Онлайн чтение книги Блестящие Дела Ювелира Ричарда The Case Files of Jeweler Richard
2 - 4 Дело 4. Опал воссоединения

— А потом он нанес ему быстрый удар в челюсть! Тот потерял равновесие и упал на задницу. Нокаут с одного удара. Такие бои редкость. Трудно выполнить чисто такое мощное движение. Я весь трепетал, просто глядя на него.

С покупателями магазин Ричарда представлял собой совершенно другой мир. Гостиная с клиентами превращалась в практичный, но удобный зал, а без них больше походила на обычную комнату в доме. И я мог вдоволь наговориться.

Я рассказывал своему прекрасному боссу о матчах по карате. Школа, в которую я когда-то ходил, по-прежнему проводила турниры с другими школами — зимой и летом, так же, как и в моё время. Турниры мотивировали ребят совершенствоваться. Это были масштабные мероприятия, где даже проводились показательные выступления мастеров боевых искусств. Однако на них приходило много детей, и для организации требовалось много сотрудников. Мне позвонили и попросили помочь, и я судил несколько матчей, поэтому на работу пришёл только после полудня. Самым захватывающим был последний матч между двумя инструкторами утренней группы.

— Я наблюдал не какой-то обычный спарринг, а бой не на жизнь, а на смерть. Как же я, оказывается, скучал по карате. Я просто вызвался волонтером, но возможность увидеть этот невероятный удар с разворота сполна оплатила потраченное мною время, даже с лихвой! О…

Ричард сидел в гостиной, молча потягивая свой королевский чай с молоком. Я точно уже не в первый раз пускался в подобный пространный монолог.

— О, я забыл, ты больше по боксу? Извини, не хотел утомлять тебя разговорами о карате.

— На самом деле, мне довольно интересно. Однако, должен признаться, что наблюдать за тобой интереснее, чем за самой темой, — мягко сказал Ричард, прежде чем сделать еще один глоток приготовленного мною чая. Десерт сегодня был не слишком сладким — пончики в сахарной глазури с медовым привкусом. Они продавались в симпатичной и яркой упаковке с изображением старинного поезда в космосе. Видимо, пончики должны были символизировать звезды в ночном небе. Роскошное оформление.

— Да меня в принципе тихоней не назовешь, я вроде всегда что-то эмоционально рассказываю. Может, меня просто особенно покорил этот удар с разворота.

— Я так понимаю, прежде это не был твоим фирменным приемом.

— В точку. Умей я творить такие штуки, был бы круче всех.

Когда я учился в средней школе, в моей группе был один мальчик постарше, вот он реально был крутым.

В какой-то момент перед ежегодным летним турниром я резко вырос, поэтому для участия в соревнованиях меня включили в ту же команду, что и некоторых ребят на два года старше. Я выступал первым, так что, если моя команда хотела выиграть, мне точно нельзя было дать маху, но я потерпел сокрушительное поражение. И тем самым с порога подставил всю команду и впал в депрессию.

Но следующим сражался мой друг, мальчик на два года старше, и ему противостоял настолько сильный противник, что даже наш суровый инструктор не стал бы винить его за поражение. Однако наш боец нокаутировал соперника идеальным ударом с разворота. Совершенный приём. Это была блестящая и молниеносная победа. Он поклонился своему поверженному противнику, взволнованно подбежал ко мне и сказал…

«Я навалял ему за тебя!»

Я до сих пор трепещу, стоит мне вспомнить этот момент. Разве школьники такое говорят?

— Воспоминания, что сверкают, словно кристаллы, в памяти, не теряя первозданной красоты момента, ценнее любого антиквариата.

— У тебя тоже наверняка должны быть такие. Например, какие-нибудь забавные воспоминания из детства.

— Итак, вы все еще дружите?

— Нет, мы ходили в разные школы, и оба бросили занятия еще до того, как поступили в университет. Тогда у меня даже мобильного телефона не было…

Когда я согласился на волонтерство, я тайно надеялся снова столкнуться с ним. Я скучаю по дням, когда мы тусовались и играли в видеоигры до захода солнца. Благодаря групповому чату я со многими ребятами восстановил связь, но именно его в нем не было. Интересно, как он поживает? Надеюсь, у него все хорошо. Если работа забросила его в какую-нибудь глушь, мы, наверное, никогда больше не увидимся.

Ричард, видимо, заметил, как изменилось выражение моего лица. Проглотив очередной «звездный» пончик, он сказал:

— Не стоит слишком беспокоиться. Вселенная умеет сводить людей, когда это — судьба. Возможно, если ты очень захочешь снова увидеть его, она откликнется.

— То есть, по-твоему, рано или поздно мы встретимся? Я очень на это надеюсь.

— Хотя будет ли у вас именно то воссоединение, на которое ты надеешься, — совсем другой вопрос.

— Ну зачем же так мрачно? Или ты имеешь в виду, что у него уже есть жена и дети, поэтому наши отношения для него не более чем приятное воспоминание?

— Прошу прощения?..

Выражение лица Ричарда постепенно менялось. Его брови нахмурились, он закрыл рот и поднес руку к подбородку. Я что, и правда сказал что-то настолько глубокомысленное? Недавно я столкнулся с одним из школьных одноклассников и был по-настоящему потрясён. Я знал, что он не поступил в университет, но был просто в шоке от того, как быстро он женился и стал отцом. Теперь, наверное, я дальше от его сознания, чем космический мусор, хотя раньше мы виделись каждый день и шутили о всякой ерунде. Дружба действительно мимолетна, правда?

— Я искренне извиняюсь, если мои слова прозвучат грубо, но что именно ты имел в виду под вашими «отношениями»?

— Хм? В смысле?

Ричард снова пристально посмотрел на меня. Его явно что-то смущало, но что именно? Вряд ли он решил затеять со мной соревнование в гляделки. Пока я тупо смотрел на него, Ричард с некоей решимостью на лице открыл рот.

— Спрашивать о подобных вещах напрямую, как правило, не в моих принципах. Но правильно ли я понимаю, что ранее ты имел в виду гипотетический пример воссоединения с кем-то, с кем был близок в прошлом, но из-за внезапной и радикальной перемены в жизни от дружбы остались одни воспоминания?

— А что ещё я мог иметь в виду?

— Ничего особенного. Чаю мне.

Я принялся кипятить воду с чаем, размышляя о том, что же могло настолько смутить Ричарда. Еще до того, как сотейник закипел, я понял, насколько неловкими были мои слова. Вот дерьмо. Какое счастье, что Ричард прояснил ситуацию. В прошлом, когда мы вот так двусмысленно пересекались, он начинал злиться на меня. Мне ужасно не хотелось бы повторения. Поэтому я всем сердцем был благодарен ему за то, что он обогнул этот риф и я на него не налетел.

Хотя, вообще-то, на этот раз его неверное толкование недалеко ушло от истины. Когда я перешел в старший класс, серьезно думал, что, если решу выйти замуж, мой сэмпай[1] был бы неплохим кандидатом. Может, он и не прервал бы со мной связь, если бы я в шутку намекнул ему, какая я хорошая партия, ведь умею вкусно готовить.

[1. Сэмпай - японский термин, обычно обозначающий того человека, у которого больше опыта в той или иной области. При этом возраст не имеет значения.]

Показав ожерелье из шпинели покупательнице, которая заскочила к нам по пути из одного из местных универмагов, я прибрался в магазине, распрощался с Ричардом и, как и всегда, направился на станцию Шимбаши.

Была суббота, шесть часов вечера. Станция пустовала по сравнению с буднями, однако люди в костюмах по-прежнему преобладали. Эта часть города действительно больше подходит для бизнесменов, нежели для молодежи.

Я стоял перед билетными кассами у выставки массивных старых железнодорожных колес. Обычно я бы прошел прямо на платформу, но по какой-то причине вдруг заметил человека в сером костюме и не смог отвести взгляда.

Это он?

Мой друг с идеальным ударом с разворота, человек, на которого я всегда буду равняться. Я смотрел на него, не веря, как он мог оказаться здесь и сейчас. У него были такие же короткие каштановые волосы, как и тогда, и поразительные черты лица, как у прожженного рок-музыканта. Я был почти уверен, что это он. Но выглядел он не слишком обласканным жизнью. Ужасно уставшим и каким-то внезапно постаревшим. Поэтому я сомневался, стоит ли мне что-то говорить. Странное чувство. Вот же он, мой Хасэ-сэмпай — да просто подбеги к нему и хорошенько врежь. Ты же всегда так делал. Хотя сколько лет назад было это «всегда»?

Пока я мялся, мужчина в костюме заметил мой пристальный взгляд и посмотрел в мою сторону. Жестко, словно хотел обескуражить противника. И тогда сомнений не осталось. Это точно был он. Сколько бы я не сражался с ним, победить так и не смог. Мои глаза расширились, сэмпай, казалось, тоже узнал меня.

— Эй! — окликнул он и подбежал ко мне. Его лицо мгновенно помолодело лет на десять.

— Сейги! Это я! Кейго Хасэ! С занятий карате! Помнишь меня?

— Д..да разве я смог бы забыть тебя?

— Так ты все-таки помнишь!

Я почувствовал огромное облегчение. Охренеть. От выброса адреналина мне казалось  сердце сейчас выскочит из груди.

Спасибо тебе, Ричард, ты действительно был прав. Думаю, Вселенная и вправду умеет сводить людей.

Мы хлопнули друг друга по спине, и он громко, счастливо рассмеялся. Я сказал ему, что впервые за долгое время посетил школу из-за летнего турнира, и, конечно, сразу вспомнил о нем. А он ответил, что я, как всегда, видимо, в отличной форме и взъерошил мне волосы. Я едва не расплакался.

— На каком ты уже курсе? Втором? Вы там, наверное, бегаете, высунув языки в поисках работы.

— Нет, пока нет — погоди, ты ведь тоже сейчас учишься в университете, да? Вроде на четвертом курсе?

— У меня в семье кое-что произошло, пришлось бросить учебу и с прошлого года пойти работать. Хотя я неплохо справляюсь. Но тебе лучше усердно учиться, пока есть возможность. Ты сейчас свободен? Давай поужинаем, я угощаю?

— Да как я могу отказаться!

В конце концов он повел меня в дорогой ресторан с барбекю в здании станции. Персонал щеголял в фирменных фартуках, а в небольшом мангале потрескивал уголь.

— Ешь до отвала. На что еще мне моя зарплата?

— Спасибо, сэмпай!

— Знаешь, можешь больше не звать меня «сэмпаем».

— Тогда как мне тебя называть?

— Может «товарищ Хасэ», дружище или что-нибудь типа того?

— О, круто звучит!

— Это «товарищ»-то круто? Слушай, сдаюсь, если хочешь, можешь и дальше называть меня «сэмпаем». Зови так хоть до конца моей жизни. Честно говоря, это немного освежает. В последнее время у меня появилось несколько странных прозвищ.

— Что, типа «Король разрушения»?

— Это же со времен моих занятий карате? Больше меня так никто не звал.

Мне о стольком хотелось с ним поговорить, но мы жарили мясо, ели и разговаривали так активно, что я то и дело давился едой. Готов поспорить, я весь провонялся дымом, но мне было плевать.

Я рассказал ему обо всем, что произошло, пока мы не общались. Как умерла моя любимая бабушка и что теперь я живу один и учусь в университете Касаба на экономическом. А потом о драгоценном камне. Не о Ричарде, а о том, как нашел законного владельца кольца, доставшегося мне от бабушки. Я немного обрисовал ему бабушкину историю, но в основном обозначил ее сложные отношения с моей матерью.

Возможно, Хасэ не так проворно решает проблемы, как Ричард, зато он мне как старший брат. И столько сделал для меня, он никогда меня не оттолкнет.

— Ух ты, значит, бабушкино кольцо в итоге оказывается… э-э, принадлежало кому-то другому, да? И настоящий владелец все это время жил в Кобе? Дичь какая-то.

— Я тоже был в шоке. Наверное, Вселенная и правда умеет сводить людей, ха.

— Ой, прекрати нести эту сентиментальную чушь. Блин, ну какой облом. Ты мог бы нехило навариться, если бы оставил кольцо себе.

— О, нет, хозяйка не захотела брать его обратно. Сказала, что я обязательно должен оставить его у себя.

— То есть, оно у тебя? — глаза Хасэ расширились. Я смущенно кивнул. Иногда правда действительно нелепее вымысла. Сначала он выглядел так, словно не очень-то и поверил мне, но тут зашипел жир, стекающий по решетке и капающий на угли, и он поспешно переложил мясо на тарелки. В итоге говяжий язык немного обуглился.

— Ни хрена себе. Она, наверное, богачка. Ну ты и везунчик. «Сейги» реально идеальное имя для тебя.

— Ох, ты меня смущаешь.

— Итак, сколько в итоге ты планируешь заработать на колечке?

А?

Хасэ предложил мне тарелку с говяжьим языком, пока я переваривал его слова. Съев пару кусочков, я ответил, что кольцо напоминает мне о бабушке. И, к счастью, срочной необходимости в деньгах я не испытываю, поэтому закладывать его не собираюсь. Сначала Хасэ смотрел на меня как на сумасшедшего, затем медленно кивнул.

— А, ну да… Извини. Я просто хотел спросить у тебя совета.

— В чём?

— Насчёт драгоценностей. Да ладно, проехали. Ешь-ешь!

— П-подожди! Конечно, я помогу! Давай, рассказывай.

— Ты чего так возбудился, чувак? Прям жутковато.

— Может, именно поэтому судьба снова свела нас!

Он рассмеялся и спросил, знаю ли я какие-нибудь хорошие ювелирные магазины. Я уточнил, хочет он купить или продать, и он сначала глянул как-то кисло, но потом с улыбкой ответил: «Купить».

— Ты женишься? Поздравляю!

— Эй, не суйся не в свое дело. Ты когда-нибудь слышал о неприкосновенности частной жизни?

— Прости… Так, может, лучше пойти в какой-нибудь универмаг?

— Я бы лучше обратился к специалисту. С опытом и наметанным глазом, понимаешь?

Я не знал, что делать. Предложи я «Étranger», пришлось бы объяснять, что я там подрабатываю. Вдруг он решит, что я пытаюсь ему что-то продать или заработать на нём? Ричард в жизни не стал бы кого-то использовать в своих интересах, и у него однозначно наметанный глаз, но когда Хасэ спросил меня, я впал в ступор.

В конце концов я предложил несколько ювелирных магазинов в Гиндзе — я никогда не был ни в одном из них, но всегда останавливался и глазел на витрины. Меня слегка возбуждала мысль, что они — конкуренты Ричарда. В конце я все же небрежно упомянул «Étranger». Вероятность его визита казалась просто мизерной, но было бы здорово, если бы он в конце концов заглянул. И тут я небрежно угостил бы его королевским чаем с молоком и заставил рассмеяться от всей души. Может, он бы и девушку свою привел. От этой мысли теплело на душе.

Хасэ даже глазом не моргнул, хотя я уничтожил лучшие куски мяса, — просто сказал наесться до отвала и в конце вытащил свою кредитную карту.

— Спасибо за ужин. В следующий раз я обязательно тебе отплачу.

— Не беспокойся об этом. Кстати, ты всегда по субботам бываешь на станции Симбаси примерно в это время?

— Да, но…

— Серьезно? Чувак, тогда почему бы нам снова не поужинать на следующей неделе? Общение с тобой реально скрасило мой день. Иногда просто батрачить так тоскливо — деньги есть, но потратить их не на кого.

— Я тоже очень рад нашей встрече! Мы можем пригласить еще кого-нибудь из нашей секции. Готов поспорить, многие ребята свободны.

— Нет, я не хочу никого напрягать. Тебя мне более чем достаточно.

— Заметано.

Вряд ли приглашение от сэмпая кого-нибудь напрягло бы, хотя, если он угощал, то тут совсем другая история. В другой раз соберемся все вместе. Солнце клонилось к закату, и когда мы вернулись к кассе, лампы горели уже на полную и били прямо по глазам. Приближался час-пик.

— Итак, увидимся на следующей неделе.

— Да! До следующей недели!

Я отвесил ему глубокий поклон и проводил взглядом. Теперь у меня был его номер телефона. Мы в любое время могли договориться о встрече. Я посмотрел на небо, выглядывающее между зданиями, и вздохнул. Какой хороший день. Какой невероятно хороший день.

Я напевал, готовя чай с королевским молоком, когда на кухню заглянул Ричард. Шкаф был забит под завязку, и лишь благодаря моему таланту раскладывать все по полочкам нас не завалило сладостями, стоило ему открыть дверцу. Сортировка напоминала игру в тетрис.

— Спереди коробки, где поджимает срок годности. Бери те, что легко достать.

— Я понял. В последнее время ты весь сияешь по субботам.

— Правда?

— Да. Без сомнения.

У него действительно глаз-алмаз. Я не особый поклонник барбекю, но мне очень нравится тусоваться с Хасэ. Я словно вернулся в детство.

— Ну, видимо, судьба серьезно решила снова свести меня кое с кем. Но ты-то откуда знаешь?

— Ты витаешь в облаках. Смотри под ноги.

— Да, я буду осторожен, — пообещал я, и тут прозвенел звонок. Клиент пожаловал. Нужно закончить заваривать королевский чай с молоком. Я как раз собирался достать молоко из холодильника, но слишком поспешил и ударился коленом о шкаф, отчего моя идеальная раскладка посыпалась вниз. Вот блин. Нужно все вернуть на место. Скрыть улики.

Ползая на четвереньках по кухне и собирая коробки, я услышал, как в магазин вошел посетитель.

— Добро пожаловать. Меня зовут Ричард, я владелец этого магазина. Чем могу быть полезен?

— О, э-э, привет. Блин, я и не думал, что в этом магазине будет так пусто.

Голос показался знакомым. Это, что, сэмпай? Да, нет, наверняка не он. Голос похож, но слишком мрачный.

Я быстро принялся собирать коробки, однако просто запихнуть их обратно не получалось — они не помещались. Я попытался куда-нибудь временно их приткнуть, но на крошечной кухне не хватало места. Голос, подозрительно похожий на Хасэ, продолжил:

— Я хочу продать один камень. Интересует? Опал.

— Обычно мы не покупаем с рук, но я готов взглянуть на то, что у вас есть.

— Спасибо.

Продажа? Я думал, он хотел что-то купить.

Кажется, Ричард предложил ему присесть. Обычно после этого я сразу несу чай, и я прямо чувствовал, как Ричард ждёт меня, но какое там. У моих ног все еще валялась груда коробок с печеньем. Нужно поспешить.

— Похоже, у вас тут огненный опал[2].

[2.

]

— Д-да, верно. Видите ли, я унаследовал его от бабушки.

— Понятно.

Ричард казался восприимчивым, поэтому история клиента полилась потоком из его уст.

— Моя бабушка не отличалась крепким здоровьем и умерла, когда я учился в средней школе, но перед смертью оставила на память мне этот камень. Сказала, что… короче, он вообще-то не её, и она хочет, чтобы я попытался вернуть его законному владельцу. Конечно, не сразу, но я все же разыскал владелицу, она далековато забралась от Токио, но знаете, что она мне сказала? «Пожалуйста, оставь его себе». И, типа, ясное дело, я обрадовался, но что мне делать с этой штукой? Я ничего не смыслю в драгоценных камнях.

— Какой интересный поворот событий. Не хочу совать нос не в свое дело, но не могли бы вы просветить меня, где живет владелец?

— Она из Кобе, но больше я вам ничего не скажу. Невероятно, да? — засмеялся он.

Я чувствовал себя ужасно странно. Словно стены моего разума медленно закрашивались белой краской. А внутренности скручивались и деформировались. Голова непонятно кружилась. Подарок от его покойной бабушки? «Пожалуйста, оставь его себе»?

Это же моя история.

Бабушка у меня во многих отношениях была непростой, поэтому я мало кому о ней рассказывал. И сэмпаю сказал только потому, что считал его искренним и верным. Ему можно доверять. Я даже не сомневался.

Так почему же?

Тон Ричарда был мягким и почти отстраненным в своей официальности:

— Правда? На мой взгляд лучше сберечь то, с чем у вас настолько сильная связь.

Это Ричард помог мне найти истинного владельца бабушкиного кольца. И этот человек говорил такое именно ему. Клиент хихикнул.

— Ну и бизнесмен! Да и вообще, вам-то какое дело? Сколько он стоит?

— Я не смогу дать вам оценку на месте. В конце концов, мой магазин не специализируется на покупках у третьих лиц.

— Мне говорили, у вас намётанный глаз.

— Если вас не затруднит, не могли бы вы назвать мне имя человека, который направил вас ко мне?

— Затруднит. Это личное.

— Тогда приношу свои самые смиренные извинения.

С моим сердцем творилось что-то странное. Аритмия, что ли? Чай. Точно, мне нужно подать чай. В конце концов, это моя работа. Чай. Руки дрожали, а ноги, казалось, налились свинцом. Какого хрена? Тащи этот чай немедленно.

Только я закончил готовить две чашки чая, несостоявшийся клиент убрал опал и вышел из магазина, на ходу отвесив Ричарду комплимент:

— Вы, конечно, ужасно красивый, но вы и правда продаёте тут драгоценные камни?

Мрак. Я чувствовал себя ужасно. Можно было и не проверять записи с камер наблюдения, я и так знал, что это был мой сэмпай. Мог бы, по крайней мере, уйти с достоинством, а не усугублять ситуацию.

Я наконец-то вышел с чаем. Ричард встал со своего кресла и взял у меня поднос. Видимо, я выглядел так, словно сейчас упаду.

— Я… прошу прощение за задержку.

— Постарайся в следующий раз быть порасторопнее.

— Непременно, — тихо ответил я. Ричард больше ничего не сказал. Он, наверное — нет, точно — уже во всём разобрался. И понял, что этот клиент как-то со мной связан. Он даже насчёт Кобе уточнил. Ричард не столь наивен, как я, и ни за что не поверит в такое совпадение. Но у него были свои принципы при работе.

Не задавать вопросы, на которые собеседник, возможно, не захочет отвечать.

И я очень этому рад. Я так ему благодарен за эту чуткость. До смерти благодарен. Мне казалось, будто в горле застрял какой-то ком. Я ощущал раздражение. Просто, задай он хоть какой-то вопрос, я сразу бы всё объяснил. Но это так эгоистично с моей стороны, да? Я просто хочу сбросить этот груз со своих плеч. Хотя, что бы я ему сказал, даже если бы он спросил? «О, помнишь, я рассказывал тебе о своём школьном друге? Так вот, мы с ним всё же встретились, и я недавно рассказал ему историю о кольце. Понятия не имею, зачем он пришел сюда, выдавая мою историю за свою, и у меня был такой шок и так дрожали руки, что я не смог заварить чай. Прости-прости, мне очень жаль». Вот, что я должен ему сказать?

Зачем сэмпай это сделал? Какой вообще в этом смысл?

На кухне больше нечего было убирать, и я просто замер, цепляясь за столешницу. Сегодня суббота. Позже я должен встретиться с Хасэ. Можно будет спросить его об этом. Если, конечно, он вообще появится у билетной кассы.

Хотя, вряд ли мне полегчает, если он не придёт.

А если придёт, что мне ему сказать?

Сэмпай выглядел и говорил, как обычно. Хотя, какое «обычно»? Я не общался с ним более пяти лет. И понятия не имел, чем он все это время занимался. На прошлом ужине он сказал, что работает в агентстве недвижимости, но и словом не обмолвился о желании продать какой-то драгоценный камень. Хотя, вряд ли он стал бы рассказывать мне о чем-то таком. Особенно без повода.

Как есть люди, которые просто так покупают драгоценные камни, я почти уверен, что еще больше их просто продают. Дело времени и подходящего случая. Я был слегка шокирован, когда он использовал историю моей бабушки, но, что ж, если ему это как-то поможет, да будет так.

Но как же больно, когда чувствуешь, что человеку нужна помощь, но он совершенно этого не показывает, и выходит, у тебя связаны руки. Я не мог сосредоточиться — снова и снова думал, что наверняка хоть чем-то, но могу помочь.

— У тебя, что, болит живот? Давай, съешь еще рёбрышек. Или ты стесняешься?

— Нет, конечно.

Я понятия не имел, как затронуть эту тему.

Вряд ли он испытывал финансовые трудности, хотя, он же пытался продать драгоценный камень, может, проблема все же в деньгах? Несмотря на всю его щедрость ко мне. С другой стороны, я до сих пор помню, как он из кожи вон лез, чтобы купить мне газировку на свою последнюю сотню йен.

— Эм, я так радуюсь нашим с тобой посиделкам и общению… эм, почему бы нам на этот раз не поделить на двоих?

— Хм?

— Я имею в виду, э-э, счет.

— Не зазнавайся, студентик.

Его голос был тихим, а взгляд — ледяным. Я застыл. Именно так он всегда выглядел во время матчей. Взгляд Короля Резни. Наш тренер всегда говорил нам, что в бою мы должны меняться до неузнаваемости. В повседневной жизни мы обязаны быть вежливыми и обходительными, а вот в бою — максимально жестокими. Мы сами выбираем себе цель в жизни, но наша единственная цель в бою — победить. Когда я рассказал об этом бабушке, она улыбнулась и похвалила моего тренера. С тех пор я выжег эти слова в своем сердце. Ну, или собирался, но в последнее время почти забыл о них. В конце концов, я уже давно не участвовал в спаррингах.

Итак, какую сторону себя Хасэ показывал мне прямо сейчас?

— Прости.

— Да расслабься ты. Чувак, я просто прикольнулся над тобой! По правде говоря, мне кажется немного странной твоя забота обо мне. Ешь! Не парься и наедайся!

Я поблагодарил его и склонил голову. Если, наевшись досыта, я сделаю его счастливым, значит, без разговоров накинусь на еду. Но почему тогда я чувствую себя скотом, которого откармливают для продажи на рынке?

В тот вечер мы не слишком много разговаривали. Он постоянно менял тему и расстраивался, когда я не поддавался, поэтому в конце концов рассказал, как недавно получил странное прозвище: «Кролик». Когда я усмехнулся и спросил, кому взбрело в голову так его называть, он выглядел немного смущенным и сказал, что это кто-то с работы. И примерно на этом разговор снова зашел в тупик.

Всего на секунду мне показалось, будто я увидел на его лице крайне измученное выражение, но, наверное, мне просто почудилось. Оно ведь исчезло, как только я заметил, поэтому я не стал развивать эту тему.

Когда принесли счет, Хасэ, как обычно, расплатился своей карточкой. Я вспомнил, как на днях он отшучивался и говорил, что не носит с собой наличные, потому что ему лень сводить доходы с расходами, гораздо проще держать деньги на карте. Будь я Ричардом, мог бы сказать, что не требовал у него объяснений в силу своих принципов, но на самом деле, я просто был трусом.

— Сэмпай, у тебя сейчас… какие-то проблемы в жизни?

— Хм? О чем ты говоришь?

— Да так, ни о чем.

Я понятия не имел, какое у меня было выражение лица, но заставил себя улыбнуться, и лицо Хасэ тут же смягчилось. Он с такой нежностью смотрел на меня, что я чуть не заплакал.

— Вижу, ты как всегда корчишь из себя защитника сирых и убогих.

— Как всегда?

— Я имею в виду, ты действительно не изменился со времен школы. Хотя, знаешь. Меня действительно кое-что гложет.

— Выкладывай!

— Ты когда-нибудь слышал о такой вещи, как «кайноси[3]»?

— Хм? Кайно[4] чего?

[3. Погребальный костер из ракушек.

4. Оболочка.]

— Кайноси. Я тут услышал эту странную фразу, и меня беспокоит, что я не знаю, что она означает.

Смеясь, он рассказал, что гуглил в Интернете, но ничего не нашел. Выглядел он так же, как и всегда. Это был мой сэмпай — откровенный, прямолинейный и немного вспыльчивый. Но чистосердечный.

Я покачал головой и посетовал, что тоже понятия не имею, о чем речь. Он положил руку мне на голову и погладил меня, словно какую-то собаку. Мы подошли к вокзалу, и он исчез за дверями.

Мне так и не удалось заговорить с ним об инциденте в магазине.

Стоило мне попасть на линию Яманотэ, я разослал сообщения всем ребятам, которых встретил на соревнованиях. Я спросил, знают ли они, чем занимался Хасэ в последнее время. Такое не спросишь в групповом чате, поэтому я лично написал пятнадцати парням, но откликнулись только трое. Двое сказали, что не знают, но беспокоятся о нем. А третий, Уэмура, который учился вместе с Хасэ, упомянул, что выпивал с ним в баре с полгода назад. Ему действительно пришлось бросить учебу из-за какой-то проблемы, и очень трудно было найти работу. Уэмура слышал, как он жаловался.

Вроде он устроился в агентство недвижимости и должен был работать там риэлтором, но в итоге его отправили ухаживать за больными. Хотя он никогда раньше не занимал руководящих должностей, в том месте он был единственным сотрудником. Ну и тому подобные жалобы о том, как он попал в лапы черной компании.

В заключении Уэмура добавил, что с тех пор ничего о нем не слышал, поэтому предположил, что жизнь у сэмпая наладилась. После чего быстро свернул разговор, сказав, что время позднее и ему пора спать.

Полгода назад его наняли риэлтором, но работал он какой-то сиделкой? Бессмыслица. Это точно звучало не совсем законно. Возможно, с тех пор он сменил работу и теперь действительно риэлтор в агентстве недвижимости?

От термина «черная компания» у меня скрутило живот. Их было так много. Даже слишком. Какого черта? Доски объявлений пестрели сообщениями разных людей, жалующихся на компании, в которых они работали. Как их доводят до депрессии, как они «выживают» в черных компаниях. Конечно, я знал об их существовании, и из-за лавины постов с трудом верилось, что черные компании не заполонили собой каждую отрасль.

Почему бы просто не уволиться оттуда? Нет, конечно, был насущный вопрос с доходом, но разве нельзя подыскивать другие варианты в процессе? Чем вообще занимается Министерство труда?

Не я один так думал. Блоги работников таких компаний забрасывали комментариями, где им предлагали просто уволиться. И те отвечали, типа: «Будь у меня было время искать другую работу, я бы не жаловался» или «Когда каждый день пашешь до изнеможения, то сил остается только для одного — спать». Это лабиринт, из которого нет выхода. Неужели ничего не остается, только ждать, пока тебя перетрут в пыль?

Я отложил телефон и отправился в душ. Не нужно слишком зацикливаться на этом. Я всегда лезу напролом и в конечном итоге приношу людям одни неприятности. Что бы ни происходило с Хасэ, это его личное дело. Но правда ли мой друг, который каждую субботу угощал меня ужином, работал в черной компании? Он явно располагал свободным временем, так что вряд ли. Даже опал легко объяснить какими-нибудь семейными обстоятельствами — может, его попросили продать камень, или возникло еще какое-то сложное личное дело. Я решил попробовать как бы невзначай упомянуть сэмпаю о том, что Уэмура рассказал мне об их последней встрече. Вдруг он просто рассмеется и скажет: «О, да я давным-давно уволился с той работы». Но было еще кое-что…

Кайноси.

Весьма загадочная фраза.

Он сказал, что ничего не нашел в Интернете. Выйдя из душа, я взял свой телефон и попытался погуглить. Погребальный костер из ракушек. Вырванная из контекста фраза? Или какая-то загадка. Погребальный костер из ракушек. Если это какой-то исторический термин, то я пас. Хотя, постойте. Может …

Я колебался и решил пока размяться. Разминка не очень помогла, поэтому я снова схватил свой телефон и набрал сообщение. Ричарду. Я впервые писал ему по поводу чего-то, не связанного с работой. да еще и посреди ночи.

«Ты знаешь, что такое "кайноси"?»

Пожалуйста, не злись на меня. Боже, пусть этот белокурый иностранец, который говорит на японском как носитель, и знает все что угодно о различных культурных явлениях, окажется в курсе значения этой загадочной фразы.

Я попытался отвлечься и глянул пару видео-роликов, но, в конце концов, заснул. Суббота не была для меня особенно напряженным днем, но именно сегодня мой желудок и настроение были тяжелыми. В итоге мне приснился странный сон, и я проснулся в четыре часа утра.

Я встал, чтобы выпить немного воды, и краем глаза заметил уведомление на своем телефоне.

От Ричарда.

«Ты не ошибся номером?»

Нет, ну что за человек! Хотя, примерно такого ответа я и ждал. Но время меня удивило. Он отправил его всего пятнадцать минут назад. Чем он занимался в такое время? Судя по его идеальному лицу, недосыпом он не страдал, но с трудом верилось, что он не любитель поспать подольше. Интересно, он уже заснул?

На секунду меня одолел порыв позвонить ему, но я быстро передумал. Это было более, чем просто невежливо. Он все-таки мой босс, а не «некий синий робот в форме кошки».

«Прости, да, ошибся».

Отправив ответ, я почувствовал облегчение и снова заснул. Три часа спустя я открыл глаза и вспомнил, что сегодня воскресенье, а значит, я увижу его на работе.

Ричард придерживался довольно спокойного графика работы магазина, поэтому клиенты крайне редко приходили один за другим, однако порой какой-нибудь покупатель задерживался на несколько часов. Думаю, Ричард пытался превратить магазин в место, где люди могли чувствовать себя свободно и наслаждаться пребыванием.

Сегодняшней покупательницей была домохозяйка, госпожа Йонехара. Это был ее третий визит в наш магазин. Я ей очень нравился, и она частенько спрашивала мое мнение о различных камнях. В качестве хобби она занималась дизайном ювелирных изделий. Сегодня она пришла за опалом.

— Ну, что думаете? Справа налево: черный опал, белый и огненный.

— Сколько, оказывается, существует видов!

Камни, сверкающие на черной ткани, были, как ни странно, тем, что больше всего сейчас меня интересовало. Ведь именно опал сэмпай принес в магазин, пытаясь продать. Хотя все камни передо мной были опалами, черный имел зеленоватый оттенок, белый — перламутровый, почти как йогуртовая конфета, а огненный был пламенного, ярко-оранжево-красного цвета. Сложно представить, что всё это разновидности одного камня. Однако у всех имелись две общие черты — круглая огранка кабошона и чудесные цветные вкрапления внутри. Словно в них поместили рваные полоски света. Под одним углом они сияли красным, под другим — зеленым и так далее. Будто внутри были крошечные радуги.

— Эм… из-за чего они так сверкают?

— Ах-ха-ха, может, объясните ему, Ричард?

— Ты знаешь разницу между аморфными твердыми телами и кристаллами?

— Можно попроще, пожалуйста!

Госпожа Йонехара хихикнула. Она не так хорошо разбиралась в драгоценных камнях, как Ричард и Танимото. Вероятно, просто развлекалась, обвешиваясь красивыми камешками. Сегодня на воротнике у нее сияла голубая турмалиновая брошь — купленная в прошлый визит к нам. Она подобрала туфли и блузку в тон, отчего напоминала даму из высшего общества. Ричард слегка откашлялся и начал свою лекцию.

— Внутри камней нет никаких «сверкающих» примесей. Иначе они бы все равно не объясняли смену цвета в зависимости от угла обзора. Он по природе своей меняет цвет. Опал — чрезвычайно необычный вид драгоценного камня. По структуре состоит из смеси микроскопических сфер кремнезема — диоксида кремния — и воды, а не кристаллов, присущих кристаллическим драгоценным камням, вроде алмаза или сапфира. Это называется «аморфность». Хотя камень не так легко разбить, сравнительно слабая внутренняя структура объясняет среднюю твердость — чуть менее шести баллов по шкале Мооса.

— Но какое это имеет отношение к блеску?

— Этот феномен называется «игра цвета». Кремнеземные сферы, входящие в состав опала, вызывают интерференцию и дифракцию при прохождении через них света, создавая различные цвета. Конкретные цвета, которыми будет светиться камень, зависят от того, насколько однородны по размеру и расстоянию между ними эти сферы. Есть опалы, которые вспыхивают только зеленым светом, другие же демонстрируют редкое огненное свечение.

— Огненное свечение?

— Поэтому его и называют «огненным», — объяснил Ричард.

Госпожа Йонехара ждала моей реакции. Хм, что мне сказать?

— Ну, тут, конечно, полно химии.

Наша клиентка снова рассмеялась. Видимо, ей очень нравилось, когда я говорил Ричарду всякую нелепицу. Я бросил на него обиженный взгляд — я не специально ляпнул какую-то глупость, ясно?

— Вы стараетесь изо всех сил, но все равно такой забавный молодой человек! Ричард, вряд ли все эти заумные слова так уж часто встречаются в учебниках японского языка. Как вы всему этому научились? Вы выросли в Японии?

— Человек, который рассказывал мне о драгоценных камнях, также свободно владел японским. Я учил язык и все, что касается камней, одновременно, поэтому в моем сознании эти понятия неразделимы.

Вот так новость. Значит, у него был учитель. Японец? Нет, не обязательно. Может, человек был британцем, французом или выходцем какой-нибудь другой страны и просто свободно говорил по-японски. Госпожа Йонехара улыбнулась и больше ни о чем не спрашивала. Она хорошо знала, когда нужно остановиться.

— Итак, какой камень вы бы выбрали? Думаю, мне нужен кулон.

— Мне кажется, любой из них будет смотреться великолепно. Наверное, легче выбрать, зная, с чем вы собираетесь его носить…

— О, я просто могу купить одежду в тон камню.

У нас много таких клиентов — состоятельных и ничем не обремененных, которые просто наслаждаются жизнью. Честно говоря, мне это даже нравилось. Но мысли мои то и дело возвращались к сэмпаю, и от этого было не по себе. Нужно остановиться. Просто не стоит об этом думать.

— А как насчет огненного опала? Вон какой красивый, словно в нем россыпь зеленой голограммы.

— Отличный выбор. Огненный опал ценится не так высоко, как черный, но я всегда была его поклонницей.

С этими словами она положила огненный опал на тыльную сторону своей ладони и предложила мне взглянуть. Когда она поворачивала камень из стороны в сторону, на его поверхности танцевали цветные блики. Он выглядел почти живым.

— Разве не чудесно? При взгляде с этого угла он напоминает Млечный путь, а вот так — похож на горящее пламя. Великолепно.

— Вам бы стихи писать, госпожа Йонехара.

— О, вы мне льстите. Я просто позаимствовала образы у моего любимого автора.

Огненный опал. Такой же камень, как у сэмпая. Только тот я не видел. Интересно, этот лучше, чем его? Или наоборот?

Ричард молча наблюдал, как она с удовольствием играет с камнем. Выбрав несколько опалов, госпожа Йонехара улыбнулась и велела Ричарду утрясти финансовый вопрос с ее мужем, когда он в следующий раз приедет к ним в гости. Ричард поблагодарил ее и поклонился, прежде чем проводить к выходу.

Когда дверь закрылась, Ричард вздохнул.

— Хорошая работа. Кстати, Сейги, насчет того сообщения.

— Прости, я на секунду.

Честно говоря, я был уже на пределе. Голос Ричарда звучал немного разочарованно, но я собрал чашки, из которых они с госпожой Йонехара пили чай, и сполоснул их на кухне, а затем рванул в ванную. Было неловко пользоваться туалетом при клиенте, но грозила серьезная проблема, если бы визит затянулся еще немного. Нужно было придумать что-нибудь, чтобы незаметно отойти.

Закончив свои дела, я высунул голову в коридор, соединяющий гостиную с кухней, и, к своему удивлению, увидел еще одного посетителя. Надо же, как быстро. Интересно, Ричарду хоть хватило времени убрать опалы?

— Вот почему я прошу вас взглянуть на него еще раз. Назовите мне цену.

— Я уже назвал вам приблизительную стоимость этой вещи. Боюсь, я просто не могу позволить себе предложить вам больше.

— Больше похоже на то, что вы пытаетесь обвести меня вокруг пальца. А я-то думал, что вы — щедрый человек.

Я узнал этот голос. Сэмпай. Но звучал он совсем не так, как в нашу последнюю встречу. Он шипел, как змея, выжидающая удобного случая, чтобы наброситься на свою добычу. Даже Ричард звучал немного растерянно и встревоженно.

— Я уже сказал вам, что наше заведение не специализируется на покупке товаров у клиентов. Только на продаже. Не думаю, что мы в состоянии удовлетворить ваши запросы.

— У тебя тут что, ловушка для туристов? Смотришь на меня свысока, потому что я японец? Не беси меня. Я пришел не фигней страдать, а по делу.

— Уверяю вас, мы здесь никогда не стали бы дискриминировать клиента по признаку его национальности.

— В этом магазинчике, конечно, тишь да благодать. Ты здесь один?

Колебаться больше было нельзя, даже если потом я пожалею об этом. Пора действовать. Но тут раздался звонок в дверь, и возможность моя уплыла. У нас прежде никогда не было такого потока клиентов. Где-то идет реклама магазина Ричарда? Хотя, исходя из моего прошлого опыта, ничего хорошего это не сулило.

Ричард открыл входную дверь, словно пытался рассеять угрожающую атмосферу, которая внезапно воцарилась в магазине. Тут же с порога заговорила какая-то женщина.

— Добрый день! Меня зовут Тошико Хата, и, полагаю, вон тот мужчина — некий господин Кейго Хасэ, не так ли?

Я робко высунул голову и увидел затылок сэмпая. Их с Ричардом застало врасплох внезапное появление этой женщины. На вид ей было лет пятьдесят, если не больше. У нее было пухлое и пышущее здоровьем лицо, которое чем-то напомнило мне Момотаро[5]. Мужчина, на вид примерно ее возраста, в очках, неловко стоял позади.

[5. Японский народный герой, круглолицый мальчик.]

Оба были в костюмах.

— Да, а что?

Сэмпай меня не заметил. Глаза госпожи Хаты расширились, и она схватила Хасэ за руку — ту, что держала черный футляр для драгоценностей.

— Вор! Я чувствовала, что не зря погналась за тобой, грязный грабитель.

— Так, стоять. Кто вы и о чем говорите? Меня зовут Кейго Хасэ, но…

— Моя девичья фамилия Сугано. Скажи я, что являюсь племянницей Хисы Сугано, это тебе о чем-нибудь напомнило бы? Главный управляющий дома престарелых? Мужчина за моей спиной — мой муж, и он профессиональный юрист, так что лучше следите за языком. Примите мои извинения за эти разборки у вас тут, господин владелец, но дело серьезное. Он украл эту драгоценность у моей тети.

— Я ничего не крал!

Сэмпай вывернул свою руку из ее хватки и попытался уйти, но застыл, когда наши взгляды встретились.

— Сейги? Ты что здесь делаешь?

— Э-э, работаю, — пискнул я. Даже не знаю, услышал ли он меня.

На этот раз мужчина мягко схватил Хасэ за руку, и он сдался и занял место в гостиной. Ричард скрестил руки на груди.

— Кажется, вы сказали, вас зовут госпожа Хата? К вашему сведению, это мой магазин.

— Обещаю, не успеете и глазом моргнуть, как мы уже закончим. Этот человек — ваш клиент?

Ричард сокрушенно вздохнул и велел мне приготовить чай. Хасэ уже знал, что я здесь, так что причин томиться на кухне не было. Но мысли в голове словно стерли. Мне хотелось сбежать. Далеко и надолго. Я едва соображал, но Ричард хотел чаю, поэтому мои руки взялись за приготовление четырех стаканов королевского чая с молоком. Как и следовало ожидать, никто и ничего пить не собирался.

Госпожа Хата агрессивно ткнула красным камнем в лицо Хасэ.

— Давайте расставим все точки над «и» — этот опал принадлежит моей тете, Хисе Сугано, не так ли?

— Госпожа Хиса сама отдала его мне.

— Не смейте так нагло врать мне в лицо! Ох, простите. Нужно все прояснить, но мы не у себя дома, поэтому придется поторопиться и уйти как можно скорее.

Она достала из своей сумки несколько документов с подробной информацией о Хасэ и начала подтверждать перед ним каждую деталь. Он работал в своеобразном токийском доме престарелых. Все, кто работал там, лишь числились формально, и только Хасэ был единственным настоящим сотрудником, присланным из офиса главной компании.

— И кто же попал в это учреждение? Некая госпожа Хиса Сугано, моя тётя, — с нажимом произнесла госпожа Хата. — Я бывала там и заметила, что вы довольно близки с ней, да?

— Не совсем так… Согласно нашим правилам мы как раз и должны ухаживать и общаться с каким-то одним клиентом.

— Ни стыда, ни совести. Я прекрасно знаю, насколько близки вы были с моей тётей. Недавно ведь в прачечной за зданием произошел небольшой пожар? И когда всех эвакуировали, вы оказались настолько добры, что вынесли её на спине, так как она плохо ходит. Неудивительно, что она, которая в силу возраста уже не слишком хорошо соображает, в итоге решила, будто ей спасли жизнь.

— Она испугалась и отказывалась сделать хоть шаг во время эвакуации, но со мной успокоилась.

— Не рассказывайте мне сказки. Есть несколько свидетелей, которые подтвердят, что она так прониклась к вам, потому что увидела в вас сходство с ее покойным мужем. Раньше ей вообще невозможно было угодить, пока она не начала сходить с ума, но посмотрите на нее сейчас.

Итак, сэмпай работал помощником заведующего дневным отделением по уходу за слабоумными и подружился с госпожой Сугано. Хасэ недовольно морщился каждый раз, когда упоминали место его работы, и избегал моего взгляда. Очевидно, после падения с лестницы госпожа Сугано была прикована к инвалидной коляске. А после кончины мужа, который ухаживал за ней, и разум стал подводить. Недавно ее состояние немного улучшилось, как раз из-за перевода в дневное отделение. Она всегда была капризной и побаивалась незнакомцев, но по какой-то причине Хасэ просто обожала и называла  «Кролик».

— Честно говоря, я в ярости. Вряд ли вы не понимали, что означает «подарок» от такого человека, как она. Даже еще и настолько дорогой. Где ваши мораль и этика, вы же работаете в доме престарелых!

— Она действительно подарила его мне. Я много раз отказывался, но она все равно приносила камень с собой, поэтому я просто сохранил его у себя для нее, чтобы ничего не случилось.

— О, так вы его для сохранности принесли в ювелирный магазин в Гиндзе? Прошу прощения, господин, мы все это время говорили исключительно по-японски — вы хорошо меня понимаете? Вы знаете, зачем этот человек пришел сюда? Просто поговорить о драгоценных камнях? Или встретиться со своим другом?

Сэмпай пристально посмотрел на меня. Возможно, при желании я и мог бы его спасти.

Но тут в моей голове вспыхнули слова, которые вбила в меня бабушка: «Не поступай дурно. Ведь причиненное зло непременно к тебе вернется».

Да что же это такое? Кто прав, а кто — виноват? Я не знал. И пока я мялся, Ричард ответил за меня:

— Этот человек пришел узнать насчет продажи.

Госпожа Хата торжествующе посмотрела на Хасэ. Я же просто стоял, прислонившись спиной к стене.

— Большое спасибо. Хотя мне особо и ни не нужно было подтверждение. Вы ведь побывали и в других магазинах города, не так ли? Мы с мужем следили за вами в прошлую субботу. Будь это всего раз, мы бы приняли это за недоразумение, но на этой неделе вы снова взялись за свое. Даже не верится.

— Откуда мне знать, что вы и правда родственница госпожи Хисы? Она живет на свою пенсию… и совсем одна. Она родом из Иватэ, а после смерти мужа осталась одна-одинешенька. И часто говорила мне, что, скорее всего, больше не сможет позволить себе пребывание у нас. И я подумал, а не продать ли драгоценный камень? Тогда можно будет немного помочь ей…

— Ты серьезно думаешь, что можешь подвергать сомнению чьи-то мотивы? Кем ты себя возомнил? Моя тётя уже целую вечность живет одна. Она сама отказалась, когда её родня из Иватэ предложила ей переехать к ним. А моя семья не может сейчас взять ее к себе. Но тебе ли не знать, да? Разные есть обстоятельства. Тётушка действительно просила продать для нее этот камень? У тебя есть письменное подтверждение?

— Нет, но…

— Тогда ты обычный вор! — выплюнула госпожа Хата.

Я собирался вмешаться, но Ричард остановил меня свирепым взглядом. Наверное, он безмолвно сигнализировал мне держать рот на замке. Но почему? Он же ничего не знает. Хотя…

Думаю, вообще-то, как и я сам.

Я не знал, где он работает. Я в жизни не слышал об этой госпоже Хисе. Он мне ничего не сказал. Почему он не попытался поговорить со мной об этом? Неужели я выгляжу настолько ненадежным?

— Как ты смеешь так поступать с бедной девяностолетней старухой, которая без ума от тебя? Мало ли, что ещё ты натворил? Полагаю, этот разговор стоит продолжить в полиции.

Госпожа Хата встала. Я больше не мог сдерживаться и вмешался.

— Пожалуйста, подождите. Вы ведь даже не выслушали его. Просто послушайте моего друга.

— Вашего друга? Вы знакомы? Боже, у вас тут, что, какая-то организованная преступная группировка? И магазин замешан?

— Он тут совсем не при чем! И здесь оказался совершенно случайно. Сейги, молчи.

— С ума сойти. Вы тут промышляете обманом стариков? Ниже падать просто некуда!

— Ах ты!..

Глаза сэмпая горели яростью. Если он ударит ее, все будет кончено. Я должен что-то сделать, но что?

И в этот момент, который лично мне показался вечностью, напряжение разрядило одно-единственное слово.

— Кайнохи.

— Что?

— Госпожа Хата, вам знакомо выражение «кайнохи[6]»?

[6. Огненная ракушка.]

Ричард спокойно смотрел на нас, все еще сидя в одном из красных кресел. Он говорил так, словно совершенно не имел никакого отношения к драке, которая вот-вот должна была разразиться прямо у него на глазах. Его взгляд был неизменно собран и холоден.

— Простите, я никогда такое не слышала. Если у вас проблемы с японским, можете говорить по-английски.

— Хотя я польщен вашей заботой, пожалуй, продолжу говорить на японском. Ну а вы, сэр?

Хасэ, совершенно ошеломленный, покачал головой. Ричард поднес руку к подбородку.

— Возможно, «кайноси» — более знакомо?

Подождите, я же ему и написал это. Но почему сейчас? Я вообще не связывал для него эту фразу с сэмпаем.

Хасэ кивнул:

— Это я знаю. Госпожа Хиса сказала это, когда отдавала мне камень. «Кайноси, это погребальный костер из ракушек», — сказала она. Но я понятия не имел, о чем она.

— «Кайонси» и «кайнохи» звучат весьма похоже, может, вы ослышались или у нее нечеткое произношение?

— О чем вы говорите? Пытаетесь потянуть время?

Я посмотрел на госпожу Хату, безмолвно моля ее выслушать. Ричард кое-что обнаружил. Он нашел что-то в этом камне.

Сэмпай застонал, глядя на Ричарда.

— Наверное. Скорее всего, да… У госпожи Хисы больные десны, и она не может носить зубные протезы. Иногда она с трудом подбирает слова. Да, точно, иногда она даже собственное имя неправильно произносит — «Шиса».

— Хватит! При чем тут это?

— Понятно. Вот и ответ. Кажется, я знаю, что произошло, — объявил Ричард, абсолютно игнорируя гнев госпожи Хаты. Мы вчетвером были совершенно очарованы им. Что же он выяснил?

— Я весьма отрывочно знаю вашу историю, но правильно ли я понимаю, что госпожа Хиса родилась в префектуре Иватэ? Госпожа Хата, вы не знаете, увлекалась ли ваша тётя минералами или детскими сказками в детстве?

— Э-э? Что ж… Кажется, она любила детские сказки. В молодости она работала иллюстратором детских книг. Хотя я понятия не имею, нравились ли ей камни.

— Вы знакомы с Кэндзи Миядзавой? Есть ли у нее особая привязанность к нему?

— Да. Точно. Госпожа Хиса любит его «Яманаси» и «Ночь на галактической железной дороге». Книжки с картинками.

— Помолчи, тебя никто не спрашивал. Может, сразу перейдете к сути?

Ричард поклонился и кратко изложил жизнь некоего детского писателя из префектуры Иватэ. Я даже не подозревал, что Кэндзи Миядзава любит камни. Ричард поведал, что в его рассказах часто фигурируют разные камни, на которые сразу отреагирует любой любитель минералов — аметист, азурит, список бесконечен.

— А «Огненная ракушка» — ещё одна из его сказок. Название содержит в себе намёк на огненный опал — Миядзава сам придумал метафору. Он описал сочетание сверкающего огня и радужных искр в камне как пламя в ракушке. Это история о животных, персонажи — говорящие птицы и млекопитающие.

— И какое отношение все это имеет к нам?

— Вкратце: в этой истории кролик спасает жизнь жаворонку и получает в награду камень — тот самый кай-но-хи.

Сэмпай сдулся прямо на глазах.

Я разжал кулак, а госпожа Хата ошеломленно пялилась на Ричарда.

— Что? Его подарили кролику?

Госпожа Хиса ласково прозвала Хасэ усаги — «Кролик». Когда он сказал мне об этом в ресторане, я весело подумал, кто же додумался назвать так этого громилу. Но теперь все стало ясно.

Камень был подарком за спасение жизни.

Я вдруг испуганно посмотрел на госпожу Хату. Она промолчала, но затем нахмурилась.

— И что? Хотите сказать, моя тётя и правда подарила ему опал?

— Не в моей компетенции судить о ее намерениях, но вы упомянули, что она страдает легкой формой слабоумия — возможно, для разрешения этого спора достаточно провести повторное обследование, чтобы точно определить уровень ее когнитивных нарушений.

Ричард вежливо поклонился, и госпожа Хата снова замолчала. Ее муж, который за все это время не произнес ни слова, неловко заговорил.

— Слушай, давай уже пойдем отсюда. Мы и так создали немало проблем.

Госпожа Хата ярко покраснела от комментария своего мужа. Сэмпай поднялся с таким видом, словно сейчас заплачет, и поклонился госпоже Хате. Глубоко поклонился, как в конце поединка в карате.

— Я в жизни не хотел, чтобы всё так обернулось. Мне очень жаль.

— Да ладно вам. Можно подумать, я сделала что-то не так. Вроде вздорной богачки.

— Я немедленно верну камень госпоже Хисе, если это убедит вас, что я не вор.

— Ваш работодатель все равно получит от меня сигнал. Идём, дорогой.

Сэмпай опустил голову и взял со стола бархатный футляр. Внутри на белой подушке лежал красный камень. Я впервые увидел его. Он был меньше того, который смотрела госпожа Йонехара, и не такой яркий. Но, очевидно, им дорожили. Футляр выглядел довольно старым.

Если я собирался что-то сказать — то сейчас или никогда.

— Эм, сэмпай…

— Ты был здесь, когда я приходил в прошлый раз?

Он повернулся и навис надо мной, глядя сверху вниз. Его голос был глубоким. Я ответил не сразу, но он, казалось, всё понял по выражению моего лица. Я побледнел как полотно, а он смотрел на меня с самоуничижительной улыбкой на лице:

— Хуже просто некуда.

И с этими словами он вышел из магазина вслед за четой Хата.

Дело не только в станции Симбаси — у ночного Токио в принципе особая атмосфера. Днем куда ни глянь — полно людей, а вот с наступлением ночи все выглядело почти заброшенным. У меня отчасти было такое же ощущение в университетской библиотеке, когда я задерживался допоздна и корпел над очередным докладом. Время сейчас было уже гораздо позже, чем в прошлые разы — почти десять часов вечера.

Вообще-то, какого-то условного времени для встречи у нас с сэмпаем не было. Мы просто говорили: «Увидимся в том же месте на следующей неделе». Я не изображал из себя Хатико[7], но заставить себя уйти просто не мог. Казалось, мои ноги прилипли к земле, и я не мог пошевелиться.

[7. Верный пес Хатико — собака, которая на весь мир прославилась своей верностью хозяину. После его смерти, она девять лет, снова и снова приходила на станцию и ждала его возвращения.]

Особо заняться было нечем, поэтому я погуглил Кэндзи Миядзаву и нашел сайт, где можно было свободно читать его. Я сразу выбрал «Огненную ракушку», потому что мне было очень любопытно, и залпом прочитал всю сказку. В благодарность за спасение тонущего в реке жаворонка маленькому кролику подарили красивый камень под названием «огненная ракушка». Но была одна загвоздка: если камень использовать неправильно, он утратит свой блеск. Сначала кролик боялся сделать что-то, из-за чего тот померкнет, но когда он остался таким же ярким даже после некоторых его ошибок, кролик решил, что может делать все, что ему заблагорассудится. Он стал жестоким и высокомерным, и внезапно, в один прекрасный день — почти как некая Божья кара — камень утратил свой блеск. И кролик ослеп.

Вот и сказочке конец.

На сайте писали, что история содержит элементы буддийских учений, но чему именно она пыталась научить? Как эта история могла кому-то помочь? Мораль в том, что лучше бы кролик вообще не получил камень? Хотя, вообще-то, с чего бы ему отказываться? Да и как, когда посланник короля жаворонков появился на его пороге и сказал, что, если он откажется, тому придется покончить с собой?

Значит, ему стоило просто позволил жаворонку умереть? Да быть не может такой морали. Это никуда не годится. У меня мозги поплыли, наверное.

Я решил воспринять это, как историю о череде совпадений, которые привели к непредвиденному результату. Такое происходит сплошь и рядом. Как в каком-нибудь комедийном сериале, где можно лишь посмеяться над своим несчастьем. Если бы только сэмпай не работал в том странном доме престарелых. Если бы так не запал в душу госпоже Хисе. Если бы только у нее не было этого камня. И он не взял бы его.

Но, думаю, в конце концов, судьба все решила по-своему. К лучшему или к худшему.

Пока я, оцепеневший от недосыпа, смутно размышлял о ночевке на станции Симбаси, у билетной кассы появился мужчина в костюме. Он спустился с платформы в направлении, противоположном офисным работникам, спешащим домой, — это был Хасэ. Я не знал придет он или нет, и особо не надеялся. Как ни в чем ни бывало, я подошел к нему, и он рассмеялся.

— Ничего себе, ты и правда ждал меня. Я удивлен.

— Ты в порядке?..

— Хрен там. Мне только что позвонил мой босс — угадай, кого отправили во временный отпуск?

Он в отчаянии всплеснул руками и посмотрел в ночное небо. Спотыкаясь, как пьяный, сэмпай подошел к большому колесу поезда и прислонился к поручню, снова глядя в небо.

— Вот как все устроено в моей компании. Их главное дело — недвижимость, но они отправляют кучу новых сотрудников работать в принадлежащие им дома престарелых, и если кто-то заявляет, что хочет уволиться, его отправляют в отпуск по «собственному желанию». А потом следует и «уход по собственному желанию». В таком случае, даже если у человека разовьется депрессия или еще какая болячка из-за работы, компания не будет платить ему компенсацию, ссылаясь на то, что все произошло, когда он был в отпуске. Вас там специально этому учат на экономическом факультете?

Он посмотрел на меня со странным, возмущенным выражением лица. Что я такого сделал? Ждал тебя здесь? Это глупо. Тем более, он же все-таки появился.

— Значит, ты не риэлтор?

— Это все, что тебя беспокоит? Я был им первые три месяца, — он говорил таким тоном, словно его это совершенно не касалось. — Но думаю, так даже лучше. В бытность риэлтором у меня никогда не было выходных по субботам. А в доме престарелых я был занят только до полудня и то — не работа, а веселуха. Даже костюм не нужно носить, все и так относятся ко мне как к сотруднику компании, и именно поэтому я его надевал — когда люди посещают компанию «клиента», они ждут официоз. Такая тупость. У меня якобы есть директор, но его днем с огнем не сыщешь, а когда он все же появляется, всё равно ничего не делает.

— Давай я как-нибудь тебе помогу? Мы можем обратиться в Министерство труда, или ты поговоришь с одним из моих профессоров в университете — вдруг они дадут тебе какой-нибудь полезный совет? Я не знаю, что еще я могу сделать, но лучше попытаться, чем нет.

— Ты действительно защитник справедливости, да? — ухмыльнулся он.

Наверное, у меня просто разыгралось воображение. Но возможно, просто возможно, эмоцией, скрывающейся за странным выражением его лица, была… ненависть? Но почему? Я в полной растерянности смотрел на него, а он — на меня.

— С самого детства ты никогда не говорил и не делал ничего плохого. Раньше я равнялся на тебя, понимаешь? Но неужели ты и правда думаешь, что все могут быть такими, как ты? И каждый всегда будет поступать правильно, делать правильный выбор, оставаться на правильном пути, независимо от обстоятельств?

— Я понятия не имею, о чем ты. Разве ты не пытался раздобыть деньги, чтобы помочь госпоже Хисе?

— Ты серьезно купился на это? Мой отец прикован к постели, а сестра еще ребенок, учится в школе. Я просто хотел немного раздобыть деньжат. Сейги, ты помнишь, когда учился в шестом или седьмом классе, мы были в одной команде на соревнованиях? Как раз в это же время года. У тебя был первый бой, а у меня — второй.

— Конечно, помню. Разве могу я забыть об этом?

Сэмпай криво улыбнулся.

— Это был самый счастливый момент в моей жизни. Жаль, что тогда я об этом не знал. Чувак, ты бы видел свое лицо, когда я сказал тебе: «Я навалял ему за тебя!» Твои глаза сверкали радостью, как у маленького щенка.

Он снова рассмеялся. Но совсем безрадостно. Я не мог смотреть ему в глаза, потому что выглядели они ужасно. Словно заглянуть в глубокую темную бездну, которая так и норовила поглотить меня целиком.

— И именно поэтому я так искренне обрадовался возможности угостить тебя ужином, Сейги. Раз в неделю я возвращался к тому моменту. Когда ты смотрел на меня сияющими глазами как на своего крутого сэмпая. Как воплотившийся сон наяву.

Что мне сказать этому человеку? Что я вообще мог для него сделать? Я понятия не имел. Ах, если бы только Ричард был здесь. Я понятия не имею, что говорить в подобных ситуациях. Пускай и знал, что хочу сделать.

— Ты уверен, что я ничем не могу тебе помочь? Я очень хочу! Я все сделаю для тебя.

— Я просто рад, что ты позволил мне немного повеселиться. — Он оторвался от перил, посмотрел мне прямо в глаза и улыбнулся. — Но я никогда больше не хочу тебя видеть. Слишком больно.

Затем он спустился по лестнице к пересадочной станции метро, ни разу не оглянувшись.

Я почувствовал себя так, словно меня ударили по лицу. Голова кружилась. Сердце колотилось так, что казалось, будто оно не мое и ему не место в этой груди. Я не знал, что делать, поэтому просто пошел обратно по улице, с которой пришел. В Гиндзе почти нет неоновых реклам, поэтому ночью район кажется особенно пустым. Мимо проезжали такси, но ни один водитель не остановился. Туристов не было. В универмагах тоже будто всё вымерло. Часовая башня слабо выделялась на фоне ночного неба.

Молчал и я.

Да и что мне говорить? Я даже кулак не мог разжать, хотя все, чего я хотел, — просто с кем-нибудь поговорить.

Я бесцельно брёл, не зная, куда себя деть. И внезапно услышал тихий звук сирены, какой-то нереальный, откуда-то из-за спины. Затем он повторился — оказывается не сирена, а автомобильный гудок. Знакомый.

Зеленый «Ягуар» медленно подъехал ко мне. На водительском сиденье сидел мужчина в костюме. Он медленно опустил стекло.

Может, мне действительно всё это снится.

— Прости, что отвлекаю. Но ты свободен сейчас?

Ричард.

Что происходит? Я освободился в пять. Даже не помню, что было дальше. Но я точно прибрался в магазине и выключил газовую плиту. Наверное, доработал до конца дня и попрощался с Ричардом. Это было пять часов назад.

— Что ты здесь делаешь?

— Мне было скучно, и я решил прокатиться. А ты?

— Сколько часов ты меня ждал?

— Я почти уверен, что ожидание — это по твоей части.

Я почувствовал, как в груди, где-то глубоко, что-то сломалось. И изо всех сил стиснул зубы. И лишь тогда заметил, что мне хочется плакать. Я не понимал почему. С чего бы мне рыдать? Меня никто не бил и не обижал.

Я обошел машину со стороны пассажира, открыл дверцу и сел. Ричард напомнил мне пристегнуться. Я машинально послушался, и автомобиль скользнул во тьму ночного города. По мере того как мы подъезжали к Токийскому вокзалу, вокруг становилось всё светлее.

Ричард слегка усмехнулся, увидев, как я напряжен. Но мне было не до смеха.

— Ты… не будешь злиться, если у твоего пассажира случится нервный срыв?

— Я презираю неприглядность.

— Тогда, возможно, тебе лучше высадить меня.

— Ерунда. Я не могу отпустить тебя одного в такой час.

— Тогда зачем ты меня подвозишь? Мое лицо сейчас — воплощение неприглядности!

— Я порекомендовал бы петь. Есть особые предпочтения? — сказал Ричард и включил радио.

Звук, наполнявший мои уши, был дэт-металом[8]. Я не понимал слов песни. Ричард врубил громкость на максимум и крикнул, чтобы я пел сквозь весь этот рёв.

[8. Дэт-ме́тал (англ. death — «смерть») — экстремальный поджанр метала, характеризующийся искажённым звуком низко настроенных гитар, скоростной техникой исполнения и экстремальным вокалом.]

— Это совершенно неразумно! Даже для тебя, Император сладостей! Что это вообще за язык?!

— Финский. Если не можешь подпевать, просто кричи.

— Это просто смешно. Ты такой глупый…

Я не знал, что делать, поэтому начал повторять двадцать заповедей, вбитых в меня на занятиях по карате. Это и правда единственное, что я мог процитировать по памяти. Никогда не забывайте, что карате начинается и заканчивается поклоном. Сначала познай себя, потом познай других. Не забывайте о модуляции силы, гибкости тела и темпе выполнения техники. Хотя зазубривание этих правил не особо помогало.

— Я… никакой я не защитник справедливости! Просто боюсь показаться отморозком и разочаровать любимых людей своим бездействием! «Это слишком больно»? Это моя реплика, ты, тупой мудак! Совсем я не праведный!

Певец металла все кричал и кричал из колонок. Мне было уже на все наплевать. Я тяжело дышал, и Ричард снова отрегулировал громкость, не отрывая глаз от дороги. Дэт-металлическое рычание быстро стихло.

— Ты не ошибаешься.

— Хм?

— Люди, поступающие правильно, часто одиноки. Не все могут идти по одному и тому же пути. Окружающим не нравится, когда что-то слишком сияет. И они шепчутся за спиной, называя тебя безнадежным идеалистом. Ты тоже прав, по-своему. Твоя праведность — благородное желание проявлять доброту к другим людям даже в темноте. И я считаю, что такое рвение — достойно восхищения. Правда. Я говорю это от всего сердца. И иногда даже завидую тебе.

И это сказал Ричард.

Как странно. В груди жгло, и вся моя сила воли иссякла. Больше терпеть просто невозможно. Я достиг своего предела.

— Пожалуйста, включи еще какую-нибудь музыку. Любую.

— Салфетки в бардачке.

Это был завершающий удар. Ричард включил еще одну загадочную песню. Машина продолжала ехать по ночному Токио, а я рыдал и пачкал соплями салфетки. Мчась по городу, «Ягуар» словно растворился в ночи. Бесчисленные фары и задние фонари играючи проносились мимо моего окна. Сквозь слезы, я видел, как будто они сливались в одно сплошное пятно. Какой-то звук вырвался из глубины моего горла — не знаю, плач или восклицание, — но музыка заглушила все. Примерно после четвертой песни мне наконец удалось успокоиться. Я рассмеялся, пытаясь скрыть, насколько хриплым стал мой голос.

— Слушай… у нас тут прямо какая-то банальная сцена из мыльной оперы. Ну, типа, героиня в слезах идет ночью по улице, и тут подъезжает красавец на спортивной машине и благородно увозит ее под музыку. Камера-то хоть работает?

— Ты уверен, что нам не стоит заглянуть к офтальмологу? Если, глядя в зеркало, ты видишь героиню мыльной оперы…

— Я пошутил. Но как часто такое случается, а? Можно создать новую идиому — «плакать в спортивной машине», имея в виду какое-то редкое событие… Извини, это была не очень удачная шутка, да?

— Возможно, это квазисиноним «встречи с супергероем на улице ночью».

Его голос был достаточно шутливым и нежным, чтобы сказать мне, что я могу не стесняться и поплакать еще немного. Он совсем не будет возражать.

Ричард сам сказал мне не говорить того, что могло бы заставить окружающих напридумывать лишнего. Например, называть его красивым или прекрасным. Но, конечно, он имел в виду при посторонних. Мы ехали одни в его машине. И на заднем сидении никого не было.

— Я не соображаю, что сейчас говорю, так что просто сотри это из своей памяти через десять секунд. Я очень рад, что встретил тебя. У меня такое чувство, что я должен отправить этим пьяницам из парка Йойоги коробку пирожных. Я безмерно рад нашей встрече… Спасибо.

Автомобильные стереосистемы несомненно полезны. Цифры на дисплее точно сообщают мне, сколько секунд прошло. Я вздохнул, когда прошла десятисекундная отметка. Оранжевые огни мелькнули за окном.

— Итак, эм, куда мы направляемся? К тебе домой?

— Я едва перекусил вечером, так что изрядно проголодался.

— Хочешь чего-нибудь поесть?

Я молчал, и он добавил, что можно себе ни в чем не отказывать. Значит, этот чрезвычайно добрый человек включил режим комфорта на полную? Ясно.

— Как насчет настоящих суши[9]?

[9. В Японии есть два вида суши — «конвейерные» и «ручной работы». Настоящие, как раз вторые, они гораздо дороже. Тем более ночью.]

— Ты не знаком с понятием «сдержанность», не так ли?

— Ты же сам сейчас сказал ни в чем себе не отказывать?

— Тогда давай найдем место, где подают вкусные пирожные и суши.

— Пирожные? Я не хочу сладкого.

— Я хочу.

— Кажется, нам нужно найти довольно странный ресторан. Мне все равно, пока суши вкусные.

— Что ж, думаю, у нас нет другого выбора, кроме как найти место, где готовят лучшие пирожные.

— Прекрасно! Я согласен! Давай поедем туда, где подают и вкусные пирожные, и вкусные суши!

— Какое счастье, когда мы с тобой достигаем консенсуса.

Я не мог вспомнить ни одного заведения, где готовили пирожные и суши, да еще и почти в одиннадцать часов вечера, кроме караоке-баров и семейных ресторанов. Но Ричард предложил совершенно другой вариант: огромный отель в центре города. На верхнем этаже находился суши-бар, который был открыт до поздней ночи, и шеф-повар бегло болтал по-английски с тайской семьей. Мы примерно час ели суши, а около полуночи спустились на первый этаж, где вокруг массивной барной стойки собрались полуночники. Судя по всему, там можно было перекусить. Старик, одетый как бармен, улыбнулся и сказал Ричарду, что впервые видит, как тот привел с собой компаньона. Думаю, он тут завсегдатай. Ему даже не пришлось просить, чтобы подали королевский чай с молоком.

— Итак, тебе вкусно?

— Чрезвычайно.

— Хотя я не уверен, что так уж мудро есть Монблан сразу после жирного тунца.

— Неуместно комментировать политические убеждения, хобби или предпочтения в еде других людей.

Ричард заказал еще один десерт, как само собой разумеющееся. Я поднял глаза к потолку атриума и увидел сверкающую люстру. Из-за названия я решил, что это какая-то иностранная гостиничная сеть. Такое впечатление, будто тут вообще не бывало ночи. Оранжевое непрямое освещение на стенах наполняло пространство теплом, похожим на закат. Я слишком боялся заглянуть в наш счет, но в остальном заведение было очень уютным.

Наверняка, Танимото захотела бы здесь побывать. И Хасэ.

Но, судя по всему, я почти уверен — куда бы я его ни пригласил, он больше не придёт.

Я отвернулся, чтобы Ричард не увидел, как я снова стиснул зубы, но вдруг почувствовал шлепок по спине. Ричард? Странно. Он никогда раньше так не делал. Скорее уж я бы кого-то хлопнул.

— Ч-что?

— Позволь мне открыть тебе маленький секрет. Когда человек приглашает тебя провести с ним время, крайне бестактно впадать в депрессию и думать о ком-то другом. Гораздо вежливее и полезнее — расслабиться и получать удовольствие. Воспоминания все равно будут преследовать тебя больше, чем тебе хотелось бы, даже не прокручивая упорно их в памяти, — сказал Ричард и сделал еще один глоток своего любимого чая.

Я понятия не имел, сколько ему было лет и из какой он семьи. Но где бы он ни родился, и как бы его ни воспитывали, он, несомненно, был чрезвычайно добрым человеком. Если кто и старается быть добрым к другим, так это он, а не я. И именно поэтому я был уверен — даже если он хоть сколько-нибудь серьезно завидовал этому моему качеству… Он однозначно страдал из-за своей доброты.

— Эм, итак, я хочу попросить тебя кое о чём. В другой ситуации я точно вообще никогда даже не заикнулся бы об этом. Ты не возражаешь?

— Зависит от просьбы.

— Я бы предпочел ответ «конечно».

— Как я уже сказал, всё зависит от того, о чем ты спрашиваешь.

— Слушай, ты действительно очень поможешь мне.

Ричард нахмурился, но когда я склонил голову и снова стал умолять, он вздохнул, оглядел потолок и ответил:

— Хорошо. Говори. Чего ты хочешь?

Его лицо выглядело напряженным, но я слышал улыбку в его голосе. Слава Богу. Я поднял голову.

— Можем мы разделить счет?

Бармен, который собирался наполнить наши стаканы водой, при виде моего серьезного лица притворился, что ничего не заметил, и отошел к другому концу стойки. Вероятно, решил, что у нас какая-то любовная ссора. Ричард сначала выглядел слегка озадаченным, затем кивнул и улыбнулся.

— Как пожелаешь.

— Спасибо!

— Хотя я с самого начала решил так сделать.

Я хотел сказать, что знаю — он совсем не из таких парней, но промолчал. Сил на спор уже не осталось. Я просто не хотел сегодня есть за чужой счет.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ ОТ РИЧАРДА[10].

[10. Это небольшое дополнение автор написала после выхода аниме, так что последовательность событий немного отличается от романа.]

Паровозная площадь перед станцией Синбаси представляла собой некий пустырь посреди какофонии зданий. Весьма полезное место для встреч с друзьями, но совсем не то, где можно убить время, любуясь видом на площадь. Если вы не особый любитель древних локомотивов, то через полчаса вам станет скучно смотреть на сплошной городской пейзаж. Многоквартирные здания и будки караоке[11], но никакой возможности поставить машину. Лишь места для такси.

[11. Да, такие есть и весьма популярны:

]

В результате, если вы желаете понаблюдать за окрестностями, выбора особо не было — только идти пешком.

После того, как ювелирный магазин в седьмом квартале Гиндзы окончил свою работу, его прекрасный владелец неожиданно нагрянул к своему портному и купил пять новых комплектов верхней одежды. Все были тщательно подогнаны, но совершенно разного дизайна и цвета. Когда любезный портной спросил своего клиента, действительно ли он уверен в покупке всех пяти вещей, тот с улыбкой ответил, что он в здравом уме и твердой памяти, после чего заплатил и ушёл.

Затем посетил модный бутик мужской одежды. Купил шляпы, солнцезащитные очки и шарфы, которые, при желании, мгновенно меняли его внешность. Он быстро расплатился за все, пока не поднялась обычная волна шёпотков и вопросов о том, модель он или нет.

Для большинства людей именно лицо позволяло им отличить одного человека от другого.

Если бы он просто скрыл свое лицо, особенно глаза, то оставался незамеченным — особенно при той ошеломляющей красоте, которой, как говорили, он обладал.

Бросив взгляд на своеобразную гардеробную в багажном отделении своего «Ягуара», мужчина удовлетворенно кивнул.

Приготовления завершены.

Оставалось лишь надеяться, что они не понадобятся.

Первая вылазка.

Охотничья кепка цвета хаки, песочно-коричневый плащ и белая рубашка, а также маска и солнцезащитные очки.

Одетый слишком подозрительно, чтобы его можно было назвать безобидным, Ричард отправился на разведку.

Сейги Наката, невзирая на вечернюю прохладу, стоял посреди площади. Спиной к локомотиву, и выражение его лица было крайне напряженным.

Хотя он внимательно рассматривал прохожих, сам явно был не в состоянии беспокоиться о том, что кто-то сзади наблюдает за ним.

Ричард ушел, приказав себе успокоиться и подождать, подавляя порыв, угрожающий овладеть им. На обратном пути к машине ему чуть было не всучили пачку носовых платков, но когда он опустил солнцезащитные очки, человек удивленно отшатнулся. Вероятно, совсем не ожидал внезапного появления его голубых глаз, а может, дело в его иностранных чертах лица. Это была обычная реакция.

Но он поймал себя на мысли, что юноша, стоящий на площади, никогда бы так не отреагировал.

Вторая вылазка.

Он подождал двадцать минут, затем снова вышел, на этот раз в конопляной куртке, черной шляпе и имиджевых очках в коричневой оправе для общего колониального образа. Нахлынула грусть, когда он вспомнил, как некий человек дурачился у бассейна, надев что-то похожее, однако Ричард не забыл, зачем он здесь.

С рюкзаком в руках, поглядывая на часы, Сейги все еще ждал на том же месте.

Он по-прежнему высоко держал голову. И не выглядел так, словно торчал здесь больше получаса. Наверное, с самого начала приготовился к долгому ожиданию. Очевидно, решил ждать столько, сколько потребуется.

Ричард тоже укрепил свою решимость остаться надолго. Он изначально предполагал, что все обернется именно так.

«И все же, — подумал он, что сделает Сейги, — если тот человек, не появится?» Он уставился на него так, словно смотрелся в далекое зеркало, прежде чем вернулся к своему «Ягуару».

Третья вылазка.

На этот раз, выждав сорок минут, он решил пройти мимо. На нем был наряд, который — совершенно точно! — сам в жизни не выбрал бы для себя: рубашка с открытым воротом, красный шарф и светоотражающие солнцезащитные очки, в стиле «плейбоя».

Оставалось надеяться, что полиция не сочтет его подозрительным.

Сейги Наката все еще стоял на своем месте.

Совсем как тот верный пес, который ждал возвращения своего хозяина.

Хотя он раздумывал, не окликнуть ли его, сказать, что ему давно пора домой, Ричард остановился. Окажись он сам в таком положении, скорее всего, ждал бы до рассвета.

Но обладал ли Сейги такой же решимостью?

Летняя жара постепенно грозила поглотить его целиком, и по мере того, как он все больше терялся в догадках, за чем именно должен следить и что же хочет выяснить, Ричард поспешно вернулся к своей машине.

Четвертая вылазка.

Одетый с головы до ног в черное, словно возвращался домой с похорон, в черных туфлях-слипонах, фиолетовых солнцезащитных очках и черной бейсболке, для большей повседневности наряда, он бродил по станции Симбаси. Солнце давно село. Число пьяниц и подозрительных разносчиков носовых платков росло.

Сейги Наката все еще ждал.

Ричард не мог точно определить его состояние, поскольку стоял позади, но Сейги нервно скрестил ноги. Хотя иногда он прислонялся к металлическому поручню за спиной, чаще всего просто стоял. Казалось, этот юноша был на грани, как физически, так и морально.

Ричард подумал, что наконец-то пришло время окликнуть его, но потом остановился. Он понял, что на самом деле, хочет совсем не этого.

Не сдавайся.

Жди. Продолжай ждать.

Если только так можно было спасти нечто таинственное, тогда он ждал бы тысячу лет.

Чувствуя в глубине своего сердца бурные эмоции, он развернулся и пошел обратно.

Пятая вылазка.

Шестая вылазка.

Седьмая вылазка.

Восьмая вылазка. Пора поискать другие способы сочетать одежду.

Девятая вылазка. Он заупрямился и решил переодеться в свой первый наряд.

Десятая вылазка.

Одиннадцатая вылазка.

И, наконец, двенадцатая.

Перед Сейги стоял мужчина в костюме.

Хотя Ричард однозначно готовился вмешаться, если их дискуссия примет опасный оборот, все, казалось, закончилось тихо. Они не привлекали особого внимания со стороны окружающих их людей.

Пока он, стоя в темных очках, наблюдал за происходящим, какая-то часть его желала, чтобы Сейги просто ударил того типа.

Тогда можно было бы сказать, что человек, на которого тот всегда равнялся, исчезнет и никогда не вернется.

Но вместе с тем Ричард знал, что юноша, которого он нашел в Японии, никогда бы так не поступил.

Он знал его достаточно хорошо, чтобы понимать: поступи он так, его мир, вероятно, был бы гораздо проще, немного темнее, но зато в нем было бы чуть легче жить.

Его снедало смутное ощущение, будто он уже видел кого-то похожего раньше.

Беседа закончилась, и мужчина в костюме вернулся тем же путем, которым пришел — направлялся домой через площадь. Сейги был ошеломлен. Нетрудно понять, что бы ему ни сказали, эту рану он вряд ли забудет.

Пока юноша ошеломленно стоял на месте, мужчина развернулся и пошел обратно. Прежде чем сесть в свой «Ягуар», он снял все громоздкие аксессуары и куртку и надел свой обычный костюм. Глянув на себя в зеркало заднего вида, он сел в машину.

Все, что произошло, уже не забыть.

Сколько бы времени ни прошло, сколько бы слов утешения вы не услышали, нельзя притвориться, будто ничего не произошло.

Но зато и притвориться, будто времени и всех сказанных вам слов не было, тоже нельзя.

Ведь всё, что произошло, уже не забыть.

«В таком случае, — подумал про себя Ричард, пробуждая своего спящего ягуара, — во встречах должен быть смысл».

Юноша, которого он позвал в свою машину, как и ожидалось, чувствовал себя ужасно. Ричард отлично понимал, сколько физической и умственной силы требуется, чтобы в таком состоянии принять утешение, но у Сейги, казалось, было в избытке и того, и другого. Едва сев в машину, он начал плакать. Ричард рассмеялся с чем-то, похожим на изумление, когда понял, насколько глубоко ему доверяют.

— Я… никакой я не защитник справедливости! Просто боюсь показаться отморозком и разочаровать любимых людей своим бездействием!

«Ты совершенно прав», — молча подумал Ричард, вцепившись в руль и прислушиваясь.

Сколько людей в какой-то степени борются с чувством беспомощности, и кто же из них действительно в состоянии самоотверженно двигаться вперед, отсекая эти чувства и не заботясь о последствиях своих действий?

Во всяком случае, юноша, сидевший на пассажирском сиденье, не был одним из них. И именно поэтому страдал.

Прекрасно понимая, что он, скорее всего, использует его, чтобы исцелить свои собственные прошлые раны, Ричард заговорил.

Ты не ошибаешься.

Люди, поступающие правильно, часто одиноки.

И тогда у тебя за спиной шепчутся, называя безнадежным идеалистом.

По крайней мере, Ричард хотел, чтобы все было так, как он сказал. Безмолвно превращая свои мысли в молитву, он утешал Сейги. Тот машинально вытер слезы рукавом — по-видимому, те никак не прекращали течь. Они упали ему на колени, и тогда Ричард сказал ему найти салфетки в бардачке. Которые лежали там, словно ждали именно его.

Остановив машину на красный свет, Ричард оглянулся.

В Ягуаре не было заднего сидения. Вместо него было приличных размеров место для разных вещей. Когда Сейги под звуки дет-металла высморкался, Ричард всей душой обрадовался, что тот не обратил внимания на незнакомую бостонскую сумку или огромное количество одежды внутри.

Разделить счет в отеле мы не смогли, поэтому я расплатился с Ричардом в машине. Он любезно подвез меня и высадил прямо перед станцией Такаданобаба. Небо уже начинало светлеть. Ричард велел мне быть осторожным, а потом мгновенно исчез.

Сегодня вечером я понял одну вещь: есть то, что изменить нельзя. Нравятся кому-то мои решения или нет, единственное, над чем я властен, — своими действиями. В противном случае я просто причиню себе много ненужной боли. Думаю, в конечном счете, это своего рода эгоизм.

Я хотел помочь своему другу. Жаждал сделать для него как можно больше. Я хотел быть тем, кто окажется рядом с ним и поддержит его в трудную минуту. Может, мне давным-давно следовало найти способ и связаться с ним.

Кто-то назовет меня бесчувственным или скажет не совать свой нос в чужие дела — и я впадаю в депрессию. Но в такие моменты я всегда вспоминаю слова бабушки: «Я горжусь тобой, Сейги». А когда и этого окажется недостаточно, я вспомню, что сказал мне сегодня Ричард: «Твоё благородное желание проявлять доброту к другим людям достойно восхищения». Даже если его восторженная похвала это какое-то недоразумение, я просто приму её как есть.

Потому что она сделала меня очень счастливым.

— Хорошо.

В следующую субботу я собираюсь взять с собой на работу кое-что особенное. Вряд ли, конечно, это покроет те пять часов, которые он ждал меня, но я просто обязан попытаться отблагодарить его любым доступным мне способом. И я уверен, что не ослышался тогда. Тихо, и едва различимо, но…

Он определенно сказал, что предпочел бы пудинг, а не желе из молочного агара.