Онлайн чтение книги Идеал The Perfect
2 - 22

Сотрудник Спецуправления был крайне незаметным: некоторые даже успели забыть о том, что он тоже присутствует в комнате. Однако внезапно он оказался в центре внимания, и люди ожидали от этого сотрудника хотя бы минимальной сообразительности. Сейчас всем было очевидно, что в комнате происходит какая-то сделка между Спецагентами и дочерью председателя.

Дочь председателя хотела сохранить тело своего отца, а Спецагенты нуждались в лекарстве. Поэтому сотруднику Управления нужно было просто заявить, что председатель является обычным Бессердечным, и на этом бы всё закончилось. Но, похоже, даже минимальная сообразительность у этого человека отсутствовала. Его ответ вызвал явное раздражение у агента1, а голос агента2 стал холодным:

— И чем же он отличался?

Сотрудник Спецуправления, не глядя на дочь председателя, повернулся к агенту2:

— Он был больше похож на дедушку со слабоумием, чем на Бессердечного.

— Не неси херню, ублюдок! — сын председателя закричал, вскочив с места. — Что ты вообще знаешь, чтобы вякать?!

— Если вы, господин вице-председатель, не имеете особого контракта, как директор Кук, то за препятствование нашему расследованию вас сразу же арестуют.

Сын председателя открыл было рот, чтобы нагрубить и агенту2, но подчинённый шепнул ему что-то на ухо, и мужчина с трудом сдержался. Ссора с агентами СпецСпец-отдела в этой стране могла сделать жизнь невыносимой. Если конфликт с богатой фирмой был бы просто неудобен, то ярлык компании, которая не сотрудничает по вопросам Бессердечных, являлся куда более серьёзной проблемой. Ни одна организация, какой бы крупной она ни была, не смогла бы выстоять после такого обвинения.

Сын председателя понимал, что, если у его отца действительно окажется слабоумие, он может лишиться наследства. Но если он сейчас поведёт себя опрометчиво, то может потерять даже то, что уже имеет...

Он отступил на шаг назад, а агент2 повернулся к сотруднику Спецуправления и строгим голосом предостерёг его:

— Господин Хан Чжэ Мён, если у вас нет доказательств, мы не сможем учесть ваше мнение в работе по этому делу.

— Доказательства есть. Но сначала я хочу кое-что уточнить.

— Что именно?

— Действительно ли одновременное проявление деменции и Бессердечности является настолько важным исследовательским материалом?

Губы агента2 слегка искривились. Сотрудник Спецуправления оказался не таким уж глупым.

— Это не совсем уникальный случай. Но решать будут сотрудники лаборатории, никак не я.

— Бессердечные с деменцией – редкость, но не обязательно приоритет, не так ли? Я слышал, что лаборатория уже переполнена поступающими головами. Стоит ли специально увеличивать им нагрузку?

— Если бы деменция ослабила или устранила симптомы Бессердечности, всё было бы иначе, не так ли?

— Это точно было не так. Я чувствовал присутствие Бессердечности даже сквозь симптомы деменции. Дедушка ведь пытался убить меня, но потом просто отпустил. Хотя взгляд у него при этом был как у слабоумного...

— Эй.

Сын председателя снова попытался вмешаться, но агент2 жестом остановил его.

— Так какие у вас доказательства?

— Типичное для слабоумного старика поведение: он застрял в прошлом.

Сын председателя снова выступил вперёд.

— Тебя моя сестра подкупила, да? Ты думаешь, кто-то поверит твоему бреду?!

— Где вы были 45 лет назад?

— Что?

— 45 лет назад. Вам было примерно 8 лет, а госпоже вице-председателю – около 5. Ваш отец тогда работал в Южной Америке, верно?

Сотрудник Спецуправления указал на одну из фотографий на стене. На ней был изображён молодой председатель в каске, он стоял посреди пыльного пустыря, держа руки на бёдрах. Внизу были указаны дата и название города в Южной Америке.

— И причём тут твой бред?

— Кажется, ваш отец вернулся в то время. Он произнёс странное слово.

— Какое слово?

— «Эль-Ниньо» *.

Сын председателя лишь нахмурился. Реакция последовала с другой стороны: его сестра вскочила с места, явно шокированная.

 — Отец сказал «Эль-Ниньо»?

— Да. Сначала я подумал, что это термин, связанный с погодными аномалиями, но вы говорили, что председатель не интересуется экологией. Зато я узнал, что он провёл несколько лет в Южной Америке. Если он мысленно вернулся в то время, то понятно, почему произнёс это слово. Вы с господином вице-председателем тогда были ещё детьми. «Эль-Ниньо» переводится как «малыш».

Глаза дочери председателя задрожали.

— Но, когда обращаются к своим детям, обычно говорят «ми-ниньо» *. Возможно, ваш отец называл вас по-другому, потому что не знал точного названия. Похоже на правду?

— Да. Он узнал это слово перед отъездом в Южную Америку и стал нас так называть. Позже отец понял, что говорить нужно по-другому, но, видимо, считал это особым ритуалом, поэтому продолжал звать нас именно «Эль-Ниньо».

*«Эль-Ниньо» (El Niño) с испанского переводится как «малыш», «мальчик».

* «mi niño» — «мой ребёнок», «мой мальчик», «мой сын», «мой малыш».

Второе слово используют, когда говорят о своих детях, а первое – просто общее, бесстрастное определение «какого-то ребёнка».

Дочь председателя повернулась, и её глаза были наполнены слезами.

— Оппа, ты не помнишь?

Сын председателя ничего не ответил, только свирепо уставился на сотрудника Спецуправления. Тот, хоть и казался ничем не примечательным, неожиданно спокойно выдержал его взгляд.

— Ах, да, ваш отец добавил ещё одну фразу. Точнее, он сказал: «Эль-Ниньо, всё в порядке».

Дочь председателя рухнула на пол и зарыдала, однако лицо её брата стало холодным.

— Я ничего не помню. Ты ошибаешься, если думаешь, что я поведусь на твои грязные махинации, которые ты проворачиваешь с моей сестрой. Не хочешь нажить себе проблем – не раскрывай пасть.

— Лучше сам заткнись.

Внезапно раздавшееся предупреждение принадлежало директору Куку, который стоял, скрестив руки, и наблюдал за происходящим.

— Как ты смеешь грубить Хан Чжэ Мёну?

В его низком голосе чувствовалась явная угроза. Все были удивлены, но, как ни странно, сотрудник Спецуправления и Сын Чжэ выглядели скорее взволнованными. Неужели слуховые галлюцинации? Они оба всерьёз озаботились своим здоровьем, но директор Кук немедленно их успокоил:

— У этого Хан Чжэ Мёна неуклюжее беспомощное тело, которое падает даже у себя дома. Думаешь, с головой у него лучше? Как такой человек может проворачивать грязные махинации? Не смеши меня, у Хан Чжэ Мёна нет для этого ни ума, ни смелости, ни физических данных.

Со слухом было всё в порядке. На этот раз двое снова оказались единодушны, глядя на директора Кука. Ну конечно, этот псих в своём репертуаре...

Разгневанный тем, что сотрудник Спецуправления был неправильно понят и подвергся угрозам, директор Кук окинул присутствующих яростным взглядом:

— Все, слушайте сюда внимательно! Только я имею право говорить Хан Чжэ Мёну, жить ему или умереть. Откинуться Хан Чжэ Мён может только у меня на глазах.

***

В моём романе, когда герой оказывался в кризисной ситуации, мужской главный герой, как по волшебству, появлялся и спасал его примерно дважды за главу. Я опубликовал около 100 глав, так что, выходит, такое случалось раз 200. Плюс мелкая помощь и поддержка в разговорах – не сосчитать. Даже если это перебор, ничего не поделаешь. Такова добродетель, которую мужской главный герой должен иметь по умолчанию, а также основное качество, которое нельзя упускать. Особенно если произведение позиционируется как любовный роман.

Поэтому подобные заявления встречаются там так же часто, как частицы в грамматике.

«Только я могу любить Ви Сиу!»

Те же слова, только с другим именем и смыслом, теперь прозвучали в реальности… Герой моего романа Сиу краснел от таких признаний и прижимал руку к колотящемуся сердцу. У меня были похожие симптомы: мне было так стыдно, что лицо горело, а сердце бешено стучало.

Чёртов ублюдок, я не собираюсь «откидываться» даже при тебе, понял?!

Но ситуация была не самой подходящей для выражения моего возмущения...

— Вы все заодно? Директор Кук, у тебя изначально не было намерения выполнять контракт?

— У тебя тоже не было. Но разница между тобой и мной в том, что ты – идиот, оставивший очевидные доказательства, а я – гений.

Неожиданное хвастовство явно произвело впечатление. Многих это задело, и они нахмурились, но мы со Щелчком остались спокойными. Сын председателя тоже был задет, но на наживку всё же клюнул:

— Доказательства чего?

— Что это ты устроил отключение электричества прошлой ночью.

— Не неси херню.

— Камеры зафиксировали все действия твоих людей.

Сын председателя рассмеялся.

— Ваши камеры сломались ещё до происшествия…

Он замер, осознав свою ошибку, но быстро взял себя в руки и добавил:

— Не поймите неправильно. Я узнал, что камеры сломаны, когда начал расследовать вчерашний инцидент, так как мне стало интересно.

— Дядя. Сервер был уничтожен во время беспорядка. Что ты там расследовать собрался?

— У охранной компании есть отдельный архив.......

— Если на электростанции происходит сбой, связанные записи автоматически блокируются, и никто кроме СпецСпец-отдела не может их посмотреть. Сколько бы люди ни заплатили, никто не получит эти записи раньше, чем агенты. Ну, расскажи. Спецагенты передали тебе материалы?

Сын председателя вздёрнул подбородок, словно раздражённый тем, что попался в такую простую ловушку.

— Если верить твоим словам, то лжёшь здесь именно ты, разве нет? Что, по-твоему, могло бы быть заснято на камеры?

— Твои люди. Ах, да, я же ещё и сам камеры установил. Вчера немного задержался именно потому, что занимался этим.

Глаза сына председателя широко раскрылись.

— Начальник Хон, передайте все доказательства Спецагентам.

Бессовестный отдал приказ и указал агенту2 на сына председателя:

— Он намеренно взорвал электростанцию и выпустил Бессердечных E-класса в мир, так что забирайте его. Если он будет здесь и дальше, то только помешает нашему разговору.

Шокированный сын председателя что-то закричал, но сотрудники СпецСпец-отдела оказались быстрее: они связались с кем-то по рации, и вошли полицейские, чтобы увести мужчину. Уходя, он сначала выкрикивал типичные для богатых людей фразы: «Отпустите меня, вы не знаете, кто я такой!», а затем разразился ругательствами в адрес Бессовестного:

— Ёбаный ублюдок, что ты, блять, творишь?!

— Сейчас не время для таких злодейских вопросов. Подумай о своём положении, дядя. Судя по тому, как развиваются события в этой комнате, твой отец, скорее всего, будет признан слабоумным. Значит, тебе не достанется ни копейки наследства. Знаешь, в чём твоя самая большая ошибка?

Бессовестный насмешливо ухмыльнулся.

— Ты, нищий ублюдок, посмел нанять великого меня.

Сын председателя, с лицом, покрасневшим от ярости, закричал во весь голос. Однако дверь закрылась, и Бессовестный, с довольной улыбкой на лице, повернулся к дочери председателя.

— Что ж, теперь всё наследство ваше. Остаток суммы по контракту переведёте сразу же после завершения процесса наследования.

Только тогда я понял, почему Бессовестный не принёс голову председателя на стол. Он переметнулся на сторону, где больше платят… Дочь председателя потеряла значительную часть состояния, но она не расстроилась. Её интересовало только одно. Женщина спокойно спросила у агента2:

— Что вы собираетесь делать? Если мой отец – Бессердечный с деменцией, то, как и сказал сотрудник Спецуправления, он не является приоритетом для исследований. Получается, забирать его голову нет необходимости.

— Согласен.

Дочь председателя, кажется, почувствовала облегчение, когда агент2 согласился, и шумно выдохнула. Затем она посмотрела на Бессовестного:

— Теперь, когда всё закончилось, приведи моего отца. Я должна своими глазами убедиться, что с ним всё в порядке.

— Не хочу.

— Ты сказал ...... «не хочу»?

— Именно. Ты, вслед за братцем, сейчас же уёбываешь в тюрьму.

Дочь председателя резко вскочила с места.

— Не веди себя своевольно! Быстро приведи отца!

Она закричала, но Бессовестный, раздражённо указав на неё, обратился к агенту2:

— Что вы ждёте? Почему не арестуете её?

— Если вы заберёте меня сейчас, не получите то, чего так хотите. Я смогу успокоиться и отдать вам желаемое, только после того, как увижу своего отца.

Агент2, казалось, задумался, бросив взгляд на Бессовестного, но затем покачал головой:

— Вам лучше не видеть отца, госпожа вице-председатель.

— Почему вы…?

— Вы хотите показаться в таком виде отцу, который помнит только свою пятилетнюю дочь?

Дочь председателя замерла, но дрожащими губами твёрдо потребовала:

— Покажите мне моего отца.

— Председатель – Бессердечный. Как только его найдут, он будет немедленно ликвидирован. Бессердечных убивают на месте, это непреложное правило. Вы хотите видеть, как ваш отец умирает у вас на глазах?

У дочери председателя дрожь распространилась теперь на руки и даже на плечи. Она непонимающим взглядом поочерёдно смотрела на этих двоих.

— Я просто хочу ненадолго увидеть отца. Хотя бы его лицо перед тем, как он умрёт...

— Если председатель узнает вас и поймёт, что вы его дочь, гипотеза о том, что он слабоумный Бессердечный, может быть опровергнута.

— .......

— Подождите вместе с полицией в конце коридора. Вы сможете увидеть председателя издалека, когда его будут провожать в эту комнату.

Вскоре женщина, казалось, потерявшая всё, вышла. Бессовестный только тогда приказал Щелчку привести председателя. Когда тот отлучился, в комнате остались лишь ставший полу-олигархом Бессовестный и агент, успешно завершивший дело. А ещё я, которому предстояло 2-3 дня мучиться с отчётами. Брат и сестра, устроившие этот беспорядок, исчезли, но странная психологическая война между охотниками и СпецСпец-отделом заполнила помещение. Вдобавок ко всему, агент1 ещё и попытался переманить меня на свою сторону.

— Господин Хан Чжэ Мён, хорошо поработали. Говорят, вы переведены в качестве партнёра из Спецуправления?

— Да.

— Вы сегодня сразу направляетесь в Управление? Загляните и в наш отдел, пожалуйста.

Таким образом, период составления отчётов определённо увеличится до 4-5 дней… Я предпринял робкую попытку возразить:

— Если СпецСпец-отдел запросит мой отчёт, я сразу же его предоставлю.

— Читать и слышать вживую – разные вещи. Лучше поскорее избавиться от утомительной работы.

— Сегодня я плохо себя чувствую и хотел бы отдохнуть…

— Это дело не было запрошено Спецуправлением, так что вам не нужно было участвовать, но вы всё же пришли. И даже не доложили об этом.

Тон внезапно стал обвиняющим. Я знал положение СпецСпец-отдела в организации, поэтому старался не привлекать к себе лишнего внимания и занял скромную позицию:

— А, видите ли, запрос поступил мне внезапно, вчера вечером... Поскольку днём я случайно встретил председателя, мне сказали, что я должен пойти и всё проверить. Честно говоря, я не думал, что это настолько серьёзное дело.

Я бормотал дрожащим голосом. Меня беспокоило, как бы Бессовестный чего не ляпнул, но он, на удивление, вёл себя тихо.

— Почему вы не сообщили о том, что днём встретили председателя?

— Он был больше похож на слабоумного старика, чем на Бессердечного. Хоть я и подумал, что для слабоумного старика он слишком хорошо бегает...

Я украдкой поднял глаза. Агент1 смотрел на меня с подозрением. Ох, неужели он собирается на меня донести? Мне и так не хватает денег на жизнь, а если меня ещё и оштрафуют, придётся есть один раз в день… Но агент1 просто смотрел, не говоря ни слова.

—  Да уж, мерзкое местечко этот ваш СпецСпец-отдел.

Бессовестный, до этого момента наблюдавший со стороны, выдал своё оценочное суждение.

Я забеспокоился, что агент может расстроиться, но не мог остановить Бессовестного, который уже начал говорить.

— Чего хернёй страдаете? Вы ведь хотите любыми путями добиться от человека, который говорит, что заболел, чтобы он прямо сейчас поехал в СпецСпец-отдел писать отчёты.

А, так вот в чём дело? Я-то думал, он решает, наказывать меня или нет…

— А, тогда я сразу в СпецСпец-отдел…

— Конечно, высокопоставленный агент не будет так жаждать отчёта от простого сотрудника Спецуправления.

Нет? Тогда что же ему нужно?

— Вы же до смерти боитесь, что Хан Чжэ Мён сболтнёт что-то важное FOURKEY.

Агенты без какого-либо выражения смотрели на Бессовестного. Только тогда я понял, что они хотят заткнуть мне рот. Видимо, опасаются, что я могу случайно выдать важную информацию.

— FOURKEY упустили какую-то зацепку?

Бессовестный резко ответил:

— Нет. Но даже если и так, одно известно точно: я знаю гораздо больше, чем вы. Можете пытать господина Хан Чжэ Мёна сколько угодно, но вы не сможете победить меня.

— Это не соревнование.

— Если это не соревнование, то почему вы не делитесь со мной информацией?

— Я не знаю, о какой информации вы говорите, но, если вы сделаете официальный запрос, мы рассмотрим его обоснованность и дадим вам подходящий ответ. Однако я спрошу то же самое: почему команда FOURKEY не делится информацией?

— Чтобы что-то получить, нужно что-то дать. Ведь это вам нужна информация, верно? Почему же клянчить, как нищий, должен я?

— Что вы хотите узнать?

— Я должен объяснять и это?

Выражение лица агента2 не изменилось, но казалось, что он раздражён. Теперь он, должно быть, понял, что с Бессовестным лучше было вообще не разговаривать.

— В любом случае, это означает, что у вас есть что-то, чем вы можете с нами поделиться.

— Думайте, что хотите. Если вы считаете, что у меня есть важная информация, предоставьте доказательства и сделайте официальный запрос. Я рассмотрю его обоснованность и дам подходящий ответ.

Бессовестный ухмыльнулся, а агент2, демонстрируя опыт, кивнул.

— Повар действительно отличается.

Повар. Я услышал это слово во второй раз. Выражение лица Бессовестного не изменилось, как и тогда, но его глаза мрачно блеснули.

— Если вы действительно хотите убедиться, что я отличаюсь, предложите мне информацию, которая мне нужна. Тогда, будь то повар или патентный поверенный*, — я смогу стать кем угодно.

*Патентный поверенный — это юрист, специализирующийся на патентном праве и интеллектуальной собственности.

Нет, чтобы стать патентным поверенным, нужно сдать очень сложный экзамен… Я хотел было возразить, но тут дверь открылась, и появился последний главный герой.

Председатель выглядел так, будто только что проснулся. Когда его привели, из-за полуоткрытой двери донёсся тихий плач. Видимо, кто-то, наблюдающий за ним издалека, разрыдался…

Люди с любопытством смотрели на председателя. Даже если у него слабоумие, как можно было так спокойно скрывать, а затем привести сюда человека с симптомами Бессердечности? Председатель огляделся вокруг, осматривая свою комнату. Но, похоже, она была ему незнакома, и он быстро потерял интерес к обстановке. В этот момент послышался вопрос Бессовестного:

— Дядь, ну как прошло?

А? Председатель повернулся к Бессовестному.

— Хорошо побегал?

После того, как он повторил вопрос, в глазах дедушки появилась живость.

— Конечно! Как же я здорово бегал! Мне нужно продолжать бегать!

— Да? Я же прав? Если надеть эти кроссовки, можно бежать чертовски быстро.

Лицо председателя озарилось яркой улыбкой.

— Я бежал очень быстро! Я бежал так быстро, что мог бы обежать весь земной шар…

Свист.

Тук.

 Следующие слова председателя были прерваны глухим звуком падающего на пол предмета. Топор, брошенный Бессовестным, отрубил председателю голову. Вскоре с глухим стуком рухнуло и тело.