Онлайн чтение книги Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих Le Vite de’piu eccelenti Pittori, Scultori e Architetti
1 - 13 ЖИЗНЕОПИСАНИЯ АГОСТИНО И АНЬОЛО СИЕНСКИХ СКУЛЬПТОРОВ И АРХИТЕКТОРОВ

Среди других, обучавшихся в школе пизанских скульпторов Джованни и Никкола, сиенцы Агостино и Аньоло, к жизнеописанию коих мы теперь приступаем, преуспели как превосходнейшие по тем временам скульпторы. Оба они, насколько мне удалось обнаружить, родились от отца и матери, сиенцев, а предки их были архитекторами, ибо ими в 1190 году в правление трех консулов была завершена Фонтебранда и затем в следующем году при тех же консулах – таможня в том же городе и другие постройки, И поистине видим мы, что в некоторых семьях семена доблести, однажды зародившись, зачастую вскоре там же и прорастают и дают побеги, приносящие затем плоды больше и лучше тех, что были у первоначальных растений. Так и Агостино и Аньоло, внеся большое улучшение в манеру Джованни и Никкола, пизанцев, обогатили искусство лучшим рисунком и выдумкой, как ясно показывают их творения.

Говорят, что вышеназванный Джованни, возвращаясь из Неаполя в Пизу в 1284 году, остановился в Сиене, дабы составить проект и заложить фасад собора с тремя главными дверями, каковой должен был быть весь богато украшен мрамором, и что тогда же к нему присоединился Агостино, которому было не более пятнадцати лет, для работы над скульптурой, первоосновы коей он уже изучил и к которой он имел склонность не меньшую, чем к архитектуре. Итак, под руководством Джованни он путем постоянных занятий превзошел в рисунке, в изяществе и манере всех своих сотоварищей настолько, что каждый говорил о нем, что он был правым глазом своего учителя. А так как лица, любящие друг друга, желают один другому, превыше всех иных благ природы, души или судьбы, таланта, который единственно делает людей великими и благородными, мало того – счастливейшими как в этой, так и в иной жизни, то и Агостино, пользуясь случаем своего знакомства с Джованни, привлек Аньоло, своего младшего брата, к тому же занятию. Сделать это затруднений ему не представилось, ибо, общаясь с Агостино и другими скульпторами, Аньоло уже и раньше, видя почести и пользу, извлекаемые из этого искусства, загорелся сильным желанием и страстью посвятить себя скульптуре, и даже раньше, чем подумал об этом Агостино, Аньоло уже сделал тайно несколько вещей. И вот, когда Агостино работал с Джованни над мраморной доской главного алтаря епископа аретинского, о коей рассказывалось выше, он добился привлечения к этой работе и названного Аньоло, своего брата, который проявил себя в этом произведении так, что по его окончании он в совершенстве своего искусства оказался не уступающим Агостино. Когда же Джованни в этом убедился, то он после этой работы стал пользоваться услугами и того и другого в прочих многочисленных своих работах, выполнявшихся им в Пистойе, Пизе и других местностях.

А так как занимались они не только скульптурой, но и архитектурой, то не прошло много времени, как Агостино в Сиене при правлении Девяти выполнил проект их

дворца в Мальборгетто, а было это в 1308 году. Этим он приобрел на родине такую известность, что и тот и другой, по возвращении после смерти Джованни в Сиену, были назначены общественными архитекторами, после чего позднее, в 1317 году, по их указаниям был выстроен северный фасад собора, а в 1321 году по их же проекту начали строить Порта Романа в том виде, какой они имеют ныне. Закончены же они были в 1326 году; ворота эти раньше именовались Порта Сан Мартино. Они перестроили также ворота в Туфи, называвшиеся раньше Порта ди Санта Агата аль Арко. В том же году по проекту тех же Агостино и Аньоло были начаты церковь и монастырь св. Франциска по почину кардинала гаэтского, апостолического легата. Вскоре после этого через кого-то из Толомеи, пребывавших в изгнании в Орвието, Агостино и Аньоло были вызваны туда, дабы выполнить несколько скульптур для попечительства Санта Мариа в этом городе. Отправившись туда для этой цели, они выполнили из мрамора несколько скульптурных пророков, которые и ныне среди других работ на том же фасаде остаются лучшими и наиболее пропорциональными в этом столь прославленном творении. Случилось же, что в 1326 году Джотто, как об этом говорилось в его жизнеописании, был приглашен в Неаполь герцогом калабрийским Карлом, пребывавшим тогда во Флоренции, дабы выполнить королю Руберто некоторые вещи в Санта Кьяра и других местах того же города. Когда же по пути туда Джотто проезжал через Орвието, дабы взглянуть на произведения, выполненные и выполнявшиеся там столькими мастерами, ему захотелось осмотреть все внимательно. А так как больше всех остальных скульптур ему понравились Пророки сиенцев Агостино и Аньоло, то и пошло отсюда, что Джотто не только похвалил и, к большому их удовольствию, включил их в число друзей своих, но и отправил их к Пьеро Сакконе из Пьетрамалы, как наилучших из живших тогда скульпторов для выполнения, как об этом говорилось в жизнеописании самого Джотто, гробницы епископа Гвидо, синьора и епископа аретинского. И таким образом именно потому, что Джотто, видевший в Орвието произведения многих скульпторов, признал лучшими произведения сиенцев Агостино и Аньоло, им и было поручено выполнение названной гробницы, однако по проекту Джотто и по модели, посланной им названному Пьеро Сакконе. Закончили эту гробницу Агостино и Аньоло в течение трех лет, работая с большим прилежанием, и установили ее в церкви епископства Аретинского, в капелле Св. Даров. На саркофаге с консолями, покрытыми искусно выполненной порезкой, покоится высеченное из мрамора тело епископа, а по сторонам ангелы очень изящно раздвигают занавески. Кроме того, в филенках полурельефом высечены двенадцать историй из жизни и деяний названного епископа с бесчисленным количеством малых фигур. Рассказать содержание этих историй мне не покажется затруднительным, дабы видно было, с каким терпением они выполнены и как оба скульптора добивались в своей работе хорошей манеры.

На первой изображено, как епископ при помощи миланской партии гибеллинов приславшей ему четыреста каменщиков и денежные средства, перестраивает заново стены Ареццо, удлиняя их настолько, чтобы они получили форму галеры; на второй – взятие Лучиньяно ди Вальдикьяна; на третьей – взятие Кьюзи; на четвертой – взятие Фрондзоли, в то время укрепленного замка над местечком Поппи, принадлежавшего сыновьям графа Баттифолле; на пятой – замок Рондине после многомесячной осады аретинцами сдается, наконец, епископу; на шестой – взятие замка Бучине в Вальдарно; на седьмой – штурм крепости Капрезе, принадлежавшей графу Ромена и выдержавшей многомесячную осаду; на восьмой – по приказанию епископа разрушается замок Латерино и крест-накрест перекапывается возвышающийся над ним холм, дабы нельзя было больше возвести там укреплений; на девятой мы видим, как епископ разрушает и предает огню и пламени Монте Сансовино, изгоняя оттуда всех обитателей; на одиннадцатой – венчание епископа митрой, причем примечательны красивые одежды пехотинцев и конников, а также и другого люда; на двенадцатой, наконец, мы видим, как его люди несут его из Монтенеро, где он заболел, в Массу и оттуда затем после его кончины в Ареццо. Вокруг этой гробницы, кроме того, во многих местах – эмблемы гибеллинов и герб епископа, а именно шесть квадратных золотых камней на лазурном поле, расположенные в том же порядке, как шесть шаров в гербе Медичи. Герб этот епископского рода был описан братом Гвиттоне, рыцарем и поэтом аретинским, при описании местоположения замка Пьетрамала, откуда это семейство было родом, сказавшим:

Итак, Аньоло и Агостино, сиенские скульпторы, выполнили эту работу с величайшим искусством и изобретательностью и с наибольшим прилежанием, когда-либо виденным в любой вещи, выполненной в те времена. И поистине они заслуживают восхваления бесконечного, изобразив там столько фигур, столько местностей, городов, башен, коней, людей и других вещей, что просто чудо. И хотя гробница эта в большей своей части была повреждена французами герцога Анжуйского, кои в отместку врагам своим за какие-то полученные ими обиды разграбили большую часть этого города, тем не менее она обнаруживает, что была выполнена с большим пониманием дела, названными Агостино и Аньоло, которые высекли на ней весьма крупными литерами следующие слова: Hoc opus fecit magister Augustinus et magister Angelus de Senis.( Эту работу выполнил мастер Аньоло из Сиены). После этого в 1329 году они выполнили в Болонье мраморную доску для церкви Сан Франческо в прекраснейшей манере; на ней помимо богатейших резных украшений они сделали фигуры высотой в полтора локтя: Христа, венчающего Богоматерь, и по сторонам по три подобных же фигуры святых Франциска, Якова, Доминика, Антония Падуанского, Петрония и Иоанна Евангелиста; а под каждой из названных фигур высечена в низком рельефе история из жития святого, находящегося над ней, и во всех этих историях – бесконечное количество полуфигур, образующих по обычаю того времени богатое и красивое убранство. Явственно видно, что Агостино и Аньоло потратили на это произведение труд огромнейший и вложили в него всяческое старание и рвение, ибо поистине работа эта достойна была восхваления, и на ней, хотя и наполовину стертые, все же можно прочитать их имена и дату, на основании чего, зная, когда они ее начали, можно увидеть, что трудились они над ее выполнением целых восемь лет; правда, в то же время сделали они также много других вещиц в разных Других местах и для разных лиц. И вот в то время, как они работали в Болонье, город этот при посредстве папского легата добровольно отдался церкви, папа же, в свою очередь, обещал переехать со своим двором на жительство в Болонью, но для своей безопасности пожелал построить там замок или же крепость. Болонцы согласились на это, и крепость была быстро воздвигнута по проекту и под руководством Агостино и Аньоло; однако существование ее было весьма кратковременным, ибо болонцы, узнав, что многочисленные обещания папы были совершенно пустыми, сломали и разрушили названную крепость гораздо быстрее, чем ее построили. Говорят, что в то время, когда оба эти скульптора жили в Болонье, река По стремительно вышла из русла, причинив невероятный ущерб мантуанской и феррарской землям и умертвив более десяти тысяч человек, которые погибли при этом, а также опустошив всю местность на много миль вокруг, и что потому они были приглашены и, как люди изобретательные и опытные, нашли способ вернуть сей ужасный поток в его ложе, укротив его насыпями и другими полезнейшими береговыми укреплениями, и это послужило к большому их прославлению и пользе, ибо помимо того, что они приобрели известность, они получили почетнейшие награды от синьоров мантуанских и от Эсте.

После этого в 1338 году они возвратились в Сиену, где под их руководством и по их проекту была выстроена новая церковь Санта Мариа близ старого собора в сторону площади Манетти, а немного спустя сиенцы, оставшиеся весьма удовлетворенными всеми работами, которые были ими выполнены, постановили по этому случаю осуществить то, о чем рассуждали до того времени многократно, но напрасно, а именно соорудить общественный фонтан на главной площади насупротив дворца Синьории. И так как попечение об этом было возложено на Агостино и Аньоло, то они и провели по свинцовым и глиняным трубам, хотя и было это весьма затруднительно, воду к этому фонтану, который и начал бить в 1343 году, первого июня, к великому удовольствию и удовлетворению всего города, оставшегося посему весьма обязанным доблести обоих этих своих граждан. В то же самое время строился зал Большого совета палаццо дель Пубблико и равным же образом под их же руководством и по их же проекту была завершена в 1344 году башня названного палаццо, на которую были повешены два больших колокола, один из которых был получен из Гроссетто, другой же был вылит в Сиене. В конце концов Аньоло попал в город Ассизи, где в нижней церкви Св. Франциска соорудил капеллу и мраморную гробницу для брата Наполеоне Орсини, который был кардиналом и монахом-францисканцем и умер в этом городе. Агостино, оставшийся в Сиене на общественной службе, скончался в то время, когда выполнял рисунок украшений для названного фонтана на площади, и был с почестями погребен в соборе. Я не нашел ничего и поэтому ничего не могу и сказать о том, как и когда умер Аньоло, а также и о других значительных работах, выполненных обоими братьями, и потому пусть будет здесь конец их жизнеописанию.

Теперь же, так как несомненно было бы ошибкой, следуя временному порядку оставить без упоминания некоторых из тех, которые, хотя и не сделали столько, что можно было бы составить все их жизнеописания, тем не менее как-то обогатили искусство и мир красотой и удобством, я, воспользовавшись, случаем, ибо выше говорилось об аретинских епископстве и приходской церкви, замечу, что Пьетро и Паоло, аретинские ювелиры, учившиеся рисованию у сиенцев Аньоло и Агостино, первые выполнили резцом крупные работы, обладавшие некоторыми достоинствами. Так, для протопресвитера приходской церкви в Ареццо они выполнили серебряную голову естественной величины, в которую была помещена глава св. Доната, епископа и покровителя названного города; работу эту нельзя не похвалить как потому, что на ней были выполнены эмалью несколько весьма прекрасных фигур и другие украшения, так и потому, что она была, как уже сказано, одной из первых вещей, обработанных резцом.

Почти в то же время или немногим раньше цех Калимара во Флоренции заказал мастеру Чоне, превосходному ювелиру, если не весь, то большую часть серебряного алтаря св. Иоанна Крестителя с многочисленными историями из жития этого святого вырезанными на серебряном листе толковыми полурельефными фигурами. Произведение это как за свои размеры, так и за новизну почиталось всяким ее видевшим удивительным. Тот же мастер Чоне в 1330 году, когда под сводами собора Санта Репарата было обретено тело св. Зиновия, включил в серебряную голову натуральной величины остаток главы названного святого, что и ныне хранится в серебряной голове и носится во время процессий; голова эта почиталась тогда вещью прекраснейшей и принесла большую известность художнику, который вскоре после скончался в богатстве и славе великой.

Мастер Чоне оставил много учеников и среди прочих аретинца Форцоре ди Спинелло, выполнявшего резцом всякие отличнейшие работы, в особенности же превосходно истории из серебра, залитого на огне эмалью, о чем свидетельствуют в аретинском епископстве митра с прекраснейшей отделкой эмалью и очень красивый серебряный посох. Он же работал для кардинала Галеотто из Пьетрамалы над многими серебряными вещами, кои после смерти кардинала остались монахам в Верниа, где тот пожелал быть погребенным и где помимо постройки, возведенной там графом Орландо, синьором Кьюзи, небольшого замка под Верниа, он построил церковь и много монастырских помещений, нигде не оставив после себя ни герба своего, ни какой-либо другой памяти. Учеником мастера Чоне был также Леонардо ди сер Джованни, флорентинец, который при помощи резца и паяльной трубки и, владея рисунком, лучшим, чем тот, коим обладали до него другие, выполнил много работ, и в особенности алтарь и серебряный образ для Сан Якопо в Пистойе; в этой работе помимо многочисленных историй весьма восхвалялась находящаяся в середине фигура св. Иакова высотой более локтя, круглая и выполненная столь чисто, что кажется скорее вылитой, чем вырезанной резцом. Фигура эта помещается среди названных историй алтарной доски, вокруг же обходит фриз из эмалевых букв, гласящих следующее: Ad honorem Dei et Sancti Jacobi Aposloli, hoc opus factum fuit tempore Domini Franc. Pagni dictae operae operarii sub anno 1371, per me Leonardum ser I o, de Floren. aurific (Во славу Господа и святого апостола Иакова работа сия выполнена во времена господина Франческо Паньи, попечителя названной работы, в 1371 году, мною, Леонардо ди сер Джованни, флорентийским ювелиром.).

Возвратимся же теперь к Агостино и Аньоло. Было у них много учеников, кои после них выполнили много архитектурных и скульптурных вещей в Ломбардии и других местностях Италии, и среди прочих мастер Якопо Ланфрани из Венеции, заложивший церковь Сан Франческо в Имоле и выполнивший там скульптуры на главных дверях, где вырезал свое имя и дату, каковой был 1343 год. В Болонье тот же мастер Якопо воздвиг в церкви Сан Доменико мраморную гробницу для Джованни д'Андреа Кальдуино, доктора прав и секретаря папы Климента VI, и другую, прекраснейшей работы, также из мрамора и в той же церкви выполнил для Таддео Пепполи, блюстителя народа и справедливости в Болонье; и в том же 1347 году, когда была завершена эта гробница, или немногим раньше, мастер Якопо отправился в Венецию, к себе на родину, и заложил там при доже мессере Андреа Дандоло церковь Сант Антонио, которая раньше была деревянной, по заказу одного флорентийского аббата из древнего семейства Абати; завершена была эта церковь в 1349 году. Венецианцы Якобелло и Пьетро Паоло, которые также были учениками Агостино и Аньоло, соорудили в Сан Доменико в Болонье мраморную гробницу для мессера Джованни да Линьяно, доктора прав, в 1383 году. Все эти и многие другие скульпторы работали долгое время, следуя одной и той же манере, которую они и распространили по всей Италии. Полагают также, что и тот пизарец, который помимо многих других вещей построил на родине церковь Сан Доменико со скульптурными мраморными дверями, с тремя круглыми фигурами Бога Отца, св. Иоанна Крестителя и св. Марка, был учеником Агостино и Аньоло, о чем свидетельствует его манера. Эта работа была закончена в 1385 году. Но так как я стану слишком многословным, если пожелаю упомянуть подробно о работах, выполненных в этой манере многочисленными мастерами тех времен, я думаю, что сказанного мною в общих чертах пока достаточно, и главным образом потому, что подобные работы не приносят особой пользы для нашего искусства. О перечисленных же выше мастерах, как мне казалось, следовало упомянуть, ибо, если они и не заслуживают того, чтобы о них говорить пространно, все же, с другой стороны, ›ни не таковы, чтобы можно было обойти их полным молчанием.