Онлайн чтение книги Блестящие Дела Ювелира Ричарда The Case Files of Jeweler Richard
3 - 3 Дело 3. Нефрит в наследство.

Ювелирный магазин «Étranger» открылся в одиннадцать утра.

Как сотрудник, подрабатывающий тут по выходным, я приехал к половине одиннадцатого, чтобы прибраться и приготовить для покупателей королевский чай с молоком. Мой босс всегда приезжает раньше, поэтому, когда я прихожу, Ричард открывает мне дверь. Кроме него, в магазине больше никого быть не должно.

По крайней мере, обычно. Но сегодня, в эту особенно погожую субботу, дверь мне открыл высокий и долговязый мужчина лет сорока. Я никогда раньше его не видел. Он выглядел так, словно работает главным библиотекарем в маленькой библиотеке, — отличался мягкими манерами и был одет в старомодный жилет и галстук. Да кто сейчас так ходит и что вообще он здесь делает? Мужчина определенно не был похож на покупателя. Да и не время еще для клиентов. Я заметил Ричарда, сидящего в одном из красных кресел. На стеклянном кофейном столике лежала какая-то большая открытая книга. Ее я тоже никогда у нас не видел.

— М-м-м… а вы кто?

— Меня зовут Ито Канетоши. Я так понимаю, вы тут подрабатываете? Простите, что застал врасплох. Сегодня я рановато пришел.

— Сейги, погуляй минут пятнадцать и возвращайся.

— Ясно.

Честно говоря, сейчас не время требовать какие-то ответы. Безусловно, я бы солгал, сказав, что ни капельки не разозлился. Обычно Ричард более внимателен ко мне.

Когда я как можно медленнее закрывал автоматически запирающуюся дверь, но так, чтобы это не выглядело неестественно, я уловил тревожную фразу.

— Мне ужасно жаль, но тридцать миллионов — максимум, который способен выложить даже наш магазин.

Тридцать миллионов?

Дверь закрылась именно в тот момент, когда я задался вопросом, о чем они вообще говорили.

Я гулял по кварталу Тюо, обдумывая ситуацию и попивая апельсиновый сок, купленный в кафе. Фантастика какая-то. «Тридцать миллионов — максимум, который способен выложить даже наш магазин». Полагаю, этот господин Ито занимается каким-то бизнесом. Тридцать миллионов йен — колоссальная сумма денег. И почему он говорил об этом с Ричардом? Кроме того, как правило, таинственные посетители «Étranger», которые приходили ранним утром, в девяти случаях из десяти не приносили ничего, кроме неприятностей.

Может, на этот раз у нас проблемы с деньгами?

Я прождал целых двадцать минут, прежде чем вернуться в магазин, где Ричард приветствовал меня поклоном. Было ли это извинением или приветствием, но все равно я отчетливо ощущал холодок.

— Сейги, ты свободен в следующую пятницу? В идеале до четырех.

Ага. Его тон был таким же, как и всегда. Даже не знаю, хорошая это новость или плохая.

— Я, можно сказать, свободен после половины первого. Тебе нужно помочь донести куда-то вещи?

— Что-то в этом роде.

— Это как-то связано с предыдущим клиентом?

— О, он не клиент. Я бы назвал его коллегой.

Коллега. Значит, тоже ювелир? Вообще-то, по-моему, он совсем не напоминал ювелира. Помимо Ричарда, других работников ювелирных магазинов я представлял себе всегда одетыми в строгие костюмы. Ричард издал легкий смешок, очень похожий на вздох; наверное, ему не слишком понравился мой недоверчивый взгляд.

— Я сейчас расскажу тебе о нем поподробнее. Но разве не интереснее спросить, куда мы направляемся и что будем делать?

— Хорошо, так куда мы идем в следующую пятницу?

— На аукцион.

Ричард ответил на озадаченное выражение моего лица измученной улыбкой.

— История довольно долгая.

В мире существовало множество разных коллекционеров — марок и флагов; люди коллекционировали диски, мягкие игрушки в виде животных и фигурки из аниме. А еще были коллекционеры антиквариата.

В августе этого года скончался бывший директор компании, владеющей горой в Камакуре, — Соичиро Адзума. Ему было восемьдесят восемь лет. Предположительно, скончался мирно. Он был известен своим интересом к культурным реликвиям и имел обширную коллекцию драгоценностей и предметов старины, являясь одним из ведущих коллекционеров Японии.

Цены на драгоценные камни, предметы старины и тому подобное все еще приводили меня, обычного студента, в шок. Причину, по которой той или иной вещи назначали цену, понять было не так просто, как например, ценообразование стоимости овощей или канцелярских принадлежностей. Как вообще можно оценить творение природы или самой истории? Вещи оценивают, превращая в продукт, который можно будет продать, — и не понять, каковы затраты на производство этого товара. Тут ведь не скажешь, что драгоценные камни или культурное наследие создавалось специально.

И в связи с этим возник «небольшой спор» по поводу наследования имущества Соичиро Адзумы. Честно говоря, ничего удивительного. Закон требовал, чтобы имущество покойного справедливо разделили между родственниками в зависимости от степени родства. И хотя деньги, акции и тому подобное распределялось просто, уникальный антиквариат, имеющий особую ценность, не разделить поровну, как куски торта.

И вот старшей дочери почившего магната, Ёсими Адзума, новому руководителю его компании, которую боялись как «железную леди», пришла в голову гениальная идея: выставить все на аукцион. Если отправить всю коллекцию отца на аукцион, можно превратить эти сложные активы в старые добрые деньги. Члены семьи Адзума хорошо ладили между собой и были достаточно богаты, чтобы ни в чем не нуждаться, но как новый глава семьи она, вероятно, хотела избежать лишних проблем. Вроде ссор по поводу дележки этих уникальных вещей. С налоговой точки зрения, вероятно, экономичнее было бы не ликвидировать коллекцию немедленно, но она наверняка взвесила этот вариант и поставила сохранение мира в семье выше минимизации налогового бремени. Мне такой выбор казался вполне логичным.

В Японии, оказывается, есть аукционные дома. Все это действительно казалось параллельной вселенной! — и госпожа Адзума, вероятно, выбрала тот, который предложил ей самые высокие цены. Таковым оказалась британская компания, которая могла похвастаться более чем столетней историей. У них был выставочный зал в Гиндзе, где они вели большую часть своего внутреннего японского бизнеса.

— Кстати, Сейги, ты знаком с понятием вывоза культурных ценностей?

— Кажется, да. Это тема как-то всплывала на одной из моих лекций. Если не ошибаюсь, самая большая коллекция укиё-э[1] находится в музее в Америке, а не в Японии? Хотя вообще-то, не думаю, что это имеет большое значение.

[1. Укиё-э — направление в изобразительном искусстве Японии, получившее развитие с периода Эдо. Слово укиё, дословно переводящееся как «плывущий мир», является омофоном к буддистскому термину «мир скорби», но записывается другими иероглифами.]

— Почему?

— Почему? Ну, э-э…

Пожалуй, я считаю, что место, где лучше всего заботились бы о наших культурных сокровищах, не обязательно должно быть в Японии. К тому же разве в музеях Токио не висели знаменитые картины из Франции, Англии и прочих стран? И благодаря этому можно увидеть иностранное искусство, не выезжая за границу, — мне это казалось беспроигрышным вариантом. Кроме того, музеи ведь законно приобретали свои экспонаты.

Я поделился своим мнением, и Ричард со мной согласился. На этот раз мы шли пешком, а не ехали на машине. Мы направлялись вглубь Гиндзы, не слишком далеко от нашего магазина, но, Боже, как же мы выделялись.

Поначалу забавно было идти рядом с настолько привлекательным человеком, что люди порой останавливали нас и спрашивали, не рекламирует ли Ричард новую коллекцию одежды. Но новизна проходила и даже после привыкания оставался дискомфорт.

— Я в целом согласен, что культурная ценность, оказавшаяся в зарубежном музее, обычно не является проблемой, но существует и множество других ситуаций.

— Например?

— Например, когда такие предметы попадают в руки частного коллекционера и недоступны широкой публике. Но и тут нет проблемы, если собственность управляется должным образом, однако нередко такие вещи приобретают с целью перепродажи или отмывания денег, после чего они бесследно исчезают. Конечно, аукционные дома против таких «клиентов», но они не могут указывать, что частному лицу делать со своей собственностью.

— Так вот почему господин Ито посетил «Étranger»? Хотел предотвратить нечто подобное?

— Можно сказать и так.

Приятный на вид мужчина, с которым я столкнулся в магазине Ричарда, Ито Канетоши, оказывается, был не ювелиром. А торговцем антиквариатом и всякими древностями, владельцем в четвертом поколении одного из самых известных магазинов Японии, «Ито Сёубин» в Гиндзе. Отчасти, мне сразу пришло в голову словосочетание «витрина магазина», хотя, уверен, Ричарду не понравится, если я произнесу это вслух.

Господин Адзума приобрел у магазина столько, что стал едва ли не главным клиентом, и ходил к ним очень долго. Это я понял, а вот все остальное…

Очевидно, господин Ито попросил Ричарда выкупить на аукционе определенную вещь.

Книга на столе, которую я видел — каталог аукциона. Она была толщиной в пять сантиметров и полна цветных фотографий тысяч сокровищ коллекции. Предмет же, о котором шла речь, находился в самом конце. Это был драгоценный камень. Под текстом на английском языке, который гласил «жадеит», было «хисуи», что по-японски означает «нефрит».

Не похоже на украшение, которое можно носить. Резная фигурка, скорее, древняя реликвия, а не просто драгоценный камень. Согласно описанию, она была примерно сантиметров пятнадцать в длину, то есть, довольно крупная для камня. Темно-зеленого цвета и вырезана в странной форме руки.

Аукцион не был закрытым, так почему бы господину Ито самому не поучаствовать? Но дело в том, что он вступил в весьма публичный спор с семьей Адзума. Он предложил крупную сумму за покупку этой вещи, но поскольку «железная леди» решила отдать аукционному дому всю коллекцию целиком, его предложение проигнорировали. По-видимому, аукционный дом ради этого предложил скидку на различные сборы.

Измученная после похорон отца, патриарх семьи Адзума постановила, что господину Ито запрещено участвовать в торгах, чтобы не усугублять ее и без того тяжелую ношу. Учитывая обстоятельства и тот факт, что члены семьи Адзума наверняка будут на аукционе, присутствие господина Ито оказало бы медвежью услугу его делам. Он был непревзойденным бизнесменом и всячески старался сохранить семью Адзума в качестве клиентов даже после того, как ему запретили участвовать в аукционе. Именно поэтому он пришел к Ричарду с просьбой сделать ставку на этот товар вместо него. И выложить тридцать миллионов йен.

Вот и все дела.

— Знаешь, я действительно не понимаю. Почему господин Ито так зациклился на этой вещи? У него есть клиент, который очень хочет ее заполучить?

— Похоже, ты прав, но подозреваю, по большей части это связано с историей самого нефрита. Сейги, как бы ты написал слово «сёубин» в названии компании «Ито Сёубин» на кандзи?

— Сёубин… «Шоубин».

Я сказал ему, что название похоже на «витрина магазина», и Ричард усмехнулся. Что ж, даже не знаю, поэтому сдаюсь.

— Правильный ответ — тут как с «хисуи», который тоже нефрит. «Хисуи[2]» также читается, как «шоубин». Я сам не знал, пока он мне не сказал.

[2. Японское слово пошло от «зимородка», а их иногда называют «сёубин», как иероглиф «нефрита».]

— Значит, этот камень связан с названием его магазина?

— Именно. У изделия богатая история. Его приобрел прадед господина Ито, основатель компании. Вероятно, он так любил этот нефрит, что даже вставил в название магазина.

Хм. Но все же тридцать миллионов. Даже если у него действительно есть покупатель, зачем тому обращаться в «Сёубин»? Аукцион открытый, к чему посредники? Об этом я и спросил Ричарда.

— Тут все, скорее, наоборот. Изначально покупатель, скорее всего, вообще не проявлял особого интереса к нефриту, и господин Ито просто убедил клиента купить его. Пожалуй, покупатель в данном случае выступает спонсором.

Тогда в этом еще меньше смысла. Я представлял, что может чувствовать владелец компании в четвертом поколении, не зная, где окажется тезка его бизнеса. И понимал, как подобный товар, несколько раз проходящий через его магазин, может улучшить его имидж. Но главный вопрос для меня: почему именно Ричард? Непонятно. Почему не кто-то другой?

Я поинтересовался у Ричарда, и он просто пожал плечами. То есть, особой причины нет? Выбрал ли его господин Ито, желая найти человека без связи с ним или его магазином? Но какой бы гонорар ни обещали Ричарду или насколько особенным не был товар, такая работа казалась мне малость недостойной его.

— Тебе не кажется, такая работенка гораздо ниже твоей квалификации?

— Вовсе нет. Вполне типичное дело.

— Типичное… для Гиндзы?

— Конечно, нет. Везде.

Я не успел уточнить, поскольку мы прибыли к месту назначения.

Аукционный дом располагался между офисным зданием и торговым центром прямо на окраине центра Гиндзы. Это было крепкое на вид серебристое здание в шесть этажей. При ближайшем рассмотрении над дверью оказалась позолоченная вывеска. Под основным названием была надпись «выставочный зал». Значит, мы пришли по адресу, и аукционный дом не просто арендовал это помещение, а владел им. И все, начиная с сегодняшнего предварительного просмотра и заканчивая самим аукционом, проходило тут.

Разумеется, с такой большой и ценной коллекцией так гораздо безопаснее.

Я достал каталог из сумки, чтобы показать администратору на стойке, окруженному охранниками, а Ричард подписал документы, которые нам вручили. Он быстро писал по-английски, так что я почти ничего не успел разобрать, но, вероятно, там были его имя, номер телефона, адрес и тому подобное.

Ричард вернул документы, администратор по-английски поблагодарила его и направила нас к лифту. Когда двери лифта открылись на выставочном этаже, там тоже стояли охранники.

Импозантный мужчина в костюме, похожий на сотрудника, маячил позади них, протягивая нам что-то, похожее на идентификационный значок на шнурке. Я взял его и повесил себе на шею.

Внутри демонстрационного зала мне показалось, будто я перенесся в другой мир.

Помещение напоминало бы офис, будь оно заставлено столами и стульями, но в нем находились ряды стеклянных музейных витрин. Прямо как в ювелирном отделе универмага, просто продавцов заменили карточками безопасности. В витринах были выставлены только часы и другие аксессуары. Еще стены украшали картины. Остальные предметы из огромного каталога — статуэтки, украшения, заколки для волос, свитки и тому подобное, видимо, были выставлены на других этажах. Я поискал секцию с драгоценными камнями и нашел ее в стороне. Драгоценные камни были расставлены очень структурно — рубины с рубинами, украшения с бриллиантами с украшениями с бриллиантами, независимо от карата или качества, — и это действительно напоминало предварительный просмотр аукциона. Но в углу с нефритовыми изделиями нужной нам вещи не было.

— Сейги.

Я поднял голову, услышав, как Ричард произнес мое имя. Наверное, он нашел. Чуть в стороне от витрин с лотами находилась другая группа витрин, где товары были выставлены каждый по отдельности. Вокруг маленьких витрин хватало места, чтобы можно было рассмотреть каждый предмет со всех сторон.

— Это…

Нефрит из каталога. Он был примерно пятнадцать сантиметров в длину и имел странную форму руки. Мое внимание сразу же привлек цвет. Или даже не столько цвет, сколько его прозрачность.

— Ричард, ты уверен, что это действительно нефрит?

— А на что он, по-твоему, похож?

— На изумруд. Разве нефрит такой прозрачный? Ну, то есть…

Я снова повернулся к футляру с экспонатом. Порой нефрит мог быть розового или даже лавандового цвета, но сам камень, по сути, совсем непрозрачный. Первый образ, который нефрит обычно вызывает в моем воображении, — это магатама[3]. Она сразу приходит на ум, когда речь идет о самоцветах вроде бирюзы или агата. Но этот нефрит был по-настоящему прозрачным. Прямо как изумруд.

[3. Напоминаю, что магатама — изогнутая бусина из драгоценного камня в виде запятой. В древности служила оберегом от зла и приносила счастье.

]

— Браво. А у тебя явно острый глаз на такие вещи. Но знаешь ли ты, что самый качественный нефрит[4] называется «императорским»? Он имеет цвет молодого бамбука, и в мире существует не так много прозрачного нефрита с таким зеленым цветом. Данное изделие — особенный пример камня такого типа.

[4.

]

— Значит, это не просто зеленый кристалл?

— Какое смелое утверждение. Будь это цветной кварц, который обычно используется при имитации императорского нефрита, ты мог бы так сказать, но, учитывая, что эта вещь побывала в руках ведущих экспертов со времен Мэйдзи, шансы на подделку ничтожно малы. Взгляни на него повнимательнее. Редко выпадает возможность увидеть такой прекрасный образец, даже в музее.

Цвет молодого бамбука. Действительно очень свежий оттенок зеленого. На белом листке бумаги сбоку от футляра было написано: «Цитрон Рука Будды». Я не совсем понял насчет цитрона[5], но, полагаю, это должна быть рука Будды[6]. С того места, где должно было находиться запястье, торчали какие-то непонятные штуки, похожие на листья. Вероятно, статуэтка высечена из цельного камня. Над ней, наверное, работал невероятно талантливый мастер со стальными нервами.

[5. Цитрон - вид многолетних растений из рода цитрус.

6. Цитро́н па́льчатый — разновидность цитрона, известная также под названием «Рука Будды». Отличается многократно разделёнными плодами, образующими отростки, напоминающие пальцы, которые остаются не сросшимися, разделёнными практически до самого основания, что делает плод похожим на руку человека.

]

Описание на футляре гласило: «Династия Цин» там, где должно было быть название эпохи. Выходит, она из Китая. Ниже указывалась цена в трех разных валютах — йенах, долларах и юанях.

В строке «йены» было написано «тридцать миллионов».

От этой цифры у меня закружилась голова. Этот странный кусок нефрита в форме перчатки стоил больше, чем среднестатистический офисный работник зарабатывает за десятилетие. Ричард всегда говорил, что цена драгоценных камней определяется не их внутренней ценностью, но цифра была настолько огромной, что меня прошиб холодный пот.

— Погоди… значит, цена начинается с тридцати миллионов?

Ну, аукционы же повышают цену, верно? И господин Ито сказал, что может собрать лишь столько. Этого хватит?

— Стартовая цена гораздо ниже. А здесь приблизительная оценка, по которой уйдет лот, или чуть выше.

— Что ж, отличная новость. Но от этой цифры у меня до сих пор кружится голова. Мне вообще можно тут находиться? Такое чувство, будто посторонним здесь не место.

— А для чего, по-твоему, стеклянные витрины? Ты даже можешь, при желании, попросить кого-то из персонала подержать лот в руках.

Меня аж в дрожь бросило. Я не делал ничего плохого, но все равно не удержался и оглянулся через плечо. Там стояли два сотрудника в костюмах, державшие написанную маслом картину для одного из гостей. Даже я знал ее автора — видел раньше в учебнике по истории искусств. На ней были изображены летящие по небу человек с лошадью. М-м-м, имя художника напоминало имя звезды боевика. Точно. Актер из боевика. Да.

— Это Сигал?

Когда я повернулся обратно, Ричарда рядом уже не было. На его месте стоял весьма смущенный загорелый мужчина в розовой льняной рубашке. Его волосы, очевидно, тоже изрядно побывали на солнце, и кончики выцвели до светло-каштанового оттенка. Может, он проводил много времени на пляже на юге? Хотя мне-то какая разница. Зачем я вообще ляпнул такое незнакомому человеку?

Озадаченный мужчина неловко улыбнулся.

— Нет, думаю, вы имеете в виду… Шагала?

— Шагал! Т-точно!

— Рад был помочь.

— Спасибо.

Мы обменялись неловкими поклонами, и он проскользнул мимо меня, чтобы подойти к нефритовой витрине. Он обошел вокруг и встал так, что мне хорошо было видно его лицо. Оно исказилось при виде резьбы, из которой торчали странные предметы, похожие на листья. Интересно, почему.

Он выглядел так, словно вот-вот заплачет. Будто воссоединился со старым другом.

Я едва вспомнил, что так пялиться невежливо, и отправился на поиски Ричарда. Помещение было не слишком большим. Я заметил его у входа.

Казалось, он с кем-то разговаривал.

Явно не японец и немного ниже Ричарда. У него была гладкая смуглая кожа и черные волосы. Лет пятьдесят на вид, в сдержанном сером костюме. Судя по атмосфере между ними, он не был одним из клиентов Ричарда. Ведь лицо моего босса, можно сказать, было ледяным, словно он изо всех сил старался стереть с него малейшие эмоции.

— Какая честь быть удостоенным вашего присутствия, лорд Клермонт.

— Полагаю, вы обознались.

— И ты не Ричард Клермонт? Коллега господина Ранашины?

Ричард молча уставился на него. Мужчина ухмыльнулся и слегка поклонился, прежде чем пройти мимо меня к нефритовой витрине. Лорд Клермонт? Кто такой лорд Клермонт?

Я не решился спросить, был ли этот человек его знакомым. Ричард ощетинился, как еж, и взглядом сверлил спину уходящего мужчины. Плохо. Особенно когда я не могу просто засунуть конфету ему в рот. Хотя тут даже сладенькое вряд ли поможет.

Я никогда не видел его таким.

— Э-э, э-э, Ричард?

— Сейги? А я уж думал, куда ты делся.

Я не мог заставить себя сказать ему, что все это время был рядом, поэтому просто драматично указал на себя.

— Тут где-то можно присесть? Ноги отваливаются.

— Как неприлично. На втором этаже есть кафе, но мне сказали, что здесь неподалеку есть гостиная.

Отвечая, Ричард даже не взглянул на меня, а затем быстро вышел из выставочного зала.

Я ломал себе голову, следуя за ним. Имя на визитной карточке Ричарда было «Ричард Ранашина де Вульпиан». Отбросив на мгновение вопрос о том, кем был «господин Ранашина», на которого ссылался тот человек, казалось весьма маловероятным, будто он обознался и принял Ричарда за кого-то другого. Я имею в виду, как вообще его можно с кем-то перепутать? Это все равно что принять луну за звезду. Лицо Ричарда настолько культовое, что увидев хоть раз, не забудешь никогда.

Может, имя у него длиннее, чем я думал. Например, «Ричард Ранашина де Вульпиан Клермонт». Звучит, конечно, ужасно сложно, поэтому, возможно, полного имени и нет на визитной карточке. Вполне правдоподобно.

С другой стороны, а вдруг все, кроме его имени, было фальшью? Как тот же Эдвард Бакстер.

— У меня есть немного печенья, будешь?

Когда мы добрались до гостиной, я предложил Ричарду упаковку печенья. Мой усталый на вид босс устроился на черном кожаном диване и спокойно грыз печенье с корицей и сахаром, которое недавно получил в подарок от клиента. Маленькая офисная кухонька находилась в распоряжении гостей, но единственным доступным напитком был графин с зеленым чаем. В идеале нам нужен был королевский чай с молоком. Поэтому, как я и подозревал, Император сладостей отказался от зеленого чая и пил минеральную воду, которую принес с собой.

— Ты действительно не пьешь ничего, кроме воды и королевского чая с молоком?

— Я действительно пью не только их. В конце концов, невежливо отказываться от напитка, предложенного клиентом у него дома.

— Да уж.

— Именно.

Я чуть не расплакался. Это была ужасно тривиальная информация, но для меня она стала новостью. Я чувствовал себя так, словно бегал кругами вокруг крепостного рва, а то, что он не пожелал сам затронуть эту тему, по сути, означало, что мне нужно выждать верного момента. Но я не мог ждать вечно и уверен — он тоже это знал.

Стоило мне подумать, что он оправился от шока, вызванного столкновением с тем таинственным человеком, как странный мужик просунул голову в гостиную и пошла вторая волна атаки.

— О, и снова здравствуйте!

Он налил в бумажный стаканчик зеленого чая и стоя выпил его. Ричард не отворачивался, но и старался не встречаться с ним взглядом.

— Так я и знал. Ты ведь тоже охотишься за этим нефритом? Кто твой клиент? Француз? Или англичанин? Или приглядел его для себя?

Выражение лица Ричарда было ужасающим, но мужчина радостно рассмеялся. Кто он вообще? Я встал. Ричард предупредил меня тихим «Сейги», но я проигнорировал его.

— Добрый день. Я Сейги Наката. Что у вас за дело к моему боссу?

— Твоему боссу? Так ты работаешь на него?

— А вам какое дело?

Его реакция превзошла все мои ожидания — он расхохотался. Я понятия не имел, что тут было такого смешного, но какой бы ни была шутка, она явно пришлась по вкусу мужику. А вот я точно был не в восторге.

Мужчина выбросил бумажный стаканчик в мусорное ведро и небрежно извинился за грубость. Затем вытащил из нагрудного кармана визитку и вручил мне.

— Забыл представиться — меня зовут Сингх Ганапати Бертуччо. Я индиец итальянского происхождения. Уже восемь лет работаю в Восточной Азии, но до сих пор совершенствую свой японский. Рад знакомству.

— Сейги, ты вовсе не обязан любезничать с ним.

— Вмешательство в чужие дела — твоя специальность, лорд Клермонт. Ну надо же! Вижу, ты действительно отчаялся найти счастье со своим земляком и решил попробовать с иностранцем.

Ричард отреагировал бурно. Он встал, схватил меня за плечи и толкнул себе за спину, чтобы встать между мной и этим индийцем итальянского происхождения. Сингх вышел из комнаты, смеясь так, словно только что услышал самую смешную шутку в мире, но перед самым уходом повернулся ко мне.

— Господин Наката, мой дорогой друг, выбор места работы — вопрос чрезвычайной важности. Если будете с ним возиться, вскоре пожалеете об этом. Что ж, лорд Клермонт, пламенный привет наставнику.

И это ходячее несчастье вышло. А Ричард замер, уставившись в окно. Я не видел его лица, однако точно знал, какое у него сейчас выражение.

Я молчал, разглядывая пустую комнату. Имя Ричарда. Его титул. История жизни. Этот человек. Что это было? Такое впечатление, будто пол под нашими ногами внезапно превратился в минное поле.

Ричард глубоко вздохнул, положил бутылку с водой обратно в сумку и направился к выходу. Я поспешил за ним. Понятия не имею, что происходит, но точно знаю — сладости «Étranger» и свежий королевский чай с молоком тут не помогут.

Когда мы вышли, Ричард повел меня в «Шисейдо», пообещав чем-нибудь угостить. Тишина, повисшая между нами, превращала нашу прогулку в экскурсию по аду, но атмосфера сразу изменилась, стоило войти в красное здание «Шисейдо». Украшенное сезонными орнаментами, оно казалось почти другим измерением. Словно здесь всегда царило счастье, как бы тяжело не было на сердце.

Я съел тарелку риса с карри, а Ричард заказал пудинг с мороженым, затем пробник торта с печеньем и клубничное парфе до кучи. К моменту, когда он приступил к пудингу, который немного задержался, Император сладостей прикончил уже два куска торта.

— Ты действительно собираешься съесть лишь это? Может, хоть немного риса или хлеба?

Ричард проигнорировал мой вопрос. Хорошо, если так… Желает питаться одним парфе — флаг ему в руки. Вещать о правильном питании, вреде большого количества сахара или расстройстве желудка — обязанность близких ему людей, а не моя.

Я сам не знал, но отчего-то чувствовал себя основательно на взводе. Нет, совсем неподходящее слово. Честно говоря, я ужасно злился. Еще немного и взорвусь. Но почему? Неужели слова этого чудака так подействовали на меня? Бессмыслица какая-то. Нарваться на незнакомого хама, все равно что споткнуться о камень. Если бы я злился из-за подобной ерунды, то кричал бы в небеса каждый раз, когда шел дождь. Значит, должна быть другая причина. Почему я так разозлился? И на что?

— Тебе действительно так любопытно?

— Что?

— Насчет меня.

О, а вот и ответ.

Я разозлился, потому что он не позволял мне беспокоиться о нем.

— Ну, конечно! За кого ты меня принимаешь?

— За японского студента.

Я начал психовать, но Ричард поднес палец к губам, напоминая вести себя потише. Когда со мной обращались, как с ребенком, я всегда злился. Ну он же явно не намного старше меня? С другой стороны, откуда мне знать. Может, он двухсотлетний вампир.

В любом случае, сейчас не время так шутить. Ричард доедал свой пудинг с мороженым, а мне было больно просто сидеть и ждать подходящего момента, чтобы открыть рот.

— Итак, если я скажу, что больше не приготовлю тебе ни одного пудинга или молочного желе и уменьшу норму сахара в твоем королевском чае с молоком, ты меня уволишь?! — сказал я самым угрожающим голосом, на который был способен. Ричард тихо усмехнулся.

— Мне в жизни никто так очаровательно не угрожал.

— Прекращай. Я изо всех сил стараюсь не сорваться.

— Что ж, можешь спрашивать меня о чем угодно, как только я закончу есть.

— Что?

Ричард одарил меня очаровательной улыбкой, все еще держа ложку в руке. То есть, он собирался выложить все начистоту?

— Итак, с чего начнем? Нам столько всего нужно обсудить, поэтому, пожалуйста, просто задавай вопросы. Я постараюсь ответить как можно полнее. Удовлетворен?

Я даже не знал, что сказать. Такого я не ожидал. К тому же, разве его клубничное парфе не на подходе? Если я не скажу что-нибудь, до того как его принесут, точно навсегда упущу эту возможность. Я запаниковал — с чего же начать?

— Итак, тот индиец. Кто он? Чувак, что, тебя ненавидит?

— Мы с ним однажды были конкурентами там, где я работал. Очень давно. Он регулярно заявлял, что я краду у него клиентов. Полагаю, он действительно затаил какую-то обиду. Тем не менее, такие ситуации настолько часты, что я вряд ли запомнил бы каждую.

— Какие ситуации?

— Ну, конкуренты часто говорят: «Пока товары продаешь ты, клиенты даже придорожный камень у тебя купят. Они так очарованы твоим лицом, что и не смотрят на товар.» Еще вопросы?

Было неприятно легко представить это. Но Ричард казался совершенно невозмутимым, поэтому я постарался сохранить хладнокровие и придумать другой вопрос.

— То есть, там, где ты работал очень давно, вы и познакомились? В магазине Ранашины?

— Именно. Он принадлежит моему наставнику. Основное отделение находится на Шри-Ланке, второй магазин в Гонконге, а третий — здесь, в Токио.

— Так у вас сеть!

— Скорее магазины-партнеры, но, по сути, да.

Ранашина — часть фамилии Ричарда. Значит, наставник — его родственник? Но Ричард покачал головой.

— Нет, мы познакомились на Шри-Ланке. Мы не связаны кровью, я лишь одолжил его фамилию по определенным обстоятельствам.

— Значит, это псевдоним.

— Да.

Разве на такое отвечают с небрежной легкостью «да» и больше ничего? Я спросил, зачем ему псевдоним, но он не ответил. Думаю, эта тема все еще под запретом. Или же он ответит позже. В любом случае, пора двигаться дальше.

— Кто такой «лорд Клермонт»?

— А у тебя цепкая память. «Клермонт» — фамилия в моем паспорте. Между тем «лорд» — фамильный титул моего отца в Англии. Я отпрыск весьма старинного рода, и старшему сыну и наследнику издревле достается титул. Аристократия в Англии жива и процветает, пускай и просто номинально.

Значит, он сын аристократа. Это было на удивление… неудивительно. С таким-то красивым лицом, которое уместнее смотрится в зарубежном историческом сериале, чем на улицах Гиндзы. Но, судя по тону, Ричард хотел, чтобы я побыстрее оставил эту тему. Может, ему было неловко.

— Я так понимаю, ты через многое прошел. Поэтому… подожди. Но почему?

— Зачем использовать имя, из-за которого мне постоянно придется из кожи вон лезть, объясняя, что я англичанин?

Ну да. За время нашего с ним знакомства, люди дважды спрашивали, француз ли он. Хотя, конечно, у него не было проблем с французским, и если он действительно так ненавидел быть англичанином, мог бы просто сказать «да», а не поправлять их. Или он пытался скрыть именно фамилию, а не свою национальность?

Ничего из этого я не озвучил, но Ричард, казалось, догадался по языку моего тела. И одарил меня вымученной улыбкой. Даже в такие моменты он был настолько красив, что я с трудом мог дышать.

— Одно имя использовать проще, чем другое. И это, в принципе, все.

— Тогда почему не просто «де Вульпиан»?

— Это фамилия моей матери, и ее семья способна доставить немало хлопот. Может, стоило сразу придумать себе псевдоним, но не все так просто. Ежедневно носить фамилию, к которой совсем не привык, может изрядно подавлять.

— Значит, «Ричард» — твое настоящее имя?

Я тут же пожалел, что спросил, но Ричард, казалось, не удивился. Просто кивнул в знак согласия.

— Что-нибудь еще?

Я прямо чувствовал, как у меня внутри все переворачивается. Но почему?

И молчал.

«Что-нибудь еще?» Создавалось впечатление, будто я разыграл все свои карты, кроме одной. Но мне потребовалось бы колоссальное мужество для нее, ведь я знал, что на его месте не хотел бы услышать этот вопрос.

Мне хотелось знать, на что намекал тот человек, когда сказал, что Ричард «отчаялся найти счастье со своим земляком».

Ричард ждал. Уверен, он точно знал, о чем я собирался спросить, но все равно ждал, когда я это произнесу.

— Нет, я… Думаю, у меня все. Ты и так много мне рассказал. Хорошо. Спасибо, — сказал я с улыбкой.

И тут Ричард громко рассмеялся. Да что с ним такое? Я уже второй раз видел его таким. Первый, насколько помню, был весной, когда я только начал работать на него. Во время инцидента с рубиновой брошью. Он с недовольным выражением лица оборвал мою нелепую болтовню, когда мы говорили о выборе романтических партнеров.

— От всей души благодарю тебя за твою неслыханную чуткость. Ты такой галантный. Почти как мужчина, который струсил и отстранился прямо перед поцелуем.

— Что?

Прямо перед поцелуем? Что это вообще за пример? Это я тут вроде как зол — с чего вдруг Ричард на меня наезжает?!

Что ж, прекрасно. Если он и дальше будет так себя вести, я не обязан сдерживаться.

— Отлично. Хочешь знать, что меня бесит? Изволь. Дело не в том, что ты скрыл от меня свою личность. Думаешь, я изначально не знал? Быть с кем-то так долго и ничего не знать о его семье — ненормально! Но не потому, что мне все равно. На самом деле все наоборот. Я просто не хочу заставлять тебя говорить мне то, чего ты не хочешь.

— Даже не знаю, ты благородный или просто трусливый?

— Да какая разница?! Главное, что я не из тех мужчин, которые струсят и уклонятся от поцелуя. Меня просто бесит, что ты настолько низко ценишь себя, что думаешь, будто должен целовать кого-то против своей воли. С меня хватит.

Официантка, которая принесла Ричарду парфе, ошеломленно замерла в паре шагов от столика. К несчастью, клубника, лежавшая сверху, упала на поднос, и девушка поспешила вернуться на кухню. Мне поплохело от того, насколько смущенной она выглядела. Я едва не сказал ей пару слов, но решил, что лучше подождать, пока немного не успокоюсь.

— В принципе, я, эм, просто не хочу заставлять тебя идти против своих желаний. Особенно из-за какого-то странного придурка. Но не потому, что мне все равно или я не хочу знать о тебе больше. Ты очень мне нравишься, и я всей душой хочу отплатить тебе за все, что ты для меня сделал…

И именно поэтому я отступил, ставя под угрозу нашу хрупкую связь.

Все еще пытаясь подобрать слова, чтобы выразить свои чувства, я перевел взгляд на Ричарда и с удивлением обнаружил, что он, не мигая, пристально смотрит прямо на меня. Но не угрожающе. А как-то… ошеломленно. Его голубые глаза были широко раскрыты.

— Что? Почему ты так странно смотришь на меня?

— О, ничего, просто я не осознавал глубину твоих чувств.

— Неужели об этом нужно было заявлять вслух? Я немного шокирован, честно говоря…

— Что ж, очень приятно. Думаю, ты, вероятно, прав. Я должен больше рассказать тебе о себе.

— Ричард…

— Не пойми меня превратно, я говорю это не из какого-то саморазрушительного побуждения. Просто думаю, время пришло.

И вот Ричард принялся рассказывать мне свою историю.

В некотором смысле ситуация напоминала семью Адзума. Все началось с прадеда Ричарда, бывшего лорда Клермонта. Благодаря родовому наследству и своей деловой хватке тот накопил огромное богатство, но то, как это богатство будет разделено между его потомками, по сей день остается под вопросом. Причем, судебным. Сколько достанется Ричарду, а сколько останется в поместье, все еще не определено, и, видимо, ему придется изрядно попрыгать через обручи, чтобы заявить свои права. Поскольку Ричард не нуждался в деньгах, желания заниматься этой проблемой у него не было, но обстоятельства вынуждали его действовать.

В общем, Ричард оказался втянут во множество неприятностей, связанных с наследством. Это привело к расколу в семье и предательству близких.

И даже любимый человек бросил его.

Он так небрежно упомянул об этом. Просто как факт.

Я ошеломленно молчал, совершенно не понимая, какое отношение его личная жизнь имела к вопросу наследования. Может, из-за опасения по поводу притязаний потенциального супруга? Мне было бы понятнее, изучай я чуть внимательнее гражданское право. Но все же думаю дело не в этом. Ричард намеренно избегал ключевых деталей. Иногда он действительно удивлял меня. Я совсем не ожидал, что он станет что-то скрывать сейчас.

Поскольку в глубине души я знал — он ведь откровенничает ради меня. Он слишком мил со мной.

— Ты уверен, что тебе следует продавать драгоценные камни в Японии?

— А что, по-твоему, я должен делать вместо этого и где?

Ну, при разладе с семьей, самостоятельная жизнь — очевидное решение. Я и сам так сделал. Мне было ужасно любопытно, как сын английского аристократа оказался на Шри-Ланке и стал торговать драгоценными камнями. Однако, казалось, если я затрону эту тему, то мы не скоро разойдемся по домам. Не самая лучшая идея, поэтому я решил приберечь свое любопытство на потом.

— Верно подмечено. В любом случае, спасибо, что открылся мне.

— Не за что. В целом, полагаю, я объяснил комментарий Сингха.

— Какой комментарий?

— Его совет держаться от меня подальше, ведь ты наверняка пожалеешь, что связался со мной.

Это должен был быть совет?

— Да ладно, не смеши меня. Я никогда не ощущал от тебя дурного влияния. Какой там совет, он просто пытался тебя разозлить. Ты уверен, что у тебя не просто дефицит сахара?

— И за кого же тогда ты меня принимаешь?

— За императора сладостей, с весьма категоричным мнением о королевском чае с молоком, порой несносным, но определенно милым. Думаю, это все объясняет.

Официантка снова изменила направление, отойдя на несколько шагов от столика. Какая начинка отвалилась на этот раз? Хотя парфе выглядело нетронутым… Может, она просто пыталась быть вежливой и не перебивать нас. Однако мне очень хотелось сейчас запихнуть Ричарду в рот что-нибудь сладенькое.

Мужчина с красивым лицом и фарфоровой кожей окинул взглядом вечерний горизонт Гиндзы, постукивая пальцем по столу, словно перебирая предметы на невидимом сенсорном экране. Какие дурные манеры. Что опять не так?

— Как ты можешь так… свободно называть кого-то «милым» прямо в лицо?

Я проворчал, что это был комплимент, и Ричард упрямо отвернулся от меня. Он действительно напоминал маленького ребенка в такие моменты.

— Не переживай так. Ты — Ричард, ювелир. И в тысячу раз крепче меня, так что не зацикливайся на каждой мелочи. И вообще, разве тебе не следует сосредоточиться на приобретении этого нефрита? Тридцати миллионов и правда хватит?

Ричард не выглядел удовлетворенным. Но я просто продолжал вести себя так, будто все было нормально, и в конце концов он показательно вздохнул. Знаешь, ужасно грубо так вздыхать прямо человеку в лицо.

— Да, я немного волнуюсь. Но эта сумма — потолок бюджета клиента. Сингх — профессионал, когда дело доходит до приобретения произведений искусства из Восточной Азии. Он некий посредник между богатыми европейцами и продавцами произведений искусства. Раз он здесь, значит, кто-то в Европе тоже охотится за этим нефритом. Битва будет жестокой. Видишь ли, произведения искусства также часто считаются выгодными финансовыми вложениями, поскольку цена на них, как правило, не снижается.

И затем пробормотал себе под нос, что торги могут быть весьма горячими.

Я бы предпочел никогда больше не видеть этого Сингха, но, видимо, этому не бывать.

— А что будет, если ты не выиграешь аукцион?

— Думаю господин Ито предусмотрел такой вариант. Несомненно, он скоро свяжется с нами, чтобы еще раз обсудить бюджет. Не беспокойся.

Именно тогда наконец снова появилась официантка. На этот раз она без проблем донесла этот прекрасный десерт. Парфе, украшенное клубникой, похожей на самоцвет, было произведением искусства, которое с каждым взглядом становилось все прекраснее. Вот бы увидеть, как Танимото ест такое с широкой улыбкой на лице. Но, видимо, вряд ли получится доставить его ей, учитывая расстояние от кампуса и стоимость самого десерта. Хотя, может, стоит и попробовать.

Ричард улыбнулся официантке, кивнул и указал на свое парфе.

— Еще одну порцию, пожалуйста.

— Сейчас будет.

Он собирался съесть еще? Конечно, это наверняка вкусно, но слопать подряд три десерта, не говоря уже о четырех? Я скептически посмотрел на него, и Ричард усмехнулся.

— Это тебе.

— Мне? Честно говоря, я бы предпочел сэндвич.

— Хватит, просто ешь.

— Почему…

— Ешь.

— Ладно.

Когда прямо перед закрытием кухни появилось клубничное парфе, я решил попробовать. Не то чтобы я не любил сладкое — просто наблюдать, как кто-то наслаждается едой так, как Ричард, достаточно, чтобы почувствовать себя сытым. Но, честно говоря, парфе оказалось удивительно вкусным, и я был очень благодарен ему за то, что он заставил меня съесть его. Рубиново-красная клубника была сладкой, как патока, а у мороженого был мягкий вкус молока. О, моя милая Танимото. Как бы мне хотелось накормить ее чем-то таким!

— Надеюсь, ты не пожалеешь.

— А? О чем?

— О словах, что я тебе нравлюсь.

— Мне уже начинать бояться? Твой фан-клуб прилетит из Англии и надерет мне задницу, как кучка хулиганов?

— Не будь смешным. У меня нет фан-клуба.

— О, готов поспорить, что есть, просто ты о нем не знаешь.

Я понятия не имел, насколько сильно семья Ричарда боролась за его наследство, но он слегка перебарщивал с паранойей, если искренне беспокоился о том, что люди в стране, расположенной за десять тысяч миль отсюда, могут до него добраться. Наверное, что-то случилось в прошлом, раз он так переживает. В таком случае, самое меньшее, что я могу сделать, — поблагодарить его за заботу.

— Я не пожалею. Кроме того, это, типа, действительно вкусно.

— Почти как манна небесная.

— Вряд ли я зашел бы так далеко.

Покончив с десертом, мы вместе отправились на станцию Синбаси, а затем разошлись в разные стороны. Аукцион состоится на следующей неделе, и я должен буду сопровождать Ричарда в качестве мальчика на побегушках. Уверен, до этого Ричард встретится с господином Ито и его клиентом. Их нынешний бюджет в тридцать миллионов йен уже был абсурдной цифрой, а ведь, скорее всего, им потребуется еще больше денег, если они хотят с полной уверенностью выиграть лот.

Но все же, как мог какой-то кусок нефрита, пускай и в форме руки Будды стоить тридцать миллионов йен?

Спроси меня кто-нибудь, хочу ли я непонятную глыбу за более чем тридцать миллионов, вряд ли я сказал бы «да». Мне лучше деньги. С такими деньжищами я осчастливил бы и себя, и свою мать Хироми. Думаю, железная леди семьи Адзума считала так же. Вероятно, мы с ней были на одной волне, в отличие от клиента Ричарда. Хотя, нельзя отрицать, что подработка в ювелирном магазине изменила мое отношение к таким вещам.

Этот кусок нефрита был не просто дорогостоящим предметом искусства или обычным антиквариатом. Было в нем некое очарование, и не только из-за его чарующего цвета. Он сам по себе был прекрасен. Эту вещь создали более ста лет назад, и она сохранилось до наших дней без единой царапины. Даже непрофессионалу это показалось бы невероятным. Нефрит был гораздо мягче алмаза, и все же эти изящные листья сохранили свою первозданную красоту.

Когда я увидел его в витрине, на меня, конечно, произвела впечатление цена, но вместе с тем я ощутил странную энергию, исходящую от него. Эта вещь прошла через столько рук задолго до моего рождения. Живое воплощение заботы множества людей, которые им владели.

Ее выставили на аукцион, значит, она достанется тому, кто предложит самую высокую цену. Но в глубине души я надеялся, что она попадет тому человеку, который будет дорожить ею больше всего.

Наступило воскресенье. На этой неделе «Étranger» работал лишь в субботу, поэтому Ричард вчера довольно долго извинялся по телефону перед клиентами.

Непонятно зачем мы с господином Ито направлялись в один из отелей в городе после нашей с ним встречи на станции Симбаси. Аукцион проходил в Гиндзе, но сначала нужно было встретиться с Ричардом. Я удивился, почему он сразу не подъехал к нам в отель, но, видимо, ему нужно было уладить с кем-то дела прямо перед аукционом, поэтому взять такси было лучшим решением.

Как только господин Ито закончил с приветствиями и мы устроились на заднем сиденье машины, он спросил:

— Какие у вас отношения с Ричардом?

— Отношения? Мы просто начальник и подчиненный…

— Правда? Я подумал, может, вы родственник. Господина Ранашины, я имею в виду.

— Эм, а разве он не…

— Наставник — так его называет Ричард.

Тот человек из Шри-Ланки. Господин Ито, кажется, принял меня за шри-ланкийского японца. Какое забавное недоразумение. Интересно, какой он, этот господин Ранашина? Раз Ричард равнялся на него, видимо, тот весьма неординарная личность.

— У «Сёубина» связи с магазином господина Ранашины. Мы уже лет двадцать сотрудничаем. Поэтому я и обратился к Ричарду. Кстати, мои извинения за то, сколько неприятностей это доставило.

— Ювелиры и торговцы антиквариатом работают вместе?

— Конечно. Чаще всего из-за антикварных украшений, кроме того, трудно провести четкую грань между антиквариатом, искусством и ювелирными изделиями. На самом деле не важно, в какой области вы специализируетесь, даже в естественных науках нельзя работать только с коллегами. Тут тоже самое.

Думаю, все действительно зависит от опыта и точки зрения. Даже с этим вот нефритом… Вряд ли кто-то поспорит с тем, что он — антиквариат, но в то же время это по сути драгоценный камень. Пожалуй, его сложно классифицировать однозначно.

Я вспомнил, что хотел узнать насчет бюджета.

— Не хочу совать нос в чужие дела, но, по-вашему, тридцати миллионов точно хватит?

— Не уверен. После предварительного просмотра я действительно немного повысил верхний предел, но…

Сколько это «немного»? Я уточнил, и господин Ито быстро поднял один палец. Явно намек не на очередную сотню тысяч. Смысл торговаться, если нет средств для потенциальной победы. Скорее всего, он имеет в виду миллион. Ну, то есть, вряд ли сорок миллионов[7]… Мне аж поплохело от этой цифры.

[7. 26 460 000 рублей.]

Господин Ито усмехнулся.

— Но иногда все равно бывает недостаточно, понимаете? И тогда стоит остановиться. Это бизнес. Порой нужно просто отпустить ситуацию.

— Надеюсь, все пройдет хорошо.

— Спасибо. Я серьезно.

Гостиница, в которую мы приехали, совершенно отличалась от того шикарного заведения, куда Ричард водил меня на суши. Обычный бизнес-отель, хотя большинство людей в вестибюле были иностранцами. Наверное, просто удобное место для проживания англоговорящих в деловых поездках. Я слегка удивился — мне казалось, у Ричарда должно быть что-то вроде квартиры, учитывая, сколько он пробыл в Японии. Хотя, может, он и правда приезжал только на выходные.

Мы ждали перед какими-то грустного вида горшками с растениями, пока из лифта не вышел житель совершенно другого мира. Я знал, что вещь, которая на нем надета, называется «смокинг». Мужская одежда для чрезвычайно официальных случаев, и видеть Ричарда — драгоценный камень во плоти — в ней, все равно что людоеда с металлической битой с шипами, двумя пистолетами на поясе и прекрасной японской катаной в придачу. Невероятно жестокая красота.

Господин Ито слегка улыбнулся. Ну да, что тут еще остается делать?

Ричард подошел ко мне и склонил голову набок.

— Язык проглотил? Я ожидал потока неуместных комплиментов от признанного мастера, — равнодушно произнес он.

— Ты меня имеешь в виду?

Ричард спокойно кивнул. Думаю, он действительно говорил обо мне. Такой разодетый, он выглядел ужасно юным. Я чуть не расхохотался.

— Видимо, красота действительно способна лишить дара речи. Вот я и онемел. Знаешь, тебе, наверное, не стоит бродить по городу в таком виде, иначе аварий не избежать — водители засмотрятся и будут жертвы.

— Ну надо же, какое красноречие. Растешь.

— Пеняй на себя. Я мог бы просто сказать, что ты невероятно красив, но ты всегда выглядишь невероятно красивым, поэтому пришлось стимулировать в себе творческую жилку. Счастлив теперь?

— Вполне. Приступим к делу.

Прежде чем мы вернулись в ожидающее нас такси, господин Ито посмотрел на меня с трудно поддающимся описанию выражением. Интересно, с чего бы? Мы с ним забрались на заднее сиденье. Пока водитель приходил в себя от красоты Ричарда, который сел впереди, господин Ито прошептал мне на ухо:

— Неужели ему… нравится, когда вы делаете ему такие комплименты?

— Честно говоря, вряд ли.

Вероятно, он просто пытался бросить мне кость или нашел способ держать меня в узде. Порой, когда меня захлестывали эмоции, я мог распускать язык. Если бы я не затыкался о том, какой он красивый, невероятный и притягательный, Ричард точно бы взбесился. Поэтому, наверное, и решил позволить мне высказаться, чтобы не слушать потом. Нет, стоп, не о том я сейчас беспокоюсь…

— Ричард, есть ли какой-нибудь дресс-код для этого мероприятия? Я как-то вообще не подумал. На мне просто моя обычная рубашка и брюки цвета хаки…

— Разве ты не мой мальчик на побегушках? Никто на тебя и внимания не обратит.

— Ну что ж… Может, ты и прав.

Меня слегка задели его слова. Но были проблемы и посерьезней — например, тот индийский итальянец. Если он действительно так недолюбливал Ричарда, значит, станет охотиться за ним. Надо быть начеку и не отходить от моего драгоценного босса ни на шаг.

— Ричард, ты принес с собой что-нибудь сладкое?

— Прошу прощения?

— Не знаю, по вкусу ли тебе такое, но…

Я потянулся вперед и протянул Ричарду конфету со вкусом чая с молоком. Он в жизни не станет пить чай с молоком из банки или пластиковой бутылки, но, возможно, снизойдет до конфет.

— Положи в карман и съешь потом, если кто-нибудь испортит тебе настроение.

— Большое спасибо за внимание, конечно, но я не совсем…

— Склонен к сладкому? Ну да, конечно. Просто ешь и не беспокойся.

Я как раз собирался повернуться к господину Ито и сказать: «Видите, вот такие у нас рабочие отношения», но тот по непонятной причине даже не взглянул на меня. Он просто очень внимательно смотрел в окно. Интересно, что же он там такого интересного увидел? Может, какую-то знаменитость в соседней машине?

Аукцион проходил в подвале того же здания, где и предварительный просмотр. Меньшинство, в основном иностранцы, разоделись в смокинги, а основная часть — японцы, — были в обычных костюмах и нарядных платьях. Господин Ито, не выходя из такси, пожелал нам удачи, и мы с Ричардом низко поклонились ему.

Напоследок он поинтересовался у Ричарда:

— А это точно поможет?

О чем это он? Но Ричард сказал ему не волноваться, значит, наверняка ничего серьезного.

Похоже, аукцион уже начался. Вскоре должны были перейти к ювелирным изделиям — включая сакраментальный нефрит. Обстановка чем-то напоминала зал суда — аудитория, приподнятая сцена с аукционистом и выставленными на ней предметами. Гости делают ставки, подавая сигнал жестами рук. Как только аукцион начинался, если гость поднимал руку с выставленным указательным пальцем, значит он предлагал на одну единицу больше, чем текущая ставка, в каком бы счете не проводился аукцион, — десять тысяч, сто тысяч, миллион и так далее. Если ставка выигрывала, значит, нужно было платить указанную сумму, и тут я немедленно забеспокоился, что могу небрежно почесать затылок и тогда… Но, по-видимому, такие проколы редко происходили, тем более до конца торгов.

— Как вы нарядились, лорд Клермонт!

— Спасибо.

Он действительно появился. Сингх в синем шелковом костюме с жалостью улыбнулся мне.

— Ты все еще с ним? Я ведь предупреждал тебя.

— Сейги, не трать на него свое время. Он любит давать людям непрошеные советы.

— Уж кто бы говорил! Человек, который едва запомнил меня и даже не поприветствовал. Но тебе-то откуда знать? С таким лицом, куда бы ты ни отправился, его уже не забудут. Оно служит тебе визитной карточкой. Бедняга. Будь ты женщиной, возможно, твои чары подействовали бы и на меня.

— Что ж, слава небесам. Даже не думал, что настанет день, когда я буду так счастлив, что родился мужчиной. Итак, от чьего имени вы здесь? И каков ваш бюджет?

— Ха! Я не опущусь до разговора с тобой на эту тему. Кем бы ни был мой клиент — вам не взять лот, потому что я непременно получаю желаемое. Ценные предметы всегда попадают в достойные руки. Этот аукцион для моего клиента просто формальность. — И насмешливо добавил: — Жаль, что впустую так нарядился.

Полагаю, у него был весьма солидный бюджет для такой уверенности. Он вежливо поклонился и, возможно, заметив обеспокоенные взгляды гостей, поднялся на подиум аукциониста. Тем не менее…

— Сейги, что-то не так?

— Нет, просто… Чувак, ты действительно хорош в японском…

Сингх не допустил ни одной грамматической ошибки в японском языке и был более чем способен внятно донести свои мысли. Но у него была некая странная интонация в конце каждого предложения. Так разговаривали иностранцы у меня в университете, которые изучали японский. Интересно, а Ричард тоже когда-то так говорил?

Мой босс неловко улыбнулся.

— Тебя не так-то легко запугать, правда? Время игр закончилось. Мои вещи у тебя?

— Да. Ты уверен, что сможешь победить?

— Смотри и учись.

Аукционист поднялся на сцену и поприветствовал зал, объявляя, что перерыв окончен.

Аукцион проходил согласно номерам каталога. Однако не на каждый товар поступали заявки. Иногда стартовая цена снижалась, если никто не делал ставки, а бывало, что товар и вовсе игнорировался. Наверное, все зависит от продавца — хотят ли продать  независимо от того, насколько низкой будет цена, или же есть твердый минимум, ниже которого они не опустятся.

К тому же не все торги стартовали по сумасшедшим ценам. Было и несколько вещей, стоимость которых начиналась в диапазоне от пяти до двадцати тысяч. Это была настоящая сборная солянка, к каждому предмету прикреплялся ценник, когда поднимались руки. Процесс шел молниеносно. Один за другим, и еще один, и еще.

После рубинового ожерелья, кольца с бриллиантом и сапфировой броши наконец появился гвоздь программы. Атмосфера в зале тут же изменилась. Изделие вынесли на сцену, все еще надежно защищенное стеклянным футляром,.

— Лот номер десять тысяч, восемьсот шестьдесят пять, цитрон «Рука Будды», изделие ручной работы из нефрита, изготовленное во времена правления императора Цяньлуна из династии Цин. Начальная цена — десять миллионов.

Я знал, что цена предметов повышалась, но это был совершенно другой уровень. Фирменная брошь с крупным сапфиром, которую выставляли незадолго до этого, ушла всего за три миллиона.

Цена ползла вверх с каждой сотней тысяч, пока не достигла пятнадцати миллионов. К этому моменту единственными участниками торгов остались Ричард и Сингх. Все остальные уже просто наблюдали. Аукционист быстро изменил ставку со ста тысяч до пятисот, а затем и до миллиона. Казалось, будто смотришь боксерский поединок, болея за то, чтобы твой фаворит отправил соперника в нокаут. Хотя они, конечно, не избивали друг друга до одури пачками банкнот.

Никто не говорил ни слова — просто поднимали руки, когда аукционист указывал на каждого, называя цену — двадцать миллионов, двадцать один, двадцать два миллиона — с невероятной скоростью. Больше похоже на заклинание, чем на слова.

Когда сумма достигла двадцати восьми миллионов, Сингх посмотрел на меня и ухмыльнулся.

Затем поднял руку, выставив два пальца.

— Тридцать миллионов.

Он выглядел совершенно спокойным, казалось, давая понять, что может продолжать.

Ну вот и все. Даже с дополнительным миллионом мы достигли своего предела. Да, отстой, конечно, но у Сингха, видимо, просто бюджет побольше. Господин Ито сказал, что иногда приходится просто отпускать ситуацию. Я знал это. Знал, но…

Все равно было паршиво.

Я никогда раньше так не относился к продаже какой-либо вещи. Даже бабушкиного кольца. Кажется, я и правда прикипел душой к этому очаровательно-зеленому куску нефрита.

Я посмотрел на Ричарда, гадая, что он собирается делать, но этот прекрасный мужчина просто снова спокойно поднял руку, будто и не заметив тревожной улыбки на лице оппонента. Аукционист посмотрел на них и вернулся к ставкам в пятьсот тысяч. Тридцать один миллион, тридцать один, пятьсот… подождите. Минутку. Разве господин Ито не сказал, что им удалось лишь «немного» увеличить бюджет? Откуда столько «лишних» денег?

Они и правда у них были? Я принялся подсчитывать, сколько лет мне потребуется на моей будущей работе, чтобы накопить такую сумму.

С горьким выражением на лице Сингх снова решительно поднял руку.

— Сорок миллионов.

Слова эхом разнеслись по аудитории.

Ну вот. Теперь точно конец.

Ричард снова неторопливо поднял руку, ослепляя своей красотой. На этот раз у него был вытянут не один палец, а вся рука, поднятая плашмя. А потом последовало объявление.

— Сорок пять миллионов[8].

[8. 29 565 000 рублей.]

Увеличил на пять миллионов? Как это?

Я поспешно огляделся, но Сингх не шевельнулся. Молоток опустился.

Аукцион закончился.

Все напряжение внезапно покинуло зал. Это действительно произошло? Ричард и правда выиграл аукцион? Но подождите, откуда взялись сорок пять миллионов? Пускай я и мальчик на побегушках, но даже мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Нефрит, видимо, являлся грандиозным финалом раздела драгоценных камней, поэтому гости принялись болтать между собой. Все, кроме Сингха, который стоял, сжав кулаки.

— Отличная работа, Сейги. Я отлучусь сейчас, чтобы расписаться за покупку, так что, пожалуйста, присмотри за моими вещами еще немного.

— Р-Расписаться?

— Да, подписать документы, подтверждающие покупку. А затем авторизовать платеж.

Он действительно победил. Значит, ему придется заплатить сорок пять миллионов.

— Эм…

Я не решался высказать свое беспокойство вслух. Мне удалось прошептать одними губами: «У тебя столько есть?» Ричард улыбнулся и кивнул. Такое впечатление, будто моя душа решила покинуть свое бренное тело.

— Могу дать конфеты, если хочешь.

— Нет, эм, они же для тебя…

Когда персонал проводил победителей торгов в специальную комнату, Сингх снова подошел к Ричарду с хмурым выражением лица.

— Что это ты удумал?! Ваш бюджет ведь тридцать миллионов с небольшим!

— Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. Попрошу вас отойти в сторону.

— Ты прОклятый человек! Откуда берется вся твоя удача? Опять принесешь одни несчастья!

Что-то оборвалось внутри меня. Кажется, я слишком долго сдерживал напряжение, и мое тело решило действовать само по себе.

— Ричард, подержи-ка мою сумку.

Я знал, что мальчику на побегушках не подобает заставлять своего босса носить вещи, но в тот момент мне было все равно. Иногда у носильщика бывают дела поважнее сумок.

На лбу Сингха запульсировала вена, когда я смерил его взглядом. Он и вполовину так не пугал, как мой тренер по карате. Но, вероятно, все потому, что в тот момент я сам выглядел страшнее всех.

— Прошу прощения. Я знаю, что очень, очень перегибаю палку и не знаю всей истории, но…

— Мне нечего тебе сказать. Отойди.

— Ты не знаешь, когда нужно заткнуться.

Я шагнул к Сингху и крепко взял его за руку. Не настолько сильно, чтобы тот не смог отстраниться, если бы хотел, но сильно сомневаюсь, что он это сделал бы. Скорее всего, такой человек не может себе позволить предстать перед всеми в дурном свете.

— Не смей оскорблять моего босса. Он лучший человек из всех, кого я знаю. Не твое дело — принесет или нет. И мне, честно говоря, плевать, как ты его называешь. Мне нравится наблюдать за его работой, так что, если будешь вмешиваться в его дела, я разозлюсь. Пошевеливайся и вали, откуда пришел. Утопи свои печали во вкусном десерте.

— Ты дурак. Настолько ослеплен красотой цветка, что даже не понимаешь, как он ядовит!

— Понятия не имею, о чем ты, но вот, держи.

Я предложил Сингху один из леденцов со вкусом чая с молоком, которые остались у меня в кармане. Он зло сверкнул глазами, бросил конфету на землю и отправился восвояси.

Меня не пускали в заднюю комнату, пока Ричард не махнул рукой. Зал был не очень большим, поэтому людям, которые пришли позже, выдали пронумерованные билеты. Ричард довольно быстро добрался до стойки, но он не единственный подписывал документы. Рядом стоял тот парень, похожий на серфингиста.

Но откуда? Я его не видел в аукционном зале.

Заметив мое приближение, он негромко охнул.

— Вы тот парень — «Сигал/Шагал».

Ричард растерянно смотрел на нас. Я замахал руками, собираясь объяснить. Ничего, все хорошо! Таинственный мужчина застенчиво улыбнулся.

— Я бы сказал «приятно познакомиться», но, думаю, мы уже встречались. Я Хидэнори Адзума.

— Здравствуйте, я Сейги Наката… погодите, Адзума?

— Да.

Адзума, как продавец нефрита?

Я собирался спросить, откуда взялись дополнительные деньги, но теперь у меня появилось еще больше вопросов. Когда документы оформили, нас вывели из комнаты и мы поднялись на лифте на первый этаж. Дверь открылась и…

— Закончили?

Там стоял господин Ито. Ему вообще можно тут находиться? Разве он не в ссоре с Адзумами? Я оглянулся на ее представителя и увидел, как тот смотрит на господина Ито так, словно ему только что спасли жизнь. Он подошел и пожал обе его руки.

— Не знаю, как вас и благодарить.

— Нет, это я должен вас благодарить.

Еще одна загадка до кучи. У этих двоих были какие-то необъяснимые дружеские отношения.

Сбитый с толку, я посмотрел на человека, который всегда разгадывал для меня тайны. Ричард выглядел немного измученным, но улыбнулся, заметив мой пристальный взгляд. Только сейчас я понял, что это вовсе не было его «обычным» лицом. Официальное… нет, так он смотрел, когда пытался успокоить меня.

— На втором этаже есть кафе, если хотите что-нибудь выпить. Тут кое-кто уже давно смотрит на меня так, словно его мучит животрепещущий вопрос.

Под «кое-кем» Ричард имел в виду не меня, а господина Адзуму.

Тот робко улыбнулся и нерешительно спросил Ричарда:

— Хм… вам когда-нибудь говорили, что вы чрезвычайно красивы?

Ричард помолчал немного, а затем искренне кивнул.

— Да, случалось.

В кафе объяснения продолжил господин Ито, а не Ричард. Он сказал, что так будет быстрее. Очевидно, не я один не знал всей истории, поскольку в процессе объяснения господин Ито повернулся к господину Адзуме.

— Это Ричард. Он работает с ювелиром из Шри-Ланки, с которым мой магазин давно ведет дела. Возможно, я излишне напористо потребовал помощи, когда связался с его наставником.

— У него и правда такая власть над тобой? — спросил я Ричарда.

— Если существует человек, способный бросить вызов моему наставнику, я с удовольствием посмотрю на него.

Вот так новость. Значит, Ричард не на равных с ним?

Господин Ито продолжил объяснять, время от времени вовлекая господина Адзуму — наиболее далекого от всего этого.

Хидэнори Адзума. Двадцать семь лет. Живет не в Камакуре, а в Джакарте, в Индонезии, где руководит туристическим агентством, ориентированным на японцев. Хотя он был полноправным членом семьи Адзума, некоторые из его весьма старомодных родственников не слишком любят его из-за жизни за границей, отчего он и не смог присутствовать у смертного одра своего деда Соичиро. Ему даже не позвонили по поводу ситуации с наследством — ограничились сухим текстовым сообщением.

— Тетя Ёсими хороший человек, но из-за некоторых событий прошлого всегда ставит мир в семье превыше всего. Мой дедушка ужасно ссорился со своими братьями и сестрами из-за наследства, и она то и дело говорила о своем отвращении к той ситуации. Но я в жизни не думал, что она продаст всю коллекцию. Да еще и так быстро.

Господин Адзума понизил голос и опустил голову, объясняя, что некоторые из его родственников владели убыточным бизнесом, значит, хотели побыстрее получить свои деньги. Ясное дело, наличие такой оравы братьев и сестер, вероятно, создавало массу проблем, хотя, как единственному ребенку в семье, мне сложно было судить.

Интересно, а у Ричарда есть братья и сестры? Я никогда не спрашивал. Я взглянул на него, но он смотрел не в мою сторону, а куда-то вдаль — как всегда сплошная красота в обрамлении смокинга.

— Я поспешил вернуться в Японию, но было слишком поздно. Дедушкины полки уже обчистили. И цитрон «Рука Будды» исчез.

— Эта штука действительно называется «Цитрон Рука Будды»?

— Да. Он назван в честь цитрусового фрукта, похожего на руку Будды. В Китае считается талисманом удачи. Так мне дедушка говорил, хотя я почти уверен, что большую часть своих рассказов он позаимствовал у ребят из «Ито Сёубин», — ухмыльнулся господин Адзума. Он напоминал мальчишку.

Отчего-то мне полегчало на душе. Ему действительно нравился этот странный нефрит.

— Я умолял тетю не выставлять камень на аукцион, а позволить мне забрать его вместо моей доли наследства, но почему-то это насторожило остальную родню. Что ж, думаю, не мне винить их, учитывая цену, за которую его продали на аукционе…

Логично. Даже если бы ему отдали «Руку Будды» в счет наследства, это шло бы вразрез с идеей железной леди конвертировать коллекцию в наличные, чтобы разделить деньги поровну. Я не знал общей стоимости всего имущества, но трудно представить, что можно просто отдать какую-то вещь, которая уйдет с аукциона за более чем сорок миллионов.

— В общем, не получив его через семью, я решил принять участие в аукционе. Но по прогнозу нефрит должен был продаться за тридцать миллионов, а мой максимальный бюджет составлял всего десять.

— Ух ты, как же сильно вы хотели его вернуть!

— Да уж.

Господин Адзума спокойно кивнул. Я был поражен. Если и можно представить абсолютный максимум истинной любви к чему-либо, это могло быть хорошей иллюстрацией.

— Я просто не мог отказаться от него. Поэтому пошел и поплакался владельцу «Сёубин». Дедушка однажды водил меня в магазин, когда я еще был маленьким. Конечно, я запомнил лишь, как меня угощали вкусняшками, поэтому не знал, стоит ли идти к ним.

— В смысле поплакался?

— О, не в качестве какого-то стратегического хода. Просто вспомнил, как дедушка когда-то сказал, что если мне понадобится помощь с антиквариатом, я могу положиться на сотрудников «Сёубин».

— В конце концов, наш магазин основан в период Мэйдзи, — с гордостью сказал господин Ито. И тут же покраснел, осознав, насколько не по теме прозвучал его комментарий. Видимо, он очень любит антиквариат. И свой магазин с многовековой историей.

— Эм, ну, хотя моей компании удалось установить связь с Хидэнори, строго говоря, он пришел к нам только после моей встречи с Ричардом в «Étranger».

— Погодите, что?

Значит, клиентом, которому «Сёубин» хотели продать цитрон «Рука Будды», был не господин Адзума? Тогда почему он расписался за него сейчас? Кто настоящий владелец?

— Мне нельзя говорить о своем клиенте напрямую, могу лишь сказать, что он занимает высокое положение в корпорации, владеющей художественным музеем в Токио. Когда я обрисовал ему ситуацию, он с радостью пошел нам навстречу.

В точности, как и сказал мне Ричард перед просмотром, — не в «Сёубин» обратился клиент, которому нужен был камень, а наоборот. Но почему? Господин Ито, казалось, угадал мой вопрос, и тепло улыбнулся.

— Примерно девяносто процентов товаров, продаваемых этой компанией на аукционах, в конечном итоге попадают к покупателям за рубеж. И тогда очень легко потерять след. История, которую Ричард рассказал вам о происхождении «Сёубин», — правда. Возможно, проще воспринимать этот кусок нефрита как дзасики-вараси нашего бизнеса. Хотя он долго пробыл у человека, с которым мы много лет вели дела, непонятно, где окажется нефрит в следующий раз. Конечно, я мог бы просто забыть о нем, но уже и не увидеть. Пока все в порядке, думаю, каждый должен иметь возможность продавать свои драгоценные камни и предметы старины так, как считает нужным. Но этот камень — не какой-то там нефрит, а предмет гордости моего бизнеса, и при мысли, что наше божество-покровитель исчезнет прямо у меня на глазах, на душе скребли кошки.

Дзасики-вараси — своего рода дух, который принимал облик ребенка и приносил процветание дому, в котором жил. Господин Ито явно считал свой антиквариат не просто предметами. И его клиенты разделяли эту страсть, хотя многие и не понимали ее.

Господин Ито неловко улыбнулся после рассказа о запрете участвовать в аукционе.

— Я запаниковал. Ходили слухи, что кто-то хочет заполучить цитрон, но у него всего десять миллионов, да еще Ричард сообщил, что нашего бюджета может и не хватить. Поначалу я собирался сказать Хидэнори, чтобы он еще раз попытался убедить свою тетю.

Вот так и был создан тайный союз.

— Мне разрешили сыграть небольшую роль в переговорах между господином Адзумой и человеком, который заключил со мной контракт на приобретение цитрона «Рука Будды». При условии, что тот перейдет к господину Адзуме после смерти моего клиента, Хидэнори доверил мне часть суммы в десять миллионов йен. И теперь нефрит принадлежит совместно ему и еще одному человеку.

— Значит…

— Да, следующие несколько десятилетий он будет выставлен в музее.

Я посмотрел на молодого человека, задаваясь вопросом, согласен ли он с этим. Тот ухмыльнулся от уха до уха.

— Я не возражаю. Это не так далеко, чтобы я никогда не смог его увидеть, и у меня есть документы. Честно говоря, я и мечтать не мог о лучшем варианте исхода событий. Новый владелец даже приглашает в гости в любое удобное для меня время. Я связался с ним через господина Ито, и оказалось, он довольно близко знал моего дедушку, поэтому мы очень тепло предались воспоминаниям.

Я начал подсчитывать в уме. Клиент господина Ито вложил тридцать миллионов, а господин Адзума предоставил еще десять, но в сумме выходило всего сорок. Выигравшая ставка составила сорок пять миллионов. Откуда взялись еще пять? Клиент господина Ито увеличил бюджет? Вроде да… Он же сказал тогда ту странную фразу в такси.

— В наши дни не часто встретишь таких людей. Даже если он владеет художественным музеем, тридцать миллионов — огромная сумма денег. А потом еще и добавил пять сверху…

— О нет, он предоставил нам всего тридцать миллионов, но…

Господин Ито резко закрыл рот. Интересно, почему? Неужели сболтнул что-то лишнее?

Тридцать миллионов человека из художественного музея плюс десять господина Адзумы все еще не дотягивали до нужной суммы. Я, что, тут один умею считать? А простая ошибка в сложении вызовет всю ярость семи кругов ада?

В поисках ответа я взглянул на Ричарда, сидящего рядом. Он, лениво облокотившись на стол, кивнул мне.

— Полагаю, тебя волнует недостача пяти миллионов?

Я кивнул, и после многозначительной паузы Ричард выразительно посмотрел на меня.

— Подоспела помощь.

— От кого?

— От меня.

— Что?

— У меня были на то свои причины.

Так… последние пять миллионов добавил… Ричард?

Ничего себе. Он не только играл для них роль мальчика на побегушках, но и вкладывал собственные деньги? С чего вдруг? У них есть на него какой-то компромат? Не может быть. Господин Ито и господин Адзума смущенно смотрели на Ричарда. Наверное, я один не в курсе.

Я смотрел на извечно-прекрасное лицо Ричарда, терзаясь вопросами. По какой-то причине он сдался и начал говорить. О чем он только думал? Неужели действительно не хотел рассказывать мне?

— Знаю, звучит абсурдно, но мне понятны чувства господина Ито по этому поводу. У меня есть и своё принципиальное мнение на эту тему.

Затем Ричард спросил меня, знаком ли я с увлечением нефритом в Америке на рубеже веков. Да откуда бы мне знать? Но, кажется, вопрос был риторическим. На рубеже веков. Что происходило в то время? Я попытался вспомнить описание на футляре. Там должно было что-то быть. Например, о династии Цин или что-то в этом роде. Какая-то история.

— Я и не знал, что существует увлечение нефритом, но… Видимо, не просто так. Что-то случилось в Китае в то время?

— Браво. Именно так. Политическая нестабильность и вмешательство Запада привели к ослаблению династии Цин, и жадные иностранные купцы воспользовались этим в полной мере.

Американские торговцы скупали огромное количество высококачественного нефрита по чрезвычайно низким ценам, чтобы у себя на родине продавать его как новинку. История Ричарда вовсе не нова. Даже я знал, что многие произведения искусства постигла та же участь — их вывезли из родной страны, в результате чего многие фактически утратили. Но цитрон Рука Будды была редким исключением.

— Конечно, в исчезновении произведений искусства нет ничего необычного. С этим даже борются специальные структуры, но из-за войны и терроризма это, к сожалению, очень распространено. Неужели так удивительно, что я, человек, который работает с драгоценными камнями, не хотел обрекать этот нефрит на новые скитания?

— Но даже если бы тот ужасный старик победил, вряд ли с камнем произошла бы беда? В конце концов, он ведь просто выступал от лица какого-то человека.

— Какие интересные инсинуации. Я бы солгал, сказав, что меня не огорчило бы поражение от соперника, готового нанять шпионов для выяснения моего бюджета. Но господин Адзума не кажется тебе достойным владельцем?

— Н-нет, конечно, нет. Просто…

Ричард, казалось, хотел закончить разговор как можно скорее, но вмешался господин Адзума, натянуто улыбаясь.

— Ричард, мне жаль, что я сыграл на ваших эмоциях. Видите ли, я заставил его выслушать мою слезливую историю.

— Слезливую историю?

Господин Адзума смущенно почесал в затылке и пустился в объяснения.

Вскоре после создания тайного альянса господин Ито и господин Адзума обсуждали нефрит в «Сёубине», когда пришел Ричард и сообщил, что даже сорока миллионов может не хватить. Сингх Ганапати Бертуччо отлично умел убеждать клиентов расстаться с деньгами, но по словам Ричарда, актером он был паршивым. Судя по его самоуверенным замашкам, мой босс решил, что бюджет у того легко может превышать сорок миллионов.

До этого господин Адзума был настроен весьма позитивно в отношении их перспектив. А тут настроение у него сразу упало, и хотя он был взрослым мужчиной, но тут даже ударился в слезы. Он горевал не о самом нефрите — его печалило, что он навсегда может утратить свою единственную связь с дедушкой, который очень его любил. Эта мысль свалилась ему на голову и он почувствовал себя совершенно никчемным.

А потом, как только господин Адзума успокоился, Ричард предложил ему свой вариант.

— Конечно, речь не идет о благотворительности. Я ожидаю, что в будущем мои инвестиции окупятся в полной мере.

И Ричард посмотрел на меня так, словно хотел спросить: «Какие-то проблемы?» Господин Адзума с готовностью ответил, что обязательно в ближайшее время вернет ему деньги. По крайней мере, у них был план.

Тогда ладно. Я решил не допытываться дальше, хотя и знал, что это не те деньги, которые можно потратить только потому, что тебя тронули чьи-то слезы. Наш предыдущий разговор дал мне понять, что Ричард вырос совсем не за четой бедности. И сильно сомневаюсь, что этот маленький экскурс в историю был просто предлогом, чтобы скрыть его смущение.

Ричарда наверняка с этой ситуацией связывали какие-то чувства.

Я вспомнил, что он сказал мне в Шисейдо о своем наследстве. Если не ошибаюсь, вся эта неразбериха началась с наследства его прадеда. Возможно, несмотря на разность национальностей и специфическое происхождение, он ощущал некое родство с господином Адзумой и хотел помочь. Не такая уж безумная мысль — хотя, думаю, у всего есть предел.

К концу нашего разговора один из сотрудников аукционного дома подозвал господина Ито. Казалось, они знали друг друга. Он сказал нам подождать в гостиной на первом этаже и затем принес нефрит. Я впервые видел его не за стеклом. Он выглядел каким-то мягким и скользким, но определенно не был изумрудом.

Господин Адзума обратился ко мне, заметив, насколько я очарован.

— Хотите подержать?

— Вы уверены?

— Если будете осторожны.

Ну разумеется. Нефрит был слегка прохладным на ощупь, когда его переложили из мягкой пурпурной ткани в мои руки. В этой маленькой ручке было некое особое очарование. Из него получился бы отличный предмет декора, но даже просто держать его в руках и поглаживать странно успокаивало.

Кадр с нефритом из аниме по новелле:

Мои пальцы резко остановились на странном выступе, торчащем у основания. Ах да, я же так и не понял, что это.

— Тут должны быть… листья?

— Это летучая мышь.

— Летучая мышь? Почему?

— Их с древних времен считали в Китае признаком удачи.

Господин Адзума с улыбкой объяснил, что, если приехать в Китай, можно наткнуться на множество сувениров с изображением летучих мышей. Возможно, на это и намекал Сингх, когда рявкнул об удаче Ричарда.

Помня аукцион, я боялся держать его слишком долго. Примерно через десять секунд я осторожно вернул камень обратно.

Когда я вложил его в руки господина Адзумы, он глубоко вздохнул и погладил вещицу.

— Дедушка наверняка улыбается нам с небес. Думаю, он даже представить себе не мог, что его внуку придется выкупать часть его коллекции обратно.

Ричард свирепо посмотрел на меня, когда я спросил насчет завещания. Возможно, мой вопрос переходил границы дозволенного. Но молодой человек лишь покачал головой.

— Нет, он был из тех, кто считал, что вся его коллекция и активы должны оказаться в руках людей, которым они действительно нужны. Думаю, он считал себя временной остановкой для многих шедевров, которыми владел, — говоря это, господин Адзума поглаживал нефрит. Он обращался с ним, как с маленьким ребенком.

Внезапно в моем сознании всплыла таинственная сцена. Похожая на отрывок из… Фильма, который я видел в прошлом году о маленьком ребенке, ставшим главой Запретного города. Не совсем сцена из фильма, но похоже. Я представил себе старика и его внука в старинных костюмах, разглядывающих нефритовую руку. Старик объяснял ребенку, что летучие мыши — символы удачи. Несомненно, даже более ста лет назад люди, говорящие на другом языке и живущие в совершенно другом мире, также изливали свою любовь на этот нефрит.

И я почти уверен, что и через сто лет найдутся те, кто будет делать то же самое.

Господин Ито и господин Адзума вежливо благодарили Ричарда, пока мы не ушли. Когда за нами приехало такси, он подозвал меня, своего носильщика, и сел на заднее сиденье. Я устроился рядом. Ричард велел водителю ехать на станцию Такаданобаба, значит, сначала высадит меня. Его «официальное» лицо немного расслабилось.

— Хорошая работа.

— Ты тоже молодец.

— Ты действительно в порядке?

— Что за вопрос?

— Просто в последнее время ты кажешься немного уставшим.

Ричард расстегнул воротник и некоторое время смотрел на меня так, словно я сказал что-то на совершенно непонятном для него языке. Его глаза молчаливо вопрошали: «В каком смысле я выгляжу усталым?» Но я не дрогнул. Я достаточно насмотрелся на  Ричарда в хорошем настроении. Когда я так и не отвел взгляд и не отвернулся, он сам принялся бесцельно смотреть по сторонам, словно я испортил ему все веселье.

— Могу я спросить, на чем основывается твое заявление?

Я схватился за шею, будто меня настигла крапивница. Кажется, я чем-то его расстроил, поэтому тут же выложил все начистоту.

— Ты когда-нибудь чувствовал необходимость сделать что-то приятное для другого?

— Прошу прощения?

— Знаешь, ну, например, тебе хотелось сделать кому-то что-то приятное просто так? Прости, что снова свожу все к эмоциям.

Ричард задумался, а затем ответил, что, вероятно, в какой-то момент такое случалось. Я так и думал.

— Ну, у меня тоже.

— И сейчас?

— Всякий раз, когда я чувствую себя по-настоящему измученным или у меня дурное настроение, я хочу сделать что-нибудь приятное для всех с кем столкнусь.

— Так вот как ты справляешься со стрессом.

— Наверное. Кроме того… Думаю, когда меня благодарят, я чувствую свою полезность. И отдаваясь этому чувству, мне хочется просто сеять добро.

Честно говоря, я не считал это особым порывом, но, наверное, оно того стоило. Тем не менее, если зайти слишком далеко, маленькая любезность может закончиться криком не лезть не в свое дело и вечной болью в сердце. Но, что ж, это уж моя проблема.

А вот Ричард гораздо уравновешеннее, поэтому, уверен — он лучше разбирается в таких вещах.

— Прости. Я не хотел опять болтать что-то странное. Просто притворись, будто я ничего не говорил…

— Я устал притворяться, будто ты ничего не говорил. В следующий раз, когда почувствуешь себя измотанным, приходи ко мне.

— А?

Водитель спросил нас, куда ехать дальше, но никто не ответил. Ричард просто уставился на меня в душной атмосфере такси.

— Ты сказал, что, когда чувствуешь себя истощенным, тебе хочется побыть с кем-нибудь милым, с кем угодно, верно? Ну разве не идеально? Ты можешь приготовить мне много пудинга.

— Т-ты настолько его любишь?

— Я не скуплюсь на похвалы вкусным блюдам. Возможно, это не так уж сильно отличается от твоей неспособности скрывать свое восхищение красивыми вещами. Если тебя сжигает потребность творить добро, я буду более чем счастлив помочь тебе в этом начинании.

Ричард улыбнулся, и мне показалось, что время остановилось.

Внезапно я вспомнил о нашем весеннем путешествии на Синкансэне. Тогда мы едва познакомилась. В тот момент мне тоже показалось, будто время остановилось, когда он, сидя рядом, также улыбнулся мне.

Я замер.

Что же такого было в его улыбке? Я видел ее почти каждую неделю. Все, что этот любитель сладостей когда-либо делал, — это улыбался. Я даже не думал, что так отреагирую, но, увы, я столкнулся с мужчиной невероятной красоты.

Пока я ошеломленно молчал, отчаянно борясь с сердечным приступом, улыбка медленно сползла с лица Ричарда и он разочарованно вздохнул.

— Ты снова за свое. Когда ты уже привыкнешь смотреть на меня?

— Неважно, насколько я к тебе привык. Я просто в ужасе от того, насколько ты прекрасен.

— Я, что, какой-то дух, да? Тебе никогда не надоедает?

— А тебе надоедает смотреть, как светлеет небо на рассвете или солнце садится за океан?

— Нелепость, — буркнул Ричард, хотя не так уж недовольно.

Было примерно пять часов вечера, когда я вышел из такси на вокзале. Решив сделать небольшой крюк по дороге домой, я пересел с линии Джейэр и проехал полчаса по линии Одакую с пересадкой. Пора было навестить мать, давно к ней не заглядывал. Отчий дом нисколько не изменился, и в холодильнике как всегда почти ничего не было. Однако парочки овощей как раз хватило на порцию рагу.

Вернувшись домой около семи, Хироми явно не ожидала меня увидеть.

— О, Боже, Сейги, как ты меня напугал. Откуда ты взялся? — ошеломленно спросила она.

— Давай ты не будешь делать вид, будто твой сын — какой-то странный дух. Я просто подумал, что мы давно не виделись и пора заглянуть в гости.

— Ты не устал? У тебя все в порядке? Хоть бы написал.

— Да я забыл. Извини. Виноват.

Я снял фартук, повесил его обратно на кухонную стену и принялся рассказывать, как этой весной нашел себе новую подработку. Я постарался сделать вид, будто мне только что пришло в голову упомянуть об этом. Я знал, что затянул с новостью, но, честно говоря, мы не настолько близки, чтобы рассказывать друг другу о каждом событии в нашей жизни.

Хироми в ответ равнодушно хмыкнула. Она слушала, пускай и не слишком внимательно.

— Это ведь не какая-то опасная работа?

— Нет. Ты, наверное, не поверишь, но я работаю с драгоценными камнями.

— Что? Быть этого не может. Да кто подпустил бы полного профана к ценностям, которые он может испортить или украсть? Впервые слышу о ювелирном магазине, который ни с того ни с сего нанимает незнакомцев на подработку.

Так и знал, что она скажет что-нибудь в этом роде. И не потому, что я в принципе скрывал от нее эту новость. Просто я так долго откладывал разговор, зная, что объяснение казалось мукой. Но отчего-то сегодня я чувствовал, что готов справиться с этой проблемой.

Я вкратце рассказал ей, как спас одного человека по дороге домой с работы на телестанции, обо всем, что случилось с бабушкиным кольцом, и о предложении работы. Закончив снимать макияж, Хироми достала из морозилки две порции риса и разморозила. При этом она все время повторяла: «Ричард, да?» Странно.

— То есть, по-твоему, этому парню можно доверять?

— Да. Однозначно.

— Хм.

Хироми интересовали подробности, поэтому я немного рассказал ей о Ричарде, великолепной сластёне. Хотя и не стал упоминать, что он также ходячая тайна. Пускай я даже отдаленно не представлял, чего ожидать или как вести себя, работая в магазине, где всего два работника, думаю, у нас с Ричардом все шло хорошо. Еще я рассказал ей, что иногда он водил меня в ресторан и угощал, а я взамен готовил ему пудинги по ее рецепту.

Хироми глубоко вздохнула.

— В мире и правда полно разных людей, да? Почему бы тебе как-нибудь не привести его к нам домой? Похоже, он не откажется от домашней кухни.

— Думаешь?

— Ну, сам подумай. Почему еще, по-твоему, человека, который каждый день ест самые изысканные десерты, так впечатляет пудинг, приготовленный таким любителем, как ты? Видимо, парню чего-то не хватает в жизни.

— Эй, не такой уж я любитель. Я оттачивал свои навыки.

— Ради него?

Я уже открыл рот, собираясь отрицать, но понял, что не в том положении. О, а вот и причина. Да, точно. Ричард так хорошо умел делать комплименты, что доставлять ему удовольствие казалось чрезвычайно стоящим делом.

Хироми чуть понизила голос.

— Знаешь, я не из тех родителей, которые станут критиковать предпочтения родного сына, но вам с ним, наверное, нелегко приходится? Как вы справляетесь с отношением общества?

— Нет, погоди, ты слишком забегаешь вперед.

— Да неужели? Я думала, ты сказал, что вы встречаетесь.

— О, да ладно тебе.

Я объяснил ситуацию, и Хироми выглядела еще более изумленной. Она внимательно смотрела мне прямо в глаза.

— Тебе, что, больше заняться нечем?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— О том, что ты вроде не готовил пудинг для своего босса на телестанции?

Ах, она об этом… Нет, вообще-то, работая в ночную смену на станции, я был никем. Там все было иначе, не так, как в «Étranger», где подавался чай и все такое прочее. Никакого сравнения! Но и Ричард абсолютно отличался от всех, кого я когда-либо встречал. Даже близко не было похожих. Ни один нормальный босс не стал бы ждать меня перед станцией целых пять часов, хотя его даже и не просили.

Я объяснил матери, что Ричард просто хороший человек и мне хотелось как-то отблагодарить его, но Хироми просто заткнула уши пальцами. Ей надоело слушать.

— Ладно, ладно, может, для тебя все так и есть. А как он все воспринимает? Тебе свойственно слишком увлекаться и делать то, о чем тебя не просили. Ты не думаешь о последствиях и в конечном итоге причиняешь людям боль. Даже не осознавая.

— Ну, очевидно, я весь в тебя.

— Что? Вот твое отношение к человеку, который пытается проявить заботу? Что, уже уходишь? Мог бы остаться на ночь.

— Я поем и сразу поеду.

Я проглотил овощное рагу с устричным соусом, который приготовил сам, и рис, размороженный Хироми, в три раза быстрее нее. Затем вымыл тарелку и обулся у входной двери.

— Сейги, если уходишь, возьми хотя бы немного риса с собой. Ты выглядишь сильно похудевшим с нашей последней встречи.

— Я не похудел. Все, ухожу. Не забывай нормально питаться, Хироми.

— Да сейчас, уж я-то не забываю поесть. Сообщи, как доберешься.

— Ла-а-адно.

Я без особого энтузиазма попрощался и ушел.

Я почти уверен, что только благодаря Ричарду так легко теперь общаюсь с Хироми. Думаю, я бы преувеличил, сказав, что прикосновение к цитрону Рука Будды пробудило во мне тоску по семейным узам, но драгоценные камни действительно способны пробуждать в людях разные чувства. Ричард, казалось, облекал эту силу для своих клиентов в понятную для них форму. И порой ее было столько, что оставались излишки, которые он и отдавал мне. Вот почему я испытывал к нему такую огромную благодарность. Как к старшему брату. Наверное, я привязался к нему.

Однако пришлось задуматься, не доставляло ли мое отношение неприятностей Ричарду.

Выйдя на линию Одакью, я из любопытства отправил сообщение.

Не Хироми. Ричарду.

«Ты всегда останавливаешься в этом отеле?»

Спустя пять минут пришел ответ:

«Нет».

И все. Больше ни слова. Это была нормальная дистанция в наших отношениях. Хироми напрасно волновалась. Как говорится, «живая изгородь сохраняет дружбу зеленой». Границы нужны и между друзьями. Даже пожелай я большего, он бы ничего мне не дал.

Думаю, она права в одном — у нас действительно были отношения не как у босса с подчиненным. Но придумать описание того, что между нами, я не мог.

Когда я приехал в Синдзюку, город сверкал огнями, совсем не как в моей родной Мачиде. Типичный вид Токио. Ричард тоже находился где-то в этом городе. И пока мне этого хватало.

Когда я услышал, что цитрон «Рука Будды» выставят в одной из художественных галерей города, но только через полгода, я ощутил странное болезненное разочарование. Скорее всего потому, что за такой короткий промежуток времени произошло слишком много событий.

«Цитрон Рука Будды» из аниме: