвучали холодно. Но кто разбирается в людях, сразу поймёт — это не то, что она чувствует на самом деле. Есть женщины, которые не умеют быть искренними.

— Прошлым летом, — сказал Ширасава с улыбкой.

В этот момент выражение её лица изменилось.

— О чём ты? Не шути так. Тебя же не было прошлым летом.

И правда. Прошлым летом Ширасава не приехал на тренировочные сборы. Он подцепил дурацкую летнюю болезнь, которую подхватывают только идиоты.

— А что изменится, если я перестану шутить? Ну, даже если я дурю, пока есть ты, проблем быть не должно, да? — Ширасава слегка склонил голову набок, золотые пряди волос качнулись, а на шее блеснула цепочка с кулоном.

— Это не так! Ты ведь капитан, должен сам всех организовывать. Мне одной правда тяжело!

Красавица с родинкой под глазом говорила как настоящая отличница. В отличие от её обычного спокойного тона, сейчас в голосе чувствовалось раздражение. Ширасава заметил это и улыбнулся дежурной улыбкой.

— Эй, Корэмаса?

— Что?

Ширасава перебрал ключи, проверил бирки и положил четыре из них в карман, а оставшиеся четыре взял в обе руки. В правой — «задний склад», «спортсклад», в левой — «спортзал», «колодец».

— Корэмаса, ты, когда пишешь сообщения, ставишь смайлики?

Вдруг ни с того ни с сего сменил тему.

 — Ч-что?.. С чего это вдруг?

— Да просто. Я подумал, ты ведь почти не пишешь сообщений, хотя по телефону разговариваешь. Вообще, ты не любишь писать тексты, да? Почему? Сейчас ведь почти никто почтой не пользуется, но и мессенджеры ты, похоже, игнорируешь?

Вице-капитан посмотрела на его левую руку, но тут же отвела взгляд. Ширасава специально подсветил фонариком бирки, чтобы сделать их хорошо видимыми.

— Знаешь, создаётся впечатление, что ты нарочно скрываешь свои привычки при письме.

— И зачем мне это делать?

Ширасава убрал ключи из правой руки в карман, а оставшиеся два — снова разложил в обе руки.

— Остался один вопрос.

— Какой?

Голос вице-капитана задрожал. Масаки знала — когда она сильно нервничает, её голос становится высоким. Они давно знакомы. И в следующее мгновение у неё наверняка пробежал холодок по коже.

— Ты не знаешь, куда делась Масаки?

Движения вице-капитана застопорились. Только её взгляд остановился на пластиковой бирке, освещённой лунным светом.

— …С чего бы мне знать?

Она бросила это холодным тоном. Она даже не спросила, почему Ширасава держит ключи так, чтобы их было видно. Если бы она и правда была примерной ученицей, могла бы хотя бы сказать: «Не увиливай от работы».

Но она промолчала.

— Один профессор мне как-то сказал: если хочешь раскрыть чьи-то тайны, следи за глазами. И наблюдай — наблюдение очень важно.

— И что?

— Корэмаса, ты всё время смотришь на этот ключ. Он тебе что-то напоминает?

Ширасава поднял бирку с надписью «Колодец». Вице-капитан резко побледнела.

— Я так и думал… Значит, всё-таки так, — Ширасава усмехнулся и пошёл вперёд.

— Куда ты?

— К Масаки.

Он хихикнул, словно это была безобидная шутка.

«Не приходи».

«Пожалуйста, не надо».

Масаки мысленно молила, но её слова не могли достичь цели.

Ширасава не видел её. Не знал, что она здесь.

А вице-капитан просто безучастно смотрела вслед Ширасаве. Её сжатые в кулаки руки были так сильно сжаты, что из них сочилась кровь.

Она тоже не понимала, что Масаки находится здесь. Масаки оставалось лишь вернуться туда, где она должна был быть с самого начала.

 ***

— Наконец-то нашёл, — Ширасава рассмеялся.

Масаки его ненавидела. Этот человек всегда делал только то, что было неприятно Масаки. Если всё это было просто блефом — значит, он по-настоящему ужасный человек.

Возле печи для сжигания мусора на заднем дворе. Внутри ограждённой зоны, построенной, чтобы дети случайно не упали — находился колодец. Закрытый крышкой, обмотанной цепями и замками.

Ширасава расстегнул карабины, снял цепь и убрал крышку. И, уставившись на дно колодца, не использовавшегося уже много лет — десятилетия, — вновь засмеялся.

На дне тёмного, глубокого, давно заброшенного колодца остались только гнилостная вода и белые кости. Тело, которое съели подземные насекомые, утратило все черты. Лишь один аксессуар, соскользнувший с костей, остался.

«Ну вот, наконец-то пригодятся твои бесполезные мышцы».

Глаза, лишённые зрачков, смотрят на него. Это Масаки.

Ширасава достал из рюкзака верёвку и стал спускаться вниз. Без ключей, без багажа — только сам. В старый колодец, пропахший гнилью.

В самое дно, куда никто не приходил уже долгое-долгое время.

Чтобы найти Масаки, пропавшую без вести год назад.

Чтобы найти Масаки, выброшенную как мусор, как ненужную вещь.

«Остановись…»

Крик не достигал Ширасавы. Он ступил на мокрое дно и направил фонарик прямо на Масаки.

«Не смотри…»

С таким жалким выражением лица… Лучше бы он, как обычно, хихикал. Такой ловкач, любимец девушек — зачем ему видеть это грязное место и то, что в нём осталось?

— …Наконец-то нашёл.

Вместо дурацкой усмешки на лице появилась спокойная, но грустная улыбка. Он протянул руку.

«Не прикасайся…»— кричала Масаки. Но Ширасава его не слышал. Не замечал. Потому что теперь Масаки — уже не человек.

— Зря ты так исхудала. Я, знаешь ли, мышцы подкачал, а ты… — Ширасава усмехнулся. — Теперь грудь у тебя совсем как доска.

Раздался тихий смех.

Масаки хотела бы заплакать, но не могла.

Потому что теперь она — лишь кости. Она стала чем-то другим, не тем, кем была когда-то.

На шее Ширасавы, помимо ярких серебряных аксессуаров, висела тонкая цепочка, совсем ему не подходящая. А на ней — подвеска в виде маленького ключа.

И…

На дне гнилой воды лежала подвеска с замочной скважиной. Когда-то она была частью кулона.

Дешёвая безвкусная вещица, которую носят влюблённые пары. Тогда Масаки ненавидела эту глупость, но Ширасава настоял, и она сдалась.

Пустые глазницы смотрели вверх. Свет тусклой луны постепенно становился всё слабее. Как будто небесные врата закрывались — так и колодезный проём постепенно что-то заслоняло. 

Чёрная тень заслонила свет. Лица в контровом свете было не видно, но, вероятно, оно шептало: «Это твоя вина».

Когда свет исчез, вниз упала и верёвка, по которой Ширасава спускался. Теперь не было никакой возможности выбраться наружу, и крышку колодца наверняка запрут на тяжёлый замок.

Точно так же, как год назад.

Она собиралась избавиться не только от Масаки, но и от Ширасавы. Всё, что не подчинялось её воле, ей было не нужно.

 ***

— А что это за кулон?

Лицо девушки, вцепившейся в неё с этим вопросом, было полно ревности. Хотя спокойные брови, ласковый взгляд и родинка под глазом придавали ей материнскую мягкость — всё это было её естественным обликом. Чего же ей ещё не хватало?

Она ведь вовсе не хотела хвастаться этим ожерельем, да и не стремилась показать его. Просто не смогла отказать той глупо-жалобной, невыносимо трогательной просьбе. Отвратительно — быть таким слабым перед таким выражением лица.

Это была простая прихоть — ничего больше.

Ей просто понравился дизайн ключа, и поэтому она носила его. У неё было ещё несколько украшений с мотивом ключей, и новая сумка, вся усыпанная такими узорами, тоже была ей по душе. Нет, это была ложь. Она врала себе. Он ведь дурачок, который временами становился странно страстным. Когда же она успела влюбиться?

— Не волнуйся. Я не стану тебе мешать.

Если бы та девушка захотела, всё снова закончилось бы, как всегда. У Масаки уже не раз отбирали всё дорогое и важное. И всё же она сама вызвала Масаки. Притворяться пьяной перед ней, с её-то опытом, было бесполезно.

— Отдай это мне.

Эта своенравная девушка всегда вела себя так. При всех была паинькой, а наедине становилась высокомерной. И той единственной, перед кем она вела себя так, была Масаки.

Если бы в прошлом году она была так же занята, как сейчас, возможно, у неё даже не было бы времени заботиться о ней. Жаль, что в прошлом году она не была вице-капитаном тогда.

— Нет.

Почему она это сказала — сама не знала. Она уже столько раз сдавалась — могла бы сразу отдать. Но раз уж сказала, ничего не поделаешь. 

Когда та услышала слова неповиновения, тут же началось "наказание". Она всегда оскорбляла её, называя "непослушной обезьяной, которую надо воспитывать". В конце концов, после долгих упрёков, она её толкнула.

Так вышло, что она неудачно ударилась. Когда она увидела безжизненно лежащую Масаки, первой её мыслью, наверное, было: «Что подумают люди?» Скорее всего, она потом говорила о пропавшей Масаки так: "Ну, такое бывает. Она всегда была такой своенравной."

Сказала бы, что она, устав от лагеря, сама уехала домой. Она же и спрятала её вещи, чтобы никто не заметил пропажи. С телефона можно было отправить сообщение — создать удобное алиби. Она всегда пользовалась самым простым телефоном только для связи — и это обернулось против неё.

А потом — полное исчезновение без вести. 

Одинокая студентка, живущая отдельно, без особых связей с соседями... Невозможно было точно сказать, когда именно она исчезла.

— Значит, те сообщения были не от тебя, — тихо сказал Ширасава. — Я ещё тогда подумал, что текст слишком милый. Ну да, понятно — его писал кто-то другой.

Масаки даже не хотела знать, что именно написала та женщина. Если она злоупотребляла смайликами, то Ширасава сразу бы стало ясно, что здесь что-то не так. Интересно, с каким лицом он тогда отвечал?

Знал ли он это или нет, но Ширасава лишь улыбался. Чудной парень… по-настоящему глупый парень.

«Если бы у меня был с собой телефон, смогла бы я позвать на помощь?» — подумала Масаки.

Но внизу колодца, похоже, сигнала нет. Как и следовало ожидать, мобильник не ловил, и Ширасава спрятал его обратно в карман.

Связи с внешним миром нет. Только тьма. Кто знает, что придёт раньше — безумие или голодная смерть. И несмотря на это, этот парень всё ещё улыбается.

Лучше бы он вообще сюда не приходил.

Тогда Ширасаве никогда бы не узнал истинной натуры той женщины.

Тогда Ширасаве никогда бы не увидел Масаки в таком жалком виде.

Даже у этой «обезьяньей женщины» есть хоть какие-то чувства. Хоть бы это он понял.

«Идиот, — подумала она. — Какой же ты идиот…»

— Мы всегда будем вместе.

«Дурак… Не говори таких сладких слов… Тошно…»

— Прости, что не нашёл тебя раньше.

«Мне всё равно. Убирайся отсюда как можно скорее».

«Я ведь… Я не хотела, чтобы так вышло».

Если бы она осталась тут одна, всё бы закончилось. Только и всего. Но — быть здесь с этим парнем вечно — это невыносимо.

«Лучше бы мы вообще не устраивали эту проверку на храбрость…»

Ведь она знала, что он сегодня натворит. И знала, что та женщина сделает.

— Кто-нибудь, помогите.

Масаки — уже неважно. Но вот Ширасаву — глупого, растерянного, доброго, слегка навязчивого — только этого идиота…

Его нужно спасти.

«Я хочу, чтобы его спасли…»

— Тебе нужна помощь? — послышался низкий голос. Мужской голос.

«Кто угодно подойдёт… если только спасёт…»

Смутно, как в тумане, она увидела мужчину в белых одеждах. Масаки направилась к нему.

Масаки протянула к нему сгнившую руку.

***

— Это она виновата… она виновата… она виновата… виновата… виновата… виновата…

Побледневшее лицо, налитые кровью глаза, перекошенные губы.

Здесь больше не было прежней вице-капитана. Она сидела на камне в саду внутреннего дворика, обхватив голову руками, и словно заклинание повторяла это снова и снова. Она внушала себе, оправдывала себя, старалась прийти в себя. Думала, как выйти сухой из воды, как избежать последствий, используя свой ум.

— Виновата, виновата, виновата…

Её губы продолжали шептать это снова и снова, пока она наконец не подняла голову.

Женщины все актрисы. А она была великой актрисой.

Руки, только что запятнавшие себя убийством, были теперь такими же белыми и красивыми, как прежде, будто ничего не произошло. Похоже, она решила пока что всё обдумать.

Но…

«Я тебя не отпущу».

Когда за её лодыжку резко что-то схватило, лицо вице-капитана вновь стало мертвенно-бледным.

Из земли вылезла кость и схватила её за ногу. Затем из земли показалась голова. Это была Масаки — или то, что осталось от неё. Её зубы громко клацали.

—А?! — с расширенными глазами, налитыми кровью, вице-капитан соскользнула с камня и упала. Её всю трясло. Зубы громко стучали, как у Масаки. — А… а…

Хотела ли она что-то сказать? Не нужно. Из этих когда-то красивых, а теперь искажённых губ, Масаки уже не раз слышала крики. Больше она не хотела их слышать.

Масаки даже не стала вспоминать её настоящее имя.

Та отчаянно дёргалась, пытаясь сбросить кости, и, в конце концов, у неё в руках осталась лишь кисть. Когда она увидела, что это просто голая кость, то начала яростно топать ногами. Кости, лишённые силы, крошились, отлетали — но тут же сами собирались обратно в прежнюю форму.

Тело Масаки, зарытое в землю, медленно вытягивалось наружу. С каждым движением оно становилось больше, и поднималось всё выше.

Лицо, что всегда смотрело на Масаки сверху вниз с презрением, теперь было искажено страхом, почти переходящим в истерический смех. Она бормотала:

— Это сон… это всего лишь сон…

Иллюзия, как сон.

Здесь — призрак, которого не должно быть. Просто случайность, что он оказался видим в её глазах.

Просто галлюцинация.

Зло причиняют только люди.

Это — просто видение.

Когда тело превзошло по высоте школьное здание, Масаки подняла руку.

И безжалостно обрушила свою костлявую ладонь — лишённую плоти — на вице-капитана.

***

Жуткий крик раздался ровно в тот момент, когда Кинуко и Сакимори вернулись к школьным воротам — в точку старта. Кинуко уже обрадовалась, что наконец избавилась от вцепившейся в неё Сакимори, но та тут же снова обвилась вокруг её шеи.

— Эй! Ты меня задушишь, я же учитель!

К счастью, подруга Сакимори, Румина, остановила её. Кинуко, у которой растрепались волосы, начала заново завязывать резинку.

— Что это?

На мгновение ей показалось, что рядом со зданием школы промелькнул огромный белый силуэт. Напоминал того гигантского скелета, которого вчера показал ей Ооя. Но видение тут же исчезло, и она решила, что ей просто показалось.

— Кто это мог быть? Голос похож на вицу-капитана, но она бы так не закричала… — обсуждали девочки из команды гимнастов.

Девушки из гимнастического клуба собрались в кружок и обсуждали случившееся. Все решили, что это просто последствия испытания на смелость.

Но когда завыла сирена полицейской машины, стало ясно: произошло нечто серьёзное.

***

Кто вызвал полицию — никто точно не знал. Но произошло настоящее преступление.

Вице-капитан, с растрёпанными волосами, с безумными глазами, ворвалась в здание, вытащила из школы канистру с керосином и начала разбрызгивать его вокруг старого колодца.

— Надо сжечь всё… даже кости… до пепла…

Полубезумная, она бормотала это, бросалась камнями в колодец, кричала и ругалась.

Из-за этого странного поведения полицейские решили заглянуть внутрь колодца — и нашли там главу клуба, Ширасаву, и останки человеческого скелета. Это стало настоящей катастрофой. К тому же, колодец был заперт, а ключ оказался у вице-капитана.

Сакимори, услышав о найденных телах, потеряла сознание с пеной у рта, а Кинуко — как ответственное лицо — была вызвана на допрос.

— Ты же обещала, что проблем не будет…

Кинуко впервые в жизни ехала в полицейской машине.

***

Вот краткое изложение инцидента.

Вице-капитан и погибшая девушка были двоюродными сёстрами и друзьями детства. Они поступили в один и тот же университет и вступили в один и тот же клуб. В отличие от изысканной и женственной вице-капитана, погибшая была бойкой и порой её путали с мальчиком. С детства она всегда играла роль поддержки и была на вторых ролях.

Её звали Корэмаса Масаки. Из-за того, что у них с вице-капитаном была одна фамилия — Корэмаса, — в клубе их обычно называли по прозвищам.

— Я хочу, чтобы вы рассказали всё, что знаете о них.

Так ей и сказали, но, даже услышав их имена, Кинуко, будучи временным преподавателем, работающим здесь только с этого года, да и попавшей во всё это почти случайно, ничего не могла сказать. Тем не менее, с их стороны это считалось частью работы — просто выслушать её.

Во время прошлогоднего тренировочного лагеря вице-капитан и жертва поссорились, и жертву толкнули. Она упала, ударилась головой и умерла, но был ли в тот момент умысел на убийство или была ли она ещё жива после падения — сейчас уже не узнать.

Однако тело было сброшено в колодец за зданием школы. Затем вице-капитан инсценировала исчезновение жертвы, будто та пропала сама. Это — единственный достоверный факт. Жертву сочли пропавшей без вести, а вице-капитан продолжала жить, словно ничего не случилось.

Конечно, были и те, кто считал исчезновение странным. Одним из них был Ширасава.

Прошлогодний инцидент с вандализмом в женской раздевалке, а также случай с преследованием вице-капитана — за всем этим стоял Ширасава. Он был близок с жертвой и пытался найти какие-либо зацепки о её исчезновении. Возможно, именно она была его возлюбленной.

Он не стеснялся и не скрывал своих подозрений, расспрашивал других участников клуба, не знают ли они что-то о жертве или не скрывают ли что-то. Судя по всему, он начал преследовать вице-капитана именно из-за подозрений, но это не дало ему весомых доказательств. И только на этом сборе она впервые начала вести себя странно. Прежде чем начать устраивать испытание на смелость, она предложила сменить место проведения лагеря.

Ширасава, рассказав всё это, выглядел удивительно спокойно, несмотря на то, что его едва не убили. А если Кинуко не ошиблась, цепочка на его ожерелье стала длиннее. Раньше она считала его просто самодовольным парнем, но сейчас он казался совсем другим.

Напротив, вице-капитан пребывала в полном безумии. Вся в грязи, с растрёпанными волосами, она тревожно озиралась по сторонам.

— Скелет… скелет… — шептала она, когда они разминулись в коридоре.

От девушки, красивой как модель днём, не осталось и следа.

— Это фотография жертвы, — начал было один из полицейских, проводивших допрос, но тут в комнату вбежал другой, выглядящий встревоженным. Они что-то прошептали друг другу, после чего первый повернулся к Кинуко с неловкой улыбкой:

— Извините, что заняли ваше время. На сегодня всё. За вами уже приехали.

Так Кинуко отпустили. Ей было интересно, какой была жертва при жизни, но, возможно, думать об этом было бы неприлично. Когда она вышла из полицейского участка, её ждало такси, а в нём — угрюмый хикка с кислым выражением лица.

— Ты пришёл за мной? Молодец.

— Какой важный тон.

Судя по всему, он вызвал машину, потому что отельный трансфер уже не работал. Возможно, можно было бы попросить хозяев рёкана отправить за ней машину, но они, похоже, не из тех, кто нарушает правила.

— Бедные детективы… Интересно, за это им доплачивают как за переработку?

— Откуда мне знать.

С тем же угрюмым видом, Ооя уставился в свой смартфон. Казалось, он хотел кому-то позвонить и просматривал журнал исходящих звонков. Но когда Кинуко заглянула через плечо, он тихо отодвинул голову и остановился.

— …

Кинуко показалось, что среди набранных номеров она мельком увидела знакомое «110».

[П.п:

 1) Иллюстрация Гашадокуро:

2)Фурин — традиционный японский колокольчик, сделанный из металла или стекла (иногда также используется керамика или бамбук). К язычку колокольчика прикрепляют лист бумаги, на котором иногда изображают стихотворный текст. Обычно фурин имеет округлую форму, но может также изготавливаться в форме животных, палочек, обычных колокольчиков и т. п.. Традиционно колокольчики подвешивают на окнах или под карнизом для обеспечения ощущения прохлады летом, по вере японцев, за счёт воздействия определённых звуковых частот на организм. Звучание фурина и его внешний вид стали для японцев символом лета, поэтому «ветряные колокольчики» часто появляются в фильмах и аниме, обозначая летнюю жару и желание прохлады, а также любовь к традициям.

3)Танабата —Танабата — традиционный японский праздник, также часто называемый «фестиваль звёзд» или «звёздный фестиваль». Обычно отмечается ежегодно 7 июля. В Сендае этот праздник отмечают в августе.

В основе праздника лежит легенда о влюблённых Орихимэ и Хикобоси. Пастух и принцесса ткачества вступили в брак с благословения отца, но, придя в супружеское благополучие, забыли о ткани и стаде, за что были разлучены отцом принцессы — он развёл их по разным сторонам реки. И с тех пор Орихимэ и Хикобоси могут встретиться лишь в одну ночь в году — седьмую в седьмом месяце.

4) Марудай: