Онлайн чтение книги Записи Уробороса ~Цирк Обениэля~ Ouroboros Record ~Circus of Oubeniel~
54.1 Наследник герба (часть 1)

Конец лета.

Карета с Линусом внутри мчалась по улицам королевской столицы Бруссонна. Выполнив свои обязанности на своей территории, он оставил рыцарей, которые официально находились там, и поспешил вернуться в королевскую столицу.

Да, он вернулся в столицу.

С самого рождения и до сих пор, проснувшись в Вольдене, он впервые испытал неприятное чувство, будто ему не место в доме чужого человека. Странный интерьер комнаты, подчиненные, которых он встретил впервые, незнакомый климат, враждебность, которую он чувствовал от каждого встречного. Все это заставляло его чувствовать себя не в своей тарелке. После двух месяцев пребывания в Вольдене он решил, что деревенская жизнь ему надоела.

В конце концов, он мог быть только в столице, думал Линус. Последняя мода, музыка и городская суета давали ему ощущение знакомости. За городом не было места, подходящего для него. Он больше не мог смеяться над людьми из центристской фракции, которые цеплялись за столицу, как паразиты. К тоске по дому Линус почувствовал нотки меланхолии.

...... После всего этого он не мог набраться сил, чтобы снова позвать Таллеса.

Давно пора... сегодня... а может, завтра...

Он постоянно зацикливался на отсрочке. Всякий раз, когда он решался, наконец, сделать это, ему вспоминалось тошнотворное лицо человека, которого он должен был вызвать, и он колебался. Не успел он оглянуться, как прошло бесчисленное множество дней.

(Этот старик снова поднимет шум......)

Несмотря на то, что на то, что он должен был сделать, ему косвенно намекнули, Линус не смог выполнить указания Лавалье. Не исключено, что он может возразить, что это не были четкие инструкции, но тогда он потеряет расположение главного политического авторитета королевства.

Что же делать в таком случае... Он тут же прервал ход своих мыслей.

Тяжелая усталость навалилась на его плечи. У него не осталось сил на это.

Ожидать, что он будет заниматься Таллесом, выполняя свои обязанности в поместье, было принципиально невозможно. Нужно было решать проблемы, накопившиеся за время его отсутствия, а также встречаться с влиятельными людьми страны. У местного лорда множество других задач, чем можно себе представить.

Усталость от нервной работы и долгой дороги не позволяла Линусу думать дальше. Он хотел вернуться в свой особняк. Он хотел забраться в постель и проспать весь день. Для такого серьезного человека, как он, это было редкостью - чувствовать себя настолько ленивым.

И женщина.

Во время пребывания в Вольдене Симона стала открыто отказываться спать с ним в одной постели. Сначала она заявила, что заболела и поэтому вынуждена пользоваться отдельной спальней. Но почему-то даже после выздоровления она отказывалась возвращаться в их спальню. Она симулировала свою болезнь. Когда Линус узнал об этом, он пришел в такую ярость, что прижал Симону к себе. Она не сопротивлялась. Но та, что была под ним, смотрела на него холодными глазами, как будто смотрела на него сверху вниз. От этого он потерял силы.

Ему ничего не оставалось, как выбрать нескольких служанок. Конечно, он чувствовал себя виноватым в неверности, но Линус был молодым человеком. Он не был таким импотентом, чтобы терпеть ночевки в одиночестве. Тем более, когда плоды падают по его желанию. Одна из причин, по которой прекрасные девы служили служанками, заключалась в том, что от них ожидали такой роли. Аристократия терпела такое поведение. Конечно, если бы они родили детей раньше жены, это погубило бы честь жены и свахи. Хотя, если бы он мог, Линус с удовольствием разбил бы лица Симоны и Лавалье своими собственными кулаками.

Однако он не мог быть удовлетворен. Он, конечно, мог бы довести дело до конца без всякого труда. Он освободился от тех дней, когда не мог заснуть до раннего утра из-за того, что тело и разум каждую ночь были неестественно возбуждены. Однако в таком удовлетворении не было никакой самореализации. Это было просто безвкусное занятие любовью, когда он просто выплескивал из себя то, что держал в себе. Это было все равно, что утолять голод дешевыми конфетами. Линус задумался, не выбрал ли он не ту женщину, и несколько раз пробовал сменить женщину, но результат был один и тот же.

(Как и следовало ожидать, женщина должна быть своей.)

Он попытался вспомнить лицо рабыни, которая ждала его в королевской столице.

Она была скучна, непритязательна, не имела выдающихся черт. Но это была женщина, которая посвятила ему всю себя. Она не отвергала его, как Симона, и не проявляла жадности, как другие служанки. Она была рабыней, которая жила только для того, чтобы удовлетворять его.

Покорные глаза, молча принимающие любое наказание. Губы, из которых сочилась только покорность. Тело, которое отчаянно пыталось подавить его ярость. Сколько бы других женщин он ни встречал во время этого путешествия, он всегда сравнивал их с ней. Линус почти вздохнул.

Желание обладать ее кожей, которая так долго не поддавалась его пальцам, возможно, и есть то самое, что значит быть влюбленным

(...... Неплохо было бы сменить обстановку на сегодня.)

По прихоти он задумался. Что, если он хоть раз обнимет ее ласково? Что, если он похвалит ее за терпеливое ожидание дома, не станет бить или ругать ее?

Будет ли она счастлива? Или она растеряется? Подумает ли она, что что-то не так? Найдет ли она его недостаточным?

Ведь они были из тех людей, которые проявляют удовлетворение, когда с ними грубо обращаются. Возможно, они специально ведут себя плохо, чтобы их наказали.

Мысль об этом вызвала у него улыбку.

"Хехе..."

В тот момент, когда он издал неосознанный смех, раздался звук удара.

Это была Симона. Похоже, она не поняла смех Линуса и отшатнулась. Эта женщина вела себя так уже некоторое время. Если он толкал ее вниз, она смотрела на него с презрением, но если он этого не делал, она реагировала так, словно ее пугало каждое его движение. Она была похожа на ежа, так сказать. Если он прикасался к ней, она в ответ колола его, но на самом деле она была просто маленьким робким зверьком, который боялся даже приблизиться к нему.

Он отвернулся от очаровательной особы и посмотрел в окно, откуда открывался вид на королевскую столицу. Восстановление после большого пожара шло полным ходом, и на центральных улицах не было видно никаких следов трагедии годичной давности. Правда, если окинуть взглядом трущобы, некоторые жилые кварталы оставались обгоревшими, и, судя по всему, обнищавшее население сильно увеличилось. Однако это должно продолжаться еще несколько лет. Благодаря реконструкции и градостроительству некогда сожженный город вновь обретет свою силу и красоту.

Линус прогнал из своего мозга все семена депрессии и предался воспоминаниям о любимом городе и о женщине, которая его ждала.

Когда в сумерках они подъехали к резиденции в королевской столице, их встретила тишина.

Устав от ожидания и подозревая, что происходит, Линус вышел из кареты. Даже если он взял с собой часть слуг, отправляясь в Вольден, в столице оставалось несколько слуг. Когда глава семьи возвращался домой, они должны были стоять у ворот и встречать его.

Однако на ржание лошадей, когда они остановились, ответила лишь тишина. В главной резиденции семьи Обениэль было так тихо, словно в особняке никто не жил.

"Что это значит?"

Когда Линус посмотрел на дворецкого с явной гримасой, тот напрягся и с недоумением посмотрел на Линуса.

"Я... я не знаю. Я заранее известил их письмом о дате нашего возвращения......".

"Вы уверены в этом, не так ли?"

"А-абсолютно, да. Я точно отправил расписание".

Дворецкий, сопровождавший его на протяжении всего путешествия, ответил, его лицо было мокрым от пота.

Если это так, то в чем же причина тишины в доме? Может быть, все люди, присматривающие за особняком, сбежали ночью? Линус не мог не представить себе такого нелепого сценария.

"...... Неужели у них кончилось терпение?"

надменно произнесла Симона. Она уже давно не использовала сарказм, но, конечно, Линуса это не могло не радовать.

"Не говори глупостей".

Он был сыт по горло своей женой, которая стала такой упрямой до беспросветности. Его раздражало и то, что она всегда была такой с ним, своим мужем, но в разговоре с Элайшей вновь обретала прежнюю жизнерадостность.