Онлайн чтение книги Блестящие Дела Ювелира Ричарда The Case Files of Jeweler Richard
1 - 3 Дело 3. Защита аметиста

Как описать ощущения в желудке, когда у вас похмелье? Болезненные? Тяжелые? Словно нутро истязает мрачный демон? Сложно представить, что эта штука находилась внутри моего тела всю жизнь. Мне хотелось открыть свою грудную клетку, засунуть туда руку и вытащить мой бедный желудок, чтобы дать ему немного просохнуть на солнце. Конечно, солнце наверняка избавило бы его от всей этой едкой, тяжелой тошноты.

Субботним утром я со стонами притащился в магазин в Гиндзе. Ричард бросил на меня обеспокоенный взгляд.

— Доброе утро. Что-то случилось? Ты неважно выглядишь.

— Вчера я ходил выпить с одногруппниками…

— Ты принял душ, когда вернулся?

— Я тут же отрубился.

— Понятно.

Ричард встал, достал из кармана бумажник и протянул мне банкноту в тысячу иен.

— Перед станцией Симбаси есть общественный душ, прачечная и круглосуточный магазин. У тебя пятьдесят минут, чтобы принять душ, постирать одежду и пожевать мятную жвачку.

— Мы же не хост-клуб[1]…

[1. Тип ночного клуба, который встречается в основном в Японии. В зависимости от типа, для обслуживания нанимаются либо мужчины для женщин (хосты), либо женщины для мужчин (хостесс). Они пьют и болтают с клиентами.]

— Лично я считаю, что чистота в ювелирном магазине гораздо важнее, чем в хост-клубе. Как по-твоему?

Я был бессилен перед взглядом этих голубых глаз. В тот момент я не мог вымолвить ни слова.

— Если превысишь лимит в пятьдесят минут, я засчитаю тебе опоздание. На старт, внимание…

— Да понял я. Понял!

— Марш. И не забудь про сдачу.

Я сердито крикнул, что скоро вернусь, и снова потащился вниз по лестнице. Ричард в последнее время был таким строгим со мной. Такое чувство, что после инцидента с рубином он взял меня в ежовые рукавицы. Конечно, я не думал, когда шел работать сюда, что меня будут обхаживать, как клиента, но все же. Может, я немного и расслабился, но на этот раз он зашел слишком далеко.

Мне перестало так казаться, когда я понюхал свою рубашку.

Мда, я был неправ. Абсолютно. Душок выводил слово «вонь» на новый уровень.

Я отмок в душе со всякими трудоголиками и бездомными. Затем натянул одежду из сушилки, купил жвачку, где было велено, пожевал ее и выплюнул в обертку и вернулся в магазин. В котором с удивлением обнаружил клиента.

В кресле сидел молодой мужчина.

— Ничего себе, опаздываем на работу? Будь это мой магазин, ты бы уже паковал вещички.

Я кротко поздоровался в ответ на язвительное приветствие. На парне был мятый черный костюм и винно-красная рубашка с воротником. Ричард, сидевший напротив него, бросил взгляд на часы. Прошло всего сорок восемь минут. Я же успел, да? На этот раз пронесло. Я выразительно махнул рукой, и Ричард попросил меня приготовить чай. Очень вежливо попросил. Значит, немилость мне не грозит.

— Ого, и ни слова в ответ? А где «с удовольствием!»?

— Я определенно уже говорил это, но вынужден напомнить — вы находитесь в моем ювелирном магазине.

— Прости, сила привычки.

Лёгок на помине. К нам тут настоящий хост пожаловал.

Я принес королевский чай с молоком и пару кусочков льда. Клиент бросил «спасибо» и подмигнул мне. У него были светло-каштановые волосы; слегка загорелая кожа выглядела немного запущенной, а голос казался слишком громким. Лет тридцать. Он представился как Сатоши Такацуки. Слишком просто для хоста, наверное, имя настоящее.

— Итак, я ищу камень, который можно будет обыграть в разговоре с клиентами. Девчонки любят красивые штучки, да? В идеале — что-нибудь удобное для ношения с собой. Знаешь, я слышал об этом магазине. У вас же тут не заоблачные цены?

— Какое счастье, что наши клиенты нас не забывают.

— Чувак, ты вещаешь, как настоящий японец! В ком-нибудь из твоих родителей есть капля нашей крови?

— Вообще-то нет. И, чаще всего, корни не связаны с навыками владения тем или иным языком.

— Спорим, все девчонки от тебя млеют? Ты точно занимаешься своим делом?

— Господин, что бы вы хотели к чаю? У нас есть как сладкие, так и соленые закуски.

— Я сладкоежка. Сколько сдерёте?

— Нисколько, это элементарное гостеприимство…

— Ништяк, вот она прелесть Гиндзы! На руках носят.

Ричард вежливо поклонился ему и встал со своего места. Вероятно, пошёл за камнями из сейфа.

— А он красавчик, да? — произнес господин Такацуки, провожая его взглядом. Я вымученно улыбнулся. Чашка в его руках казалась стаканом с алкоголем. Я почувствовал, как меня снова тошнит.

Ричард однозначно был самым красивым человеком в моей жизни. Но в последнее время я старался не озвучивать этого, даже если и правда так думал. Думаю, мое сердце не выдержит еще одну его контратаку. Назвать кого-то симпатичным вовсе не значит сразу пригласить на свидание. Такое говорят лишь самому дорогому человеку в подходящее время и в нужном месте. Ну то есть я бы даже не пытался приударить за моим ангелом Танимото. Я точно не смогу, даже если от этого будет зависеть моя жизнь.

Так, стоп.

Тогда как я собираюсь пригласить её на свидание?

Время от времени я переписывался с Танимото. В основном о камнях. Ну, практически всегда о камнях. Она присылала мне фотографии своих любимых или особенно необычных скальных образований. Например, утесы в Инубусаки с большими круглыми отверстиями или массивные серые скалы на берегу Ирландии. Без нее я бы в жизни не узнал обо всех этих местах. Когда Танимото погружалась в мир камней, она была не милой, а скорее… страстной и живой. И всегда отвечала очень быстро.

Но в конце таких разговоров я чувствовал себя немного подавленным. По итогу она обычно добавляла: «Покажи мне как-нибудь свою спортивную машину». Постепенно это превратилось в ее обязательный рефрен. Хотя вышло недоразумение, мое экспрессивное «Хорошо!» затрудняло разъяснение, и я всегда, как конченный идиот, откладывал на потом.

Я ужасно завидовал нашему нынешнему клиенту, который явно не томился от любви и воспринимал романтику, как способ подзаработать. Господин Такацуки улыбнулся.

— В чем дело, малыш? Проблемы в любви?

— Как… Вы что, экстрасенс?

— Мужчины чаще всего смотрят на хостов либо с отвращением, либо с завистью. Влюбленные, как правило, попадают в последний лагерь. Простая логика.

— Мда, неловко. Вы, хосты, и правда нечто.

— Такая прямота — тоже талант. Думаю, из тебя вышел бы отличный хост.

— Прошу прощения за ожидание.

Ричард положил на стол черный бархатный футляр. Он был размером с большую коробку шоколада, и я исконно называл его «Шкатулкой Урашимы». Обычный футляр для драгоценностей, верхняя часть которой соединялась с основанием шарниром. В открытом виде она напоминала пасть аллигатора.

Крышка медленно открылась, и глаза господина Такацуки расширились.

Почти у всех посетителей была похожая реакция. Драгоценные камни в четыре ряда сияли на черной подушечке. Не в оправах — просто обычные камни. Красные, зеленые, фиолетовые, розовые — все цвета радуги. Эффект был сногсшибательным.

Господин Такацуки улыбнулся и глубоко вздохнул.

— Я, типа, онемел! Наверное, куча людей просто убили бы за возможность увидеть такую красотищу хоть раз в жизни. Я обязательно расскажу об этом своим ребятам.

— Сделайте милость.

— Но интересно, что бы ты сделал, если бы я попытался ограбить тебя? Я же просто могу схватить это добро — и только меня и видели.

— В магазине установлены камеры наблюдения, а этот молодой человек — обладатель черного пояса.

— Ах, ха-ха-ха. Шучу я, шучу. Ты серьезно подготовился, да? Чувак, они выглядят на миллион.

— Полагаю, подходящим ответом на это в Японии будет: «Возможно, мы сумеем договориться», — сказал Ричард хитро улыбаясь.

— Ты серьезно шаришь в бизнесе, — сказал господин Такацуки с улыбкой, склоняясь над коробкой.

— Каждый драгоценный камень скрывает в себе богатую историю, поэтому, вне зависимости от вашего выбора, вам не придется искать тему для разговора с вашими клиентами.

— Богатую историю, говоришь? Честно говоря, для меня они все просто красные, желтые или фиолетовые камушки.

— Клиенты, которым все варианты кажутся привлекательными, как правило, обладают довольно обширным и явным чувством прекрасного. Пожалуйста, не стесняйтесь, подержите их и рассмотрите поближе.

— Я и правда думаю, что ты выбрал себе не ту работу.

Хладнокровие и невозмутимость Ричарда были непоколебимы. А вот я ужасно раздражался. Какого хрена этот парень заявился в чужой магазин и указывает, кто и чем должен заниматься?

Господин Такацуки пожал плечами и схватил первый попавшийся камень.

— Что это красное? Не рубин же?

— Это гранат. У вас превосходный вкус, господин Такацуки.

— Да просто я видел рубины в другом магазине. У них цвет намного ярче. А зеленый?

— Вас может это удивить, но зеленый — тоже гранат.

— Они, чо, одинаковые?

Ричард кивнул.

— В девятнадцатом веке красные гранаты были чрезвычайно популярны в Европе. Именно поэтому их японское название — «закуроши» — или «гранатовый камень», отсылает к красному цвету. Однако не все гранаты — красные[2]. Зелёный — демантоидный гранат, родом из России. Однако «голубой гранат», с которым вы, возможно, знакомы по рассказу о некоем знаменитом сыщике — чистой воды вымысел[3]. На тот момент были известны гранаты почти всех цветов, кроме синего[4].

[2.

3. Речь идет об одном из рассказов о Шерлоке Холмсе — «Голубой карбункул». В Японии он переведен, как «Голубой гранат», потому что «карбункул» — и есть гранат. Впервые голубой гранат обнаружили в конце ХХ века, поэтому, во времена Артура Конана Дойля камень считался мифом.

4.

]

— Хм, я не расслышал имя.

— Вы о названии зеленого камня? Демантоидный гранат.

— Нет, я о вашем, мистер лавочник.

Повисла короткая пауза, но вежливая улыбка Ричарда осталась незапятнанной.

— Прошу прощения. Меня зовут Ричард Ранашина де Вульпиан. Так вышло, что гранат является камнем рожденных в январе — вас интересует этот самоцвет, господин Такацуки?

— Не буду больше ходить вокруг да около, Ричард. Ты когда-нибудь задумывался о смене профессии?

— Извините, господин, не желаете десерт? У нас есть потрясающее желе.

— Да ладно, чувак, глаза разуй. Я тут пытаюсь прощупать твоего босса.

А я пытаюсь помочь ему выкрутиться! Я очень выразительно нахмурился, чтобы Ричард заметил. Мой босс, как всегда спокойно улыбаясь, закрыл глаза и поклонился.

— Господин Такацуки, у вас — свое призвание, у меня — свое.

— Ночная жизнь тут так и слепит. Если ты любишь драгоценные камни, уверен, сразу оценишь ее сияние. Сейчас в Роппонге тяжело пробиться. Все, что нужно обычному и невзрачному хосту-иностранцу — это немного говорить по-японски, и за ночь он загребет миллионы.

— Срок человеческой жизни — максимум сто лет, а этому гранату — сто миллионов лет. Драгоценные камни переживут любого человека, но они — наши великодушные спутники, и годы им не страшны.

— О том и речь! Именно такого хоста я хочу в своем заведении!

Господин Такацуки снова посмотрел на меня. Я знал, к чему он клонит, но такими темпами все усилия Ричарда продать ему что-то — напрасны. Я недовольно нахмурился, и господин Такацуки тут же ослепительно улыбнулся Ричарду. Улыбка сделала его гораздо моложе. Видимо, это была ипостась менеджера, а не хоста.

— Мне все равно, сколько тебе лет, пока ты так выглядишь. Можешь, работая на меня, продолжать подрабатывать здесь. И денег заработаешь, и клиентов, любящих цацки, привлечешь.

— Хотя я всей душой стремлюсь помогать всем, кого интересуют драгоценные камни, сам я — не продаюсь, поэтому вынужден смиренно отклонить ваше предложение.

— Тогда, может, я смогу соблазнить твоего сотрудника.

Ричард резко стер улыбку со своего лица, и господин Такацуки неловко поднял обе руки.

— Ладно-ладно, виноват. Что это за фиолетовый камень? Тоже гранат?

— Это аметист. Кристаллический кварц[5].

[5.

]

— Аметист! Даже я знаю его! Красиво, блин.

— Пожалуйста, можете взять его в руки и рассмотреть поближе.

— Да я не против, — ответил господин Такацуки и схватил аметист. Камень был размером примерно с ноготь моего мизинца — наверное, раза в два больше моего розового сапфира.

Ричард мельком заметил, что можно осмотреть камень со всех углов, если зажать его между двумя пальцами на верхней части ладони. Он тут же показал, как это делается, а затем передал его господину Такацуки.

Тот наконец улыбнулся.

— У тебя реально красивые пальцы. У аметистов тоже есть какая-то история?

— Интересный вопрос. У людей с аметистами весьма давняя история. Если шагнуть за пределы летописной истории, мы найдем аметисты в захоронениях на доисторических стоянках. А еще существуют записи о знати Древнего Египта, которая запечатывала ими документы. Аметист совсем не такой твердый камень, как алмаз, рубин или сапфир, поэтому ему нашли больше применений в повседневной жизни. Это камень рожденных в феврале, и говорят, что он помогает смягчить сердце, привлечь любовь и развить интуицию.

— Откуда ты все это знаешь? Что, где-то спецом учат шарить в камнях?

— Я учусь каждый день. В ходе работы мне выпадает много возможностей получать новую информацию, ведь среди моих клиентов есть гораздо более квалифицированные специалисты, чем я.

— Твой мир прям завораживает. От этого мне еще больше хочется сделать из тебя хоста. Итак, цена вопроса?

Когда Ричард озвучил цену в пять тысяч йен, мы с господином Такацуки ошеломленно уставились на него.

— Чего? Ты уверен, что не ошибся ноликом?

— Цена камня не пятьсот и не пятьдесят тысяч. Цены на все товары и услуги — не только драгоценные камни, — определяются балансом спроса и предложения. А поскольку поставки аметистов стабильны и обильны, вы с легкостью можете приобрести камни довольно высокого качества по относительно низкой цене. Этот камень родом из Бразилии, крупнейшего в мире производителя аметистов, хотя всего несколько десятилетий назад аметисты добывали в Японии — камни из Яманаси довольно известны.

— Ага, а еще она славится виноградом, — слегка раздраженно бросил господин Такацуки.

Ричард улыбнулся.

— Разве не дивный поворот судьбы, что прекрасные плоды, похожие на драгоценные камни, выращиваются на той же земле, откуда были добыты прекрасные самоцветы?

— Ой, давай без дешевой рекламы! Не только в Яманаси выращивают вкусный виноград. Хотя, конечно, он хорош, но… Ладно, мы отклонились от темы. Давай, расскажи мне еще об этом камне.

Ричард поклонился и снова разлился красноречием, почти как говорящая кукла.

Научное название камня — кварц. Наверное, тут как с рубинами и сапфирами, которые корунды.

Существует множество разновидностей минерала — цитрин, дымчатый кварц, розовый кварц и так далее, — но все они химически почти идентичны и имеют примерно одинаковую твердость. Его собирали многие любители минералов. От солнца он выгорает, поэтому хранить камень нужно с осторожностью. В средние века в Европе аметист очень ценили высокопоставленные члены христианского духовенства и даже считали духовным артефактом. Его используют как волшебный маятник для гадания. И так далее и тому подобное.

Казалось, Ричард говорил о камнях целую вечность. Ему скажи, и он будет вещать целый день. Если закрыть глаза и прислушаться, в жизни не скажешь, что говорит не японец. Его голос не был слишком высоким или низким, и в нем сквозила таинственная теплота — словно кто-то крепко обнимает тебя. Будь я господином Такацуки, уже давно остановил бы его или извинился и ушел. Это было слишком. Все равно что находиться в одной клетке с диким зверем и пытаться заставить его выполнять трюки.

Ужас.

Доливая чай, я улучил момент и украдкой взглянул на лицо господина Такацуки. Думал, парень уже заскучал, но он был совершенно околдован Ричардом и даже не смотрел на меня. Его глаза так и светились.

— Твой бак уже опустел? Или можешь продолжать?

— Хм, господин Такацуки, вы случайно не знаете происхождения слова «аметист»?

— Хотел бы я ответить: «Конечно, знаю», но не в этот раз. Какой это язык? Английский?

— Вообще-то, греческий. «Аметистос» означает «не пьянеть».

Кажется, атмосфера в магазине внезапно изменилась. Лицо господина Такацуки стало гораздо серьезнее. Похоже, Ричард тоже заметил.

— О, так этот драгоценный камень может удержать от бухла? Как целебный кристалл?

— Это старая легенда. У камня изысканный бордовый оттенок, возможно, поэтому его стали ассоциировать с вином. Говорят, что Бахус — бог вина, — дарует свою защиту владельцам этого камня.

— «Не пьянеть». Не пьянеть, значит, да? Что ж, мне нравится.

Его голос звучал неестественно и вяло. Я был уверен, что именно аметист он и купит. Господин Такацуки прошелся вдоль ряда других камней, но в конечном итоге остановился на аметисте.

— Камни продаются прямо так? Или я могу его куда-нибудь вставить?

— Вы имеете в виду этот аметист? Я могу вставить его в любое выбранное вами изделие — в кольцо, зажим для галстука, браслет. Куда захотите. Конечно, от вашего выбора будут зависеть стоимость и сроки изготовления. Я могу попросить дизайнера нарисовать для вас эскиз.

— Да не нужно мне ничего особо модного. У тебя же есть какой-нибудь каталог, где я могу себе что-нибудь выбрать? Мне сойдет. Наверное, не стоит брать зажим для галстука — если я его уроню, потом в жизни не найду. Что проще всего? Подвеска отлично подойдет.

— Если вы не настроены на конкретный камень, у меня есть готовые аксессуары из аметиста.

— Ловишь на лету. Тогда тащи, что у тебя есть.

Прошло всего пятнадцать минут после того, как Ричард вошел в кабинет и поменял содержимое волшебного футляра. У него было три аметистовых кулона, и господин Такацуки выбрал самый большой. Камень был размером с ноготь моего большого пальца, квадратный, с закругленными углами. По краям отделан золотом. Он был чисто-фиолетовый, как утренняя звезда. Сзади тоже закруглен, чтобы при носке не царапать кожу владельца. Цепочка золотая. Подвеска выглядела довольно изящно, поскольку явно создавалась для женщины, но, когда господин Такацуки надел ее, от него прямо повеяло атмосферой ночной жизни.

Цена: пятнадцать тысяч йен.

— Почти как игрушка, — сказал господин Такацуки с улыбкой.

Он вышел из магазина с продолговатым футляром в руках, где лежал аметистовый кулон. И в прекрасном расположении духа. Хотя все равно не удержался и уже на выходе попросил Ричарда обдумать его предложение.

— Как думаешь — он был пьян?

— Я абсолютно уверен, что он был трезв. Просто паясничал.

— Не вернет ли подвеску обратно?

— Нет. Кажется, он остался доволен своей покупкой.

Ричард сел в одно из кресел и помассировал виски. Странно. Я вымыл чайник и взял свежие листья, решив приготовить ему чай в сто раз вкуснее моей последней партии.

— У тебя здесь действительно есть камеры наблюдения?

— У меня контракт с охранной фирмой. Я особо не возражаю против твоих песен и танцев во время приготовления чая, так что, пожалуйста, не стесняйся.

Я точно знал о камере на входе и догадывался о наличии камер в самом магазине. Но ценности в магазине присутствовали только вместе с Ричардом, поэтому основной заботой были не столько грабители, сколько покупатели с дурными намерениями.

— Возможно, и правда стоит снова заняться карате, чтобы вернуться в форму. У меня в университете есть клуб.

— Я думал, частичная подработка призвана облегчить тебе жизнь, а не усложнить. Я все равно не повышу тебе зарплату.

— Я просто злюсь. Выгляди я иначе, такого бы не случилось. Я про его грубость и развязность.

— Если уж говорить о грубости, стоит упомянуть твой приход на работу с похмелья.

— Я очень, очень сожалею.

— Постарайся впредь такого не допускать. Что же касается нашего клиента… Не зацикливайся на этом.

— Но…

— Мне не привыкать, — добавил Ричард. Его голос был холоден, как бесцветный драгоценный камень.

У меня всегда была весьма заурядная внешность, поэтому мне не грозили чрезмерные комплименты или, наоборот, оскорбления. Однако, сомневаюсь, что так уж много мужчин регулярно терпят комментарии по поводу своей внешности, если только они не похожи на Ричарда.

Моя мать, до своего места в больнице, работала в одном заведении с разгулом сексуальных домогательств. Она часто жаловалась за кружкой пива, что «красуется совсем не для этих козлов».

И теперь Ричард терпел то же самое.

Красота создана вовсе не в угоду незнакомцам. Ею можно наслаждаться, но важно помнить, что ни у кого нет права относиться к людям так, как заблагорассудится.

— Хм, итак… Клянусь, я не имею в виду ничего странного. Я правда ничего такого не имею в виду, серьезно, ничего подобного… Так что не думай…

— Тебе не кажется, что чрезмерно длинные и витиеватые преамбулы тоже весьма грубы?

— Мне просто интересно, считаешь ли ты… домогательством, когда тебя называют красивым и прекрасным. Прости… — на всякий случай, добавил я.

У Ричарда сделалось странное выражение лица. Он улыбнулся, но эта улыбка не коснулась глаз. В выражении его лица была какая-то душераздирающая искренность.

— Как ты думаешь, назвать светловолосого человека блондином — оскорбление?

— Знаешь, я правда не люблю, когда ты ведешь себя, как павлин!

Ах, я снова ляпнул слово на букву «л»!

— Помолчи. Я понимаю, что ты хотел сказать. Не волнуйся, — решительно повторил Ричард.

Он отнес драгоценности в сейф, затем отпил свежий чай с молоком, который я ему приготовил.

Я никогда не думал, что способен на сексуальные домогательства, но, возможно, я гораздо бесчувственнее, чем предполагал. Значит точно брякну Танимото какую-нибудь глупость и все испорчу.

Я тонул в саморефлексии.

Ричард сидел в гостиной и доедал остатки желе. По вкусу оно напоминало пасту из красной фасоли, но было прозрачным и сладким, а на дне нежной субстанции плавали золотые рыбки[6]. Совсем недавно я спросил: по его мнению, сочетаются ли японские кондитерские изделия с чаем с молоком? Он сердито посмотрел на меня и практически прошипел, что я принижаю королевский чай с молоком.

[6. Речь идет о съедобных, сахарных фигурках, которые добавляют в японское желе — йокан.]

Его поклонение королевскому чаю с молоком сильно напоминало религиозный фанатизм.

— Сейги, — внезапно произнес Ричард, словно заметил, как я пялюсь на него. Хотя сам даже не оторвался от десерта.

— Что? Если скажешь мне не смотреть на тебя, я перестану.

— Наши отношения четко субординируются по принципу начальник-подчиненный. Хвалебные оды моей внешности не сподобят меня повысить тебе зарплату. Уверен, ты это осознаешь. Комплименты со скрытыми мотивами — обычный подхалимаж. Однако, искренняя, спонтанная похвала — это своего рода восклицание, не больше и не меньше. Естественная красота драгоценных камней — даже тех, которые не имеют особой финансовой ценности, — утешает и поддерживает людей, придает им мужество. Вот ценность красоты.

— Думаю, я понимаю. При взгляде на тебя я чувствую примерно то же самое.

— Тогда, возможно, я не ошибусь, сказав, что твои комментарии в стиле «ты прекрасен», по сути, эквивалентны «у меня хорошее настроение, ведь сегодня воистину прекрасная погода». Я не против.

— Спасибо. Что ж, если я случайно снова ляпну что-то подобное, буду очень признателен, если ты просто отмахнешься от моих слов.

Я напряженно улыбнулся, и Ричард нахмурился. Что я уже опять натворил?

— Хотя лично я не против, но ты, разумеется, и без меня вызвал свою долю досадных недоразумений из-за необдуманных комментариев?

— Каких это «необдуманных»? Я же не всех подряд называю красивым! Не делай из меня извращенца. Я очень сдержанный, как большинство японцев, не считая хостов. И только перед лицом истинного совершенства распускаю язык. Если честно, твое лицо настолько прекрасно, ты словно божество какое-то, я бы сравнил твою красоту не с хорошей погодой, а скорее с алмазной пылью или полярным сиянием.

— Пожалуйста, замолчи, — сдавленно произнес Ричард. Он молча вернулся к десерту, но затем резко встал и исчез в своем кабинете.

Странно. Он никогда не уходил, если на тарелке оставался еще хоть один кусочек.

Я же не сказал ему ничего особо возмутительного, учитывая его пример с блондином?

Хотя, возможно, все равно следовало держать свой рот на замке.

Комментарий Ричарда о божественной справедливости и обязательных счетах серьезно напугал меня. Но… Если впредь я буду осторожен, может, все будет в порядке? Сделайте мне поблажку. Боги, молю вас, хотя бы изредка, не замечайте моих ошибок!

Я принялся старательно натирать стол, и тут вернулся Ричард. Очень угрюмый. И даже слегка покрасневший.

— Ты что там, типа, лупил диванную подушку? Я слышал какие-то глухие удары из твоего кабинета.

— У меня просто возникло внезапное желание слегка побоксировать. К тебе это не имеет абсолютно никакого отношения, так что не обращай внимания.

Отказываясь смотреть мне в глаза, мой босс снова сел в одно из кресел у окна и сцепил руки. Он выглядел так, словно его что-то беспокоило. Может, у него болел живот? Чудеса да и только. Ричард некоторое время молча смотрел в окно, а затем рассеянно пробормотал:

— Интересно, заслужил ли он владеть этим аметистом.

— Чего?

О чем он говорил? Разве все утро он сам не впаривал ему этот камень? Ричард опустил голову, уткнувшись в сцепленные руки.

— Я считаю, что каждый камень заслуживает владельца, который понимает его истинную красоту и станет дорожить им — такой финал был бы счастьем для всех. Но именно поэтому… Как бы сказать…

Да, возможно, я тоже сегодня поступил опрометчиво.

— То есть ты жалеешь, что продал ему аметист?

— Скорее, задаюсь вопросом, правильно ли было продать его ему.

А в чем разница? Ричард вел себя странно. Я никогда не видел, чтобы он сомневался в своих продажах. Да, он сказал, что привык, но, возможно, общение с тем клиентом испортило ему настроение. Хотя… Вообще-то раздраженным он не казался. Дивное лицо Ричарда было усталым, словно его беспокоил завтрашний дождь.

 — Ну, он купил его, потому что захотел. В конце концов, драгоценные камни — это товары. И раз он выложил за него кругленькую сумму, значит, считал, что аметист стоит своих денег. Не вижу тут никакой проблемы.

— Мне кажется, это не вся история. Думаю, его поразило вовсе не очарование камня.

— А что, твое собственное?

Ричард нахмурился, безмолвно затыкая мне рот. Если я не прав, то к чему он клонит? С его, казалось бы, бесконечным кладезем разговоров? Или расслабляющей атмосферой самого магазина?

Ричард выглядел ужасно расстроенным, но я вообще ничего не понимал. Господин Такацуки не выглядел жертвой. Ему нравилась его работа, и, да, временами он не к месту включал «начальника», но, вероятно, парнем был веселым. Он определенно производил впечатление импульсивного человека, но у меня в университете целая куча таких парней — порывистых и эмоциональных.

— Я правда не понимаю твоего беспокойства, и… думаю, у каждого своя причина покупать драгоценные камни, и любят они их по-своему. Наверное, аметист просто поднял ему настроение, и он смирится с тем, что не может переманить тебя к себе.

— Хорошее настроение — не панацея. Бизнес ночных развлечений — тяжелая стезя в любой стране. Вряд ли он искренне говорил о своей яркой жизни. И это несоответствие наводит на мысль о некоем когнитивном диссонансе.

— Ты придаешь этому слишком большое значение. Скорее всего, он совсем не думал, что болтал тебе. Ты же вроде привык к домогательствам? Расслабься уже.

— Я не о том. Те, кто зарится на дивный, запретный плод, обречены на гибель.

Если бы существовал рейтинг для японских выражений, которыми мне хотелось бы блеснуть хоть раз в жизни, «дивный запретный плод» и «обречены на гибель» явно занимали бы первые места. О чем он вообще говорит?

— Драгоценные камни — суть просто камни. Может, они и прекрасны, но автоматически не превращают людей в маньяков. Да, конечно, ты самый красивый человек в моей жизни, но люблю я — Танимото.

— Прошу прощения?..

Блин. Вот это я сморозил. Зачем только ляпнул ее имя? Хотя, нет, может, попробовать обернуть мой идиотизм во благо? Хуже все равно быть уже не может, может, тогда, спросить его о машине?

Я застенчиво посмотрел на Ричарда и объяснил, что влюблен в девушку из моего университета, которая очень любит камни и вообще, просто невероятно милая. Ну и, короче говоря, кто-то сказал ей, что видел меня в «Ягуаре».

Красавец с фарфоровым личиком, пристально глядя на меня, агрессивно тыкал вилкой в остатки желе, кромсая несчастных золотых рыбок.

Пожалуйста, молю, просто прикончи уже этих бедолаг.

— Итак, э-э, я хотел спросить… У меня есть водительские права. Я часто езжу на маминой машине, и ни разу не было ни аварии, ни штрафа.

— Впечатляющий рекорд для того, кто, кажется, постоянно отвлекается за рулем. Я в невероятном восторге.

— Не наговаривай на меня! Я всегда предельно осторожен. Тщательно проверяю, нет ли детей или пожилых пешеходов, уступаю дорогу транспортным средствам позади меня и даже, на всякий случай, езжу медленнее разрешенной скорости. И совершенно не злюсь и не паникую, когда кто-то сигналит мне сзади.

Я бы, наверное, не смог ехать слишком быстро, даже если бы меня заставили. Зато точно водил очень безопасно. Настолько, что, когда мать заболела и я вез ее на работу, она даже похвалила меня: «По-моему, ты ужасно осторожный водитель». Но почему-то больше не пускала за руль.

Ричард мило улыбнулся. Он сиял, как драгоценный камень под солнцем. Я всей душой надеялся на положительный ответ.

— Насколько я понимаю, цена вопроса всего-то пять миллионов.

— Что?

— Ягуары. Надеюсь, твоя поездка того стоит.

«Хм, я не на то намекал. Думал, ты поймешь, что я просил одолжить твой…» — вот что я чуть не сказал, пока не передумал.

Ричард наколол ошметки рыбок на вилку и мгновенно все проглотил. Какая жестокость. Ужас просто. От него исходила откровенно пугающая аура. Эта дивная красота выглядела так, словно, посмей я сейчас снова открыть рот, мне конец. Ричард, наверное, попросту ненавидел личные разговоры во время работы. Стоило догадаться после его реакции на мое появление с похмелья.

— Мой разум измучен бесконечными разговорами на неродном для меня языке. Чаю мне.

— Слушаюсь, сэр, сию же секунду.

— Но для начала — где моя сдача?

— Там всего-то сорок йен[7].

[7. Примерно 24 рубля.]

— Моя. Сдача.

Думаю, не важно, насколько легкой может быть атмосфера на рабочем месте, начальники — есть начальники, а сотрудники — это сотрудники. И, да, у нас тут не хост-клуб, и мой босс не устраивал мне разносов, однако ждать от него милости, когда я откровенно лажаю — и речи быть не может.

Пора брать себя в руки.

В следующую пятницу меня снова потащили на попойку. В тот же бар в Роппонги, что и на прошлой неделе. Один из старших парней моей группы очень хотел пригласить меня. Я думал, наш профессор тоже придет, но нет — даже тот, кто пригласил меня, сам отчего-то не появился. В итоге вышел междусобойчик из шести второкурсников. Девушек у нас в группе не было совсем, так что их не стоило и ожидать.

Бар был модным, но не из тех, где могла расслабиться кучка одиноких парней. Дизайн был настолько вычурным, что о комфорте не могло быть и речи. Цены приемлемые, а вот еда не очень. Спустя два часа градус веселья значительно снизился.

— О, Сейги, ты больше не дежуришь по выходным? В последнее время я не часто вижу тебя, чувак.

— Да, я устроился на другую подработку.

— Чем занимаешься?

Я знал, что если открою рот о ювелирном магазине, где в основном готовлю чай, меня забросают вопросами. Было скучно, и говорить все равно больше не о чем. Но как тогда отмазаться? Сказать, что раздаю листовки? Нет, никто не поверит. Я бы не променял дежурства на такое.

— Хм, э-э... Я работаю в сфере обслуживания.

— О, будем клещами вытаскивать из тебя подробности? Ты, чо, хост?

— Серьезно?! Сколько платят? Какой клуб?

— У вас там нет хостесс? Каких-нибудь красоток? Типа сексуальных клиенток?

— С такой работой твоей печени конец. Эта срань реальный жестяк.

Да, пожалуй, расспросов не избежать. Глупо было увиливать. Отрицать все — тоже не вариант. И я наплел им про вымышленный клуб. Владелец — иностранец, а я подаю напитки. К нам часто приходят иностранцы, отсюда приличные цены. Честно говоря, моя версия не слишком далеко ушла от истины.

В основном я говорил правду — не считая факта, что работал я в ювелирном магазине — и мои пьяные однокурсники охотно мне внимали. Меня немного занесло, и я принялся воспевать неотразимость моего босса — светловолосый голубоглазый полиглот, настолько красивый, что даже не верилось в существование такого чуда.

Когда я стал развивать эту тему, атмосфера резко изменилась.

Почему-то все как один уставились на меня.

— Так ты, типа, наедине со своим боссом в этом вашем заведении?

— Трындец просто. И чем же вы там занимаетесь, когда нет посетителей?

— В смысле? Я занимаюсь напитками, убираюсь и выполняю разные поручения. Типа того.

Когда они спросили меня, как я вообще туда попал, я рассказал, как однажды ночью спас своего теперешнего босса от пьяниц на улице. Стоило упомянуть об этом, унылая атмосфера прямо скажем, закипела. Мои пьяные однокурсники хмуро пялились на меня и начали осыпать оскорблениями.

— Бля, чувак, ты серьезно... Нет, ни за что.

— Что? Я не понимаю.

— Да она преподнесла себя тебе на блюдечке с голубой каемочкой! Давай меняться!

— Надеюсь, ты быстро ей наскучишь, и она бросит тебя рыдать в одиночестве в подушку.

— Так, стоп, погодите!

Отчего-то они вообще не поверили, когда я уточнил, что мой босс — мужчина. Что за фигня? Я же не лгал. Они упорно настаивали, что, раз я назвал его привлекательным, явно на него запал. Ерунда какая. Почему я должен быть влюблен в кого-то только потому, что считаю его красивым?

— Но ведь красота бывает разной! Гора Фудзи в новогоднюю ночь[8] или солнце, садящееся за горизонт! Я о такой красоте! И она, по иронии судьбы, просто воплотилась в этом человеке.

Встречаться с ним настолько нереально, что и говорить не о чем.

[8.

]

— Симпотяжка похожа на гору Фудзи? Что ты вообще мелешь?

— Твой босс что, ангел?

— Ага, точно.

Это была какая-то пытка, но, наверное, я сам виноват. Не стоило придумывать сложных историй, тем более врун из меня так себе. Я просто забил и ушел домой пораньше. Мой друг, Шимомура, сказал, что проводит меня до станции. Я пытался свалить от него на выходе из клуба, но он остановил меня.

— Хм, ну, это... — смущенно промямлил он. — Ты, наверное, не в курсе, но тот парень, что пригласил нас сюда, владеет этим клубом.

— Что?

— Он решил открыть свое дело, поэтому занялся общепитом, но с прибылью у него туговато. Похоже, он водит дружбу с третьекурсниками, так что, по сути, нас использовали.

А, ну, ясно. Вот почему среди всех мест он выбрал Роппонги. У нас на семинаре была серьезная заточка на бизнес, поэтому, ясное дело, старшие студенты бросались в личное плавание. Наверное, он терял деньги.

— Даже не знал, спасибо, — ответил я. Шимомура натянуто улыбнулся.

— Кажется, я отчасти понимаю, о чем ты говорил. Может и глупо, но мне до смерти нравится смотреть на Токийскую башню из окна поезда на линии Яманотэ. Со станции Хамамацучо вид лучше всех — это угол, который находится прямо напротив здания JOQR. Он мимолетен, потому что поезд движется, но на закате выглядит невероятно. Это зрелище заряжает мои батарейки, даже когда я на последнем издыхании. Наверное, о такой красоте ты и говорил?

— Да. Именно. Это я и имел в виду, — я так энергично закивал головой, что думал, она отвалится.

Лицо Шимомуры расплылось в улыбке, но какой-то счастливо-несчастной.

— Такие вещи сложно выразить.

— Жаль, что ты не рассказал этого в клубе. Да и нет в этом ничего глупого.

— Думаешь? На первом свидании я прокатил девушку в метро как раз в мое любимое время.

Предложил ей насладиться видом, когда мы доедем до места, но она лишь недоуменно смотрела на меня. «Ну и что в этом такого?» — и все. Увы, не у всех одинаковое представление о красоте.

— Я на сто процентов уверен, что ты обалдел бы при виде моего босса. Точно тебе говорю, он великолепен.

— Лишь бы ты был счастлив.

— Собираешься домой?

— Я буду тусить до последнего поезда. Честно говоря, дома меня все равно никто не ждет. Увидимся.

По итогам вечера я почти ничего не прояснил с ребятами, зато, наверное, достучался до Шимомуры, и этого было достаточно.

Сколько людей — столько мнений о красоте. Однозначного понятия не существует, ведь у каждого человека свой эталон. И оно понятно. Хотя вряд ли соглашусь, что считать что-то прекрасным можно только из-за любви.

На мой взгляд, любовь и красота — совершенно разные вещи. Конечно, можно любить что-то, потому что оно — прекрасно. И считать что-то прекрасным, потому что любишь, но это не совсем одно и тоже. И отныне я решил выступать именно за это. Мои чувства к Танимото были совершенно уникальными. Их нельзя было сравнить с моими чувствами к кому или к чему-либо еще.

Интересно, когда я наберусь смелости, чтобы признаться ей в любви и пригласить на свидание?

Посмеется ли она надо мной? А вдруг ответит взаимностью и улыбнется своей очаровательной улыбкой?

Что ж, не следует забегать вперед. Сначала придется разобраться с Ягуаром. Что мне делать? Вот бы нашелся нормальный способ признаться ей, что машина на самом деле не моя, и при этом не разочаровать. Пошутить как-нибудь, чтобы она не слишком остро восприняла эту ошибку.

Мановением руки превратить ужасное недоразумение в удачную возможность. Однако голос внутри меня тут же предательски напомнил, что этому не бывать и мне просто стоит сдаться.

По-видимому, люди издревле пьянели от любви и сходили с ума, мечась между раем и адом. Мои мысли постоянно бросались из крайности в крайность. А вдруг из-за этого она возненавидит меня и больше даже не напишет, не то что заговорит? Нет, мне просто нужна подходящая возможность пригласить ее на свидание, связанное с камнями. Хотя, как она себе это представляет? Мы вооружимся кирками и отправимся на добычу?

Когда мое воображение окончательно ушло в разнос, я обнаружил, что заблудился. Вот блин.

В какой стороне станция метро? Вдоль дороги выстроились неоновые вывески, и женщины с пышными прическами в облегающих платьях. Если меня затянут в одно из этих мошеннических заведений, мне конец.

Нужно было просто вернуться. Туда, откуда пришел. И КАК МОЖНО СКОРЕЕ.

Улепетывая со всех ног, я споткнулся о кучу мусорных мешков на углу улицы. Я не мог пошевелить ногой. Я почти упал, но сумел ухватиться за столб и спастись.

— Фух, чуть не вмазался!

Я бы разбил лицо о столб, не успей схватиться руками. Хироми оторвала бы мне голову, если бы меня увезли на скорой, потому что я был пьян.

Меня очень беспокоило то, что я все еще не могу пошевелить ногой, застрявшей в лавине мусорных пакетов. Они казались подозрительно тяжелыми. Я вгляделся, стараясь рассмотреть, что же там такое. В куче мусора у меня под ногами, поверх прозрачных пакетов, лежал...

...человек.

— А-А-А!

Он лежал ничком. И не двигался. Он же точно просто спал, да? На всякий случай я осторожно дотронулся рукой до его горла и нащупал пульс.

Человек был очень горячим.

— Вы в порядке? Я могу вызвать скорую, — громко сказал я, но реакции почти не последовало.

Человек просто застонал. Он был одет в серую рубашку и жилет из блестящего черного материала. И от них несло алкоголем. — Можете назвать свое имя? Сколько вам лет?

— Са-са...тоши Такацуки. Мне дв..дцать се-е-емь.

Сатоши Такацуки? Так, погодите. Тот самый Сатоши Такацуки?

Он соскользнул с кучи мешков, кувыркнулся и приземлился на задницу. Он сидел как неуклюжий плюшевый мишка, с красным лицом, и едва соображал. Я приподнял его подбородок, чтобы получше рассмотреть лицо. Он весь горел. Было темно, и я почти не видел его, но знал, что такой жар не к добру.

Я глянул на столб, чтобы уточнить улицу и вызвал скорую помощь. Затем побежал в район красных фонарей. Кажется, в последнее время ночные спасения — лейтмотив моей жизни. Я попросил женщин помочь мне с тем парнем. Отреагировали быстро, словно такие ситуации для них были обычным делом. На помощь пришли трое из разных магазинов, но никто не знал, кто этот человек и где работает. Я назвал им его имя, но это не помогло.

Вскоре один из парней сбегал в свой магазин и вернулся с кувшином, полным воды.

Сирены и мигающие огни приближались, и мистер Такацуки все еще был в смутном сознании. Он застонал, и его голова запрокинулась. Я заметил блеск у него на шее. Драгоценный камень.

Тот самый аметистовый кулон, в золотой оправе на изящной золотой цепочке.

Из машины скорой помощи вышли два врача и спросили, знает ли кто-нибудь этого человека.

Ситуация грозила превратиться в сцену, из магазинов и баров выходили люди в ярких платьях и костюмах.

— Его зовут Сатоши Такацуки. Он сказал, ему двадцать семь лет, — робко ответил я.

Один из врачей снова и снова звал его по имени. Я огляделся, но вокруг все молчали. Даже когда опять спросили, знает ли его кто-нибудь, люди просто растерянно смотрели друг на друга. Я чувствовал, что нельзя было его отпускать одного в больницу.

— Я еду с вами.

— Кем вы приходитесь этому человеку?

— Он — один из наших клиентов.

— Вы уверены, что поедете в больницу?

Я кивнул. Пока его укладывали на носилки, я хорошо рассмотрел его лицо. Это действительно был наш клиент. Он размахивал руками и ногами и наперебой звал какую-то «Нозоми».

Перед тем, как сесть в скорую, я написал сообщение. Была почти полночь, но, надеюсь, он еще не спит. Сообщение улетело к моему боссу.

Раздвижная дверь открылась, являя взору палату с четырьмя кроватями.

Утренний свет из окон просто ослеплял.

Белые кровати стояли на невзрачном светлом полу. И только одну из них занимал смуглый мужчина в больничной пижаме.

— Привет! — весело поздоровался я. Сатоши открыл глаза, затем рухнул обратно в постель с кислым выражением на лице.

— О, это ты... Э-э, напомни свое имя?

— Сейги Наката. Вы и правда напугали меня прошлой ночью. Вам уже получше?

— Ну, как видишь, еще жив. Когда я очнулся, мне сказали, что некий молодой человек назвал меня своим «клиентом», поехал со мной в больницу и ждет, пока я очухаюсь. Я ломал голову, пытаясь сообразить, что за магазин... Хм... Как ты вообще там оказался? Сегодня же суббота? Разве ты не должен работать в Гиндзе?

— Босс разрешил сегодня опоздать. Поверьте, я больше всех в шоке.

— Вот уж не думал, что стану безответственным взрослым, который беспокоит детей.

Я сел рядом с его кроватью, и Сатоши сокрушенно пожал плечами.

— Ты уже, наверное, понял, что никакой я не хост.

И он постепенно рассказал мне свою историю. Его аметистовый кулон валялся на столе рядом с чашкой воды. Он выглядел намного тусклее, чем в магазине. Скорее всего, ему просто не шло флуоресцентное освещение больницы.

Сатоши работал барменом в хост-клубе в Роппонги. Он не слишком хорошо переносил алкоголь — всего от двух бокалов вина у него кружилась голова, и он забывал обо всем, как под кайфом. Хотя при этом имел скрытый талант — отлично разбирался во вкусе любого алкоголя. Его семья владела виноградником в горах Нагано. «Кошмарная глушь», — смущенно описал Сатоши отчий дом.

Так или иначе, после безрассудного переезда в Токио он начал работать в клубе и влюбился.

— Нозоми Ханасаки — псевдоним, а настоящее имя — Нозоми Канзаки, и она у меня та еще пьянчуга.

— Ваша девушка сильно пьет?

— То есть тебя шокировало ее пьянство, а не мои отношения с хостесс?

Нозоми была жеманной и задорной. Она с большим воодушевлением обслуживала клиентов. Что называется, «душа компании». Она никогда не давила, заставляя их напиваться до беспамятства, зато пила сама. В результате, хотя она моложе Сатоши на два года, уровень ее гамма-глутамилтрансферазы выше крыши.

— Гамма... что?

— Глутамилтрансфераза[9].

[9. Фермент печени и поджелудочной.]

— Ничего себе вы слова знаете.

— Конечно, это же касается Нозоми, — сказал Сатоши, словно само собой разумеется. Будто она уже была его семьей. — Можно зарабатывать и не выпивая так сильно, но она любит повеселиться с клиентами и не отказывается от их предложений. К слову, я сказал ей прекратить.

— Но, наверное, ничего не вышло?

— В этой сфере не выжить, если совсем не пить. Честно говоря, если бы я конкретно настоял, пришлось бы заставить ее уволиться с работы. Но мы и так едва сводим концы с концами с обеими нашими зарплатами. Я знаю кучу ребят твоего возраста, которые жаждут таких «легких» денег, но на самом деле, это работа не из лучших. Печень не вечна.

— Но в магазине вы убеждали нас в обратном.

Он застонал и обхватил голову руками.

— Вы в порядке?

— В последнее время Нозоми бредит одним хостом. Вот куда уходят все ее деньги — к нему в карман.

— Чего?! — ахнул я.

Сатоши недоуменно смотрел на меня.

Он так спокойно говорил об этом? Суть разговора явно ускользала от меня. Его девушка встречалась с хостом?

— Но вы все еще вместе..?

— Да... Я бы злился, если бы она встречалась с другим, но хосты — не совсем мужчины. Они типа суперзвезд. Мужики по сути, но на работе это лишь фасад. Сложновато объяснить. Ну, например, главный клиент хостесс не обязательно с ней встречается.

Может, так оно и есть, но его точно все устраивает? Я взглянул на него, пытаясь прочитать по лицу, но он просто надрывно рассмеялся.

Да, вряд ли.

— Они с Нозоми из одной стихии. Я понимаю. Поэтому она содержит этого парня. Говорит, ей нравится видеть, как он развлекается в клубе на ее деньги. Так она чувствует себя состоявшейся. Звучит ужасно тоскливо... да и меня изрядно угнетает. Кто такой этот хост? Разве у нее нет парня-бармена? Но в лучшем случае, это все равно, что сравнить обычную золотую рыбку и особую породу.

Да, обе вроде рыбки.

— Больше похоже на сравнение меня и Ричарда.

— Не наговаривай на себя.

Очевидно, Нозоми заявила ему, что хосты — «ослепительные создания».

А ведь это тот самый парень, который сказал мне, что обычные мужчины смотрят на хостов либо с отвращением, либо с завистью. И, как правило, у влюбленных преобладало последнее.

Когда его девушка, по сути, назвала его невзрачным, он принял решение. Он изменится. Станет владельцем хост-клуба, а не просто скромным барменом.

— Итак, вы решили... Погодите, серьезно? Это так безрассудно.

— Тебе легко говорить, ты же не знаешь, сколько денег загребает за ночь популярный хост.

Абсурдные бабки. Целому клубу хватит одного мальчика-красавчика. Так устроен этот мир. Я не шучу — красивые мужики спасут мир.

— Все равно, ваша идея — просто безумие.

Он выглядел немного смущенным. Конечно, я не в курсе индустрии, но сильно сомневаюсь, что так уж легко добиться успеха. Иначе на каждом углу открывали бы хост-клубы. У нас на курсе самыми непредвзятыми были я и Шимомура, но даже он отнесся бы с подозрением, спроси я его мнение по этому поводу.

Если для привлечения клиентов достаточно красивого личика, значит, для начала, нужно его найти. Вот почему Сатоши бродил по Токио в поисках «ослепительных» мужчин. Он притворялся хостом, потому что вряд ли народ отреагирует положительно на фразу: «Привет, я бармен, хочешь стать хостом?»

— Но я никого не мог найти. Молодежь нервничала, стоило заикнуться об индустрии, а если кто и клевал, тут же начинал просить денег.

— Думаю, этого и следовало ожидать...

Он «охотился» вблизи ювелирных магазинов. Пожалуй, его идея, что мужчины, покупающие украшения, либо хосты, либо захотели бы ими стать, была довольно нелепой. Однако самоотверженность и упорство Сатоши, впечатляли. Так или иначе, он слонялся возле ювелирных магазинов и подходил к мужчинам, либо входящим, либо выходящим из них. Когда сотрудники прогоняли его, он просто менял магазин. Даже слушать об этом было больно.

Претерпев бесчисленное количество отказов, Сатоши оказался на окраине Гиндзы. Именно тогда он и увидел нечто, поразившее его подобно удару молнии.

Ричарда.

— Я был просто в шоке. Мужчина, который выглядел так, словно сошел с экранов старой голливудской классики, неподалеку от меня разговаривал с каким-то продавцом супермаркета на беглом японском. Они болтали о бисквите из ближайшего кафе, и как было бы удобно, если бы в общественной бане устроили прачечную, и так далее. Когда он ушел, я подошел к продавцу. Тот ответил, что этот красавец — владелец нового местного ювелирного магазина. Я счел это знаком судьбы. Серьезно, он прирожденный хост. Чего он вообще уперся в свой ювелирный бизнес? С таким лицом можно вообще не париться.

— Вряд ли он оценил бы ваши слова.

— Нет, ну правда.

Неточность формулировки, и вот уже комплимент «вы такой красивый» звучит как: «это единственная ваша ценность». Конечно, внешность Ричарда определенно экстраординарна, и я уверен, что он привлекал бы клиентов, как панда в зоопарке Уэно. Но вряд ли он сам собой так блестяще овладел японским, и стал управлять ювелирным магазином.

— Он приехал в Японию аж из Европы, чтобы открыть ювелирный магазин. У него должна быть довольно веская причина.

— Например, какая?

— Не знаю, может просто нравится его дело?

Сатоши замолчал. Интересно, почему. У него было странное выражение лица, словно он видел летящий в него мяч, но все равно не отклонился, и тот со всей дури двинул ему по лицу.

— Пожелай Ричард легкой жизни, наверняка мог бы закрутить роман с членом какой-нибудь королевской семьи, — небрежно заметил я.

Сатоши сверкнул широкой и развязной улыбкой хоста. Он немного напомнил мне Шимомуру у бара, тот тоже так улыбался: тридцать процентов счастья и семьдесят процентов горечи и полного смирения.

— Ну, мне бы его лицо.

— Хорошо, допустим, вы действительно его завербовали. Дальше что?

— Дальше я бы просто плыл по течению и импровизировал. Взял кредит. Даже если бы я признался, что на самом деле обычный бармен, снял бы помещение и дела пошли бы в гору.

— Так себе план, честно говоря. Наверное, стоит порадоваться, что ничего не вышло.

— Пожалуй, ты прав.

На этот раз в улыбке было уже гораздо больше горечи. Не улыбка, а гримаса. Мистер Такацуки отер рукавом пижамы пот со лба, а затем, словно между делом, и влажные глаза.

— Знаешь, меня уже тошнит от самого себя. Я люблю Нозоми, но не могу дать ей надежность и счастье, и мне в жизни не затмить хоста. Я даже денег нормально заработать не в состоянии. У меня ничего нет. Я долгое время отмахивался от всего этого, и едва сводил концы с концами. Вряд ли мое тело сможет и дальше выносить такой образ жизни. Я выгорел изнутри, такое чувство, будто стены вокруг меня смыкаются. И тут я наткнулся на ваш магазин. Помню, думал тогда: чувак, ты что творишь? Так и собираешься быть ни на что не годным пьяницей до конца своей жизни?

— Значит, вот почему именно аметист.

— Я пришел что-нибудь купить, мне вообще было пофиг, что конкретно. И камушек оказался намного дешевле, чем я думал.

Почти через неделю после посещения магазина Ричарда он надел кулон на работу. В тот день у Нозоми снова был клиент, который влил в нее тонну алкоголя, и она взялась за старое.

Обычно Сатоши просто наблюдал со своего места за происходящим, но отчего-то в этот раз просто не смог сдержаться. Он вышел к столу и принялся пить все, что заказали Нозоми. Клиент был в восторге, ведь обычно непьющий бармен наконец-то пошел в разнос! Сатоши пил, пока наливали. Когда земля начала уходить из под ног, он выскользнул на улицу через заднюю дверь клуба.

Сатоши неловко улыбнулся. Очевидно, у меня было весьма красочное выражение лица.

— Не смотри так на меня. Я правда не принял вашу сказку про аметист, защищающий от пьянства, всерьез. И сам во всем виноват. Ты со своим боссом ни при чем.

— Меня беспокоит не это. Вы вообще представляете, сколько людей ежегодно умирает от острого алкогольного отравления? Это совсем не смешно. И почему вы ушли из клуба в таком состоянии?

Ужасно опасный поступок.

— Ну я был в зюзю. А еще не хотел, чтобы Нозоми видела, как я выставляю себя дураком.

— Вы отрубились в куче мусора.

— Я реально помню, как прошел два квартала вниз по улице. Просто чудо, что я выжил, — пробормотал он себе под нос и вложил свои руки в мои. — Ты же... Сейги, верно? Я помню, как врачи скорой называли твое имя. Спасибо. Ты спас мне жизнь. И прости за все эти хлопоты.

— Не нужно передо мной извиняться. Что вы планируете делать дальше?

— Я уже звонил в клуб. Мне сделали выговор и уволили. Встречаться с хостесс запрещено, так что у Нозоми тоже могут быть проблемы. Я волнуюсь. Она так легко расстраивается. И всегда рыдает по пустякам.

— Вы звонили ей?

— Я написал утром, что попал в больницу. Наверное, она отсыпается после ночи.

Он улыбнулся. Я обеспокоенно смотрел на него и он снова улыбнулся — теперь с вызовом.

Подавленность как ветром сдуло.

— Так странно. Я сотворил настоящую глупость, но отчего-то совершенно не жалею.

Я был крайне возмущен, поэтому он сложил руки и рассыпался в извинениях.

— Знаешь, я думаю попробовать вернуться в деревню. Мои родители выращивают виноград. Я — старший в семье, но при первой же возможности сбежал от своих обязанностей. Если я буду помогать, они наверняка позволят вернуться своему блудному сыну в отчий дом. К тому же виноград, который выращивает мой старик, сверкает, как драгоценные камни. И вкус просто восхитительный.

— А как же Нозоми?

— Ты и правда умеешь добить лежачего. В душе я фермер. И совсем не пара хостесс. Сейчас наша несовместимость проявилась во всей красе. Я недостаточно хорош для нее. И далеко не персонаж из старых фильмов, который просит свою возлюбленную все бросить и уйти с ним в закат.

— То есть, вы расстаетесь с ней?

Он замолчал и задумался, затем покачал головой.

— Я не могу отказаться от нее. Я хочу, чтобы она дождалась меня. Пообещаю ей когда-нибудь вернуться в Токио, и если она меня дождется...

— Кажется, ждать придется долго. Вы точно уверены, что она не встретит кого-нибудь, пока вы будете в Нагано? Может, лучше ей все же поехать с вами?

— Я всей душой этого хочу! Я же люблю ее! Но все не так просто.

Его голос звучал по-настоящему истерично. Я все еще немного волновался, но решил, что сказано достаточно.

— Все слышали? Вот вам признание! — крикнул я.

Дверь в комнату бесшумно открылась, и в нее, пошатываясь, вошла та самая задорная и миловидная девушка. Ее каштановые волосы торчали в разные стороны, а платье прикрывало неподходящее по сезону пальто. Она сжимала в руках розовое полотенце, и лицо ее было красным от слез.

— Нозоми! — воскликнул Сатоши.

— Ну что ты за идиот?! Почему такой глупый?! Ты что, до сих пор не протрезвел? Ты невероятно тупой и бесполезный идиот!

— Что ты здесь делаешь?

— Заткнись, болван! Конечно я пришла, потому что беспокоилась о тебе!

Пока Сатоши паниковал, я встал со своего места. Нозоми тут же присела, вытерла лицо полотенцем и пару раз легонько шлепнула Сатоши по лицу.

— Ты чуть не умер! Как ты можешь вести себя так, будто ничего особенного не произошло... Не пиши мне, когда дело настолько важное, болван! Звони! Ну ты и придурок... Возьми еще и склей ласты по-настоящему!

— Прости, Нозоми. Мне так жаль.

— Тебя на секунду нельзя оставить. Думаю, деваться некуда, придется ехать с тобой, — зарыдала Нозоми, сжимая руки Сатоши и падая на кровать.

Я, ухмыляясь, вышел из палаты и пошел по коридору. Поклонился одной из медсестер возле лифта, и она ответила тем же.

— У меня есть к тебе вопрос. Исходя из твоего в высшей степени эстетического мнения, мое призвание — роман с членом королевской семьи? Нынче все японские студенты мечтают о таком поприще? Кажется, я упустил этот факт в своих исследованиях вашей страны.

Слегка прислонившись к стене, у лифта стоял мужчина в костюме. Он скрестил руки на груди и недовольно смотрел на меня. Я ответил неловкой улыбкой.

— Слушай, я просто привел пример.

— Некоторые примеры заходят слишком далеко.

Ричард взглянул на часы. Была половина одиннадцати утра. На Ягуаре мы легко могли вернуться в магазин к одиннадцати.

— Ты мог вернуться и без меня.

— Без машины ты бы опоздал на работу.

Я связался с Ричардом, пока ждал в больнице.

Сначала он не слишком мне обрадовался, потому что уже лег спать, но когда я объяснил ситуацию, вздохнул и спросил меня, когда начинаются часы посещений. По сути, мысли наши сходились: я поеду домой, немного отдохну, а затем мы встретимся в Гиндзе и на Ягуаре Ричарда отправимся в больницу.

Поднимаясь в отделение с подземной парковки, мы столкнулись с женщиной, которая приехала на такси. Ее глаза были красными, а вычурная прическа совсем не соответствовала явно наспех подобранной одежде. Мы оказались в одном лифте, вышли на одном этаже и направлялись в одном направлении.

Увидев, как она большими буквами написала «Нозоми Канзаки» в гостевом бланке, я вспомнил, как Сатоши звал ночью какую-то Нозоми.

Я отвел ее в сторону и спросил, не знает ли она случайно некоего Сатоши Такацуки, и оказался прав. Жалкие остатки ее самообладания мгновенно иссякли. Она расплакалась и поведала нам все подробности дебоша Сатоши. Он подскочил к ее столу, напился и исчез прежде, чем кто-либо понял. И к закрытию не вернулся. Владелец пришел в ярость и тут же уволил его.

Нозоми беспокоилась, поэтому после закрытия отправилась его искать. И услышала, что скорая помощь увезла какого-то бармена. Хорошо еще, сообщили, в какую больницу его отвезли.

Она плакала и ругалась на него. «Почему он так себя вел? Если ему что-то не нравилось, нужно было просто сказать! Что же мне теперь делать?»

И тут перед ней на колени опустился мой босс. При виде лица Ричарда Нозоми покраснела и смущенно спросила, из какого он клуба.

Мы устроили небольшое собрание на скамейке перед постом медсестер. Своего рода обсуждение стратегии. Ричард генерировал идеи. Нозоми дала добро, а я был назначен исполнителем.

План был прост: я, как человек, спасший ему жизнь, должен был заставить его откровенно рассказать обо всем происходящем.

Честно говоря, поначалу я был не в восторге. Мало ли какие обстоятельства скрываются за всей этой ситуацией, может Нозоми лучше вообще не знать?

Но Ричард молча гипнотизировал меня своим спокойным взглядом.

Пускай мы с ним не так давно знали друг друга, но — да, пожалуй, это звучит безумно — я совершенно не хотел его расстраивать. У меня было некое ощущение, что я попросту не могу так с ним поступить. Кажется, Ричард еще до того, как предложил план, уже просчитал всю ситуацию.

«Задай ему жару!» — подбодрила меня Нозоми. Я вздохнул и приготовился действовать.

В конце концов, все оказалось не так уж плохо.

Пока мы ехали в довольно просторном лифте, я поинтересовался у Ричарда:

— Что именно так беспокоило тебя после ухода господина Такацуки? Только не говори, будто знал, что все это произойдет.

— Конечно нет. Ты продолжаешь удивлять меня своей абсолютной неспособностью учиться жизни. Опыт не для тебя — каждую пятницу ты напиваешься где-то, потому что на календаре пятница.

— Слушай, ну на этот раз я же помылся и переоделся.

Я положил руки на бедра, приняв торжественную позу. Ричард отвернулся, однако я видел его лицо в зеркале — он улыбался.

— Но ты сразу понял, что никакой он не хост, да?

— Тот, кто уверен в своей профессии, не хвастается ею на каждом углу. Он напоминал жужжащего комара, который не дает покоя, и в то же время легко очаровывается пламенем свечи.

— Так вот что крутилось у тебя в голове, пока ты вещал о драгоценных камнях. Жуть...

— Прощаю.

Ричард сказал, что у него возникло ощущение, будто Сатоши, на самом деле, хотел вовсе не драгоценный камень.

— Так чего же он тогда добивался? Может, и правда искал именно хоста.

— Вряд ли. Он жаждал вовсе не украшения, а вещи, которая придала бы ему сил.

— Придала сил? Как волшебные штуки в видеоигре?

— Никакого волшебства. Однако, ты наверняка часто слышал истории о людях, которые обычно не носят украшений, но зато ведут себя совершенно по-другому, когда надевают их. Украшение заставляет их более остро осознавать себя и взгляды окружающих. Поэтому они и ведут себя соответственно. Прекрасные камни обладают уникальной силой своей красоты.

— То есть, они в некотором роде могут влиять на поведение людей. Как шикарный камень заставляет женщину вести себя с большим достоинством?

— Или превращает ее в высокомерную мотовку.

— Кажется, от них одно зло.

— Конечно, драгоценные камни способны оказывать и положительное влияние. Например талисманы на удачу для спортсмена или, в более экстремальном варианте — говорят, драгоценности в короне наделяют мудростью своего владельца. В любом случае, люди — это существа, которые стремятся к собственным желаниям. Драгоценный камень может стать катализатором, а не двигателем. Движущая сила лишь в сердце.

— Звучит немного пугающе.

— Ты абсолютно безнадежен.

Сатоши беззаботно улыбался, но, сложись обстоятельства иначе, — он мог умереть. При мысли о том, как близко к краю он подошел прошлой ночью, у меня по спине пробежал холодок.

Ричард же, как ни в чем не бывало, продолжил:

— Не мне решать, где и чем кому-то заниматься, но я люблю драгоценные камни, и со своей стороны, хотел бы сделать все возможное, чтобы эта красота никому не приносила несчастья. Давай просто возблагодарим судьбу за твою необыкновенную удачу.

Мои плечи поникли. Вряд ли многим людям на подработке выпадали такие бонусы.

Когда лифт прибыл на первый этаж, перед дверями нас встретили одетый в пижаму старичок и сопровождающий его молодой человек. Забавно, как вытянулись их лица при виде Ричарда.

Мы вышли из больницы. Интересно, перестала ли плакать Нозоми?

— Я кое-что хотел у тебя спросить. Когда ты объяснял происхождения слова «аметист», то сказал, что оно означает «не пьянеть», а не «алкоголь не опьяняет вас». Я не улавливаю разницу в нюансах, но, ты, кажется, всегда скрпулёзен в выборе слов.

— О, ты интересуешься греческой грамматикой? Тут разница в залоге: активный против пассивного. А у греческого слова пассивный залог.

— Неа, никакого греческого! Не моя сфера совсем!

По дороге на подземную парковку Ричард устроил мне краткий ликбез. Он объяснил, что в те времена, когда многие еще верили в магию драгоценных камней, люди считали, будто аметисты защищают от опьянения, поэтому их владельцы не пьянели.

Сколько бы тысячелетий ни существовал алкоголь, им неизменно злоупотребляли и страдали от этого. Даже, к примеру, Сатоши: он действовал безрассудно, потому что жаждал защитить Нозоми и не хотел, чтобы она пила. Его методы были откровенно ужасными, но, думаю, в конце концов, все закончилось хорошо.

— Напомни, кто был этот бог вина? Вакх? Какой-то он ленивый божок-хранитель.

— В различных сказаниях Вакх также известен как Дионис. Он весьма необузданное создание, которому не привыкать валяться пьяным на пирах. Возможно, в некотором смысле, он действительно благословил нашего беспутного клиента.

— Тебе явно не следует говорить ему об этом.

Ричард посмотрел на меня так, будто искренне удивился, что я озвучиваю ему настолько очевидные истины. Когда мы добрались до парковки, он нажал кнопку на своем брелоке. Машина тут же громко «отозвалась». Пожалуй, сейчас или никогда.

— Ах, сегодня был такой чудесный день, да? Мы стали свидетелями счастливого финала истории любви — разве это не внушает радость к жизни? Должен сказать, твоя стратегия купидона увенчалась успехом. Интересно, что эти двое собираются делать дальше.

— Знаешь, пока я ждал за дверями палаты, меня не покидала мысль о том, насколько же ты ужасный актер. И сейчас я еще больше в этом убеждаюсь.

— Уверен, если бы за нас с Танимото кто-то взялся с таким же воодушевлением, столь же умная и благородная сваха, тогда...

— Некоторые называют любовь «болезнью сердца». Будем надеяться, сила камня, предотвращающего опьянение, быстро подавит твою лихорадку. Полагаю, для людей важно лишь скрытое за занавесом. Как только удовлетворение твоего тщеславия становится во главу угла, у вашего многообещающего романа возникают проблемы посерьезнее, о которых стоит беспокоиться.

— Да ладно, это не займет много времени. Пожалуйста?

— Хочешь ехать на работу на метро? — спросил Ричард, опершись локтем на крышу своей машины, пока я пытался сесть с пассажирской стороны. Выражение его лица казалось таким же непроницаемым, как и на прошлой неделе. Я догадывался, что, как бы там ни было, некоторые вещи просто исключены.

— Прекрасно.

— Хорошо.

Машина была низкой и имела огромные окна. Со стороны пассажира Токио напоминал лес из железных деревьев. Если смотреть снизу, скоростная автомагистраль Шуто казалась чревом дракона. Стаи машин носились по лесной подстилке, словно насекомые. Интересно, как все это выглядело для Ричарда.

Или что сказала бы Танимото, если бы я спросил ее.

Даже если сдам экзамен на государственную службу с первой попытки, мне в жизни не позволить себе «Ягуар». Но я хотел когда-нибудь — хоть раз! — испытать с ней эту неописуемую поездку на американских горках. Хотел насладиться ощущением того, как наш знакомый мир с ней превращается в незнакомое пространство.

Хотя, может она просто скажет: «Ну и что в этом такого?»

А может, мягко улыбнется мне.

Как только я понял, что мы в нужном месте, я снова пошел в наступление.

— Слушай, Ричард, так что...

— Только не снова. Продолжишь настаивать, я высажу тебя на обочине.

— На первом этаже этого отеля продают невероятно вкусные сладости! У них есть мусс из манго и булочки с кремом из маракуйи.

Без лишних слов Ягуар остановился.

Мы стояли рядом с отелем, к которому примыкал концертный зал. Явно очень модное место. Я никогда здесь не останавливался, даже внутрь не заходил, поэтому, наверное, интересно, откуда же я об этом узнал?

Ну, история восходит к довольно болезненному и жалкому моменту прошлого Рождества, когда я усердно проводил исследования на случай, если у меня когда-нибудь появится девушка.

Я изучал лицо Ричарда. Я не просто так работал на него. Поэтому знал, что его слова о том, что сладости нужны для комфортного общения с клиентами — просто оправдание. Я видел, с каким наслаждением он доедал остатки десерта, сидя в кресле. Он закрыл глаза и сам таял с каждым кусочком.

Красавец-ювелир смотрел на меня так, словно собирался заключить сделку с дьяволом. Затем вздохнул и полез в карман, из которого вытащил черный кожаный бумажник и протянул мне три банкноты по тысяче иен.

— Ты знаешь, где находится магазин?

— Да.

— И сколько времени тебе нужно?

— Десяти минут должно хватить.

— У тебя пять.

— Замётано.

— На счет три.

— С удовольствием, босс!

— И, пожалуйста, не забудь чек.

Я проверил движение, а затем выскочил из машины. Спасибо. Миллион благодарностей моему прошлому «я». Если бы машина времени перенесла меня назад, я бы с радостью сообщил себе, что тоскливый мониторинг Интернета ради подружки, которой у меня нет, окупился. Это уберегло бы меня от напрасных страданий.

Клиентом в тот день был мужчина с Мальдив. Он весело болтал с Ричардом на языке, который я даже распознать не мог, пока они ели купленный мною тропический мусс.

Когда я на следующей неделе пришел на работу, Ричард показал мне одно электронное письмо. В нем был запрос о вставке камня в другое ювелирное изделие. С фотографией. На была изображена пара с неуместно обесцвеченными волосами на фоне виноградников и гор.

Вскоре аметистовый кулон превратится в кольцо.