Онлайн чтение книги Танец цветов и песнь ветра The Flower Dances and Wind Sings
Глава 39

С появлением лета ее живот медленно рос и становился пышнее. Изменения коснулись и ее тела. Поскольку это был ее первый ребенок, в ее опухшей груди всегда ощущалось легкое давление, но она чувствовала, что оно усиливается.

Эрселла сделала глубокий вдох и выдохнула. Однако, когда ее ноздри так и остались забитыми, она раздраженно нахмурилась.

"Пора кушать, мадемуазель," - напомнила ей служанка.

Эрселла кивнула, показывая, что поняла. Она спустилась в столовую и села на свое место. Но сил на поднятие столовых приборов у нее не хватило. Это было странно. Она четко ощущала голод, но в то же время почувствовала отвращение, как только увидела перед собой еду.

Хотя такое иногда случалось, сегодня она была настолько смущена своей грубостью, что выбежала со своего места. Тем не менее, когда тошнота не прошла, Эрселла вернулась на стул.

Харсен, последовавший за ней, похлопал Эрселлу по спине и спросил, все ли с ней в порядке, но она не смогла ответить. После этого дня еду подавали ей отдельно в ее комнату. Служанки пояснили, что так решил герцог. Почувствовав себя уютно, Эрселла ощутила облегчение и согласилась.

Однажды ночью она внезапно испугалась и начала беспокоиться. Тревога не покидала ее. Несмотря на то, что она была взрослой, она не могла заглушить в себе сомнения о своей способности стать хорошей матерью.

Той ночью она плакала от горя. Когда ее рыдания становились все громче, Харсен проснулся. Он спросил, что случилось, но Эрселла могла только плакать. Он не настаивал на ответах, а лишь утешал ее.

Проходили дни, и ей становилось все хуже, ее тошнило все сильнее. Врач объяснил это ее слабым сердцем и посоветовал расслабиться и делать легкие прогулки. Эрселла последовала его совету, но ее нервы становились все более чувствительными. Она часто обижалась на Харсена, затем смущалась и извинялась. Он не возражал, но Эрселла все равно чувствовала себя виноватой.

Ты худеешь. Тебе нужно что-нибудь съесть.

У меня нет аппетита.

Харсен вздохнул, когда Эрселла свернулась калачиком под одеялом, указывая на ребенка у себя в животе и отказываясь. Она хотела съесть все, что он предложил, но на самом деле ничего не могла съесть. У нее скрутило желудок при одном взгляде на ее любимое блюдо.

Всякий раз, когда Эрселла говорила Харсену или своим служанкам, что она хочет съесть, они тут же доставляли еду, но она не могла съесть много.

Ты слышала доктора. Он сказал, что тебе следует стараться есть больше…

Хм…

Зная, что его слова влетают в одно ухо и вылетают из другого, Харсен сдался и больше не напоминал ей. Внезапно Эрселла задумалась, не слишком ли она суетится.

"Другие женщины тоже проходят через это, но я чувствую, что только мне одной приходится нелегко, и я беспокою всех вокруг." - размышляла Эрселла. При таких темпах она забеспокоилась, что люди могут отвернуться от нее. Ей никогда не приходилось беспокоиться о подобных вещах. "Она всем нравилась. Почему я вдруг так себя веду?"

В своем беспокойстве Эрселла вцепилась в руки Харсена и увеличила частоту своих прогулок. Особого эффекта это не возымело, но помогло ей немного успокоиться. Тем не менее, перепады ее настроения усилились, нервы были на пределе, и она больше не была рада видеть Харсена.

Она продолжала жалеть его, но не могла избавиться от чувства одиночества, даже когда он был рядом с ней. Харсен был по-своему расстроен, потому что не знал, в чем проблема. Когда ее спрашивали почему, она отвечала только: "Я не знаю."

Эрселла действительно не знала. "Почему я так себя веду?" Ее настроение часто менялось, и она стала вспыльчивой. Харсен беспокоился, поэтому он вызывал врача, чтобы осмотреть ее при каждой возможности.

"Вам следует немного расслабиться."

Врач пояснил, что некоторые женщины действительно испытывают подобные чувства, и что Эрселле следует перенастроить свои мысли, сосредотачиваясь исключительно на своем будущем ребенке. Когда у нее начали проявляться симптомы депрессии, врач настоятельно рекомендовал ей сосредоточиться только на положительном, поскольку депрессия может негативно сказаться на ребенке.

Эрселла старалась вспоминать только хорошее, как и советовал врач: она вспоминала ночные разговоры со своей сестрой в молодости, танцы в бальном зале со своим братом и маркизом, веселые посиделки с друзьями, и думала о своих любящих родителях.

При вспоминании этих моментов улыбка медленно появлялась на губах Эрселлы, однако в ее сердце оставалась тоска от разлуки с семьей. Она начала писать им.

Маркиза была встревожена, получив письмо, и вскоре посетила герцогство. Несмотря на неожиданный визит, герцог вежливо принял маркизу, возможно, из уважения к ее званию.

Эрселла расплакалась, увидев свою мать, которую давно не видела, и обняла ее, сильно растроганная. Маркиза успокоила ее, заверив, что все наладится. Однако, когда Эрселла серьезно спросила мать, может ли она каждый день приезжать к Бернхардту, ее мать выглядела тревожно: "Твой отец... он упал в обморок".

Она добавила: "С тех пор прошло два дня, а он все еще прикован к постели".

Эрселла задрожала и немедленно понесла свое тяжелое тело навестить отца. Услышав, что маркиза потеряла сознание, герцог позволил Эрселле уехать. Она была несчастна, увидев, что ее отец лежит и стонет от боли.

"У него осталось самое большее несколько месяцев," - сказал врач.

Именно тогда надвигающаяся смерть отца по-настоящему поразила ее. У него действительно оставалось не так много времени. Слезы горя навернулись на глаза Эрселлы.

Она умоляла мать позволить ей остаться в маркизате до кончины отца, но маркиза отослала ее обратно с горькой улыбкой.

***

Время шло, и Эрселла уже привыкла к своему тяжелому телу. Она внезапно очнулась ото сна, а Харсена рядом не было. Ее охватило беспокойство; она вышла из их комнаты и стала лихорадочно искать его. Ее шаги ускорились, когда она в слезах побрела по темному коридору

Затем, внезапно, кто-то осторожно схватил ее сзади за плечо. Когда она подтвердила его личность, Эрселла немедленно подошла к Харсену и обняла его: "Куда ты ходил?"

"Вышел на минутку подышать свежим воздухом"

Эрселла взглянула на него. Харсен смотрел на нее довольно сложным взглядом. Внезапно ее внимание привлек слабый луч света, исходящий из-за его спины. Он просачивался сквозь щели в двери. Тревога пробежала по ее спине, когда она поняла, что это кабинет герцога.

Она потерлась лицом о руки Харсена, пытаясь стереть свои неведомые страхи. Он похлопал ее по спине: "Прости. Я сейчас вернусь".

Его голос был немного хрипловатым, что было нехарактерно для него. Ее тело медленно начало напрягаться.

"Ч-что ты имеешь в виду?"

Харсен не смог сразу ответить и некоторое время молчал на месте. Когда Эрселла настояла на ответе, он, наконец, заговорил.

"В Линусе, к югу от Ленарта, идет война." - объявил он. Харсену сообщили, что он примет участие в ней. Эрселла не пыталась остановить его. Нет, скорее, она даже не смогла бы этого сделать, даже если бы попыталась. Харсен был наследником семьи солдат и рыцарей этой страны. Для него было вполне естественно отправиться на войну.

В будущем он станет преемником семьи, поэтому Харсену пришлось повысить свой статус, чтобы соответствовать положению в семье Бернхардтов. Не было другого способа достичь этого, кроме как своими заслугами. Гордость Бернхардта не допустила бы Харсену занять ключевую роль только благодаря влиянию своей семьи.

Эрселла понимала. Она это осознала еще до свадьбы. Война продолжалась, и неудивительно, что Харсен рано или поздно будет втянут в нее. Несмотря на это, она выбрала Харсена. И не стоило сожалеть о своем решении. Тогда Эрселла не понимала, насколько большая разница между тем, что она думала, что должна почувствовать, и тем, что по-настоящему чувствовала.

С тех пор, как Харсен ушел, прошло много месяцев.

"Я набрала вес." - сказала она.

"Нет, ты все еще стройная. "- сказал он.

Когда Эрселла заворчала, стоя перед зеркалом, Мариен успокоила ее. Несмотря на слова Мариен, Эрселле не понравилось ее отражение в зеркале. В какой-то момент ее слабый аппетит улучшился, и ее тело начало немного набирать вес. Доктор был доволен и заявил, что это лучше, чем быть тощей, но Эрселла вряд ли могла с этим согласиться.

"Я выгляжу уродливо." - вздохнула она.

"Вы красивая." - утешала ее Мариен.

Эрселле ее изменившаяся внешность показалась незнакомой. Люди вокруг нее заверяли, что это нормально - набирать больше веса после родов, но Эрселла этого не хотела.

"Вы вернетесь к себе прежней после родов, так что не волнуйтесь об этом." - успокаивали ее.

Эрселла понимающе кивнула. Однако она не могла игнорировать то, что обратила на это внимание. Прежде всего, она беспокоилась о Харсене, который все еще был на поле боя.

"А что, если я ему не понравлюсь?"

Она беспокоилась, что может не понравиться ему теперь, когда она толстая и уродливая. В первые дни их знакомства Эрселле казалось, что она немного нравится Харсену. Но она не могла сказать, было ли это просто из-за ее внешности или по другой причине. Что, если это первое? Ее красота поблекла, так будет ли она ценна для него?

"Он... обнимет меня?"

Ее сердце упало, как будто оно было привязано к скале.

"Он отвратительный ублюдок на поле боя. Ты думала, что он никогда не играл там с обычной шлюхой?"

"Как сказал Касаро, может быть, он держит там другую женщину". Эрселла расплакалась, представляя себе это.

"Может быть, это не так". Но даже когда она пыталась мыслить рационально, эти слова продолжали крутиться у нее в голове. Несмотря на то, что это был политический брак, мысль о том, что ее муж обнимает другую женщину, заставила глаза Эрселлы наполниться горячими слезами.

Она снова впала в депрессию и решила прогуляться по саду за домом. Было бы нехорошо, если бы она продолжала думать о плохом и негативно влияла на ребенка.

Эрселла молилась, чтобы Харсен вернулся как можно скорее. И, как она и хотела, он вернулся через несколько месяцев после своего похода.

В тот день шел сильный дождь.

Герцог умер.

***

Все это было сюрреалистично. Подумать только, этот, казалось бы, непобедимый человек некоторое время болел и умер. Оказывается, его рана была глубже, чем она думала ранее. Обычно, когда умирал тесть, семья устраивала похороны и проводила период траура, но нынешняя ситуация была особенной.

Смерть герцога Бернхардта, который был главой семьи, в то время как его преемник был на поле боя, была довольно опасной. Неудивительно, что, услышав эту новость, граф Пасен, дядя Харсена, приехал в поместье с визитом.

Этому ребенку, Харсену, всего девятнадцать. Ему еще слишком рано занимать пост главы семьи.

Граф настаивал на том, чтобы исполнять обязанности главы семьи по доверенности, пока Харсен не повзрослеет, утверждая, что Харсен был слишком молод, чтобы унаследовать титул. Хотя Харсен был слишком молод, чтобы возглавлять семью, он все еще был взрослым. Хотя доводы графа были несколько абсурдными, была одна причина, по которой его нельзя было остановить.

Харсена здесь не было.

Верные вассалы герцога остановили графа, назначив Эрселлу главой по доверенности. Если бы это не было чрезвычайной ситуацией, они никогда бы не приняли ее в качестве члена семьи, но у них не было лучшей альтернативы, чем Эрселла.

О, дорогая, вы все еще молоды. Кроме того, вы беременны. Работа герцогини просто непосильна для вас в этой ситуации. Все, что вам нужно сделать, это согласиться на это, поскольку теперь вы доверенное лицо...

Граф

Лицо графа мгновенно исказилось, когда она намеренно назвала его официальным титулом, чтобы подвести черту, но Эрселле было все равно. При обычных обстоятельствах она бы обдумала, как вести себя с графом, но прямо сейчас она была измучена и на взводе, поэтому не могла позволить себе даже посмотреть графу в глаза.

Если вы хотите, чтобы вас официально признали главой по доверенности, заручитесь одобрением моего мужа после его возвращения. Бесполезно пытаться переубедить меня.

Глупышка! Подумайте о том, чьи руки вы должны держать! Как вы думаете, выживет ли человек, которого отправили на поле боя по приказу Короля?!

...Приказ Короля..?

Зрачки Эрселлы заметно дрогнули при этой новости. "Он пошел не добровольно, а по приказу Короля". Когда Эрселла проявила признаки волнения, граф Пасен цинично усмехнулся: "Неужели вы думали, что он уйдет целым и невредимым, отказавшись от предложения любимой принцессы Короля? Ваша семья могла избежать любого серьезного возмездия, но, в конце концов, именно так вы умрете. Решение этого ребенка выбрать вас было глупым!"

Эрселла посмотрела на Вендельмана Контара, стоящего позади графа. Он тихо кивнул, подтверждая, что это правда. Так что все это было по воле Короля.

Харсен был рыцарем Короля, поэтому у него не было оснований отклонять Королевский приказ. Эрселла была удручена тем, что не знала чего-то, что знал дядя, который никогда их не навещал, и даже один из вассалов. У нее раскалывалась голова, и заболел живот. Теперь, когда Эрселла попалась на удочку, граф прищелкнул языком и жалобно посмотрел на нее: "Видите? Вам тоже тяжело. Просто передайте должность мне и…"

Харсен вернется.

Этот ребенок умрет. Как долго вы собираетесь продержаться? Вы даже не можете провести похороны своего тестя!

Харсена там не было, поэтому, естественно, похороны герцога будут отложены. Эрселла повернулась к графу, который одарил ее ядовитым взглядом. Граф выплевывал каждое слово: "Этот ребенок еще мал."

Он взрослый. Если я не в состоянии управлять семьей, тогда я могу получить помощь от своих родителей, так что не волнуйтесь.

Будут ли люди довольны влиянием Визарида на Бернхардта?

Это...

"Конечно, Бернхардты категорически отказались бы от помощи Визаридов, поскольку Бернхардты настаивали на своем политическом нейтралитете. Они никогда не отказывались от своих подозрений в том, что Лианна и Бет были шпионами Визаридов".

"Никто не знал, какие последствия может иметь безрассудное вмешательство Визаридов в дела других семей; не было другого выбора, кроме как наблюдать за ситуацией. Как только заболел ее отец, ситуация вышла за рамки Карона".

Эрселла возмущалась своим положением. Граф даже привел солдат в столицу и окружил особняк. Благодаря этому у графа и рыцарей герцогства возникло серьезное противостояние.

"Он сказал, что это был приказ Короля".

"Действительно, странно, что дела в герцогстве пошли так плохо, но Королевская семья не вмешалась. Король никогда не собирался помогать рыцарю, лишившемуся его милости".

Эрселла беспокоилась о том, вернется ли Харсен благополучно. Пока что ни одного вестника от него не появилось. Граф Пасен покинул комнату, настоятельно советуя ей обдумать ситуацию. Когда напряжение начало спадать, вошел его сын, Джером Пасен.

"Вы, должно быть, Визарид?" - произнесла Эрселла, нахмурив брови из-за его неуважительных слов и жестов. Он лишь ухмыльнулся в ответ.

"Вы говорили о Харсене? Он такой уважаемый человек, что я даже никогда не видел его лица. Мой отец утверждал, что встречал Харсена всего пару раз. Но, по его словам, в нем нет ничего особенного. Я слышал, что он избалованный, грубый и высокомерный".

"Что вы пытаетесь сказать?" - спросила Эрселла.

"Разве я не лучше его?"

Эрселла прочла коварное вожделение на лице мужчины. Он ухмыльнулся, выражая его без всякой прикрытности, словно не собирался скрывать свои намерения.

"Что, если он умрет? Вы останетесь вдовой с ребенком. Даже если ваша семья вернет вас, на вас останется ярлык. Женщина, которая выбрала не того мужчину и разрушила свою собственную жизнь".

 ……

В любом случае, вы окажетесь в грязи, так почему бы вам не держаться за меня?

Эрселла взглянула на барона Вендельмана Контара. Он просто стоял там, не собираясь вмешиваться.

И граф Пасен, и Джером Пасен по происхождению были Бернхардтами. Она считала это всё бессмысленным. Здесь Эрселла всё ещё была чужой.

"Почему вы ничего не говорите?" - спросила она.

"Не стоит беспокоиться", - ответила Эрселла.

"Что?" - удивился он.

"Вы просто такие высокомерные и грубые. Забавно, что вы осмеливаетесь быть настолько жадными, чтобы желать меня".

"Вы что, смеетесь, девка..."

Кто-то, кто не способен выразить свои жалобы моему мужу или брату, осмеливается вести себя так по отношению ко мне.

Казалось, она обращалась к Джерому, но, почувствовав смысл ее слов, Вендельман отослал разъяренного Джерома в сторону. Барон склонил голову, словно извиняясь за то, что не вмешался. Однако Эрселла не почувствовала облегчения.

Эрселла осознала, что чрезвычайно устала. Ее живот рос с каждым днем, а вместе с ним росло и беспокойство. В таком состоянии она не могла откладывать похороны герцога на неопределенный срок.

Однако, чтобы избежать будущих сплетен, Харсену, наследнику, было необходимо самому провести похороны. "Если Харсен умрет или если семья перейдет к графу, что будет со мной?" - ее глаза потемнели.

"Он придет". - сказала она себе в мрачном настроении. Время шло, и стало трудно игнорировать требования графа.

"Почему бы нам не провести похороны сейчас? Я думаю, мой брат уже гниет в своем гробу".

Даже вассалы, которые ранее были категорически против графа Пасена, выразили свое замешательство. Все они посмотрели на Эрселлу.

Эрселла прикусила внутреннюю губу. Держаться становилось все труднее и труднее. Граф весело улыбнулся, заметив ее бледность.

Жуткий скрежещущий звук старых петель разнесся в тишине. Дверь открылась, и звук тяжелых шагов заставил всех вокруг нее ахнуть в унисон.

"Давненько не виделись, дядя".

Воздух застыл при звуке его низкого голоса. Пара равнодушных глаз повернулась к графу Пасену. Граф, который потребовал, чтобы он был представителем семьи, закрыл рот, как будто этого никогда не случалось, когда вернулся истинный наследник. Лицо графа было искажено тревогой.

"...Харсен".

Но граф не мог долго молчать, когда увидел фигуру, которую тащил Харсен. Это был Джером Пасен.

"Нет… Если быть точным, это было холодное, безжизненное тело Джерома Пасена". Харсен подтащил его, как неодушевленный предмет, и бросил перед графом. Когда тело с глухим стуком упало, граф в ужасе посмотрел на своего сына.

"Я думаю, что ты слишком развлекался в мое отсутствие".

 ……..

Будь добр, уйди. Голос Харсена был самым скучным, который она когда-либо слышала. В нем не было ничего. Ни гнева, ни ненависти, ни предательства. Он просто говорил небрежно.

Граф в конце концов вышел из себя.

"Харсен, этот ребенок - твоя плоть и кровь. Даже если вы не близки… Почему! Почему!"

"Ах." Харсен издал сухое восклицание, как человек, на которого только что снизошло озарение. "Ты хочешь сказать, что этот зверь или ублюдок, которого я никогда раньше не встречал, был моей плотью и кровью?"

 ……..

Я рассматриваю таких людей, как он, только как грязных свиней, жадных до чужого имущества 

"Харсен!"

Граф задрожал и стиснул зубы. Вены на белках его глаз показывали, насколько он зол 

"Тогда, должно быть, мои глаза обманывают меня. Дитя человека - это человек, а дитя зверя, это зверь. Для меня дядя выглядит как зверь."

"...Как ты мог? Он был твоим братом."

"Итак?"

Граф был ошеломлен беспечностью Харсена

"Вот почему он опасен". - сказал Харсен с леденящей улыбкой 

"На этот раз я закрою глаза, дядя".

Взгляд графа задержался на бесстрастном лице мужчины, но медленно опустился. В руке Харсена устрашающе блеснул хорошо выкованный клинок. Увидев это, граф, который держал тело Джерома, медленно опустился на колени: "Я был неправ."

 ….

Я… Я нагло пожадничал на мгновение. Прости меня 

Харсен коротко ответил: "Возвращайся и жди своего увольнения."

Невольно ситуация разрешилась. Эрселла посмотрела на мертвое тело, лежащее перед графом. Проследив за его пролитой кровью, ее взгляд остановился на кончике меча, который держал Харсен. По лезвию стекала красная кровь 

Был убит человек. Перед ней. Это было настолько сюрреалистично, что Эрселле показалось, будто она видит сон. Ей казалось, что все на самом деле было сном. Даже Харсен. Вероятно, именно поэтому она не упала в обморок, даже потеряв сознание.

1. Джером представляет потенциальную угрозу для Харсена, поскольку он его брат или кузен.

1. Потеря сознания здесь означает нахождение в состоянии, подобном сну.