Онлайн чтение книги Танец цветов и песнь ветра The Flower Dances and Wind Sings
Глава 52

В заднем саду за старинным частным домом Бернхардта прошло чаепитие для них двоих. Слуги суетились, расстелили скатерть готовя чайные сервизы и десерты.

На неожиданное чаепитие был приготовлен теплый черный чай и десерты на четырехъярусной тарелке. Высушенные сливы, принесенные Эрселлой, были выложены на индивидуальные тарелки.

"Что скажешь?"

Ее голубые глаза сияли ярко. Игнорируя ее взгляд, Винсент взял высушенный фрукт и положил его в рот.

"Очень вкусно".  - коротко похвалил Винсент.

Это была довольно сдержанная реакция, но гораздо лучше, чем видеть, как он хмурится от слишком сладкого или смакует губами. Когда Эрселла чувствовала гордость, она услышала приглушенный смех.

"Итак..."

"......"

"Ты отправилась на прогулку одна, чтобы это купить?"

Она знала, что это не имеет особого значения, и Винсент просто спрашивал по-своему, однако ее лицо моментально просветлело. Затем она вспомнила шум, который произошел в середине ночи.

"Мне стыдно перед тобой."

"Тебе не стоит чувствовать себя стыдно из-за меня". - монотонно ответил Винсент и положил еще одну высушенную сливу в рот.

Глаза Эрселлы стали немного больше. Высушенные сливы были вкусными, но они были сладкими из-за того, что они были полны мякоти.

Она не думала, что Винсент, который не любил сладости, будет есть их самостоятельно. Эрселла принесла их не задумываясь, просто желая поделиться чем-то вкусным с Винсентом.

“Не слишком сладко?”

“Достаточно сладко”. Ответ последовал немедленно.

'Тогда почему ты ешь? Может быть... Он все еще ест, потому что его мама купила это?' Подумав до такой степени, она настойчиво отговаривала Винсента.

“Если тебе не хочется есть, тебе не нужно это делать”.

Однако, услышав слова Эрселлы, Винсент посмотрел очень странно.

“Я не увлекаюсь прививанием вкуса в рот невкусных вещей”.

“…”

“Это вкусно. Просто немного сладко”.

Затем Винсент изящно выпил чашку чая. Глядя на него с недоумением, она тоже медленно допила чай.

“Как оно было?”

“О чем ты говоришь?”

“Твоя прогулка вчера”.

Эрселла опустила голову, как будто потерялась, услышав, как он называет это "прогулкой".

“Прости”.

“Тебе понравилось?”

Она извинилась, но он проигнорировал это и спросил, понравилось ли ей. Эрселла размышляла, говорить правду или нет. Она выбрала первое.

“Было хорошо”.

“Что ты делала там?”

“Как это странно. Сегодня ты много вопросов задаешь”.  – воскликнула Эрселла, потому что неожиданно много вопросов от Винсента казалось необычным. Внезапно она подняла кончик ногтя и постучала по столу; ее стук создал веселый звук, который разнесся по саду.

“Сначала я ходила по магазинам.”

“…”

“Сначала я купила эти сушеные сливы, потом зашла в ювелирный магазин, чтобы купить браслет. Он был действительно красивый за свою цену.”

“…”

“Я даже видела ручные хрустальные стаканы. Они тоже были прекрасными, но я боялась подойти ближе, потому что опасалась, что они разобьются. Э-э-э, а что еще я купила…? А, да! Купила платок и нитки.”

“Ты будешь вышивать его?”

“Да.”

‘Я вышью его и подарю тебе’. – молча добавила Эрселла в сердце. Позже она собиралась удивить Винсента, когда он будет посвящен в рыцари и примет участие в Королевской охоте.

“Что еще ты делала?”

“Что еще…”

Вспомнив Хуана, Эрселла мягко улыбнулась.

“Я встретила хорошего человека.”

"…".

“Я потерялась, и он любезно меня провел. Если бы не он, я бы до сих пор блуждала.”

Даже после того, как Эрселла услышала слова Хуана и осознала что-то, это не означало, что ее жизнь сильно изменится. Еще один день прошел сейчас.

Однако, в отличие от раньше, внутри нее возник знак смелости. Каким-то образом, в ее сердце зажглась луч надежды на то, что она может это сделать и что она может двигаться вперед.

“Я также смотрела салюты с твоим отцом. Странно. Я видела бесчисленные впечатляющие салюты в Королевском дворце, но праздник, наслаждаемый обычными людьми, запомнился больше.”

Вспоминая ту ночь, она все еще видела, как звезды падали с неба, слышала звук сверчков в тишине ночи и чувствовала его холодные руки.

“Ты когда-нибудь видел салют?”

“Я видел, но не смотрел на него внимательно.”

“Тогда давай посмотрим его вместе в следующий раз.”

Винсент молча пил чай, вместо того чтобы отвечать. Это был неоднозначный ответ, ни положительный, ни отрицательный. Эрселла хотела было спросить еще раз, но остановилась, подумав, что снова может заставить. Поскольку никто больше не заговаривал, сад погрузился в молчание. Эрселла отдала чашку и взглянула на окружающий пейзаж.

Это время свежей зелени. Зелень покрывала желто-коричневую землю, а между ними расцветали яркие желтые цветы.

Отводя чашку, Винсент равнодушным взглядом огляделся. Теплый солнечный свет равномерно освещал всю природу, цветы колыхались на прохладном ветру, и бабочка махала крыльями рядом, касаясь его взгляда, затем исчезла из его глаз, когда он опустил голову.

И дунул ветер.

Шшшшшш-

Ветки цветов плелись с бродячими ветрами. Желтый лепесток, колыхаясь и падая, каснулся щеки Винсента. Его глаза слегка дрогнули, возможно, почувствовав, что это щекотно. Винсент повернул голову в сторону, откуда дул ветер.

Перед глазами Эрселлы развернулась серия сцен. Она увидела, куда смотрел Винсент. В тот момент ей показалось, что время замедлилось. Куча желтых цветов, подобно волнам, неслись вперед. Несмотря на невозможность, Эрселла подумала, что они могли бы полностью покрыть их обоих.

Ох...

"Действительно..."

Этот момент ей был не чужым. Она знала его хорошо. Но он казался ей чужим. Как заклинание, созданное волшебником сказок, золотая карета, парящая в ночном небе, пересекая луну, и как колышущийся лист за окном, шепчущий и будящий тебя.

Все в ее мире было живым и двигалось.

***

Он взглянул на море цветов, колышущихся на ветру.

'Ох, а что это здесь такое?'

'Было ли это тут, когда я проходил мимо раньше?'

'Я не знаю.'

'Меня никогда не интересовало, что посадила мама на заднем саду.' Медленно он закрывал и снова открывал глаза. Желтые волны исчезали, когда он закрывал глаза, и появлялись снова, когда он открывал их. Это было очень простое ощущение. Невидимо, видимо. Только столько разницы.

'Осматривая окружающее пространство, помимо желтых цветов, он видел цветущие цветы всех оттенков. По его словам, это была его мама, а не садовник, заботившаяся о структуре сада, размещении цветов и о том, какие цветы сажать.'

Вдруг он подумал.

'Стоит ли вкладывать душу в заботу о таких мелких существах?'

'Для меня они просто мелкие существа — ничто полезное. Но как мама может их обожать?'

'Должно быть, в этом есть какая-то ценность.'

'Более того, вложить душу в эти мелочи...'

Он прервал свои мысли.

Повернувшись, он увидел женщину, ставшую его матерью. Ее голубые глаза были пронизаны неизвестным восторгом, словно они были утрачены где-то.

'О чем ты думаешь?'

Вдруг он почувствовал любопытство. На самом деле, его всегда интересовали ее мысли, независимо от того, чувствует ли он к ней что-то или нет.

'Что ты думаешь, глядя на меня с таким холодным взглядом?'

'Почему ты прикусываешь губу каждый раз, когда видишь меня?'

'Ты дала мне эти глаза, так почему ты избегаешь смотреть мне в глаза?'

'Почему ты так меня ненавидишь?'

'Улыбнешься ли ты, если я умру?'

'Иногда приходят в голову такие мысли.'

'Мама.'

'Слово, которое кажется странным произносить вслух.'

'Мама.'

Он не мог сказать это вслух, поэтому повторил в уме.

'Чужая.' Он увидел свою мать перед собой. Она широко улыбнулась, когда встретилась с его взглядом. 'Она была матерью.'

'Когда это было? С каких пор та женщина улыбалась мне?' Его тронуло. Он сдержал ответ и обратил внимание на нее.

"Ты помнишь?"

"Что я делаю? Я даже не знаю."

"Когда мама сказала мне, что мне не нужно быть рыцарем."

Он даже не знал, что говорит. Он просто откладывал ответ на вопрос, заданный самому себе. Но, возможно, это не было так для Эрселлы, потому что ее лицо побледнело. Тем не менее, он улыбнулся, видя, что ее лицо словно покрыто инеем.

"Как я могу забыть? Это было то, что я не должна была сказать тебе, который всю свою жизнь мечтал стать рыцарем..."

Ему ничего не было за это, но смешно, как она так реагирует.

"Тогда, мама, ты помнишь, как ты сама уволила моих наставников?"

"…У меня правда нет ничего тебе сказать."

Его мать вздохнула, как будто сдавшись. В то же время ее опустившиеся плечи казалось достигали земли.

"Мне очень нравились уроки игры на пианино, так ты знаешь, как я был смущен, узнав, что мой наставник был уволен по приказу моей матери?"

Ее глаза расширились, как у удивленного кролика. Он услышал голос, полный смущения.

"Так… это правда?"

'Нет. На самом деле, он тоже не знал.'

"…Прости. Я должна была спросить тебя сначала."

"Тебе не нужно извиняться."

'Наслаждался ли я тем временем или нет? Что означало сидеть на стуле и играть на клавишах перед началом уроков по игре на пианино? Почему я почувствовал сожаление, когда мой музыкальный наставник был уволен, и я больше не обязан был учиться этому?'

'Также, почему внезапно мои уроки по политике и дипломатии стали скучными, и почему они часто затрагивают книги по экономике, философии и праву? С другой стороны, почему мне так часто приходится изучать книги по социологии, географии и истории?'

'Было ли это естественным явлением, которое должно было произойти по мере его взросления, или же это просто результат того, что его мать своевольно увольняла его наставников?'

'Я все еще не знаю.'

"Это больше никогда не повторится. Я сначала буду учитывать твои мысли. Обещаю."

'Что же это за мысли? Если эти мысли сводятся к предпочтениям — к тому, что нравится или не нравится — действительно ли это имеет значение?'

'Я не совсем уверен. Довольно утомительно связывать свои действия с настроением. Если нет стандарта предпочтений, скорость обучения была бы справедливой, и идти по заданному пути означало бы, что не нужно бояться потерять дорогу. Такова была жизнь, которую он прожил до сих пор.'

Долгое время он был на острове, где не дул ветер, волны не бились, солнце не палило, и метели не обрушивались. Этот маленький мир был гаванью, которую он построил.

Винсент никогда не думал об отказе от всего этого и шаге к неизвестному указателю.

'Скажи, почему ты постоянно улыбаешься мне?'

Он знал, что перед его глазами раскинулось обширное море. Среди него существовало облезлое паромное судно, которое могло быть унесено бурей.

Если взобраться на него, то, возможно, даже найдешь континент. Однако тебя также могут поглотить волны, пленить в глубоком море навсегда и погибнуть. Но если в конце концов он откажется садиться на него, он все равно останется на острове, так что это не имеет значения.'

'Скажи,'

'Еще что-нибудь тебе нравится?'

'Почему ты всё время улыбаешься?'

Женщина, которая всегда его бросала. 'Подумай над собой и пожалей свои ошибки — это не означает, что ничего не произошло. Куда ты бросила эту благородную гордость? Если бы ты оставалась такой матерью до конца, ты бы не выглядела так смешно, но почему ты делаешь это, даже когда тебе больно?'

'В таком случае, что я хочу сделать?'

'Я хочу вернуться к чувствам ненависти и презрения к ней? Хочу, чтобы она развалилась? Хочу, чтобы она раскололась? Хочу, чтобы она опустилась на колени и извинилась?'

'Он знал, что она заслуживал это. И он хотел этого. Но и нет. Как человек, сомневающийся в неуклюжих услугах, но все равно хочет быть обманутым.'

'Однако она не особенно его любила. На самом деле, Эрселла не терпела многого от него. Было много раз, когда его раздражала её самоупрямвство.'

Но это не выходило из его головы. Её улыбающиеся глаза, мягкий голос и разнообразные выражения лица, которые он никогда раньше не видел. 'Такие мелочи. Эти ничтожные вещи летали в его голове, как будто у них были крылья.' Затем он посмеялся над собой за то, что держит эти вещи в голове.

"Если у тебя есть любимая тема, давай изучим её сначала. Скажи мне".  - ласково сказала Эрселла.

Винсент посмотрел на неё. Это было как луч света во тьме, как она протянула к нему руку. Как будто чтобы похоронить прошлое и примириться, предложив быть вместе в будущем.

'Что, если я возьму её руку? Куда приведет меня эта рука? В рай или болото? Или я отпущу её у обрыва? Может быть, это будет бесконечное болото, куда я упаду.'

Думая об этом, из него вырвался безумный смех. Он казалось, немного осознал тогда. 'Что мне делать?'

"Нет, я шучу. Так что пожалуйста, воспринимай это как шутку". - сказал он и поглядел на свою мать. У неё были светлые волосы, голубые глаза, бледная кожа и красные губы.

"Я рад, что ты хорошо провела время на улице".

"О... Да, это было здорово. В следующий раз пойдем вместе…"

"Но в следующий раз, пожалуйста, воздержись от того, чтобы выходить одна".

"…"

"Это опасно".

"Ты беспокоишься за меня? Спасибо…"

"Пожалуйста, воздержись от дел, которые могут поставить отца в беду".

"…"

Взгляд Эрселлы мелькнул на неясно проведенной линии. Но это было только на мгновение, и вскоре после этого она нарисовала улыбку вокруг своих губ.

"Ты прав. Я думала только о себе".

'Раздражающе.'

"Прости. Больше так не сделаю".

Глаза, которые казались принужденными улыбаться, и губы, которые говорили "прости". Это было раздражающе, как будто ему на грудь положили тяжелый камень.

Он прижал лоб к своему кулаку и улыбнулся уныло. Через опущенные глаза он видел четыре фиолетовых сливы. Сладкий нектар разливался в его рту. Однако его горло, глотающее сладкий вкус, было горьким, и он сказал Эрселле, не улыбаясь: "И я должен подготовиться к предстоящему экзамену на рыцаря. Я заранее говорю тебе, что мы не сможем поесть вместе".

'Это правильно.'

"Ха? Но поесть вместе…."

"Сейчас время занятий, так что я уйду первым".

Легче забыть короткое время как хорошее, так и приятное, чем долгие годы обид.

'Просто поздно.'

'Для Матери и для меня.'