Онлайн чтение книги Байки на ночь о злых духах и жрице-ткачихе Bedtime stories of evil spirits and a weaver priestess
2 - 2 Антракт 1

Кинуко в приподнятом настроении спускалась по ступеням святилища. Вид на улицы древней столицы с высоты холма был усыпан редкими опадающими лепестками сакуры, а молодая зелень сияла в сезон своего расцвета.

У входа в святилище её ждала светло-розовая легковая малолитражка. На водительском сиденье находилась слегка смуглая девушка, а на пассажирском — светлокожая. Немного бросалось в глаза то, что прямо по центру капота крупно была наклеена зелёно-жёлтая «молодёжная» отметка — знак начинающего водителя.

— Сенсей! — девушка на пассажирском сиденье помахала рукой из окна. Это была Сакимори. За рулём сидела её подруга Румина, которая тоже часто приходила на подработку.

— Доброе утро!

Кинуко быстрым шагом подошла к машине, ожидавшей у остановки «Перед святилищем Тамамаю». Автобус ходил всего два раза в час, и тот только что уехал, так что постоять здесь немного было не проблемой.

— Точно по времени. Хорошо, что успели. — Сакимори вышла из машины и произнесла это со странным облегчением в голосе.

Голос звучал бодро, но, возможно, ей показалось, что цвет лица у Сакимори был немного бледным. Её волосы, окрашенные в светло-коричневый, были мягко уложены локонами, а оставшиеся пряди свободно ниспадали сзади. В качестве заколки она использовала канзаши, а на ней была свободная блузка и широкие брюки-гаучо, на ногах — сандалии на низком каблуке, видимо ради удобства. На голове — шляпка, вероятно, чтобы защититься от солнца. Кинуко всегда завидовала всегда стильно выглядевшей Сакимори.

— Я же говорила, что мы успеем. — Румина вышла из водительского места, открывая заднюю дверь, и сказала это как бы между делом.

В отличие от Сакимори, она была одета более строго: облегающие джинсы-скинни, подчёркивающие стройные ноги, лёгкая водолазка и изящное ожерелье в качестве акцента.

Обе выглядели как самые обычные современные студентки.

Обе излучали атмосферу современных студенток.

Что касается Кинуко, то на ней было что-то вроде платья-пончо с чисто символичным поясом. Без бренда, если настаивать — то «сделано в святилище Тамамаю» из ткани, которую соткала сама Кинуко. Из-за привычки к крою кимоно, даже при создании западной одежды дизайн получался максимально без выкроек. Хорошо бы хоть причёску сделать стильно, но она просто заплела мешающие волосы в косу, похожую на симэнава, и связала их шнурком для волос.

— …Эй, можно я переоденусь? — глядя на двух модниц, она невольно выпалила.

— А? С чего вдруг, сенсей?

— Я хочу одеваться как все, быть стильной. Точно, надену недавно купленное пальто!

— Пальто? То самое? Сейчас ведь апрель! Ты чего, жарко же! 

Проблема была в том, что из-за чувствительности кожи Кинуко могла носить только очень ограниченный ассортимент покупных вещей, поэтому почти вся её одежда была самодельной. Среди немногих исключений было зимнее кашемировое пальто, купленное недавно, которое Сакимори тогда похвалила.

— У меня больше нет нормальной одежды!

По сути, приличными у неё были только кимоно. Но появляться в кимоно было бы странно — выглядело бы либо «архаично», либо «по-деревенски». Таков был стиль Кинуко.

— Ты и так мило выглядишь. Мило же, ну. — Сакимори, словно успокаивая корову, приговаривая «ну-ну», подталкивая Кинуко, усадила её на заднее сиденье.

Внутри машины не было ни запаха сигарет, ни освежителя воздуха, отделка была чистой. Между водительским и пассажирским сиденьями был установлен навигатор.

Кинуко надула щёки и начала теребить косу.

— Кинуко-сенсей, пристегнись, пожалуйста.

— А, да, на заднем сиденье тоже нужно было.

— Это тоже, но… — в тот момент, когда Кинуко щёлкнула ремнём, её тело вдавило в сиденье.

Прежде чем она успела сообразить, что происходит, двигатель уже завёлся, и машина тронулась.

— Мы поедем по скоростной! — весело прокричала Румина. Обычно она была спокойной и поддерживала Сакимори, но сегодня её настроение отличалось от обычного.

— Сбавь скорость, ты ж новичок! — вскрикнула Сакимори.

— Всё в порядке! Не волнуйся!

— Да как тут не волноваться-ться!

Теперь было понятно, отчего лицо Сакимори выглядело бледным. Не нужно и говорить, что Кинуко стало очень не по себе.

***

Добраться до места назначения удалось без десяти девять. По плану должны были прибыть раньше, но Сакимори стало плохо, и они отдыхали на парковке у трассы. Там же была и придорожная станция, что было кстати, но после этого бешеная езда продолжилась, так что морально они изрядно выдохлись.

— Хорошо, что малолюдно. — Огромная парковка аутлет-молла ещё не была заполнена машинами. Отчасти потому, что был будний день, но, видимо, хорошо, что время было раннее.

— Румина… Я обратно поеду на поезде… — устало сказала Сакимори.

Кинуко молча протянула ей бутылку минеральной воды, купленную в ближайшем автомате.

— Спасибо, сенсей. Я заплачу.

— Не стоит.

Сегодня у неё были карманные деньги, так что она могла немного позволить себе роскоши. Не удержалась и накупила ещё на придорожной станции.

— Кинуко-сенсей, ты купила еду, но если оставить её в машине, она испортится. — Румина выразила беспокойство, но Кинуко и сама это понимала.

— Всё в порядке. Паунд-кейк с матча и чёрными бобами, а также бисквит-шифон, тоже с чёрными бобами. И ещё я купила рис, приготовленный с местной курицей… Ещё два, и всё, — сказала Кинуко, решительно подняв брови. В руке, которой она не протягивала бутылку, она сжимала онигири.

Бисквит-шифон был вкусным, но таким лёгким, что не чувствовалось, как ела, а паунд-кейк тоже не слишком тяжёлый. А вот онигири с рисом и курицей были так восхитительны, что она задумалась, нельзя ли купить курицу на обратном пути. Если попросить Куро, та, возможно, приготовит.

Когда Кинуко носила синтетические волокна или потребляла в больших количествах глутамат натрия и пищевые добавки, она плохо себя чувствовала. Поэтому у неё было много самодельной одежды, и она была разборчива не только в одежде, но и в еде. Как онигири, так и торты были сделаны из натуральных ингредиентов, что подходило Кинуко.

— Угу, так вот какой у тебя желудок, — сказала Румина с поражённым видом и сняла рисовое зёрнышко с щеки Кинуко.

До открытия магазинов оставалось около пяти минут, поэтому все трое сели на скамейку поблизости.

— Я всегда думаю, желудок сенсея — это чёрная дыра, — сказала Сакимори, допивая бутылку и выбрасывая её в мусорку.

— Понимаю! Такое чувство, будто смотришь программу про обжор по телевизору. Интересно, такое действительно бывает.

Поскольку обе уже знали, что Кинуко много ест, та не особо беспокоилась, что её видят за едой сейчас, но когда об этом говорили так проникновенно, ей становилось немного стыдно.

— Просто если не поесть сейчас... я не знаю, смогу ли я нормально поесть внутри молла.

— У сэнсэя же аллергия.

Не то чтобы это было именно так, но когда она ела фастфуд, с высокой вероятностью ей становилось плохо.

— Здесь есть, так сказать, натуральный ресторан, но вряд ли там будет достаточно еды, чтобы насытить живот сенсея.

— Вот что мне интересно, почему ты не толстеешь? Гастроптоз? — вмешалась Румина, прищурившись подозрительно.

— Наверное, гастроптоз.

Она погладила живот, словно спрашивая, правильно ли он переваривает пищу.

— Кстати, о гастроптозе, я недавно слышала на лекции... — Румина, словно что-то вспомнив, перевела разговор на другую тему.

Магазины уже открылись, но даже если бы они немного посидели спокойно, те бы никуда не убежали.

— Знаете о ёкае «Футакучи-онна» (Женщина с двумя ртами)?

Кинуко дёрнулась от столь своевременной темы.

— Ру-ми-на! Я же просила прекратить с такими разговорами. И вообще, при чём тут это? 

Сакимори посмотрела на подругу полуприкрытыми глазами. Сакимори была трусихой и не переносила оккультные и страшные истории.

— Всё в порядке. Слушай, это новый доцент. Преемник профессора Саноу.

Профессор Саноу — это профессор, с которым Кинуко имела дело в прошлом году. Тот, кто поспособствовал тому, чтобы Кинуко стала преподавателем в университете, но, к сожалению, ушёл в отставку в конце марта. Поскольку Кинуко бывала в университете всего два раза в неделю, она не знала, что это за человек — новый доцент.

— Он преподаёт историю, но он очень чудаковатый реалист, и когда слышит легенды о ёкаях или призраках, обычно всё отрицает.

— Хм, лично для меня это замечательно, но... это убедительно? И вообще, что значит «чудак»?

— Ну, оставим чудаковатость. Его ответвления от лекций интереснее. Как раз о Футакучи-онна, он научно исследует, какая история была первоисточником.

— ...

Кинуко наклонила голову. Она почувствовала, что это кого-то напоминает. В святилище Тамамаю тоже был один такой разбирающийся в теориях реалист.

— Этот доцент сказал, что настоящая личность Футакучи-онна, возможно, была человеком с гастроптозом, который не мог переваривать пищу, даже если ел. Обычно, чем больше ешь, тем больше толстеешь, верно? Но она совсем не толстела и много ела, поэтому, возможно, её считали ёкаем. Конечно, наиболее популярная теория, кажется, заключается в том, что на части её тела была опухоль, по форме напоминающая человеческое лицо.

— Хм, интересно, — пробормотала Кинуко.

Ей показалось, что новый доцент и тот храмовый затворник вполне могли бы поладить.

— Сейчас другое время, так что ладно, но, наверное, сенсею всё равно непросто, — сказала Сакимори, смотря на впечатлённую Кинуко с лёгким раздражением.

— Что?

— Кинуко-сенсей. Ты не замечаешь, что тебя, по сути, считают ёкаем?

Кинуко мысленно переварила слова Румины и, осознав, ахнула. Взглянув на Румину, она увидела, что та, словно говоря «попался!», показала язык и зашла в открывшийся магазин.

— Вот же ж… ужас! — проворчала Кинуко.

— И всё же ты не выглядишь так, будто это тебя сильно задело, — сказала Сакимори и последовал за Руминой.

Кинуко тоже пошла за ними.

Маршрут по магазинам они продумали заранее. Кинуко не любила толпы, и друзья специально выбрали более раннее время, чтобы избежать наплыва людей. Кинуко была благодарна за то, что те, кто моложе неё, так внимательны к ней, и, что важнее всего, она была рада, что её пригласили. Ведь, скорее всего, сама бы никогда в жизни не поехала в аутлет-молл.

— Как насчёт этого? — Сакимори с сияющими глазами разглядывала товары на стеллаже со скидками. Шла распродажа весенней одежды, и там были сложены туники и кардиганы нежных оттенков.

— Разве это не слишком просто? Вот это лучше, — сказала Румина, принеся комплект из облегающей блузки и юбки, похожий на её собственный наряд. Стильно, конечно, но это не вкус Кинуко.

— Вот это, — указала Кинуко на тунику, выбранную Сакимори.

— Отлично!

— Э-э, почему?

Похоже, между ними почему-то возникло соперничество, и Сакимори с Руминой взяли следующие вещи. Поскольку это был магазин натуральных материалов, радовало то, что в основном все товары были стопроцентным хлопком.

«Они и правда замечательные люди», — с лёгкой грустью подумала Кинуко.

Раз они предоставили машину, будет вежливо угостить их хотя бы обедом в качестве компенсации за бензин. Так сказала Куро, но, возможно, этого будет недостаточно.

Пока она смотрела на одежду, она также искала, нет ли каких-нибудь хороших аксессуаров. Пока она это делала, Сакимори и Румина принесли новую одежду. Они выбирали только одежду для Кинуко, но что насчёт их собственной?

Они обошли несколько намеченных магазинов, и когда руки оказались полны бумажных пакетов, решили пообедать. Благодаря Сакимори и Румине гардероб Кинуко значительно пополнился. Там было несколько вещей с дизайном, который она обычно не носила, но они объяснили ей, как их комбинировать, чтобы ей было удобно, так что проблем, вероятно, не возникнет. Она поняла, что даже вещи с распродажных стеллажей могут стать стильной одеждой, если их выбирает человек с вкусом.

Было чуть больше одиннадцати, поэтому места в ресторане ещё были свободны. Их проводили на террасу на втором этаже, откуда открывался вид на город. Там были большие зонты, но Сакимори не сняла шляпу. Более того, она тщательно нанесла солнцезащитный крем. Она была неустанна в поддержании красивой кожи.

Под рестораном была большая площадь. Там росли деревья, и за ними виднелось нечто похожее на монумент. Кинуко прищурилась.

— Что там такое?

— А, это...— начала Румина, потягивая свой тапиока-молочный чай. То, что напитки принесли сразу, радовало — все уже хотели пить. Кинуко тоже сделала глоток яблочного сока.

— Это мемориал павшим.

— Кхм! — Сакимори подавилась от слов Румины. С глазами на секунду наполнившимся слезами, она вытирала пролитый имбирный эль платком. — Я же просила прекратить.

— Всё в порядке. Хотя это и мемориал, он не новый.

— Какая разница, новый или старый?

— Разве? Даже если мне скажут, что это призраки разбитых самураев, я не знаю, что это такое. Если это было сотни лет назад, мы же не можем знать, что тогда произошло, верно? Более того, куда страшнее, если бы говорили, что это место построили на месте снесённой заброшенной больницы.

Сакимори промычала «М-м-м» с выражением лица, которое трудно было назвать согласием или несогласием. Как раз официантка принесла заказанные блюда.

— Выглядит вкусно.

Салат с японской заправкой подали в отдельной миске, чтобы можно было регулировать вкус по желанию, что было приятно. В основном он состоял из порванных листьев салата и тонко нарезанного дайкона, посыпанных чем-то похожим на картофельные чипсы. Зелёный и белый цвета дополнялись помидорами черри. На плоской тарелке была порция риса из пяти злаков, густой рагу с корнеплодами, минестроне, жареная местная курица — всё выглядело восхитительно. Кроме того, были овощные палочки, овощные чипсы, ароматные чесночные тосты, куриная пикката и так далее. А десерт они заказали принести после еды.

— Эй, ты сможешь всё это съесть? — спросила Румина с беспокойным взглядом.

Официантка, принёсшая еду, тоже смотрела с недоумением.

— Это же Кинуко-сенсей, — ответила Сакимори, будто этим всё сказано.

— Даже если вы не верите мне, верьте моему желудку.

Кинуко с сияющими глазами принялась за овощные палочки. К овощам был подан соус, называемый, кажется, банья-кауда. Пикката тоже была блюдом, которое она пробовала впервые. Кинуко заказала все блюда, названия которых слышала впервые.

Эта банья-кауда, смешанная с прекрасным ароматом чеснока и оливкового масла, возбуждала аппетит. Хотя это были просто овощные палочки, они исчезали во рту одна за другой. Морковь и огурцы — это ладно, но даже сельдерей, который она не очень любила, исчезал без следа. Салат тоже был безупречен, а чипсы сверху давали приятную солёность и хруст. Хрустящий дайкон, наверное, был хорошо вымочен в холодной воде? Всё было безупречно вкусно.

Рис тоже был сладким и вкусным, когда его пережёвывали, но здесь пальма первенства принадлежала Куро, которая каждый день готовила для Кинуко. Куро каждый день варила рис в котле, поэтому обычная рисоварка не могла с ним сравниться.

В минестроне был сконцентрирован насыщенный вкус овощей. Бекон тоже был вкусным. Поскольку там не было консервантов, которые не любила Кинуко, он легко усваивался организмом.

— …Кажется, беспокоиться не о чем.

— Угу, я рада, что сенсей довольна.

Кинуко было жаль, что она заставляла их волноваться, но она погрузилась в еду. В процессе она заказала дополнительные напитки и банья-кауду. Сакимори ела жареную курицу, а Румина — дория.

Вдруг Сакимори посмотрела в сторону внутреннего двора.

— Ах, собачка! Какая милая!

Хотя Сакимори старалась не смотреть в сторону мемориала, похоже, её глаза невольно последовали за собакой. Сакимори любила животных и часто играла с кошками в храме Тамамаю.

— Здесь же есть площадка для выгула собак, — сказала Румина, глядя на увлёкшуюся собакой Сакимори. Её взгляд был каким-то мягким.

И тут Кинуко подумала: а не была ли настоящая цель сегодняшней поездки по аутлет-моллу поднять настроение Сакимори? Было ещё свежо в памяти, как друга детства Сакимори арестовали как убийцу в конце зимы. Сразу после инцидента в университете был большой переполох, и, говорят, журналисты даже настойчиво пытались взять у неё интервью, как у знакомой.

Румина, на удивление, была внимательной натурой и, вероятно, старалась изо всех сил, чтобы Сакимори почувствовала себя лучше.

— … 

Если так, то ей, как старшей, было очень стыдно. Пока она ела, Кинуко размышляла, есть ли способ подбодрить Сакимори. В случае самой Кинуко, она подумала, что бы она делала, чтобы взбодриться, когда ей грустно.

— Сакимори-сан, — Кинуко посмотрела на Сакимори с серьёзным лицом. — Я дарю это тебе, — и протянула тарелку с куриной пикатой.

— Сенсей, я столько не съем, так что ешь сама. — она отказалась.

Кинуко, поникнув, отвела взгляд. Она забыла, что Сакимори, в отличие от неё, не была большим едоком. В том направлении, куда она отвела взгляд, виднелась роща с мемориалом, и там стоял кто-то из людей.

Там была девушка в матросской форме со старомодными косами. Волосы были иссиня-чёрными, и причёска была такой же, как у Кинуко сегодня.

— Разве в здешних школах носят матроски? Старшеклассница?

Похоже, Сакимори тоже видела того же человека, что и Кинуко.

— Есть, но дизайн другой. Думаю, только одна частная школа для богатых. Откуда же она? Может, из другой префектуры?

В родных краях Кинуко школьная форма почти всегда ассоциировалась исключительно с матросками, но, видимо, в окрестностях древней столицы это было редкостью. Основной формой, вероятно, был блейзер. Однако Кинуко показалось странным, что старшеклассница из другой префектуры стоит одна в аутлет-молле. И действительно, похоже, с ней всё-таки были спутники — двое мужчин в чёрных костюмах заговаривали со старшеклассницей.

Нет, это выглядело ещё более подозрительно.

— Может, она направляется на день открытых дверей?

— Разве они бывают в это время?

Сакимори и Румина, похоже, тоже были озадачены, но перед десертом, который принесла официантка, это казалось мелочью.

— Вау, выглядит вкусно!

Сакимори заказала десерт под названием аффогато с ванильным мороженым и матча. У Румины был бисквит-шифон с тыквой. У Кинуко, вдобавок к тому, что заказали они две, был мицумамэ (сладкая фасоль с сиропом).

— Эй, а как это едят? — спросила Кинуко у Сакимори, заказавшей то же самое.

В маленькой чашке был матча, но его было слишком мало, чтобы пить. Что же делать?

— Поливаешь на мороженое.

Сакимори полила тёплый матча на мороженое. Хорошо охлаждённое ванильное мороженое не поддалось жару матча, а, наоборот, впитало влагу, и на поверхности кремового мороженого образовался тонкий слой матча.

Кинуко тоже последовала примеру и полила матча. Она зачерпнула ложкой, как бы соскабливая поверхность мороженого. Положив в рот, она почувствовала, что слой матча хрустел, словно шоколад. По мере таяния мороженого во рту оно забирало тепло — было холодно, но вкусно. Сладость тоже была освежающей. Если рот становился слишком холодным, она клала в него прилагаемое вафельное печенье. С хрустящей текстурой охлаждённая полость рта оживала.

— Ахахаха. Тебе нравится?

Кинуко кивнула, не переставая есть ложкой. В середине у неё чуть не разболелась голова, и она сделала глоток ходзича, который предложила Румина. Она была рада, что к холодному десерту подавали и горячий напиток.

Бисквит-шифон и мицумамэ тоже были вкусными, и Кинуко была полностью удовлетворена. Живот был наполнен процентов на семьдесят, но с этим уж ничего не поделаешь. Вкус был настолько хорош, что она подумывала взять торт с собой.

— Сенсей, спасибо за угощение, — сказала Румина Кинуко, которая только что расплатилась.

— А мне тоже можно? Хотя я не предоставляла машину, — виновато сказала Сакимори.

— Всё в порядке, всё в порядке. Ты сегодня здорово помогла мне выбрать одежду.

Заодно она протянула и бисквит-шифон. Это было просто знаком внимания. Вернее, Сакимори чаще угощала её, чем та угощала Сакимори.

— Раз ты настаиваешь, то я не буду церемониться.

Сакимори улыбнулась и взяла у Кинуко коробку с тортом. Так было спокойнее, чем если бы та неловко отнекивалась.

— Тогда, хоть и немного рано, может поедем обратно? Мы купили, что хотели, да и пробки будут. Тебе ещё что-нибудь нужно?

Особых возражений не было, но лицо Сакимори исказилось. Похоже, она забыла, что обратно тоже будет вести Румина.

— Здесь вообще поезда или автобусы ходят?

— Ходят, но до твоей квартиры часа три добираться. 

Время в пути, наверное, будет не сильно отличаться, но если учесть время ожидания, то, вероятно, так и есть. Смирившись и опустив плечи, она сказала: «Тогда давай хотя бы посмотрим на собачек перед отъездом». Видимо, она хотела получить исцеление, глядя на пушистиков, бегающих на площадке для выгула.

Кинуко не то чтобы не любила животных, но вот животные её, к сожалению, не любили. Даже кошки в храме, где она жила, её избегали. По крайней мере, чтобы на неё не лаяли собаки, она решила наблюдать издалека, отойдя от сетки выгула.

Собаки, гоняющиеся за фрисби, собаки, которые просто носятся без устали, собаки, отрабатывающие команду «ждать» и получающие лакомство. Сакимори, казалось, смотрела с удовольствием. Кинуко тоже считала их милыми, но не могла прикоснуться, поэтому ей ничего не оставалось, как сидеть на скамейке, достать из сумки леденец и лизать его.

Перекатывая леденец во рту, она краем глаза увидела чёрные тени. Та самая школьница в матроске и двое в чёрных костюмах. Они вышли из рощи, где стоял мемориал.

Пялиться было бы невежливо, но делать ей всё равно было нечего, так что взгляд сам задержался. Похоже, у той девочки было хорошее зрение: старшеклассница, казалось, смотрела в сторону Кинуко... Нет, ей почудилось, что та скорее не смотрела, а словно буравила взглядом.

Кинуко поспешно огляделась вокруг, но вокруг никого не было. Получалось, что смотрит именно на неё. Может, она увидела что-то не вовремя? Украдкой взглянув в сторону старшеклассницы, она обнаружила, что та уже исчезла.

«Показалось», — подумала Кинуко и разгрызла леденец, превратившийся в осколки.

Обратно, само собой, вела Румина. В хорошем настроении она высадила Кинуко у храма. Кинуко мягко помахала рукой всё ещё сидящей в машине Сакимори. «Осталось немного, держись», — подумала она.

— Добро пожаловать. Много же ты накупила.

В административном здании её встретил Широ. Он пристально разглядывал бумажные пакеты, которые она несла в обеих руках.

— Я дома. Держи, гостинец.

Когда она протянула коробку с тортом, Широ прищурился и взял её.

 — Спасибо. Ты, наверное, устала? Что выбираешь: ванна, ужин или меня?

— Хочу ужин, пожалуйста. 

— Эх, а на такие фразы нельзя отвечать в шутку, на них нужно правильно отвечать. Запомни и скажи, когда вернётся ооя, — дал совет Широ, подняв указательный палец, но сзади подошла Куро и ударила его по голове.

— Не учи ерунде. 

— Я дома, Куро-кун, — улыбнулась Кинуко.

— С возвращением. Упаковка от одежды громоздкая, так что сложи её в этот мешок для мусора и убери. Одежду нужно постирать, так что отложи её для стирки, не забудь срезать ярлыки.

Куро протянула муниципальный мешок для мусора. В то время как Широ всегда дурачился, она была очень ответственной. Должно быть, это и есть материнская натура. Кинуко, как ей и сказали, взяла мешок для мусора и вместе с купленной одеждой понесла к себе в комнату. В этот момент прозвенел звонок у входа.

— Да-да-а.

Куро и Широ почти никогда не занимались приёмом гостей. Ооя тоже. Поскольку выйти пришлось Кинуко, она бросила одежду и мешок и направилась к входной двери.

За раздвижной дверью у входа стояла милая девушка в матросской форме с косичками. Узкое лицо с раскосыми глазами и старомодными чертами напоминало японскую куклу.

Даже рассеянная Кинуко не забыла бы лицо, виденное сегодня. Это была та самая девочка, что стояла перед мемориалом. Позади неё также были двое мужчин в костюмах.

Увидев Кинуко, девушка нахмурилась:

— Ты кто такая?

Несмотря на милую внешность, тон её речи был колким. На её лице чётко читалось слово «неприязнь». Она пристально смотрела на Кинуко, словно изучая её.

— Э-э, даже если вы так спрашиваете… — замялась та.

Стоило ли ей поклониться в пол и представиться: «Меня зовут Тамафуса Кинуко»? Но пока она колебалась, из глубины дома вышел ооя.

— А, ооя!

— Братец!

Лицо девочки просияло. Оно полностью отличалось от того, что она показывала Кинуко. Увидев девочку, ооя на мгновение устало вздохнул.

— Хадзимэ, для начала, я не слышал, что ты приедешь сегодня.

[П.п: Интересны момент 一女 (はじめ) Хадзимэ дословно переводиться как «первая дочь». А ооя у нас Куроу — «Девятый сын»]

Девочка, названная Хадзимэ, полностью игнорировала Кинуко и смотрела только на ооя.

— Да. Мы планировали навестить вас вместе с дедушкой, но раз уж оказались поблизости...

На лице Хадзимэ было немного смущённое выражение.

— С этого момента прошу вас обо всём позаботиться, — громким, чётким голосом Хадзимэ сказала и поклонилась.

[П.п:

1. Минестроне — блюдо итальянской кухни, лёгкий суп из сезонных овощей, иногда с добавлением макарон или риса. В переводе с итальянского означает «большой суп». Основные ингредиенты: бобовые (фасоль, нут, чечевица), лук, сельдерей, морковь, помидоры. В составе могут присутствовать любые овощи «по сезону», в том числе репчатый лук, савойская капуста, сельдерей, помидоры, картофель, тыква, кабачок (цукини).

   
   

2. Пикката (итал. Piccata) — блюдо из жареной телятины или курятины итальянского или итало-американского происхождения. В названии кроется способ приготовления: продукт нарезают на кусочки, панируют, обжаривают, а затем быстро прогревают в пряном соусе.

   
   

3. Банья кауда(дословно — «горячий соус»), — горячее блюдо и соус для макания в пьемонтской и провансальской кухне, в который макают овощи. Готовится с использованием оливкового масла, рубленых анчоусов и чеснока. Иногда в качестве дополнительных ингредиентов используются трюфель и соль. Сырые или приготовленные овощи окунают в соус, который обычно поддерживают на сервировочном столе горячим (как следует из названия) с помощью источника тепла, например, свечи или горелки.

   
   

4. Дория — блюдо японской кухни, представляющее собой рисовую запеканку с сыром и соусом бешамель. В дорию могут добавлять курицу, креветки, говядину и другие виды мяса, а также грибы, лук, овощи. Ещё к блюду могут подавать котлеты, омлет, фрикадельки.

    

5. Аффогато (итал. affogato — «утопленный») — итальянский десерт из мороженого, залитого порцией горячего эспрессо. Название означает, что шарик мороженого буквально тонет в небольшом объёме горячего кофе, но на практике мороженое не исчезает в чашке полностью, а лишь начинает плавиться, создавая густую, кремовую текстуру.

   
   

6. Мицумамэ — Просто десерт, который отлично освежает в жаркую погоду. На кубики агар-агара выкладывают нарезанные дольками свежие фрукты и поливают это дело холодным сахарным сиропом.

   
   

7. Маття (также матча) — японский порошковый зелёный чай. Название переводится с японского языка буквально: «растёртый чай».

   8) Ходзича («жареный чай») — сорт зеленого чая, который производится в Японии. Для его приготовления за основу, как правило, берут листья бантя (реже — сэнтя или кукитя) и без ферментации обжаривают в фарфоровой посуде при 200°С, в результате чего чайные листья принимают коричневатый окрас, специфический запах и вкус. Благодаря термической обработке в ходзича малое содержание кофеина, что позволяет пить его незадолго до сна.]