Онлайн чтение книги Записи Уробороса ~Цирк Обениэля~ Ouroboros Record ~Circus of Oubeniel~
54.3 Наследник герба (часть 3)

«Это возможно, не так ли? ...... В конце концов, это Дом Обениэлий».

Линус чувствовал себя так, как будто на его плеснули холодной водой.

Это было правдой. В прошлом не было редкостью видеть людей, убегающих из этого дома.

Время, когда лаборатория отвратительного еретика расположилась в подвале особняка. Крики и вопли, которые можно было услышать всю ночь, вид и запах кремируемых мертвых тел, как будто мертвые были горящими паленьями. Не было конца числу людей, которые столкнулись с этим зрелищем и убежали, даже не подав главе семьи правительственные заявления об отправке.

Это повторение тех дней. Что снова натворил Талес? Несмотря на то, что он жил в отдаленном районе Марлины, вдали от королевской столицы, сделал ли он что-то, что заставило людей бежать из его особняка?

Лангонь криво улыбнулся Линусу, который обдумывал возможности.

«Возможно, ты думаешь о своем брате? Если так, давай просто скажем, что ты сильно ошибся».

«А?»

Линус широко раскрыл глаза, глядя на презрительный взгляд, брошенный на него Лангоном.

Это были эмоции, которые никогда не были направлены на равного человека, такие как жалость к непослушному ребенку или насмешка над глупой служанкой.

«Давайте перейдете к главному, хорошо? Причина, по которой я здесь сегодня в первую очередь…»

Сказал мужчина и позвонил в колокольчик.

Его слуга, который ждал снаружи, должен был получить сигнал. Дверь за спиной Линуса открылась.

За спиной послышались шаги. Симона, обернувшаяся посмотреть, что происходит, ахнула и замерла. Линус не мог пошевелиться.

У него было плохое, очень плохое предчувствие по этому поводу.

Он чувствовал зловещее предчувствие, что, если он сейчас обернется, его жизнь будет разрушена. Это ощущение заставило его опустить голову, и он не мог двигаться, как будто был парализован.

У Линуса было верное предчувствие. Однако отказываться оборачиваться было бесполезно.

Позади он услышал женский голос, полный удовольствия.

«...... Добро пожаловать домой, Мастер».

Линус оглянулся, дрожа, как будто голос хватал его за волосы. Он не хотел, он не должен был смотреть, но он не мог остановить движение своего тела.

...... Он обернулся и увидел рабыню, которую придерживал слуга Лангона .

«Ах...»

Надтреснутый голос вырвался из горла Линуса.

Он не мог поверить в увиденное. Его рабыня стояла там с счастливым выражением лица. Это хорошо. Но почему она была в другом наряде?

Бросающийся в глаза выпирающий живот проступал сквозь ее дрянную одежду. Она была беременна. Она забеременела. Любой мог видеть, что внутри нее зарождается новая жизнь.

Тогда чей это был ребенок? Кто был тот бесстыдник, который зачал ребенка от рабыни графа, у которого не было законнорожденного ребенка?

Голос, не пытавшийся скрыть свое превосходство, дал ответ, который он искал.

"— так вот причина почему. Поздравляю с твоим первенцем. Линус Обениэль? Хахаха! Другие слова, я здесь, чтобы поздравить тебя!"

Он негромко зааплодировал.

Лангонь в восторге захлопал в ладоши. Этот человек из той же фракции, что и Линус, и с тем же титулом, обнаружил его роковой скандал. Он радовался этому моменту, с широкой улыбкой на лице. Мужчина был в восторге от того, что стал свидетелем позора Линуса.

«Что ты имеешь в виду......?»

Шёпот Симоны был далеким.

Это звучало так, как будто он пришёл из соседней страны, дальше того расстояния, которое было оставлено между ними, чтобы показать холодность их отношений.

«О, простите меня. Это, должно быть, не повод для смеха… О, бедная мадам Симона. Прошел год с вашей свадьбы. Мне так жаль, что вам придется пройти через это».

Чересчур театральный голос Лангони пронзил уши Линуса.

Пока Линус был ошеломлен и не мог обратится за помощью, сцена продолжала развиваться.

«Я знаю, это тяжело, но позволь мне объяснить. У Линуса были тайные отношения с той девушкой-рабыней».

«Отношения... с рабыней? Даже несмотря на то, что у нас еще нет законнорожденного ребенка!?»

«В это действительно трудно поверить. Когда я впервые услышал об этом, я подумал, что это просто ерунда. Но на всякий случай я провел небольшое расследование, пока тебя не было, и вот мы здесь… Рабыня с большим животом, принадлежащая этому молодому господину. То, что произошло между ними двумя, ясно как божий день, не так ли?»

«Как это... Это правда, Линус!?»

Кто-то сильно тряс его за плечо. Несмотря на это, взгляд Линуса оставался на том же месте, как будто он был прикован к одной точке.

Рабыня продолжала ласкать свой живот, как будто тщательно полировала драгоценное сокровище. У нее было мечтательное выражение лица, и она посмотрела на Линуса.

Она не обращала внимания ни на умелое повествование незнакомого ей аристократа, ни на очевидное волнение его жены, а просто просила внимания своего хозяина.

Как бы говоря: «Теперь у нас есть ребенок». «Пожалуйста, похвалите меня».

Она невинно ждала, что он скажет что-нибудь, не подозревая о последствиях, которые принесет ребенок.

«Если бы другая сторона была простолюдином или если бы у вас был преемник, тогда это было бы просто внутренним семейным вопросом… но раб, хах, раб не годится. Нередко можно увидеть простолюдинов, сделавших себе имя, а для кого-то с ошейником? Хм? Кто в мире будет подчиняться человеку у которого течет кровь домашнего животного? Это серьезная проблема для всего дворянского общества. Недаром ваши вассалы сбежали, когда узнали об этом».

Лангонь был прав.

Что, если случайно даже после рождения этого ребенка-раба у Линуса и Симоны не родится наследник? ……Законная родословная Обениэлий перейдет к человеку обладающему статусом на который смотрят свысока даже простолюдины. Для дворян этот человек был бы бельмом на глазу, которого никто не хотел бы принять. Это было рождение существования, которое противоречило одержимости благородством крови, основе аристократического общества. Иметь ребенка от рабыни, а тем более иметь его в качестве первого ребенка, означало плевать на саму систему этого королевства и континента.

«Как жестоко с твоей стороны, Линус. Жениться на такой красивой невесте и иметь в качестве посредника такого великого человека, как маркиз Лавалле, и при этом устроить такой скандал».

И эта проблема наверняка коснется Симоны и Лавалле.

Дворянка, которой наставил рога раб, скорее всего, всю оставшуюся жизнь будет подвергаться постоянным презрениям и насмешкам.

Тогда как сваха, устроившая брак мужчине с пренебрежением своей женой к рабыне, будет допрошена окружающими по его выбору.

Это был чрезвычайно безобразный скандал, который едва ли можно было сравнить с убийством рабов Талеса.

«Я-это не может быть... скажи мне, что это ложь?...».

«Это печально, но это правда, мадам Симона. Если вы все еще думаете, что это ложь… почему бы вам не спросить Линуса? Прикажите рабу сказать нам, кто отец ребенка. Если Линус применит магию послушание, она ведь не сможет солгать, не так ли?»

Лангонь любезно намекнул Симоне, но на самом деле он толкал Линуса на тринадцатую ступеньку эшафота. «Признай свою вину сейчас», — по сути, он говорил. Взгляните в лицо своему суждению.

«Н-невозможно……»

Вырвавшийся у него голос не был адресован конкретно кому-либо..

«Н-не может быть, чтобы это был мой… Я правильно…»

За исключением первого раза, когда он проявил неосторожность, он всегда беспокоился об этом. С тех пор, как он понял, что не сможет использовать эту женщину для рождения детей, несмотря ни на что, он предпринимал шаги, чтобы избежать этой ситуации.

Но обвинителя это совершенно не беспокоило.

«Что это? Ты использовал какой-то рыбий пузырь? Или ты использовал какое-то странное лекарство? ...Как смешно. Я уверен, что оно не сработало, поэтому мы в таком беспорядке. сегодня. Пришло время тебе перестать искать оправдания.

Линус пискнул и с трудом снова повернулся к Лангоню.

"Что......"

"Хм?"

"Что ты хочешь?!"

Голос, который спросил, звучал так, будто Линус бросился на Лангоня и умолял его.

Подобный скандал имел бы слишком широкий эффект, чтобы его можно было разоблачить просто ради изгнания конкурента внутри фракции. Существовала даже вероятность того, что сама фракция централистов потеряет свой вес, если весь этот инцидент разгорится. Как лидер молодых аристократов во фракции, он, конечно же, был обеспокоен этим.

Трудно было поверить, что он просто пытался защитить репутацию фракции и хотел решить это дело тайно. Если бы это было так, то для него было бы разумнее сообщить об этом Лавалле и получить его одобрение, прежде чем двигаться дальше. Судя по поведению Лангоня, Линус не думал, что у него были такие намерения.