Онлайн чтение книги Судьба/Странная подделка Fate/strange Fake
7 - 5 「Первый и последний день передышки」

Следующий день.

Утро в Сноуфилде было таким спокойным, что вчерашняя суматоха могла показаться просто дурным сном.

Но это только на поверхности.

В мире за пределами города начались новые волнения.

XX

Запад Соединённых Штатов. Выпуск новостей.

«Продолжаем наш специальный репортаж. Правительство выступило с сообщением касательно взрыва реки в Вашингтоне. Обломки, образовавшиеся в результате столкновения астероидов, притянули к себе выведенные из эксплуатации спутники и рухнули…»

«Это кадры из Северного полярного круга, где упал самый крупный летающий объект. Смотрите внимательно. Объект, который предположительно был запущен с юга, обледенел во время пересечения границы между Аляской и Россией, прежде чем приземлиться. Он пролетел от Чукотского моря до Северного полюса и оставил огромный кратер! По оценкам, было потеряно примерно пятьсот тысяч квадратных километров льда. Часть ледника размером с Испанию испарилась за несколько минут. Дальнейшее изучение…»

«Если бы тот, что упал на Северном полюсе, долетел до населённых районов… Нет, эта проблема коснулась бы не только человечества. Нам повезло, что он рухнул именно там, потому что в противном случае удар оказал бы необратимый эффект на вращение Земли и вызвал…»

«Из-за неисправности датчиков объект, упавший на окраине города, ошибочно сочли рукотворным, что временно повысило напряжение между нациями. Правительства Америки и России объявят о мерах по урегулированию ситуации позже в…»

«Далее прогноз погоды. Крупный ураган, которому дали имя Инанна, продвинулся на северо-восток и нанёс множество серьёзных повреждений производными торнадо. Временное ускорение Инанны, похоже, прекратилось, но он продолжает усиливаться угрожающими темпами. Невероятно, но ветер вырвал с корнями несколько гигантских секвой высотой свыше семидесяти метров в одноимённом национальном парке. Эксперты всё ещё пытаются понять причины, по которым ураган так сильно увеличился в размерах всего за несколько минут. По сети ходит много теорий, что это последствие столкновения с астероидом, но слухи остаются совершенно необоснованными. Остерегайтесь ненадёжных источников. Далее заявление правительства…»

XX

Четвёртое утро. Запад Сноуфилда. Лес.

Лес извивался.

Ветер становился всё сильнее из-за приближавшегося к Сноуфилду урагана, но деревья деформировали свою листву, чтобы ему сопротивляться.

Они продолжали систематически извиваться, образуя огромную спираль, которая закручивалась в противоположную ветру сторону.

В центре леса стояла та, кто сливалась с обильной растительностью и в то же время совершенно в неё не вписывалась.

Её внешность представляла собой воплощение красоты матери-природы, которая скрывалась под первоклассной одеждой, произведённой человеческим обществом.

Рядом с ней стояли девушка в слишком городском для похода в лес наряде и беспокойно дёргающаяся механическая кукла размером с дом.

Куклу, рост которой составлял десятки метров, окружали парившие в воздухе бесформенные куски камней и глины, обожжённой её силой. Выровненную шагами куклы землю покрывала мостовая, которая как будто подчинялась её магической энергии.

— Ого… Достижения с молнией очень заметно на тебе отразились, девочка, — сказала женщина в дорогой одежде – Иштар, завладевшая телом Филии – глядя на механическую Берсеркер. — Интересно, она всегда так выглядит, когда её призывают в нынешней эпохе? Или ты использовала в качестве катализатора что-то странное, Харли?

— Д-да! Эм… Я собиралась призвать Эдисона в качестве Берсеркера. Поэтому моим катализатором была лампа «Мазда»…

— Хм-м? Мазда? Как Ахурамазда? Поэтому?.. Нет, система не может работать настолько произвольно. Если только…

Иштар/Филия мягко коснулась «руки» Берсеркер.

Из её ладони хлынул такой поток магической энергии, что Харли, Мастеру Берсеркер, показалось, будто кто-то пожирал её разум.

«Нет, может быть, в этом ощущении гораздо больше правды. Возможно, она на самом деле разъедает и сжигает мои Магические цепи, а я этого даже не замечаю…»

Энергия в теле гомункулы Айнцбернов была достаточно плотной, чтобы действительно сотворить нечто подобное. Настолько невероятной силой обладал эфир из Эпохи богов.

Иштар использовала всю свою мощь для обычного поиска, после чего весьма довольно улыбнулась.

— Да, так я и думала. Твоя меламму подстроилась под эту эпоху. Люди научились использовать электричество, порох и всё такое, из-за чего их цивилизация стала новой формой бедствия… если я всё правильно понимаю.

— Подстроилась?..

— Она – скопление того, что человечество считает бедствием. Очевидно, что ограничения сосуда Слуги мешают ей воспроизвести всё, но… достигнув своей конечной формы, я смогу снять с неё эти жуткие оковы.

С дерзкой улыбкой Иштар назвала духовную основу класса Берсеркер, воплощавшую Героическую душу, обычными оковами.

— Завершение строительства храма повысит уровень божественного ядра в этом теле… Когда это произойдёт, я смогу свободно перемещать половицы этой планеты. Ах, чувствуешь, как сбывается мечта? Я буду присматривать за человечеством столько, сколько захочу, а оно продолжит существовать под моим взором, пока не вымрет. Выигрывают все! Да, в этой эпохе придумали много действительно полезных выражений! Вот это мне понравилось!

Произнеся фразу, которую она почерпнула либо из памяти Филии, либо из знаний самого мира, Иштар самодовольно кивнула.

— …

Но затем она быстро стёрла улыбку с лица и недовольно уставилась на город.

— Я чувствую, как этот мусор смотрит в мою сторону… Хочу стереть его в латеритную пыль и развеять над океаном… но я терпелива. Разрешу ему пожить ещё немного.

И затем отголосок богини в теле Филии повернулся к гигантской кукле, которая закладывала основу для строительства храма.

— Только вот смотрит он не на меня, а на тебя, своего друга детства, — прошептала она.

— ?

Не обращая внимания на сомнения Харли, Иштар обратилась к Берсеркер в попытке преодолеть своё разочарование:

— Ты всё ещё разумна? Твоё сознание полностью исчезло… или просто спрятано? Ну, этот мусор в любом случае никогда не прекратит свою бесплодную борьбу.

XX

«Кристал Хилл». Верхний этаж.

«Ты всё ещё там… Хумбаба?»

Тина отчётливо слышала, как Энкиду это прошептал.

Вражеский Лансер не так давно вернулся в её номер отеля.

Тина чувствовала, как его присутствие поднималась в небо во время жестокой битвы против существа, которое появилось минувшим днём.

Она не видела всё воочию, поскольку была занята тем, что постоянно использовала свою магическую энергию, чтобы замедлить разрушение духовной основы Гильгамеша. Однако по реакции подчинённых ей стало ясно, что вчера произошла целая серия необычных событий.

Но и это не заставило её отвлечься.

Даже если за окном начнётся конец света она не избавится от чувства необходимости остаться в номере и продолжать использовать свою магию на Гильгамеше.

Когда вернулся Лансер, Тина была уже на грани, но Слуга продлил её жизнь, образовав канал магической энергии между ней и его Мастером, серебряным волком.

Его помощь породила в девочке чувство благодарности, унижения и, что самое главное, стыда за собственное бессилие. Именно с этими эмоциями она пыталась совладать, когда услышала шёпот.

— Хумбаба… Монстр, которого победил Его Высочество Гильгамеш!.. Этот стальной зверь?..

Тина начала соединять точки в своей голове.

Демонический зверь пронзил тело Гильгамеша своим радужным ореолом.

Учитывая, что это был не один ореол, а целых семь, наложившихся друг на друга, список имён сильно уменьшился.

И если этот зверь действительно был Хумбабой, то всё складывалось.

Гильгамеш.

Ослеплённая сиянием Короля героев, Тина кое-что забыла.

Он боялся одного зверя.

Хумбаба.

Страж кедрового леса.

Монстр, которого Гильгамешу и Энкиду, согласно эпосу, удалось победить лишь с помощью бога Шамаша.

— …

Продолжая вливать магическую энергию в духовную основу Слуги, Тина размышляла о своей беспечности.

«Если бы я всё знала заранее… то с готовностью нашла бы способ одолеть того стального зверя. Как я могла забыть, что не во всех своих битвах Гильгамеш одерживал победу в одиночку?»

— У-у-у-у.

Ощутив тень в сердце Тины, химера села рядом с ней. Мастер Энкиду резко поднял голову и обеспокоенно заскулил.

— Спасибо… Ты спас мне жизнь.

Увидев, как серебряный волк искренне переживал за более слабое существо, Тина подумала:

«Точно. Я не могу позволить себе утонуть в горе. Пока смерть не настигнет меня, я буду исполнять обязанности потомка хранителей этих земель. И долг последователя Его Величества Гильгамеша…»

Если бы Гильгамеш услышал это, то посмеялся бы над надменностью идеи, что ей по силам удовлетворить его потребности одновременно с выполнением своих обязанностей. Возможно, он даже счёл бы такую дерзость оскорблением, караемым смертной казнью.

Но Тина, что странно, этого не страшилась.

Если бы Король героев приговорил её к смерти, она бы смирилась со своей предначертанной судьбой.

«Однако…»

Тина знала, что не могла оставаться такой впредь.

Из памяти девочки всплыли слова, которые, Гильгамеш сказал ей в казино.

«Я не против твоего почтительного отношения ко мне. Это вполне естественно. Но не надо слепо верить в меня. Если твои глаза способны сиять, используй их, чтобы узреть свой путь… Нет, не только меня. Будь это «Бог», или это твоё «благословение природы», или же заветное желание многих поколений предков - без разницы. Забыть про почитание или зависимость от чего-то - значит предать свою душу загниванию…»

Эти слова повторялись в голове Тины снова и снова, подстёгивая её душу.

«Думай. Продолжай думать. Не позволяй мыслям исчезнуть…»

Ей оставалось лишь посылать магическую энергию в духовную основу Гильгамеша, и она не могла позволить себе чувствовать удовлетворение только от этого.

Ситуация, в которой она оказалась, не способствовала позитивному мышлению.

Вместо того, чтобы тратить время на жалкие оправдания вроде «я сделала всё возможное», ей стоило продолжать думать о том, что она могла сделать как Мастер, как маг и как Тина Челк.

Нервы Тины обострились в попытке вырваться из своих оболочек. Её Магические цепи постепенно ассимилировались с землёй.

Люди её племени становились частью земли после смерти.

Сама Тина тоже находилась в гармонии с духовной жилой всю свою жизнь, и ей суждено было слиться с ней рано или поздно.

Поэтому она заметила.

Хранительница этих земель отчётливо ощутила кардинальное изменение.

Сама её земля приобретала совершенно иной цвет.

«Это вовсе не обязательно что-то плохое. Земля словно… возвращается в древние времена. Но… стоит ли мне смириться с этим? Что я должна сделать?»

От осознания, что это очень походило на вторжение магов-чужаков, Тину должен был охватить гнев.

Но в ней зародилась нерешительность.

У Тины Челк была ровно одна причина для колебаний: она чувствовала, что эта новая сила едва заметно проникала в Гильгамеша.

Но она не скапливалась в его духовной основе.

Сила таинственным образом словно использовала тело Гильгамеша в качестве врат в какое-то другое измерение.

Или, возможно, сквозь него она падала в бездонную яму.

XX

Во сне.

Куруока Цубаки находилась одна в глубокой тьме, обняв колени в призрачном сне.

Ей больше не снились сны.

Она больше ничего не хотела.

Потому что она узнала, что у воплощения её снов в жизнь была своя цена.

Если бы всё было фальшивкой, ей стало бы гораздо лучше. Если бы только она могла просто проснуться.

Но реальность была жестока.

Многие стали жертвой мечты Цубаки без её ведома.

Девочка не понимала до конца всего, что происходило.

Но в одном Цубаки была уверена.

Многим она принесла лишь страдания.

Она думала, что подружилась с мужчиной и женщиной в чёрных одеяниях, но затем узнала, что доставляла им лишь неудобства.

«Простите. Простите. Простите. Простите…»

Чем дольше Цубаки повторяла эти слова, тем меньше становилось ясно, за что она просила прощения. В конечном итоге извинения девочки, парившей в пустоте, превратились в бессмысленный сгусток самоотречения.

При любых других обстоятельствах пустота незамедлительно поглотила бы Цубаки, не оставив ни следа от пустых извинений и её души. Тем не менее, сознание Куруока Цубаки сохранило форму благодаря её сильно ослабленному Слуге. Бледный всадник создал мембрану из собственной духовной основы, чтобы защитить девочку.

Однако основой для существования этого Слуги было не что иное, как душа Цубаки.

Если её разум продолжит растворятся в мире пустоты, она полностью исчезнет навсегда. Тогда Слуга лишится канала магической энергии, связывающего его с командными заклинаниями, и будет стёрт.

Райдер не боялся собственного исчезновения.

Для этого у него не было личности.

Но либо из-за роли Слуги, дарованной ему Граалем, либо из-за влияния, которое на него оказало постоянное возведение мира снов Цубаки, его программа по защите Мастера продолжала действовать, в то время как всё другое отказало.

Защитная мембрана, созданная самой смертью, принявшей форму Слуги, походило на яйцо, символ жизни.

Цубаки и её Слуга должны были плыть по морю пустоты до своего исчезновения через несколько дней.

Вот только этого не произошло.

Вокруг девочки и Героической души начал обретать форму небольшой феномен.

В море пустоты появилась земля, которая не была ни раем, ни адом.

Сперва это была лишь бесформенная масса, похожая на грязь или песок.

Когда она наконец стала твёрдой почвой, яйцо Бледного всадника с Цубаки внутри медленно приземлилось. Главным отличием между этим местом и миром снов Цубаки было то, что здесь девочка не была в центре всего.

Свет отсутствовал.

Цубаки и Бледный всадник пока не заметили изменений.

Возможно, Райдер обратил на это внимание, но личность Слуги была недостаточно развита для того, чтобы его это как-то встревожило.

Время шло.

Вдалеке начал мерцать синий огонёк.

Свет блуждал над тёмной землёй, пока не оказался рядом с яйцом Бледного всадника и Цубаки.

Именно тогда от Райдера последовала первая реакция.

Он принял гуманоидную форму и перегородил путь синему свету, чтобы защитить Цубаки.

Но, видимо, решив, что он не представляет угрозы, Бледный всадник вновь стал оболочкой для Цубаки и перестал двигаться.

Мерцая словно от нерешительности, огонь медленно усилил своё сияние и образовал вытянутую клетку вокруг яйца. На первый взгляд могло показаться, что она предназначалась для заточения грешника.

Но огонь продолжил омывать Цубаки своим тёплым светом без всяких признаков злобы или враждебности.

«Клетка», окружившая Куруока Цубаки, была подобна колыбели, которая залечивала её шрамы.

XX

Подземное сооружение Сноуфилда. Мастерская Дюма.

Под полицейским участком раскинулась сеть подземных тоннелей, соединяющих несколько городских объектов.

Ещё глубже, в двадцати метрах под землёй, располагалась мастерская Кастера, помогавшего полицейским, Александра Дюма-отца.

Дюма в дальней части помещения работал над каким-то проектом. Помимо него, в центре комнаты стояли Мастер Кастера Орландо Рив, начальник полиции Сноуфилда, и его подчинённая Вера Левитт.

Радостный голос Дюма резко контрастировал с угрюмым лицом Орландо.

— Должен сказать, в «Кристал Хилл» есть годные рестораны. Я понятия не имел, что супернатант хорошего бульона можно использовать в качестве масла для жарки. Мясо внутри было в идеальном состоянии.

— Я уже устал жаловаться, что ты устраиваешь себе экскурсии без разрешения… Если привязать тебя к мастерской командным заклинанием, то это лишь ещё сильнее замедлит работу.

— Хо-хо, я рад, что ты начал лучше меня понимать, брат. Ну ты чего, видок у тебя такой, словно ты готов поджарить меня. Будь проще. Это чудо, что полицескому отряду удалось выкарабкаться из той ситуации без потерь. Там же самая настоящая резня была, не говоря уж о том мире снов.

— …

Начальник молча обдумал слова Дюма.

«То, что появилось после смерти Флата Эскардоса, не стало нападать на полицейских. Это подтверждает, что существо является Флатом и наш договор всё ещё в силе?.. В таком случае возможно ли поддерживать с ним контакт?»

Он попытался спланировать следующие действия своей группы, стараясь не питать слишком больших надежд.

— Насколько я могу судить, жизненные показатели Куруока Цубаки заметно снизились. Ситуация выглядит крайне непредсказуемой… — сказала Вера.

Краем глаза он заметил, что её взгляд затуманило нетерпение. Это было необычно для холодной, похожей на лезвие клинка женщины.

— Больше данных не поступало. Моя сестра не отходит от неё, но она не уверена, что девочка продержится ещё три дня.

— Ясно. После смерти Мастера Слуга не сможет поддерживать свою духовную основу. Мне жаль твою сестру, но это существо способно запереть огромное количество людей и Слуг в Зеркале души. Став свидетелем такой силы, я не могу одобрить спасение той, кто подвергнет опасности город и его население.

— Да, сэр.

— Самое опасное здесь то, что Героическая душа может заключить контракт с кем-нибудь другим… Правда, такой могущественный герой, лишившись источника энергии, должен исчезнуть практически сразу. Мы будем бдительны, пока не получим подтверждение.

Вера не стала спорить с начальником, который практически сказал ей бросить Цубаки.

Она была среди тех, кто лично испытали на себе силу её Героической души.

Без помощи Сэйбера она бы потеряла много союзников, если не весь отряд.

Желание спасти её означало забыть про всех остальных в городе.

Однако мысли о том, что её сестра, не знавшая о мире магии, готова была рисковать жизнью ради спасения этой девочки, неизбежно вызывали у Веры тоску.

Она думала совсем не как маг, но этому её и учил начальник полиции. Вера знала, что большинство полицейских были такими же.

В каком-то смысле многие их них оказались на своём месте именно из-за неспособности отбросить нормы человеческой морали и философии, как это делали маги.

Кроме того, Вера уже давно работала с Орландо и поэтому знала, что это решение расстраивало его больше всех.

Учитывая присущий магу логический ум и положение начальника, идеальным ответом для него было бы не бросить Цубаки, а намеренно устранить.

Или как можно быстрее закончить Войну за Святой Грааль и посмотреть, как избавление от командных заклинаний повлияет на её здоровье.

«Чего я вообще пытаюсь добиться?..»

Огорчённая наивностью удобных заблуждений, на которые она возлагала свои надежды, Вера пыталась разобраться в своих мыслях, полностью отбросив эмоции.

Её попытки прервал успокаивающий, но поразительный запах, который заставил её сердце биться чаще, щекоча носовые полости.

— ?..

Она подняла голову и увидела, что к ним подошёл Дюма, в руках которого был большой поднос.

Он и был источником соблазнительного запаха. Стоявший рядом с ней начальник посмотрел на Дюма, вздёрнув бровь.

— Эй, готово.

Не обращая внимания на их взгляды, Дюма поставил поднос на стол для совещаний.

Дешёвый предмет мебели странным образом сменил цвет и форму, превратившись в роскошный обеденный стол, который можно было увидеть лишь в благородном замке или очень традиционном ресторане.

Скатерть колыхалась на сквозняке, а появившиеся из ниоткуда канделябры мягко освещали всё это зрелище.

Содержимое подноса было так искусно украшено, что Вера испытала удовлетворение от одного лишь его вида.

Мясное блюдо было похоже на королевский сад благодаря корочке пирога, соусу, специфически нарезанным овощам и муссу. Тонкие трюфельные ломтики, служившие гарниром, тоже вносили свой вклад в «пейзаж», созданный на тарелке.

Даже если закрыть глаза на декоративные овощи, это был продукт техники, отточенной увлечённым изучением, освоить которую потребляющий, но ничего не создающий гурман попросту не мог.

Это была практически законченная скульптура, но от насыщенного аромата желание съесть её как можно скорее преобладало над чувством, что осквернение этого произведения искусства стало бы кощунством. Самым ярким в этом блюде был цвет вкуса, который стимулировал язык и желудок.

— Что это?..

— А? Да то же самое, что я сделал с вашим оружием. Просто немного приукрасил историю стола. Знаете про магию проекции? Что-то в этом духе. Когда доедите, всё станет прежним, — сказал Дюма в ответ на ворчание Орландо.

— Нет, я не это имел в виду… Ты приготовил это блюдо?

— А, ну да. У меня остались ненужные безделушки и оружие, так что я переписал их и превратил в утварь для готовки. Не волнуйся, я бы не стал делать кухонный нож из отравленного кинжала.

Слуга говорил без тени вины, но начальником завладело скорее удивление, нежели гнев или раздражение. Орландо знал, что Дюма был настолько дотошным гурманом, что лично добывал мясо на охоте, но его уровень мастерства превзошёл все, даже самые дикие ожидания.

— Ты использовал свою магию?

— Не-а. Моя дилетантская магия не самый надёжный инструмент для создания вкуса.

— Вот как… Свои блюда ты ставишь выше творений Благородного Фантазма и поэтому… Нет, не буду договаривать. Мне было интересно, чем ты там занимаешься, но о готовке даже не подумал. Ты скрывал запах?

— Не хотел, чтобы вы мне мешали. В городе мне попался хороший фазан. Не упускать же такой шанс.

Как обычно, Кастер не проявил даже толики раскаяния.

Услышав раздражённый вздох начальника, Дюма повернулся, чтобы не брызгать слюной на блюдо, и заговорил:

— Сперва я собирался сделать галантин в компании чего-нибудь из меню «Ля Тет Нуар» в стиле «Лукулла», но у меня не было нужных ингредиентов. Ещё мне хотелось опробовать корочку пирога этой эпохи, раз уж на то пошло, так что я решил остановиться на птице. Фазан, по моему мнению, обладает наилучшим запахом, поэтому я воздержался от ароматных бобовых для соуса. Но если фазан вам не по душе, брат и мисс, я могу быстренько исправить рецепт. Обычно я таким не занимаюсь, но мне хочется подать вам самое лучшее по такому особому случаю.

Услышав пока что самое беглое пояснение Дюма, Вера посмотрела на еду с ещё большим изумлением.

— Удивительно. После призыва ты первым делом попросил гамбургеры, так что я не ожидала от тебя такого блюда.

— Хе-хе. Это слова человека, читавшего мои романы, пьесы и биографии, мисс Вера? Чтобы узнать меня по-настоящему, нужно ознакомиться с трудами о еде. Мою суть можно найти не только в «Трёх мушкетёрах» и «Графине Солсбери». Во всяком случае, в моих кулинарных книгах настоящего Дюма больше всего.

После этого радостного замечания Дюма вновь удалился в дальний конец комнаты, после чего вернулся с тремя тарелками.

— С первого дня своего призыва я ел всё, начиная с твёрдого мармелада из продуктового и долларовых гамбургеров и заканчивая первоклассными блюдами, на которые ушёл весь наш военный бюджет. Ещё я пытался приспособиться к манерам за столом этой эпохи и… ну, знатно повеселился. Не могу сказать, что у меня не было жалоб, но, возможно, это я просто устарел. В общем, я честно попробовал всё.

Пригласив Орландо и Веру сесть за стол, Дюма разрезал блюдо на три части и разложил по тарелкам.

Вопреки своей обычной простоте, за обеденным столом он действовал крайне утончённо.

Вера и начальник переглянусь, смущённые столь внезапным открытием, но никто из них не смог заставить себя сказать, что для этого было не самое удачное время.

В поведении Дюма скрывался некий смысл.

Он уже давал понять, что любил подобные подсказки, но, что более важно, гастрономического шарма блюда оказалось достаточно для того, чтобы даже строгие Орландо и Вера ощутили голод.

Короче говоря, этот ужин был, несомненно, лучшим в их жизни.

После трапезы Дюма поднёс к губам наполненный вином бокал и сдержанно рассмеялся.

— Блин, нет ничего лучше прогресса в изучении истории. Оказывается, моя писанина о том, что Тайеван был поваром Карла VII, теперь воспринимается как чушь собачья. Ладно бы я написал об этом в романе или пьесе, потому что история получилась бы довольно интересной, но нет, меня угораздило так ошибиться именно в кулинарной книге. Впрочем, как знать, может, дальше выяснится, что я на самом деле был прав.

Дюма явно не переживал из-за возможной ошибки.

— Но с какой же я, блин, радостью узнал, что в кулинарии до сих пор происходят открытия. Я охренел от того, что люди научились есть бычьи почки. Могу со всей уверенностью сказать, что готовка – это один из источников энергии, питающих развитие человечества. Мне известно, что еда относится к трём основным физическим потребностям, но я всерьёз считаю, что из них она самая главная.

Глаза Дюма были наполовину прикрыты, но веки не могли скрыть страстный блеск в его зрачках.

— Мы должны стремиться улучшить сегодняшний ужин в сравнении с вчерашним. Но в какую сторону двигаться? Сделать его вкуснее? Проще в усвоении? Дешевле? Легче? Полезнее? Да без разницы. Пока хотя бы один человек будет пытаться поднять готовку на новый уровень, эта культура никогда не познает застоя.

В этот момент он быстро пожал плечами. Его следующие слова прозвучали скорее как напоминание самому себе, нежели обращение к кому-то другому.

— Но не пойми меня неправильно, братан. Я не верю в то, что новое всегда предпочтительней, когда дело касается еды. Лучшее баранье жаркое, которое я ел в своей жизни, с лёгкостью уделывает всё, что можно приготовить на современной городской печи. Когда я посещал руины в Эль-Джеме, меня угостили целым бараном, зажаренным на дровах. Настоящая кухня пустыни.

— Лучшее… и на дровах? Неожиданно.

— Это вовсе не делает блюдо простецким или грязным. Процесс предварительного приготовления очень скрупулёзен и основан на веках истории и опыта. Даже сейчас я считаю это лучше баранины из любого европейского ресторана. Не знаю, правда, как дела обстоят теперь… Эх, ну вот, снова захотелось. Забронируй-ка нам билеты в Тунис, брат.

— Не говори глупостей. Мы ещё не разобрались с тем, что мешает людям покинуть город.

Феномен, предположительно вызванный Слугой Куруока Цубаки, ещё до конца не стабилизировался.

Они считали, что Слуга лишь распространял «болезнь» с необычными свойствами и не управлял заражёнными.

Пациенты в больнице уже пришли в себя и, судя по всему, освободились из мира снов. Однако они всё ещё испытывали желание остаться в городе, а половина из тех, кому удалось уехать, вскоре вернулись после внезапных приступов ужаса и тревоги.

— Контроль над разумом уже должен был значительно ослабнуть, разве нет? Я уверен, что любой маг с приличным Тайным знаком сможет сбежать из города.

— Подожди, Кастер… Сбежать? Что тебе известно?

Начальник полиции, озадаченный словами Кастера, переключил мыслительные каналы, мгновенно устранив послевкусие ужина.

— Да ладно, ты же ожидал чего-то подобного. Вчерашнее падение метеоритов, спутников… в общем, этих штуковин по всему миру… Любому ясно, что эпицентр здесь, но твои дружки-зачинщики даже не позвонили, чтобы поздороваться. Ты пришёл, чтобы получить ответы. Точнее говоря, тебе хочется спуститься ещё ниже и убедиться, что этот ваш бутафорский Великий Грааль никуда не делся.

— Именно.

— Я тебя понимаю, брат. После того, как весь мир содрогнулся, ты хочешь знать, что решили твои «боссы». Твоя цель – поддерживать порядок в Войне за Святой Грааль… защищать людей. Облажаешься – и все умрут. Как говорится, R.I.P. Тебе ведь не хочется этого, не так ли, брат?

— Ближе к делу. Что тебе известно?

Кастер уже давно получал информацию из источника, который даже Орландо не мог определить.

Судя по рассказам подчинённых и общему представлению о способностях Дюма, Кастер, скорее всего, переписал историю компьютера, радио и доступа в Интернет, которыми он располагал, и превратил в некое подобие Тайных знаков, уступающих его обычным Благородным Фантазмам.

Начальник был уверен в своих предположениях и хотел сегодня их подтвердить, но в самый ответственный момент появился более важный вопрос, который нужно было задать а первую очередь. Что Кастеру известно?

Начальник был серьёзен как никогда. Дюма отвёл взгляд на секунду, после чего ответил, тщательно подбирая слова:

— Тот мужик сказал… код девять-восемь-три, «Падение Авроры». Ты знаешь, что это значит?

— !.. Когда?! Сколько времени у нас осталось?!

— О, ты мне веришь?

— Не знаю, для чего ты затеял этот ужин, но явно не шутки ради. Такой преданный кулинар, как ты, на такое не способен. Я попробовал твою стряпню и поэтому могу сказать наверняка!

Заявление начальника стёрло все эмоции с лица Дюма, однако спустя секунду Кастер восторженно улыбнулся и пожал плечами.

— Блин, ну ты и фрукт. Я не против. Приказ отдали в 16:23 по нашему времени. Будет приведён в исполнение через сорок восемь часов. Мисс Франческа и Фалдеус уже должны были получить весточку.

— То есть пятнадцать минут назад?.. Кастер, ты начал готовить, потому что предвидел это?

— Ох, виноват, это просто присущее Героическим душам потакание слабостям. Да, предвидел и надеялся, что этого не произойдёт, но решил не говорить тебе до ужина, потому что иначе ты бы не насладился вкусом. Кроме того, брат, я не думал, что твои «боссы» настолько больные на голову.

— …

В ответ на молчание начальника Дюма перестал улыбаться и спросил:

— Брат, разве ты сам не подозревал, что это произойдёт?

— Да, не стану отрицать. Поэтому я и предположил, что Франческа уже вовсю прячет Великий Грааль… Или она собирается сделать это позже?

Слушая их разговор, Вера приподняла бровь и произнесла:

— Простите за назойливый вопрос, но что ещё за девять-восемь-три… «Падение Авроры»?

— Это кодовое обозначение операции по уничтожению всего в городе, включая магическую основу земли… с помощью особой боеголовки.

— !..

— Сорок восемь часов нужны им для того, чтобы подготовиться к последствиям и придумать, как всё замять. Всё-таки это событие войдёт в историю как трагедия мирового масштаба… Полагаю, в новостях скажут, что часть планетоида упала прямо на город.

Подробности поразили Веру.

Её предупреждали о подобном.

Она была готова к худшему.

Но после конкретного подтверждения, что это произойдёт, сердце Веры напряглось сильнее, чем когда-либо прежде.

Её разум переполняли образы товарищей, городских пейзажей и сестры, которая каждый день боролась за жизнь пациентов, не ведая о том, что творилось за кулисами.

Вера сохранила невозмутимый вид, но вся покрылась потом. Её начальник бесстрастно произнёс:

— Если бы наши действия по контролю за ситуацией сочли неэффективными, то Фалдеус бы приказал уничтожить город. Это код девять-восемь-два, «Подъём Бездны». Им обозначили программу по перегрузке Грааля и духовных жил с целью вызвать аномальные реакции в магме и обставить уничтожение города как извержение. «Падение Авроры» же объявляется извне… Другими словами, это мера на тот случай, если начальство решит, что Война за Святой Грааль вышла из-под контроля. Приводится в исполнение прежде, чем разрушения разорвут весь мир.

— Можно потребовать отмены операции?

— Если мы уничтожим Грааль, то активность Героических душ станет практически невозможной, а оставшихся мы с высокой долей вероятности сможем взять под контроль. Однако…

Начальник попытался сохранить нейтральное выражение лица, но голос выдал его расстройство.

— Проблема в том, что появились новые переменные, помимо Героических душ.

— Вы про Флата Эскардоса… и гомункулу Айнцбернов?

— Обоих изначально включили в систему Войны за Святой Грааль. Флат был одним из множества кандидатов на роль Мастера… а гомункулу Айнцбернов заманила сюда Франческа, чтобы сделать её сосудом для Малого Грааля.

Но теперь они превратились в нечто совершенно иное.

Согласно докладам Франчески и Фалдеуса за последние несколько дней, гомункулой завладела сущность, полностью чуждая её изначальной личности. И она – а Франческа явно намекала, что ей это существо известно – сильнее обычной Героической души.

— В нормальной Войне за Святой Грааль энергия выбывших из состязания Героических душ скапливается в Малом Граале… Значит, вся это сила окажется в распоряжении существа, завладевшего гомункулой?

Пусть фальшивый Великий Грааль не мог воспроизвести Третью магию, количества накопленной магической энергии было достаточно, чтобы превратить его в устройство для исполнения желаний.

«На последних стадиях войны Малый Грааль перестаёт быть человеком и превращается в сосуд… Может быть, это сейчас и происходит с ней?»

Если сила Грааля окажется в ком-то с собственной волей и если этот кто-то сможет покинуть город, то скрыть последствия будет крайне трудно.

Существо, которое раньше было Флатом Эскардосом, прекрасно продемонстрировало, почему Орландо так беспокоило применение силы за пределами города.

Нации с поверхностными знаниями о магии либо поверят в падение обломков астероида и космического мусора, либо заподозрят, что это был взрыв ракет другой страны или преднамеренные разрушительные действия.

Но магические организации – в первую очередь Часовая башня – и связанные с ними крупные нации уже знали правду.

Эти разрушения вызвала сила конкретного индивида.

Им удалось скрыть появление кратера посреди пустыни в начале Войны за Святой Грааль, пожертвовав газовой компанией, но сделать что-то сверх этого они не могли.

«Всё могло бы быть иначе при полном содействии Святой Церкви…»

Начальник полиции вспомнил лицо священника с повязкой на глазу.

В прошлом его родной город за одну ночь превратился в ад из-за высших вампиров. Группы монстров неизмеримой мощи: Прародителя и сильных Мёртвых Апостолов.

Каждый раз, когда происходило нечто подобное, Святой Церкви удавалось успешно всё замять с помощью связей и тайных знаний. Несмотря на это, её исключили из Войны за Святой Грааль города Сноуфилд, потому что в ритуале она была совершенно чужой.

Ханзе Сервантесу пришлось воспользоваться прецедентом Наблюдателей Фуюки, чтобы навязать своё участие, поэтому его желание сотрудничать было под вопросом.

«Тем не менее, сокрытие таинства для них так же важно, как и для нас. Как бы постыдно это ни звучало, возможно, стоит пригласить его сражаться вместе с нами. Правда, учитывая политику Церкви, он может сказать, что “сорок восемь часов слишком много, взорвите город через три часа”. Да уж, это будет та ещё авантюра…»

— Ха… Мне нравится твой взгляд, брат. Значит, ты ещё не сдался. Тебе не хочется, чтобы этот ужин стал для тебя последним, — радостно сказал Дюма.

— Разумеется. Если Фалдеус хочет отрезать нас от своей группы, то мне на него плевать. Как начальник полиции, верный Соединённым Штатам Америки, я приложу все усилия, чтобы обеспечить безопасность жителей города, — ответил Орландо.

— Уверен? Другие города вообще-то тоже могут пострадать из-за монстров. Разве не поэтому большие шишки хотят их раздавить?

— Этого я тоже не допущу. К тому же мне не верится, что уничтожение города и Грааля избавит нас от изменившегося Флата Эскардоса или… как бы мне ни хотелось это признавать, опасного урагана, который явно движется в нашем направлении.

— То есть, зная, что весь мир против тебя, ты всё равно собираешься биться до конца? Здорово! Ты настоящий братан! Если бы ты решил уйти и утопить свои печали, я бы переписал всю твою жизнь.

Дюма, ухмыляясь, поднялся со своего места.

— У Клана Калатин будет полно работы. Но когда наступит время перекусить, присылай их ко мне. По одному, если придётся. Я хочу угостить весь отряд тем же ужином, что и вас.

— В этом есть какой-то магический смысл?

— Не-а. Вообще никакого. Просто раз уж ты хочешь, чтобы все они выжили, я должен дать им что-то, чтобы меня запомнили.

Столь небрежное признание ошеломило Веру и Орландо.

— Запомнили?

— Это просто потакание слабостям, я же сказал. Мои романы теперь может купить каждый, а написать новый только для них я считаю недостаточным жестом благодарности. Вот я подумал, что накормлю народ до отвала, а они однажды вспомнят и скажут: «Ах, еда, которой угостил меня Дюма тогда, была великолепна. Нет, мне нужно приготовить деликатесы ещё лучше собственными руками! Вперёд, к вершинам вкуса!» Такой уж у меня способ поддержать материально, — пошутил Дюма, но его следующие слова прозвучали более искренне. — Ты знал, что фазаны появились в Европе после того, как Ясон с аргонавтами привезли их из Колхиды в Грецию? Разве это не делает их отличным источником энергии для того, кто хочет стать героем? Я бы рассказал больше, но у нас мало времени. Иди, делай, что должен. Если понадобится Благородный Фантазм, то я помогу подобрать нужный, пока варится бульон.

— Кастер.

— Чего?

Орландо с серьёзным видом поклонился Дюма.

— Как маг и офицер полиции, я не обязан потакать твоей нелогичной сентиментальности… но как начальник, я благодарен за такое уважение к моим подчинённым.

Дюма видел, что лицо его Мастера было как всегда угрюмым, но от него не ускользнул оттенок искреннего оптимизма.

— Следующие два дня у меня будет гораздо меньше времени на сон и еду, но я не могу позволить себе рухнуть от усталости на работе. Пожалуйста, приготовь мне что-нибудь сытное.

После этих слов начальник и Вера ушли. Проводив их взглядом, Дюма сдавленно рассмеялся и произнёс:

— Блин, возможно, сегодня последний день передышки без всяких стычек между Героическими душами, а у меня дел по горло. Мы ходим по краю, чтобы увидеть, исчезнет город через два дня или нет… В зависимости от того, как всё пойдёт, это действительно может быть мой последний ужин.

«Интересно, не пытаемся ли мы прыгнуть выше головы? У меня осталось не так уж много карт в запасе. Я точно увижу интересную историю, как мне хотелось изначально, но отстойно, что эти ребята готовы пожертвовать собой в огне славы».

Тяжёлый вздох.

— Я слишком привязался к отряду брата, чтобы оставаться в стороне… Неужели теряю хватку? — сказал Дюма, насмехаясь над собой.

Помыв тарелки, он захотел проверить коллекцию книг на полке в углу мастерской.

Дюма обратил внимание на английскую версию его «Трёх мушкетёров», купленную в местном книжном магазине.

На полке также стояли книги других писателей его эпохи.

Он взял одну из них.

Иллюстрированное издание сказок, написанных человеком, с которым он дружил при жизни.

— Поверить не могу, что дети до сих пор читают его книги. «Сальная свеча». Разве это не та, которую он решил не издавать? Он оправдывался тем, что был слишком неопытным, когда писал её, но, честно говоря, она была моей любимой…

Бормоча себе под нос, Дюма листал страницы, пока его взгляд не замер на изображении девочки, зажигающей спичку.

— Её воспоминания запечатлены в мимолётном пламени. Не думаю, что он это предвидел, но Героические души устроены примерно так же…

Дюма перелистнул страницу и…

— Хм?

Заметив кое-что странное, он перечитал текст.

— А?

Его внимание привлекла последняя сцена сказки про девочку со спичками.

Он сразу же осознал, что именно было не так.

Концовка полностью отличалась от знакомой ему оригинальной версии сказки.

Вместо того, чтобы замёрзнуть насмерть в объятиях прекрасных воспоминаний, девочка попала в богатую семью и прожила счастливую жизнь.

— Эй… Эй-эй… Стоп-стоп-стоп, это дерьмо ведь не взаправду?

Книга представляла собой региональное издание, в котором трагичные концовки заменили хорошими.

— Вы… Проклятье…

Не веря своим глазам, он ещё раз посмотрел на имя автора – и у него затряслись руки.

— Ха-ха-ха-ха!.. Боже правый! А так вообще можно?

Дюма расхохотался.

— Я думал, что парень, который поменял пол Арамису в своей версии «Трёх мушкетёров», что-то нащупал, но это совершенно другой уровень… Они исказили всю суть шедевра, написанного человеком с самой неподатливой занозой в заднице! Полностью переписали всю его жизнь!

Подняв сборник сказок высоко над головой, он продолжил кричать:

— Быть того не может! Я занимался адаптацией всякой всячины для театра, но никогда не переворачивал устоявшееся повествование с ног на голову! Старина Дюси со своими переделками шекспировских трагедий даже рядом не стоит! Им просто захотелось сделать концовку такой, и к чёрту связность! Я всегда думал, что если напишу что-нибудь на ту же тему, то всё обернётся совсем иначе… А они просто поменяли концовку и впарили людям, не поменяв даже название и автора! Невероятно! Молодцы, современные издатели! Восхитительно! Не терпится увидеть его физиономию! Я готов на что угодно, лишь бы сказать прямо в его угрюмое лицо: «Знаешь, чувак, этот счастливый конец наверняка вытащил некоторых людей из беспросветного дерьма, и они будут тебе за это благодарны»!

Из этой длинной, то и дело прерываемой гоготом речи сложно было понять, как именно он относился к оригиналу.

Так продолжалось до тех пор, пока его улыбка заметно не смягчилась.

— Что ж, после такой провокации… он, вероятно, просто заявит, что никогда больше не будет говорить об этом… Из всех возможных концовок они выбрали спасение богатой семьёй. Там буквально так и сказано… Жизнь – сплошная ирония. Все люди, появившиеся в этом мире, полны уродства, но как же прекрасны их судьбы!

С ностальгией в глазах он закрыл сборник, вспоминая свою жизнь.

— Вот почему надо читать книги вместо того, чтобы просто сваливать их в кучу!

Дюма прикрыл веки. От меланхолии не осталось ни следа. С момента своего призыва он ни разу не чувствовал себя настолько живым.

— Ладно, он меня замотивировал. Надо напрячь мозги.

За его спиной зазвонил телефон.

Дюма сообразил, что это был начальник полиции, который хотел сообщить ему, сколько офицеров придёт на ужин.

Он зашагал к телефону, обдумывая секретные специи для своего рецепта и одновременно перенаправляя часть мыслей на создание нового сценария.

— Пора придумать способ начистить рожу всем, кто решил про нас забыть, пока мы тут не замёрзли окончательно.

XX

Специальный исправительный центр Коулсмана.

— Разве мы не должны уведомить Орландо о решении руководства?

— В этом нет необходимости. Исключение начальника Орландо из цепи командования всегда было частью процедуры для данного случая. Я переживаю лишь из-за Франчески, которая может выкинуть какую-нибудь глупость, — с безразличием ответил Фалдеус своей помощнице по имени Алдора.

Получив сообщение о том, что город будет испепелён, Фалдеус не проявил никаких заметных признаков тревоги.

Война за Святой Грааль представляла собой серию сложностей, но конкретно эту вероятность он рассмотрел ещё до начала.

Поэтому единственным источником беспокойства для штаба были возможные выходки Франчески.

Разобраться с ней не составило бы особого труда, но её сопровождал Слуга.

Фалдеус видел весь масштаб иллюзии, которую они наложили на промышленный район, и поэтому знал, что им вполне было по силам полностью предотвратить сожжение города.

Иллюзиям Франчески, возможно, не удастся отгородить Сноуфилд от разрушительного воздействия, но они легко могут изменить место падения бомбы, обманув пилота и датчики.

— Франческа нужна нам лишь для того, чтобы с помощью иллюзий переместить систему Великого Грааля… но её эти осложнения явно забавляют. Мы не знаем, что она предпримет, если ей вдруг станет жалко всё заканчивать.

— Каковы будут наши действия?

— Отступаем завтра. Остатки проклятия Слуги Куруока Цубаки ещё не рассеялись, но его можно преодолеть с помощью обычного Тайного знака. На самом деле это играет нам на руку, потому что обычные жители города не смогут сбежать из города. Мы полностью изолируем Сноуфилд от радио и Интернета одновременно с прибытием урагана. Не придётся беспокоиться о том, что кому-то придёт в голову наблюдать за происходящим в небе.

— Но ураган тоже сочли аномалией.

— Если предположить, что его привлекла сюда сила Героической души или активность Святого Грааля, то он, скорее всего, значительно ослабнет после уничтожения Сноуфилда. Ну и, согласно расчётам, ураган всё равно не помешает нам спалить город.

Ничего не чувствуя по поводу убийства невинных мирных жителей, Фалдеус отдал Алдоре несколько приказов и отправился в свою мастерскую.

Убедившись, что поблизости никого не было, он обратился к тьме за его отражением в зеркале.

— Ты слушаешь, Ассасин?

Тьма сгустилась, и Фалдеус ощутил глубоко внутри неё слабое присутствие.

— Мне не дают покоя две переменные. Флат Эскардос исчез. Вероятно, он уже покинул Сноуфилд… Если так, то мы ничего не можем сделать. Пусть Часовая башня и класс Эль-Меллоев сами разбираются со своим учеником.

«Я слышал, что этот Лорд нужен именно для решения подобных проблем».

Он решил не озвучивать своё ехидное замечание, потому что говорить об этом Ассасину было бессмысленно.

Для Фалдеуса имел значение лишь приказ, который он собирался отдать.

— С другой проблемой всё иначе. Нечто завладело телом Филии, которую мы заманили сюда, чтобы использовать в качестве Малого Грааля… Предположительно, это остатки или проклятие божественного духа. Оно пускает корни в землю и изменяет её потоки магической энергии… Ассасин, я хочу попросить тебя разобраться, что к чему.

Тьма не ответила, но Фалдеус был уверен, что Слуга слушал.

— Твой класс обладает оптимальными способностями к сокрытию присутствия, поэтому ты, возможно, единственный, кому по силам опознать божественного духа, завладевшего телом Филии, и уйти живым. Она переделывает саму землю под свои нужды… В худшем случае это её усилит… настолько, что она сможет отразить атаку, способную уничтожить город.

Фалдеус не сказал об этом Алдоре, но ежедневное увеличение магической энергии Филии вызывало у него наибольшую озабоченность.

— Надеюсь, приближающийся ураган вызван Героической душой или эффектом земли… но если его привлекает сюда божественный дух, то всё станет в разы хуже. Стоит Малому Граалю отключиться от Великого, как магическая энергия всех Героических душ, включая тебя, хлынет в неё… и мир вновь узрит богов.

— …

Присутствие пошевелилось.

Убедившись, что его слушают, Фалдеус стёр все свои эмоции и стал считать себя марионеткой, телом и разумом которой он мог полностью управлять.

Это было сделано не с целью обмана. Фалдеус искренне верил в то, что собирался сказать. Он просто думал, что эмоции при разговоре со Слугами проявлять не стоило.

— Хочешь закончить ритуал и победить в Войне за Святой Грааль? У тебя есть два дня. Верхний эшелон пересмотрит своё решение, если мы как минимум изгоним отголосок божественного духа. Хотя я даже не знаю, будет ли этого достаточно.

— Не нужно ходить вокруг да около, контрактор.

— !

Ему показалось, что он услышал ответ тьмы.

Фалдеус отделил свои эмоции от тела и принялся ждать следующих слов Слуги, даже не вспотев.

— Твоё сердце решило, что пришло время принести мою духовную основу в жертву.

— Да, именно.

Любое неверное слово могло стоить ему жизни.

Обычная Героическая душа убила бы его за такой ответ, но Фалдеус долго наблюдал за Ассасином и знал, что тот не станет поступать так недальновидно.

Поэтому он сделал ещё один шаг.

— Как твой Мастер… я отправляю тебя на смерть. Но это не приказ убить себя. Просто ты с высокой долей вероятности не выживешь. Как закончишь, можешь делать что угодно.

— …

Слуга не проявил никаких эмоций.

Ни враждебности, ни злобы, ни смирения.

Мерцающая тень молча ждала, уверенная в том, что её Мастер хотел сказать что-то ещё.

— После выполнения этого последнего приказа тебе не нужно возвращаться сюда. Как ответственное лицо… и сторонник той веры, про которую ты говорил, я никогда не откажусь от своей руководящей должности, но я больше не участник Войны за Святой Грааль.

XX

Восток Сноуфилда. Особняк в районе болот.

— В итоге… они не вернулись. Ни Сигма, ни Ассасин.

Аяка посмотрела на старые часы с маятником и откинулась на спинку кресла в дальнем конце комнаты.

Тревога завладела её сердцем, а в груди стало неотвратимо тесно.

«Обычно было бы лучше глотнуть свежего воздуха, но прошёл всего день с тех пор, как прямо у меня на глазах застрелили человека, поэтому я не могу заставить себя выйти наружу. “Всего день”? Да, целый день. Но вчера… нет, не только. С тех пор, как я встретила Сэйбера, всё было таким хаотичным, нереальным и… одновременно напряжённым и успокаивающим…»

Сэйбер сказал: «Я незамедлительно бросился бы в бой, но ты наверняка потратила много энергии, поэтому тебе сначала нужно восстановиться». И потратил весь день на укрепление защиты особняка.

Ему самому, вероятно, тоже требовалось время, чтобы оправиться от ран, полученных в бою с золотой Героической душой.

Сигма сказал Аяке, что маги сражались преимущественно по ночам, поэтому она не смыкала глаз, но наступило утро, а на неё так никто и не напал.

Аяка уснула на рассвете. Открыв глаза уже под вечер, она наконец-то признала, что устала гораздо сильнее, чем ей казалось.

«Радоваться ли мне, что я ещё жива?»

Задаваясь этим вопросом, она подумала о том, что ждало её впереди.

С тех пор, как она стала официальным Мастером, у неё сложилось впечатление, что её связь с Сэбером каким-то образом усилилась. Порой Аяка чувствовала, как глубоко внутри неё билось что-то ещё, помимо её сердца, но она предполагала, что это Ассасин использовала один из своих Благородных Фантазмов, а Сэйбер был не при чём.

«Стоп… Это значит, что Ассасин ещё жива…»

Аяка облегчённо вздохнула, несмотря на то, что эта Слуга чуть её не убила.

После нескольких недопониманий они заключили крепкий союз.

Они недолго знали друг друга, но Аяка могла сказать, что Ассасин никогда не обманет и не ударит в спину.

«Кстати…»

Она вспомнила встречу с Ассасин в лесу Энкиду.

«Ассасин назвала Сэйбера “ужасающим”…»

После этого в её голове всплыли слова Сэйбера.

«Я Героическая душа – всего лишь тень, запечатлённая в мире – и не знаю правды, но если рай существует, то моя душа… должна гореть в чистилище вплоть до заката человечества».

Слова, вызывающие невероятную тревогу.

Аяка не знала точно, в чём заключалась разница между адом и чистилищем, но это явно было суровое место для наказания.

По крайней мере, во фразе Сэйбера не было ничего смешного.

«Он был так уверен, что ему там самое место… Да, я всё ещё понятия не имею, чем Сэйбер занимался при жизни».

Эти мысли привели Аяку к осознанию, что полное неведение относительно Слуги не сулило Мастеру ничего не хорошего.

В особняке она нашла большую кучу книг.

Не теряя времени, Аяка принялась искать книгу по западной истории или какую-нибудь энциклопедию и…

…внезапно замерла.

В её поле зрения неподвижно стояла маленькая фигура в красном капюшоне.

— А…

Она сглотнула.

Это произошло в доме, где не было лифтов. Значит, по всем признакам этот феномен, будь то галлюцинация или сверхъестественное проклятие, наконец-то поднялся на ступень выше.

Однако, что странно, она уже не испытывала такой страх, как раньше.

Девочка в капюшоне всё равно её пугала, и Аяка точно не хотела её видеть, но – возможно, из-за того, что она стала Мастером Сэйбера, или из-за услышанного в том здании – страх больше не вытеснял всё остальное.

«Удачи».

«Я тогда бежала к Сэйберу. Почему галлюцинация… сказала мне это? Нет, может, это мне тоже показалось? Я была так взвинчена, что сама представила, как девочка произносит нужные мне слова? Стыдоба-то какая, если это правда. Я не заслуживаю этих слов… Потому что я… ?..»

— Что?..

Её голова казалась ужасно тяжёлой.

Стоило ей попытаться вспомнить прошлое, как мысли стали расплывчатыми и бессвязными.

Такого раньше никогда не было.

«Что со мной происходит?.. Это тоже результат того, что я стала Мастером? Нет. Я должна вспомнить... что-то... очень важное...»

Чем больше она пыталась думать о своём состоянии, тем сильнее её разум заволакивало туманом.

Раньше она лишь пыталась подавить свои воспоминания о девочке в красном капюшоне из-за страха.

Но теперь её голова переставала нормально работать всякий раз, когда она пыталась решить эту проблему.

Как будто всё её тело было против возвращения этих воспоминаний.

«Это тоже… эффект заклинания, которое на меня наложила Филия?»

По спине Аяки пробежали мурашки, когда она вспомнила прекрасную женщину, проклявшую её и заставившую прибыть в этот город.

Отсутствие контроля над собственными мыслями вызывало тревогу. Неизбежный страх, что из-за этого она вскоре не только не сможет вспомнить последние несколько секунд, но и даже лишится личности. Прийти в себя ей помог…

— Ты в порядке, Аяка?

— !

Услышав голос Сэйбера, она почувствовала, как её тело вернулось в реальность.

— Д-да. Всё нормально…

— Я уже давно хочу кое-что сказать… Если у тебя есть какие-то серьёзные проблемы, то ты можешь рассказать о них мне. То есть, ну, проблемы больше, чем наша нынешняя ситуация, представить себе сложно…

Аяка попыталась ответить ему добрыми словами вроде «Ничего, это происходит постоянно», но…

— Ничего, это происходит…

— Ты правда хочешь оставить всё как есть?

— …

— Это происходит постоянно? Как не тревожиться, если что-то всё время заставляет тебя испытывать столь ощутимые страдания? Ты можешь сказать, что это не моё дело, и я, возможно, даже соглашусь, но мне кажется, что мой долг как Слуги по возможности предлагать любую помощь.

— Сэйбер…

— Это не только ради тебя. Знаю, что корысть меня не красит, но считай это неким внутренним управлением, которое мне нужно, чтобы победить в Войне за Святой Грааль. При жизни я создавал немало проблем… Преимущественно моему брату. Поэтому, когда у меня появился второй шанс, я совершенно точно не хочу снова падать в эту яму.

Аяка рефлекторно моргнула, потому что Сэйбер ещё ни разу не был таким серьёзным.

«Точно. Быть Мастером значит… что это теперь не только моя проблема. Говорить, что его это не касается, больше не получится…»

Поколебавшись немного, Аяка решила рассказать всё о том, что её беспокоило.

— Думала, ты скажешь, что я раздуваю из мухи слона.

— А я могу, так что никаких обещаний! «Такой уж я есть»! Прости, но других оправданий у меня нет.

— По-твоему, сейчас самое время для жестокой честности?

— Пожалуйста, подожди. Взгляни с другой стороны! Если я не воспринимаю твою проблему всерьёз, то это значит, что мне по силам с ней справиться! Ты ничего не теряешь в любом случае, не так ли?

Сэйбер гордо выпятил грудь.

Аяка на секунду задумалась. После чего…

— Как же я завидую твоему оптимизму.

Вымученно рассмеявшись, она наконец-то открылась ему.

— Дело в том, что… Иногда я вижу галлюцинацию, от которой бегу уже очень давно.

— Ага, это подтверждает то, что я видел.

— Но раньше она появлялась лишь время от времени. Теперь же я вижу её постоянно. Девочку в красном капюшоне…

Спустя несколько минут.

— Я тебе верю, но мне нужно, чтобы ты выражалась точнее. Ты видишь эту девочку прямо сейчас? — задумчиво потирая подбородок, спросил Сэйбер после того, как она поведала ему всю историю.

— Ну, да. Я ожидала, что она исчезнет, пока мы говорим, но…

Аяка бросила взгляд в угол комнаты.

Девочка в капюшоне всё ещё стояла там, опустив голову.

«Так и знала… С тех пор, как я оказалась в этом городе, галлюцинация постепенно становилась более реальной».

Аяка отчасти восприняла это как признак, что она окончательно теряет рассудок, и робко посмотрела на Сэйбера, ожидая его реакции.

Тот в ответ с серьёзным видом спросил:

— Где именно?

— Хм… Вон там, перед крайним шкафом слева.

— Здесь?

Сэйбер подошёл к указанной точке и попытался погладить голову, которую не видел.

Его рука пересеклась с девочкой в красном капюшоне, но, разумеется, прошла сквозь неё. Ни девочка, ни Сэйбер никак на это не отреагировали.

— Твоя рука только что прошла сквозь её голову.

— Так голова здесь? Такая маленькая. И правда ребёнок.

— Ну, да.

— …ть что-нибудь… и?..

Сэйбер начал говорить, но Аяка ничего не могла расслышать.

Вероятно, он общался с кем-то из своей «свиты».

— Правда? Понял. Спасибо.

Поблагодарив пустоту, он повернулся к Аяке, которая всё ещё стояла на месте.

— Я спросил подругу, которая хорошо разбирается в магии, и она сказала, что не обнаружила никаких признаков таинства или остаточных мыслей.

— Выходит… я вижу галлюцинацию, потому что у меня действительно с головой не всё порядке?

— Вовсе не обязательно. Это может быть проклятие, магия или некая форма одержимости.

— Что, призраком? Ну, ты, Сэйбер, как бы тоже…

Многие маги накричали бы на неё за то, что она сравнила остаточные мысли с Призраком прошлого. Аяка посмотрела в потолок и самоуничижительно улыбнулась.

— В конце концов, всё, что я могу сделать, это найти экзорциста. Или психиатра.

«Экзорциста?.. А надо ли оно мне? Эта девочка… на самом деле не сделала ничего плохого. Я сама пугалась до полусмерти. Мне даже в голову не приходило спросить, что ей нужно. Я испытывала вину, потому что… Ох… Не могу вспомнить, кто она такая…»

Чувствуя, как расползается туман у неё в голове, Аяка решила не углубляться в воспоминания и пошутила:

— Галлюцинация, призрак, неважно. Я лишь хочу, чтобы эту проблему можно было решить словами.

«Возможно, с Сэйбером я смогу набраться храбрости и подойти ближе!»

Когда она вновь посмотрела на Сэйбера, он занимался чем-то странным.

— А? Сэйбер?

Вокруг него парило несколько разноцветных водяных сфер. Они бросали радужный свет на то место, где стояла девочка в капюшоне, и словно украшали его в фантастическом попсовом стиле.

Сэйбер начал играть весёлую мелодию на старом, найденном непонятно где струнном инструменте.

Это была заглавная тема фильма, который он посмотрел несколько дней назад.

То, как ловко и вдумчиво он смог адаптировать песню, услышанную всего раз, под этот инструмент, на мгновение впечатлило Аяку.

На мгновение, потому что она сразу же обратила внимание на всю хаотичность ситуации.

Ошеломлённая тем, как помещение внезапно превратилось в площадку для съёмок телевизионной рекламы, Аяка решила указать на слона, которого никто не приметил.

— Что ты делаешь?..

— Ну, раз уж ты так боишься эту Красную шапочку, я подумал, что тебе станет легче, если окружить девочку всякими украшениями и придать ей более забавный, милый и привлекательный вид! — Сэйбер кивнул и лучезарно улыбнулся, не переставая при этом играть со всей серьёзностью.

При виде того, насколько Сэйбер был уверен в своей идее, у Аяки отвисла челюсть.

— Я ценю, что ты делаешь это ради меня, но… Можно сказать прямо?

— Разумеется! Я уже предвижу твои слова, но давай, не стесняйся!

— Ты идиот?! Спасибо тебе большое, и я сейчас не шучу, эта идея на самом деле не такая уж странная… но кто в здравом уме будет пытаться её осуществить?!

«Хотя чему тут удивляться? За последние несколько дней я повидала немало безумных вещей. Сэйбер из тех, кто с лёгкостью запрыгнет на крышу полицейской машины, чтобы толкнуть речь…»

— Ха-ха-ха, я Ричард из династии Плантагенетов… по прозвищу Львиное Сердце. Я не боюсь никаких испытаний!

— Ну тогда начни бояться! Умоляю тебя!

После этого крика Аяка измождённо повесила голову…

…и заметила, что туман полностью рассеялся.

— …

Девочка в красном капюшоне пропала. Тревога сменилась вопросом.

«Да ладно, неужели она исчезла, потому что смутилась? Быть такого не может. Нет, рано расслабляться. Когда она появится в следующий раз… мы поговорим. Только вот в одиночку это будет не так-то просто сделать…»

Аяка посмотрела на Сэйбера.

Она не знала, почему, но на её лице появилась улыбка.

— Что? Девочка начала танцевать под мою музыку?

— Хотелось бы.

Сэйбер подошёл к Аяке, и она с болезненной улыбкой постучала кулаком по его груди.

— Ну… спасибо. Мне гораздо лучше.

— Правда? Рад слышать.

При виде мальчишечьей, но уверенной улыбки Сэйбера Аяка обрела решимость.

«Я буду сражаться».

Аяка понимала, что впереди её ждали жестокие и хаотичные битвы.

Она ничего не знала о том, как Мастерам подобало вести себя. Ей лишь хотелось предстать перед каждым личным вызовом вместе со своим чудаковатым партнёром.

Неведение дало ей кратковременную передышку.

Неведение дало ей немного счастья.

Неведение того, что через два дня город будет стёрт с лица земли.

Неведение того, что секрет внутри неё заставляет её забыть.

В тот момент улыбка Аяки Садзё была самой человечной среди всех участников Войны за Святой Грааль в Сноуфилде.