Онлайн чтение книги Цикл Неизбежности Circle of Inevitability
Глава 1017 - Дитя

Омебелла?

Ее тоже зовут Омебелла?

Таинственного ребенка, которого Мадам Пуалис носила еще в деревне Корду, звали Омебеллой? Пустая колыбель принадлежала тоже Омебелле?

В этот момент Люмиан почувствовал, будто в него ударила молния.

Ранее Госпожа Маг шутила, что все будет в порядке, пока декана Больницы Мушу не зовут Омебеллой. Тогда Люмиан воспринял это как очередную байку из категории ужасов — даже если бы декана и вправду звали Омебеллой, это вряд ли стало бы его главной проблемой. Но услышав, что ребенка Мадам Пуалис зовут Омебелла, он ощутил, как по спине пробежал холодок.

Если бы дело было только в том, что Мадам Пуалис стала деканом Больницы Мушу, или в том, что она родила в деревне Корду загадочного ребенка с неестественными чертами — это было бы неожиданно, но не выходило за рамки разумного.

Но ребенка звали Омебелла. Загадочного младенца, которого Мадам Пуалис носила и родила в Корду, звали Омебелла.

Если Мадам Пуалис не лгала, если этот ребенок — действительно та самая Омебелла, которую Люмиан знал, значит ли это, что он когда-то сосуществовал с ней в деревне Корду? А позже он убил другую еще не рожденную Омебеллу, получил ее родословную через пуповину, соприкоснулся с останками самой первой Омебеллы и столкнулся с множеством вещей и приготовлений, связанных с ней!

Значит ли это, что все началось с катастрофы в деревне Корду, а не в момент, когда он съел остатки пуповины Омебеллы?

Люмиан внезапно почувствовал, будто вернулся в один из эпизодов своей скитальческой жизни. Тогда он сидел в углу, затаившись, наблюдая, как рядом медленно проползает крупная, скользкая, зловещая ядовитая змея. Он не смел пошевелиться. Сейчас ему казалось, что это ощущение вернулось: холодное, влажное, скользкое, она медленно ползла по его телу, просачивалось внутрь и безмолвно обвивало его.

Если ребенок, которого родила Мадам Пуалис в Корду, — это Омебелла, тогда кто был в животе у падре Монсеррата, кого он убил?

Откуда взялись остатки пуповины, которые он съел? Почему они позволили ему вступить в контакт с останками самой первой Омебеллы? Почему благодаря этим остаткам Дети Матери, лишенные полноценного разума, приняли его за Божье Дитя — за Омебеллу?

В глубинах Подземного Мира, на кого указывало то яйцо, взращенное останками древнего бога? Почему он мог слышать зов Омебеллы?

И главное — зачем последователи Великой Матери стремились сделать его настоящим Божьим Дитём, превратить его в подлинную Омебеллу? Разве Омебелла уже не родилась?

Что происходит?

Что из этого настоящее, а что — подделка?

Или все это подделка? Или все настоящие?

Взгляд Люмиана зацепился за младенца в руках Мадам Пуалис. Он заметил пухленькое личико, румяное, нежное и невероятно милое.

"О, так это и есть Омебелла. А кто ее отец?" — хотя внутри у Люмиана все бурлило, как вода в паровом котле, внешне он сохранял спокойствие.

Это было базовым качеством Охотника, а также проявлением выдержки Аскета.

Мадам Пуалис внезапно улыбнулась:

"Если бы я сказала, что это ты или Аврора, ты бы поверил?"

"Заканчивай с адскими шутками. Мы никогда к тебе не прикасались." — сказал Люмиан ровным тоном.

"Да, об этом я тоже сожалею. Надеюсь, в будущем представится шанс это исправить." — со вздохом сказала Мадам Пуалис:

"Ее мать — я. А также Великая Мать. Что до отца, то биологически это падре. Но есть еще и другой."

Еще и другой... — Люмиан уже начал мысленно исключать жителей деревни Корду одного за другим, когда за его спиной послышались тяжелые шаги.

Он обернулся и увидел гигантский гриб с головой Ли Кеджи вместо шляпки, появившийся в тусклом коридоре.

В этот момент улыбка на лице Мадам Пуалис слегка померкла. Она спокойно сказала:

"Подойди, дитя нуждается в тебе."

Как только она это произнесла, младенец в пеленках начал громко плакать.

Услышав этот крик, тело Люмиана само по себе, инстинктивно пошло вперед — к Мадам Пуалис, к младенцу Омебелле.

Это было похоже на то, как два магнита, притягиваемые друг к другу, наконец встретились.

И тут Люмиан осознал:

Мадам Пуалис хочет сделать нечто с моим телом, обладающим родословной Омебеллы!

После событий прошлой ночи Ли Кеджи спешно перевели в Больницу Мушу не только потому, что Небожитель хотел устранить скрытую угрозу, а Великая Мать — уравновесить ситуацию. Мадам Пуалис также планировала заманить его сюда!

Прошлой ночью он отказался прибегать к помощи Великой Матери, чтобы стать настоящим Божьим Дитём. Значит, Великая Мать и Небожитель временно пришли к соглашению?

Люмиан не колебался. Он активировал черную метку на правом плече, пытаясь телепортироваться прочь.

Его фигура исчезла из кабинета декана, но не появилась у входа в полицейский участок города снов.

Он оказался в дикой местности.

В глубине дикой земли стоял гигантский зеленый дуб, соединяющий небо и землю. Его вершина исчезала в слоях белых облаков, устремляясь в небо.

Люмиан увидел, что кора огромного дуба, будто поддерживающего небо, покрыта следами ударов молнии. Она была испещрена, но под ней скрывалась жизнь.

Он невольно проследил взглядом по сложному узору коры. Ближе к вершине дерева он заметил новую ветку.

Она выросла упорно, пробившись из обугленного от молнии участка, и была оплетена пышной, живой омелой.

Эту новую ветвь вместе с омелой сжимала пухлая, белоснежная ручка. Она принадлежала младенцу в пеленках — Омебелле.

На голове у нее был венок из цветов, а "одета" она была в свежую зеленую листву. Мадам Пуалис, нижняя часть тела которой превратилась в облик гигантской птицы, с коричневыми крыльями на спине, держала ребенка на руках.

"Подойди, дитя нуждается в тебе!" — голос Мадам Пуалис эхом разнесся по всей дикой местности. Грибной монстр, в которого превратился Ли Кеджи, тоже появился на краю пустоши.

Люмиан попытался телепортироваться вновь, но безуспешно. Он тут же метнул зеркало, готовясь проникнуть в Зеркальный Мир, чтобы сбежать оттуда из пустоши.

В следующий миг поверхность зеркала будто ожила, размягчилась, зашевелилась, образовав "рот", ведущий в темную глубину.

Люмиан быстро отказался от идеи пройти сквозь стекло и дал зеркалу упасть.

*Тресь!*

Зеркало разбилось на множество осколков, каждый из которых, покрытый ртутной пленкой, пытался уползти прочь.

Люмиан фыркнул, и изнутри его тела вырвались черные пламена. Снаружи же, поверх них, быстро образовался толстый слой инея, словно создавая ледяной гроб для сна.

Невидимая паутина, уже раскинутая вокруг, втянулась обратно, обволакивая иней слой за слоем, формируя гигантский кокон.

Это был сильнейший защитный прием Демонессы, способный как рассеивать проклятия и негативные влияния, так и противостоять физическому урону.

Люмиан рассчитывал с помощью этой способности выиграть время, чтобы добровольно покинуть сон или зажечь свечу из трупного воска и завершить таинственный ритуал.

Но прежде чем кокон смог окончательно сформироваться, черное пламя Демонессы словно обрело сознание и начало сжигать духовную сущность Люмиана. А ледяной слой, который должен был его защищать, вдруг стал сковывать движения.

Они ожили!

Люмиан тут же активировал черную метку на правом плече.

Он переместился к краю пустоши, вдали от гигантского гриба, сбежав из-под влияния черного пламени и слоев инея.

Хотя он не мог покинуть это место, он все еще мог перемещаться внутри него.

"Подойди, дитя нуждается в тебе!"

Снова услышав голос Мадам Пуалис, Люмиан бросился в сторону гигантского дуба, будто подпирающего небо.

Нехорошо... На этом заранее подготовленном поле битвы, в Парамите, перед лицом младенца Омебеллы, хоть все и понижены до 7-й последовательности, меня сдерживают куда эффективнее. Я не протяну долго… Стоит ли произнести почтительное имя Госпожи Маг? Или лучше выкрикнуть "Леодеро", богохульное заклинание? Нет, шанс на произнесение имени — только один. А "Леодеро" может не пробить печать Парамиты, наложенную великим дубом… Если уж погибать, то с размахом! Утягивая за собой всех и каждого!

С этими мыслями Люмиан залез в Сумку Путешественника и крепко сжал Особый Фрагмент Зеркального Мира.

Затем он вновь начал телепортацию, используя ее, чтобы противостоять невидимому зову младенца Омебеллы и ее странной способности оживлять предметы.

Переместившись, Люмиан распахнул рот и быстро произнес на Древнем Гермесе:

"Великий ключ от всех дверей;"

Он собирался произнести почтительное имя начальника Ягатеса — Мистера Двери, чтобы привлечь Его внимание!

Ягатес представлял собой силу подсознания сна, поддерживающую порядок.

Даже если это означало, что Люмиана навсегда выкинет из сна, Мадам Пуалис, грибоподобный Ли Кеджи и младенец Омебелла тоже не смогут продолжать находиться в городе снов!

Это было равносильно устранению множества угроз для Дженны, Франки и остальных.

А все, что последует после, он доверял товарищам!

После первой строки почтительного имени Люмиан вновь телепортировался, уклоняясь от атак Мадам Пуалис и Ли Кеджи.

"Ориентир в бескрайнем космосе;"

Он завершил вторую строку и исчез с прежнего места.

Мадам Пуалис открыла рот, собираясь выпустить Крик Банши.

В этот момент в пустоши появился мужская версия Люмиана.

Это было зеркальное отражение, созданное Фрагментом Зеркального Мира — очень слабое, но достаточно отчетливое.

Оно расправило руки и громко выкрикнуло на Древнем Гермесе:

"Леодеро!"

Голос прозвучал почти одновременно с Криком Банши. В то же мгновение, как зеркальное отражение рассыпалось под действием звуковой волны, небо над головой померкло.

Во тьме сгустились тучи, и бесчисленные серебристо-белые молнии слились в один огромный удар, обрушившийся на гигантский зеленый дуб.

*Хлоп!*

По поверхности дерева поползли мелкие электрические змейки, оставляя новые обугленные пятна, но оно не погибло окончательно, продолжая восстанавливаться вновь и вновь.

Этот эффект временно парализовал Мадам Пуалис и младенца Омебеллу.

*Хрусть!*

Зеркальная Замена Люмиана, разрушенная Криком Банши и потоками молний, вновь возникла неподалеку от Ли Кеджи, произнося третью строку почтительного имени:

"Проводник в таинственные миры."