Онлайн чтение книги Леди-малышка Lady Baby
Глава 40

В прошлой жизни Каллиопа была женщиной с утончённым воспитанием и элегантным почерком, который всегда восхищал окружающих. Однако, в этом новом теле, её писательские способности были на удивление далёки от совершенства. Не то чтобы её почерк стал хуже — она просто не умела писать.

Каждая буква на бумаге была кривой, неровной, иногда слишком крупной или, наоборот, слишком маленькой. Строки, словно бегущие по скользким путям, никак не хотели укладываться в аккуратный ряд. Няня, стоя позади, тяжело вздохнула, ощущая всё большее беспокойство.

«Самое страшное, что она не шутит, а говорит это всерьёз», — подумала она, наблюдая за Каллиопой, которая, видимо, не осознавала всей неловкости своего положения.

Каллиопа сдержалась, чтобы не вырвать из рук недописанное письмо. Она уже сталкивалась с подобным, когда писала своё первое благодарственное послание. Руки, казалось, не слушались её, и каждый жест приносил новые мучения.

«Может, всё-таки попросить писаря помочь?.. Нет, это будет неправильно.»

Использовать помощь писаря вовсе не было проявлением невежливости. Напротив, в её положении, как ребёнка, это было бы вполне оправданно. Этикет не требовал строгих формальностей. Однако Каллиопа ощущала внутренний порыв сделать всё сама.

«Я хочу искренне выразить благодарность тем, кто подарил мне свои дары», — мысленно повторила она, чувствуя, как слова обретают форму на бумаге. Прошлая жизнь оставила в ней неизгладимый след: несмотря на всё, в её сущности по-прежнему оставалась прямолинейность, характерная для графа Рустичеля.

Именно искренность всегда была её сильнейшей чертой. Она знала, что письмо, написанное собственноручно, всегда передаёт больше эмоций, чем любое другое. Но вот…

«Что, если они не смогут разобрать мой почерк?»

Взгляд Каллиопы снова упал на её кривые, небрежные строки, и она почувствовала лёгкую тревогу. Её руки были слишком слабы, чтобы контролировать каждое движение, и в голове беспокойно вертелась мысль о том, что письмо останется непонятым.

«Проклятая мелкая моторика.»

Словно сождав момент слабости, она сжала кулачки и начала разжимать их, упражняя пальцы, пытаясь развить свою слабую мелкую моторику. Монотонное повторение движений успокаивало её нервы, но на самом деле лишь добавляло к её беспокойству.

Няня, с нежностью и заботой наблюдая за её усилиями, стояла тихо, не вмешиваясь. Она видела, как девочка искренне старается и борется с собой, но Каллиопа, поглощённая своими мыслями, даже не заметила её взгляда.

****

— Слуги из дома Сарлино сегодня опять не пришли… — пробормотала Анна, горничная из дома Рустичель, задумчиво глядя в бокал с пивом.

Сегодня было то самое собрание прислуги, которое проводилось раз в две недели. Неофициальное, почти домашнее — просто возможность собраться после долгого рабочего дня, выпить по кружке пива и обменяться новостями.

Но такие встречи были важны не только как способ снять усталость. Они превращались в настоящие информационные узлы, где передавались знания о том, где освободилась вакансия, в каком доме платят щедро, а в каком — работа оборачивается бесконечным трудом.

Конечно, разговоры не ограничивались лишь работой. Обсуждали и жизни хозяев — людей, под крышей которых они проводили дни и ночи.

— Они не приходят уже не первый день… Все же знают, что случилось.

За столом повисла тишина. Никто не осмелился первым произнести вслух имя маленького наследника дома Сарлино.

— Но ведь госпожа Сарлино недавно появилась на светском приёме, — осторожно заметил кто-то. — Я думала, что и их слуги сегодня придут…

Слухи, так живо циркулирующие среди прислуги, были бесценны и для дворянского общества. Они помогали избегать неловких тем, подсказывали, на что стоит обратить внимание, с кем и о чём следует говорить. В конце концов, ни один уважающий себя аристократ не отправлялся на приём, не выслушав перед этим сплетни из уст своей горничной или лакея.

Так что было естественно ожидать, что сегодня среди них окажутся и слуги из дома Сарлино.

— В любом случае, — наконец сказала Анна, глядя в задумчивые лица собравшихся, — давайте не будем расспрашивать их. Если решат прийти, примем их тепло.

Смерть наследника была трагедией, но это не означало, что прислуга должна целый год избегать встреч и общения. Однако все понимали: для госпожи Сарлино потеря сына стала страшным ударом. И слуги, чувствуя это, сами не спешили устраивать шумные застолья, словно подчиняясь общей тишине, воцарившейся в их доме.

Как будто уловив напряжённую атмосферу, трактирщик в этот момент поставил на стол новые кружки пива. Пена взбежала через край, и кто-то выдохнул с облегчением, принимая угощение. Жизнь продолжалась, даже когда сердце сжималось от печали.

Золотистый напиток, искрящийся крошечными пузырьками под белоснежной пеной, манил пересохшие от долгого дня губы. Горло сжалось в предвкушении, и стоило бокалам громко столкнуться друг с другом, как первый жадный глоток разлился по телу долгожданной прохладой.

— Ах, вот это освежает! — с довольным вздохом выдохнул кто-то.

Напряжение незаметно покинуло плечи, спины расслабленно оперлись на стулья, а вскоре на столе появилась поджаристая закуска, источающая тёплый аппетитный аромат. Тонкие ломтики картофеля, хрустящие, посоленные ровно настолько, чтобы хотелось взять ещё один, заставили всех невольно потянуться за угощением.

— Кстати, твой юный господин Хильдерт всё ещё так же мил с тобой? — насмешливо поинтересовалась одна из горничных, когда лёгкая выпивка сделала атмосферу теплее.

Постепенно разговор скользнул в привычное русло. У всех за этим столом была одна общая черта — они прислуживали юным господам и госпожам, а значит, неизбежно сближались на этой почве. Как матери, объединённые схожими заботами о детях.

— "Всё ещё"? Что ты имеешь в виду?! — возмутилась Олив, горничная дома Самона.

Щёки её слегка порозовели, и она всплеснула руками, будто защищая честь своего подопечного.

— Наш юный господин так сильно изменился! Он хоть и стесняется показывать свои чувства, но это делает его ещё милее.

— Ох, да, особенно когда сначала капризничает, а потом прибегает, быстро шепчет извинения и тут же убегает!

Разговор сопровождался лёгкими улыбками, а в воздухе повисло какое-то тёплое, домашнее чувство.

— После того пикника с ним что-то случилось… Он последнее время не в лучшем настроении, но зато стал гораздо менее вспыльчивым.

— Я всегда считала, что наш господин идеален: умен, красив… Единственное, чего ему не хватало, — это хорошего характера. А теперь, когда и он стал лучше, через пару лет он просто покорит всех юных леди столицы!

Чем больше восхваляли наследника дома Самона, тем более задумчивыми становились лица слушателей.

«Ну, конечно, он молодец, но...»

Слуги, заботившиеся о юных господах, имели один общий рефлекс: в какой бы степени ни восхваляли чужого ребёнка, их собственный всегда оставался лучшим.

— Какая бы у него ни была популярность, но разве он сравнится с нашим господином? — прозвучало вдруг с легким вызовом.

И в воздухе повисло нечто, напоминающее негласное соревнование — чьё дитя дороже и лучше в глазах преданной прислуги.

Марина, горничная из дома Кастильо, не выдержала и с улыбкой вмешалась в спор:

— И что же ты этим хочешь сказать?

Олив прищурилась, её взгляд вспыхнул вызовом, но Марина лишь усмехнулась, неторопливо продолжая:

— Нашему юному господину всего восемь лет, а лицо у него уже безупречно. Даже взрослые…

— Он выглядит так, будто уже готов стать легендой! — с жаром подхватила другая служанка. — Каждый раз, когда его встречаешь, хочется молиться: «Пусть он вырастет таким же прекрасным!»

— Наш юный господин тоже подаёт большие надежды! К тому же, его называют гением! — не уступала Олив.

— Наш тоже слышит такие слова, — последовал моментальный ответ.

Градус противостояния стремительно повышался. Никто не собирался уступать — ведь для каждой из них их "ребёнок" был самым замечательным в мире, и признать превосходство чужого было просто немыслимо.

Остальные горничные лишь молча хрустели чипсами, наслаждаясь зрелищем. Они знали, что самые ожесточённые словесные дуэли разгорались именно между служанками домов Самона и Кастильо. Всё потому, что их хозяева принадлежали к графским и герцогским родам, а там действовали свои строгие законы "воспитательного боя". В этом мире сила измерялась достижениями их юных господ, и каждая хотела доказать, что именно её наследник — самый лучший.

Горничная из дома Альпинус, Лара, не притронулась к закуске. Вместо этого она молча залпом осушала свой бокал. Когда-то она тоже стояла на передовой этих словесных сражений, воспевая достоинства юного господина Харрисона и противостоя служанкам Рустичельского дома, восхвалявшим юного господина Люциуса. Теперь же она была словно рыцарь в отставке — её клинок затупился, а пыл был оставлен в прошлом.

«Если уж говорить о миловидности, то наша госпожа Эпини даст фору кому угодно!»— подумала Лара, едва сдержав ухмылку.

Правда, у её госпожи был один маленький, почти незначительный недостаток — слишком уж она была энергичной. Конечно, именно эта неуемная жизненная сила делала её по-настоящему очаровательной, но другие горничные почему-то не разделяли этого мнения. Стоило лишь упомянуть имя Эпини, как они тут же морщились и называли её слишком шумной.

－Ну что ж, кто же победит сегодня? Олив или Марина? Или, возможно…

Лара украдкой скользнула взглядом по Анне, своей некогда главной сопернице, сидевшей рядом. Интересно, неужели та больше не примет участие в этом вечном споре?

Анна громко поставила кружку пива на стол, её губы тронула самодовольная улыбка.

— Какими бы замечательными ни были ваши господа, они всё равно не сравнятся с нашей госпожой!

Рустичельский дом, который до этого несколько отставал в этом вечном споре, внезапно пошёл в атаку. В зале воцарилась тишина. Даже те, кто ещё минуту назад яростно спорил, чей юный господин достойнее восхищения, теперь замолкли.

Все знали о подвигах мисс Каллиопе. Когда-то рассказы о её деяниях казались абсурдными, казались преувеличением… ложью. Но вскоре всем пришлось признать: это правда.

Марина первой нарушила молчание:

— Хе-хе, а ведь наша мисс Липе совсем недавно удостоилась восхищения самой госпожи Шин Кантена, заместителя командира Красного драконьего рыцарского ордена!

— Наш юный господин тоже получил похвалу! — тут же возразила Оливия.

— Для нашего господина сказали, что его успехи впечатляют! — не отставала Марина.

Никто не собирался уступать. Спор разгорался с новой силой, но Анна, спокойно хрустя чипсами, вдруг тихо заметила:

— Хм… даже не знаю. А вдруг в будущем все эти господа начнут горячо ухаживать за нашей госпожой?

Марина мгновенно вскинулась:

— Наш господин слишком требовательный!

Но Оливия промолчала.

Анна лукаво улыбнулась:

— Не могу отрицать. Может, уже сейчас они начинают ухаживать. А может… первая любовь нашего маленького господина…

Липе и прочие перемены в их окружении не прошли мимо её внимания. Она прекрасно понимала, что происходит.

Когда Оливия отступила, в споре остались только Марина и Анна.

— Он высокомерен, поэтому, скорее всего, сам будет ухаживать за нашей госпожой, — спокойно заявила Анна.

Марина фыркнула:

— Что? Неужели ваша госпожа настолько замечательная…?

Она уже собиралась сказать что-то в защиту своего господина, но вдруг осеклась. Будто бы на миг поняла что-то важное, её губы сомкнулись, словно створки раковины.

— Ах… да, ваша госпожа действительно замечательная…

Марина была повержена. Анна удовлетворённо улыбнулась. Спор был закончен, но остался последний, самый важный вопрос.

— Получали ли вы когда-нибудь подарки от ваших господ или госпож?

Эти слова заставили встревожиться даже тех, кто до этого просто наблюдал со стороны.

Подарки от маленьких господ и госпож… Это была мечта.

Забытая конфета, заколка для волос, игрушечный цветок — казалось бы, пустяки. С точки зрения холодного разума, для горничных это не имело никакого значения. Но стоило этим вещам стать знаком внимания от любимого господина или госпожи, как они превращались в нечто бесценное.

Мир изменился. Теперь даже простые наёмные работники получали уважение. Но во времена бабушки моей матери всё было иначе…

Раньше слуги были как мебель. Как столы, стулья и кровати — просто вещи, обеспечивающие удобство в быту. Ничего больше.

Разве кто-то благодарил за удобную кровать? Дарил подарки? Конечно же, нет.

Да, награды выдавали — за долгую службу, за преданность. Но подарков, сделанных от чистого сердца, не было.

И хотя эта старая концепция постепенно исчезала, она не выцветала окончательно.

— Неужели…?

— Мисс Липе… подарила подарок?

Глаза всех вокруг загорелись.

Анна с гордостью хлопнула себя по груди:

— Хе-хе, наша мисс Липе, не поверите… она дала мне… клубничный тарт!

— Клубничный тарт…!

— Она сказала, что это её любимое!

Получить подарок с тем, что нравится самой госпоже… Это было выше всяких ожиданий.

— Представьте! Она держала тарт в этих маленьких ручках, словно кленовые листья, и с улыбкой сказала: «Анна, съешь, пожалуйста!»

Анна, воодушевлённо постукивая по столу, вспоминала тот момент, и её голос дрожал от эмоций. Конечно, в реальности всё было немного иначе. Но память устроена хитро: когда-то увиденное, но искажённое чувством гордости, становилось истинным воспоминанием.

— Как ты смогла получить такую милость…!

— В чём секрет?!

— Это что-то, что даже наша кормилица не испытала…!

Как же завидно! Все горничные выражали свою зависть, топая ногами. Анна подняла подбородок и гордо вскинула нос.

Конечно, были и те, кому это не понравилось.

— Эй, если кто-то услышит, подумает, что только ты получила подарок!

— Это так! — с трудом скрывая самодовольную улыбку, громко заявила Анна.

Но затем, увидев в глазах окружающих холодный блеск, поспешно добавила:

— Ах, но госпожа дала тарт всем служителям!

Взгляды мгновенно устремились к ней.

— Она лично раздала их. Да, я тоже получила! Она подошла ко мне, поблагодарила и сказала, что очень признательна… Ох, она была такой милой!

Все ахнули.

— Всем служителям?

— Да! Я собираюсь хранить его как семейную реликвию.

— Но тарт же испортится.

— Если его заморозить, не испортится!

— Лучше всего насладиться тортом сразу — так ты лучше всего выразишь благодарность за её внимание.

Служанки из рода Рустичель, обмениваясь этими словами, с гордостью смотрели на остальных.

«Я тоже хочу… я тоже хочу клубничный тарт от молодого господина…!»

Сегодня победителями, без сомнения, стали служанки из рода Рустичель.