Онлайн чтение книги Судьба/Странная подделка Fate/strange Fake
Глава 24 「Умолкни, ____」(1/2)

Далёкое прошлое.

В этот мавзолей вело множество путей.

Хотя, глядя на то, что находилось в их конце, можно было сказать, что они ничем не отличались друг от друга.

Некоторые называли священные земли горы колокольней, благословляющей естественный конец жизни. Для других же они были порогом подземного мира.

Эти земли являли собой воплощение концепции, к которой в конечном итоге придёт всё живое в этом мире. Но в то же время на них нельзя было ступить, не миновав ущелье, которого все избегали.

Мавзолей Азраила.

Их тех, кому действительно удалось оказаться на этой горе, лишь немногие добрались до конца и начала на её вершине.

Дело далеко не в самом пути. Большинство живущих в мимолётном мире даже не знают, существует этот храм на самом деле или нет.

Потому что, достигнув сего места, человек прекращает свою жизнь в этом мире.

Опасности самого пути тоже могут привести к гибели.

Но суть не в этом.

Человек поистине теряет жизнь, как только добирается до этого места целым и невредимым.

Ибо награда для тех, кто прибывает в мавзолей, - это колокол, возвещающий буквальный конец их естественной жизни. Вечерний звон и мерцание клинка, призывающие к мирному покою.

В этом месте упокоения духов во все времена обитает лишь один человек.

Старик без лица. Жив он или же просто решил остаться здесь после смерти, понять невозможно.

Вестник смерти, которого старейшины ассасинов, известные как Хассан ибн Саббах, почитают и бесконечно уважают.

Проклятая рука.

Опьяняющий дым.

Безмятежность.

Теневое свежевание.

Дрожащая трубка.

Сто лиц.

На протяжении поколений старейшины ордена ассасинов обладали уникальными эпитетами и навыками убийства, соответствующими этим именам.

Старик с горы был единственным, кто таким не обладал. Он считался основателем ордена, самой его идеей.

Недостижимая звезда, незримый закон, неизбежный палач восемнадцати старейшин, последовавших за ним.

Деградация Хассана ибн Саббаха в каждом поколении не допускалась.

Стоило ему или ей отбросить мораль и погрязнуть в человеческих удовольствиях, великие цели превращались в личные желания и начинали противоречить догматам.

И поскольку терпеть такое было нельзя, к Хассанам являлся Старик вместе со звоном вечернего колокола.

К одним, потому что их навыки убийства притупились из-за возраста или вырождения.

К другим, потому что их поглотила скверна желания.

Чтобы отправить их в вечную тьму своим клинком, не ведающим жалости, словно сама смерть, которая рано или поздно приходит к каждому.

Настоящие старейшины ордена ассасинов должны целиком посвятить себя догматам и сковать своё эго именем Хассан.

Как только они по той или иной причине перестают соблюдать эти условия, их жизнь подходит к концу.

Им не нужно добираться до мавзолея. Старик появится за спиной Хассанов, сошедших с правильного пути, где бы они ни были.

Словно настоящий мавзолей Азраила – это он сам.

Поэтому, несмотря на то, что все старейшины ордена ассасинов слышали про духовный мавзолей, лишь единицы, почувствовав, что сыграли свою роль, отправлялись туда, чтобы добровольно расстаться с жизнью.

Однако в бесконечном потоке времени может появиться кто-то, готовый бросить вызов сильным ветрам разума.

Полая фигура была не такой, как другие.

Тень пересекла туманное ущелье в засушливом регионе, словно марево.

Будучи явно живым, он был закован в ауру, намекавшую на то, что ему довелось ступить на границу между миром мимолётным и миром подземным, смешавшись с обоими. Эта фигура просто двигалась вперёд, вперёд, вперёд, вперёд…

Преодолев множество испытаний и тягот, тень добралась до мавзолея.

И наконец-то предстала перед его стражем, стариком без лица.

Купаясь в присутствии Старика, напоминавшего смерть во плоти, тень лишь произнесла слова уважения к этому почтенному месту.

Для этой фигуры, которая даже ассасином не была, не говоря уж о старейшине ордена, жизнь закончилась прежде, чем ей довелось услышать вечерний колокол.

После время продолжило идти своим чередом.

Двести лет. Пятьсот лет. Минуло достаточно времени, чтобы тень великого древа исчезла без следа.

Достаточно времени, чтобы тень рока оставила на мире подпалину.

XX

Несколько дней назад.

— Чего ты хочешь от Святого Грааля, Ассасин? — спросил Мастер, заключивший контракт с тенью в этой Войне за Святой Грааль в промежутке между истиной и ложью.

Он прекрасно понимал, что его Слуга не отличался разговорчивостью.

Но после заключения контракта Мастер начал именно с этого вопроса. В попытке узнать хотя бы что-нибудь о природе его Слуги… или найти его слабость.

В обычной Войне за Святой Грааль большинство Героических душ откликаются на зов, потому что у них есть какое-то желание, которое Грааль может исполнить.

Цель Мастера призванной тени заключалась в том, чтобы как можно быстрее и эффективнее узнать своего партнёра через понимание главной причины его присутствия.

Тень воплотилась в классе Ассасин. Эта Героическая душа по имени Хассан ибн Саббах была аномалией в глазах Мастера, который многое знал о Войне за Святой Грааль.

Ведь даже он сам не мог видеть количество магической энергии своего Слуги, не говоря уж о физических способностях.

Судя по его словам, Ассасин явно испытывал своего Мастера. Любой неверный ответ мог легко привести к обезглавливанию во сне.

Мастер мог ограничить действия Слуги с помощью командного заклинания, но из-за зловещести Ассасина он верил, что сковывание этой Героической души подобным образом требовало готовности лишиться всего.

В содержании приказа не могло быть даже намёка на ошибку.

«Эта Героическая душа вообще не боится своего исчезновения… своей второй смерти».

Только это ему удалось понять с тех пор, как они заключили контракт.

Поэтому Слуга и был таким зловещим.

Что здесь забыл тот, кто не боится смерти, кто готов уйти без сожалений?

На данном этапе он всё ещё не знал, что делать. Использовать своего Слугу? Или же готовиться к его мятежу? Мастеру не хватало информации.

Поэтому, даже несмотря на то, что Слуга увидит просчитанный личный интерес, Мастер всё равно решил спросить.

— Можешь сказать? Если твоё желание противоречит моему, я знаю, как нам достичь честного компромисса.

Несмотря на то, что он придал искренности своим словам, тень ничего не сказала.

Мастер слышал лишь гудение компьютерного монитора, с которого он не сводил глаз. Его подсознание уловило слова, пронёсшиеся по краям экрана.

Словно сама мысль о том, чтобы произнести их вслух, не вызывала у тени ничего, кроме презрения.

«Исполнителя желаний не существует в моих учениях…»

— ?..

«На моём пути нет ему места, ибо тронут он скверной изначально, и поэтому я здесь».

Мерцающие слова в потоке букв походили на загадку. Слуга использовал термин «исполнитель желаний», что было практически символической функцией. Он как будто намеренно избегал слов «Святой Грааль».

Тень просто оставила новую строку на экране и растворилась во мраке города, не дожидаясь ответа от Мастера.

«Свет сего исполнителя желаний не достигает меня, и я, сама тень, никогда его не коснусь».

И затем он скользнул во тьму ритуала.

В равной степени оценивая тени всех, кого освещал Святой Грааль.

Даже после призыва в качестве Героической души его сознание осталось прежним.

Эта «личность» - всего лишь тень Старика, возникшая из-за блеска.

Блеска клинка, который отсёк ему голову.

Он был не Стариком с горы, а тенью, которая только подражала его воле.

XX

Настоящее.

Тень оставалась на месте, слившись с лесом Сноуфилда, который превратился в адский пейзаж с месопотамской богиней, её божественным зверем и демоническим существом в центре.

Чтобы убедиться, что его роль подошла к концу.

Он полагал, что если это был конец света, то возвращение в вечную ночь вместе со всем человеческим порядком тоже было частью его роли.

Однако… в глазах тени отразился образ Ассасин.

Искательницы правды, которая, несмотря на все тяжести, шла по пути, в который верила, но не получала ответа.

XX

Специальный исправительный центр Коулсмана.

— Как дела с отключением связи? — спросил Фалдеус.

— Идём по графику. Городская телефонная вышка скоро отсечёт как гражданские, так и военные линии. Мы полностью готовы заглушить все беспроводные передачи, кроме тех, в которых используется магия, — доложила Алдора.

— «Ураган опрокинул вышку». Вполне годное прикрытие. Мы столько раз сваливали всю вину на газовую компанию, что мне даже стало её жаль, — пожав плечами, сказал Фалдеус.

— Как поступить с отрядами «Пяденица» и «Барсук» в пустыне и районе болот? — бесстрастно спросила Алдора.

— Пусть ждут приказов. Они расходный материал, да и любое неосторожное действие вызовет у них подозрения. Дешёвые заклинатели и наёмники мало что могут сделать в сложившейся ситуации.

XX

Запад Сноуфилда. Новый храм Иштар.

При виде падающих с неба остатков того, что прежде было современным оружием, из груди Ассасин вырвался стон.

— Весьма впечатляет… ты, ересь во плоти!

Кровососущий монстр, за которым она гонялась, стоял прямо перед ней, но все мысли о нём всего на мгновение, но полностью покинули её голову.

Однако то же самое было верно и для врага Ассасин – призвавшего её вампира Джестера Картура. Несмотря на всю глубину его одержимости, Ассасин стёрлась из всех его чувств.

Нет, было бы правильнее сказать, что их взоры насильно привлекло нечто иное.

То, что произошло, когда предполагаемая богиня проявила свою силу, не просто завладело вниманием Ассасин и вампира. Им казалось, что сами их души оказались под чужой властью.

Она не чувствовала ног. Её внезапно бросило в темноту, где не существовало силы притяжения. Здравый смысл, менявшийся с каждой секундой, твердил, что ничего, кроме храма, попросту не существовало. Возможно, она оставалась в сознании лишь благодаря истовой вере и силе духа.

Настолько непреодолимая мощь – или, возможно, концепция под названием «красота» - переполняла величественное строение перед ней. Новый храм Иштар.

Несите почтение и обожание.

Неба лазурного свод необъятен.

Несите кощунство и осквернение.

Слов смысл гаснет в молний лавине,

В подлинной силе они исчезают.

В невежестве жизнь, поиск равен проклятью.

Ветер безумный всё разрешит.

Небо лазурное всё запретит.

Любая звезда, что в высотах сияет,

Образ богини Иштар отражает

И урожая сезон предвещает.

Жизни, что эта земля породила,

Ввысь устремятся к родному светилу

И, слившись в яром экстазе совместном,

В сфере небесной займут своё место.

Скорбно планета слёзы проронит

И зелень с колосьями ими омоет.

Морю, что в гневе бурлит, почитание.

Посевам, горящим в огне, обожание.

Венеры далёкой сила струится,

Могучим потоком с неба стремится,

И в блеске славы, как только хаос стихнет,

Под новой личиною земли подымет.

Последней богиней Иштар наша станет,

Что милость свою на творенье направит.

Запреты исчезнут, свобода воспрянет,

Иштар всё дозволит, за всё покарает.

Несите почтение и обожание,

Богиня любви она и урожая.

Несите кощунство и осквернение,

Грядущий сезон нам сулит восхищение.

Вокруг храма разносилось нечто, похожее на ритуальную молитву.

Слова, возвещающие наступление новой эпохи, слетали с уст Харли, которая стала главной жрицей нового храма Иштар.

Она ни к кому не обращалась. Девушке внимало её сердце.

Харли видела лишь противящихся богине глупцов, на которых обрушилось знание. Знание того, что современное оружие бессильно перед чарами Иштар. Знание того, как жалко оно упало на землю.

А богиня, которой поклонялась Харли, находилась над храмом.

Иштар, явившаяся в сосуде по имени Филия, властно взирала на земли, всем своим видом показывая, что Джестер и Ассасин перестали её интересовать.

— Ладно.

И затем она огласила свою божественную волю. Не только Джестеру и Ассасин, но и всем магам и Героическим душам, участвующим в Войне за Святой Грааль, возможно, всем жителям Сноуфилда… нет, всему сущему на планете, не ограниченному категориями земли и человечества.

— Дозволяю встать на колени.

Невероятно надменные слова.

Произнесённые, однако, могущественным голосом.

Необоснованный приговор разнёсся по землям, словно непреложная истина.

Плодородие.

Одно лишь её присутствие несло миру обильные урожаи.

Лесной воздух был им насыщен.

Всё будто достигло совершенства. Завершения.

Богиня излучала уникальную ауру, вызывавшую экстаз и покорность.

Храм Иштар усиливал её милость, превращая в ветер, переполняемый ощущением того, что наступил конец времён. И этот ветер начал свой путь по всему миру.

Направлял его Небесный бык, божественный зверь, возвышавшийся над западной стороной Сноуфилда.

Достроенный храм стал стержнем нового порядка. Разъедание мира Сингулярностью, созданной в этом лесу, казалось неизбежным.

Но оно встретит некоторое сопротивление.

Будет ли оно исходить от силы самоочищения или от коллективной борьбы обречённых слабаков? Ответ пока не ясен.

Одна частица предстоящего отпора находилась в районе болот в противоположной части Сноуфилда и истошно орала.

XX

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-А-А-А-А-А-А-А!

Над болотами Сноуфилда эхом разносились потешные вопли.

— Ты там как, Аяка? Можем и пешком добраться, если для тебя это чересчур!..

— Всё н-н-нормально. Надо с-с-спешить!

Причина панических криков Аяки Садзё заключалась в том, что она направлялась на север города верхом на лошади.

Вместе с Сэйбером, за которого Аяка крепко держалась, они пересекали заболоченную местность с невероятной скоростью.

Лошадь, видимо, позаимствованная у одной из духовных основ, которые Сэйбер называл своей «свитой», двигалась ровно и почти не раскачивалась, в отличие от обычного скакуна.

Аяка кричала лишь из-за скорости, испытывать которую ей прежде не доводилось, но она ни разу не попросила Сэйбера замедлиться.

Просто дошло до того, что даже она, ничего не знающая про магию, чувствовала в городе что-то неладное.

На западе возвышалась неподвижная стена настолько плотных облаков, что за ними как будто ничего не существовало, а в новостях сообщали о необычных явлениях по всему миру, особенно выделяя Арктику.

В довершение всего к ней нагрянула Слуга, с которой она ни разу не общалась, и передала приглашение её Мастера организовать единый фронт.

Обычный маг решил бы, что это ловушка, но Аяке подобная мысль даже в голову не пришла.

Вот только дилетантке вроде неё не удалось бы удержать базу, если бы её действительно решили осадить.

Если бы она попросила Сэйбера, то он бы предложил какой-нибудь план, но идея единого фронта ему явно понравилась. Аяка не видела причины ему возражать, к тому же посетившая их «Райдер» не произвела впечатление опасной женщины, что и повлияло на её решение.

Воительница показалась Аяке гораздо надёжнее других Героических душ, которых она видела у больницы, или демонических зверей из мира-барьера.

Разумеется, Аяка проявляла некоторую осторожность и не принимала каждое слово гостьи за чистую монету.

Цепляясь за Сэйбера, она бросила взгляд на лошадь Райдер, скакавшую рядом.

Она без проблем поспевала за ними. Во всяком случае, скакун Сэйбера, казалось, напрягался гораздо больше.

Поскольку гостья упомянула свой класс, Аяка пришла к элементарному выводу, что она зовётся Райдер из-за выдающихся навыков верховой езды.

Сэйбер тоже выразил свой восторг.

— Поразительно! А я считал себя хорошим наездником. Подумать только, ты можешь достичь такой скорости без всяких стремян и седла!

— Столь искреннее восхищение меня немного смущает, но спасибо. Моё племя относится к лошадям как к товарищам и гордится этим, — ответила Райдер, направив любопытный взор на Героическую душу, которая с мальчишечьей честностью не поскупилась на похвалу.

Райдер была счастлива, что её скакун получил больше признания, чем она сама.

— Эй, стоит ли вот так намекать на своё имя?

— Это не проблема. Разумеется, я не стану представляться без причины, но Мастер разрешил мне раскрывать настоящее имя. К тому же… враги уже знают, кто я такая.

— Враги? Те, что призвали сюда этот огромный ураган? — спросил Сэйбер, посмотрев на запад.

— Нет. Они лишь препятствия, которые наш единый фронт должен устранить, — отвергла его предположение Райдер и закрыла глаза, прежде чем продолжить. — Единственные враги в глаза моего Мастера – зачинщики этой Войны за Грааль.

То, что она сказала «в глазах моего Мастера» вместо «в моих глазах», заинтриговало Сэйбера, но он решил промолчать.

Потому что больше всего его интересовала Война за Святой Грааль, в которой он должен сражаться, а не личные битвы других людей.

— Ясно! Что ж, я желаю тебе удачи в бою, и неважно, будешь ли ты моим врагом или союзником!

Глядя на скакавшего рядом Сэйбера, который заявил такое с широкой улыбкой на лице, Ипполита задумалась.

«Этот человек… вроде бы легкомысленный… но он, должно быть, был полководцем или монархом. Наверное, мне так кажется, потому что он живёт здесь и сейчас».

Они совсем недавно встретились лично, но Ипполита уже видела Сэйбера раньше.

Она наблюдала издалека за тем, как Сэйбер сражался против золотого царя. Он хоть и проиграл, но проявил невероятные навыки владения мечом.

У него были глаза генерала, следящего за всем вокруг, не только за воинами.

В бою Сэйбер словно всегда прибегал к первому, что приходило в голову, но каждый раз выбирал наилучший путь и шёл к цели со скоростью, которая казалась божественной.

Она предположила, что он либо придерживался долгосрочных стратегий, либо тесно сотрудничал с тактиком, думавшим за него, но ему в любом случае удавалось доминировать на обширной территории.

«Если он станет врагом, то очень грозным».

Она больше не стремилась заполучить Святой Грааль.

В этом не было смысла.

Потому что человек, которому она собиралась с помощью желания выразить свою волю, тоже воплотился в этой Войне за Святой Грааль в виде мстителя.

«Этот Сэйбер и его Мастер знают, что Героические души призвали для того, чтобы принести в жертву и насытить исполнитель желаний?»

Именно в этот момент Ипполита обратила свой взор на Мастера Сэйбера.

На вид ей было от семнадцати до двадцати пяти лет.

Ипполита осознала, что не может понять, кем была эта женщина.

«Её присутствие… она вообще человек?»

Поколебавшись немного, Ипполита сделала вывод, что ей не нужно на этом зацикливаться, и посмотрела вперёд.

Она знала, что они вот-вот покинут район болот и доберутся до ущелья.

«У моего Мастера найдётся гораздо более надёжный ответ, чем у меня».

— Мы почти на месте. Помните, у нас нет намерений становиться вашими врагами. Останется ли оно так после того, как наш союз подойдёт к концу, будет целиком зависеть от ваших целей, но, по крайней мере… Что?!

Ипполита резко оборвала предложение и посмотрела на город.

Вдалеке она увидела дым, поднимавшийся над промышленным районом.

И там, откуда он исходил, ощутила присутствие врага.

Оно изменилось, стало ещё более необычным, более зловещим, чем во время их последней битвы, а уровень магической энергии повысился в разы.

Возможно, ощутив то же самое, Сэйбер повернул голову и закричал:

— Ого, там творится что-то потрясное!

Начало битвы не собиралось ждать, пока Сэйбер и Аяка объединятся с Мастерами Ипполиты.

Вестником этого хаоса стал Благородный Фантазм Арчера, жаждущего отомстить богам.

XX

Сноуфилд. Промышленный район.

Самая высокая труба в округе.

Поскольку последние несколько дней заводы не работали либо из-за местных раздоров, либо из-за урагана, от неё не исходили ни дым, ни жар.

Вместо этого она излучала зловещее и в то же время героическое присутствие.

— Эхо, цепляющееся за божественность.

Извращённая магическая энергия, которая напоминала грязь, начала собираться на его руке, сжимавшей лук.

Внутри его могучей духовной основы поглощали и уничтожали друг друга яд гидры и чёрная грязь.

— Пусть этот выстрел, плод доведённого до совершенства боевого искусства, сожжёт твоё пустое нутро.

Герой собственными силами распределял два вещества по телу. Алкид приступил к своей мести богам.

— Девять жизней(Отстрел сотни голов).

Благородный Фантазм, который несколько дней назад поразил Гильгамеша на улице перед больницей.

Однако теперь Алкид освободился от всех возможных оков, а его Мастер Баздилот предоставил ему столько магической энергии, сколько смог. В результате Благородный Фантазм воплотился в совершенно иной форме.

Стоя на узкой трубе, Алкид натянул тетиву.

Магическая энергия сразу же начала покидать территорию, на которой находился завод, и проникать в тело Алкида через трубу.

Она словно выкачивала кровь из земли.

Иллюзии Благородного Фантазма Прелати спали, и соседние заводы начали постепенно принимать первоначальный вид – руины, которые оставила после себя Слуга Харли Берсеркер.

Труба, на которой стоял Алкид, была единственным, чему он намеренно сохранил форму с помощью объёмной смеси грязи и магической энергии. Лучник преобразовал её в тёмную башню, напоминавшую огромное дерево.

На тетиву были наложены девять стрел.

В руках он держал большой лук, созданный в эпоху мощных таинств и впитавший в себя кровь и энергию множества врагов, сражённых им на бесчисленных полях сражений.

Известно, что Филоктет унаследовал этот демонический лук от Геракла и застрелил из него троянского героя Париса.

Оружие требовало внушительной физической силы вкупе с навыками Арчера. Обычная Героическая душа не смогла бы даже справиться с прочной, словно адамант, тетивой.

Он же без всяких усилий натянул её до предела, направил девять стрел на запад и выстрелил.

Всё выглядело так, будто этот мужчина пытался разогнать своими снарядами надвигавшийся ураган, но прежде чем эта комичная идея успела вызвать у кого-либо смех, стрелы подверглись заметному изменению.

Магическая энергия, покрытая тёмной грязью, вступила в сложную реакцию с ядом гидры на наконечниках стрел, создавая чудовищное искажение пространства по мере того, как они пересекали промежутки между землёй и небом.

Раздался оглушительный звук, и облака взметнувшейся в воздух пыли окутали искажение, принимая форму чёрного колосса.

Гидра.

Траектории стрел стали девятью челюстями, жаждущими откусить от мира кусок, как и легендарный змей когда-то, которого он отправил в могилу.

Обычный человек увидел бы лишь чёрную песчаную бурю, но любой хотя бы немного чувствительный к магической энергии понимал всю её аномальность.

Это была не иллюзия, и уж точно не магия призыва.

Из-за смешения потрясающих техник, которые всегда готовый к бою герой оттачивал всю свою жизнь, зловещего проклятия в виде чёрной жижи, полученного в обмен на божественную ауру, и огромного количества магической энергии, предоставленной Мастером, Девять жизней наконец-то смогли явить миру своего старого врага.

Излишне говорить, что это была не настоящая гидра, а всего лишь почти чудесное явление, порождённое частью Благородного Фантазма, который упокоил легендарного ядовитого змея.

Эта сила пересекла мир, подчиняя законы судьбы и физики своей воле.

И всё ради того, чтобы вцепиться зубами в настоящую богиню, пытавшуюся захватить мировой порядок.

Мстительный лучник не стал смотреть, куда направятся ядовитые змеи, и приготовил следующую пачку стрел.

На его руке был насыщенный силой бога войны пояс, аналогичный тому, который носила Ипполита.

Однако чёрная грязь опутала и поработила эту божественную мощь. Теперь пояс лишь безмолвно посылал нескончаемый поток сырой энергии в лук и стрелы.

— Это проклятие… хорошо сочетается с моим телом.

Чуждая магическая энергия слилась с его собственной.

Наблюдая за потоком, который кричал о своей обиде и проклинал всё на свете, Алкид сказал себе:

— Возможно, моё предыдущее воплощение вступало с ней в контакт, но всё это неважно.

Затем он обратился к «краеугольному камню» в сердце «чёрной грязи», просачивавшейся в его тело. К сути этой массы проклятий, которая всегда казалось ему странно знакомой.

— Я не могу даже предположить, сколько концентрированных человеческих грехов в тебе кипит. Знаю лишь, что ты существуешь только для того, чтобы проклинать людей. Прости, но я подгоню твою силу под мою злобу.

Алкид натянул тетиву, вновь вливая магическую энергию в свой лук.

Кровь, хлынувшая из его рта, смешалась с тёмной грязью.

Яд гидры пожирал его, и он прекрасный понимал, что время было на исходе.

Эта отрава когда-то довела его до самоубийства.

Теперь она пропитывала стрелы, который мститель без малейших колебаний отправил в полёт.

— Можешь забрать моё мёртвое тело.

«Грязь» зашевелилась, как будто живая, и Алкид улыбнулся ей, словно они были старыми друзьями.

— Проклинай меня сколько угодно. Меня, отказавшегося от божественности и вернувшегося к человечеству.

XX

Перед новым храмом Иштар.

Разрушение неумолимо приближалось.

Необъятный поток силы надвигался на храм Иштар. Он стремительно увеличивался в размерах, поглощая не только лесные деревья, но и саму божественную ауру, накрывшую округу.

Девять стрел, окутанных слоями пыли, проклятия и миазм в форме гидры, за которыми следовала очередная масса энергии.

Головы ветряного змея, каждая толщиной со здание, стремились целиком проглотить храм Иштар и богиню, которой в нём поклонялись.

Стрелы изменили траекторию перед храмом; девять голов раскинулись в разные стороны и взмыли в небо, после чего начали внезапное падение, нацелившись на строение, словно самонаводящиеся ракеты.

В результате прямого попадания поток силы бы не только причинил земле невероятные физические разрушение, но и распространил проклятие со смертельным ядом, поправ владения богини с максимальной жестокостью.

Однако эту сверхзвуковую погибель остановили один страж и один божественный зверь.

Ореол Слуги Харли засиял и преобразился в радужный купол, накрывший храм.

Жестокость отразила сила ореола, который символизировал всё, что человечество считало бедствием.

А одно бедствие может сдержать другое. Берсеркер в одиночку остановила все клыки огромного ядовитого змея, порождённого демоническими стрелами.

Естественно, она не могла сделать это лишь с помощью магической энергии Харли.

Берсеркер возводила храм Иштар и поэтому напрямую подпитывалась божественной силой, переполнявшей это место.

Тем не менее, полностью отразить стрелы она не смогла. Проклятия в форме змеиных голов попытались вцепиться зубами в её бедствия, заряженные божественной аурой.

Но божественный бык, чья поступь была не такой медленной, как могло показаться, не оставил их безнаказанными.

С оглушительным звуком атмосфера Земли повысила голос.

Гугаланна. Божественный зверь, воплотившийся в форме огромного урагана.

Его называли Небесным быком не просто так. Из-за давления, которое он оказывал на всю округу, действительно казалось, будто падали сами небеса.

Все, кто находился на земле, не видели ничего, кроме гигантского копыта.

Известна классическая народная легенда о человеке из царства Ци, который боялся, что небо упадёт на него, и сходил с ума от паранойи.

Но в этот момент мораль истории перевернулась с ног на голову.

Необоснованный страх человека из царства Ци стал реальностью.

Сила богини Иштар – Венеры и лазурного свода во плоти – и копыто её зверя-спутника.

Небеса рухнули на леса Сноуфилда.

XX

Небо над Америкой.

За пределами стратосферы Земли.

Зависнув вниз головой, Тиа Эскардос наблюдал за поверхностью.

- …

Он видел, как очертания урагана слегка изменились: часть облаков вытянулась в сторону леса Сноуфилда.

Но его внимание было приковано не к этому.

А к тому, что находилось дальше на севере.

Ущелье, которое ещё не накрыли облака.

Тиа выстроил несколько спутников размером с фрукт, плававших вокруг него, образуя ряд, который начинался с его глаз.

Пространство между спутниками исказилось и превратилось в линзы, увеличившие изображение поверхности.

Этот созданный с помощью магии импровизированный телескоп спроецировал на пустоту мезосферы картинку в реальном времени.

В ущелье находилась группа людей.

Множество лиц, которые были Тиа знакомы.

Однако о нём они не знали.

Некоторые могли смутно подозревать о его присутствии, но не более того.

По сути, для Тиа эти люди были незнакомцами.

Но не для Флата Эскардоса.

Для юноши, некогда его сосуда, класс Эль-Меллоев был чем-то незаменимым. Единственным местом, которое он мог назвать домом.

Поскольку они всегда были связаны, Тиа знал про Флата всё.

Класс считался домом, куда он должен был вернуться, и именно эти люди делали его таковым.

Тиа цокнул языком и, манипулируя магической энергией вокруг него, начал медленно снижаться к поверхности.

Уничтожит ли он их, чтобы окончательно избавиться от сожалений и печали, или же великодушно поговорит с ними, раз они так хорошо относились к Флату?

Не в силах выбрать между этими двумя совершенно противоположными крайностями, Тиа пристально посмотрел на одинокую голубую планету и попытался проскользнуть обратно на сцену близившегося разрушения Сноуфилда.

XX

Север Сноуфилда. Ущелье.

Женщина посмотрела на послеполуденные звёзды.

Ураган на западе втянул в себя все облака, из-за чего из ущелья всё ещё отчётливо было видно голубое небо. Она подняла левую руку, на которой красовалось кольцо, чтобы заслониться от ослепительного света.

— Что-то не так, Мэри? — спросил Каулес Форведж, заметив её поведение. Мэри Лил Фарго опустила взгляд и ответила:

— Пустяки. Просто мне кажется, что кто-то наблюдает за нами из владений звёзд.

Услышав это, Иветт Л. Лерман тоже запрокинула голову.

— А?! Какие же это пустяки, когда подобное говорит ветеран Анимусфиа?

— Ну… Видимо, это действительно мелочь в сравнении с тем, что сейчас происходит на земле, — произнёс Орг Рам, здоровяк в очках. Он смотрел на лес к западу от Сноуфилда, наблюдая за тем, что произошло сразу же после того, как окружённое облаками гигантское нечто опустилось вниз.

Судя по всему, змееподобную массу проклятий и магической энергии раздавило гигантское копыто, окутанное ветрами, молниями и божественной аурой.

Совладать с этим было далеко не так просто, как с падающим зданием. Здесь с неба рухнула целая скала Улуру, иначе не скажешь.

— Даже гадать не хочу, что это было, — сказал Орг, поправляя пальцем очки. Стоявший рядом мужчина с ехидным видом пожал плечами.

— Профессор всё бы понял с первого взгляда. Ответом всегда является наихудшее из его предположений. Отсюда головные боли и проблемы с желудком.

В дополнение к этим, казалось бы, насмешливым словам Фезграм фор Семберн пробормотал себе под нос: «Однако, как бы плохо ни развивались события, это его никогда не останавливало».

Эти маги были молодыми, но уже могли похвастаться множеством похвальных достижений. И теперь все они наблюдали за лобовым столкновением возвращения Эпохи богов и силы, которая её отвергала.

Не прошло и минуты, как ущелье накрыли последствия.

Несмотря на то, что на землю с небес только что опустилось нечто настолько огромное, она не задрожала и не треснула.

Вместо этого по миру пронёсся мощный порыв ветра, разносящий проклятие и магическую энергию.

Скорость яростного потока воздуха, сопровождаемого облаками пыли, превышала пятьдесят метров в секунду.

— Perform a dance, Anywhere and nowhere(Танцуйте в нечётком эфире).

Двигая руками, словно дирижёр, Вернер Цезармунд мягким тембром пропел свою арию.

Все бабочки, летавшие по ущелью, начали хлопать крыльями в унисон.

Это были созданные с помощью магии фамильяры, которые излучали тусклый свет подобно бледной луне в весеннюю ночь.

Лёгкие дуновения, порождённые крыльями бабочек, усмирили неистовый ветер, способный с лёгкостью перевернуть машину, и развеяли облака пыли и миазмы.

Вибрации, которые вызвали эти хрупкие фамильяры, создали барьер. Хотя его нельзя было назвать прочным, ситуация всё равно была затруднительной. Однако никто из членов группы не выглядел особенно удивлённым.

Наблюдавший за ними священник Ханза Сервантес поразмыслил над цепочкой магических техник, которая только что его впечатлила.

«Вот оно как. Значит, это и есть магия бабочки Вернера Цезармунда. Понятно теперь, почему такой юнец стал Брандом и угодил в список наблюдения Святой Церкви».

Он продолжал с удовольствием изучать одарённого мага, участвовавшего в Войне за Святой Грааль, как будто совсем не считал себя членом вышеупомянутой Церкви, которой следовало опасаться этого молодого человека.

При этом чувства подсказывали Ханзе, что все маги, окружавшие его, были одинаково могущественными.