Онлайн чтение книги Байки на ночь о злых духах и жрице-ткачихе Bedtime stories of evil spirits and a weaver priestess
2 - 4 Антракт 2

В тихом классе Кинуко молча готовилась к лекции. Хотя ещё какое-то время никто не должен был прийти, дверь с грохотом открылась.

— Доброе утро, — с вещами в руках вошла Комура.

— Доброе утро, — ответила Кинуко и взглянула на часы.

До начала лекции оставался час. Кинуко наклонила голову.

— Разве не рано?

С этой недели лекции переходили с плетения шнуров на ткачество. Она пришла пораньше, чтобы подготовиться к этому, но студентке Комуре это было ни к чему. Зачем она пришла в такое время?

— Я пришла пораньше, потому что хотела кое о чём спросить вас, сенсей.

С этими словами она поставила свои вещи. Она достала кимоно, завёрнутое в упаковочную бумагу татогами. Пахло нафталином.

— Кимоно?

Старомодный узор, сотканный из хлопка. Оно было сшито как хитоэ, лёгкое кимоно без подкладки, и, казалось, хорошо пропускало воздух — кимоно для лета. Кинуко осмотрела ткань, тщательно сотканную, ручной работы, требовавшую много труда.

— Говорят, его носили как юката. В этом году мне его мама отдала.

— Юката, значит… Если пришить полуворотник ханэри, то вполне можно носить и как настоящее кимоно. Это кимоно передавалось в семье из поколения в поколение, верно?

— А? Откуда вы знаете?

Кинуко не зря зарабатывала на жизнь ткачеством. По виду ткани было ясно: ей далеко за четверть века. Полвека, нет, возможно, даже больше. Ручной тканый цумуги, дизайн действительно старомодный. Но состояние хорошее. Старые кимоно неизбежно изнашиваются, но здесь этого не видно. Была лишь одна деталь, которая её заинтересовала. Возможно, ткани не хватило — узор на правом рукаве не совпадал так же аккуратно, как на остальных частях, где он был хорошо состыкован.

— Кажется, я слышала, что оно от прабабушки, или даже от её прабабушки, из той эпохи.

— Ва-ау, это потрясающе.

Значит, если оценивать скромно, ему было не менее ста пятидесяти лет. И оно так хорошо сохранилось. Видимо, с ним бережно обращались из поколения в поколение.

— Да. Но, хорошо, что его мне подарили, однако я не очень понимаю, как его носить. Я также не знаю, какие аксессуары подобрать, и подумала, что сенсей, возможно, знает...

Иными словами, Кинуко надо было научить её, как надевать кимоно? Если дело только в этом, она могла бы сказать попроще, но та, казалось, почему-то стеснялась. Возможно, были и другие причины, но расспрашивать о том, о чём та не говорит, было бы нехорошо, поэтому Кинуко продолжила разговор.

— Тогда, может, я покажу тебе во время лекции? Сегодня мы будем работать на ткацком станке, а перед этим я дам краткое объяснение про ткани. Можно будет надеть кимоно прямо поверх одежды. Если тебе так подойдёт, конечно.

— А, спасибо вам! — Комура поклонилась.

Возможно, было бы лучше попрактиковаться в надевании кимоно прямо сейчас, но Кинуко хотела закончить подготовку настольных ткацких станков до начала лекции. Продеть основную нить через ремизку оставалось всего для одного станка.

Комура сидела, немного не зная, чем заняться, и поглядывала на Кинуко. Хотя она и хотела помочь, но делать было нечего.

— Раз уж ты здесь, можешь выбрать любую нить, если хочешь. Основа фиксирована, но для утка можно выбрать несколько видов.

Кинуко указала на висящие с потолка мотки ниток. Это была довольно толстая льняная пряжа. Было подготовлено около десяти цветов.

— Какие приятные, мягкие оттенки, — сказала Комура, беря бледно-оранжевую нить.

— Все они окрашены натуральными красителями. А, эта окрашена луковой шелухой.

— Л-луком?

— Угу. Рядом фиолетовая — баклажанами, а светло-розовая — чёрным чаем.

— ...Сплошь еда, да? — Комура смотрела на Кинуко с каким-то странным понимающим выражением лица.

Кинуко сделала неопределённое лицо и и передала ей челнок. Челнок — это инструмент, на который наматывается уточная нить; его пропускают между нитями основы, чтобы ткать полотно.

— Раз выбрала цвет, намотай её вот так на это.

— Ла-адно.

Некоторое время каждая занималась своим делом, но Комура всё так же поглядывала на Кинуко.

— Э-э, Комура-сан, что-то… — начала Кинуко, как вдруг послышался стук в дверь класса.

«Кто бы это мог быть?» — подумала она, открывая дверь. На пороге стоял стройный молодой человек в костюме. Увидев Кинуко, он воскликнул: «А-ва-ва!» — и казался удивлённым.

— Вам что-то нужно? — Кинуко наклонила голову.

Студент? На вид ему было лет двадцать с небольшим. Слабые брови и очки в чёрной оправе, волосы иссиня-чёрные и короткие — прямо стереотипный клерк.

— П-простите. Не могли бы вы пропустить меня на балкон?

— П-прошу?

Несмотря на скромный вид, он решительно прошёл в класс. Выйдя на балкон, он, неизвестно о чём подумав, перелез через перила.

— Эй! Что вы делаете?!

Потрясённая Кинуко не успела среагировать и Комура в панике бросилась его останавливать. Молодой человек пытался перебраться на балкон соседнего класса.

— Не беспокойтесь. Хоть и не скажешь по виду, но с координацией у меня всё в порядке.

— Да дело не в этом! Это же незаконное проникновение!

Кинуко энергично кивала в знак согласия со словами Комуры.

— Проблем нет. Я здесь преподаватель, и первая пара у меня именно в этой аудитории. Просто времени возвращаться за ключом не было, вот я и…

Самопровозглашённый преподаватель, отвечая, начал трясти окно за окном с грохотом.

— Отлично. Здесь есть окно с плохой посадкой, которое не запирается.

Объясняя, он нашёл незапертое окно и, пытаясь войти, поставил ногу на раму.

— Ах... — когда Кинуко издала глупый звук, раздался пронзительный звон сигнализации. — Если заранее не отключить охранную сигнализацию у входа, она срабатывает.

— Сенсей, лучше бы вы сказали это раньше! — с досадой сказала Комура.

— Пожалуйста, больше никогда так не делайте!

Перед администрацией университета Кинуко и другие сидели понурившись.

«Почему это нас тоже ругают?» — с недоумением подумала Кинуко, кланяясь сотруднику администрации. После того случая на шум сбежались охранники, и началась суматоха. Они кратко объяснили ситуацию, но простых извинений было недостаточно. Поскольку скоро должна была начаться пара, им позволили уйти, но после её окончания вызвали в администрацию.

Из-за этого подготовка задержалась, и Кинуко не смогла показать Комуре, как надевать кимоно, во время лекции.

— Нам очень жаль.

По обе стороны от Кинуко стояли Комура и ещё один человек — самопровозглашённый преподаватель, доцент Удзинаши. Да, к удивлению, этот робкий молодой человек и вправду оказался преподавателем. Более того, он был доцентом. Когда они услышали его имя и должность от охраны, их глаза округлились. Наверное, он был значительно старше, чем выглядел.

— В следующий раз будьте осторожнее.

После того как раздражённая сотрудница администрации ушла, все трое вздохнули. Судя по её словам «В который раз уже?!», подобное с ним случалось не впервые.

— Я голодна.

— Уже обед. А ведь нас попросили всего лишь подать простую бумагу.

— Несправедливо. Охранники же говорили, что это займёт минутку.

Доцент Удзинаши покачал головой, словно говоря «ну что поделать».

— Доцент Удзинаши, помолчите лучше!

С момента первой встречи с Комурой прошло всего несколько часов, а ему уже такое говорят. Доцент Удзинаши опустил брови домиком и почесал затылок.

— Простите. В качестве извинений, не хотели бы вы пообедать вместе?

Комура с подозрением посмотрела на доцента Удзинаши, который так легко это предложил. Кинуко тоже начала думать, не стоит ли обращаться к нему просто по фамилии, без титула.

— И не вздумайте внезапно приставать к нам.

— П-приставать? Я бы не… — Удзинаши, казалось, хотел сказать, что у него не было таких намерений, и опустил брови ещё ниже.

— Сенсей, пойдёмте. Нас просто втянули в неприятности.

— Д-да.

Когда Комура потащила её прочь из администрации, она врезалась в мусорное ведро.

— А-а, простите!

Кинуко в панике стала подбирать рассыпавшийся мусор. Она собирала бумажки и бросала их обратно в ведро, но...

Взяв один из них, она замерла.

— Что такое? — Комура заглянула.

В руках у Кинуко была бумажка — то самое объявление, что висело на доске. Предупреждение о подрезателе волос с прошлых дней.

Дело с подрезателем волос было закрыто, но оставалось какое-то неясное чувство. Курашики была на сегодняшней лекции, но всё равно выглядела несколько подавленной. Парень Курашики, вернее, уже бывший парень, Та-кун, был арестован полицией. Как и планировал ооя, его сначала взяли за порчу имущества, а затем арестовали за дополнительные преступления, которые вскрылись позже. Дополнительным преступлением было отравление еды и напитков Курашики. Более того, похоже, Та-куну также предъявят обвинение в убийстве сестры.

Возможно, Комура думала о том же. Она замерла и смотрела на объявление.

— Это...

Появилась ещё одна голова, заглянувшая внутрь. Удзинаши ловко потянулся к объявлению.

— Говорят, преступник увлекался изготовлением кукол.

— Кукол?

Преступник, о котором говорит Удзинаши, вероятно, не Та-кун, а настоящий подрезатель волос.

— Говорят, он делал кукол из волос женщин-жертв.

— Фу-у-у... — Комура скривилась.

— Специально устраивать преступления ради кукол, зачем же так? — Кинуко тоже кивнула, продолжая собирать мусор.

— Ну, своего рода мания. Среди кукольных мастеров есть те, для кого то, что волосы кукол должны быть человеческими — это само собой разумеющееся, а некоторые воссоздают даже поры на коже.

Поскольку Удзинаши говорил это с грустной задумчивостью, Комура смотрела на него ещё более холодным взглядом.

— А вы, случайно, не делаете их?

— Нет, я не из тех, кто их делает. — Удзинаши достал из кармана пиджака визитку. — Знаю, что сейчас уже поздно, но вот, пожалуйста.

На визитке было написано: «Удзинаши Соджиро». Специализация — «История современного японского искусства».

— В этом году меня внезапно назначили сюда. У меня не так много возможностей раздавать визитки, так что воспользуюсь случаем.

— Ах.

Кинуко слышала, что после профессора Саноу, с которым она имела дело раньше, пришёл другой преподаватель. Румина тоже говорила о преподавателе, который ведёт интересные лекции, наверное, это он.

— Раз искусство, вы что-то рисуете?

— Не искусство. История искусства. Так что я преподаю историю произведений искусства. Среди них есть так называемые ики-нингё, «живые куклы», и для них иногда использовали человеческие волосы.

— Название звучит довольно зловеще.

Они с Кинуко закончили разбирать мусор. И как-то само собой получилось, что присели на скамейку перед автоматом с напитками. Удзинаши открыл ноутбук и показал им жутковатую куклу. Она была очень похожа на человека, словно живая, но отличалась, пожалуй, проступающей текстурой дерева.

— Ва-ау, она мне ночью приснится.

— Жутковато.

— Но с художественной точки зрения это великолепная работа. — Удзинаши, казалось, с удовольствием показывал изображения, но многие из них были так или иначе жуткими. — Если покопаться, это очень интересно. Как-нибудь обязательно посетите мои лекции, не хотите?

Поскольку он обращался так легко к Комуре, Кинуко расставила руки, словно преграждая путь.

— Если будешь посещать лекции доцента Удзинаши, то не сможете посещать мои, так что я вынуждена отказать.

Для Кинуко это было довольно твёрдое заявление.

Удзинаши снова опустил брови домиком. Будучи новичком, он, как и Кинуко, был преподавателем, который хотел привлечь на свои лекции как можно больше студентов. Она понимала его чувства, но не могла просто так отдать ему студентов.

— Жаль. Ах, но на втором семестре, пожалуйста, подумайте.

— Простите. Что касается вашей специализации, у меня уже достаточно зачётных единиц.

Кредитов с лекций Кинуко было достаточно.

— Вот как, жаль.

Похоже, он смирился, плечи его опустились. Но опустив их, он всё же бросил на них косой взгляд. Жест выглядел нарочито жалобным.

— Тогда мы пойдём. Господин доцент, пожалуйста, с этого раза никогда не забывайте ключ.

«Надеюсь, такие слова не будут грубыми», — подумала Кинуко, поднимаясь со скамейки. Если оставаться с Удзинаши, её, скорее всего, снова втянут в какие-нибудь неприятности.

— Тогда, в следующий раз, если будет возможность, пообедаем вместе.

— Да, если будет возможность.

«Вряд ли она представится», — подумала она, уходя.

— Сэнсэй, это было неожиданно, — Комура, заглядывая в лицо Кинукo, шла рядом.

— Что именно?

— Да просто, сенсей выглядит такой, что на неё легко надавить, но оказывается, она может говорить так чётко.

Ей часто это говорили. Однако Кинуко уже взрослый, работающий человек. Она умеет отказывать.

— Я умею говорить «нет».

Ооя всегда ей это твердил, так что она была настороже.

— Разве? Сенсей обычно такая рассеянная, кажется, у неё много уязвимых мест.

— Я рассеянная?..

— Да-да. Даже если смотрите на что-то, будто не замечаете. А даже если видите — всё равно не обращаете внимания.

Хотя сама Кинукo так не считала, она всё же скрестила руки.

— Сенсей, что вы будете делать теперь?

— Ненадолго вернусь в аудиторию.

— Ах, да, точно.

— Что-то не так?

— Нет, ничего. Оставлю на потом. На следующей лекции, хорошо? Научите меня надевать кимоно.

Комура, казалось, всё ещё хотела что-то сказать, но Кинуко уже хотела есть. К тому же, она хотела как следует убраться в аудитории. Думая об этом, она попрощалась с Комурой и направилась к аудитории.

[П.п:

1. Татōгами — это особая сложенная бумага, которую используют в Японии для хранения кимоно, хаори, оби и других традиционных предметов одежды.

2. Ханэри — элемент традиционного японского костюма, сменный воротничок, которым обшивают ворот кимоно.

3. Цумуги  — традиционная шёлковая ткань японского производства. Имеет шероховатую поверхность, мягкую и драпирующуюся, которая с возрастом ещё больше размягчается.]