Онлайн чтение книги Блестящие Дела Ювелира Ричарда The Case Files of Jeweler Richard
4 - 1 Дело 1. ???

«Вот что я скажу тебе напоследок: ты слишком доверчив. И хотя время от времени тебе будут причинять боль — такова жизнь. Я бы посоветовал тебе прислушиваться к своему разуму, а не к сердцу. Вот и все».

И вот с тех пор слова Ричарда циркулировали во мне, словно смешались с кровью в венах.

Токио переодевался из осени в зиму. Сухой ветер бил меня по щекам всякий раз, как я выходил на улицу, и все больше людей куталось в шарфы. Количество студентов со справочниками и текстами для подготовки к экзаменам в кафе и на площадках в университете постепенно увеличивалось, а места для самостоятельной работы в главной библиотеке всегда были заполнены.

На двери ювелирного магазина «Étranger», расположенного рядом с «Нанахоме» Гиндзы, висело объявление:

«В связи с непредвиденными обстоятельствами магазин некоторое время будет закрыт».

Рваные углы бумаги портили элегантную красоту магазина.

Прошел месяц с момента внезапного исчезновения Ричарда, и он все еще не вернулся. И вернется ли — неизвестно.

Магазин оставался закрытым. Люди из офиса на первом этаже ничего не знали, а когда я попросил менеджера позвонить в управляющую компанию, мне сказали, что арендная плата выплачена до марта следующего года. Риэлтор использовал невероятно расплывчатую фразу «на данный момент», которая вселяла в меня надежду, что Ричард просто в спешке и панике уехал из-за болезни какого-то родственника или из-за чего-то подобного, и свяжется со мной, как только все устаканится.

Но если так, отчего тогда он дал мне совет «напоследок»? И на мой банковский счет пришла лишняя месячная зарплата.

С тех пор я был основательно выбит из колеи. Хотя жизнь моя не сильно изменилась — я ходил на занятия, а потом возвращался домой, в свою квартиру. Я садился на метро и ехал до кампуса, с кем-нибудь обедал, потом снова шел на занятия и в конце ехал домой. Вот только каждую свободную минуту думал о Ричарде. Каждый раз, слыша звук колесиков чемодана, катящегося по тротуару, я разворачивался так быстро, что все вокруг пугались. Заметив в толпе на Такаданобабе кого-то со светлыми волосами, я бежал и пытался разглядеть его лицо, но снова и снова разочаровывался, ведь это был не он. Каждая зеленая машина, которую я видел, напоминала его «Ягуар». И подслушивая, как девушки болтают о каком-то красивом парне, я едва сдерживался, чтобы не спросить: «Вы говорите об англичанине с очень длинным именем?»

Я твердил себе, что эти чувства скоро улягутся, твердил целый месяц. И решил, что пора отказаться от этого убеждения.

Ночью было хуже всего — ведь всякий раз, когда я пытался заснуть, мне снились ужасные сны — непонятно почему Ричард оказывался в моей квартире, прямо у кровати. Я просто хотел, чтобы это прекратилось. Такие сны — дурная примета. На его лице всегда была эта сверкающая, как драгоценный камень, улыбка. Он выглядел так, словно пытался мне что-то сказать, но казалось, будто я смотрю видео без звука. Мое тело не двигалось, даже когда я пытался встать. Когда я говорил, что не слышу его, Ричард закрывал глаза и приближал свое лицо к моему, но в последний миг отстранялся и одаривал меня какой-то смутно-жестокой улыбкой. А потом я просыпался в полном одиночестве в своей комнате, весь в поту.

Кажется, кошмар навеян тем, что кое-кто сравнил меня с мужчиной, который пошел на попятную и отстранился прямо перед поцелуем, решив, что я трус.

Он не писал мне и не звонил. В шоке от происходящего, замерев в тот день перед дверью в «Étranger», я в конце концов позвонил одному из постоянных клиентов Ричарда — господину Хомуре.

Очевидно, Ричард просто сказал своим постоянным клиентам, что его некоторое время не будет в стране. Вот и вся информация, которая у меня была. Я понятия не имел, почему он ушел и когда вернется — и даже вернется ли вообще.

Он исчез из моей жизни так же внезапно, как и появился. Казалось, будто Ричарда никогда и не существовало.

И я начал жить с его тенью. Сущий кошмар во сне и наяву. Да что со мной такое? Скорей бы это прекратилось. Сил моих больше нет. Я больше не могу так жить.

Но он же не виноват. Только я. Я, себе на беду, оказался слишком доверчив.

Он даже посоветовал мне больше прислушиваться к своему разуму.

Каждую субботу я оказывался в Гиндзе, перед закрытой дверью магазина. И всегда брал с собой скотч, чтобы закрепить вывеску, если она начинала отслаиваться. А потом уходил. Если листок еще больше испортится, наверное, придется воспользоваться компьютерным классом в университете и напечатать новый.

Я свернул в квартал Ханацубаки из Тюо. Глянув на парковку возле бани, увидел маленькую черную кошечку, катающуюся по асфальту. Она казалась знакомой.

— Ты… Сакура, да? Давненько не виделись. Надеюсь, у тебя все хорошо.

Вокруг никого не было, поэтому я присел на корточки и поманил кошечку к себе. Мне просто хотелось небольшого физического контакта, чтобы взбодриться. Дружелюбное животное приблизилось, и в этот момент я заметил машину, припаркованную за ее спиной. С абсолютно новой резиной. И…

…зеленого цвета.

Иномарка.

С серебряным значком на капоте — ягуар.

Номерной знак тоже совпадал. Это точно та самая машина.

Я резко встал и побежал, услышав вослед недовольное шипение. Прости, девочка, я не хотел тебя пугать! Ты такая милая — надеюсь, простишь меня? Я тоже не ожидал, понимаешь? Он вернулся. Вернулся! Ричард вернулся в Гиндзу.

Я взбежал на второй этаж здания к дверям «Étranger» и обнаружил, что объявление исчезло. Это не сон. Он действительно вернулся. Мне слишком не терпелось войти, поэтому я одной рукой постучал в дверь, а другую положил на дверную ручку. Примерно через тридцать секунд она открылась. Я так быстро распахнул ее, что чуть не сбил человека с другой стороны.

— Ричард! Подожди… Вы не Ричард.

— Добро пожаловать!

Невысокий человек с низким голосом. Таково было мое первое впечатление.

В привычном интерьере «Étranger» стоял темнокожий мужчина. Ростом где-то под метр шестьдесят, с бархатистым тенором и темными волосами с проседью. Лет ему было явно больше пятидесяти. Под носом у него виднелись короткие, аккуратно разделенные пробором усы.

Сочетание щеголеватого костюма и кожаных ботинок делало его похожим на джентльмена столетней давности, переместившегося к нам во времени. Честно говоря, его образ напомнил мне того итальянского индийца с аукциона.

Гранат в магазине засох — чего и следовало ожидать. Его же месяц не поливали.

Глядя на меня, стоящего столбом, таинственный мужчина заговорил невероятно вежливым тоном.

— Прошу прощения, мы еще не совсем открыты.

— Т-там снаружи зеленый «ягуар».

— Что-то не так с моей машиной?

Мы обменялись всего парой слов, но и этого хватило. Я уставился прямо на мужчину и сказал:

— Я не клиент. До недавнего времени я подрабатывал здесь. Меня зовут Сейги Наката. Мой босс, Ричард, внезапно исчез и…

— А, это вы, — глядя на меня, кивнул мужчина, хотя выражение его лица нисколько не изменилось. Мы никогда раньше не встречались, но, кажется, он знал обо мне. Прекрасно, потому что я тоже наслышан о нем.

— Вы наставник Ричарда, господин Ранашина?

Мужчина выглядел слегка удивленным. Я вспомнил, как Ричард говорил, что наставник учил его одновременно японскому языку и тонкостям драгоценных камней. И у него же он позаимствовал свой псевдоним — Ранашина. Других вариантов, кто этот человек, нет.

Темные глаза усатого мужчины пристально смотрели на меня. Он не торопился, словно пытался заглянуть мне в самую душу. Но потом улыбнулся.

— Интересно. Итак, он сказал, что у него есть «наставник»? И с чего вы взяли, что это я?

— Я не просто думаю, что вы — его наставник, я это знаю. Может, голоса у вас и отличаются, но вы говорите точь-в-точь как Ричард.

— Несомненно, мистер Холмс. Меня зовут Саул Ранашина Али, и я скромный ювелир из Шри-Ланки. Приятно познакомиться.

— А я — Сейги Наката из Такаданобабы.

Мы обменялись поклонами и пожали друг другу руки. Он крепко сжал мою. Почти как соперник перед матчем по карате.

— Я сразу перейду к сути. Где Ричард и что он делает? Он ни слова не сказал, поэтому я понятия не имею, что происходит. Почему он исчез?

— Он ничего вам не сказал?

— Ничего особенного. Даже не предупредил, что уходит, не говоря уже о том, почему.

— Я не об этом. Он вообще не разговаривал с вами перед уходом?

Я молча уставился на него.

Да кто он такой? Говоря с ним, я чувствовал себя крайне странно. Будто должен стоять по стойке «смирно» и тщательно расшифровать каждое его слово, прежде чем ответить. Словно… меня проверяли.

— Мы немного поговорили по телефону.

— Правда. И что же он сказал?

Что я слишком доверчив и от этого все мои беды, поэтому должен прислушиваться к своему разуму, а не к сердцу.

Сложно воспринимать это не как «Прощай навсегда».

— Простите, но я бы предпочел не говорить.

Я посмотрел на Саула более пристально, но не угрожающе. Как это ни жалко, но я знал, что если произнесу вслух его последние слова, точно расплачусь. Даже без пассажирского сидения «Ягуара».

Саул лишь весело улыбнулся, явно не обращая внимания на мои дурные манеры. Его улыбка отличалось от улыбки Ричарда, похожей на драгоценный камень. Он напоминал некое таинственное сверхъестественное существо. И, честно говоря, немного пугал. Я в беде? Ричард как-то сказал, что «с удовольствием посмотрел бы на того, кто в состоянии бросить вызов его наставнику» вот я и предположил, что тот — крупный, атлетически сложенный мужчина. Очевидно, сила его была совсем не такой, как я себе представлял.

Саул усмехнулся, по-видимому, заметив мою нерешительность.

— Вероятно, разговор предстоит не для мизансцены в дверях. Я сегодня планировал прибраться в магазине, но почему бы вам не зайти и не присесть? Можем поболтать за чаем.

— Согласен. И уборка на мне. В конце концов, я здесь работаю.

— Все еще? Я думал, вас уже отпустили.

— Он заплатил мне за этот месяц.

— Что? Плакали мои денежки. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома.

И Саул драматическим жестом указал в сторону кухни.

Стоило мне переступить порог кухни и увидеть раковину, плиту, полки и холодильник, я почувствовал, как невообразимо сжалось сердце. Всего месяц назад я был здесь в последний раз, но уже до смерти скучал по этому месту. Я беспокоился о холодильнике, но, к счастью, тот оказался пуст, а полки со сладостями были очищены от всего скоропортящегося. Чего и следовало ожидать от Императора сладостей. Его внимание к такой детали означало, что он все еще тот Ричард, которого я знал.

Эта мысль вернула меня к реальности — тот Ричард, которого я знал?

Зацикливаться на этом и дальше — бессмысленно. Можно и дома будет сесть и рвать на себе волосы. Прямо сейчас я должен сосредоточиться на разговоре с наставником Ричарда, а для этого мне нужно заварить чай. И обязательно самый вкусный.

Только я собирался приступить к приготовлению королевского чая с молоком, как понял, что молока нет. Придется заваривать обычный, но отчего-то казалось, что мне попадет за использование оставленного сотейника для приготовления чего-то настолько недоделанного.

Пока я ломал голову, Саул выглянул из гостиной.

— Вы копаетесь тут уже целую вечность. Неужели на приготовление одной чашки чая уходит сто лет?

— Простите, у нас закончилось молоко.

— О, понятно. Значит, он все еще поклонник королевского чая с молоком?

Саул велел мне подвинуться и забрал у меня сотейник. Налил в него воды, добавил чайные листья и кипятил их на медленном огне так же, как при приготовлении чая с молоком, но в конце достал с полки коробку со специями, которой в последнюю мою смену точно там не было. Кажется, это смесь специй — одна столовая ложка с горкой наполнила кухню запахом имбиря, корицы и другими ароматами, и те сразу напомнили об индийских ресторанах. Он немного потомил чай на медленном огне, всыпал горсть сахара, и всё было готово. Полагаю, сорт у чая был другой?

Саул порылся в буфете, и его взгляд упал на пару белых чашек — «Норитаке» с золотой окантовкой. Наши с Ричардом. Я быстро встал рядом с ним и схватил чашки для гостей, чтобы он не успел взять «Норитаке». Так будет лучше. Правильнее.

Я предложил ему чашки, и Саул снова улыбнулся.

— Благодарю вас, господин Наката.

Саул наполнил две чашки чаем и предложил мне вернуться в гостиную. Красные кресла и стеклянный журнальный столик были накрыты, поэтому на них не было ни пятнышка, а вот ковер покрывала пыль. Придется пылесосить.

— Итак, что теперь будет с «Étranger»?

— Я позабочусь о нем. Надо сказать, я не планирую нанимать никаких помощников… Но чай можете попить.

Я кивнул и отхлебнул из чашки, но тут же отнял ее ото рта. Господи, что это?!

— Это… вкуснотища!

— Конечно. Шри-ланкийский чай со специями. Заваривайте чай со смесью специй и томите немного на огне — очень полезная штука. Непременно допейте до последней капли.

Я закрыл глаза и поднес чашку к губам, примерно так, как делал, когда мы ходили куда-нибудь выпить и один из моих приятелей протягивал мне кружку пива. Вкус был насыщенным и сладким. Я немного удивился его острой пряности, но остывший он был очень вкусным.

Тем не менее прямо сейчас я предпочел бы королевский чай с молоком, приготовленный мною на этой кухне. С определенным человеком, которого здесь не было.

Саул допил свой чай раньше меня, но смотрел не так, словно ждал угощения. Просто улыбался.

— Итак, о чем вы хотели поговорить?

— Я хочу знать, где сейчас находится Ричард и что он делает.

— Прямо к сути, ха. Понимаю. Итак, а что вы будете делать с ответами? 

Я не сразу осознал вопрос. Вроде как, когда бросаешь камень в озеро, и только затем слышишь всплеск.

Хороший вопрос. Что мне делать с ответами? Чего я добивался?

Я задумался, тщательно подбирая слова, прежде чем бросить ему камень обратно.

— Мне просто нужно немного успокоиться, чтобы все принять. Вот почему я хочу знать, что с ним случилось.

— Что именно принять? Факт, что он ушел по-английски? Если так, не вижу смысла вам знать про его нынешние обстоятельства. У каждого свои проблемы. И нравится это кому-то или нет — такова жизнь.

— Я понимаю, о чем вы говорите, и готов извиниться за любые причиненные неудобства, но я не отступлю.

Я бы преувеличил, сказав, что произнес это с предельной уверенностью. Но нужные мне ответы не казались такими уж недосягаемыми. Ричард не из тех, кто способен на такое. Он бы не стал резко обрывать со мной отношения, используя злодейские фразы.

Мне не сосчитать всех примеров его доброты и внимательности. Он не продавал драгоценные камни клиентам, которым они, казалось, были не нужны. Лишь тем, кого одобрял, даже с огромными убытками.

Всю свою жизнь я слушал лекции моей матери, Хироми, о том, что нельзя вмешиваться в дела других людей. А Ричард? Это заоблачный уровень. Неотъемлемая часть его личности.

Он не из тех, кто возьмет и просто так причинит кому-то боль. И если я ошибался, то почему он так упорно заботился обо мне?

Он добрый человек. Настолько, что иногда я беспокоюсь о нем, когда он со мной.

Саул пытливо впился в меня взглядом, проникающим в самые глубокие уголки моего сердца, и, кажется, не только туда, а затем улыбнулся.

— Все ясно. У вас, видимо, была какая-то договоренность с Ричардом, помимо ежемесячной зарплаты. Он обещал отвезти вас куда-нибудь в отпуск? Романтическая поездка на Мальдивы или что-то в этом роде?

— Простите, но, честно говоря, я вне себя. И не могу сейчас воспринимать подобные шутки.

— Поверьте, это очевидно. Но из-за чего именно вы «вне себя», господин Наката?

— А вдруг он попал в какую-нибудь непонятную историю… Или его кто-то облапошил?

Саул опустил взгляд, а затем расхохотался — громко и сердечно, всем телом. Я и правда сказал что-то забавное? Я стиснул зубы, и Саул, взглянув на меня, приподнял бровь.

— Это заведение называется «Étranger». Ваш босс случайно не рассказывал вам, с чего выбрал такое название?

— Погодите, это Ричард назвал магазин?

— О, вы даже этого не знали?

Я покачал головой, и Саул кивнул. Он даже паузы выдерживал, как Ричард. Видимо, они и правда очень близки. Или были близки. Интересно, какие сейчас у них отношения.

Вообще-то, сильно сомневаюсь, что он позволил бы ему присматривать за магазином, если бы не доверял. Хотя мне нечем подкрепить эту мысль.

— «Étranger» по-французски означает «странник, иностранец». Это мой третий ювелирный магазин, но мне казалось, что «Драгоценности Ранашины» не найдут особого отклика среди японской клиентуры. Я всегда хотел, чтобы Ричард руководил этим магазином, поэтому оказал ему честь выбрать название. Когда я спросил, почему именно такое название, он ответил: «Куда бы я ни пошел, нигде не чувствую себя на своем месте». Весьма претенциозно, вам не кажется?

Я молча смотрел на него.

— Тем не менее не так уж он неправ. В этой стране на таких, как мы с ним, всегда смотрят как на чужаков. И будучи иностранцами, мы притягиваем любопытные взоры. Я не критикую вас или ваших соотечественников — я бы никогда не стал пенять на таких хороших клиентов, — но вы всегда проводите своего рода грань между собой и такими как мы. Всегда напоминаете нам, что мы никогда не будем по-настоящему близки. В некотором смысле этот магазин всегда был местом уединения для Ричарда, и только для Ричарда. С самого начала.

Место уединения.

Я и представить не мог, что у «Étranger» такой скрытый смысл. Но, кажется, я понял. Дело не только в том, что он белый человек, работающий в Японии, — он еще и невероятно красив. Настолько, что его лицо служит визитной карточкой, куда бы он ни пошел. Комментарий господина Ранашины о том, что между японцами и иностранцами проводится четкая грань, тоже прозвучал знакомо. Но у меня есть нечто гораздо более важное, на чем стоит сосредоточиться, — я должен кое-что ему сказать.

— Мне очень жаль, но в контракте, который я подписал, устраиваясь сюда на подработку, был один пункт. «Сотрудники этого магазина не должны придерживаться предвзятых взглядов или делать дискриминационные замечания по признаку расы, религии, сексуальной ориентации, национальности или любых других качеств человека». Ричард действительно хорошо ко мне относился и стал своего рода старшим братом. Я никогда не считал его каким-то недочеловеком или чужаком из-за его непохожести. Поэтому, что бы вы ни думали в целом, я буду признателен, если вы не станете смешивать меня с общей массой тех, кто против. И Ричарда тоже, если угодно.

Саул улыбнулся. Но не той тревожной и чудовищной улыбкой. Так улыбался учитель своему ученику, когда тот сдал тест на отлично. Теперь я вижу наставника Ричарда, человека, которому он все еще должен глубоко доверять. Но ни с учителем, ни с учеником невозможно вести себя не имея никаких скрытых умыслов. Какая боль!

— Браво. Стоит отдать должное моему идиоту-ученику. Он прекрасно обучил такого многообещающего молодого человека.

— Я… идиоту-ученику?

— Давайте не будем отвлекаться. — Выражение лица Саула снова застыло, и он в мгновение ока опять превратился в учителя на экзамене. Он оценивал меня. — Ваши слова вселяют в меня большую уверенность в вас. Если бы я и сказал вам, где Ричард и что он делает…

— Если вы знаете, пожалуйста, скажите мне!

— Закройте свой рот и послушайте. Я говорю гипотетически. Отчего-то мне кажется, что если я скажу вам, где он, вы так просто этого не оставите. На самом деле, скорее всего, это лишь подстегнет ваши желания, и вы тут же заговорите о личной встрече с ним. Вы станете одержимы вопросом «почему?» и утратите связь с реальностью вокруг. И хотя ответ все время был у вас перед глазами, вы отказываетесь его видеть, потому что он вам не нравится. Вы вообще осознаете это?

— Осознаю… что?

— Что вы влюблены в Ричарда.

Мне показалось, будто мое сердце внезапно вырвали из груди.

Нет. Да ладно вам. То есть, нет. Нет. Просто потому, что я каждый миг думаю о нем и мое сердце замирает при взгляде на его лицо; просто потому, что каждую ночь мне снится, как он целует меня, вовсе не значит, что я влюблен в него. Я не могу. Серьезно. Ну, то есть…

Я был ошеломлен. Ведь как ни старался, не мог придумать даже отдаленно убедительного опровержения.

— Вы превратили его в совершенный, прекрасный кристалл внутри своего разума и даже проецируете собственное представление о том, что «он не такой и так не поступает». Как еще можно назвать столь страстное эмоциональное состояние, если не любовью?

— Я не влюблен в него. Это точно не оно. Я просто…

— А теперь скажите мне, что происходит с молодым человеком, летящим на крыльях романтических грез, когда он натыкается на холодную твердую стену реальности? Его нежная оболочка разлетается на миллион кусочков, разбрасывая содержимое во все стороны, точно яйцо, брошенное на бетон! От такого удара не скоро оправишься. Мне было бы больно даже смотреть на это. И вишенка на торте — вся эта трагедия затронет еще и всех, кто рядом. Вы меня понимаете?

Саул замолчал. У меня внутри все переворачивалось. Я чувствовал себя так, словно попеременно пил ледяную и кипящую воду. Горло горело, и, вероятно, не из-за чая со специями. Казалось, будто он вонзил мне нож прямо в сердце, и хотя мы почти никогда не включали обогрев в магазине, моя спина уже покрылась потом.

Пока я молча сидел, Саул смотрел на меня полными жалости глазами.

— Как наставник, я просто беспокоюсь о своем ученике. Ну, воссоединитесь вы с Ричардом и услышите из его уст причину, по которой он сбежал, что будет, если вы почувствуете, что не в состоянии принять ее? Пырнете его ножом или еще что-нибудь в этом роде?

— Это не смешно.

— Для вас, может, и нет. Приношу извинения, если задел ваши чувства.

По его черным глазам было ясно, что он не шутит. Его ответ явно подразумевал «я тебе не скажу». Совершенно очевидно. Как и то, что он что-то знал. Может, и не точно, куда именно делся Ричард, но он однозначно в курсе его обстоятельств или проблем.

— Слушайте, я знаю, что, вероятно, не совсем ясно мыслю. И знаю, что действительно не в себе с тех пор, как он исчез. Но это не повод вот так бросаться в меня дикими обвинениями. Я не собираюсь убивать его. Максимум — от души хлопну по спине. Кроме того, да будет вам известно, я сделан из весьма крепкого материала. И при встрече со стеной, вряд ли разобьюсь на миллион кусочков, скорее уж проделаю в ней дыру.

— Думаю, вы это уже продемонстрировали. Еще чем-то хотите облегчить душу?

— Еще… А, знаю. Я уже чувствую облегчение.

— В каком отношении?

— Мне прямо полегчало от знания, что у Ричарда такой замечательный наставник, как вы.

Саул выглядел немного удивленным. Я попытался скопировать его пугающую улыбку. Он же не станет наказывать меня за то, что я вот так отбиваюсь от него, правда?

Я попытался поставить себя на его место. Что бы я сделал, если бы какой-то непонятный японец с нерегулярной работой, которого я в жизни не видел, заявился в магазин и принялся лихорадочно умолять узнать, что случилось с Ричардом. Не знаю, давно ли они знакомы, но, могу себе представить, сколько раз тот видел, как мужчины и женщины пытались ухаживать за его красавцем-учеником… И Ричард, возможно, был не в восторге. Поэтому, честно говоря, не так уж сложно представить, почему он считает необходимым отгонять такие экземпляры.

Какое счастье, что он не из болтливых, потому что альтернатива просто ужасна. Вот правда. Тем более в таком случае моя настойчивость может окупиться.

Я встал и склонил голову перед стеклянным кофейным столиком — как можно ниже и вежливее.

— Пожалуйста, я должен знать, где он. Я весь в вашей власти.

— Даже если, возможно, вы не получите желаемый результат?

— Это уже моя проблема, с которой мне придется разбираться. Но лучше так, чем остаться в неведении.

— Похоже, ничто из того, что я скажу, не проникнет в вашу непробиваемую черепушку. Теперь все ясно — вы с ним прямо два сапога пара. Неудивительно, что так хорошо понимаете друг друга. Ну что ж, ладно.

Он не дал мне возможности прокомментировать эту его «пару».

На кого я похож? Он имел в виду Ричарда?

Саул ненадолго исчез в задней комнате, а затем вернуться с маленькой коробочкой. Ее бледно-голубой бархат выглядел несколько выцветшим. Внутри оказалось кольцо с завораживающим дизайном — шесть камней разных оттенков в одну линию.Все ли они разные? Для меня они выглядели одинаково. Огранка и оправа выглядели слегка грубоватыми, значит, вещь старинная. Антиквариат?

Я обыскал внутреннюю сторону золотого обода, но не нашел никакой метки производителя. Саул протянул мне фонарик, увидев, как я щурюсь. Думаю он хотел, чтобы я смог поближе рассмотреть камни.

— Это кольцо не кажется вам знакомым?

— Точно нет.

— Правда? Совсем ни о чем не говорит?

Совсем. Я никогда раньше не видел эту вещь. Что это за фигня?

Очевидно, кольцо не было творением начинающего ювелира, который просто вставил камни, оказавшиеся у него под рукой. Наверное, это что-то значительное, вроде кольца моей бабушки — украшения, которое свело меня с Ричардом.

— Ричард оставил это для меня?

— О, нет. Не говорите ерунды. Засуньте эту идею обратно в «Ла-Ла Ленд[1]».

[1.  Ла-Ла Ленд» — американский музыкальный романтический комедийно-драматический фильм с Райаном Гослингом и Эммой Стоун в главных ролях. В центре сюжета — влюблённые джазовый пианист Себастьян и начинающая актриса Миа, проживающие в Лос-Анджелесе и преследующие свои мечты. Название картины одновременно относится к городу Лос-Анджелес и к идиоматическому выражению, означающему потерю связи с реальностью.]

— Я просто спросил. Итак, в чем же тогда дело?

— Значит, не знаете? Очень хорошо. Почему бы вам не взглянуть поближе, господин Наката?

Я поднял голову, когда он произнес мое имя, в точности, как во время переклички на экзамене.

— Да, сэр.

Сдам ли я экзамен или потерплю неудачу? Это точно решающий момент.

— Не могли бы вы назвать мне эти шесть камней?

Саул слегка склонил голову набок и улыбнулся мне. Теперь мое сердце колотилось совсем по другой причине. Вот дерьмо. Он действительно был учителем.

И ход его мыслей тоже был в точности как у Ричарда — особенно то, как он доставал драгоценные камни в такие вот критические моменты. Может, мне следует рассматривать это как косвенный тест от Ричарда.

Отлично. Я попробую справиться. Другого способа выбраться из этого тупика все равно нет.<э

Передо мной было шесть камней: красный, голубой, бледно-зеленый, фиолетовый, розовый и прозрачный, но сверкающий. Ну, как минимум, я имею некоторое представление о них. В конце концов, кое-что действительно можно усвоить только благодаря осмосу.

— Могу я начать слева? Это же рубин, да?

— Да? Не знаю, вы мне скажите.

— Это рубин.

— Ладно. А следующий?

— Это сапфи… нет. Слишком матовый, и цвет бледноватый…

Я посмотрел на кольцо под другим углом, стараясь как можно лучше разглядеть нижнюю часть синего камня. Направил на него луч фонарика, и цвет, казалось, стал светлее. Кажется, Ричард пару раз показывал мне этот камень. Но как он называется? Я попытался вспомнить. Он точно назывался…

— Иолит[2].

[2. Иолит – цветная ювелирная разновидность минерала кордиерита. Долгое время эти камни в зависимости от цвета относили к сапфирам, к аметистам или нефритам. Только в XIX веке иолиты были отнесены к отдельной группе минералов, названной кордиеритами в честь французского геолога Пьера Луи Антуана Кордье, который занимался их исследованиями. 

]

— О, я впечатлен. А следующий?

Судя по всему, пока я двигался в верном направлении. Какое облегчение.

Третий этап был, пожалуй, самым сложным. Если те камни казались хоть немного знакомыми, то следующий совсем нет. Блестящий бледно-зеленый и прозрачный, почти как кварц, но я никогда не видел кварц такого цвета. Не изумрудно-зеленый, а освежающе-мятный — как мятное мороженое. Это явно не гранат и не хризолит. Те, как правило, более желтовато-зеленые. По цвету близок к нефриту, но я совсем не уверен. Неужели нефрит вообще может быть таким прозрачным? Императорский нефрит легко спутать с изумрудом, но этот камень ближе к бирюзе. Хотя бирюза так не сверкает…

Пока я обдумывал все возможности, меня осенило — я и глазом моргнуть не успел, а увидел горы драгоценных камней. Еще весной кольцо с розовым сапфиром моей бабушки было единственной известной мне драгоценностью, но теперь, если подумать, я проделал такой долгий путь познания. Вообще, конечно, сейчас не совсем подходящее время для самохваления.

В конечном счете, я так и не смог предложить название зеленому камню. Я почти уверен, что никогда раньше его не видел.

— Господин Наката?

— Не знаю. Я пропущу его и перейду к следующему. Это аметист. Я уверен.

— О, а вам не кажется, что это может быть фиолетовый сапфир?

— Только не с такой огранкой. Сапфир имел бы гораздо более сочный цвет. Этот не выглядит таким четким.

— А у вас талант. Очень хорошо. А следующий?

— Розовый кварц. Его я знаю. У меня самого он есть.

— Понятно. Последний вопрос — скорее дополнительный.

— Бриллиант.

— Верно. Я бы тут же выставил вас за дверь, если бы вы ошиблись.

Я дал ему ответ, но чем больше я думал, тем загадочнее становилось это изделие. Я никогда не видел кольца с камнями такой широкой цветовой гаммы и твердости, да еще в такой линейке.

Иногда в метро мелькала реклама колец с разноцветными камнями, но, как правило, все они были одинакового цвета, со слоганом типа «Легко сочетается с любым нарядом!» Это кольцо определенно не из таких. Оно уместнее смотрелось бы в качестве предмета магической трансформации в геройской серии сентай[3].

[3. Сентай — так называют сериал или группу сериалов в жанре «команда супергероев».]

— На этот раз я не могу вас похвалить. Вы пропустили один камень.

— Могу я сфотографировать его и попробовать еще раз?

— Ни в коем случае. Вы же наверняка загрузите его на один из этих популярных сайтов, чтобы получить ответ? Хотя это весьма замечательное современное изобретение, для вашего случая оно совершенно бесполезно.

— Почему?

Я нахмурился, и Саул ухмыльнулся от уха до уха. Совсем как дикое животное, пытающееся запугать кого-то.

— Вы не понимаете смысла этого кольца. Возможно, вы и знаете слово «чашка», держа в руках цилиндрический предмет, но, не зная для чего он используется, вы на самом деле не знаете, что за предмет у вас в руках. Как еще можно назвать такого дурака?

— Д-дурака?

— Это всего лишь пример, но вы точно так же ничего не знаете о Ричарде.

Я плотно сжал губы. Какое отношение моя способность распознавать камни имела к Ричарду?

— Я всего лишь подрабатываю здесь. Формально, Ричард вообще не учил меня.

— Не стоит копать себе могилу глубже, чем она уже есть. Закройте рот, и, может, даже выкарабкаетесь из этой ямы.

Он словно читал реплики из какой-то пьесы. Ричард тоже проявлял признаки такого рода манерности, но с его наставником дела обстояли гораздо хуже. Я даже слегка удивился своему спокойствию — возможно, просто слишком привык к общению с Ричардом. Всякий раз, когда он вот так вел себя, на самом деле никогда не был таким злым и разочарованным, как казался. Саул, вероятно, такой же. Значит, возможно, у меня все еще есть шанс.

Я осторожно положил руку ему на плечо, останавливая его, когда он начал убирать кольцо.

— Если я смогу назвать вам этот камень, вы скажете мне, где Ричард?

Саул ухмыльнулся. На его лице была написана абсолютно фальшивая доброта. Он явно хотел меня выпроводить, но пока еще это не озвучил. Если бы колючая сторона Ричарда была процентов на тридцать хуже, вероятно, выглядела бы именно так.

— Какие интересные вещи вы мне тут говорите. Кто вам такое сказал? Я и не думал давать вам эту информацию в обмен на название камня.

— Я разберусь. Обещаю вам.

— Думаю, единственное, что вам действительно нужно сделать — хорошенько присмотреться к собственным желаниям.

Моим желаниям? Саул продолжил прежде, не успел я задать следующий вопрос.

— Возьмите и подумайте, почему так сильно хотите увидеть Ричарда? Или это тот вопрос, на который вы не можете найти ответ, глядя в зеркало?

— Я просто не могу принять все так, как есть.

— Что ж, а я не могу принять такой ответ. Это ваша проблема — ваши же слова. Тогда скажите мне вот что: на что вы надеетесь после того, как закроете свой гештальт? Извинения от Ричарда? Или возрождение ваших отношений?

— Я…

На самом деле я совершенно не думал о том, что буду делать после того, как найду его. Мне просто нужно освободиться от того ада, в котором оказался. Я хотел знать, почему Ричард так поступил, но, кроме этого, чего еще я хотел?

Я придержал язык, и Саул вздохнул достаточно громко, чтобы я мог расслышать.

— Боже милостивый, я знал, что японцы плохо выражают свои намерения вербально, но в жизни бы не подумал, что молодежь настолько плоха! Чему вас только в школах ваших учат? Это достойно сожаления. Ах, прошу прощения, такие комментарии противоречат правилам этого магазина. Будучи владельцем, я должен наложить на себя соответствующее взыскание.

Саул сменил калейдоскопическую гамму выражений, как актер, играющий в моноспектакле, и закончил улыбкой моему сбитому с толку «я». Будто пытался утешить тупоголового ученика.

— Приходите в следующую субботу. А за это время поработайте над оттачиванием своих разговорных навыков до уровня приготовления чая, господин Наката. В конце концов, единственный человек в мире, который может объяснить ваши собственные желания, — вы сами. Но сейчас, пожалуйста, уходите.

Уже? Я взглянул на часы на стене. Двенадцать тридцать. Меня охватило странное ощущение. Я уверен, что приехал в магазин около одиннадцати. Такое впечатление, будто я путешествовал во времени, но мой урчащий желудок напомнил, что ничего подобного не было.

— Мне все еще нужно тут прибрать.

— Все будет в порядке. Я немного помешан на чистоте и терпеть не могу, когда кто-то убирает не по моим стандартам. Так что лучше не стоит. Я слышал, сегодня вечером температура должна опуститься до зимней. У вас есть пальто? Может, мой ученик-идиот и нанял вас самовольно, но это делает вас одним из моих сотрудников. Небольшая забота о вашем благополучии — часть моей работы.

Я был в растерянности и не мог сказать ни слова. Не знаю, сколько лет Ричард проработал под началом Саула, но, учитывая сходство их речи, он, несомненно, весьма близок с ним. И единственное, что я действительно могу сделать сейчас — изо всех сил постараться и заслужить его одобрение.

— Я вернусь на следующей неделе. Можете не сомневаться.

— Замечательно. Я буду здесь около половины двенадцатого. Однако в тот день у меня еще есть дела, так что давайте постараемся закончить до двух.

— Вас понял.

Я склонил голову и поблагодарил его, а затем покинул «Étranger».

Я выскользнул в квартал Тюо Гиндзы и просто пошел вперед — в противоположном направлении от станции Симбаси. Если бы я продолжал идти, то в конечном итоге оказался бы на Токийском вокзале. Добравшись примерно до Национального киноархива, я ненадолго остановился. Знакомый с художественного факультета, который изучал кинематограф, говорил, что здесь можно по дешевке посмотреть старые фильмы.

Хотя я находился почти в самом центре столицы, вокруг, к счастью, было не слишком много людей — идеальное место для бесцельного блуждания.

После исчезновения Ричарда я запаниковал и позвонил господину Хомуре, чтобы спросить, почему он сказал мне тогда те слова. С чего он взял, будто я серьезно нравлюсь Ричарду? И не в смысле дружбы.

Господин Хомура помолчал, а затем признался, что как-то предложил Ричарду найти другого работника. Ричард в тот момент как раз приехал в его резиденцию по торговым делам. Очевидно, господин Хомура счел, что мои манеры или стиль речи не слишком подходят для ювелирного магазина в Гиндзе.

Честно говоря, его это не касалось, но, стоит заметить, смысл в его словах был. Меня бы в жизни никто не назвал элегантным, и мои попытки придать должный тон обслуживанию клиентов были весьма достойны сожаления. Не все наши клиенты ценили мою непосредственность, а некоторые еще и косо смотрели на меня за то, что я называл Ричарда по имени. В принципе, таких было меньшинство, учитывая международный характер клиентской базы «Étranger»… Но все же.

Однако Ричард просто улыбнулся господину Хомуре и покачал головой, сказав, что ему не нужен никто, кроме меня. И попросил его не говорить мне об этом разговоре.

Хомура объяснил, что поэтому у него и сложилось такое впечатление. Я же ошеломленно стоял перед закрытой дверью пустого магазина. Для меня это казалось обычным недоразумением. Не я ему нравился, а мои пудинги и молочное желе. Но господин Хомура этого не знал, вот и понял все неправильно. Так все и было. Я имею в виду, если это не недоразумение, тогда что? Как бы тогда я относился к Ричарду?

Любил ли я его? Я? Влюблен в Ричарда? Невозможно. Я любил Танимото. Но тогда почему меня каждую ночь мучили эти сны? Был ли я влюблен в него? Правда? То есть, я — эмоционально неверный и двуличный подонок, и даже не осознавал этого? Нет. Вот об этом мне уж точно не стоит сейчас думать. Нужно сосредоточиться и выяснить, что это был за камень.

Я решил связаться с Танимото. Танимото… Каждый раз при мысли о ней мое сердце замирало. Ричард всегда давал мне романтические советы, хотя и очень раздраженно. Нет, сосредоточься на камне.

И вообще, где именно проходит грань между любовью и дружбой?

Я имею в виду, то и дело слышишь, как кто-то влюбляется в своего друга. Все дело в гендере? В наши дни так старомодно предполагать, что люди могут состоять в романтических отношениях только с представителями противоположного пола. Ну да, в последнюю нашу встречу Ричард рассказал мне о своем неудавшемся романе. Он говорил довольно расплывчато, упомянув только, что их отношения, по сути, развалились из-за внешнего давления. Но я только сейчас понял, что он ни разу не упомянул пол того человека.

Я думал, что сейчас уже все в порядке, но стоило мне выйти из «Étranger», тень Ричарда снова нависла над моими мыслями. Не настоящего Ричарда, а моего представления о нем. Я так зациклился, что он просто поглотил меня. Даже когда мысли о Танимото временами одолевали меня, мне просто хотелось умереть, думая, что она выйдет замуж. Но это даже близко не сравнить с той пыткой, которая мучает меня сейчас.

Возможно ли вообще как-то оценить и сравнить неприятности, которые причиняют совершенно разные люди и обстоятельства? Одна лишь боль никогда не проходит. Это тоже была любовь?

Итак, значит, я влюблен в Ричарда? Нет, ну, человек, с которым я хочу встречаться — Танимото. Но меня также очень волнует Ричард… Нет, так больше нельзя. Мой разум не работает.

Я чувствовал себя так, словно заблудился в аду, созданном по моему собственному замыслу.

Нужно выяснить название этого камня. Когда я искал в Интернете «зеленый драгоценный камень», в результатах были только изумруды и малахит, а я точно уверен, что этот камень не является ни тем, ни другим. Я решил через пару дней заглянуть в визуальный справочник по минералам — возможно, там будет хотя бы фотография в качестве точки отсчета.

Когда я наконец почти собрался с мыслями, я почувствовал движение у себя спиной. Кто бы там ни был, он весьма стремительно направлялся ко мне. В голову тут же пришли слова моего тренера по карате: «Запомни, Сейги, щипачи и всякие извращенцы очень быстро нападают сзади, даже не пытаясь сделать вид, что собираются остановиться».

Интересно, как у него сейчас дела? Наверное, не очень. Но я все равно помню приемы самообороны, которым он меня научил.

Когда я обернулся, ко мне приближался мужчина.

Он агрессивно схватил меня за плечо.

— Эй! Ты! Дай взгляну на твое ли-и-ичи-ко!

Я начал с того, что схватил его за запястье и немного вывернул. Затем завел его руку ему за спину. Как правило, это вызывает мучительную боль и обездвиживает противника. Если дальше выполнить взмах ногой, победа гарантирована, но мы сейчас не в зале с татами, поэтому я не собирался заходить так далеко. Но все же, на всякий случай еще раз слегка вывернул ему руку.

— А-а-а-ай!

— Разве так подходят к незнакомцу? В игры решил поиграть? Что ж, ты выбрал не того парня.

— Нет! Нет! Пусти-и! Ты делаешь мне больно, серьезно, блин! Ты сломаешь мне руку! Пожалуйста! Отпусти меня!

— Я немного ослаблю хватку.

Я чуть отпустил его, и темноволосый мужчина, поскуливая, подался вперед. Лет тридцать на вид, и одет довольно убого. Если он не пытался обокрасть меня, то что ему надо?

— Ах, черт… Такое ощущение, словно меня протащили через ад…

— Какое совпадение, я и сам в последнее время чувствую то же самое. Мы где-то встречались?

— Не прикидывайся дурачком! Я… Подожди, под каким именем я был, когда мы познакомились?

— А, точно, ты, вроде, был Сасаки.

Теперь я вспомнил его — мошенник Сасаки. По фамилии Ёсицуна. Работал на тех аферистов, которые продавали поддельную бирюзу, облапошивая бедных женщин. Именно к ним мы с Ричардом и наведались с угрозами, будучи под прикрытием.

Очевидно, они обанкротились. Скатертью дорожка. По чистому совпадению, Ёсицуна после этого случайно набрел на «Étranger», сетуя, что его работодатель исчез, оставив его ни с чем. Он пулей вылетел из магазина примерно через три секунды после того, как узнал Ричарда.

Кажется, тогда я назвался «господином Ямадой».

Я отпустил его. Мошенник усмехнулся и засунул руки в карманы, отступив от меня на небольшое расстояние. Хотя не похоже, что он пытался убежать. Видимо, хотел поговорить.

— Кто бы мог подумать, что мы вот так столкнемся? Ты спутался с реально плохим парнем, Ямада. То, что вы с твоим боссом сделали со мной, можно расценить, как подрыв бизнеса! Это преступление, знаешь ли! Ты можешь оказаться преступником!

— Что?

На данный момент тот инцидент стал почти приятным воспоминанием. Подрыв бизнеса, да? Обычно эта формулировка звучала, когда полиция преследовала бандитов за погромы магазинов и тому подобное. Этому Сасаки пришлось бы сначала затащить меня в полицию, чтобы выдвинуть такое обвинение. Интересно, насколько удачным был бы для него такой ход? У него точно должны быть и другие жертвы, кроме той девушки, которую я знал, не говоря уже о других преступлениях.

Так ли умно ему идти в полицию? Скорее всего, в итоге он лишь навредит себе. Даже, если бы они расследовали его заявление, он бы в таком случае конкретно нарвался на неприятности.

С такими мыслями я посмотрел ему прямо в глаза, но мошенник ухмыльнулся, будто что-то замышлял.

— Ты так уверен в себе и так спокоен. Правда думаешь, что бояться тебе нечего? Но я, знаешь ли, в курсе. Я знаю, что ваш магазин закрылся. И в добавок ко всему, твой босс свалил. Правда? И я не имею в виду, что его нет в Гиндзе — он вообще покинул страну.

Сасаки улыбнулся при виде моего удивления. Он казался весьма довольным собой и тем фактом, что попал в точку. Мы даже отдаленно не думали об одном и том же, поэтому я даже не разозлился. Мне просто было немного любопытно — откуда он узнал?

Я спросил. Сасаки кивнул и вытащил кошелек из своей потрепанной куртки. А из него сложенный вчетверо листок бумаги. Похоже на увеличенную распечатку фотографии со смартфона. Чья-то голова немного перекрывала обзор, но на снимке был мужчина в костюме в полный рост.

Ричард.

Он стоял с черным чемоданом на колесиках и просматривал какие-то документы в руках. Позади него висело большое табло с кучей цифр — наверное, он был в аэропорту. Да, табличка под табло гласила «Нарита: Терминал-один». Он выглядел почти неузнаваемо с таким мрачным выражением лица, но я узнал его костюм. В нем он был в день, когда исчез.

В правом нижнем углу стояла дата — ее мне не забыть никогда. Тот самый день месяц назад. Я мог прочесть крупные надписи на документах в его руках. Это был билет, на котором было написано «NRT» — код аэропорта, с которым я хорошо знаком по биркам на сумках зарубежных клиентов «Étranger». Это наша Нарита, но какой аэропорт LHR?

— Очевидно, он завязал с мошенничеством тут, потому что бизнес иссяк! Видишь онлайн-билет у него в руках? Этот код Лондона, аэропорт Хитроу — сечешь? Аэропорт в Англии! Значит, твоего босса и духу нет в стране, и бросил он вас всех здесь в Японии на произвол судьбы. Слушай, Ямада, приятель, за меня тут горой куча больших, страшных, накаченных парней.

— Знал бы ты!

Я схватил Сасаки за руки и встряхнул изо всех сил. Он злобно заорал на меня, и мне оставалось лишь схватить его руку в замок. Мошенник тут же оказался на земле, стонущий от боли. Ну извини. Просто я так счастлив, что ничего не смог с собой поделать.

— Да будет тебе известно, ты только что оказал мне огромную услугу! Так что спасибо! Большое тебе спасибо!

— Ай, ай, ай, мне реально больно, отпусти, пожалуйста! Стой! Мне бо-о-ольно!

— Такое чувство, что сердце сейчас разорвется! Я даже не знаю, что сказать!

— Да ты чо, охренел?! Прости, я соврал насчет того, что меня поддерживают бандюки, ясно? Прости!

— Думаешь, я не в курсе? Я знаю, что ты должен им деньги по незаконным займам. Если кто и бежит от бандитов, так это ты.

— Что за?! Лучше будь начеку, этот Эдвард Бакстер… стой, нет, напомни, как на самом деле зовут твоего босса? Ричард Клермонт?

Я вырвал распечатку из рук Сасаки. На фотографии не было паспорта. Единственным разборчивым текстом на снимке были коды аэропорта на его билете. Значит…

— Где ты нашел это имя?

— Ты про имя твоего хозяина Ричарда? Как думаешь, чем именно занимается этот мошенник в свободное время?

— Сейчас я просто говорю сам с собой, но самооборона — тот вид мастерства, который стоит проявлять сдержанно. Хотя должен признаться, я прошел весь путь до черного пояса.

— Д-давай решим все мирным путем! Я миролюбец, ясно!

— Какое совпадение, я тоже. А теперь скажи мне, где ты услышал это имя.

— В именах нет ничего секретного.

Он лгал. Насколько я знал, Ричард всегда назывался здесь Ричардом Ранашиной де Вульпиан. С его точки зрения, «Ричард Клермонт» был чем-то вроде табу. Визитка, которую он дал полиции в Харадзюку в тот вечер, когда мы встретились, была одной из его карточек «Étranger», а не паспортом с фамилией Клермонт.

— Ты идеально подгадал момент для фото, так откуда же знал, что Ричард будет в это время в аэропорту?

— Кое-кто предупредил меня, что парень, которого ты ищешь, может быть там.

— «Кто-то» — это кто?

— Не скажу.

Я свирепо посмотрел на него, и мошенник отступил на полшага.

— Пожалуйста, — простонал я, словно во сне, во время кошмара, и Сасаки пробормотал «Вот дерьмо» себе под нос. Я отступил, снова умоляя его.

На третьем повторе мое странное состояние загнало Сасаки в угол. Благодаря тренеру я отлично знал, насколько сильно могут навредить навыки самообороны, даже если применять их сдержанно.

— Я… я не знаю! Какой-то парень просто подошел ко мне, когда узнал, что я ищу того красивого ювелира, и дал информацию. Мне больше нечего тебе сказать!

— Тот парень был японцем? Или иностранец? Белый или темнокожий?

— Да ладно, я еще не настолько низко пал, чтобы разглашать личную информацию клиента — нет, погоди, стой, отойди! Отойди, ладно? Он был белым! И выглядел так, словно родом из того же места, что и Ричард!

Белый парень. Хорошо. Тогда можно не подозревать Саула. Но кто бы это мог быть? Кто еще искал Ричарда? И почему тот все это время скрывал свое имя?

Уверен, у него была более серьезная причина не использовать фамилию Клермонт, чем просто ненависть к своей семье. Он никогда не говорил мне, почему не использует именно его, но вряд ли он пошел бы на все эти сложности без веской причины. Почему он использовал псевдоним?

Я вспомнил, что моя мать, Хироми, тоже какое-то время носила другое имя. Но только потому, что пыталась сбежать от моего чокнутого отца.

Ричард тоже от кого-то убегал?

Сасаки уставился на меня, пока мой разум метался между предположениями и полным заблуждением. Мошенник раздраженно вздохнул, когда я наконец пришел в себя.

— Только не говори, что не знал, куда делся твой босс.

— Я понятия не имел. И даже не знаю, откроется ли магазин снова.

— Блин, брателло, твой жуликоватый босс тоже вышвырнул тебя на обочину?! Чувак, это отстой. Я с таким нетерпением ждал возможности поколотить этого белобрысого ублюдка.

— Алё.

— Да шучу я, чувак. Хотя, похоже, у нас обоих отвратительный вкус, когда дело доходит до выбора работы. Но, знаешь, может, Вселенная просто пытается нам что-то сказать. Мы должны быть друзьями. Хочешь попозже выпить пивка? Я угощаю.

Я бросил на него ледяной взгляд, и Сасаки обхватил себя руками и отшатнулся. Видимо, не хотел в конечном итоге стать жертвой еще одного из моих приемов самообороны. Отвратительный вкус в выборе работы? У него определенно был талант городить ерунду. Я абсолютно не сожалел о том, что работал на Ричарда.

— Да не дрожи ты так. Я больше не буду тебя трогать. Но, честно говоря, я рад, что наткнулся на тебя. Ты действительно оказал мне огромную услугу. Я понятия не имел, где он вообще может быть…

— Какая разница, если мы знаем, куда он скрылся? Он в Англии — практически на другом конце света. Думаю, он вышел сухим из воды.

— Я не о том тебе говорю. В конце концов, зная, где он…

Я могу сесть в самолет и найти его.

Я пробормотал это себе под нос, и Сасаки удивленно уставился на меня.

— Тебе… и правда лучше немного остудить голову. Этот перелет обойдется гораздо дороже, чем все, что он тебе должен. Не знаю, на сколько тебя грабанули, но ты еще молод, чувак, и можешь начать все сначала. Оно того не стоит.

— Меня никто не обкрадывал. Я просто хочу его увидеть. Он бы не стал делать ничего подобного.

Стоило мне произнести это, Сасаки словно осенило. Совсем не та реакция, которую ожидаешь от мошенника — он смотрел на меня с какой-то жалостью или, даже участием. Что? Что такого плохого я сделал?

— Ямада, дружище, я сейчас говорю исходя из собственного опыта, а не в контексте бизнеса.

— Честно говоря, меня не интересует то, что ты хочешь сказать.

— Итак, есть такие люди, как я — игроки — парни с талантом цеплять цыпочек. Но есть ребята, которым пофиг на пол. Сечешь?

— Нет, и мне плевать.

— Ну все равно просто послушай. Такие парни далеко не святые. У них полно серьезных недостатков, даже если эти недостатки обычно напрямую связаны с их очарованием. И они реально мастаки и умеют заставить окружающих задуматься: «Что с ним будет, если меня не окажется рядом?» Может, они даже делают это не специально, но все вокруг них как под заклятием убеждены, что это правда. Может, дело даже не в актерском мастерстве, а в каком-то феромоне или типа того. Это как родиться с притягательно красивым лицом.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, но услышал достаточно. Ты действительно хочешь, чтобы я снова причинил тебе боль? На этот раз я двину с разворота.

— Если ты это сделаешь, я окажусь в больнице, а ты — в тюрьме. Сожри успокоительного. Этот парень гораздо хитрее меня — он жиголо, игрок высшего уровня. Точно тебе говорю.

— Он не такой!

Мой голос прозвучал, как крик. Посетители, выходившие из кофейни на другой стороне четырехполосной дороги между нами, остановились, как вкопанные, чтобы посмотреть. Сасаки глянул так, словно я был настолько жалок, что он даже смотреть на меня не мог, затем прищелкнул языком.

— Меня тошнит от твоего тупого лица. Сразу перед глазами встают все обманутые мною женщины. Вот тебе пара советов: преврати этот листок бумаги в сувенир, найди себе девушку и влюбись. Покедова.

Я сидел в тиши университетской библиотеки и пялился на свой белый блокнот. Вокруг лежало три разных иллюстрированных справочника по минералам. Большинство я уже просмотрел, но так и не нашел ничего похожего на мой таинственный камень. Было несколько похожих, но мне не хватало информации, чтобы сузить круг поисков. У меня не было с собой ни камня, ни даже каких-либо его изображений.

Я пытался разобраться в недрах своего разума. Самой насущной проблемой, которую предстояло решить, было выяснение названия этого камня. Я знал это, но мысли все равно продолжали блуждать в другом направлении. Так что, возможно, стоило сначала разобраться с этим. Итак…

…Почему я так сильно хотел снова увидеть Ричарда?

Был ли я влюблен в него? Серьезно? Неужели так называлось то беспокойное и неудержимое чувство? Честно говоря, это гораздо больше напоминало беспокойство, которое испытываешь, когда нет связи с родственником после стихийного бедствия или чего-то в этом роде. Страх никогда больше не увидеть его. Но Ричард кое-что сказал мне перед исчезновением — сообщение, которое явно представляло собой комбинацию «прощай» и «не иди за мной».

Эти мысли заставили меня задуматься, а стоит ли мне вообще ехать к нему.

Я в состоянии позволить себе перелет из Нариты в Хитроу, если выбрать бюджетную авиакомпанию. Билет стоил бы примерно пятьдесят тысяч йен, но ведь были еще расходы на проживание и многое другое. И я сильно сомневаюсь, что быстрого перелета туда и обратно хватит, чтобы кого-то найти. Это требует времени. И денег. Даже если Саул точно знает, куда уехал Ричард, и мне удастся вытянуть из него эту информацию, нет никакой гарантии, что спустя месяц он все еще будет на том же месте.

Чем более приземленно я пытался думать об этом, тем больше начинало казаться, что я никогда не добьюсь той развязки, к которой стремился. У каждого свои проблемы. Даже у Ричарда. Даже у меня.

Так что, возможно, лучше мне просто сдаться. Может, стоит прислушаться к своему разуму, а не к сердцу. Может, просто такова жизнь. В конце концов, разве не это он и сказал мне сделать? Может, стоит прислушаться к нему.

Узнай Ричард, что я занимаюсь такими глупостями, как сравнение цен на авиабилеты, выполнение всех заданий за неделю зимних каникул и сборы вещей, он был бы настолько ошарашен, что не знал бы, что сказать.

 Не сказать чтобы я не осознавал, насколько глупо себя веду. Но я просто не в состоянии думать ни о чем другом. Все мое существо сосредоточено на том, чтобы добраться до Ричарда, и я лишь хочу, чтобы это прекратилось. Я просто обязан что-то сделать. Это единственный выход. Но, несмотря на все это, я собираюсь сдаться? Смогу ли?

Я совершенно не в себе. В голове полная каша. Я обхватил ее руками и вздохнул. И тут услышал, как кто-то засмеялся прямо передо мной. Голос звучал нежно.

— Не похоже, что у тебя все так уж круто получается, да?

Я поднял голову и увидел перед собой ангела. С учтивой улыбкой.

— Танимото… Давно ты здесь?

— Недавно. Сейги, найдется минутка?

Она вытащила меня из библиотеки в кафе неподалеку. Заказала крем-соду, пробормотав, что начинает мерзнуть, так что, вероятно, это ее последний шанс полакомиться в этом году.

— Я так волновалась за тебя. Ты сидел в библиотеке в окружении открытых книг и выглядел так, словно вот-вот наступит конец света.

Я молча смотрел на нее.

— Если я могу чем-то помочь, я буду более чем счастлива выслушать, — сказала она с улыбкой.

Я чуть не расплакался. Мне так хотелось все ей рассказать. Просто взять и рассказать. Мне отчаянно нужно с кем-нибудь поговорить.

— Итак, парень, у которого я подрабатывал… Нет, я имею в виду того, кто столько всего сделал для меня… Нет, дело даже не в этом. Человек, который мне очень дорог… Слушай, я действительно не представляю, как его описать, но он внезапно исчез, и я не знаю, что делать.

— Это тот парень, который недавно показал мне свою спортивную машину? Тот иностранец?

Я молча, неуверенно кивнул и принялся выкладывать все начистоту. Начал с нашего знакомства весной и рассказал ей, как мне было весело работать в его магазине в Гиндзе и что благодаря Ричарду у меня появилась любовь к драгоценным камням. Как он неизменно поддерживал меня, обожал сладости и, несмотря на обилие роскошных десертов, больше всего любил мой пудинг. Я рассказал ей, каким счастливым от этого был, и хотя меня, конечно, не назовешь особо искусным поваром, я все равно каждую неделю приходил на работу с коробкой угощений для него.

А потом объяснил, как всего месяц назад он бросил меня по телефону и растаял как дым. Я сказал ей, что, судя по всему, он, вероятно, в Лондоне, но только это всё, что я знал. Что по какой-то причине у меня возникло невыносимое желание отправится за ним. Но я даже не знаю, почему мне так сильно хочется отправится за ним или что я буду делать, когда найду его, и это сводит меня с ума.

Этого должно было хватить, чтобы обрисовать ситуацию, но мой рот просто не хотел закрываться. Пока не начал говорить, я даже не осознавал, что больше всего меня беспокоит невозможность выпустить свои эмоции.

До сих пор я и не представлял, как ужасно терзаться собственными чувствами. Танимото — последний человек, которому я хотел бы все это рассказать. Я ненавидел это.

Но кто еще стал бы все это слушать? И в тот момент я напоминал машину без тормозов.

— Я действительно не понимаю, почему так переживаю. Почему это так сильно меня беспокоит? Он не родственник мне, и мы не встречаемся, но я… Это любовь?

— Ну, Сейги, ты его любишь?

Я хотел сказать нет, я люблю только тебя, но теперь я даже не был в этом уверен. Но почему? Что я вообще мог сказать?

Все утратило всякий смысл.

— Я не знаю… Правда, не знаю… Я вообще больше ничего о себе не понимаю…

— Правда? Кажется, у меня есть идея.

— Э-э?

Я слегка вздрогнул. Танимото посмотрела на меня своими большими, яркими, черными глазами и сказала:

— Давай пока не будем называть ли это любовью или как-то еще. Думаю, твои чувства в данный момент весьма просты. Ты не смущен, ты зол.

— Я… правда?

— Ты расстроен потому, что очень дорогой тебе человек предал тебя. Ты хочешь знать, почему он спешно исчез и ничего тебе не рассказал. Хочешь знать, почему он не обратился к тебе за помощью, если что-то произошло. Но ты добрый, Сейги, и считаешь, что злиться на кого-то, не зная всей ситуации, неправильно. У тебя разрывается сердце от одной мысли, что ты для этого человека не так важен, как он для тебя. Но ты подавляешь эти чувства. Поэтому душа мечется и уже не знаешь, как все на самом деле. Но твое разочарование никуда не денется. Давление прорвало баррикады твоего сердца. И как человека, стоящего прямо на линии разлома, тебя постоянно сотрясают землетрясения.

Я ошеломленно смотрел на нее.

— Или я неправа?

Танимото смущенно склонила голову набок. Я же не мог выдавить из себя ни слова. Было странное ощущение, будто мне глубоко в грудь влили струю прохладной воды, а затем она с ревом хлынула обратно потоком, в сто раз превышающим свой первоначальный объем. Я поймал себя на том, что закрываю рот, словно пытаясь удержать ее в себе. Но вовсе не потому, что меня тошнило. Я чувствовал, что вот-вот заплачу. Что это было за чувство? Неужели катарсис — такое сильное ощущение?

— Ты в порядке?

— Он… Он! Я хочу…

— Ты хочешь чего?

— Я хочу ударить его по лицу!

— О, э-э, Сейги, возможно, ты захочешь немного потише.

— Хочу наподдать ему! Он даже не представляет, как я волнуюсь! С чего он взял, что я «слишком доверчив» и из-за этого мне «будет больно»?! Как он смеет так говорить?! Не будь он таким хорошим и добрым ко мне, с чего бы мне ему доверять?! Я хочу сказать ему, что все это — его чертова вина! Я… я… Почему же…

— Почему ты…?

— Почему он так мне небезразличен…

Я опустил глаза на стол. И тут подошел владелец, вероятно, напуганный моей внезапной вспышкой гнева, но Танимото поклонилась и сказала, что все в порядке. Это отстой. Я не в порядке. Я тут тот, кто не в порядке.

Я забочусь о нем. Беспокоюсь, потому что он мне небезразличен, и именно поэтому я так злюсь, расстраиваюсь и грущу. Почему он ничего не сказал? Неужели совсем не беспокоился, потому что ему на меня совершенно наплевать? Тогда откуда вся та доброта?

Чем больше я думал об этом, тем больше казалось, будто мне давали понять, что я не имею права беспокоиться о нем, и вот это было просто невыносимо. А может, вся эта доброта ко мне была только потому, что он знал, насколько все временно? И где-то в глубине души ждал момента вот так уйти? Не потому ли нанял случайного незнакомца, с которым столкнулся ночью на улице? Не потому ли не хотел нанимать никого другого — почему это должен был быть именно я? Чтобы не пришлось чувствовать себя виноватым, в любой момент отшвырнув меня в сторону?

Не может быть. Он не такой человек. Но…

…в конечном счете, именно на этом и держалась моя вера в него.

Я не знаю, романтическая ли это любовь. Одно я знаю наверняка — он мне глубоко небезразличен. Мне бы хотелось, чтобы было проще просто обозначить разные виды привязанности аккуратными ярлыками: это — семейная любовь, это — добрососедство, а это — влюбленность в партнера. Какой была эта любовь? Я не в состоянии распознать ее, как не могу опознать тот таинственный камень.

Видимо, я довольно долго просидел в неловкой тишине, потому что Танимото снова очень мягко заговорила.

— Эй, Сейги, ты когда-нибудь слышал о Зальцбургской ветке или кристаллизации?

— Ты имеешь в виду в геммологическом смысле?

— Ну, и это тоже, но больше в контексте французской литературы.

— Понятия не имею.

Она мило улыбнулась и объяснила, что Зальцбург — это город в Австрии. Родина Моцарта славилась своим музыкальным фестивалем, но для Танимото главной достопримечательностью была его близость к крупной шахте по добыче каменной соли.

Каменная соль — соль, добытая из земли. Значит, давным-давно это место находилось под океаном. Название города представляло собой комбинацию слов, означающих «соль» и «крепость». Крепость из соли.

По-видимому, на сей счет существовало соответствующее предание.

— В соляной шахте оставили обычную ветку дерева. Когда ее извлекли примерно через два-три месяца, она преобразилась — вся покрылась кристаллами соли, так что казалось, будто она состоит из бриллиантов, а не из дерева. Стоило солнцу коснуться ее, и она вся заискрилась. Это было так прекрасно. И дерево абсолютно скрылось под солью. Вот что такое Зальцбургская ветка.

— Это известный региональный товар на экспорт или что-то в этом роде?

— Нет, глупый, это о любви.

Я выглядел немного удивленным. Танимото понизила голос и с улыбкой объяснила, что сама этого не понимает, поэтому пришлось много читать.

Незабываемое зрелище. Девушка, которую я любил, считала, что романтическая любовь — это нечто, не имеющее к ней никакого отношения, и ее она совершенно не интересует. Этот секрет она открыла мне прямо перед исчезновением Ричарда.

Она всегда была для меня очаровательным ангелочком. Но в тот момент Танимото выглядела иначе — взрослый, важный ангел, передающий божественные откровения.

— Стендаль писал об этом в своей книге «О любви». Что у нее есть различные стадии, которые являются частью процесса, названного им «кристаллизацией». Речь о том, как любовь может сделать нас слепыми к определенным реалиям… Например, когда кому-то кто-то по-настоящему нравится, он считает его идеальным. Ветка — это просто ветка. Но с прилипшими к ней кристаллами соли — любви — она превращается в сияющее волшебство.

Живой драгоценный камень.

Таким я и видел Ричарда. Каждый раз, когда он говорил мне, что такого не бывает, я неизменно отвечал, что, глядя на него, чувствовал то же, что и при взгляде на дивное явление природы. Не то чтобы он когда-либо воспринимал меня серьезно. Танимото пыталась сказать, что мое отношение к нему напоминало Зальцбургскую ветку?

— З-значит… в таком случае…ты любишь человека… романтически?

Значит, я и правда влюблен в него. И выходит, я действительно эмоционально двуличный…

— Ну лично я так не думаю.

Танимото одной-единственной фразой моментально развеяла мое отчаяние. А? Нет? Тогда что же это?

— Я имею в виду, что такого рода вещи вовсе не исключительны в контексте именно романтической любви. Так бывает во всех видах отношений, не так ли? Я не понимаю, что значит испытывать романтическую любовь, но в кристаллизации однозначно разбираюсь.

— О… да, ты права.

Когда кем-то восхищаешься, каждая мелочь кажется невероятно крутой. Но сделай то же самое обычный человек, и мы даже взгляда не бросим. Видимо, такую предвзятость и описывала Танимото в предании о зальцбургской ветке. Такое точно случается не только в контексте романтической любви.

— Сейги, ты злишься из-за того, что близкий тебе человек, которого ты уважаешь и к которому испытывал только положительные чувства, в конце концов разочаровал тебя?

— Нет. Я не злюсь. Я…

Я не закончил предложение. Танимото сидела и спокойно ждала, когда я продолжу. Она и так знала, что я собираюсь сказать. Я не пытался отчаянно сохранить сверкающую веточку в соляной шахте своего сердца… Пришло время покинуть эту темную пещеру и обратить свой взор к солнечному свету.

— Я забочусь о нем… И он столько раз выручал меня… Я тоже хотел однажды как-нибудь помочь ему, хоть раз быть для него полезным. Хотел, как минимум, остаться с ним… Пока мне не выпадет такой шанс.

И только произнеся это вслух, я наконец все осознал.

Я уже второй раз испытывал чувство, от которого не мог избавиться. Сейчас все было не так плохо, как в прошлый — в старших классах, когда умерла бабушка. Она страдала до самого конца, и я ничем не мог ей помочь.

Тогда я был всего лишь старшеклассником. Мысль о том, что я снова окажусь в таком положении уже в университете, была унизительной.

— Итак, эм, ты говорил о поездке в Лондон?

— О, хм, да…

— Думаю, тебе следует поехать.

Мое лицо внезапно стало серьезным. Танимото смотрела прямо на меня. Конечно, она явно не шутила — да и не в ее стиле шуточки, тем более такие.

— Мне кажется, тебе стоит поехать, в Лондон или где бы он ни был, — повторил мой черноволосый ангел.

— Но зачем? Я имею в виду… У меня нет ни малейшего шанса найти его…

— Ну да, но ведь сейчас тебя волнует совсем не это?

Что же я чувствовал сейчас?

Танимото спокойно начала объяснять, пока я ошеломленно пялился на нее.

— Все время, пока ты говорил, меня не покидала мысль — наверное, этот человек для тебя, как ты для меня. Особенный и очень важный, тот, кто умеет делать то, чего мне не под силу. Ты добрый. Иногда ты борешься с чем-то в одиночку и в процессе попадаешь в неприятности, поэтому я беспокоюсь о тебе. Если бы вдруг ты позвонил мне и сказал: «Мы больше не увидимся, но будь сильной и продолжай жить дальше, даже если тебе причинят боль», а затем исчез, я бы с этим не смирилась. Пошла бы за тобой. Потому что Сейги, которого я знаю, никогда не причинит мне боль. А иначе у него должна быть очень веская причина. Ужасно веская, раз он не пришел ко мне за помощью. К тому же, быть не может, чтобы Сейги, которого я знаю, сам в таком случае не пострадал. Он бы не хотел вот так прощаться. Если бы я нашла хоть намек на его след, рванула бы за ним даже на Мадагаскар или в Австралию. Конечно, пришлось бы нелегко, но можно же обратиться к местным жителям, чтобы они попытались найти тебя: «Вы не видели по-настоящему доброго темноволосого японца, высокого, лет двадцати?» Проще простого.

Танимото застенчиво хихикнула. Свет, льющийся из двери кафе, обрисовывал ее фигуру мягким белым светом.

— Конечно, я бы осознавала, что могу и не найти тебя. Или встреча окажется не такой уж счастливой. Может, я получила бы от тебя нагоняй за свою глупость или просто добавила бы тебе проблем. Но даже так, я бы предпочла попытаться, чем оставить все как есть. Думай я, что, возможно, никогда больше тебя не увижу, вряд ли поступила бы иначе. Без вариантов. Я бы не смирилась.

— Наверное, именно об этом говорил Макиавелли: «Лучше действовать и раскаиваться, чем не действовать и сожалеть».

— Он так сказал? Ну да, типа того.

И человеком, который научил меня этой фразе, был не кто иной, как сам Ричард. Он произнес ее, когда я пришел к нему за советом насчет Танимото.

Она застенчиво продолжила:

— Если кто-то спросит тебя: «Почему ты так страдаешь из-за того, кто не является твоим родственником или второй половинкой?», почему бы не ответить: «Он мой близкий друг, и я снова хочу его увидеть. Поэтому и ищу».

И Танимото улыбнулась.

Казалось, будто ангел аккуратно разложил по полочкам кашу моих мыслей. И гармония оказалась прекрасной до слез.

Танимото виновато улыбалась, а я замер, совершенно ошеломленный.

— Извини, что столько болтаю. Но позволь мне сказать последнее: никто не может решать, являются ли твои чувства любовью или нет. Только твое сердце знает. Мне знакома эта паника, когда, не понимая, хватаешься за первый попавшийся ответ, но совсем не важно, скажут ли тебе: «Да, это любовь» или «Нет, это не она». Ты сам хозяин своего сердца. К тому же, сильная симпатия не всегда подразумевает романтику. Я не сторонник того, чтобы все сводить к одной категории… Вот блин, даже не верится, что я столько болтала не про камни. Кажется, с тобой у меня это часто случается. Прости, Сейги.

— Не нужно извиняться. Танимото, я… Даже не знаю, что и сказать.

— Я рада, что ты поговорил со мной, Сейги. Для меня было совершенно очевидно, что ты разозлился — иногда очень полезно взглянуть на ситуацию со стороны, понимаешь?

— Спасибо. Ты… Ты и правда мне нравишься. Я так рад, что мы встретились.

— О, как я рада, что ты так думаешь! Ты тоже мне очень нравишься, Сейги. Я никогда не была влюблена, и эта мысль все еще пугает меня, но знание, что ты рядом и присмотришь за мной, придает мне смелости подумать о том, чтобы попробовать. Обещаю, ты первый узнаешь, если у меня появится парень, пока ты в отъезде.

— Я… Ты уже… э-э, кого-то себе присмотрела?

— Хм? О, нет, пока никого. Наверное, я просто с бОльшим энтузиазмом отношусь к этой идее, только и всего.

Танимото неловко улыбнулась. Мне сразу полегчало. Конечно, я был бы раздавлен, сообщи она мне, пока я в Лондоне, что у нее появился парень. Но я почти уверен, что переживу это, ведь она назвала меня дорогим другом. И сказала, что я ей действительно нравлюсь. Я нравился ей так же сильно, как мне Ричард. Сейчас мне этого более чем достаточно. Сердце переполняла радость.

Поэтому теперь я могу сосредоточиться на мыслях о ком-то другом.

Я пойду и найду Ричарда. Больше не видеть его совсем меня не устраивало.

Проработав все это, я вдруг вспомнил, что делал в библиотеке в окружении справочников Прямо передо мной сидел Ангел камней и минералов. Без ее помощи мне не обойтись.

Ну что ж.

— Танимото, ты говорила о зальцбургской ветке, но есть ли какие-нибудь минералы, которые кристаллизуются на другом похожем материале?

— М-м-м, ну, что касается данной ветки, именно влажность приводит к отложению солей на древесине… Ты имеешь в виду, что кальцит и кварц или сидерит и пирит часто растут друг на друге?

Я кивнул, почти уверенный, что именно об этом и думал, и Танимото кивнула в ответ. Мрачная тень пробежала по ее милому лицу, а под глазами появились морщинки.

— Такие минералы определенно существуют. Простейший пример — кварц, поскольку сквозь него видно основную породу, которая может придать кварцу необычный цвет. Некоторые даже собирают подобные экземпляры.

— Значит, может существовать какой-нибудь кварц мятного цвета, а?

— Мятного? А конкретнее?

Я максимально подробно описал цвет таинственного камня. И рассказал, что тот находится в золотом кольце, светло-зеленый, как мятное мороженое. На первый взгляд похож на кварц, но я никогда не видел кварц такого цвета. И добавил, что фото мне делать запретили.

— Может, он искусственный? Хотя, честно говоря, странно использовать фальшивку на таком кольце.

— Вряд ли искусственный. Кольцо выглядело старинным.

— И тебе не разрешили сфотографировать? Я не могу не думать, что в этом что-то может быть.

— Например?

— Я имею в виду, это всего лишь название одного камня, верно? — деловито спросила она. — С фото или без, у тебя есть целая неделя, чтобы найти ответ, да? Ты можешь сходить в музей или даже поговорить с геммологом.

В ее словах действительно есть смысл. Размещение фотографии в Интернете далеко не единственный способ получить информацию. Вероятно, я мог бы найти человека, который сумел бы идентифицировать его по моему описанию.

— Тогда… Может, вопрос не в самом названии камня?

— Может и нет. И у кольца какое-то особое значение.

Кольцо с особым значением. Ладно, что там сказал Саул? Даже зная слово «чашка», но не зная ее назначения, я как дурак, не понимал бы, что с ней делать. Но что он имел в виду?

— Кольцо довольно странное. На нем была куча разных камней.

— Разные камни? Ты помнишь, какие именно?

— Я записал.

Слева направо: рубин, иолит, таинственный мятный камень, аметист, розовый кварц и бриллиант. Какое счастье, что я догадался записать их, едва вышел из магазина.

Танимото задумалась, затем встала, сказав, что сейчас придет. Вскоре она вернулась. Очевидно, там, где мы сидели, интернет почти не ловил. У нее в телефоне появилась страничка из антикварного магазина.

— Сейги, ты знаком с кольцами акростиха? Они несут в себе скрытые послания, типа «дорогой» или «с уважением».

— Ты про обручальные кольца с выгравированными на них инициалами пары?

— Не совсем. Вот, взгляни. Видишь кучу разных камней в ряд?

Танимото пересела поближе ко мне и прислонила свой телефон к стакану. На экране было изображение кольца с разноцветными камнями, расположенными по кругу. Словно распустившийся цветок с семью лепестками — каждый разного цвета.

— Здесь слово «дражайший». Если смотреть на них по часовой стрелке, то получается бриллиант, изумруд, аметист, рубин, еще один изумруд, сапфир и бирюза. И первые буквы каждого из них означают «дражайший»[4].

[4.

]

— Хм? Погоди. Я не понимаю.

Я был сбит с толку.

— А, ну да. Берешь первую букву названия каждого камня и складываешь их вместе. «D» от бриллианта, «E» от изумруда, «A» от аметиста, «R» от рубина, еще одна «E» от второго изумруда, «S» от сапфира и «T» от бирюзы. Получается «dearest», то есть, «дражайший». Такое кольцо обычно дарят второй половинке. Скажем так, весьма поэтичное украшение, да? Не дешевое хобби, но в описании этого кольца сказано, что это английский антиквариат, значит, подарок какого-то аристократа.

То есть, слово по первым буквам названий камней. Внезапно туман, застилающий мой разум, рассеялся.

Английский аристократ, да? Что ж, я знал одного такого. А именно, некоего ювелира, который, себе на беду, был слишком добр и случайно проболтался, как проблемы, связанные с наследством его семьи, разрушили его личную жизнь.

— Кольцо, которое мне показали, тоже может быть одним из таких.

— Ну, в нем шесть камней, и начинается оно с рубина, а заканчивается бриллиантом, верно? Может, это кольцо, символизирующее уважение? В смысле, просто невероятно уважать, в контексте любви или даже обожания. Тут шесть букв, и они по-прежнему весьма популярны в этом стиле украшений. Дай я еще раз гляну твои записи?

Я тут же протянул ей свой телефон. Эту ли загадку хотел Саул, чтобы я разгадал? На этот вопрос я должен был дать ответ? Меня аж в жар бросило. Как я вообще смогу ее отблагодарить?

— О, погоди, Сейги, прости, я ошиблась.

— Хм?

Я не понял, что она имела в виду, и Танимото указал на «иолит» в моих заметках.

— Камень после рубина — иолит, а не изумруд, верно? «иолит» начинается с «I», а не с «E», значит тут не «уважение».

— Может я неправильно угадал камень…

— Не смей так говорить. Ты видел их воочию, так что знаешь лучше всех. Побольше уверенности в себе. Доверяй своим глазам, Сейги.

Вообще-то, если подумать, Саул похвалил меня тогда за то, что я узнал иолит. Будь я неправ, он ведь так не сказал бы, да? Но что если это был сарказм, потому что я был ужасно далек от истины, и просто не уловил этого? Нет. Голубой камень точно был иолитом.

Но даже, если я ошибся, это был бы сапфир, а не изумруд. Мне нужно успокоиться и подумать.

Но человек, который идентифицировал камни, не был опытным ювелиром Ричардом. Всего лишь я.

А у меня уверенности в своих знаниях не было. Абсолютно.

— Дай-ка я запишу и посмотрю.

Я достал из бумажника чек и позаимствовал ручку на стойке кафе. Предположим, кольцо все же было с акростихом. Если второй камень на самом деле изумруд, а не иолит, что у нас получается? «R», «E», таинственный камень, «A», «R», «D» — идеальный набор для кольца «regard» — уважения. Тогда таинственный камень начинался бы с буквы «G». Гранат, по сути, единственный кандидат. Хотя я никогда не видел гранат такого цвета.

А если вторым камнем был сапфир? «R», «S», таинственный камень, «A», «R», «D». Мда, это вообще не похоже на английское слово. Может, оно на шри-ланкийском? Надеюсь, нет, потому что тогда мне в жизни его не понять. У Ричарда с этим проблем не было, а вот мне такое точно не по силам.

— Я все еще понятия не имею.

— Тогда, возможно, ты был прав, и это действительно иолит.

— Но разве вторая буква не должна быть «Е»?

— Ну, мы же не знаем наверняка, «уважение» ли это слово.

Если тогда глаза меня не подвели, то «R», «I», таинственный камень, «А»… о! Я почувствовал, как по спине будто пробежал электрический разряд.

— Хм, честно говоря, у меня тоже закончились идеи, но… Сейги? Что случилось?

Моя рука задрожала. Я понял. Загадка решена. Я сам ее решил.

— Танимото, можешь помочь мне найти справочник по минералам? С алфавитным указателем… Я немного спешу.

— Конечно. Можем поискать его вместе. Не волнуйся, если здесь в библиотеке у них нет, сходим в Национальную парламентскую библиотеку<footnote>Национальная парламентская библиотека — единственная национальная библиотека Японии. Одна из крупнейших библиотек мира.</footnote>. Не найдется и там — отправимся в музей науки.

— Да!

Мы встали, и владелец кафе бросил на нас довольный взгляд. Когда мы вдвоем заплатили за напитки, он обмолвился о том, как, наверное, приятно быть молодым. И вообще, что значит быть молодым? Я вспомнил, как на днях слышал по радио старую песню, в которой пели, что молодые, значит, потерянные. Заблудился ли я?

Но особенность молодости в том, что иногда, даже долго блуждая, обязательно находишь для себя выход.

Суббота. У меня никогда в жизни не было такой напряженной недели. До ювелирного магазина «Étranger» я добрался уже после часа дня. Невысокий ювелир снова поприветствовал меня, когда я позвонил в дверь. Господин Саул Ранашина Али — темнокожий наставник Ричарда и истинный джентльмен.

Он одарил меня своей лучшей улыбкой без тени нежности на лице.

— Аюбован! И снова здравствуйте, это я, Сейги Наката. Я же сказал «привет», да?

— Аюбован. Вижу, вы изучаете сингальский. Вот куда планируете отправиться в следующий раз?

— Нет, ничего подобного.

Все не настолько многозначительно. Просто мне казалось, что я воспринял факт разговора по-японски как должное, поэтому захотелось ради приличия хотя бы научиться здороваться.

Магазин так сверкал чистотой, что я его почти не узнал, а чай уже ждал нас. Тот же самый, с пряностями, от которого мое тело едва не сгорело. Но сейчас сделав глоток, я почувствовал, будто напиток был гораздо мягче. Возможно, Саул подправил пропорции в соответствии со вкусами своих японских клиентов. Он пил из чашки, которые были у нас для клиентов, но мне налил в «Норитаке». Видимо, в прошлый раз разгадал мой маневр на кухне.

Пока я пил чай, Саул достал из кармана кольцо. Словно ждал этого момента. Кольцо с шестью камнями. С загадочным мятно-зеленым камнем посередине и старинным золотым ободом.

— Теперь вы понимаете, о чем именно я вас спрашивал?

— Я практически уверен.

— Замечательно, — сказал Саул, внимательно слушая.

Погодите, сначала я все еще должен кое-что сказать.

— У меня есть одна просьба. Пожалуйста, дайте мне три попытки. Я хочу иметь право на две ошибки. В конце концов, я абсолютный дилетант.

Впервые Саул выглядел шокированным моими словами. Типа, как я смею просить о спасательном круге еще до начала испытания? Но мне отступать некуда. Наставник Ричарда уставился на меня, но я не дрогнул. После напряженного момента он негромко фыркнул.

— Отлично. Давайте сойдемся на компромиссе. Я дам вам две попытки, а не три. Договорились?

— Хорошо. Большое спасибо.

— А теперь, если не возражаете, — сказал он с улыбкой.

Пришло время отвечать. Хорошо. Ну, вперед.

— Это хризоберилл. Ванадиевый хризоберилл[5] мятного цвета.

[5.

]

Саул медленно приподнял бровь и изучающе посмотрел мне в лицо. Кем он был, ведущим викторины? После ужасающей пятисекундной паузы он ответил:

— Неверно. Пробуйте еще раз.

Я сдержался, чтобы не нахмуриться. Последний шанс. Но я был уверен в себе. Я знал.

— Хризоколла[6]. В частности, кремнезем с включениями хризоколлы, также известный как драгоценный кремнезем[7].

[6.

7.

]

Прошла секунда или две — хватило бы, чтобы прочитать молитву, — и Саул улыбнулся своей тревожной улыбкой. Он немного подался вперед и почти шепотом сказал:

— Поздравляю. Вы правы.

Да, да! Я сделал это! Мне в жизни не отблагодарить Танимото.

Увлекшись, я вскочил с кресла и победно сжал кулаки. Саул положил кольцо обратно в карман, словно думал, что я представляю для него какую-то опасность. Я тихо сел обратно.

— Судя по вашему ответу, я так понимаю, вы нашли ответ и на другую загадку.

Я кивнул. Теперь я был уверен в том, что имел в виду Саул.

— Я бы назвал эту вещь «Кольцо Ричарда».

— Верно. Боже милостивый, когда вы не сразу поняли, я даже не знал, что мне делать.

Просмотрев справочники по минералам, я нашел там хризоберилл, и хризоколлу. Оба начинались с «CH». В украшениях для акростиха обычно используется только первая буква, но я подумал, что иногда и две могут иметь значение. И чем больше я думал об этом, тем больше мне казалось, что я, возможно, прав.

Рубин, иолит, хризоколла, аметист, розовый кварц, бриллиант— «R, I, CH, A, R, D». Ричард[8].

[8.

]

— Это его кольцо?

— Откровенно говоря, не знаю. Он сказал мне, что унаследовал его, и все. Попросил восстановить его, и я планировал вернуть кольцо здесь, но, похоже, мы с ним разминулись.

Саул приподнял бровь. Не похоже, что он следил за делами Ричарда. Возможно, мы с ним вообще были в одной лодке: тот и его водил за нос. Он действительно выглядел измученным, допивая остатки чая.

— И почему же я всегда ловлю себя на том, что убираю за своим учеником-идиотом. У кого еще хватит наглости просить кого-то защитить человека, которого сам же только что и бросил? В конце концов, обычно в такой ситуации никто не чувствует особой необходимости в заботе.

— Стойте, защитить кого-то? О чем вы?

— Ричард попросил меня защитить вас.

— Защитить меня? От чего?

— От всего.

Бессмыслица. Пока я сидел с безумным выражением на лице, Саул объяснил, что я наверняка скоро узнаю. Не похоже, что он собирался что-то уточнять.

— Итак, у меня еще есть немного времени до моего ухода в два часа. Не скажу, что так уж много знаю, но поделюсь с вами тем, что мне известно. Будь здесь Ричард, он бы, наверное, придушил меня за это, но, к счастью для нас, его здесь нет. Что вас интересует?

— Да что угодно, пожалуйста.

— На это недостаточно времени.

— Тогда, хм… где вы познакомились с Ричардом?

— О, так вот с чего вы решили начать?

Саул ухмыльнулся и сделал глоток чая.

Саул познакомился с Ричардом в Ратнапуре на Шри-Ланке — городе, откуда была родом бабушка Ричарда и где добывали сапфир падпарадша — моей. Первое впечатление оказалось довольно дурным: Саул думал, что Ричард какой-то ни на что не годный белый парень, скупающий драгоценные камни с местных рудников и продающий их туристам с наценкой. Думаю, это в некотором смысле сделало бы его коллегой этого мошенника Сасаки. Но когда он поинтересовался его обстоятельствами, выяснилось, что Ричард покинул родную Англию по какой-то неизвестной причине и твердо заявлял, что возвращаться не собирается.

— Значит, он сбежал?

— Именно. Это было почти четыре года назад.

На тот момент Саул уже какое-то время продавал ювелирные изделия. Читая лекции Ричарду, у которого уже был сертификат геммолога, он почувствовал, что тот настоящий алмаз, который может засиять, если заняться его огранкой. Он принял его в качестве номинального студента, обеспечив крышей над головой и едой, и начался своего рода тренировочный лагерь по ювелирному делу. Ричард приобрел опыт работы с самыми разнообразными камнями и стал правой рукой Саула, помогая ему расширять свой бизнес. Его первый магазин был в Коломбо на Шри-Ланке, второй — в Гонконге, а третий — этот, в Гиндзе.

— Значит, вы просто подобрали какого-то парня с темным прошлым и взяли к себе?

— Честно говоря, я сам в шоке. И в свое время сказал ему не брать с меня пример в этом отношении, но что же он делает?

Саул выразительно смотрел мне в глаза, а затем улыбнулся. А, вот что он имел в виду. Наверное, учитывая обстоятельства нашего с Ричардом знакомства, все было не так уж и по-другому.

— Сначала я считал его не более чем мошенником, вторгшимся на мою территорию. Я вежливо попросил его уйти, но у него был настоящий нюх на драгоценные камни и некая искра, которая основательно задела меня за живое. Я мог бы сравнить то, каким он был тогда, со звездчатым сапфиром с вероятностью продажи 50/50 — камнем с многочисленными изъянами, но идеальной формы звезды и достойного цвета. Такая вещь в умелых руках легко могла стать шедевром, стоящим потраченного времени. Хотя он не так бегло, как я, говорил по-японски, и в итоге мы иногда использовали его вроде секретного языка.

Он тоже сравнивал его с драгоценным камнем. Саул широко развел руками, сказав, что, в конечном счете, принятое решение не сбило его с пути. Необработанный кусок минерала, который он нашел, превратился в чудесный драгоценный камень. Мне хотелось побольше узнать об их совместном времяпрепровождении, но в данный момент у меня были другие вопросы, на которых стоило сосредоточиться.

— Позвольте задать вам еще один вопрос. Самый важный.

— Дай-ка угадаю: «Где сейчас Ричард?»

Я кивнул, и Саул покачал головой со смесью жалости и веселья на лице.

— К несчастью для вас, я не имею ни малейшего представления. Бедняжка, вы приложили столько усилий, чтобы выяснить название этого камня, искренне веря, что я знаю, где Ричард, да? К сожалению, я могу вам предложить лишь свои соболезнования.

— Не волнуйтесь, у меня, как минимум, есть кое-какая идея.

— О, что ж, это груз с моих плеч.

— Но я хочу спросить вас еще кое о чем — не могли бы вы рассказать мне о семье Ричарда по отцовской линии?

— Вы имеете в виду семью Клермонт, возглавляемую графом Клермонтом?

Я кивнул. Имя прозвучало почти невероятно. Отчего-то на меня накатило непонятное уныние, когда я навел справки об этой фамилии и узнал, что она реально существует. Они были одной из выдающихся семей, владевших землей в деловом районе Лондона и зарабатывающих огромные суммы денег на своей недвижимости. Почти как арендодатели Гиндзы. Я также обнаружил, что нынешний граф был в некотором роде американофилом и в настоящее время работал в сфере финансов в США. Клермонты были настоящими дворянами — семьей, которая существовала задолго до чрезмерного употребления этого термина в девятнадцатом веке. И едва ли казались настоящими. Мне было сложно у себя в голове связать их с Ричардом из плоти и крови.

— Кажется, он не в ладах со своей семьей.

— Не «кажется» — насколько мне известно, так оно и есть. Он до такой степени ненавидел фамилию своего отца, что предпочел мою. Довольно смело с его стороны.

В тоне Саула не было и намека на иронию. Мне вдруг пришло в голову, что Саул, возможно, знает больше о человеке, с которым Ричард встречался, но в итоге расстался из-за некоторых неурядиц. Но я решил не спрашивать об этом. У меня были и другие, более насущные вопросы.

— Еще один вопрос: совсем недавно один индиец по имени Сингх пытался затеять с Ричардом драку. Он сказал, что встретил «лорда Клермонта» в магазине Ранашины.

— Никто из моих клиентов никогда не называл его ‘лорд Клермонт’. Однако, кажется, я понимаю, о чем вы. На самом деле, есть всего одно объяснение. Кто-то, не имеющий отношения к моему бизнесу, вероятно, вложил некоторые идеи в голову этого человека и отправил сюда.

— Вложил идеи? Кто это мог сделать?

— Видимо, тот, кто умеет действовать Ричарду на нервы лучше всех в мире.

Что? Типа заклятого врага или что-то в этом роде? Я надавил на Саула, спросив, что именно он имеет в виду, но тот лишь пожал плечами. У него было то же выражение лица, что и раньше — «скоро сам все узнаешь». Кажется, он уклоняется от ответа.

— У него действительно сейчас настолько крупные неприятности?

— Хотел бы я знать.

— На что похож его дом?

— Как я уже сказал, мне самому весьма любопытно.

— Эм, вы действительно работали вместе несколько лет?

— Вы спрашиваете, был ли я с ним круглосуточно семь дней в неделю? Ему хватает таланта, чтобы самостоятельно достичь восьмидесяти процентов того, что могу я. В нашей сфере скопление ювелиров в одном месте приводит к борьбе за и без того крошечный круг клиентов. Очевидно, более плодотворно вести бизнес в разных местах.

Звучало так, словно у них были весьма официальные отношения, несмотря на то, что Ричард много лет был его учеником. Но, может, в этом все и дело. И Ричард оставался с ним как раз из-за такого отношения. Похоже, ему не нравились навязчивые люди, сующие нос в его дела. Скорее всего, его бы и след простыл, если бы кто-то его раздражал. Вот как с этим местом…

Еще совсем недавно эта мысль повергла бы меня в депрессию.

Но сейчас я уже знал, что у него должна быть причина для столь резкого ухода. Однозначно. Такой добрый человек не растворился бы в воздухе с такими странными прощальными словами. В этом я тоже был уверен. Но несмотря ни на что, все равно не мог смириться с ситуацией. Поэтому решил искать его до тех пор, пока сам не смогу все ему сказать. Даже если придется потратить почти все деньги, которые я заработал в «Étranger», — деньги, которые я намеревался отдать Хироми, оплачивающей мою учебу.

Я снова ощутил мотивацию. Саул улыбнулся, будто что-то заметил. Морщины на его смуглом лице при улыбке проступали гораздо глубже, чем обычно.

— Господин Наката, если позволите, у меня к вам вопрос.

— Вперед.

— У вас есть что сказать по поводу нашего последнего разговора? Насчет ваших чувств к Ричарду.

Я слегка вздрогнул, и Саул снова сверкнул своей тревожной улыбкой. Думаю, внезапное сбрасывание бомб на людей было фирменным приемом как учителя, так и ученика. Отлично. В любом случае, не сказать, будто я об этом не думал.

— Мне действительно есть что сказать.

— О?

— Вы пытались намекнуть, что даже если бы я «ценил» Ричарда со стороны, возможно, не смог бы справиться с его более неприятными качествами вблизи. И если бы меня привлекла лишь его тень — и я обезумел от страсти, — то доставил бы ему уйму неприятностей, и для нас обоих было бы лучше мне его больше не видеть.

Саул тепло улыбнулся. Знакомая улыбка. Та же самая, которую обычно дарил Ричард, прежде чем обронить одну из своих жемчужин мудрости. Хотя оба были совершенно не похожи друг на друга, их более человечные стороны на самом деле были почти идентичны. Думаю, Ричард научился этому у него.

— Судя по всему, вы серьезно подошли к этому заданию. Значит, не совсем безнадежны. Итак, какова же ваша точка зрения на происходящее? Как думаете, вы обладаете всем необходимым, чтобы справиться с его более неприглядной стороной?

Я кивнул.

Любовь может ослеплять — вероятно, именно такой посыл несла французская книга, которую читала Танимото. Думаю, в этом и есть суть кристаллизации.

Фактически, то же самое пытался сказать мне и Саул. Но на самом деле вопрос не в том, была ли это романтическая любовь или нет, а в том, как много я готов от него принять.

Некоторые драгоценные камни были огранены так, что их рассматривали в лоб. Любителям таких камей не нужно было смотреть на него из-под низа. Они с легкостью могли изучить его с самого красивого ракурса. Но если хотели узнать больше — поближе с ним познакомиться, — нужно было рассматривать его со всех сторон. Это я и хотел сделать. В конце концов, человек, о котором я говорил, не был камнем. Может, он и прекрасен, как любой драгоценный камень, но он однозначно человек из плоти и крови, такой же, как я.

— Я готов. Я решил отправиться за ним.

Драгоценные камни могут направлять людей к их истинным желаниям. Ричард повторял нечто подобное столько раз, что мне и не сосчитать. Видимо, по-настоящему в это верил. Скажем так, драгоценные камни подобны зеркалам, отражающим желания сердца.

Ричард — живой драгоценный камень, — изменил меня. Хотя на самом деле я провел с ним не так уж много времени, больше в моей жизни никто, кроме родственников, не оказал на меня такое влияние. Я не собираюсь позволить ему вот так просто бросить меня.

— Уверен, у него наверняка есть причины, но и у меня есть свои. Я не жду, что вы поймете, но… Я не могу оставить все как есть. В конце концов, он сам сказал мне, что я должен идти туда, куда хочу, и делать то, что пожелаю.

— И что же именно вы хотите сделать? Что сделаете, когда найдете его?

— Я просто хочу сказать свое слово. Наверное, начну с того, что сообщу ему, как сильно он меня разозлил.

Саул глубоко вздохнул, но на его лице все еще была улыбка.

— Вы, безусловно, полны юношеского задора. Хотя, на мой взгляд, слишком уж для мимолетной романтической страсти, как и чрезмерно для простой дружбы.

— Тогда давайте просто назовем это любовью. Я люблю его, — решительно заявил я. Саул уставился на меня, и губы его задрожали. Затем он улыбнулся от уха до уха, словно какой-то генерал легионов ада.

— Браво. Жаль, я не записал это выступление, чтобы отправить тому идиоту.

— Вы меня неправильно поняли! Я не о романтической любви говорю! В конце концов, я и мать свою люблю! Я об этом!

— Да, хватит уже. Вы прекрасно справились для такого застенчивого японца.

У Ричарда наверняка были стороны, которые он не горел желанием кому-то показывать, и тайны, которые он никому не хотел раскрывать. Я понимаю. Последние шесть месяцев наши отношения страдали из-за того, что мы вдвоем практиковали «дивное» японское искусство «деликатности». Мы были начальником и подчиненным, англичанином и японцем. Между нами существовала стена, воздвигнутая во имя той самой деликатности. Пожалуй, с меня хватит.

Это Ричард, выражаясь в стиле Сасаки, вышиб эту стену на обочину. Он сделал это в том телефонном звонке, когда я так и чувствовал, что мое сердце вот-вот разобьется. Поэтому я не обязан вечно сдерживаться. Мне все равно, посмотрит ли он на меня с отвращением или унизит. Если он велит мне возвращаться домой, я уйду, хотя, вероятно, снова попытаюсь увидеться с ним.

Мне плевать, как сильно он меня ненавидит. Он относился ко мне с такой добротой, что мне в жизни не удастся заставить себя возненавидеть его. Если он будет нуждаться во мне, я пойду на край света и помогу ему. Хотя, честно говоря, даже если не будет и скажет, что мое вмешательство в его дела — худшее, что с ним произошло, мне все равно. Сам виноват, раз не сказал мне, что происходит.

Саул некоторое время пристально смотрел на меня, затем похлопал по плечу и крепко сжал его.

— Мы, люди, так устроены, что не можем брать больше, чем даем. Если вы многое получили от Ричарда, то моему ученику-идиоту просто придется принять от вас столько же. Таков порядок вещей, мистер Наката.

— О, нет, я просто заурядное ничтожество, подрабатывающее тут.

— Мы с ним четыре года были наставником и учеником. А вы с Ричардом? Как бы вы описали ваши отношения?

— Я? Я познакомился с ним этой весной. Я был обычным студентом, который случайно проходил мимо, а Ричард — просто иностранцем, которого посреди ночи задирали хулиганы на улице. Все наладилось, и в конце концов он нанял меня, и я стал помощником на полставки, а он — моим боссом. Так все и оставалось, пока он не исчез.

Но теперь мне хочется сблизиться с ним.

Саул взглянул на настенные часы. Он говорил, что нам нужно закончить к двум — и оставалось всего пятнадцать минут. Усатый наставник улыбнулся, словно критикуя меня за панику.

— Не беспокойтесь о времени. Я планирую встретиться со старым другом, который не станет возражать, если я немного опоздаю, при условии своевременного звонка. Я не был в Японии целую вечность, поэтому, конечно, неудивительно, что все так изменилось. У меня здесь столько людей, которых я должен навестить.

Старый друг. Звучало невероятно круто. Вот если бы Ричард когда-нибудь назвал меня так же — «старым другом». Это было бы воплощением мечты…

Хотя при нынешней ситуации, это так и останется мечтой. Может, когда-нибудь. Но если я хочу, чтобы это произошло, то первым шагом будет воссоединение с ним.

— Надеюсь, я смогу его увидеть… Мне кажется, я умру, если не увижу его снова. Ну, не буквально, но…

— Вы еще увидитесь. Или, скажем так, вы не сможете избежать этого, — словно невзначай бросил Саул, пока я потрясенно пялился на него. Я поспешно попытался забрать его чашку, когда он поставил ее на стол, — это же моя работа. Но наставник Ричарда крепко держался за другую сторону блюдца, не давая мне взять его. Черные глаза буравили меня взглядом. — Чисто из любопытства, вы случайно уже не знаете, куда отправился Ричард?

Я выглядел немного удивленным вопросом, но моя реакция, казалось, кое-что подтвердила Саулу. Я был сбит с толку.

— Погодите… Этот странный мошенник появлялся и здесь?

— Мошенник? Если вы имеете в виду то невоспитанное существо — я вежливо попросил его уйти.

— Это тот самый парень. Он и ко мне подходил.

— Он не более чем игрушка — марионетка. Будьте осторожны с человеком за кулисой, который держит нити. Мне следовало догадаться, учитывая, что вы не задали ни единого вопроса о местонахождении Ричарда.

Саул вполголоса простонал, что отстает на шаг. Человек за кулисой? Все верно — когда я спросил Сасаки, как ему удалось сделать такой идеально рассчитанный кадр, он бормотал о том, что его предупредили. Подробностей он мне не сообщил, но кто был его источником?

Саул отдал мне свою чашку, выпрямился и мягко заявил:

— Кое-кто уже положил на вас глаз — наблюдает пристально и с большим интересом, почти как мастер мог бы наблюдать за очень нежным кусочком необработанного эвклаза.

Кто-то наблюдал за мной? Не за Ричардом, а мной? Но зачем? С какой целью? Я выглядел смущенным, но тут Саул сказал что-то еще более озадачивающее.

— Вот вам мое напутствие: этот прекрасный драгоценный камень был выращен в логове гадюк. К слову об одолжении, о котором он меня попросил — полагаю, Ричард хотел, чтобы я держал вас подальше от этого змеюшника. Но, откровенно говоря, я не чувствую себя обязанным прислушиваться к просьбам моего вечно надоедливого ученика-идиота. Идите туда, куда хотите, и делайте все, что пожелаете. Просто будьте начеку. В мире существуют драгоценные камни, которые могут украсть ваше сердце одним взглядом, но есть и смертельные яды, которые всего одним укусом в состоянии почти уничтожить сердце.

— П-простите, не могли бы вы объяснить еще раз, будто я действительно плох в японском?

— Вы хотите увидеть Ричарда, верно? Так сильно хотите, что, возможно, не задумываясь, пожертвуете всем, чего бы это ни стоило. Значит, все, что вам осталось, — отправляться в путь. И не нужно беспокоиться о том, сможете ли вы его увидеть. Они найдут вас и приведут к нему. И в конце концов вам не удастся избежать встречи с ним.

Каждая произнесенная им фраза тяжелым грузом ложилась на мой разум. Я не смогу этого избежать? И кто эти «они»?

— Я так понимаю, это еще одна из тех вещей, которые я пойму в свой черед?

— Именно.

— Ясно. Что ж, думаю, мне придется пойти и выяснить все самому.

— Ха-ха! Хороший ответ. Будь я на десять лет моложе, возможно, подумал бы о том, чтобы взять вас в ученики вместо Ричарда. Мне весьма импонируют молодые люди, которые считают, что у них есть потенциал.

— Хм? О, ну, я не планирую становиться ювелиром. Моя мечта — госслужба.

— Даже с таким метким глазом? Что ж, тогда вносите свой вклад в будущее этой страны. Сделайте так, чтобы больше японцев хотели покупать драгоценные камни, а не продавать их! Однако…

Однако что? Взгляд у него поменялся. Темные глаза смотрели пристально и остро.

— Однако ваши мечты о будущем, как и отношения с Ричардом — какими бы они ни были — только начинаются. Постарайтесь добраться домой в целости и сохранности. Хороший ювелир обязан иметь стальные нервы, чтобы ориентироваться в обстановке и под давлением принимать верные решения. Здравый смысл — вопрос жизни и смерти в этом мире.

Его слова отчасти напомнили мне о бабушке. Именно так она и прожила свою жизнь — будто каждый выбор был на грани жизни или смерти. Она столько раз говорила мне, что плохие поступки всегда вернутся бумерангом, — сама же продолжала идти темным путем.

Я глубокомысленно кивнул, а Саул вздохнул.

— Боже, я не пытался придать вашему лицу такое мрачное выражение. О, кстати, меня тут гложет любопытство. Вы попросили дать вам три попытки угадать камень — каким должно было быть ваше третье предположение? Я не могу вспомнить ни одного камня такого же цвета, который начинался бы на «CH». Может, хризопраз?

— О, э-э… вообще-то, у меня изначально было всего две догадки.

Саул отреагировал так, словно решил, что неправильно понял мой японский. Я покачал головой. Он не неправильно понял меня.

— Ну, вы же наставник Ричарда, верно? Поэтому я попытался представить, как Ричард мог бы проверить меня, если бы мы только познакомились. Если бы я не угадал с первого раза и попросил его дать мне всего две попытки, уверен, он бы отругал меня и посоветовал сузить выбор до одного. Поэтому я решил попросить три, чтобы дать вам возможность пойти на компромисс в одном и все же использовать оба варианта, которые придумал.

Саул на мгновение затих, а потом расхохотался так громко, что стало почти страшно. Он в порядке? Неужели я действительно попал «в яблочко» его чувства юмора? Усатый ювелир смеялся до слез. Он извинился, вытирая глаза носовым платком.

— Понятно. Как я ошибался. Вы гораздо проницательнее, чем был Ричард, когда мы с ним познакомились. Похоже, мои опасения по поводу того, хватит ли мне сил принимать решительные меры, когда это важно, были неуместны.

— Я, э-э, извините…

— Вам не за что извиняться. Этим качеством стоит гордиться, — интеллектом, а не смирением. Дорожите им. Это талисман истины, который сохранит вас в безопасности.

Я склонил перед ним голову и отнес наши чашки к раковине, чтобы вымыть. Непонятно отчего, я чувствовал себя непринужденно. Сколько раз я стоял у этой раковины, делая то же самое? Казалось, стоит выйти из кухни, и увижу Ричарда.

Я вышел из магазина, когда Саул уже закрывался. Заперев входную дверь, он снова протянул мне руку для рукопожатия.

— Удачи, господин Наката.

— Зовите меня Сейги. Как Ричард.

— О, так я и знал. Но кое-какой идиот попросил меня использовать вашу фамилию столько, сколько получится.

Ричард так сказал? Но почему?

Саул слегка улыбнулся, при виде замешательства на моем лице.

— Хотите знать причину? Вот вам цитата: «Он привяжется, если называть его по имени».

Я привяжусь, если называть меня по имени?

Я просто онемел. Я привяжусь? За кого он меня принимает? Я что, собака, которая начала ходить за ним хвостом, потому что однажды он покормил меня? Я слегка усмехнулся.

— Он и правда идиот, да?

— Я бы посоветовал вам сказать это ему лично, господин Наката.

— Держу пари, я так и сделаю.

Мы обменялись еще одним сердечным рукопожатием, и я поклонился у подножия лестницы на прощание.

Саул направился к станции Симбаси. Я спустился на станцию метро «Гиндза», забрал свой багаж из камеры для хранения, в которой его оставил, и сел на линию Маруноути до Токийского вокзала. Паспорт уже лежал у меня в нагрудном кармане. Это будет первый полет на самолете после поездки в Сингапур в старших классах.

У меня был билет в один конец до лондонского аэропорта Хитроу. Я еще не смотрел обратные рейсы, не зная, сколько там пробуду. Я попросил Шимомуру сделать для меня конспекты, поскольку меня не будет некоторое время на занятиях в силу некоторых важных обстоятельств. Я поговорил с преподавателями и заранее отправил столько заданий, сколько смог. Мой показатель посещаемости — более шестидесяти процентов, так что я почти уверен, что не получу плохую оценку из-за того, что чуть раньше ушел на зимние каникулы.

Тем не менее я был искренне впечатлен своими способностями, ведь всего за неделю я обошел целую ораву профессоров экономического факультета. Куча людей постоянно спрашивали, не заманили ли меня в какую-то секту, но я просто солгал о том, что еду за границу навестить больного родственника. По сути, не так уж далеко от истины.

Теперь я жалел, что не приложил больше усилий к изучению английского языка. Даже интересно, как далеко заведут меня жесты и сила воли.

Я надел свой рюкзак и сел в экспресс Нарита с Токийского вокзала. Сунул руку в сумку и тайком вытащил маленькую коробочку. Ее подарил мне Ричард для кольца моей бабушки. Кольца с сапфиром «падпарадша». Я бы и глаз не сомкнул ночью, если бы оставил его у себя в квартире.

«Если у тебя есть время молиться и просить какое-то сверхъестественное существо о защите, лучше потрать его на мысли о том, как защитить себя», — сказала бы бабушка. Но мне начинало казаться, что я ищу крупицу золота в Сахаре и, возможно, нуждаюсь в небольшой сверхъестественной помощи.

«Пожалуйста, позволь мне снова увидеть Ричарда. Желательно, не сталкиваясь с этим таинственным «некто», наблюдающим за мной», — молился я.

Экспресс «Нарита» быстро мчался по своим серебристым рельсам в сторону аэропорта.

Переводчику есть, что сказать: 

Вот мы и вернулись, не успели вы соскучится! В этой главе рада представить вам Саула - суррогатного папашу Ричарда, и главного активиста отношений этры. 

Арты к главе: