Онлайн чтение книги Меня похитил безумный герцог Kidnapped By The Crazy Duke
1 - 46

Перед сном Селин легла на свою кровать и нежно улыбнулась отцу, который читал ей книгу:

— Я люблю, когда ты читаешь мне, папуля.

— Ты уже совсем взрослая, но иногда ведешь себя как ребенок.

Закрыв книгу, адмирал посмотрел на дочь добрыми глазами и поцеловал ее в лоб:

— Спокойной ночи, моя принцесса.

Адмирал уже собирался выйти из комнаты, когда внезапно остановился, почувствовав, как тонкая рука Селин потянула его за рукав:

— Пап.

— М-м? Что такое, ты не можешь уснуть?

— Мне уже девятнадцать, я взрослая.

— Тебе от этого грустно?

Услышав его успокаивающий тон, Селин положила голову обратно на подушку и посмотрела на него влажными глазами:

— Папа, я не хочу, чтобы ты делал все тяжелые дела в одиночку.

— О чем это ты?

— Скажи правду — Диана твоя дочь?

От неожиданного вопроса до этого нежное лицо адмирала посуровело и, казалось, треснуло. Однако он ответил без труда:

— Конечно.

— Я на твоей стороне, пап. Ты единственный человек в мире, который любит меня и на которого я могу положиться. Поэтому, пожалуйста, скажи мне правду.

— Я знаю, милая. Я сделаю для тебя все: ты моя единственная гордость и самый драгоценный человек.

— Ты уверен, что Диана — твоя настоящая дочь?

— Да.

Селин была сбита с толку твердым ответом:

— Генетически ведь темные волосы от светловолосых родителей не получаются. И даже если такое бывает, это настоящая редкость… — лоб Селин наморщился от беспокойства, а ее взгляд переместился на одеяло. Она ненадолго замолчала и осторожно продолжила говорить. — Если она твоя биологическая дочь, нельзя же ее ненавидеть так сильно; ты пытался ее убить!

— Она моя дочь, но я никогда не чувствовал к ней ничего особенного. Я всегда говорил тебе — из-за нее умерла твоя мать.

— Я верила в это, пока была ребенком, но мне это всегда казалось странным. Пожалуйста, честно признайся мне, независимо от того, какая кроется причина. Я хочу всегда быть на твоей стороне и помогать тебе так, как ты помогаешь мне.

Адмирал сел на краешек кровати и закрыл ладонями лицо. Глядя на него, будто забывшего все слова, Селин наконец разрыдалась.

Она просто хотела все прояснить, раз и навсегда. Она постаралась остановить слезы, которые тихо капали, и посмотрела на отца:

— Может… Диана — потомок королевской семьи Медеи?

Он не ответил. Вместо этого спросил что-то совсем далекое от темы:

— Тебе все еще нравится подполковник?

— Да.

Адмирал глубоко вздохнул, когда увидел, как печаль накрыла лицо его дочери.

— Как только ты получишь власть, подполковник, второй сын герцога, примет твое сердце сразу же. Он не старший сын, поэтому у него должны быть амбиции и стремления.

— Власть? — Селин наклонила голову, ее переливающиеся платиновые волосы всколыхнулись.

— Твой папуля обо всем позаботится, так что не волнуйся. Когда-нибудь все они будут относиться к тебе как к настоящей принцессе, никто не посмеет быть выше тебя.

Все должно быть сделано до того, как безумный герцог Прогена буквально проглотит королевство Медея, не оставив ни единого кусочка. Адмирал был верен своей клятве — он обязательно заберет то, что королеве дороже всего. Клэр вспомнил молодую девушку из далекого прошлого.

В то время она была принцессой, и молодой адмирал был готов рискнуть жизнью ради своей королевы. Он пытался дать ей все, даже в ущерб себе. Он верил, что это была его любовь и истинное предназначение, но все обернулось ударом в спину — предательством.

На самом деле, это было субъективное одностороннее мнение человека, который упрямо придерживался только своей позиции.

По правде, он любил ее лишь за то, что она благосклонно относилась к его недостаткам.

С практической точки зрения, он жаждал и любил ее за власть и богатство.

Смысл был одинаковым, менялась лишь формулировка, россыпь оттенков. Молодая королева видела лишь «правду», и когда узнала обратную сторону, она, наконец, повзрослела и стала королевой страны.

***

Свет уличных фонарей, расположенных вдоль садовой дорожки, пробивался сквозь темноту; он кусками освещал белые цветы камелии, чистую, посыпанную гравием дорожку и скамейку, на которой мы сидели.

Ной отрицал любовь ко мне с бесстрастным выражением лица. Он внимательно посмотрел в мое, затем быстро отвернулся, глядя вперед.

Я не сводила глаз с его профиля.

— Я не знаю это чувство; люди, которые должны были мне его показать, рано ушли, и больше у меня не было возможности получить любовь, — его голос стал печальным как предсмертный вздох. То, что покрылось в моем сердце льдом, потихоньку начало оттаивать.

Резкий жар кольнул меня в животе. Это был не гнев, печаль или разочарование. Я лишь в который раз убедилась — мы оба ни разу в жизни не были защищены кем-то, и нас не любили по-настоящему.

Меня охватило понимание; такое, какое только можно получить, если посмотреть на мир с чужой точки зрения. Если честно, я тоже не очень понимала, что такое любовь.

Это было сложное и неоднозначное чувство, его нельзя было точно определить; очевидные гнев, печаль и радость поддавались и то гораздо легче. Любовь была облаком, которое тянулось за нами как результат наших действий и поведения.

Она проявлялась по-разному, потому что разные люди хотели разных вещей и думали по-разному; что-то может быть искажено и ошибочно быть названо «любовью».

Это слово можно произносить просто, по настроению; им можно небрежно злоупотреблять ради выгоды; к нему можно относиться легкомысленно; им можно жертвовать до потери смысла; оно может казаться самым возвышенным или невыносимо тяжелым.

— Ты любишь меня? — слабо спросил Ной.

В ответ свет, преследующий тьму, казалось, слегка покачнулся. Волосы Ноя, отражающие свет уличного фонаря, сдвинулись, покачиваясь, когда он повернулся ко мне лицом.

Я не смогла  ответить, и он лишь добродушно улыбнулся. Тени на его лице, казалось, становились четче, чем дольше я на него смотрела.

Он задал вопрос еще раз:

— О какой любви говорила моя принцесса тогда? Видимо, это была лишь ложь.

Я опустила взгляд, как будто собираясь убежать от него, и уставилась на землю. Да, тогда это была просто ложь, которую я сказала для легкой жизни и в попытках получить помилование.

— Я же была нужна тебе тогда, да? Хотя нет… — в целом, это могло быть правдой. Но я чувствовала, что для него это будет лишь маленькое оправдание, поэтому быстро исправилась и выложила все на духу: —  Это была не совсем та любовь, о которой говорят люди. Это была неправда, с помощью которой я могла выжить. Прости.

Вместо того, чтобы рассердиться на мое признание, Ной улыбнулся мне. Слабое удовлетворенное выражение отразилось на его лице:

— В смысле, я был тебе нужен, так?

— Ты уже знаешь, зачем только переспрашиваешь?..

— Мне лишь было интересно — настолько ли я тебе нужен, чтобы ты лгала о любви.

Я уставилась на Ноя, который всегда спрашивал то, что хотел услышать в ответ:

— В любом случае, я тоже не знаю, что такое любовь на самом деле.

— Хм. Давным-давно, когда я служил в армии и меня собирались повысить, произошел один случай, — Ной начал рассказывать мне историю, неторопливо откинувшись на спинку скамейки. Я слушала его, поставив локти на колени и поддерживая ладонями подбородок. — Тогда ходили слухи, что один из мужчин влюбился. Поэтому я наблюдал, как он будет вести себя с ней. Он дарил ей подарки и цветы, даже виделся с ней и ходил на свидания. После того, как он ушел на фронт «Дельта», они продолжали обмениваться письмами — в каждом говорили, что любят друг друга.

— Угу.

— Однажды, когда он читал письмо в казарме, его лицо побледнело, и он начал плакать. Он выглядел так, словно вот-вот упадет в обморок. В нем играла смесь печали, гнева и потери, — выражение лица Ноя стало странно неловким, пока он пытался подобрать нужные слова. — В письме говорилось, что та женщина вышла замуж за другого мужчину.

— Это обычное дело.

— Да. Обычное дело. Некоторые мужчины отправлялись со своими возлюбленными в другую страну, но встречались с другими женщинами и говорили друг другу «люблю». Тогда я понял, что в «любви» не больше смысла, чем, например, вон в том фонарном столбе, который ты видишь.

Не было ничего необычного в том, что молодая любовь вспыхивала и также быстро остывала. Она могла раскачиваться из стороны в сторону как тростник на ветру. Так что именно любовь могла вызвать самые яркие воспоминания и оставить шрамы, которые останутся на всю жизнь.

Возможно, поэтому Ной и беспокоился. И я, если честно, тоже.

Он взял обе мои руки в свои:

— Мой разум не такой, нет. Я не знаю, в чем дело, но мои родители тоже были другими. Я просто хотел знать, что такое эта любовь. Люди, которых ты видела, может, и не были влюблены. Мы с тобой мало что знаем, но со временем можем научиться, вместе. Уверен, однажды мы поймем. Если я буду первым, я обязательно тебе скажу.

Искал ли он сокровище в конце радуги? Это было похоже на детское и нелепо великое приключение. Для нас, живущих в недостатке, это было важно.

Мне пришлось быстро повзрослеть, и я жила даже без детских мыслей. Я уверена, он был таким же, ему не хватало выразительности. Только став взрослыми, мы будто возвратились в детство и слепо блуждали в поисках чистых искренних чувств.

Мы были неполными, наспех выросшими взрослыми. Ной обхватил мое лицо с серьезностью в глазах:

— Но ты мне так нравишься, что я схожу с ума больше, чем если бы любил тебя.

Что все это значило? Да, он был сумасшедшим, потому что он мгновенно смог отказаться от всего. У него все еще были деньги, так что он не остался в одной рубахе.

Он был так увлечен, что с силой сжал мои щеки; мои губы надулись как у утки. Когда я сделала грустное лицо, он посмотрел на меня как-то нелепо, но улыбнулся, словно все это было забавной игрой, и убрал руки.

Я поделилась своими мыслями:

— Разве свидания нужны не для того, чтобы подтвердить любовь?

— Да? Не знаю, мне нужно понять любовь до того, как я женюсь и состарюсь, — в его голосе послышалось веселье.

Пока я решила не думать обо всем этом как о проблеме. Человек с уникальным мышлением считал меня особенной, и этого было достаточно.

Ной, по крайней мере, был гораздо серьезнее большинства мужчин, которых я встречала. Объект их любви всегда был непостоянен — была ли это я?

Любовь, о которой они говорили, была внезапной. Она была странной, и я им не верила.

— Думаю, что все не так уж и плохо. Спасибо за твою честность со мной, — сказал Ной с улыбкой в глазах. Он поправил галстук и встал со своего места, протягивая мне руку. — Давай вернемся.

Я подняла со скамейки пальто Ноя, на котором все это время сидела, и мое лицо окрасила неловкость.

Прежде чем войти в танцевальный зал и снова встретиться с королевой, мой взгляд привлек роскошный пудинг на десертном столе.

— Можно я просто захвачу один, и мы пойдем?

Когда я слабо потянула его за рукав, Ной кивнул, и тогда я уже потянула его за собой к столику.

— Разве не красиво? — я чуть ли не дрожала, когда показывала ему рубиновый, влажный, свежий клубничный пудинг. Я просто всегда любила такого рода сласти.

— Да. Он красный и красивый, — Ной окинул пудинг в моей руке равнодушным взглядом, но в его голосе слышалась хорошая доля энтузиазма. — Он тебе нравится больше, чем мясо?

— Ну это же другое. Десерт, все-таки.

— Диана.

— Хм?

Ной, который внимательно наблюдал за моим счастливым выражением лица, пока я пробовала клубничный пудинг маленькой ложечкой, слабо улыбнулся:

— Почему ты выглядишь одинаково счастливой, когда ешь пудинг и когда целуешься со мной?

Я едва не подавилась куском пудинга, который поспешно отломила. Если бы это было что-то другое, я бы точно подавилась. Я на какое-то время схватилась за шею и закашлялась.

— И что же такого вкусного? — снова спросил он шепотом с ленивым выражением. Ну вот что мне делать с этим подлым человеком?

— Потому что он сладкий... Я-я имею в виду пудинг, — я попыталась сменить тему, но он уже наслаждался моей реакцией. Ной прикрыл рот рукой и тихо рассмеялся, его глаза сузились и изогнулись.

— Милашка, — он посмотрел на меня со счастливым лицом. — Ты любишь пудинг или меня?

— Ты мне его купишь.

— Тогда я точно идеальный мужчина. С этого момента ешь только то, что я покупаю тебе.

Разочарование промелькнуло в глазах Ноя, когда он принялся за невинный пудинг с излишней силой.

«Он милый», — увидев, как этот человек завидовал пудингу, я подумала, что это довольно очаровательно. Вопреки своему обещанию съесть только одну порцию, я съела три штуки, затем подошла к королеве и сообщила ей, что мы уходим.

То, что сказала мне улыбающаяся королева, было неожиданным:

— Диана, ты не хотела бы погостить в Темпширском дворце некоторое время?

Лицо Ноя слегка напряглось от ее слов. Я чувствовала силу, с которой он сжимал мою ладонь в своей. Я нравлюсь королеве? Здесь, что, рождался любовный треугольник?

Я искоса посмотрела на Ноя и королеву, стараясь контролировать эмоции на лице.

Так началось мое крупное недопонимание с королевой.