Онлайн чтение книги Записи Уробороса ~Цирк Обениэля~ Ouroboros Record ~Circus of Oubeniel~
54.5 Наследник герба (часть 5)

"Это ты не в своем уме".

Ответ был язвительным и прямолинейным.

"Используй свой здравый смысл. Промывание мозгов очень очевидная магия, и, хотя она мощная, для неё существует множество контрмер. Нет никакого способа, которым он мог бы успешно использовать промывание мозгов в качестве метода чтобы добиться своего. На самом деле, когда на дворянах, которые помогали вашему брату, экспериментировали с методами отмены промывания мозгов, ни один из них не показал никаких изменений."

"Граф Картан...... Граф Картан был—"

"А, бывший граф. Что-то подсказывает мне, что он тоже раздувает из мухи слона из-за того, что ему промыли мозги. Прошел почти год с тех пор, как закончился судебный процесс, и зрелище было не из приятных. Это просто отговорка, не так ли? Бывшим придворным магом манипулировали с помощью низменного искусства алхимии. Разве это не еще более позорно?"

Лангонь презрительно фыркнул.

Да, это был здравый смысл, которым следовало обладать. Алхимия была искусством, уступающим другим формам магии, а использование промывания мозгов и других грязных методов было предметом сказок. Лангонь был единственным, у кого был здравый смысл.

"Что касается великого пожара в королевской столице, ...... что ж, давайте не будем развивать это дальше, хорошо? Для нас было бы плохо, если бы правда вышла наружу, не так ли?"

Он намекал, что Лавалли был замешан в этом. На самом деле, Линус тоже так думал в то время. Был ли пожар использован в качестве отвлекающего маневра во время чистки сельской знати, которая случайно оказалась в столице по работе, и Талеса? Это подозрение послужило для Лангони веской причиной отстранить старика. Следовательно, не было никаких шансов, что Лангони подумает иначе о великом пожаре.

"Ух......!"

Линус опустил плечи и опустил взгляд.

Он не мог найти подходящих слов для возражения. Что он мог сказать в этой ситуации? Если бы он отклонил предложение, Лангонь поднял бы скандал. Самой централистской фракции был бы нанесен ущерб, но лично для Лангони он выиграл бы больше, привлекая Талеса на свою сторону.

Все королевство обвинило бы Линуса в том, что он дурак, позволивший рабыне родить его ребенка, и честь Обениэлей снова пострадала бы. Не было ни одного вассала, который охотно поддержал бы главу семьи с такой репутацией. Убийца рабов был бы предпочтительнее  для других дворян, чем отец ребенка, рожденного от рабыни. Конечно, некую старую лису, которая была свахой на его свадьбе, тоже отправили бы с ним на прогулку.

Лучше было согласиться на сделку. Даже если бы ему пришлось уйти в отставку, это было бы менее болезненно для всех вовлеченных сторон.

Это естественный вывод, к которому пришел бы рациональный человек.

"Н-нет......"

И все же эмоции Линуса не совсем совпадали.

"Нет? Что "нет"?"

Лангонь ответил так, словно имел дело с ребенком, закатившим истерику. Лангонь даже не потрудился скрыть свое раздражение.

Линус продолжил.

"Нет! Я не могу позволить Талесу, этому человеку, возглавить семью! Я законный сын этого дома! С детства я никогда не пренебрегал учебой, чтобы стать наследником своего отца. Я практиковался в этикете. С момента болезни моего отца я выступаю в качестве его представителя. Как вы думаете, кто сделал больше всего для этой семьи? Это я! Взгляните на это с другой стороны. Что сделал этот человек, этот отвратительный ребенок, родившийся после смерти моей матери? Он купил раба с изуродованным лицом, а затем убивал рабов одного за другим в подвале! Изучает алхимию? Исследования? Что за ложь! Он удовлетворял свои садистские наклонности или предлагал их демонам или злым богам! Я не отдам этот дом подобному монстру...... Семья Обениэль - моя семья!"

Слова, которые лились водопадом, звучали как душераздирающая мольба. Что Линус делал до сих пор? Что вместо этого сделал его брат? Он излил свои самые глубокие чувства.

Зрение Линуса затуманилось. Он был настолько переполнен эмоциями, что на глаза навернулись слезы.

Он был зол, он кричал, он плакал. Но все это не затронуло сердечных струн человека, стоявшего перед ним.

"И так......? Какие возможные смягчающие обстоятельства могут иметь отношение к совершенным вами ошибкам? Если вы, прежде чем стать главой семьи, приложили кропотливые усилия, отменяет ли это грехи, которые вы совершаете впоследствии? Если твой брат убивал рабов, нормально ли для тебя, его брата, насиловать их и оплодотворять? Ответь мне на это, Линус. Если вы считаете, что достойны быть главой графской семьи, почему бы вам не выразить свое мнение достойно, как подобает дворянину?"

Ты не можешь, верно? Не произнося этих прямых слов, Линус понял, что это было сказано. Лангонь небрежно поднес стакан к губам. Словно ожидая ответа, он медленно проглотил янтарную жидкость. В течение этого времени Линус не мог даже пошевелить языком так, как ему хотелось.

После короткой паузы Лангонь продолжил.

"Если вы не можете мне сказать, я бы хотел сначала услышать ваше согласие или отказ на моё предложение. Вы хотите проглотить боль и свести к минимуму ущерб себе и другим? Или вы можете отказаться, запятнав имя своей семьи и увлекая за собой некоторых людей, чтобы залечить боль. В любом случае, вы будете повержены, и сэр Талес останется единственным, кто останется на ногах...... Я надеюсь, вы примете мудрое решение."

"Соглашайся на сделку, Линус".

Холодный, лишенный эмоций голос. Это была Симона.

"Эта ситуация возникла из-за твоего эгоизма и опрометчивости. По крайней мере, покончи с этим, не создавая никаких проблем".

Какая жестокая женщина, подумал Линус.

Это ты предала меня. Ты встала на его сторону вместо меня, своего мужа. Ты решила поддержать Талеса, но не меня.

Линус медленно перевел свою точку зрения на Симону. Выражение ее лица было искажено презрением, как будто она испытывала отвращение к уличной грязи. Никто бы не смог этого вынести. Линус быстро перевел взгляд вниз.

"......Все в порядке, мастер."

Внезапно его охватило теплое чувство.

Та рабыня, источник всего этого, обняла его сзади.

Прикосновение ее кожи, после двух месяцев разлуки, наполнило его ужасом, которого он никогда раньше не испытывал.

"Что бы ни случилось, я буду с тобой. Я позабочусь обо всех болезненных вещах".

"Ах......"

"Как всегда, пожалуйста, выплесни все это на меня...... О, но у меня сейчас ребенок, так что...... Я была бы признательна, если бы ты был немного добрее".

Голос женщины был приглушенным. Тем не менее, он ясно слышал радость в ее голосе.

И все же отец ребенка безмерно страдал.

И все же она была более чем счастлива прижаться к нему.

Все это безумие, подумал Линус.

"Вульгарно..."

Симона пробормотала что-то сбоку. Из того, что сказала рабыня, она, должно быть, догадалась об отношениях между ними двумя.

Линусу хотелось закричать, что это неправда. Но он сам не мог понять, что было неправдой.

"Ах. ребенок только что пошевелился. Ты чувствуешь это......? Здесь."

Женщина прижалась животом к Линусу. Ее невинность бросалась в глаза, как больной палец. Это было ужасно отвратительно для Линуса.

Что-то было не так с её головой. Безумно неправильное.

Разум Линуса был потрясен непонятными словами и действиями женщины, с которой он должен был быть знаком.

Страх перед тем, что к нему прикоснется сумасшедший, заставил его пальцы инстинктивно двигаться в поисках оружия. Несколько попыток схватить только воздух, а затем ощущение твердого металла. Подсвечник на столе. Линус схватил его и яростно поднял.

"!!! Линус Обениэль, что ты—"

Лангонь впервые за сегодняшний день забеспокоился.

Линус больше ничего не слышал......

"Ааааааааааа! Ааааааааааа! Ааааа! Ааааааааааааа!"

"Прекратите это! Прекратите этот бред! Эй, кто-нибудь, остановите его!"

"Нет, нет......! Ты убийца!"

......Линус на самом деле не помнил, что произошло.

Единственное, что он чувствовал, было чувство радостного возбуждения, как будто он полностью освободился от чего-то раздражающего.

Негативные чувства рассеялись, и все же, почему он плакал......?

Когда Линус удивленно наклонил голову, он заметил красные капли, стекающие с его волос.

Его светлые волосы, испачканные кровью, выглядели как ржавчина, и на его лице была невинная, бесцельная улыбка… Вид того, как он убивает раба, сделал его вполне заслуживающим прозвища, которое он так ненавидел. Как будто он был таким же, как этот кто-то.