Онлайн чтение книги Уинтерфилд Winter Field
1 - 3

Его сердце бешено колотилось, пока он смотрел на Герцога, не в силах отвести взгляд, надеясь получить хоть какую-то ответную реакцию. В такой опасной для жизни ситуации, не имея возможности убежать или отвести взгляд, Ренсли прекрасно понимал, каково это ‒ быть мышью, оказавшейся перед кошкой.

Однако первым отвел глаза не мышонок ‒ вернее, не Ренсли, ‒ а кот, то есть герцог. Возможно, он не расслышал или из-за короткого ответа не понял, что это мужской голос. Он молча повернул голову, на мгновение оказавшись лицом к лицу с Ренсли.

Герцог уже повернулся к нему спиной. Серебряная вышивка на его плаще слегка колыхалась. Горничные же были слишком заняты своими делами, чтобы обратить внимание на Ренсли.

Глядя на удаляющуюся фигуру герцога, а затем на служанок, согревавших постель, юноша, в конце концов, выдохнул. Широкие плечи герцога соответствовали его огромным шагам, но Ренсли, придерживая подолы своего платья, ускорил шаг и сумел не отстать.

— Вы хотите сказать что-то ещё?

Герцог посмотрел на свою невесту, которая стояла совсем радом, взглядом, который, казалось, пронзал внешний слой облика юноши.

Юноша не ожидал такого человеческого общения, особенно от герцога. Первоначальный парализующий страх несколько утих. Теперь он мог более чётко разглядеть лицо герцога.

Золотые глаза, не похожие на человеческие, так и остались неизменными, да и холодное, бесстрастное выражение лица сохранилось. Удивительно, но его лицо было необыкновенно утончённым. Красивый, похожий на скульптуру, мужчина с тёмными прямыми бровями и резко очерченным носом. Если бы глаза мужчины были закрыты, его можно было бы принять за более благородного человека, чем большинства людей называющихся таковыми.

Несмотря на вуаль, Ренсли чувствовал, как от мужчины, который считал человека стоящего перед ним, своей невестой, исходила доброта. Однако, что, если бы он узнал, что за вуалью находился мужчина? Насколько грозными стали бы эти золотые глаза с проблесками едва сдерживаемого гнева?

Быть обезглавленным или повешенным в наказание за обман герцога, казались Ренсли довольно милосердным решением. Если его предпочли бы использовать в качестве жертвы для исследований в области тёмной магии, подвергли жестоким пыткам или поработили, возможно, самым лучшем решением было покончить с собой.

Каким бы суровым ни был приговор, вынесенный герцогом, в Ольдранте не было нужды думать о политическом конфликте. В какой бы ситуации ни оказался Ренсли, Корния закрыла бы на это глаза, не предложив ни помощи, ни даже намёка на неё.

Пока Ренсли колебался, герцог с некоторым любопытством предложил руку, как бы вспомнив действия служанки. Ренсли, выдержав небольшую паузу, медленно поднял свою руку, и мужчина, не говоря ни слова, протянул ему свою ладонь. Несмотря на размер, соответствующий росту, рука герцога сохранила аристократическую элегантность.

Рука Ренсли, напротив же, огрубевшая от рутинной работы и боевых тренировок, казалась более грубой. Служанки, возможно, и не заметили бы этого, но человек с такими руками, как у него, мог бы понять, что эти пальцы принадлежат далеко не принцессе.

В голове Ренсли зародилась нерешительность, но рука герцога уже была рядом. Юноша прочертил пальцами слова на предложенной ладони, оставив мимолетное прикосновение, но не оставив видимого следа.

[Спасибо.]

Каким непредсказуемым ни было бы будущее, сегодняшняя тёплая постель может стать последней роскошью в его жизни. Даже если она ею станет, обижаться придётся не на герцога, который проводил его сегодня в покои герцогини, а на народ Корнии, который бросил его ради политического союза с ольдрантской королевской семьёй. Он должен помнить об этом.

[Я не забуду вашей проявленной доброты.]

Даже после того, как Ренсли убрал палец, Герцог ещё какое-то мгновение стоял с раскрытой ладонью, прежде чем опустил её. В комнате, обогреваемой камином, постепенно становилось теплее, в результате чего в глазах герцога, казавшихся ледяными, появился лёгкий блеск.

— Отдыхайте.

Герцог произнёс только это слово и, не получив никакого ответа, вышел из комнаты. Ренсли же повернулся к кровати.

Тем временем, похоже, приготовления были завершены: служанки доставали из-под одеяла тёплый каменный резервуар.

— Принцесса, теперь Вы можете ложиться спать. Мы отложим помощь в смене ночной одежды до церемонии, хорошо?

Ренсли кивнул в ответ на слова служанки. Он осмотрел в лица каждой из них, безмолвно выражая в душе благодарность.

“Спасибо вам всем. Благодаря вам я проведу ночь в этой роскошной постели, чего никогда ещё не случалось в моей жизни.”

— Вода для утреннего умывания находится в кувшине рядом с камином. Как только будете готовы, дёрните за верёвку у кровати, и мы придем, чтобы помочь Вам, как в купальне.

Попрощавшись, служанки вышли из комнаты, и, когда большая тяжёлая дверь закрылась, в спальне воцарилась тишина. Изредка тишину нарушали потрескивание горящих поленьев и отдаленный вой диких животных.

Хотя ночное одеяние предназначалось для женщин, оно было достаточно длинным и просторным, чтобы Ренсли было удобно его носить. Ощущение гладкого муслина⁽¹⁾ на голой коже заставило почувствовать, что сама комната приветствует его.

Забравшись в постель, юноша обречённо вздохнул, как будто его мучил недуг. Тепло, не похожее на ощущение от погружения в горячую ванну, окутало всё его тело мягким, насыщенным жаром. Наслаждаясь комфортом, которого он никогда не знал в вечно тёплой Корнии, он медленно просунул руки и ноги под одеяло, наслаждаясь мягким уютом.

“Наверно, такое счастье можно испытать только перед тем, как замёрзнешь насмерть.”

Хотя Ренсли и сомневался, что в такой тревожной ситуации ему удастся хорошо выспаться, его тело, утомлённое долгим и холодным путешествием, быстро поддалось мягким объятиям, и он оказался на грани бессознательного состояния. Измученный долгим и суровым путешествием, почувствовал, как тело расслабляется и плавится, словно сыр, положенный на горячий гриль.

“Не засыпай слишком крепко. Тебе нужно рано проснуться. Ты должен встать раньше всех. Ты должен одеться, скрыть свою внешность и быть наготове на всякий случай...”

В Корнии он редко ощущал холод, и единственное воспоминание, которое приходило ему на ум, ‒ это как он замёрз, играя в реке. Он вспомнил, как лежал на нагретых солнцем сухих камнях, и холод быстро исчезал.

Холод и тепло Ольдранта казались непоколебимыми. Ренсли закрыл глаза, не сопротивляясь наплыву сна, думая, что ночь здесь будет такой же.

_________________________