Онлайн чтение книги Блестящие Дела Ювелира Ричарда The Case Files of Jeweler Richard
1 - 4 Дело 4. Бриллиант воспоминаний.

— Сейги, грызёшь гранит науки? — раздался нежный голос у меня над ухом.

Вздрогнув, я обернулся.

Полдень, университетская библиотека. У большой лестницы, ведущей на второй этаж, стояла Танимото в белом платье и светло-желтой толстовке с капюшоном. Ее озорная, но в то же время застенчивая улыбка была милее, чем у любого ангела. Мне потребовалось несколько секунд, прежде чем я снова смог дышать и, наконец, заговорить.

— Почти закончил доклад по менеджменту в корпоративном управлении.

Я устроился в учебной зоне на втором этаже: мои заметки и наброски усыпали весь стол. По диагонали от меня сидел парень в очках. Наверное, литературовед, поскольку он бился с каким-то явно старинным текстом на западном, иностранном языке.

— А это что?

Она указала на атлас минералов, лежащий рядом с исписанным листком. К его обложке была приклеена большая наклейка не выдавать на руки.

— Изучаешь камни? Собираешься сдавать на сертификат GG или FGA?

— G... что?

Парень за столом выразительно откашлялся. Ой.

Мы с Танимото вышли из зала и направились в библиотечное кафе. Там всегда было безлюдно — по сути, в него заходили лишь приезжие профессора, — но в такие моменты он превращался в настоящий оазис. Кроме нас никого не было. Я заказал кофе, а Танимото — крем-соду. Очаровательно. При непрямом освещении — хотя, возможно, просто лампочка перегорела — напиток с сиропом из зеленой дыни сверкал, как расплавленный зеленый гранат.

— М-м-м, итак, буквы, о которых я говорила — это квалификации оценщиков драгоценных камней. GG — расшифровывается как дипломированный геммолог. Престижный сертификат, который выдается солидным американским геммологическим институтом. Он доказывает, что ты получил надлежащее образование в области драгоценных камней. FGA — тоже самое, но в Великобритании. У обоих стационарное обучение, но, вероятно, они могут предложить заочное и дистанционное. Есть множество других учебных заведений, специализирующихся на камнях и минералах, они выпускают разных специалистов.

— Ух ты! Интересно, есть ли такой у моего босса?

— Как же может быть иначе?

Танимото сверкнула невинной улыбкой, заметив, что я, должно быть, действительно люблю драгоценные камни. У меня сдавило в груди. Я растерялся с ответом, и она вопросительно посмотрела на меня. Вряд ли кто-то еще, кроме нее поймет, что у меня на уме.

— В последнее время кое-что не дает мне покоя по поводу камней.

— Что тебя беспокоит?

— По сути все камни ведь одинаковые? Нет разделений на драгоценные и нет?

— С точки зрения научной классификации, да, разделений нет.

Я видел, как в глазах Танимото растет напряженность, а голос становится все ниже. Внутри нее словно щелкнул выключатель. Лед звякнул в стакане с крем-содой.

Она объяснила, что камни подразделяются на горные породы и минералы. Минералы — продукты химических соединений, а горные породы — смесь полезных ископаемых и песка. Большинство прозрачных, сверкающих камней в магазине Ричарда классифицировались как минералы. Но ляпис-лазурь, например, была камнем.

Короче говоря, «драгоценными» в народе называют минералы или камни, которые можно отполировать и превратить во что-то красивое.

Но тогда…

— Почему драгоценные и, особенно, полудрагоценные камни такие дорогие?

Танимото полностью перешла в режим «Голго». Она была учтивой и непринужденной, но у меня перехватило дыхание. Естественно, когда ты делишься сокровенным с девушкой, которая тебе нравится, сердце выскакивает из груди. Но вряд ли это похоже на любовь.

Танимото жестом велела мне продолжать, и я кивнул.

— Когда мы обсуждали с тобой термическую обработку рубинов, ты сказала, что тебе не по душе произвольные стандарты для «идеального» драгоценного камня. Я согласен и, вообще, думаю, это применимо не только к рубинам. Камни есть камни, да? Например, я могу понять ценность из-за вложенного труда, но ведь самые дорогие как раз «натуральные»… Конечно, их считают драгоценными из-за спроса, но как измерить их истинную ценность? Чем больше я думаю об этом, тем меньше, кажется, понимаю.

— То есть, по-твоему, обработка драгоценных камней нужна только для того, чтобы продать их подороже?

— Наверное. И я уж точно не могу говорить об этом на работе.

— Сейги, ты когда-нибудь был на выставке минералов?

— Выставке минералов? Нет, никогда. Я даже и не слышал о таком. Это как в музее?

— Вовсе нет. Технически, «минералы» — неорганические вещества, но в данном случае это общий термин для минералов и камней. В Японии и по всему миру ежегодно проводится несколько выставок по продаже камней. В зале ставят столы в ряд, а в магазинах — отдельные киоски. Участвуют как магазины, торгующие образцами минералов, так и ювелирные. А сами камни представлены в множестве вариаций: от осколков метеоритов размером меньше твоего мизинца до массивных валунов, украшающих вход в традиционную японскую гостиницу. Если речь о горных породах — тут все по-честному. Самая крупная выставка проходит в Америке, в Тусоне. Но и у нас такие есть в Синдзюку и Нагое. На маленьких выставках можно пообщаться с местными экспертами. Это так здорово! Они проводятся по всей стране, может, и ты когда-нибудь захочешь сходить.

— Б… безусловно!

Танимото ухмыльнулась. Какая она классная. Если бы я только мог набрался смелости и сказать: «Давай сходим вместе!» Но отчего-то казалось, будто я не с девушкой болтаю, а получаю инструкции для опасной работы от члена какого-то теневого подпольного бизнеса.

Танимото покачала головой и продолжила:

— Но знаешь… — Ее глаза яростно сверкали. — К примеру, Сейги, как ты думаешь, сколько стоит самый дорогой камень на выставке минералов?

— Хм… Ты имеешь в виду камень типа куска кальцита, как у тебя?

— Конечно, но не только такой, а многие другие.

У меня на телефоне было несколько фотографий ее коллекции камней. Всякий раз, когда я искал их названия в Интернете, мне попадались сотни красивых фотографий. Да, в мире действительно хватало любителей камней, так что спрос на них определенно был, но в контексте рынка полезных ископаемых… сколько бы они стоили? Какой там самый дорогой драгоценный камень в шкатулке чудес Ричарда? Рубин за десять миллионов йен? Но он же его не продавал. Наверное, максимум, миллионов пять? Конечно, обычные камни стоили гораздо дешевле.

— Четыре миллиона йен?

— На последней выставке в Синдзюку образец самородка с вкраплениями золота был продан за двадцать четыре миллиона йен.

— Дв… двадцать четыре миллиона?!

— А за границей — в Тусоне и Гонконге — цены еще выше.

Что можно делать с камнем стоимостью двадцать четыре миллиона йен? Поставить на полку у себя в гостиной? Цепляться за него, как за актив? Хотя, в таком случае, лучше было бы изучить рыночную цену золота и купить его в виде слитков.

Танимото пристально наблюдала за моим замешательством своими большими черными глазами. Я напрягся, и она, наконец, улыбнулась.

— Ты же писал доклад по экономике, да? Как ты думаешь, цена определяет саму ценность?

— Э-э, хм…

Глядя на Танимото в такие моменты, я не мог не вспомнить свою бабушку, когда та еще была здорова. Она всегда ровно держала спину и выглядела невероятно круто, когда знакомила меня, несмышленыша, с незнакомым мне миром.

— Нет. Думаю, все совсем наоборот. Спрос рождает цену. Поверить не могу, что забыл о такой очевидной вещи. Хочешь сказать, что, когда дело доходит до образцов горных пород или драгоценных камней, цены устанавливают люди, которые их покупают?

— Именно. — Она широко улыбнулась. — Сейги, магазин, в котором ты работаешь, в основном торгует самоцветами?

— Самоцветами? Ну да, у нас продаются камни самых разных цветов.

— На досуге советую тебе присмотреться к бриллиантам.

Бриллиантам?

Я слегка нахмурился, и Танимото хихикнула.

— Ты когда-нибудь видел их у вас в магазине?

— Нет. Пока ты не сказала, я и не замечал, что Ричард никогда не показывал клиентам бриллианты.

— Термин «самоцветы» используется для описания любого драгоценного камня, кроме бриллианта. Есть магазины, которые торгуют только бриллиантами, и те, где продаются только самоцветы. У каждого своя специализация. Интересно, правда?

Бриллиант. Почти синоним для определения «драгоценный камень». Кажется, я все же видел пару раз в магазине изделия с маленькими бриллиантами, называемыми бриллиантовой крошкой. Ричард несколько раз брал бриллианты для оценки и тому подобного, но обязательно клеил на их пакеты этикетки, где указывал вес в каратах с точностью до двух знаков после запятой. Однако не припомню, чтобы он работал с крупными отдельными бриллиантами. То есть, вот так и разделялась индустрия? Мне еще учиться и учиться.

— Если тебя так интересует эта тема, камня любопытнее, чем бриллиант, не найти. Уверена, твоему боссу будет что о нем сказать. Сложно сказать, почему так сложилось, но бриллианты, наряду с некоторыми другими камнями, очень популярны среди населения Японии.

Я не совсем понимал, о чем она говорила, наверное, пыталась убедить меня разобраться самостоятельно. И мне казалось, у меня получится, по крайней мере с бриллиантами. Я уже знал, что сам камень — алмаз, состоит из углерода, очень твердый и невероятно сверкающий. Но на этом мои знания заканчивались. Даже если магазин Ричарда ими не торговал, я наверняка смогу найти их в универмаге.

— Тебе нравятся бриллианты?

— Для камней кубической кристаллической системы они довольно средние. Лично я предпочитаю пирит.

— Пирит[1]? И сколько он обычно стоит?

[1.

]

— Можно найти какой-нибудь симпатичный пирит всего за тысячу йен! Но я рекомендовала бы камень на подложке. У тебя глаза на лоб полезут при виде этой красоты.

Она пристально смотрела на меня и улыбалась.

— Уверена, ты скоро поймешь.

— Что пойму?

— Самое главное во всем — любовь, — бросила она небрежно.

Любовь.

Танимото наклонилась над столом, ловко подцепила ложкой почти растаявшее ванильное мороженое и съела. Она вернулась к своему обычному очаровательному и сказочному образу. Что мне делать? Я влюбляюсь в нее все сильнее.

— Как вкусно! — сказала она и восторженно улыбнулась.

Сохранить бы навечно эту улыбку.

Она сообщила, что ей пора на занятия, и встала, оставив на столе четыреста йен. Я сказал ей, что сам заплачу за нас, но она лишь ангельски улыбнулась:

— Эй, ты же скоро покажешь мне свою спортивную машину? Жду не дождусь.

— О-о-о, к… конечно!

— Пока-пока! — пропела она и вышла из кафе.

Я вздохнул и опустил голову. Сколько раз мы уже об этом говорили? Она серьезно или просто так странно шутила? Кто ее знает? Я вот не знал и выяснить не мог. И от этого прямо сердце сжималось.

Если бы только я мог что-нибудь сказать.

Снова тяжело вздохнув после радостных минут, проведенных с ней, я вышел из кафе и вернулся к своему докладу. Вечером Танимото прислала мне сообщение.

«Пирит» лаконично гласило оно, и к нему прилагалась картинка: белый камень с торчащими из него кусочками золотистого прямоугольного вещества. Это еще что?[2]

[2.

]

«Это и правда естественное образование? Похоже на сувенир землянам от каких-нибудь инопланетян».

Возможно, это нравилось ей больше бриллиантов. Но и она мне нравилась больше всех девушек в мире.

Суббота в Гиндзе выдалась ясной. К Ричарду пожаловал случайный клиент. На нем были аккуратно отглаженные белые атласные брюки и заправленная голубая рубашка, которая прекрасно держала его изрядную фигуру. Под шляпой-канотье виднелись аккуратно уложенные волосы цвета соли с перцем. На вид ему было около шестидесяти. Уверяю вас, если решите поискать слово «джентльмен» в энциклопедии, обязательно найдете его фотографию.

Мы с Ричардом сердечно поприветствовали его, и он усмехнулся, заметив меня на кухне.

— На вывеске снаружи написано, что это ювелирный магазин, но у вас тут еще и кафе?

Он посмотрел на Ричарда, и тот ответил своей обычной дивной улыбкой.

— Вы, должно быть, имеете в виду кофейню господина Хамады. Он закрылся в прошлом декабре. А в апреле я сменил его тут ювелирным магазином.

— О, ясно. Вы знаете лично Хамаду?

— Я познакомился с ним и его женой в Гонконге по работе. А весной переехал в Японию.

Пожилой господин кивнул в знак согласия. Я и не знал, что раньше тут была кофейня. Зато теперь я понял, как Ричард привлекал клиентов со всего мира. Вероятно, те были его постоянными клиентами, когда он работал в Гонконге. Значит, Ричард не впервые открывал магазин. Мне было интересно, давно ли он этим занимался. И сколько же ему лет? Я забыл спросить, когда мы только познакомились, и с тех пор так и не удосужился узнать. Пожалуй, я действительно работал на человека, о котором почти ничего не знаю.

Наш посетитель положил руку на спинку одного из красных кресел и уставился на ковер и на стеклянный кофейный столик.

— Теперь тут стало намного светлее. Вижу, вы сохранили ковер. Хотя прежде я никогда не видел этот гарнитур. Раньше было пять деревянных столов с двумя-тремя маленькими стульями к ним…

— Господин Хамада подарил мне кресла в честь открытия магазина, а стол я привез из Гонконга. Кажется, я забыл представиться: Ричард Ранашина де Вульпиан к вашим услугам. Я управляю этим магазином.

— Масахиро Онодэра. Прошу прощения, я немного теряюсь. Вульпиан… вы француз?

— Англичанин.

Господин Онодэра пришел обсудить переделку ювелирного изделия. Ричард предложил ему присесть, а мне приготовить чай.

— Вам подойдет королевский чай с молоком? У нас также есть зеленый и ячменный чаи.

— Ого, выбор гораздо роскошнее, чем во времена кофейни. Меня устроит любой вариант, — господин Онодэра весело улыбнулся. Такой представительный человек, в силу его возраста и вида, вполне мог вести себя важно и самонадеянно. Однако в нем не было ни малейшего намека на высокомерие. Он выглядел подтянутым и моложавым.

Когда я вернулся с чаем, господин Онодэра держал в руках маленькую черную коробочку. Внутри лежало золотое кольцо с камнем посередине. Прозрачно-белым и сверкающим всеми цветами радуги[3].

[3.

]

Бриллиант.

— О, это?..

— Обручальное кольцо моей покойной жены. Я очень давно купил его за границей. У меня есть к нему оценка, но магазина, который мне его продал, уже не существует. Это не будет проблемой?

— Нет, абсолютно, — кивнул Ричард.

Господин Онодэра снова жизнерадостно улыбнулся. Бриллиант в кольце выглядел странно. И кольцо, и камень были частично измазаны каким-то черным веществом. Лишь половина камня сияла радужным светом. Другая же была измазана черным. Почти как замутненное стекло.

— Я хочу переделать его во что-то, что смогу носить. Хотя, честно говоря, пока я не думал особо, чего бы мне хотелось… Можно ли будет повторно использовать золото из кольца?

— Конечно. Давайте начнем с того, какой тип изделия вам бы подошел? С вашего позволения я хотел бы выдвинуть несколько предложений. У меня есть брошюра.

— Давайте посмотрим.

Ричард отправился в кабинет за подборкой материалов по вариантам украшений.

В последнее время к нам все чаще приходили клиентки женского пола. Большинство из них, похоже, были наслышаны о красоте Ричарда, и приходили под предлогом чистки кольца или серег, просто чтобы поглазеть на него. В приемной комнате мы хранили только самую основную литературу. С такими темпами я скоро и сам смогу справляться с этими «клиентами».

Мне пришло в голову, что в магазине я работаю уже три месяца. Конечно, рабочих дней было не так уж много, но за время пребывания здесь я привык ко многому, вроде моего потрясающе красивого босса, иностранных клиентов и сногсшибательных цен. Интересно, хорошо ли это. Кажется, у меня развился иммунитет.

Господин Онодэра улыбнулся, сделав глоток королевского чая с молоком.

— Как вкусно. Ты его подмастерье?

— О, нет, просто подрабатываю тут.

— Понятно.

Господин Онодера снова улыбнулся и похвалил напиток. Я склонил голову.

— Прежний владелец, господин Хамада, держал здесь кофейню. Поскольку тут в основном деловой район, обычно особо никто не задерживался, но господин Хамада — хороший человек, поэтому место полюбилось. Всякий раз, когда мы с женой приезжали в Гиндзу, приходили сюда или в Шисейдо.

— Ты выбрал эту работу из любви к драгоценным камням?

— Что-то в этом роде. Честно говоря, я пока еще совсем ничего не знаю и все еще учусь.

— Понимаю. Учиться — хорошо, — сказал он, кивнув. Вряд ли он собирался объяснять, почему кольцо с бриллиантом было грязным.

Ожидая Ричарда, наш клиент рассказал мне о своей работе. Он был президентом компании по производству механического оборудования, но не больших станков, а комплектующих для высокоточных устройств. Офис и дом у него находились в одном здании, поэтому он мог полчаса провести на встрече, а потом подняться наверх и подремать в своей кровати. Этот человек действительно был очень простым и открытым.

Ричард вернулся с тремя брошюрами, в которых предлагались варианты брошей, запонок и зажимов для галстуков. Он объяснил, что металл кольца можно расплавить и использовать повторно. Господина Онодэру, похоже, заинтересовала идея с зажимом, но ни один из дизайнов в брошюре его особенно не зацепил.

После того, как я наполнил обе их чашки королевским чаем с молоком, Ричард предложил изготовить изделие на заказ. Он рассказал, что дружит с дизайнером в Киото, который мог бы разработать уникальный дизайн зажима для галстука. Господин Онодэра поинтересовался, насколько тот хорош, и Ричард заверил его, что мастер его весьма скрупулезен и искусен.

— Вы можете обратиться в другое место, если останетесь недовольны результатом, — добавил Ричард, и господин Онодера заказал дизайн. Вышло недешево, но платеж можно было отсрочить и получить концепцию дизайна уже через две недели. На том и договорились.

Ричард измерил бриллиант с помощью набора маленьких штангенциркулей, сфотографировал его со всех сторон своей цифровой камерой и осторожно вернул кольцо господину Онодере. Тот некоторое время смотрел на почерневший бриллиант, прежде чем захлопнул крышку. Интересно, что же его так тяготило. Он выглядел так, словно говорил с ним.

Перед уходом он еще раз поблагодарил меня за чай.

Я поверить не мог, что увидел бриллиант в тот же день, когда Танимото предложила мне исследовать его. Возможно, Ричард был прав, и мне действительно «необыкновенно везло».

— Камень в кольце просто невероятен. Но почему он получерный?

— Полагаю, воздействие огня. Похоже на сажу.

— Обожженный бриллиант. Погоди. Разве алмазы состоят не из…

— Углерода.

Я так и думал. Собирая чашки и ставя их на поднос, я обернулся и посмотрел на Ричарда. Древесный уголь проигрывает пламени.

— Ну, то есть, он же в основном древесный уголь, да? Разве он не горит дотла при соприкосновении с огнем?

— Зависит от температуры. Хотя древесный уголь и алмаз состоят из углерода, прочность их молекулярных связей различна. Алмаз воспламеняется при девятистах градусах по Цельсию, но в обычной атмосфере горит не слишком хорошо. Без весьма специфических условий, вроде среды чистого кислорода и чрезвычайно высокой температуры, камень выдержит.

— То есть эта черная штука… сойдет?

— Определенно.

— Ух ты! И как же ее можно снять?

— Обычным моющим средством.

Мои глаза расширились, я указал в сторону кухни. Ричард кивнул.

— Именно. Существуют специальные чистящие жидкости, но их ингредиенты мало чем отличаются от обычного средства для мытья посуды. Даже не настолько поврежденные камни могут стать еще прекраснее при небольшой полировке.

— Тогда почему он не попросил почистить его, как другие клиенты? Ты мог бы все исправить.

— Он хотел переделать изделие, но и словом не обмолвился о саже на нем. Совсем нетрудно найти информацию об очистке бриллианта, когда наводишь справки о его изменении. Полагаю, он в курсе.

— Другими словами?

— Почистить его просто, однако прежним ему не стать.

То есть, он не просто так держит в его в таком состоянии.

Снова в глубине моего сознания возник тот же вопрос. Разве драгоценные камни ценны не из-за своей красоты? Я был сбит с толку, но решил не зацикливаться. А смысл? Самое главное, что я усвоил, работая здесь — у каждого свои обстоятельства, и, даже при наличии каких-то подсказок, полной картины это мне не дает. Хотя кое-кто с глазами, подобными драгоценным камням, кажется, с полувзгляда мог вникнуть в суть, я был всего лишь скромным мальчиком на побегушках.

— Кстати, я впервые видел такой большой бриллиант в нашем магазине. Я уж начал думать, что мы торгуем только самоцветами. А ты просто редко работаешь с бриллиантами?

— Вовсе нет. Разумеется, не все дилеры имеют дело как с бриллиантами, так и с самоцветами. Вижу, ты немного подучился.

— Да просто, вроде как, подхватил.

Не самая откровенная похвала, но он точно только что похвалил меня. Момент был подходящим, поэтому я рассказал ему о своих терзаниях. Драгоценные камни прекрасны, и именно поэтому они такие дорогие. Но, странное дело, причина такого ценообразования больше не имела для меня смысла. Я бы не назвал это откровенным обманом, но я из тех парней, в мире которого куриные крылышки стоили шестьдесят шесть йен за сто граммов. Небо и земля по сравнению с моей обычной жизнью, поэтому сразу переварить такое я не мог.

— Думаю, ты наверняка сочтешь неуместным мой вопрос, но почему драгоценные камни такие дорогие?

Ричард фыркнул и поманил меня к креслам. Кажется, я впервые сел рядом с ним. Хотя нет, вроде мы сидели с ним рядом в поезде.

— Тебя интересует, отчего драгоценные камни стоят так дорого? Этот разговор включает в себя информацию о затратах на рабочую силу при добыче, обработке, транспортировке и распространению драгоценных камней?

— Нет…

Я и так знал, что вещи, на производство которых требуется время и усилия, стоят немало. Это универсально для всего. Но отчего мы вообще считаем эти камни «драгоценными»?

— Ладно, к примеру, я хочу заработать на продаже бриллиантов. Как мне получить прибыль? Как вообще их производят и продают? Это вопрос бизнеса, но он значительно отличается от корпоративного управления, которое я изучал.

— Почему тебя интересуют именно бриллианты?

— Тан… Знакомая сказала мне, что бриллианты особенно интересны в плане цен и тому подобного. Я не совсем понимаю, что она имела в виду, но мне очень любопытно…

Ричард кивнул, понимая, к чему я клоню. Кажется, он знал, о чем говорила Танимото, зато я все еще ничего не понимал. Нет, ну правда, в чем разница между бриллиантом и сапфиром как продуктом?

— Во второй половине девятнадцатого века жил человек, который задавался примерно  тем же вопросом.

— В девятнадцатом веке?

— Он открыл крупную алмазную шахту на юге Африки. До этого момента алмазы поступали в основном из Индии. Хотя они и покорили сердца узкого круга западной аристократии, алмазы были всего лишь одним камнем из многих — но все должно было измениться. Ты же изучаешь экономику? Что будет, если внезапно в оборот пустят много валюты?

— Инфляция. Деньги обесценятся.

Думаю, торговцам алмазов пришлось бы несладко при обилии товара. Когда предложение превышает спрос, без понижения цены ничего не продать, но тогда начинается ценовая война, и все оказываются в убытке. Я спросил Ричарда, не к этому ли он клонит, и он кивнул.

— Верно. Чтобы продать товар по той же цене, несмотря на избыток предложений нужны новые рынки. Однако для людей того времени бриллианты ничем не отличались от сапфиров или других драгоценных камней. Все выглядело необыкновенным и редким. Представь, что тебе пришлось отправиться в космос. Сесть на космический корабль и отправиться в звездное море, чтобы вести дела с инопланетянами — как ты себе это представляешь?

— С… с инопланетянами?

— По-твоему, они захотят именно бриллианты? Не рубины, сапфиры или изумруды?

Мы забрели в научную фантастику. Продающий кольца ювелир в скафандре. Хотя, честно говоря, кажется, мой преподаватель уже выдвигал подобную гипотезу на занятиях по экономике, чтобы проиллюстрировать сложность продажи нового продукта.

— Думаю, пришлось бы нелегко. Зачем инопланетянам бриллианты? Они не разбираются в ценности драгоценных камней. Это не еда, одежда или предметы обихода. Так и вижу, как эти гуманоиды спрашивают, на что они вообще годятся. Даже если они захотят сверкающие камешки, то купят любые другие. Ведь разница между бриллиантом и сапфиром в конечном счете зависит скорее от личных предпочтений.

— Вот именно. Поэтому тот человек разработал весьма обширный план.

— Какой?

— Сам создал ценность.

История, которую Ричард после этого рассказал мне, поражала воображение.

Бизнес-магнат, владевший алмазным рудником, решил взять все поставки алмазов под свой контроль. План состоял из двух частей, объяснил Ричард, подняв два пальца.

Во-первых, он монополизировал бы всю цепочку поставок ради защиты своих интересов, начиная с добычи алмазов из недр земли и заканчивая точками продажи. Он скупал алмазные рудники пока все мировые запасы алмазов не оказались в его руках. Взяв под контроль исходные поставки, он мог продавать камни по любой понравившейся цене. Это была впечатляющая демонстрация силы.

На втором этапе плана он принялся всячески рекламировать великолепие бриллиантов среди простых людей, которые в жизни этот камень в глаза не видели. Словом, создавал имидж и набивал цену.

Самый твердый минерал в мире. Драгоценный камень, состоящий из одного элемента. Сверкающий всеми цветами радуги. Лучший друг девушек. В конце концов газеты и телевидение пестрели тем, что позже назвали самым известным рекламным слоганом в мире: «Бриллианты — это навсегда»[4]

.

[4. De Beers (с африкаанс — «Де Бирс») — международная корпорация, которая занимается добычей, обработкой и продажей природных алмазов, а также производством синтетических алмазов для промышленных целей. Основана в 1888 году на территории нынешней ЮАР. Рекламный слоган: «Бриллианты — это навсегда». Компанию создал Сесиль Родс, сын английского приходского священника, приехавший в 1870 году в Южную Африку на лечение.]

План был прост, но исполнение — безупречно.

И вышло так, что незаметно для всех даже люди, которые вообще не интересовались драгоценными камнями, знали о ценности бриллиантов.

Их стали выбирать для памятных, важных событий жизни чаще, чем другие камни. Сапфиры, рубины и изумруды не подойдут — только бриллианты. Рекламные ролики, песни, фильмы основательно подкрепляли эту идею. Драгоценные кольца передавались от матери к дочери — и немыслимо было продать их перекупщику.

— Значит… бриллианты дороги лишь потому, что…

— Их «ценность» полностью сфабриковали. Конечно, мы живем в двадцать первом, а не в девятнадцатом веке, поэтому настолько тотальный контроль уже невозможен. Но, как ты понимаешь, ни одна крупная компания, торгующая бриллиантами, не захочет намеренно снижать цену на свой товар. Мир бриллиантов даже сейчас по-прежнему работает по воле человека из девятнадцатого века.

Ричард попросил чаю, и я поплелся на кухню.

Внезапно, я испугался, когда сообразил, что разогреваю пустую турку.

Что вообще такое бриллиант?

Они дорогие, потому что красивы или потому что на них есть спрос, — всего лишь видимость, да? Даже, если базовую концепцию ценности товара придумал продавец, то является ли все это уловкой для получения прибыли?

Вероятно, именно поэтому Танимото предложила мне заняться исследованием бриллианта.

Ричард подул на свежезаваренный чай с молоком и сделал глоток. Я не понял, что забыл добавить лед, пока не обжёгся, отпив. Пришлось мчаться обратно на кухню, чтобы выпить немного воды. Когда я вернулся в гостиную, Ричард смерил меня недовольным взглядом.

— Сейги, ну что за манеры?

— Прости… Итак, история, которую ты мне только что рассказал — правда?

— Я не понимаю, зачем ты задаешь мне вопросы, если не доверяешь моим словам.

— Не в этом дело.

История была настолько возмутительной, что у меня голова шла кругом.

Я снова сел в одно из кресел, и Ричард, вероятно, воспринял это, как сигнал к началу второго раунда лекции. Он пустился в объяснения стандартов, по которым судят о красоте бриллианта.

— Письменный отчет о подлинности бриллианта называется «отчетом классификации». А для других камней — «идентификацией». Кажется, я уже упоминал при тебе об этом, но знаешь ли ты, почему все именно так?

— Не знаю, но мне интересно.

— Потому что у отчетов совершенно разное содержание. В отчете об идентификации просто указывается, что данный камень является, например, изумрудом, а не гранатом или нефритом, а письменный документ служит доказательством подлинности камня. С человеческой точки зрения, это вроде медицинской карты — размер и вес на момент рождения, а также история всех хирургических операций. Но для бриллиантов по той же причине существует более строгий стандарт ценности, чем для других камней, и, следовательно, требующий подробной документации. Отчет о классификации — это гораздо более подробная оценка ценности, основанная на уникальных стандартах бриллиантов. С человеческой точки зрения, это было бы дополнением к росту и весу в виде оценки черт лица, цвета волос и качества кожи. Отчет о классификации описывает, насколько хорошо конкретный камень соответствует этим стандартам. Главные из них называются четырьмя «C»[5].

[5. Система международной оценки бриллиантов. Она включает 4 главных ценообразующих фактора: Color, Clarity, Carat и Cut - цвет, чистота, вес и огранка.]

— Прости, но больше мой мозг не выдержит ни слова, — резко прервал его я, и Ричард несколько раз растерянно моргнул. Видимо, застал врасплох. Он сделал еще глоток чая и предложил продолжить в следующий раз. Я тихонько вздохнул.

Не знаю отчего, но мне было немного грустно, прямо как тогда, когда мать сказала мне, что Санта не настоящий. Конечно, я и так это знал.

— Может, красивые вещи делают нас счастливее всего, когда мы просто считаем их красивыми, не задумываясь о ценнике.

— Намекаешь, что, как продавец этих прекрасных вещей, я должен быть несчастным?

— Я не это имел в виду.

— Тогда что ты имел в виду? — резко произнес Ричард.

Я был обескуражен. Таким тоном он еще со мной не говорил.

— Я потакал этому разговору, поскольку думал, что смогу помочь понять тебе истинное значение цен на драгоценные камни, а не ввергнуть в негатив. Каждый из моих клиентов по собственным причинам покупает драгоценные камни, и общее только одно — они любят их и потому с удовольствием тратят на них деньги. Я горжусь своей работой. Хотя меня умиляют твои невинность и любопытство, как твой начальник, я был бы крайне признателен, если бы ты помнил, что находишься тут не на экскурсии. Ты — работник.

Ричард приложил руку к груди и отвесил элегантный поклон. Я прямо чувствовал яд и сарказм в его словах. Ну, что ж. В конце концов, я пришел сюда работать.

Но все же…

— Ты такой и в нерабочее время?

— Прошу прощения?

— Ты всегда такой жесткий и холодный. Просто оживший драгоценный камень.

Он не ответил. Я собрал чашки, а когда вернулся, увидел, как Ричард ушёл в свой кабинет. Я слышал звук клавиш — вероятно, он писал дизайнеру ювелирных изделий в Киото.

Сразу после всего этого пришел клиент с гранатовой заколкой для волос, которую нужно было починить. Ричард обслужил посетителя, а я приготовил чай.

Приятно чем-то занять руки. Но больше в тот день не было ни слова о бриллиантах или о том, что произошло после.

Горем делу не помочь. Говорят же: видеть — значит верить. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Я решил сменить обстановку и посетить универмаг в Синдзюку. В частности — ювелирный отдел. Я не пошел в магазин в Гиндзе, поскольку прочел в Интернете, что местный отдел был гораздо больше. Для моих целей чем обширнее ассортимент, тем лучше. Сидеть и ждать, пока Ричард покажет мне все, совсем неинтересно.

Выходя, я случайно нажал на приложение, предсказывающее судьбу. Мне выпало:

«Остерегайтесь неожиданных встреч! Крайне неудачный прогноз для таких свиданий». Если бы я реагировал на такие вещи, в жизни бы ничего не добился. Кроме того, вряд ли я столкнусь с кем-то в таком месте.

— Добро пожаловать!

Стоило переступить порог магазина, как моим скудным ожиданиям пришел конец.

Во-первых, атмосфера была ошеломляющей — продавщицы все как на подбор, стеклянные витрины, ослепительный свет и бриллианты.

Бриллианты, бриллианты, бриллианты, всюду, куда падал взгляд. Целое море бриллиантов.

Так, подождите, почему здесь продавали только один вид камней? В Интернете писали, что тут ювелирный, а не отдел бриллиантов.

Сгорая от любопытства, я привлек внимание продавщицы в конце зала.

— Вы продаете что-нибудь, кроме бриллиантов?

— Что вы ищете?

Пока не попробуешь — не узнаешь. Я спросил, есть ли у них сапфиры падпарадша.

Продавщица выглядела немногим старше меня, с аккуратно зачесанными назад черными волосами. Она извинилась и ослепительно улыбнулась.

— Увы, это очень редкий камень, и в настоящее время в наличии его у нас нет.

Я точно не мог сказать, что прямо сейчас эта диковина украшает мою дешевую полку.

— Тогда, как насчет аметиста…

— Мне очень жаль, но мы не продаем аметисты. Если хотите, у нас есть голубые сапфиры и рубины.

— Ваши рубины подвергались термической обработке или нет?

— Они подвергаются термической обработке, но их красота соответствует или превосходит натуральные камни. Вы довольно хорошо информированы.

— О, ну, у меня вроде как хобби такое.

Она неловко улыбнулась. Мне ли ее винить? Я явно выглядел как студент в своей дешевой повседневной одежде, с рюкзаком, набитым учебниками, проездным на пригородную железную дорогу и максимум парой тысяч йен в кошельке. На товарах в витрине красовались цены с шестью-семью цифрами. Я был тут явно не к месту. И начал чувствовать себя немного неловко.

Я запнулся, не зная, как подтолкнуть ее к показу всей этой кучи разных бриллиантов, поэтому решил зайти чуть позже. У меня и так сердце выскакивало из груди. Пришло время для стратегического отступления. В такие моменты королевский чай с молоком был лучшим лекарством для расшатанных нервов. Но поскольку я находился далеко от магазина в в Гиндзе, рядом не было ни чая, ни кухни, ни босса, на которого можно было бы оперет…

Внезапно на эскалаторе мелькнула копна светлых волос. Мужчина в брюках цвета охры и простой рубашке на пуговицах, с лицом, сияющим непревзойденной красотой.

— Ричард!

Лицо Ричарда, когда он обернулся, представляло собой зрелище, достойное восхищения. Он уставился на меня с таким видом, словно очень хотел спросить: «Откуда ты взялся?» Эскалатор двигался вниз, к следующему этажу, и я догнал его лишь в женском отделе. В руках у него был пакет из магазина одежды, а на ногах красовались коричневые мокасины без носков. Кажется, сегодня он ходил по магазинам.

— Что ты здесь делаешь?

— Набираюсь знаний. Но не слишком продвинулся. Странно приходить в ювелирный магазин в одиночку. Очень похоже на крайне стрессовое интервью. Я просто хотел посмотреть какие-нибудь бриллианты.

— Бриллианты?

— Опыт — лучший учитель, верно? Пойдем со мной, пожалуйста?

Ричард смерил меня ледяным взглядом, словно зверушку, которая только что исполнила необычный трюк. Проходившие мимо женщины уставились на Ричарда. Я слышал, как они гадали, не модель ли он. Пожалуй, и правда не стоило торчать здесь и болтать с его-то лицом.

— Что ж, ладно, — пробормотал Ричард, — но при одном условии: я не буду говорить по-японски.

— Что?

— Я не хочу, чтобы продавщицы думали, будто могут говорить со мной. Это раздражает. Если ты согласен, я составлю тебе компанию.

Пришлось сказать, что я не настолько хорошо владею английским, чтобы вести с ним беседу, однако он обещал объяснить мне по-японски, когда продавщицы не будут смотреть. Какая неудача? Наша случайная встреча была благословением! Я пообещал отплатить ему за доброту сладостями из фудкорта в подвале, и Ричард молча направился обратно вверх по эскалатору.

Как я и предполагал, эффект Ричарда проявился мгновенно. Иностранный клиент с явно толстым кошельком напоминал сырое мясо в бассейне с акулами. Я подошел к витрине другой марки, не той, где был раньше, и попросил показать несколько бриллиантов. Девушка за прилавком при виде Ричарда ослепительно улыбнулась. Скорее всего, решила, что я его переводчик.

Кольца с бриллиантами выстраивались одно за другим. С большими и маленькими камнями, они сверкали всеми цветами радуги.

— Ух ты. Даже на камни не похожи.

— Именно! Прекрасно и чисто ограненные бриллианты отражают весь падающий на них свет. Если вы проведете линию на листе бумаги и положите на нее бриллиант, то не сможете увидеть ее сквозь камень. В противном случае, у вас не бриллиант, а какой-нибудь кубический цирконий.

Я оглянулся, чтобы проверить, и самый красивый мужчина в мире кивнул. Он указал на камень в витрине, жестом показывая, что хотел бы его посмотреть. Когда продавщица наклонилась за коробочкой, он прошептал мне на ухо: «Обрати внимание на буквы».

Буквы?

Она протянула мне кольцо с бриллиантом — с одним большим сверкающим белым бриллиантом. К нему была прикреплена бумажная бирка.

— D…VVS1… Что это значит?

— Качество бриллианта, основанное на стандартах, известных как 4С.

4С. Ричард упоминал мне эту аббревиатуру, но объяснить не успел.

Девушка вытащила листок бумаги и принялась расшифровывать. Все четыре показателя, определяющие качество бриллианта, начинаются с буквы С, отсюда и название[6].

[6. Carat, Color, Clarity и Cut.]

Карат — вес бриллианта, а следовательно, и его размер.

Цвет — разумеется, цвет бриллианта. Чистым, бесцветным камням присваивалась оценка D, и шкала менялась в направлении E, F, G и так далее по мере приобретения камнем желтоватого оттенка. Были бриллианты и других цветов, более дорогие, они назывались «цветными».

Самый популярный — розовый, но были также желтые, коричневые и зеленые бриллианты. Голубой был чрезвычайно редким и, следовательно, чрезвычайно дорогим.

Яркость — показатель прозрачности камня. Бриллианты оценивались по одиннадцатибалльной шкале на отсутствие в них примесей. Оценки FL, IL и VVS1 были аббревиатурами английских фраз: «Безупречный», «Внутренне чистый» и «Мельчайшие внутренние включения» соответственно.

И, наконец, огранка — как огранён сам алмаз. Вопрос усиления блеска камня напоминает историю технологического прогресса человечества. Известная большинству людей форма бриллианта — круглая огранка с пятьюдесятью восемью гранями. Если камню придали более квадратную форму, его называют «огранкой принцессы».

— У этого камня оценка D по цвету — наивысшее качество по показателю. VVS1, то есть включения не видны при десятикратном увеличении, и имеет он круглую бриллиантовую огранку.

Она попыталась по-английски сделать комплимент Ричарду про «наметанный глаз», но он ответил на каком-то непонятном западном языке. Я понятия не имел, что он сказал, но притворился, будто понял, и просто кивнул.

Вообще-то, уловка была довольно забавной. Я попросил ее показать мне бриллианты различной чистоты, цвета и карата.

Но каждая вещь, которую она мне показывала, предназначалась для женщин, словно по умолчанию.

— Вы не продаете какие-нибудь мужские украшения?

Продавщица негромко ахнула. Я был слегка сбит с толку. Неужели я задал настолько странный вопрос?

Пока мы ждали ее возвращения, я услышал, как Ричард тихонько вздохнул. Я изобразил щенячьи глазки, умоляя его потерпеть еще немного, и в ответ получил весьма злобный взгляд. Выражение его лица было необычно жестким, а щеки немного покраснели. Он вроде не очень тепло одет, но, может, ему все равно жарко?

Продавщица вернулась летящей походкой, поклонилась и прошептала мне:

«Поздравляю с законом Сибуя[7]».

[7. В ноябре 2015 года токийские районы Сибуя и Сетагая объявили, что будут выдавать первые в Японии свидетельства однополого партнерства.]

Законом? О чем она говорила? Ну, неважно. Я пришел посмотреть на бриллианты.

Наверное, не стоило удивляться, что у мужского кольца, которое она достала, был широкий и прочный платиновый обод с крошечным бриллиантом. Она предложила примерить его и мгновенно схватила меня за левую руку, надев кольцо мне на безымянный палец. У меня возникла ассоциация с обручальным кольцом, но я точно не знал, на каком пальце его носят.

— Вам очень идет.

— С… спасибо…

— В конце концов, это же на всю жизнь.

— О, точно, так ведь и говорят о бриллиантах?

— Разумеется. Этот камень мгновенно заявляет каждому, что вы помолвлены. Торжество двух влюбленных, стоящих на пороге совместной жизни! И, являясь символом вечности, он, словно амулет, охраняет влюбленную пару от начала и до самого конца. Но, самое главное, это — невероятно красивый камень.

Я вспомнил субботний разговор с Ричардом, и это привело меня в странное настроение. Интересно, знала ли эта продавщица историю «ценности» бриллиантов.

А если и знала, эта информация точно не способствовала продаже. Даже у меня на ее месте хватило бы мозгов не поднимать этот вопрос.

Ее тон и блеск бриллианта создавали однозначный образ: счастье.

Она засыпала меня фактами о бриллиантах. Кажется, Ричард не единственный ювелир, который любит поболтать с клиентами. Видимо, это часть работы.

Невероятная твердость алмаза и его состав всего из одного элемента создавали ассоциацию с чистотой. Он сиял светом целостности, непорочности и силы. Все это я уже слышал, однако ее слова воплощали какую-то идеализированную романтическую помолвку. Наверное, большинство людей приходили в ювелирные магазины с мыслью о женитьбе, а не просто за украшениями. Но бриллианты особенные и в этом смысле. Ведь даже те, кто вообще не интересовался драгоценными камнями, были с ними связаны.

— Просто невероятный камень, да?

Когда я снова посмотрел на Ричарда, выражение его лица показалось мне каким-то странным. Он напоминал Будду в момент просветления. Полное спокойствие, словно я мог сказать ему все, что угодно, и он стерпел бы, но вот глаза были пустыми, а сам он бесцельно оглядывался. Непонятно отчего, но выглядел он крайне смущенным. Может, у него болел живот? Не нужно было тащить его с собой.

Я поблагодарил продавщицу, отвесил ей глубокий поклон, и мы вышли из магазина. Я шепотом спросил Ричарда, все ли с ним в порядке, но он проигнорировал меня. Может, просто был не в духе. Продавщица провожала нас широкой жизнерадостной улыбкой.

— Как ты думаешь, ей так приглянулось мое лицо? Она без остановки мне улыбалась. Неплохо, да?

— Какое-то время мне не особенно хочется с тобой говорить.

— Прости, что потащил тебя с собой, но я действительно многому научился. Хочешь, спустимся вниз и купим что-нибудь вкусненькое? Здесь полно знаменитых пекарен. В конце концов, я у тебя в долгу. Или хочешь сначала сходить в туалет?

— Я в порядке. Меня ждут дела, так что прошу извинить.

— Хорошо. Увидимся в субботу.

Как только мы поднялись на первый этаж, Ричард, даже не взглянув на меня, рванул к выходу. Наверное, злился за то, что я заставил его работать в выходной. Или я так думал, но тут он развернулся и направился обратно ко мне. Интересно, в чем дело?

— Если ты когда-нибудь снова переступишь порог этого магазина, обязательно скажи, что свадьба расстроилась.

— Свадьба? Ты уверен, что не путаешь слова?

Казалось, Ричард был на пределе. Он развернулся и с отчаянием на лице направился обратно в Синдзюку.

Лично я ощущал приятную усталость от необычного опыта, который оставил меня в странно позитивном настроении. Я сел на линию Яманотэ и поспешил в кампус. Как здорово было бы сегодня наткнуться где-нибудь на Танимото.

Дизайнер из Киото, похоже, оказался и вправду талантливым, поскольку господин Онодэра остался доволен всеми тремя эскизами. Зажимы для галстука были довольно простыми, но способ крепления камня к основанию — так называемая «оправа» — в каждом дизайне имела интересные углы или трехмерные изгибы. Они были совершенно уникальными, — таких в магазинах точно не найти, — но не слишком вычурными. Все три эскиза предполагали удобное пользование как в повседневности, так и в более формальной обстановке.

Я наливал чай и с абсолютным восторгом разглядывал рисунки. Вскоре должно было родиться новое ювелирное изделие.

Господин Онодэра снова принес кольцо с бриллиантом — черное пятно по прежнему смазывало его поверхность. Несмотря на радость, он казался встревоженным, поэтому обратился ко мне за советом.

— Молодежь в моей компании примерно твоего возраста — какой из них выглядит современнее? Мне нужно мнение молодого человека.

— Думаю, они все классные, но, хм… — я указал на третий рисунок: — наверное, этот.

Господин Онодэра счастливо улыбнулся.

— Мне тоже этот понравился больше всех.

Оправа была простой, без особых дополнительных украшений, которые отвлекали бы от бриллианта. Ричард улыбался так, словно и не бросал на меня злобные взгляды тогда в универмаге Синдзюку. В конце концов, он был международным торговцем. Хотя, возможно, ягодный пирог, который я ему принес, тоже изрядно смягчил его настроение.

Когда господин Онодэра остановился на подходящем дизайне, Ричард немного нерешительно сказал:

— Мне нужно кое-что обсудить с вами. Дизайнер хотел бы знать, не против ли вы новой полировки и огранки камня? Он предлагает немного переделать его.

— Из-за сажи?

— Нет. Конечно, когда изделие будет готово, камень будет совершенно чист. Просто дизайнеру хотелось бы поэкспериментировать с огранкой — но лишь с вашего разрешения, господин Онодэра.

Интересный поворот. Немного мыла — и грязь бы исчезла, а вот повторная огранка… В мире, где разница всего в 0,2 грамма, целый карат, существенно меняла цену, разве такая просьба не чересчур?

Ричард, вооруженный своим стильным костюмом и теплой улыбкой, спокойно продолжал:

— Вы купили этот бриллиант более сорока лет назад?

— Да. Вероятно, в то время эта огранка была в моде. Я купил его во время нашего медового месяца в Антверпене. Денег у нас почти не было, но… тогда огранка алмазов была синонимом Бельгии. Сейчас тоже?

— Бельгия все еще весьма популярна, но азиатский рынок значительно расширился, особенно в Таиланде, Шри-Ланке и Индии.

— Времена действительно меняются, да?

Медовый месяц сорок лет назад. Мир до появления мобильных телефонов и Интернета. Интересно, каким он был?

Господин Онодэра пристально смотрел на кольцо, лежащее на столе. Казалось, он чему-то улыбался. Наконец, подняв голову, он изобразил свою лучшую вежливую улыбку.

— Хорошо, я вам доверяю. Можете сделать новую огранку.

— Замечательно. Работа займет примерно месяц. Что касается бюджета…

— Ни в чем себе не отказывайте. Если возникнут непредвиденные расходы, напишите мне по электронной почте. Сегодня у меня не так много времени, поэтому вынужден откланяться.

Господин Онодэра поспешно встал и принялся собираться. Как-то внезапно он подскочил. Разве мы не добрались до самой важной части сделки? Он не говорил, что ограничен во времени, когда только пришел.

Он передал коробочку с кольцом Ричарду, и они пожали друг другу руки.

Я был взволнован и растерян, но господин Онодэра улыбнулся мне. Приглядевшись, я заметил, что на нем была замшевая шляпа. Явно зимняя вещь, хотя на дворе лето. Странно.

— Все еще изучаешь бриллианты, юноша?

— Пытаюсь. Недавно я вживую видел целую кучу разных камней.

— Здорово, — сказал он с улыбкой, но в ней чувствовалась какая-то пустота. Казалось, он не столько хочет поговорить со мной, сколько избегает разговора с Ричардом. Или, точнее, разговора о бриллианте.

Интересно, почему?

— Господин Онодэра, что для вас значит этот бриллиант?

— Хм?

— Ну, обручальные кольца действительно особенная вещь, да? Говорят, что бриллианты вечны, эти камни остаются с вами от начала и до конца. Кардинальное изменение, кажется, довольно важное решение.

— Сейги.

Голос Ричарда был холоден как лед.

Не только я отреагировал на тон. Господин Онодэра выглядел так, словно шарил на ощупь в пропасти, прежде чем вынырнул из нее и снова заставил себя улыбнуться.

— Спасибо, что уделили мне время. Прошу извинить.

Ричард проводил его со словами «Это вам большое спасибо». Я же не мог вымолвить ни слова. Давно уже я не видел такое выражение в чьих-то глазах — словно человек стоит на краю обрыва.

За спиной раздалось резкое фырканье, словно от разъяренного тигра. Я обернулся — Ричард смотрел на меня, скрестив руки. Ничего себе. С макушки и до пят он напоминал статую, высеченную изо льда.

— По-моему, совсем недавно я уже говорил, что ты здесь работаешь, а не заглянул на экскурсию. К моему глубокому разочарованию, ты, похоже, так и не понял меня.

Я его ужасно разочаровал. Уж лучше бы он назвал меня идиотом.

Я низко склонил голову в мертвой тишине магазина.

— Мне очень, очень жаль.

— Пойду отнесу кольцо в сейф. Я хочу чаю. Королевского, с молоком.

Я поймал себя на том, что просто пялюсь на дверь магазина после того, как Ричард исчез в кабинете. Мне казалось, что господин Онодэра вот-вот вернётся и попросит вернуть кольцо.

Нелепость. Он был солидным и более чем зрелым человеком; владел компанией и носил прекрасные костюмы. С чего бы ему особо переживать из-за маленького камешка?

Но этот «маленький камешек» много значил для господина Онодэры.

Вероятно, он пришел сюда, решив кардинально изменить то, что намеренно затемнил. Я понятия не имел, что с ним случилось, как и Ричард. Вот почему так хотелось все выяснить… Ясное дело, не каждый потерпит жгучее любопытство к своей жизни. Даже когда я, обычный студент, который, казалось, не имел никакого отношения к ювелирным изделиям, показал Ричарду свой сапфир, он и слова лишнего не сказал.

Возможно, временами он чересчур холоден и деловит, но Ричард никогда и никому не лезет в душу.

И дело было не только в камнях.

Ричард молча доел заварной крем с черничным пирогом. Продавец заверил меня, что это хит продаж, но честно говоря, я понятия не имел, какой он на вкус.

Две недели спустя, мои дурные предчувствия оправдались.

Ричард, проводив покупателя из Шанхая, как раз жаловался на вероятный дождь.

— Здравствуйте.

Господин Онодэра появился крайне внезапно, учитывая, что зажим для галстука должен был быть готов только через две недели.

Его одежда была гораздо темнее по тону, чем в прошлые визиты. Брюки темно-синего, почти черного цвета, а рубашка — обычная, белая. Наверное, шел с какой-то официальной деловой встречи?

Он даже не взглянул на меня. Его глаза были сосредоточены исключительно на Ричарде.

— Я Онодэра, заказывал у вас зажим для галстука…

— Рады видеть вас вновь. Работа идет хорошо.

— Я все же хотел бы отменить свой заказ.

Слова рассекли воздух, как нож. Господин Онодэра сбивчиво забормотал:

— Я просто все хорошенько обдумал и решил, что лучше оставить все как есть. Разумеется, я оплачу все расходы. Просто пришлите мне счет. Я чрезвычайно сожалею о доставленных хлопотах. Я же успел до переделки?

— Понятно. Я свяжусь с вами в ближайшее время, возможно, позже сегодня вечером.

— Еще раз простите. Что ж, эм… спасибо. — Он поклонился, и едва глядя на нас, вышел из магазина. Словно ходячее привидение. Я снова посмотрел на Ричарда. Он мгновенно прочел мои мысли.

— Даже не думай.

— Извини, мне нужно выйти.

— Это не твое дело.

— Похоже, вот-вот пойдет дождь!

— Сейги!

Я проигнорировал его, схватил зонт и бросился вниз по лестнице. Небо загрохотало.

Я оглядел близлежащие улицы и направился к кварталу Тюо, где заметил мужчину в белой рубашке. Он успел уйти довольно далеко, почти бежал, словно убегал от чего-то. На нос мне шлепнулась дождевая капля.

— Господин Онодэра.

Я не хотел кричать, боясь напугать его. Он выглядел так, словно вот-вот рухнет. Почти нагнав, я протянул зонтик и снова окликнул его. Господин Онодера повернулся и посмотрел на меня.

Он был бледен как полотно и, казалось, не сразу узнал меня.

— Я Сейги Наката, подрабатываю в ювелирном магазине. Я принес вам зонтик.

— Не нужно. Я еду домой на такси.

— Пожалуйста, возьмите. Он мой, а не магазина. Я пришел по своей инициативе. И никак не связан ни с драгоценностями, ни с чем-либо еще.

Он сделал шаг назад и споткнулся.

— Осторожно! — воскликнул я и схватил его за руку, как раз в тот момент, когда совсем рядом промчалась синяя машина. Мы оба вздохнули.

— Сегодня… годовщина… смерти моей жены… — пробормотал господин Онодэра, его слова сливались с шумом дождя.

— Хм?

Годовщина смерти.

Владелицы обручального кольца.

Дождь усилился, пока я держал над нами зонтик. Он хлынул, как из ведра, и моё дешевое укрытие вряд ли смогло бы долго защищать нас.

Господин Онодэра оперся на перила и грустно улыбнулся.

— Может, зайдем в то кафе и переждем дождь?

Он выглядел измученным, словно тащил на себе какую-то тяжесть.

Мы зашли в ближайшее кафе. Не об этом ли месте болтал Ричард с продавцом, расхваливая бисквит? Еда в данных обстоятельствах показалась мне неуместной, поэтому я просто заказал два кофе. Дождь на улице усилился.

— Я ходил сегодня к ней на могилу. Но когда до меня дошло, что кольца со мной нет… Я почувствовал, что должен бросить эту идею…

Он потерянно пытался связать слова воедино. Но все же медленно и болезненно рассказал о произошедшем.

Она погибла при пожаре.

Я примерно так и представлял после слов Ричарда, что черный налет — это сажа. Я не сообразил сразу выразить соболезнования. Но эта фраза звучит так высокопарно, как по мне, это словно сыпать соль на рану. Но сказать что-то все равно нужно, иначе я просто добавлю ему еще и собственный дискомфорт.

Он задумчиво посмотрел на меня и слегка улыбнулся.

— Такой молодой, но с таким глубокомысленным взглядом. Ты действительно уникален.

— Думаю, я унаследовал это от своей бабули.

— Твоей бабушки?

— Она всегда много думала о разных вещах.

И взгляд у нее был совсем как у господина Онодэры сейчас.

Выслушать чью-то историю — значит приобщиться к частице их прошлого. Может, это и не совсем облегчает бремя, зато помогает пролить свет на бесформенные чувства, которые обуревают человека. И тогда, возможно, они проявятся, как неуловимые призраки. А стоит их увидеть и понять, тогда и нести этот груз становится чуть легче.

Вот почему я стремился поговорить с бабушкой — обо всем на свете. Мне хотелось хоть как-то помочь ей. Но тогда я ничего не мог поделать. Видимо, я так рвусь помогать всем подряд, невзирая на последствия, потому что в детстве бабушка хвалила меня за это. Но ещё, пожалуй, я просто отчаянно пытался заполнить огромную пустоту, которую сам тогда чувствовал.

Когда я промолчал, господин Онодэра снова заговорил:

— Мою жену звали Кёко. Она была такой жизнерадостной. Вкуснее всех тушила лопух и, даже если я засиживался на работе, никогда не жаловалась… Хотя иногда мы все же ссорились. Мои сотрудники обожали ее, как родную мать. Видишь ли, у нас не было детей…

Он сказал, что пожар вспыхнул посреди ночи.

Когда ему позвонили — на мобильный, который он только начал носить с собой, — и сообщили, что его дом горит, он пил с клиентом. Пожар начался в приемной на втором этаже. Плохо потушенная сигарета упала на пол и подожгла кресла. Только Кёко была в доме.

Соседи видели ее в ту ночь. Она выскочила сразу, как начался пожар, но убежала обратно внутрь до прибытия пожарных.

— Она… она сказала, что вернется за… своим кольцом… Алмазы состоят из углерода. Как древесный уголь. Даже я это знал. При высоких температурах могут сгореть. Она, наверное, тоже это знала. Но горят не только алмазы, но и люди.

После пожара господину Онодэре от нее осталось лишь закопченное кольцо.

— У нас был небольшой сейф у кровати, и каждый вечер перед сном она доставала кольцо и любовалась им. Все произошло ночью, так что… возможно, поэтому его и не было в сейфе. Я нашел кольцо в нашей спальне… прямо рядом с ней… Невредимой была лишь часть, которую она накрыла своим телом…

Он запнулся и промокнул глаза белой салфеткой.

Официантки в черной униформе притворились, будто ничего не заметили. Скорее всего, им не привыкать к таким сценам. Наверное, такими и должны быть отношения между персоналом и клиентами. Слишком вовлекаться в чужие дела — дурной тон.

Но для меня этот корабль отплыл давным-давно.

— Простите, что расстроил вас. Кольцо наверняка навеяло множество воспоминаний. Столько, что даже…

— Это кольцо стало моим кошмаром, — резко прервал он меня. — Она была так счастлива, когда я подарил его ей. Ужасно счастлива… Если подумать, не так уж и много денег я тогда потратил, но, увидев его, она сказала: «Я и представить не могла, что бриллиант может быть таким прекрасным». Однако теперь, каждый раз при взгляде на него у меня болит сердце. Я переполнен горькими, ненавистными чувствами. Лучше бы вообще не покупал его… Я не могу с ним расстаться, но и смотреть на него больно. Если бы не это кольцо, она была бы жива. Если бы я только… Если бы я никогда… Она…

Господин Онодэра, сбивчиво извиняясь, вытащил носовой платок. Аккуратно сложенный в квадратик, он выглядел так, словно пролежал у него в кармане очень долго. И человека, который раньше каждое утро гладил и подавал ему этот платок, больше не было на этом свете.

— Терять любимых очень больно. Настолько, что долго не можешь ни о чем думать.

— Да уж. У меня такое чувство, что последние десять лет я живу, совсем ничего не соображая.

— Десять лет?!

— Удивлен?

Его улыбка была такой кроткой. Значит, он уже десять лет каждый Божий день смотрит на это покрытое сажей бриллиантовое кольцо и вспоминает пожар.

Я все же попытался намекнуть ему, что сажу легко можно смыть мылом. Вряд ли, конечно, он об этом не знал, и, как я и думал, господин Онодэра мягко улыбнулся. Ричард был прав. Он знал, но решил так и оставить.

— Хотя кажется, что с годами время течет быстрее, с болью и печалью все совсем иначе.

— Итак, хм, тогда зачем вы пришли в ювелирный магазин переделать кольцо?

Лицо господина Онодэры снова помрачнело. Я знал это выражение. Так выглядели люди, остро ощущающие диссонанс между тем человеком, каким они себя представляли, и тем, кем были на самом деле. Они не пойдут на контакт, даже если пытаться их разговорить. Дети, например, очень боялись таких людей. И не важно, мужчины это или женщины.

Он отложил носовой платок и закрыл лицо рукой.

— Я эгоист, да? Тридцать лет мы прожили, не зная печали, в счастье и радости. Я всё помню, но каждый раз, видя её кольцо, я думаю лишь о пожаре. Эта боль и чувство вины, я тонул в них… И хотел как-то исправить. Но чем больше я думал об этом… тем сильнее казалось, будто я пытаюсь забыть её. И при мысли, что её кольцо вернется ко мне в новом виде, у меня сердце разрывается, и ни о какой радости не может быть и речи. Прости, я знаю, что, вероятно, тебе не хочется все это слушать.

Нет, вовсе нет. Существуют градации боли, и она не всегда одинакова для всех. Агония от смерти любимого человека способна настигнуть в любой момент. Вы даже плачете в местах, которые совсем не связаны с ним. Любая мелочь раздражает, каждое усилие утомляет.

Порой вы даже смотреть не можете на людей вокруг вас.

Несмотря на свое горе, моя мать решила двигаться вперед и вернуться к работе. Я по-прежнему не представляю, насколько разрушительна потеря единственного родителя. Но она вернулась к своим ночным дежурствам и наслаждается любимыми жареными блюдами. И это очень радует меня. Когда у близкого человека депрессия, ты волнуешься и хочешь снова увидеть улыбку на его лице. Всем знакомо это чувство.

— Гм, господин Онодэра, а вы знали, что алмазы на самом деле не сильно, если вообще это происходит, сверкают при добыче? Их не особо признавали среди драгоценностей по сравнению с рубинами и сапфирами. И лишь годы спустя, после того, как в Антверпене был огранён первый бриллиант, они заняли свою нишу.

Конечно, до красноречия Ричарда мне было далеко. Но в такие моменты, когда мне обязательно нужно было донести свою мысль, я просто обязан был доверять собственным словам.

— Когда я начал работать на Ричарда, стал больше узнавать о драгоценных камнях. Сначала всё мне казалось странным. Я думал, что люди занимаются их добычей только ради денег. Но… если все дело в выгоде, отчего тогда их так любят? Конечно, товар — это всё, что продаётся; но история драгоценных камней зиждется на радости — дар от человека к человеку.

Господин Онодэра не находил слов. Он просто смотрел мне в лицо.

А я слышал лишь шум дождя снаружи.

— Я имею в виду… Вы только посмотрите, как эти милые штучки делают всех счастливыми! Их красота трогает сердца. Мотивирует. Придает сил. Думаю, настоящий спрос на драгоценности исходит из желания подарить эти чувства людям, которые нам дороги. Рубины и сапфиры были любимы королями и королевами прошлого, а аметист из-за своего винного цвета ценился, как защита от опьяняющего действия алкоголя. Новая огранка, полировка и маркетинг — и алмазы стали бриллиантами. Очень популярными камнями. Некоторые сказали бы, что огранка камней — это история технологического прогресса человечества, но вот что я об этом думаю.

Сто пятьдесят лет назад какой-то богач решил заработать деньги на алмазах. О чем он думал, создавая слоган «бриллианты — навсегда», я могу лишь догадываться, но так или иначе, сейчас это уже неважно. Самое главное — бесчисленное множество людей, которые черпали свое счастье в блеске «вечности», которую он создал.

Если камни действительно несут в себе бесподобную скрытую ценность — то это про волшебство момента, когда их владельцев переполняет искренняя любовь.

Без огранки и полировки алмазы не стали бы драгоценными камнями. Поэтому над ними работают и заставляют их сверкать, желая сделать кого-то счастливым.

Камни исполняют это желание, передают эмоции.

— Недавно в Синдзюку я видел несколько бриллиантов. Они сверкали, как калейдоскопы. Словно в них сияла вся радость мира. Честно говоря, я не знаю, что такое «навсегда», но понимаю, что, подари я их любимому человеку, всей душой желал бы ему добра и счастья.

Очевидно, господин Онодэра тоже так думал сорок лет назад.

Он молча покачал головой. Я был совершенно незнакомым человеком, глупым пацаном, который понятия не имел, о чем говорит. Он вполне мог уйти, не сказав ни слова, но нет. Он внимательно слушал меня.

Простите. Я почти закончил.

— И еще я думаю, что тот, кто получил такой подарок, чувствует тоже самое. Этот человек хотел бы, чтобы любимый всегда был счастлив, а не скорбел. И не желал бы видеть его в силках боли. Ваша жена вернулась не за кольцом, а за воспоминаниями, которые вы ей подарили. Вот почему она так дорожила им и рискнула жизнью, чтобы защитить.

Молчание.

По кафе разливалась негромкая джазовая музыка. Я узнал песню: «Поющие под дождем»[8]. «Я пою под дождем, просто пою под дождем — какое восхитительное чувство, я снова счастлив». Песня из старого фильма. У меня даже на звонке стояла. У этой версии была приятная аранжировка, ноты фортепиано напоминали капли дождя.

[8. https://youtu.be/swloMVFALXw]

— Возможно, скорбь и траур — не совсем одно и то же.

Его слова лились, как капли дождя, и, казалось, были адресованы не мне. Затем он наконец снова улыбнулся, прямо как при нашей первой встрече.

— Твоя бабушка, видимо, была чудесным человеком.

— Не знаю насчет чудес, но характер там был — кремень. Вроде вас, господин Онодэра. Простите, я понимаю, что нельзя делать таких дерзких сравнений.

— О, не говори так. Для меня это большая честь.

— А угадайте, чем моя бабуля зарабатывала на жизнь?

— Хм, может, шила одежду?

— Она была карманницей. Невероятно ловкой.

Сначала он немного опешил, но затем рассмеялся. Я сделал глоток уже остывшего кофе и поведал ему драматическую историю, произошедшую со мной той весной. Как встретил Ричарда по дороге домой с работы, о сапфире падпараджа, поездке в Шин-Кобе, настоящем владельце кольца и моей работе в магазине Гиндзы.

Я болтал, а мистер Онодэра улыбался.

Когда дождь почти прекратился, мы вышли на светлую и ясную улицу и вместе отправились обратно в магазин Ричарда.

— Итак, насчет переделки камня… не могли бы вы продолжить? Простите, что постоянно меняю решения и доставляю столько хлопот. Этого больше не повторится.

— Никаких проблем.

— Еще раз спасибо. Я полагаюсь на вас.

Ричард с клиентом снова обменялись рукопожатием.

Я проводил господина Онодэру и потрясенно уставился на часы в магазине. Была уже половина шестого. Мы давно должны были закрыться. Я совсем потерялся во времени, пока шел дождь.

— Ричард, прости! Я знаю, что рабочий день давно закончился.

Ричард вышел из кухни с двумя чашками чая. Королевского, с молоком. Явно свежезаваренного.

— Пей.

Я не очень понимал, что происходит, но молча сел в одно из кресел, взял чашку и сделал глоток. Он положил чуть больше сахара. Было вкусно и тепло. Я сразу успокоился. Как в первый раз, когда пришел в магазин.

— Ты ждал меня, хотя я вел себя так упрямо и безрассудно…

— Я уже привык. Или мне стоило закрыть магазин и вышвырнуть твою сумку на улицу? Шел дождь. Радуйся, что твои вещи не промокли.

— А, ну да…

Я думал, он собирается отчитать меня, но слова Ричарда были мягкими. Я в замешательстве уставился на него.

— В девяноста процентах случаев твоя чудовищная прямолинейность весьма проблематична… Но оставшиеся десять процентов все окупают. На этот раз ты оказал большую услугу нашему клиенту. Тебе очень повезло, что он хорошо воспринял твою агрессивную искренность, — сказал Ричард, все еще держа чашку в руке.

— Я ужасно сожалею о своих словах. Я не должен был сравнивать тебя с бездушным камнем.

— О? Я и не помню.

— Конечно, помнишь! Ты же знаешь, как мы, японцы, ценим уважение и доброжелательство!

— Как видишь, я не японец. И мне чужды ваши культура и традиции.

Он точно помнил. Ричард потягивал чай с надменным выражением лица. Я мог лишь выдавить из себя неловкую улыбку.

— Ты часто заставляешь себя пить чай, который я готовлю тебе?

— Прошу прощения?

— Потому что у тебя все равно получается вкуснее. Почему твой чай такой особенный?

— Нет ничего вкуснее чая, приготовленного кем-то для тебя.

Мои глаза расширились, и Ричард быстро отвел взгляд.

— Когда закончишь, чашки нужно вымыть, магазин убрать и запереть. Поторапливайся.

— Ты ведь на самом деле ужасно застенчивый, да?

— Ты невыносим.

Мы вышли из магазина в шесть часов вечера, пожелали друг другу спокойной ночи и раскланялись. Ричард исчез на улицах Гиндзы, таща за собой черный чемодан.

Прошел ровно месяц после того, как господин Онодэра сделал заказ на переделку обручального кольца с бриллиантом. Кольцо вернулось в магазин в обновленном образе и красивой новой коробке.

— Ну как вам?

Ричард достал маленькую коричневую бархатную коробочку вместо своей обычной коробки с чудесами и поставил ее перед крайне взволнованным господином Онодэрой. Внутри на белой подушечке лежал серебристый зажим для галстука. Мы и раньше видели дизайн на эскизе, но теперь перед нами был осязаемый трехмерный объект.

На плоской части булавки был выгравирован волнообразный узор. Металл представлял собой сплав платины и золота, из которых было изготовлено оригинальное кольцо. Поверхность была отполирована до зеркального блеска, практически умоляя своего нового владельца прикоснуться к ней.

И, конечно, бриллиант.

Я бы никогда не узнал камень господина Онодэры на зажиме, который словно стоял на страже самого изделия. На нем не осталось и следа черной сажи. Всегда ли он так блестел и искрился?

Бриллиант собрал весь свет в магазине и засиял, как маленькое солнышко.

— В процессе переделки камня в зажим были скорректированы грани калетты и павильона — нижней части камня.

Господин Онодэра замер в кресле, уставившись на зажим в коробке. Его улыбка не была грустной. Он глубоко вздохнул, а затем посмотрел на Ричарда, улыбаясь сквозь слезы.

— Как вы это сделали?

— Проникновение света в камень может кардинально измениться в зависимости от его огранки и способа оправки. Мастер приложил немало усилий, чтобы вернуть кольцу первоначальный блеск.

Господин Онодэра промолчал, а потом, словно про себя, сказал:

— Я и представить не мог, что бриллиант может быть таким красивым.

Его голос звучал тепло и свободно, словно тот комок, что застрял в горле и мешал ему говорить, исчез. Он вытер глаза и посмотрел на нас с Ричардом.

— Спасибо. Вы проделали невероятную работу. Даже не знаю, что сказать.

Он нежно погладил большим пальцем бриллиант на зажиме.

— У вас очень качественный камень. Гранильщик, работавший с ним, был удивлен.

Господин Онодэра кивнул. Он сделал глоток королевского чая с молоком, который я ему подал, а затем спохватился, словно что-то вспомнил.

— Сегодня впервые за долгое время я смог вспомнить улыбку моей жены. В мире нет ничего прекраснее. От всего сердца благодарю вас. Спасибо.

Затем он поклонился, сказав, что надеется встретиться снова. На выходе из магазина, господин Онодэра повернулся ко мне.

— Ты уверен в своем решении?

— Я основательно покопался в себе. Спасибо за предложение.

— Хорошо, я понимаю. У тебя большое будущее, малыш, — сказал он с улыбкой и ушел.

Ричард явно выглядел смущенным. Я изобразил свою самую лучшую самодовольную ухмылку, и его красивое лицо исказила тревога.

— О каком «предложении» он говорил?

— О, по правде говоря, меня завербовали.

Ричард нахмурился, и я неспешно пустился в объяснения.

— Господин Онодэра пригласил меня на стажировку в свою компанию. Работы много, но мне будут платить, к тому же, это прямой путь к постоянной должности. По его мнению, для моих грядущих перспектив работа в настоящей компании, пока я еще учусь, очень полезна. Что-то типа превентивной вербовки, наверное? На должность продавца.

Когда мы прятались от дождя в кафе, я в итоге начал болтать всякую чушь, включавшую упоминание о своей учёбе в университете на факультете экономики. Мы обменялись адресами электронной почты, и затем он прислал мне письмо, где, в целом, спрашивал, соглашусь ли я работать на него.

— Предложение, конечно, невероятное. Они продают запчасти в Малайзии, Саудовской Аравии и по всему миру. У них своя ниша, поэтому особой конкуренции нет, и рыночная доля явно не стоит на месте. Но, самое главное, — я понравился президенту — в наши дни это очень важно.

— Понятно.

Ричард сел в одно из кресел и продолжил пить свой чай.

А? И это все?

— Ты ничего не скажешь?

— Думаю, ты хорошо подходишь.

— Чо?

— Для работы продавца.

Он сделал еще один глоток чая, затем медленно сложил руки на коленях. Выражение его лица было веселым, а голос ровным.

— Тот, кто умеет дорожить драгоценными камнями, не меньше дорожит и людьми. Что бы ты не сказал ему на днях, достойно восхищения: ты понял, что для него самое дорогое, и аккуратно вернул ему эти чувства. Мне трудно представить, чем занимаются государственные служащие в Японии, но, насколько я понимаю, ты гораздо больше подходишь для продаж, чем для какой-нибудь скучной кабинетной работы. Ты ведь общительный человек?

— Пожалуй, да, но… Ты справишься тут без меня?

— Когда начинается стажировка? К тому моменту я найду вариант.

Он вёл себя как обычно. Ни выражение лица, ни голос совершенно не изменились.

Думаю, мне ясно давали понять, что для этой работы сгодится любой. Наверное, это должно было быть очевидно. Дело совсем не во мне. Сгодится любой благонадежный паренек, умеющий заваривать чай. Несмотря на все его разговоры о том, что ему нужен только лично выбранный человек. С такой работой любой справится. Ну и что, что я выискивал для него самые изысканные сладости. И в свое время он был довольно высокого мнения обо мне. Хотя, может, он просто пытался подбодрить меня.

При виде моего ошеломленного лица Ричард опустил голову и прикрыл рот рукой, словно собирался расхохотаться.

— Что, думал, я буду рыдать?

— Я просто немного в шоке. Наверное, у меня действительно было искаженное представление о некоторых вещах…

— Кажется, я понимаю, что ты пытаешься сказать, но пойми вот что: если бы я тебя не встретил, никакой работы на полставки не было бы.

Я поднял голову. Ричард улыбался. С той нашей совместной поездки в Синкансэне, каждый раз, когда я видел его улыбку, мне казалось, будто он сжимает мое сердце в тисках. Выражение его лица было подобно драгоценному камню, ограненному и отполированному лучшими мастерами мира. Да разве он может быть таким же человеком, как я? Или он — явление природы? «Сегодня будет переменная облачность, возможно, Ричард улыбнется».

— Ч-что это значит?

— Это ювелирный магазин. Мой главный приоритет при приеме на работу — не знания или опыт, а доверие. Если мне нужен человек со знаниями, я найму специалиста. На мой взгляд, разницы никакой в любой профессии или стране.

— М-м-м…

— В этом отношении ты проходишь. С честью. В том кафе ты рассказал мне больше, чем десятистраничное резюме. Спасение тобой незнакомого иностранца продемонстрировало твой моральный облик лучше любого сертификата. Ты часто говоришь, будто совсем ничего не знаешь о драгоценных камнях, однако относишься к ним очень искренне. Ты не скрываешь своего шока или печали, просто уважаешь их красоту. Способность быть честным перед лицом великой красоты — все что нужно, чтобы любить драгоценные камни. С тобой я смотрю на них свежим взглядом. И за это я тебе благодарен, — продолжил Ричард. — Тем не менее, жизнь одна.

Его привычка прихлебывать чай казалась более нарочитой, чем обычно.

— Поэтому, если есть что-то, чего ты хочешь — хватайся и не упускай. Я сам так живу. Любой может подавать чай. Если надо, я и сам могу это делать.

— Значит, ты не наймешь человека без нужных тебе личностных качеств?

— Зачем мне кто-то, если я и так прекрасно справляюсь?

Логично.

Брови Ричарда нахмурились, когда на моем лице появилась широкая улыбка.

— Да что с тобой такое? Ты ведешь себя странно.

— Я отказался.

— Что?

— От стажировки. Потому что хочу работать здесь. Я хочу увидеть камни, которые никогда не встречал, и познакомиться с разными людьми. Кроме того, я с удовольствием открываю для себя новый мир. Я не отказываюсь от карьеры госслужащего. К тому же, мой босс не так уж и плох!

Я рассмеялся, и морщинка, растущая на лбу Ричарда, вернулась в нормальное состояние… Но тут он снова нахмурился. Чего?

Это что за вздох? Почему он отвернулся от меня?

— Похоже, я и не представлял, какого идиота нанял.

— Что-что?

— Какая дурость. Прошу прощения за выражение. Я, увы, не знаком с японскими ценностями уважения и доброжелательства. Говори, что хочешь, но я не повышу тебе зарплату.

— Я не этого добиваюсь! Да ладно, ты так не думаешь! Где твой командный дух? Типа, ну же, вперед! Давай работать вместе! Или даже начнем с тобой новую жизнь.

— Прежде чем критиковать чей-то выбор слов, думаю, тебе самому не помешает поосторожнее использовать формулировки, значения которых ты явно не понимаешь. Это просто нелепо. Я надеялся, твой интеллект хотя бы близок к среднему.

— И это говорит босс, который считает, что важнее показать своему сотруднику, как готовить королевский чай с молоком, а не запирать дверь!

— Приоритеты важны при любых обстоятельствах. Чай!

— У тебя уже налит.

— Я хочу свежий.

Я не сказал ему: «Пойди и сделай себе сам!». Вместо этого я открыл бумажный пакет, который оставил нам господин Онодэра. Он был полон сладкой выпечки. И еще внутри были две коробки.

Крышки казались слишком твердыми для продуктов.

— Чего?

— Что там?

— Нам подарили «Норитаке».

В коробках лежала пара белых кружек, с золотыми полосами вокруг ободка[9].

[9. Да, ребятки, это свадебный фарфор.]

Второй парой в понедельник была лекция по английскому языку.

Она закончилось прямо в обеденный перерыв, и я выбежал, как только освободился. Когда я вернулся в кампус, задние ворота, ведущие к библиотеке, кишели людьми. Но в пятнадцатом корпусе была лишь лестница, поэтому, к тому времени, как я подошел, девушки, которые всегда уходили последними, как раз выходили.

Я сделал глубокий вдох и крикнул:

— Та-ни-мо-то-о-о-о!

Одна из девушек повернулась и посмотрела смотрела на меня. От этого движение ее пышные черные волосы качнулись, а и без того круглые глаза стали еще шире — не из-за меня, а из-за того, что она увидела у меня за спиной.

— Ух, ты, Сейги, это та самая спортивная машина? О, на эмблеме написано «Ягуар».

Она мчалась вниз по лестнице, и ее пышная белая юбка развевалась на ветру. Она была ангелом. Ангел, ходящий по Земле. И мне пришлось собраться с духом, когда этот ангел приблизился.

— Да, это та самая машина, «Ягуар». Но она… не моя!

Стоило мне закричать, роскошный зеленый автомобиль, стоявший за моей спиной, сорвался с места. Сверкнул значок, когда он промчался мимо. Когда я повернул голову, водитель уже скрылся из виду.

Танимото подошла ко мне с озадаченным выражением лица.

— Не твоя?

— Да. Это машина моего друга. Я не хотел вводить тебя в заблуждение, просто немного растерялся, отвечая на твое сообщение… Мне правда жаль!

— Ничего страшного. Хотя машина, конечно, хороша. Я прочитала статью в журнале о минералах, где автор сравнивал красоту камней со спортивной машиной. Мне всегда хотелось увидеть такую хоть раз воочию. Теперь я понимаю, отчего автор думал, что эти изгибы передают красоту камней. Она сверкает как малахит… так что, хм, большое спасибо!

— Итак, э-э…

Слова застряли у меня в горле. Давай, Сейги, ты можешь это сделать.

Просто так, что ли, ты стелился перед Ричардом, умоляя его отвезти тебя в университет? Зачем ты умолял его, несмотря на недовольное выражение его прекрасного лица, вооружить тебя смелостью сделать шаг, пока он наконец не уступил?

Когда дело доходит до выяснения недоразумений и признания в романтических чувствах — лучше сразу просто побыстрее сорвать пластырь.

— Итак, эм! Я… может, у меня и нет «Ягуара», зато есть водительские права…

Я должен суметь сказать кому-то, как много он для меня значит, даже без «Ягуара» или бриллианта. Ведь главное — это любовь, верно?

— Если ты не против гораздо, гораздо менее впечатляющей машины, может, как-нибудь, прокатишься со мной?..

— Прокачусь?

— Да.

Пожалуйста. Пожалуйста, поехали со мной. Я люблю тебя. Одно твое присутствие наполняет мою жизнь радостью. С тобой еда вкуснее. Твоя улыбка может перевернуть весь мой день. Я бы всё для тебя сделал, всё что угодно.

Я люблю тебя.

Я хотел сказать ей все это, но не мог. Это невозможно. Мой язык примерз к нёбу. Пригласить ее прокатиться — предел моих возможностей.

Пожалуйста, ответь мне. Молю. Пожалуйста.

Танимото улыбнулась, но опустила бровки.

— Прости, меня ужасно укачивает! Я не могу поехать с тобой.

Перед моими глазами разверзлась полоса черноты. Её «прости» снова и снова билось в моей голове. «Прости», «Я не могу», «Прости», «Я не могу», «Прости», «Прости». А-а-а-а-а.

— Но на поезде можно.

— А?

— Ты когда-нибудь слышал о скалистых выступах полуострова Миура? Они такие классные. Там есть тропа, вырезанная на склоне утеса, где можно увидеть слои осадочной породы. Она похожа на слоеный пирог. Ты же любишь такие штуки, да, Сейги?

— Я… я, да! Люблю! Всем сердцем!

— Здорово! Я тоже такое люблю.

Я был совершенно сбит с толку. Я думал, она совсем отвергла меня, но дело, оказывается, совсем в другом. Она отказалась от поездки, но пригласила меня на свидание и вместо этого просто хотела поехать на поезде.

Что вообще происходило? Ну да ладно, не важно. Ко мне пришла весна. Танимото немного не от мира сего, поэтому велика вероятность, что мы с ней не на одной волне, но раз мы вместе собрались в поездку — только вдвоем! — это считается свиданием, а значит, мы с ней встречаемся…

— Сейги! — услышал я голос откуда-то сверху. Я сфокусировал взгляд на обсаженной деревьями дорожке, окруженной густой травой. С холма несся навстречу велосипед. Его владелец махал мне рукой — это был Шимомура, мой однокурсник.

— Я видел блондинку за рулем той иномарки! Такая красотка! Кто бы не влюбился! Удачи тебе, приятель!

Шимомура свернул с вершины холма к подножию, в сторону библиотеки. Так вот, оказывается, как ты выглядишь, мрачный жнец.

Танимото озадаченно посмотрел на меня.

— Водитель — блондинка?

— Нет! Нет! За рулем была не женщина!

— А, так это мужчина. Иностранец?

— Да! Он мужчина! И он просто прекрасен!

Танимото хихикнула. Хорошо. Я уж было подумал, что всему конец. Честно говоря, совсем не забавно оказаться игрушкой в руках богов — мы падали, но снова поднимались и падали. Если бы Танимото буквально была ангелом, даже не знаю, чем бы все закончилось.

Что ж, я собирался добиться для себя настоящего счастливого фи…

— Я уже видела этого парня. Вы с ним встречаетесь, да?

Что.

Танимото сверкнула невинной улыбкой, а я замер, как соляной столб.

— Это же с ним вы разглядывали обручальные кольца в универмаге в Синдзюку? Я заметила тебя со спины в ювелирном отделе. Хотя поначалу решила, что обозналась.

— Н-ну, может, так оно и было!

— Нет, я кое-что забыл на верхнем этаже. Поэтому поднялась наверх и спускалась по эскалатору несколько раз. И случайно поднималась на эскалаторе рядом с вами, когда вы с ним спускались. Ты спросил, что ему купить в фудкорте на цокольном этаже. Я была в шоке от его идеального японского произношения. Ничего, если я спрошу, как его зовут?

Мое сердце колотилось в странном ритме. Вот что значили его слова: «свадьба отменяется». Это… так вот оно что.

Вот почему продавщица выглядела такой счастливой. Вот что она подумала. У меня инфаркт. Мне и правда следовало остерегаться неожиданных встреч. Точно — Сибуя недавно приняла закон об однополых браках — Ричард давно мне говорил, что я когда-нибудь заплачу за свои неосторожные слова…

— Нет! Все не так, как кажется…

— Эй, Сейги, все в порядке? Твой телефон звонит, не переставая, — она указала на мой карман. До этого момента я даже не замечал, что телефон жужжит у моей ноги. Поэтому просто, не глядя, разблокировал его.

Экран затопила лавина сообщений:

«Дорогой господин Сейги Наката, насколько я понимаю, вы довольны услугами шофера Ягуара?»

«В свете наших искренних отношений я считаю, мне положена компенсация за мою щедрость».

«Завтра я планирую открыть магазин, поэтому приходи сегодня и приберись».

«Не важно, в какое время, просто приходи, когда сможешь».

«Я хочу показать тебе много камней».

«И приглашаю тебя на ужин. Искренне твой».

«Жду ответа».

«Слишком долго жду».

«Сейчас же ответь».

Когда Танимото увидела, что отправителем всех сообщений был «Ричард», она кивнула.

— Значит, его зовут Ричард? Надеюсь, вы приятно поужинаете. Лучше немедленно ответь ему. Ну а я договорилась поужинать с друзьями, так что пока.

Уходя, она помахала мне рукой.

Я наблюдал, как ее фигура становилась все меньше и меньше, прежде чем исчезла в толпе с другими девушками.

Я застыл и не двигался, даже когда она совсем пропала из виду. Мой ангел… мой ангел покинул меня. Перед моими глазами была лишь тьма.

Я закричал и упал на колени у задних ворот университета, колотя кулаками по асфальту.

— Я хочу камень, который одним своим присутствием помогает в любви!

— Если бы такой существовал, я бы сам его купил.

Я выглянул из окна четвертого этажа Гиндза Шисейдо Парлор вниз, на улицу, застонал и принялся за свое карри с четырьмя разными гарнирами. После того как я выдраил магазин до блеска, Ричард показал мне купленные им бриллианты. Все они ослепительно сияли в вечности, даже не подозревая об истинной глубине человеческих страданий.

В точности, как живой драгоценный камень в мужском обличии, сидящий передо мной.

Ему никогда не понять моей боли.