Онлайн чтение книги Судьба/Странная подделка Fate/strange Fake
Глава 24 「Умолкни, ____」(2/2)

XX

Меньше минуты назад. Сноуфилд. Городской район.

«Приближается чрезвычайно мощный ураган. Просим всех жителей по возможности не покидать дома. Также рекомендуем укрыться в подземных убежищах, пока торнадо не стихнут…»

По всем телевизионным каналам и радио повторялось одно и то же предупреждение. Повсюду выли серены, звук которых был настроен так, чтобы усилить беспокойство жителей города.

Как правило, эти серены звучали, когда городу угрожали сверхмощные торнадо, способные уничтожить целое здание. Теперь они сообщали о приближении бедствия аналогичного уровня.

Тем не менее, жители города не до конца доверяли сиренам.

Они видели стену из облаков на западе, однако ветер был не таким сильным, как при обычном торнадо, а небо над городом было идеально синим.

Оглушительный шум можно было услышать по всему Сноуфилду, но он лишь доносился издалека. Ветер пока щадил город.

Во всяком случае, воздух казался тяжёлым как никогда.

Многие жители не обращали внимания на предупреждения и ходили по улицам, сомневаясь в том, что что город вообще пострадает. Ещё больше людей прилипли к окнам, выходящим на запад, и фотографировали гигантскую массу облаков.

— Странноватое местечко, — произнёс одетый как панк продавец аптеки, направляясь к клубу, который явно был прочнее, чем его дом. — Взрыв газа, теракт, эпидемия, метеоры, а теперь ещё и это. Такое чувство, что конец света не за горами.

В этот момент даже такому бунтарю, как он, стало жаль политиков, которым приходилось со всем этим разбираться. Не особо задумываясь об эвакуации, он приближался к клубу, думая, что там, по крайней мере, будет лучше, чем в его ветхой квартирке или аптеке.

— Клуб хотя бы под землёй. Только вот хреново будет, если дождь попадёт внутрь…

Тогда-то это и произошло.

— ?!

Ветер подул гораздо сильнее, чем прежде, мгновенно подняв облака пыли и обрушив на город ливень.

— У-у-у-у-ух! Внезапно, блин… Что за… Не может быть!

Он ни разу в жизни не видел такой бури.

Панк поспешил ко входу в клуб, но споткнулся и упал.

В его сторону покатилась перевёрнутая ветром машина.

— Ах… Чёрт…

Панк знал, что через секунду умрёт.

Однако что-то схватило его и прыгнуло вверх.

Тень оттолкнулась от летящей машины и продолжила движение, пока не оказалась у ближайшего здания.

Это был офицер полиции.

— Вы в порядке? Быстрее внутрь.

— Д-да, сэр.

Панк моргнул, не до конца уверенный в том, что увидел.

— А… Эй! Спасибо, мужик.

Явно сверхъестественные движения полицейского смутили панка, но он всё равно искренне поблагодарил своего спасителя.

Не ожидавший этого офицер вздрогнул от удивления и ослепительно улыбнулся.

— Пожалуйста. Работа у меня такая.

Джон был членом отряда под кодовым названием Клан Калатин. Обеспечив безопасность жителя города, он вновь помчался по улицам охваченного бурей Сноуфилда.

— Я ведь сейчас не выдал существование таинства, да?

Джон не сделал ничего, чтобы уменьшить силу своих ног, решив всё списать на сильный ветер.

Благородный Фантазм Слуги начальника давал Джону сверхчеловеческие способности на ограниченный период времени. Этим Слугой был Дюма.

Прошло несколько дней, но он всё ещё не привык к своей новой силе. В бою против необычного врага Джон обращался с ней весьма естественно, но теперь, в относительно мирной обстановке, он чувствовал, что ему с такой силой не совладать.

Джон, как и многие члены его отряда, патрулировал город с целью ускорить эвакуацию жителей ради сокрытия таинства.

Их всех уведомили, что через день Сноуфилд уничтожат.

Но начальник заявил, что будет бороться до последней секунды, чтобы это предотвратить.

Джон считал себя в первую очередь полицейским, а уже потом магом, поэтому решение начальника несказанно его обрадовало.

Он был доволен.

«Вы – правосудие во плоти».

Слова, прозвучавшие в первый день войны, продолжали поддерживать его.

Многое произошло за столь короткое время, но все эти события придали Джону не только сил сопротивляться буре, но и уверенности.

«Ты ненавидишь Эмия Кирицугу?»

Джон внезапно вспомнил чей-то голос.

«Кто это сказал?»

Кажется, это был кто-то, кого он встретил перед полицейским участком.

Может, девочка. Может, мальчик.

Самолёт, на котором летела твоя мать

Это была не случайность

И не теракт

Причиной крушения был

заклинатель

Прикрытие

Сокрытие

Если память ему не изменяла, на него просто вывалили кучу слов без контекста.

Их голоса переплетались и сбивали с толку.

Воспоминания о прошлом всплыли на окраине сознания Джона, пока он бежал сквозь ливень, по пути время от времени спасая жителей города.

Если память ему не изменяла, его душа содрогнулась, когда он услышал эти слова.

Если память ему не изменяла, его поглотила ненависть.

Но он уже всё преодолел.

Благодаря начальнику.

Поэтому он всё ещё мог сражаться.

«Потому что он приказал мне защищать город?»

«Нет, потому что это выбор, который я сделал сам».

Джон продолжал двигаться вперёд, веря в это всем сердцем.

Его тело было лёгким как пёрышко.

Он даже мог сказать, что оно как будто принадлежало кому-то другому.

«Но ничего страшного. Даже если я перестал быть собой… даже если я уже не человек, я знаю… знаю, что могу и дальше защищать город».

Увлечённый этими мыслями, Джон не замечал того, что с ним происходило.

Пока что.

XX

Ущелье.

— Присмотревшись, могу сказать, что он стал гораздо эффективнее, чем в прошлый раз. Не припомню, чтобы ты с тех пор проходил какой-либо особый курс тренировок. Разве это не серьёзная проблема? — спросила Лувиагелита Эдельфельт, наблюдая за возведённым вокруг неё барьером бабочек.

Несмотря на странные слова Лувии, которая почему-то увидела проблему в увеличении эффективности, Вернер сдержанно кивнул, выражая согласие.

— Да. Это лучшее проявление моей магии. Дела просто хуже некуда.

Услышав это, Тосака Рин, которая не сводила глаз с леса, повысила голос.

— Если магия Вернера достигла своего пика… значит, местность уже становится неоднозначной, не так ли?

Магия семьи Цезармунд строится на тайном процессе трансформации в совершенно новую форму жизни подобно превращению гусеницы сначала в куколку, а затем в бабочку.

Это магия, которая вмешивается в мир, контролируя неясный интервал, когда определённое становится неопределённым, момент неоднозначности, в котором всё во вселенной может стать чем-то иным.

И то, что это было «лучшее проявление» его магии, означало лишь одно.

С ужасом наблюдая за лесом, Рин заявила:

— Если мы ничего не предпримем, эта метаморфоза действительно приведёт к концу известной нам реальности.

Сама суть человеческого мира постепенно менялась, начина с храма посреди леса.

Пока что это коснулось лишь качества магической энергии и общей атмосферы, но со временем изменения достигнут материи. При нынешних обстоятельствах этот храм станет отправной точкой Сингулярности, разъедающей мир.

И этим всё не ограничилось.

Из промышленного района прилетела очередная волна покрытых змееподобным проклятием демонических стрел, которые опутали гигантское «копыто».

Судя по их поведению, они словно выжидали, желая увидеть, чего добьётся первая порция стрел… или, возможно, та волна была лишь приманкой для «копыта», а настоящий налёт случится именно сейчас.

— Ух, я начинаю жалеть, что согласилась…

— Это да, но ты бы также пожалела, что пропустила всё это, не так ли?

— Пожалуй! Такое не каждый день увидишь.

Сёстры Радия и Надзика Пентел перешёптывались друг с другом, наблюдая за гротескным спектаклем в западной части города.

Услышав их, Лувия элегантно пожала плечами.

— Ну, может быть, если бы вы почаще сопровождали нашего учителя в его поездках, то видели бы подобные вещи гораздо чаще.

— И не говори. Ему так сильно везёт на такое, что мне кажется, будто он делает это нарочно, — пожаловалась Рин. Слова Лувии явно что-то ей напомнили.

В стороне от них переговаривалась другая пара молодых людей. Один излучал присутствие зверя, а другой – рептилии.

— Копыто, опустившееся с неба, несомненно, принадлежит божественному зверю. Оно прозрачное, словно вода, вот только пахнет чем угодно, но только не водой. Это запах, который всё принуждает повиноваться.

— Между тем эти змеи могут быть предком всех змеиных ядов и проклятий.

— Тебе это твои фамильяры сказали, Ролан?

— У всех змей в моём мире это существо вызывает страх, восторг, ненависть и обожание… Очаровательно, — Ролан Пержински хихикнул.

В ответ юноша-зверь по имени Свен Глашайт произнёс, пристально следя за битвой между двумя созданиями из Эпохи богов:

— Из-за того, что они всё тут развеяли, я не могу уловить запах этого идиота.

— Мы в любом случае должны заставить их покинуть эти земли… нет, выйти из этой Войны за Святой Грааль, — сказал Вернер.

— Что мы сделали сразу же после того, как заявили Наблюдателю о своём участии? Правильно, сцепились с божеством, — тяжело вздохнув, устало произнесла Рин.

Она заметила, что положительно относится к сложившейся атмосфере, и объяснения этому не было. Чтобы отвлечься, Рин вспомнила своего учителя, молодого человека, которого она подобрала в те дни, когда занималась пиратством, и серию событий, связанных с этими двумя людьми.

— Серьёзно… Как мы можем быть уверены, что учитель не пытается намеренно выследить и уничтожить все таинства? — проворчала она, вспоминая былое.

XX

Верхняя часть нового храма Иштар.

— …

— В чём дело, Иштар, моя богиня? — спросила Харли, увидев, как Иштар проигнорировала суматоху перед храмом и обратила свой взор на север.

— Хм-м… Ни в чём. Показалось, наверное. Я ощутила очень странное присутствие… Ни один человек из нынешней эпохи не может быть напрямую связан со мной или одним из моих воплощений, это просто невозможно. Может, потомок народа Урука? А, неважно.

Быстро пожав плечами, она перестала обращать внимание на эту мелочь.

— Что тут у нас… — произнесла Иштар, посмотрев на то, что происходило перед храмом. — Ах да. Что за пустая трата таланта.

Передняя нога её животного-спутника опустилась с небес на землю.

Наблюдая за клубком змей, которые пытались поглотить сотканную из божественной ауры плоть, богиня, занимавшая сосуд по имени Филия, пробормотала:

— Не разврати его жажда мести, он бы смог сделать то же самое с помощью одной лишь своей божественности.

Чувствуя Героическую душу, которая продолжала посылать демонические стрелы, принимавшие форму змея из Эпохи богов, Иштар произнесла слова, в которых не было ни страха, ни настороженности, ни уважения.

Просто мнение безразличного наблюдателя.

— Ну, боги-нахлебники западных земель были теми ещё чудаками. Вели себя так, словно им закон не писан, и чаще всего люди, которых они любили и ненавидели, ничего не говорили по этому поводу. Учитывая, насколько сильно извращены эти паразиты, я не могу винить его за то, что он стал таким. Народ, который находился во власти Горы звездочётов, должно быть, влачил жалкое существование, страдая от культурных различий между людьми и олимпийцами.

XX

«Кристал Хилл». Крыша.

— Она всегда поддерживала богов. У меня не получится её отговорить, — прошептал Энкиду, стоявший на крыше «Кристал Хилл».

Вой ветра немного заглушал барьер, возведённый вокруг верхних этажей магами из организации Тины.

За его спиной стояла магесса, с которой он познакомился совсем недавно.

Самыми отличительными её особенностями были причудливые очки и акульи зубы.

Она назвалась Мастером Слуги Райдер, хоть и добавила «против моей воли».

Её статус явно требовал гораздо больше объяснений, чем это короткое заявление, но Энкиду не особенно удивился.

При приближении магессы он заметил её характерную связь Слугой и понял, что она не была враждебной.

Поэтому, как только она упомянула врага, ради уничтожения которого ей пришлось искать помощи у других, Энкиду сразу же предположил, что речь пойдёт о секте богини на западе Сноуфилда.

— Интересно, в нынешнюю эпоху ещё существуют такие тщеславные родители, которые заставляют своих непокорных детей носить украшения? Можно сказать, она одна из них. Всё делает ради того, чтобы потешить своё эго, и искренне верит, что для других так будет лучше. Она выслушает, но даже не попытается понять… или хотя бы подумать о том, чтобы понять.

Ясная речь Энкиду смутила магессу, но Слуга продолжил, не обратив на неё никакого внимания:

— Будь то оригинал или просто пятно на планете, она никогда не меняется. Именно поэтому я должен отвергнуть эту богиню… и её храм.

И плавным движением он возвёл на вершине здания нечто.

Золотые цепи опутали деревья и минералы под ногами Энкиду, формируя из них огромную фигуру.

Возведение было внезапным, но протекало так естественно, что любой наблюдатель принял бы речь Энкиду за часть процесса.

Единственными очевидцами были магесса, представившаяся Мастером Райдер, подчинённые Тины, которые охраняли вход на крышу, и Мастер Энкиду.

Но конечный результат увидели многие.

Обычный житель города, запрокинув голову в разгар бури, не заметил бы ничего, кроме яркого света на вершине «Кристал Хилл».

Независимых магов, решивших остаться в городе, привлекла плотная магическая энергия, но они далеко не сразу осознали увиденное.

Форма была слишком эксцентричной для объекта, созданного с помощью магии, однако никто не мог назвать её полностью невозможной.

И благодаря массивности сооружения ученики Эль-Меллоя в ущелье на севере, Сэйбер с двумя спутниками и богиня, величественно возвышавшаяся над храмом на западе, смогли его увидеть.

— Этот мусор делает всё возможное, чтобы поиздеваться надо мной… — произнесла богиня в лесу, стерев с лица все эмоции.

— Мало нам богини, так теперь ещё и это?! — раздражённо воскликнули маги в ущелье.

— Мать честная, не может быть! Это что, комедия по месопотамским меркам? Я почти уверена, что в Месопотамии ничего подобного не было! — покатилась со смеху зачинщица в пустыне.

— Думаю, мне стоит радоваться тому, что он решил подождать, пока большая часть жителей закроет окна. Я благодарен буре, кто бы мог подумать… — произнёс другой зачинщик, наблюдая за всем из безопасного места под землёй.

Но самая яркая реакция была вовсе не у них.

Сигма направлялся в район болот на востоке.

Нет, сам сохранял спокойствие. Бурно отреагировал «силуэт» старого капитана, появившийся рядом с ним.

— Эй, да он издевается!

— Хм? В чём дело? — спросил Сигма. Капитан был энергичным как никогда, чем изрядно смутил молодого наёмника.

Он видел то, что появилось на крыше «Кристал Хилл», но не находил причин для изумления. По мнению Сигмы, эта штука мало чем отличалась от арбалета, висевшего у него за спиной.

Однако старый капитан начал хихикать вместо того, чтобы объясниться. Тем не менее, его глаза были немного тронуты оттенком разочарования.

— Как иронично… что он решил построить именно это! Прямо под брюхом Уотчера… прямо под тем чёртовым монстром! Прямо перед тенями моих глаз!

Взгляд смеющегося мужчины был прикован к сооружению, пустившему корни в крышу высочайшего здания Сноуфилда. К гигантской гарпунной пушке.

— Он, как и всегда, производит ужасно много шума, — пробормотал Энкиду, стоя на крыше «Кристал Хилл», где возникло мультяшно огромное оружие. Его пронизывающий взгляд был направлен на необъятное скопление божественности на западе. — Из-за него я не слышу её голос.

Обычная спокойная улыбка исчезла с его лица, уступив место немного грустному лику и самому настоящему человеческому раздражению в глазах, что было для Энкиду ещё большей редкостью.

— Если тебе хватает высокомерия, чтобы пытаться замедлить развитие человеческого порядка, то ты зверь.

Голос Энкиду сохранил безмятежный тон, но в словах явно чувствовались чистый гнев и ненависть.

— И нет, я имею в виду не настоящих Зверей, Бичей человечества. В тебе нет ни капли их благородной любви. Сейчас ты просто вредитель на теле человеческого порядка и планеты… не более.

Продолжая с невозмутимым видом произносить резкие слова, Героическая душа прикоснулась к возведённому ею оружию.

— Полагаю, оно не предназначено для борьбы с вредителями, но…

В глиняном основании величественной гарпунной пушки сияли золотые гребни, напоминавшие о цитадели Урука.

Положив руку на платформу, Энкиду начал накачивать оружие своей магической энергией, смешанной с божественностью.

— Заимствуя этот продукт мудрости человечества и плод его достижений, я заявляю богине Иштар…

В диалоге не было никакой необходимости.

Энкиду просто послал сообщение о том, что их разговор закончился несколько тысячелетий назад.

Обещание, что он выполнит свой долг, в форме импровизированной клятвы, составленной из слов, которыми он обычно не пользовался.

— Закрой свой рот… сейчас же.

В тот же миг крышу «Кристал Хилл» окутала громовая вспышка, отгоняя неистовый ветер и ливень.

Из пушки вылетел гарпун размером с баллистическую ракету.

К задней его части крепилась столь же огромная золотая цепь.

Она обладала теми же свойствами, что и цепи, которые Энкиду использовал в качестве основного оружия. Цепь и гарпун превратились в единую полосу света, образуя золотую радугу, прорывающуюся сквозь бурю.

Говоря точнее, эта радуга была не только атакой, но и мостом, опоясывающим мир, атмосфера которого начала окрашиваться цветами Эпохи богов.

Гигантский гарпун двигался на запад, пронзая опасные ветра, символизировавшие власть и тиранию богов.

Словно одинокий герой, прорубающийся сквозь бесконечную армию солдат.

XX

— Н-н-н-н-ни капли уважения… — произнесла богиня Иштар, унимая нервный тик.

Она молча вытянула руку навстречу гарпуну.

Пространство над храмом высвободило огромное количество божественности, и атмосфера сгустилась.

Но в отличие от выпущенных ранее ракет гарпун даже не замедлился.

Тело Энкиду изначально являлось оружием, созданным богами, поэтому он по природе своей был эффективен даже против них.

То, что должно было позволить людям использовать силу богов, стало пронизывающей мощью, этих богов отвергающей.

— Какой грубый мусор.

Однако Иштар прекрасно это понимала.

Она выбрала правильную цель для своих чар. Воздух.

Богиня сжала ветра, порождённые Гугаланной, остановила их и превратила в вязкий пар.

Она – небо во плоти.

Всё, что находится над землёй, подчиняется ей и может стать частью её тела.

Огромный гарпун, который летел в сторону Иштар, словно вошедший в атмосферу метеорит, объял сильный жар, а воздух вокруг него изменил цвет.

Однако этого всё равно было мало, чтобы полностью нейтрализовать мощный удар Эпохи Вавилона, Благородного Фантазма Энкиду.

Сверкающий гарпун продолжал разрывать новую Эпоху богов, которую создавала Иштар, но уже гораздо медленнее.

Снаряд не успевал куда-либо долететь… но вмешательства третьей стороны хватило, чтобы повлиять на поле боя.

XX

Пуская ядовитые змеиные стрелы с вершины трубы, Алкид заметил цепь света, рассекающую небо.

— Не бог… но одна из их реликвий…

Воздух изменился, из-за чего его стрелы стали заметно слабее.

Но Алкид не возражал. В его распоряжении было столько магической энергии, что он мог компенсировать снижение урона увеличением количества.

Девятиглавые змеи, нападавшие на храм одна за другой, напоминали чёрный потоп.

И следующий ход Алкида сделал это описание буквальным.

Глядя на цели цепи света – на храм Иштар и на Небесного быка, которого опутали созданные им гигантские змеи – он произнёс:

— Раздели судьбу Авгия, скот.

В тот же момент Алкид активировал свой Благородный Фантазм, Царские приказы.

Копия змея, возникшая из его следующего залпа, лопнула, словно наполненный водой шарик, как только достигла деревьев.

И превратилась в самый настоящий чёрный поток, который принялся поглощать лес.

Одним из подвигов Алкида при жизни были авгиевы конюшни.

Приказ за один день вычистить огромный скотный двор с тремя тысячами лошадей, за которыми не ухаживали десятилетиями. Больше унижение, чем труд покаяния.

Царь Авгий обманул Алкида, за что в конечном итоге поплатился жизнью, но важно было не это.

Чтобы справиться с задачей и вычистить конюшни, в которых владелец ни разу не бывал, Алкид воспользовался очень простым и поистине нестандартным методом.

Воспользовавшись своей невероятной силой, он завалил камнями русла двух рек и отвёл их воды прямо в загоны.

С помощью силы Благородного Фантазма Алкид мог воспроизвести те мутные воды, которые когда-то позаимствовал. Миазмы ядовитого змея и магическая энергия «грязи» превратили их в чёрный поток, который обрушился на лес.

XX

Окружённый бушующей магической энергией, он задумался.

Он не ведал всего.

На самом деле ему было известно очень мало.

Он не знал даже, зачем ему жить.

Да, у большинства живых существ при появлении на свет тоже не было ответа на данный вопрос, но конкретно он никогда даже не задумывался об этом.

Он испепелил бы свои тело и разум, если бы это помогло ему оставаться живым.

Даже не думая о причине, он всегда кричал о своём желании, возникшем из чистого инстинкта: жить.

Но что же теперь?

Он продержался так долго лишь благодаря силе того, кто отозвался на его желание.

Он больше ни разу не сталкивался с животным, которым двигало бы исключительно стремление убить его, а создание, повстречавшееся ему – существо под названием «Слуга» - защищало его от всех невзгод.

Впервые в жизни он испытал покой.

Что положительно сказалось нервах.

И мысли начали медленно появляться в его голове.

Мысли, а не инстинкты.

Разум, а не импульс.

Сколько он себя помнил, ему всегда казалось, что его жизни что-то угрожало, но теперь это чувство исчезло.

Он в первый раз задумался над тем, кем он был и для чего жил.

Однажды в лесу появились два существа.

Оба по форме очень похожие на Слугу.

Но в их присутствии чувствовалась разница.

Одно из них относилось к тому же виду, что и Слуга, спасший его жизнь, но другое было похоже на него.

Не чувствуя враждебности, он прижался к существу, которого считал своей ровней, и вместе они принялись наблюдать за разговором их спутников.

Всё закончилось боем между Слугами.

Его ровня, сидевшая рядом, запаниковала, но, поскольку ей было известно, что они не собирались убивать друг друга, просто продолжила смотреть с удивлением в глазах.

Он узнал, что Слуги были чрезвычайно могущественными.

Ему стало интересно, почему они не позволили азарту боя полностью завладеть ими, ведь сил у них было более чем достаточно.

На следующий день его сомнение сменилось опасением.

Всё изменилось, когда в этих землях появилось странное присутствие.

Похожее одновременно на приятные объятия и непреодолимый ужас.

С первыми признаками этого появления присутствие Слуги тоже изменилось.

Его лицо и слова остались прежними.

Слуга стал одним целым с лесом и землёй. Он не мог избавиться от чувства, что его спутник всегда с чем-то боролся, несмотря на безмятежную улыбку.

Это был лишь смутный знак.

Нечто пустяковое, едва уловимое, но он это чувствовал.

В Слуге назревал вихрь ненависти и агрессии. Нечто похожее обуревало его бывшего владельца, когда тот преследовал его с оружием в руках.

«Тёплое, но страшное» присутствие становилось сильнее… и Слуга начал проявлять эмоцию, похожую на печаль.

Лицо оставалось прежним.

Голос с манерами тоже не менялись, и он продолжал защищать его.

Даже теперь, на этой крыше, перед лицом ошеломляющей массы силы и накрывшей землю бури…

Слуга всё ещё был рядом с ним.

И к нему наконец-то пришло осознание.

Что он был клеткой Слуги. Его цепями.

Что он ничем не отличался, от того существа под названием «маг», которое сковало его и держало взаперти.

Что Слуга хотел что-то сделать.

Но пока он находился рядом – пока Слуга защищал его – осуществить это «что-то» не представлялось возможным.

Как только он это заметил, внутри него зародилась новая эмоция.

Эмоция, похожая на «печаль», как её называли люди.

Ещё её можно было описать как ненависть к себе.

Он не чувствовал гнева, даже когда его создатель был в шаге от того, чтобы убить его, но теперь он злился на себя, потому что сам стал похож на своего творца.

Была одна вещь, на которую он не мог обратить внимание, потому что отчаянно пытался выжить.

Его желание – его мечта – уже исполнилось.

Слуга показал ему путь к дальнейшему выживанию. Он защищал его.

«Тогда что дальше?»

Его недавно сформировавшееся эго задумалось в попытке как можно быстрее найти ответ.

Если он чего и желал…

Если что и придало бы его жизни смысл…

Да. Освобождение живого существа рядом с ним.

Он не мог позволить себе стать чьими-то оковами.

Поэтому, исполненный намерения наблюдать за ним до самого конца, он протянул к своему спутнику лапу.

Чтобы заявить Слуге о желании Мастера.

Его лапа сделала шаг.

Не чтобы убежать, а чтобы выбраться из этой передряги живым, следуя сознательной воле, которая не зависела от его инстинктов.

Чтобы сразиться с неведомым миром. Или с самим собой.

XX

«Кристал Хилл». Крыша.

Ударная волна от выстрела сдула магессу и подчинённых Тины, но возникшие из крыши золотые цепи не дали им упасть со здания.

— Так вот она какая, полная сила Героической души…

Магесса с очками, Дорис Люсендра, пыталась проанализировать невероятную мощь Слуги, глядя на него глазами, в которых смешались радость и разочарование.

Она проиграла Тосаке Рин и передала свои права Мастера классу Эль-Меллоев.

Но, поскольку их метод работает стабильнее с первоначальным обладателем командных заклинаний в качестве катализатора, её включили в группу, сделав самым младшим Мастером Райдер.

Разумеется, с ней заключили очень строгий магический договор и не стали делиться командным заклинанием.

И всё же сила Героической души была не единственным, что её поразило.

На неё также произвёл впечатление поставщик магической энергии, допускавший такой уровень разрушения.

«Он вливает в Слугу столько энергии и при этом не истощает свои запасы?.. Будь я на его месте, меня бы едва хватило только на создание гарпунной пушки. Героическая душа, способная беспрерывно использовать Благородный Фантазм… Для обычного мага это просто уму непостижимо…»

Дорис перевела взгляд на Мастера Энкиду.

На химеру, которую, как и её, удерживали на крыше цепи Энкиду.

Мастер Энкиду, оберегаемый цепями серебряный волк, тихо приблизился к своему спутнику и вцепился зубами в его одеяния, пытаясь о чём-то сообщить.

— Ах, прости, Мастер. Тебя это, наверное, очень напугало.

Искренне извиняясь, Энкиду коснулся рукой щеки серебряного волка.

— Успокойся, Мастер. Твоей жизни ничто не угрожает. Я могу остаться здесь, только скажи… А если со мной что-то случится, то ты можешь обратиться к той девочке на верхнем этаже за помо…

Энкиду остановился на полуслове.

Серебряный волк ещё сильнее потянул ткань на себя и уставился на него свирепее, чем когда-либо.

Поняв, что это означало, Энкиду преклонил колено, чтобы их с Мастером глаза оказались на одной высоте.

— Тебе не нужно беспокоиться о том, чего хочу я, Мастер. Я инструмент. Расходный материал с рождения… К тому же меня всё равно не станет, когда этот ритуал закончится.

Его откровения перед Мастером могли показаться странными, но те, кто знал Энкиду, с готовностью подтвердили бы, что для этой Героической души подобное было вполне естественным.

Будь его Мастер человеком, духом природы или химерой, Энкиду всегда считал себя инструментом.

Таким его создали боги, и он знал, в чём заключалось его предназначение. Стать идеальной имитацией человека. Существа, которое боги пытались понять.

Поэтому он смог определить сбой в своей системе и то, что его вызвало: божество на западе и сопровождающая её Героическая душа.

Приняв всё это во внимание, Энкиду выбрал логичный способ помочь своему Мастеру и в то же время исправить собственные ошибки.

Чего он точно не ожидал, так это того, что его Мастер воспротивится.

— …

Связав воедино намерения серебряного волка, Энкиду спокойно произнёс:

— Тебе стоит думать лишь о собственном желании. О выживании. Я – твой инструмент. В этом смысл моего существования. Поэтому, Мастер, оставайся в безопасности, пока я не разберусь со всем что угрожает миру и те…

Его снова прервали.

В этот раз Мастер взвыл.

Волк, желавший до этого лишь жить, теперь тянул на себя одежду Энкиду с сильной волей, которая отражалась в его глазах.

«О чём он думает?»

Они замерли и принялись молча наблюдать друг за другом.

Как серебряный волк и Героическая душа.

Как химера и творение богов.

Как Мастер и Слуга.

Хватило всего пары секунд.

Энкиду всё понял.

— Прости, Мастер. Признаю, я забыл, что был инструментом, когда увидел эту дрянную древнюю богиню и… моего друга, — сказал Энкиду, обнимая своего Мастера.

— …

— Но ты… сердишься не потому, что я забыл. Тебя злит то, что я пытался вновь стать инструментом.

Его голос был безмятежен, но в нём чувствовались одновременно радость и печаль. Следующее послание Энкиду его Мастеру было выражением благодарности и в то же время признанием вины.

— Спасибо, Мастер… Я скоро вернусь.

Та же мягкая улыбка, которой он когда-то поприветствовал волка.

Тогда Мастер не мог отчётливо разглядеть это лицо, потому что находился на грани смерти.

Тем не менее, волк почувствовал, как аура его спутника приобрела прежний цвет, и понял, что лицо Энкиду стало таким, потому что они, возможно, больше не встретятся.

Посмотрев на Энкиду в последний раз, волк от всего сердца завыл на бушующее небо.

— Пусть твоя жизнь будет такой, как ты захочешь.

Сказав это на прощание, Энкиду взмыл вверх.

Серебряный волк провожал его взглядом. Он не вилял хвостом. Не лаял. Просто наблюдал.

Наблюдал, как существо, с которым он провёл столь мало времени, улетал, чтобы жить свободно.

Серебряный волк прекрасно понимал две вещи.

Что, какой бы путь он не избрал, его судьба не сильно изменится.

И что он, как и Энкиду, вскоре исчезнет. При его создании долгая жизнь не предусматривалась.

Он не знал, сколько месяцев, недель или дней у него осталось.

Для волка, который не представлял даже, что такое календарь, все числа были одинаковыми.

Он желал наблюдать, как Энкиду живёт, и больше ничего.

Серебряный волк был искусственно созданной химерой.

Он не знал, что такое семья, друзья, последователи, и не хотел знать.

Для него имела значение лишь связь между Мастером и Слугой.

Иерархия в этих отношениях его не интересовала.

Энкиду требовал, чтобы его использовали как инструмент, но теперь волк умышленно отвергал этот смысл слова «Слуга».

Термины «Мастер» и «Слуга» можно было свести к нарицательным словам, лишить из первоначального смысла. Для волка же единственным смыслом этих отношений было просто находиться рядом друг с другом.

Этого было достаточно, чтобы придать его жизни смысл.

Это придало его жизни смысл.

Вот почему серебряный волк хотел лишь увидеть, как Энкиду живёт.

Делает то, что придаёт смысл его жизни и больше ничьей.

Чтобы в тот момент, когда отведённое ему время наконец-то подойдёт к концу, он сможет сказать, что они жили вместе, а не просто существовали вместе.

Они не прошли через приключение, которое запечатлелось бы в истории. У них не возникла какая-то глубокая любовь друг к другу.

Но несмотря на это...

Серебряный волк с гордостью смотрел на существо, с которым провёл всего каких-то несколько дней.