Онлайн чтение книги Цикл историй: Сезон монстров Monogatari Series: Monster Season
25 - 37

Как вы уже догадались, общество вступило в период, известный как летние каникулы, но меня, как человека, прогуливающего школу, и затворницы, сидящей в четырёх стенах на протяжении долгого времени, это не касалось. Примечательно, что я уже забыла, каково это — учиться в средней школе, и это, означало, что в будущем я, вероятно, уже не смогу создать школьную романтическую комедийную мангу.

Ох, это тревожно.

Но это, конечно, при условии, что моя мечта стать мангакой в будущем вообще исполнится — но в настоящее время меня беспокоило скорее то, что путь к достижению моих экстравагантных целей оказался преграждён. Это ещё называют «творческим кризисом».

Боже.

Говоря проще, было решено, что как только я закончу среднюю школу (на бумаге), меня выселят из дома, в котором я выросла, и проблема, с которой я столкнулась, заключалась, помимо всего прочего, в поиске нового жилья.

Мои родители говорили мне, что, если я не намерена продолжать обучение в старшей школе, то после выпускного я должна найти работу и начать зарабатывать деньги, и у меня это даже каким-то образом получилось (если верить Nademonogatari) — однако после того, как план моей финансовой независимости воплотился в жизнь, мои родители выдвинули новое условие, которого я прежде от них никогда не слышала. Конечно же, я имею в виду, что мне нужно будет после окончания средней школы начать жить самостоятельно.

А в дополнение к этому я должна буду сама найти себе поручителя — серьёзно, разве такие условия ставят пятнадцатилетней девочке?

Это были слишком крутые перемены.

Да, я действительно была начинающим мангакой, замкнутым человеком и в некотором роде бездельницей, но это и близко не похоже на то, как если бы я была сорокалетней безработной бездельницей, сидящей на шее у родителей.

Их способ наказать меня был слишком странным.

Я бы даже сказала, что заставить меня найти работу после школы было вполне нормальным решением, но я готова поклясться, что сказать пятнадцатилетнему ребёнку: «После окончания школы уходи из дома» было незаконно, как по гражданскому, так и по уголовному законодательству.

— Поэтому я думаю, что они просто ждут, когда ты после получения настолько необоснованных требований придёшь к ним со слезами на глазах. Они, должно быть, очень этого хотят.

Таков был анализ Ононоки-тян.

По неизвестной для меня причине с недавних пор она стала персонажем, носящим длинное платье и повязку на глазу, но она не ошиблась.

— Мне кажется, что даже если ты выполнишь все их требования, они просто будут искать всё новые поводы для недовольства. Возможно, они просто ждут, когда ты сдашься и снова начнёшь ходить в среднюю школу, чтобы затем поступить в старшую.

— Это довольно жестоко… После того, как меня всю жизнь баловали, это достаточно сильная отдача.

Если отбросить законность их действий — как их единственная дочь, я полагаю, что должна признать их усилия, направленные на возмещение всех тех лет, что они меня баловали… Если бы я была родителем, и мой ребёнок заявил бы мне, что хочет бросить образование, чтобы сделать карьеру в искусстве, я не могу сказать, что не попыталась бы что-то предпринять.

— Я считаю, что ты, понимая родителей с полуслова, просто позволяешь им манипулировать собой. Ты должна их побить.

— Это же домашнее насилие! Нет ничего хуже!

— Тебе стоит поучиться эгоизму у Арараги Цукихи.

Кстати говоря, похоже, что Ононоки-тян по какой-то причине выгнали из дома Арараги — и она пришла ко мне.

Я была этому только рада, но, возможно, я слишком сильно к ней привязалась.

— Цукихи-тян — исключение. Как-то в начальной школе учитель сказал всем разделиться на пары, а Цукихи-тян возразила ему, сказав, что лучше работает в одиночку.

— Да уж, в прошлом этого феникса полно тёмных эпизодов.

И да, забыла сказать, что Ононоки-тян (в настоящее время) формально приходит ко мне в гости в качестве модели для черновых набросков, поэтому прямо сейчас она превосходнейшим образом мне позировала… Я в настоящий момент занималась известными картинами, и её поза была из «Большой одалиски».

Её платье обнажало спину, и изгиб её позвоночника был таким — точь-в-точь как на картине!

— И что ты намерена делать? Выбросить белый флаг? Я могу найти для тебя «работу», но эту проблему одними деньгами не решить.

— Конечно нет. Я не сдамся. Я слышала, что существуют общежития для людей, стремящихся стать мангаками.

— Как такой замкнутый, боящийся незнакомцев человек, как ты, сможет жить в общежитии?

— Ну, есть ещё вариант каждую ночь проводить в разных манга-кафе.

— Тебе повезёт, если это закончится лишь тем, что тебя отругает полиция. Не забывай. Твоё милое личико может стать причиной преступления.

Раньше я ненавидела, когда меня называли милой… Да и сейчас ненавижу, но почему-то, когда Ононоки-тян назвала меня милой, я была не против… Наверное, потому что она была такой безэмоциональной и монотонной.

Ещё одна причина заключалась в том, что она, как мне казалось, серьёзно беспокоится обо мне… Было опрометчиво заявлять, что жертва является причиной преступления, но это правда, что не стоит идти навстречу очевидной опасности.

Это было бы похоже на полицейскую спецоперацию с приманкой.

— Я думала и над худшим сценарием… Если мне не удастся найти себе жильё к моменту окончания школы, тогда…

— Тогда?

— Я пойду плакаться к Цукихи-тян и стану нахлебницей в семье Арараги. Насколько я знаю, сестрёнка Содати уже так делала в прошлом.

— Это хуже самого худшего сценария. Использовать дом Арараги в качестве убежища — это не просто идти навстречу очевидной опасности, это абсолютно смертельная опасность.

Ононоки-тян встала. Она перестала позировать и приняла устрашающую позу, стоя на столе… Её устрашающая поза в этом платье выглядела чертовски круто.

Я бы это тоже хотела зарисовать.

— Если ты решила оказаться в долгу перед Арараги Цукихи, то я могу лишь предположить, что ты захотела стать банкротом. К тому же, я уверена, ты не хочешь снова видеть лицо братишки-демона, не так ли, Надэкоо?

Она волновалась за меня больше, чем мои собственные родители.

Она прекрасная девушка.

Хоть и со сложным характером.

— А-а, эм, да. Но, в общем, сейчас, наверное, всё хорошо, вроде как нет смысла пока об этом переживать. Всё как-нибудь устроится. Если мы с ним встретимся, значит встретимся. Я это как-нибудь переживу.

— Ты слишком легкомысленна. И в самом деле, девочка.

«Но мне всё равно нравится эта твоя показная уверенность»,[✱]Если быть точным, Ононоки произнесла 見え見えの見栄の張りかた (miemie no mie no harikata), что, помимо очевидного каламбура, значит «показная уверенность, которая всё равно никак не скрывает настоящих чувств». — сказала Ононоки-тян.

— Впрочем, хоть я и покинула дом Арараги, я всё ещё технически являюсь подругой братишки-демона. И когда я представляю, как ты селишься в его доме сразу после моего отъезда, и как этот специалист по жестокому обращению с детьми будет себя некомфортно чувствовать, мне становится тепло на душе… То есть, я хотела сказать, тяжело на душе.

— Специалист по жестокому обращению с детьми?

Так значит его сейчас называют?

Судя по всему, он не сидит сложа руки, как всегда.

— Хорошо. Давай пока отложим в сторону надоедливые хотелки твоих родителей. Я как-нибудь решу твою жилищную проблему. А если ты выиграешь немного времени, выполняя их требования, я уверена, ты сможешь придумать контрмеры для своего противостояния с родителями.

— Ононоки-тян, ты ради меня не жалеешь сил, да?

По какой-то причине, она была мне очень предана.

— Не пойми меня неправильно. Я делаю это не ради тебя. Если ты действительно переедешь в дом Арараги, то я из-за запрета не смогу навещать тебя. Поэтому я настолько в этом заинтересована.

— Даже «цун» твоего «цундере» — «дере».

Она была истинной дередере.

— Конечно, облегчать тебе жизнь я не собираюсь. Я не повторю ошибок твоих родителей. Я попрошу тебя сделать для меня кое-какую работу, Надэкоо — и если ты по итогу сможешь обзавестись и деньгами, и жильём, то считай убила двух зайцев одним выстрелом.

— А я смогу использовать это как материал для моей манги?

— Это уже от тебя зависит. А теперь готовься к выходу, хикикомори.