Онлайн чтение книги Варварское предложение A Barbaric Proposal
Глава 110 - Первая карта

— Понятно. 

Лиэне, всё ещё крепко держа руку Блэка, произнесла: 

— Надо было спросить об этом раньше. 

— В то время я всё равно не смог бы заговорить, — ответил Манау. 

Он хотел оставить прошлое позади. Как Блэк не вернулся под именем Фернанд Гейнерс, так и в Наукэ не было причин возрождать имя Гейнерсов. Манау был намерен похоронить трагедию королевской семьи Гейнерсов и позор рода Кляйнфелтеров. Он верил, что это — единственный путь спасти Наукэ. 

— Об этом я тоже узнал слишком поздно. Но ведь не существует греха, который исчезает сам собой. 

Ненаказанный грех не осознаёт своей сути до самого конца. То, что Тернан Кляйнфелтер снова осквернил храм, было лишь следствием того, что старые грехи так и не были искуплены. Манау осознал это лишь спустя двадцать один год. Теперь он понял: пришло время покончить с грехами. 

— Я намерен вернуть храм туда, куда не доберётся ни одна мирская сила. Верю, что именно ради этого Бог позволил мне жить так долго. 

— И я верю в это, — согласилась Лиэне. 

Но рассказ Манау на этом не закончился. 

***

— Думаю, именно поэтому сила, что управляла водами и передавалась в роду Гейнерсов, исчезла, — глубокий и суровый взгляд единственного глаза был устремлён на Блэка. — Это была слишком большая сила для человека. Бог забрал её обратно. Пожалуйста, убедитесь, что эта сила останется у Бога. 

Болезнь, что веками передавалась по роду Гейнерсов вместе с даром Божьей власти, была не чем иным, как знаком воли Бога. Это была плата за утраченную силу.

Это не может быть правдой! 

Лиэне покачала головой: 

— Как вы, Верховный жрец, можете такое говорить? Разве вы не знаете, сколько людей за последние двадцать лет умерли или покинули Наукэ? Вода — это жизнь. Как вы можете утверждать, что Бог забрал её? Что же, выходит, Бог хочет, чтобы Наукэ умер от жажды? Без воды земля становится мёртвой, а на мёртвой земле никто не сможет жить! 

— Воля Бога неподвластна человеческому суду, принцесса, — мягко, но твёрдо ответил Манау. 

— Я не могу принять такую волю! Это то же самое, что сказать нам всем умереть! — воскликнула Лиэне. 

— И если это Его воля, мы должны ей подчиниться. 

— Какой же это Бог?! — Лиэне вскрикнула, не в силах сдержать слёз. 

Её голос, полный ярости и обиды, скапливавшихся двадцать долгих лет, когда реки пересохли, был пронзительным, будто больным эхом отражаясь от стен. 

— Да, такого Бога не существует, — неожиданно произнёс Фермос вместо Манау. 

Его слова прозвучали решительно: 

— Если бы Бог действительно существовал, он бы даровал дождь, а не создал бы механизм и не спрятал его. Этот механизм создала королевская семья Гейнерсов. И, пожалуй, теперь я понимаю, что представляет собой та "проклятая болезнь", о которой говорят. 

— Что вы сказали? — Лиэне распахнула глаза от удивления. 

Блэк, сжав её руку, попытался успокоить её, но его прикосновение было холодным, как лёд, несмотря на прежнее тепло. 

— Что это за болезнь? — прошептала Лиэне, её голос дрожал. 

— Это может быть синдром саванта, — ответил Фермос. 

Лиэне никогда не слышала такого названия. Манау и Вероуз тоже выглядели ошеломлёнными. 

— Это болезнь, которая встречается у людей с выдающимся интеллектом. Мне приходилось сталкиваться с этим... — Фермос сделал паузу, прежде чем добавить: — В моей семье тоже был такой случай. Мой дядя страдал от этой болезни. А ещё раньше от неё умер мой дед. 

Тишина повисла в комнате.

— В их роду почти все обладали выдающимся умом, — начал рассказывать Фермос. 

Он сам с детства считался невероятно умным, но даже его способности не могли сравниться с гениальностью дяди. Знания дяди были огромны и обширны. То, на что другим требовалась бы целая жизнь изучения, он осваивал с лёгкостью. 

Но чрезмерное богатство знаний оказалось опасным. Ум дяди, наполнившись бесчисленными фактами, однажды превратился в запутанный клубок противоречий. 

— Он видел то, что не могли видеть другие, и слышал то, чего никто не мог услышать. Возможно, именно поэтому всё так и случилось, — грустно добавил Фермос. 

Он помнил, как наблюдал за дядей, который с каждым днём терял себя, постепенно угасая. Это было горькое зрелище, но вполне объяснимое. Такой человек, с настолько сложным внутренним миром, словно проживал сразу две жизни — в своём теле и в голове. Это стало для его плоти непосильным бременем. 

— Это заболевание неизлечимо? — с тревогой спросила Лиэне. 

Фермос мельком взглянул на двух людей с удивительно похожими чертами лиц и слегка усмехнулся. 

— Не могу утверждать наверняка. Но одно знаю точно: у моего господина этого заболевания нет. 

— Вы можете это гарантировать? Можно вам верить? — голос Лиэне задрожал от волнения. 

— Да, можете. Синдром саванта — это не болезнь, которая появляется внезапно. Она присутствует с рождения и становится всё тяжелее с возрастом. Если бы у господина было это заболевание, признаки появились бы уже давно. И, если говорить честно... — Фермос позволил себе лёгкую шутку: — Разве я не умнее господина? У меня этой болезни нет, значит, у него тем более быть не может! 

Шутка прозвучала ради того, чтобы успокоить Лиэне, которая вот-вот могла разрыдаться. 

— Такие слова я предпочёл бы не слышать при принцессе, — вежливо заметил Блэк, подхватив тему. 

Но Лиэне неожиданно повысила голос: 

— О чём ты вообще говоришь?! Если бы сэр Фермос оказался в десять раз умнее тебя, это было бы только к лучшему! 

Блэк, тихо рассмеявшись, ласково погладил её по плечу. 

— Не плачь, Лиэне, — мягко сказал он. 

— Да? Я не плачу, — упрямо заявила Лиэне. 

— Если принцесса готова меня принять, то быть хоть немного глупцом меня вполне устроит. Так что, правда, не плачь. 

— Я и не плачу, говорю же! И, если честно... быть глупцом намного лучше. Это гораздо... — 

Но Лиэне, которая так старательно утверждала, что не плачет, внезапно разрыдалась. 

Блэк, словно заранее зная, что так и будет, мягко похлопал её по плечу. 

— Да, я тоже так думаю, — тихо сказал он. 

— Гораздо лучше... правда, это просто замечательно... 

Слёзы лились из глаз Лиэне, хотя она продолжала повторять, как это «хорошо». Вряд ли кто-то ещё мог так искренне рыдать, говоря такие слова. 

— Я тоже рад, — согласился Блэк. 

Его голос звучал тепло, и он аккуратно вытер своим рукавом заплаканное лицо Лиэне, чьё лицо из-за слёз и всхлипов стало ярко-розовым. 

Вероуз молча наблюдал за этим, не вмешиваясь, в то время как Фермос бросил взгляд на Манау. 

Но Фермос хотел увидеть Манау не только ради того, чтобы обсудить принцессу и её слёзы. У него была ещё одна причина. 

В храме хранилась древняя карта — возможно, самая старая во всём Наукэ. 

Манау, вместо того чтобы сердиться на слова о том, что божественной силы или проклятия не существует, молча повёл их к карте. 

Она находилась в скрытой каменной комнате под главным алтарём храма. Чтобы её увидеть, нужно было отодвинуть массивный алтарь. 

Эта карта не была просто географическим изображением. Её считали святыней, так как на ней, как говорили, был изображён первозданный облик земли, дарованный Богом Наукэ. 

Перед тем как открыть камеру под алтарём, Манау остановился и произнёс: 

— Перед тем как я покажу вам эту святыню, мне нужно, чтобы вы дали обещание. Пообещайте, что вы примете мои слова не как бунт против Бога, а как правду. 

Фермос без малейших сомнений кивнул: 

— Вскоре станет ясно, что ни плодородие Наукэ, ни его опустошение не имеют ничего общего с проклятием Бога. Но меня тревожит один вопрос: господин, вы действительно готовы к тому, что секреты дома Гейнерс станут известны? 

Блэк на мгновение замолчал, но вскоре решительно ответил: 

— Это секрет, который рано или поздно должен был раскрыться. Сама идея того, что одна семья могла бы монополизировать такой дар, была ошибкой. Именно из-за этого, как крысы, завелись такие, как Кляйнфелтер. 

— Хм. Я всё же считаю это несколько досадным, но не могу отрицать ваших слов, — задумчиво протянул Фермос. 

Пока секрет оставался тайной, дом Гейнерс сохранял прочную власть. Но реальность была такова, что не существовало ни вечных тайн, ни вечного величия. Вечных богов не было, равно как и вечных королей. 

И потому оставалось лишь одно — в этом быстротечном моменте выбрать лучший путь. 

Лиэне крепко сжала руку Блэка. 

— Я верю, что ты выберешь правильный путь, — тихо сказала она. 

Блэк наклонился и, словно отвечая на её слова, коснулся губами её лба. 

— Всё, что ты считаешь хорошим, принцесса, для меня всегда станет правильным путём. 

— Перестань! — смущённо пробормотала Лиэне, отворачиваясь. — Такие слова нельзя говорить где попало! 

Однако её слова прозвучали слишком тихо, и никто, кроме Блэка, их не услышал. 

— Тогда я открою дверь, — произнёс Манау, разрывая повисшую тишину. 

Скрипучий звук раздался, когда Манау своей повреждённой рукой толкнул тяжёлую дверь. Никто не предложил ему помощи — это была дверь, которую мог открыть только верховный жрец. 

— Прошу, проходите, — сказал Манау, жестом приглашая их внутрь. 

Он шёл впереди, освещая путь. Комната оказалась небольшой и не слишком глубокой. Потолок был настолько низким, что Блэку пришлось слегка наклонить голову, чтобы не задеть его.

— Это последнее святилище! — воскликнул Манау. 

Он вытащил большую карту из деревянного ларя, стоявшего в центре каменной комнаты. 

Карта оказалась не просто старой — она была изношенной до крайности. Каждая линия, нанесённая на неё, будто пропиталась временем, а края карты в некоторых местах были потрёпаны и обгорели. 

Фермос взглянул на карту с нескрываемым восхищением. 

— Чтобы создать такую карту, недостаточно быть простым человеком. Это точно нечто большее, чем просто произведение искусства. 

Он медленно положил карту на стоявший в центре каменный стол, чтобы её могли разглядеть все присутствующие. 

Фермос тут же опустился на колени, всматриваясь в старинные линии и символы, и тихо заговорил: 

— Если это было создано домом Гейнерс... то что же на самом деле пытались скрыть? 

Манау только глубоко вздохнул, оставив вопрос без ответа. 

Вместо него на карту указал Фермос. Его пальцы скользнули по старым линиям и остановились на одном из символов. 

— Вот это, — сказал он, — может дать нам ключ к пониманию.

— Но там же ничего нет, — удивлённо сказала Лиэне, глядя на указанное Фермосом место. 

— Разве это не восток? — спокойно уточнил Фермос. 

— А, да, точно. Это восток, — ответила она, немного растерявшись. 

— Разве там не должно быть горной гряды? Причём, возможно, очень высокой, — добавил он, внимательно вглядываясь в карту. 

Слова Фермоса заставили всех, кто провёл всю жизнь в Наукэ, раскрыть глаза от удивления. 

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Манау, нахмурившись. 

— Это значит, что если предположение верно, эта карта может указывать на места, которые мы давно считали недосягаемыми. А возможно, мы и вовсе никогда туда не заглядывали, — задумчиво ответил Фермос, не отрывая взгляда от древних линий на карте.

— Как вы узнали об этом? — спросила Лиэне, не скрывая удивления. 

— Верно. Это место — Эрендира, горная гряда, известная как земля богов, — с улыбкой сказал Фермос, кивая. 

— Я думал, что она может быть только здесь, — добавил он. 

— Там скрыто это место? Нет, разве оно не находилось за водопадом? Как оно может быть в Эрендира, ведь это такое труднодоступное место, куда не может попасть человек? — продолжала она, почти не веря своим словам. 

— Видимо, так, — быстро ответил Фермос, также возбуждённо. Теперь, когда предположения, которые он строил в голове, обрели форму, невозможно было не почувствовать волнения. 

— Итак, как вы и заметили, в Наукэ дождей совсем мало. Большая часть осадков, возможно, выпадает именно в Эрендира, — сказал он, немного глубже вникая в карту. 

Эрендира, разделяющая континент на восток и запад, была огромной и невероятно высокой. Местные облака буквально зависали в её недрах. 

— Все знают, что облака приносят дождь. Когда облака не могут преодолеть горы, дождя там не будет. — добавил Фермос. 

— Понимаю, — сказала Лиэне, обдумывая его слова. 

— Таким образом, эта горная гряда, скорее всего, содержит огромное количество воды. Если найти путь, соединяющий её с Наукэ.. — продолжал Фермос, проводя пальцем по карте и указывая на важные участки. 

— Через несколько водопадов можно добраться сюда, — сказал он с уверенностью. 

— Невероятно! — воскликнула Лиэне, её голос эхом отозвался в комнате. 

Не только она, но и Манау с Вероузом были ошеломлены. Вода, так нужная и столь ценная для Наукэ, возможно, была так близка. 

— Вы, наверное, знаете легенду о дворце в Аллихале? — неожиданно спросил Фермос.

— Я знаю, — ответила Лиэне, едва ли не с ощущением воспоминания, хотя сама не могла точно объяснить, откуда это знание. Легенда о дворце в Аллихале была столь древней, как и сама Божественная карта.

— Аллихам — это дворец, построенный на вершине горы. В этом жарком и засушливом регионе солнце светит круглый год, и единственным возможным местом для строительства дворца было именно горное ущелье. Но была проблема. Огромное количество воды, необходимое для дворца, было трудно доставить ежедневно. Поэтому хозяин дворца, царь Абас, принес жертву Богу, и Бог послал ангела. Ангел совершил чудо, подняв воду из реки внизу горы прямо на вершину дворца, а затем исчез. 

Это было не чудо. 

Тогда это можно было назвать чудом, потому что других объяснений не было. 

— Легенда о дворце Аллихала старше самой истории Наукэ. И почему-то мне кажется, что имя того ангела было Гейнерс, — добавила она с грустью в голосе.