Онлайн чтение книги Уинтерфилд Winter Field
1 - 11

Как такое возможно? На вкус еда была отвратительно безвкусной.

Гусиное мясо, приготовленное на гриле, довольно специфичное на вкус. Но учитывая, что принц был настолько голоден, от гуся уже должны были остаться только кости. Может, его язык временно онемел из-за нервозности?

Отложив нож и вилку, он осторожно попробовал суп. Блюдо, которое, казалось, было приготовлено из корнеплодов и других овощей, на удивление по вкусу почти не отличалось от гусиного мяса.

Подавив дрожь в руках, Ренсли сумел взять себя в руки. Стараясь сохранить самообладание, он по очереди попробовал хлеб с сыром. К счастью, на вкус они оказались нормальными. Испытывая глубокое чувство облегчения, он искренне поблагодарил герцога.

— Это действительно вкусно. Спасибо.

Ответа не последовало. У юноши мелькнуло подозрение, что герцог мог специально испортить еду, чтобы наказать его за обман, но быстро отбросил эту мысль. Человек, способный на такую выходку, скорее всего, не станет совершать подобные хлопотные действия. Не было причин для такого непотребства со стороны человека, который, будь на то его воля, мог бы в мгновение ока расквитаться с ним. А герцог выглядит как человек, ненавидящий хлопоты.

Напротив, Ренсли захотелось спросить, находит ли его светлость подобные блюда вкусными? Конечно, вкусы ольдрантцев и корнийцев могут не совпадать.

— Вы, должно быть, заняты делами; ничего страшного, если я буду ужинать один.

— Не беспокойтесь об этом и не торопитесь.

Даже не учитывая мнение Ренсли, человек с положением герцога непременно сделал бы пренебрежительное замечание о еде, если бы она была невкусной. Юноша кивнул с улыбкой на лице. Тем не менее принцу нужно было заполнить пустой желудок, и он должен был доесть еду, принесённую лично герцогом. Ренсли тщательно пробовал и анализировал каждый кусочек.

Чрезмерное использование специй перегрузило каждое блюдо. Если хлеб и сыр были прекрасны сами по себе, то жареное мясо и красный суп были пропитаны всевозможными специями. При правильном использовании специи усиливают аромат, но чрезмерное их количество портит вкус блюда. Размышляя, Ренсли прикидывал, почему повар в этом замке готовит такие блюда. Ольдрант находился довольно далеко от имперской столицы, а также от центра основных королевств на континенте. Вполне возможно, что новейшие методы приготовления пищи не были переданы должным образом.

Блюда с большим количеством специй больше не были в моде, уже, как минимум, двадцать лет. Около пятнадцати дет назад, когда Ренсли было шесть или семь, изредка встречались кулинары, готовившие такие блюда, в наши дни дворянские повара воздерживались от таких рецептов. Даже если использовать дорогие приправы, какой в них смысл, если все блюда на вкус одинаковы? Во времена, когда специи были редки и высоко ценились, мода на них среди знати, желающей выставить напоказ своё богатство, всё ещё сохранялась в далеком Ольдранте.

Качество гусиного мяса было превосходным, и оно было бы вкусным, даже если бы его просто посолили и поперчили. Было трудно проглотить такую слишком приправленную пищу на голодный желудок без бокала вина. Тем не менее с помощью хлеба, сыра и чая ему удалось доесть и гуся, и суп.

Это больше походило на испытание, чем на трапезу, но, в конце концов, Ренсли закончил. Гордо, сродни тому, что испытывает человек, совершивший великий подвиг, Ренсли, отложив ложку, встал и поблагодарил герцога.

— Спасибо за угощение, Ваша Светлость. Благодаря Вам я выжил.

— Кулинария – это тот аспект, который нельзя изучить только по книгам. – Герцог подошёл, глядя на пустые тарелки. – Учитывая, что Вы приехали издалека, я беспокоился, что еда может не соответствовать Вашему вкусу, но, похоже, мои опасения были излишними.

— Не волнуйтесь, я могу съесть всё, что угодно.

Лучше съесть безвкусную пищу, чем умереть с голоду. Хотя Ренсли и утверждал, что он отпрыск королевской семьи, переживший множество наказаний, он не мог не посмеяться над собой, жалующимся на вкус еды после целого дня голодания.

Потерявшись в недолгих размышлениях, юноша был поражён, когда герцог протянул руку, чтобы убрать со стола. Он схватил мужчину за запястье, но затем встревоженно отдернул руку.

— Прошу прощения.

До недавнего времени именно принцессе Иветт разрешалось писать на ладони своим пальцем.

Глаза янтарного цвета, уставились на него, наводя тень на его совесть, подобно судье. Ренсли отвёл взгляд и сделал вид, что убирает со стола.

— Ваша Светлость, пожалуйста, оставьте это. Я сам позабочусь об этом.

— Вы намерены покинуть эту комнату в таком виде?

— Ох…

Звон посуды прекратился, поскольку тарелок было немного. Вместо того чтобы поднять поднос, герцог посмотрел на Ренсли, понизил голос и произнёс.

— Решение о помолвке будет принято в ближайшее время. Священник сказал, что назначит дату церемонии сегодня до захода солнца.

Юноша лишь моргнул, не в силах что-либо сказать. Несмотря на то что решение уже было принято, от осознания неизбежности ему было трудно дышать. Принц не мог определить, какая эмоция сейчас наиболее ярко выражена на его лице.

Взгляд Ренсли, рефлекторно ищущий, за что же уцепиться, остановился на высоком окне позади герцога. Стражники, когда обыскивали спальню, оставили внутренний деревянный ставень приоткрытым, и через стекло было видно улицу.

На стенах комнаты с каждой стороны было несколько окон, а также висели портреты ольдрантских дворян, которые, вероятно, были родителями или предками герцога. Рядом с камином, почти что напротив кровати, Ренсли заметил большие механические часы высотой в человеческий рост, – такое устройство он уже видел раньше. Один торговец привёз королю Корнии новейшее изобретение из имперской столицы, утверждая, что оно приводится в движение и показывает время. Король, очень довольный изделием, украсил им свой зал. Позже он приобрёл ещё одни, чтобы установить их в центральной церкви на площади Селестины, чтобы ими могли пользоваться простолюдины.

Однако в Корнии было мало людей, которые умели определять время по металлическому стержню, вращающемуся на круглом диске. Сам Ренсли так и не научился этому. Тем не менее, даже не глядя на часы, он чувствовал, что вечера в Ольдранте наступают раньше чем в Корнии.

Вскоре после трапезы небо за герцогом уже готовилось к закату. Небо, которое днём было в основном пасмурным, на закате неожиданно прояснилось, а солнце стало казаться большим и красным. Среди чёрно-белых пейзажей Ольдранта внезапно появившееся багровое небо казалось скорее жутковато тоскливым, чем красивым. Вдалеке виднелись стаи больших чёрных птиц, становившиеся все меньше.

Затаив дыхание, Ренсли вглядывался во всё более насыщенный красный цвет, затем медленно повернулся к герцогу. Лицо мужчины, стоявшего спиной к закату, было немного затенено встречными лучами.

Молчание тянулось слишком долго. Когда юноша опустил взгляд, герцог, наконец, заговорил.

— С Вами всё в порядке?

Даже если это не так, он ничего не мог поделать, и, по сути, он даже не понимал своего состояния. Ренсли с трудом нашёл в себе силы ответить.

— Со мной всё в порядке. Моё решение остается неизменным, так что, пожалуйста, не волнуйтесь.

— Солнце садится. К тому времени, когда я вернусь в кабинет, возможно, дата проведения церемонии может быть уже определена.

— Хорошо. Я буду тихо ждать здесь.

Ренсли ответил, словно давая понять, что он больше не сбежит через окно. Герцог, чьё крупное тело слегка наклонилось к принцу, выпрямился. Ухватив поднос одной рукой, герцог легко поднял его и, снова не оборачиваясь, вышел из спальни.

Принц испустил небольшой вздох и замер, словно затаив дыхание, растерянно глядя на улицу, прежде чем, наконец, двинуться с места.

Близился вечер, температура стремительно падала. Ренсли накинул толстую меховую накидку, висевшую у кровати, и сел в удобное кресло у камина. Если подумать, когда он принёс обед в подвал герцога, то застал мужчину сидящим перед камином и читающим свиток в такой же манере.

Понаблюдав за ревущим пламенем, Ренсли, словно заворожённый, перевёл взгляд на часы рядом с ним. Тонкие, изящно выточенные металлические стержни, не поддающиеся пониманию, беззвучно отсчитывали время, кружась по диску. На кухне готовят еду по моде двадцатилетней давности, а в спальне стоит современное изобретение из имперской столицы. Ольдрант настолько же своеобразная страна, как и его правитель. И Ренсли Мальрозену выпала незавидная участь стать столь же необычной герцогиней этой чужой страны, хотя сколько это продлится – неизвестно.

Он сполз с кресла, чуть было не упав.

О дате помолвки сообщили только после того, как небо полностью потемнело. Вместо того чтобы прийти лично, герцог послал слугу сообщить новость. Ренсли позволил войти, лишь после того, как прикрыл лицо вуалью. Это была мисс Самлет, главная горничная.

В записке, написанной изящным почерком, было обещание ничего не разглашать: [Что бы ни случилось, ни при каких обстоятельствах я ничего не раскрою, так что чувствуйте себя спокойно]. А также была короткая фраза, сообщающая, что свадьбы назначена тремя днями позднее.