Онлайн чтение книги Бутчерс-Кроссинг Butcher's Crossing
1 - 2

 

Эндрюс завтракал в отеле. В узкой комнате в задней части первого этажа стоял один длинный стол, вокруг которого было расставлено несколько прямых стульев, которые, по-видимому, были основной мебелью отеля. Трое мужчин сидели на одном конце стола, сгорбившись в разговоре; Эндрюс сидел один на другом конце. Клерк, который принес ему воду накануне, вошел в столовую и спросил Эндрюса, хочет ли он позавтракать; когда Эндрюс кивнул, он повернулся и пошел в маленькую кухню за тремя мужчинами в дальнем конце стола. Он шел, слегка прихрамывая, что было видно только сзади. Он вернулся с подносом, на котором стояла большая тарелка бобов и кукурузной крупы, и кружка дымящегося кофе. Он поставил еду перед Эндрюсом и потянулся к центру стола за открытой тарелкой соли.

«Где я могу найти Макдональда в это время утра?» — спросил его Эндрюс.

«В его офисе», — сказал клерк. «Он там большую часть времени, днем и ночью. Идите прямо по дороге, к ручью, и поверните налево, не доезжая до участка тополей. Это маленькая хижина как раз по эту сторону от соляных ям».

«Соляных ям?»

«За шкурами», — сказал клерк. «Вы не ошибётесь». Эндрюс кивнул. Клерк снова повернулся и вышел из комнаты. Эндрюс ел медленно; бобы были теплыми и безвкусными даже с солью, а кукурузная крупа была кашеобразной и едва прогретой. Но кофе был горячим и горьким; язык онемел, заставив его плотно сжать губы вокруг ровных белых зубов. Он выпил все так быстро, как позволяла жара. К тому времени, как он закончил завтрак и вышел на улицу, солнце поднялось высоко над немногочисленными зданиями города и надвигалось на улицу с интенсивностью, которая казалась почти материальной. Вокруг было больше людей, чем днем ранее, когда он впервые приехал в город; несколько мужчин в темных костюмах с котелками смешались с большим количеством более небрежно одетых в выцветшие синие левайсы, грязный холст или тонкое сукно. Они шли с какой-то целью, но без особой спешки, по тротуару и по улице; Среди тусклых оттенков мужской одежды иногда можно было разглядеть красочный проблеск — красный, лавандовый, чисто белый — женской юбки или блузки. Эндрюс натянул поля своей широкополой шляпы, чтобы прикрыть глаза, и пошел по улице к роще деревьев за городом.

Он прошел мимо магазина кожаных изделий, конюшни и небольшой открытой кузницы. В этом месте город заканчивался, и он сошел с тротуара на дорогу. Примерно в двухстах ярдах от города был поворот, который описал клерк; это были всего лишь две полоски земли, вытоптанной проезжающими колесами. В конце этой тропы, примерно в ста ярдах от дороги, стояла небольшая хижина с плоской крышей, а за ней — ряд столбовых ограждений, расположенных в узоре, который он не мог разглядеть на таком расстоянии. Возле ограждений под странными углами стояло несколько пустых фургонов, они лежали на земле в направлениях от ограждений. Смутное зловоние, которое Эндрюс не мог определить, усиливалось по мере того, как он приближался к офису и ограждениям. Дверь хижины была открыта. Эндрюс остановился, подняв сжатую руку, чтобы постучать; Внутри единственной комнаты был большой беспорядок из бумаг и бухгалтерских книг, разбросанных по голому деревянному полу и сваленных неровно по углам и вываливающихся из ящиков, установленных у стен. В центре этого сидел мужчина в рубашке с короткими рукавами, сгорбившись над грубым столом, с интенсивной поспешностью перебирая тяжелые страницы бухгалтерской книги; он тихо, монотонно ругался.

«Мистер Макдональд?» — сказал Эндрюс.

Мужчина поднял глаза, его маленький рот открылся, а брови поднялись над выпуклыми голубыми глазами, белки которых были того же оттенка белизны, что и его рубашка. «Войдите, войдите», — сказал он, резко запустив руку вверх по тонким волосам, которые свисали на его лоб. Он отодвинул стул от стола, начал вставать, а затем устало сел, его плечи поникли.

«Войдите, не стойте там просто так».

Эндрюс вошел и остановился прямо в дверном проеме. Макдональд махнул рукой в сторону угла позади Эндрюса и сказал:

«Возьми стул, парень, садись».

Эндрюс вытащил стул из-за стопки бумаг и поставил его перед столом Макдональда.

«Что ты хочешь — что я могу для тебя сделать?» — спросил Макдональд.«Я Уилл Эндрюс. Я думаю, вы меня не помните».

«Эндрюс?» Макдональд нахмурился, глядя на молодого человека с некоторой враждебностью. «Эндрюс...» Его губы сжались; уголки его рта опустились в морщины, которые поднимались от подбородка. «Не трать мое время, черт возьми; если бы я тебя помнил, я бы что-нибудь сказал, когда ты только вошел. Теперь...»

«У меня есть письмо», сказал Эндрюс, залезая в нагрудный карман, «от моего отца. Бенджамин Эндрюс. Вы знали его в Бостоне». Макдональд взял письмо, которое Эндрюс держал перед собой. «Эндрюс? Бостон?» Его голос был сварливым, рассеянным. Он смотрел на Эндрюса, когда тот открывал письмо. «Ну конечно. Почему ты не сказал, что ты… Конечно, тот самый проповедник». Он внимательно читал письмо, водя им перед глазами, как будто это могло ускорить его прочтение. Закончив, он снова сложил письмо и бросил его на стопку бумаг на столе. Он барабанил пальцами по столу. «Боже мой! Бостон. Это было, должно быть, двенадцать, четырнадцать лет назад. До войны. Я пил чай в вашей гостиной». Он удивленно покачал головой. «Я, должно быть, видел тебя когда-то. Я даже не помню».

«Мой отец часто говорил о вас», — сказал Эндрюс.

«Я?» Рот Макдональда снова отвис; он медленно покачал головой; его круглые глаза, казалось, вращались в глазницах. «Почему? Я видел его всего полдюжины раз». Его взгляд прошел мимо Эндрюса, и он сказал без выражения: «Я был для него никем, о ком он мог бы говорить. Я был клерком в какой-то компании по производству галантерейных товаров. Я даже не могу вспомнить ее название».

«Я думаю, мой отец восхищался вами, мистер Макдональд», — сказал Эндрюс.

«Я?» Он коротко рассмеялся, затем подозрительно посмотрел на Эндрюса. «Слушай, мальчик. Я пошел в церковь твоего отца, потому что я думал, что могу встретить кого-то, кто даст мне лучшую работу, и я начал ходить на те маленькие собрания, которые проводил твой отец по той же причине. Я даже не понимал, о чем они говорили, половину времени». Он горько сказал: «Я просто кивал на все, что кто-либо говорил. Не то чтобы это было чертовски хорошо».

«Я думаю, он восхищался вами, потому что вы были единственным человеком, которого он когда-либо знал, кто приехал сюда — кто приехал на запад и заработал себе жизнь».

Макдональд покачал головой. «Бостон», — полушепнул он. «Боже мой!»

Еще мгновение он смотрел мимо Эндрюса. Затем он пожал плечами и перевел дух. «Как старый мистер Эндрюс узнал, где я?»

«Человек из Бейтса и Дарфи был проездом в Бостоне. Он упомянул, что вы работаете в компании в Канзас-Сити. В Канзас-Сити мне сказали, что вы ушли от них и приехали сюда».

Макдональд натянуто ухмыльнулся. «Теперь у меня своя собственная компания. Я ушел от Бейтса и Дарфи четыре, пять лет назад». Он нахмурился, и одна рука потянулась к бухгалтерской книге, которую он закрыл, когда Эндрюс вошел в хижину. «Сделай все сам, теперь... Ну». Он снова выпрямился. «В письме говорится, что я должен помочь тебе всем, чем смогу. Что заставило тебя прийти сюда, вообще?» Эндрюс встал со стула и бесцельно бродил по комнате, разглядывая стопки бумаг. Макдональд ухмыльнулся; его голос понизился. «Проблемы? У тебя дома были какие-то неприятности?»

«Нет», — быстро ответил Эндрюс. «Ничего подобного».

«Многие мальчишки так делают», — сказал Макдональд. «Вот почему они приходят сюда. Даже сын проповедника».

«Мой отец — министр в унитарианской церкви», — сказал Эндрюс.

«Это то же самое». Макдональд нетерпеливо махнул рукой. «Ну, ты хочешь работу? Черт, ты можешь работать со мной. Бог знает, я не могу угнаться. Посмотри на все это». Он указал на стопку бумаг; его палец дрожал. «Я уже два месяца все больше и больше отстаю. Не могу найти здесь никого, кто бы посидел достаточно долго, чтобы…»

«Мистер Макдональд», — сказал Эндрюс. «Я ничего не знаю о вашем бизнесе».

«Что? Ты чего не знаешь? Да ведь это шкуры, парень. Шкуры буйволов. Я покупаю и продаю. Я отправляю партии, они привозят шкуры. Я продаю их в Сент-Луисе. Я сам занимаюсь выдержкой и дублением прямо здесь. В прошлом году обработал почти сто тысяч шкур. В этом году — в два, три раза больше. Отличная возможность, парень. Думаешь, ты сможешь справиться с этой бумажной работой?

«Мистер Макдональд...»

«Эта бумажная работа — вот что меня реально угнетает». Он провел пальцами по тонким черным прядям волос, которые падали ему на уши.

«Я благодарен, сэр», — сказал Эндрюс. «Но я не уверен...»

«Черт, это только начало. Смотри». Тонкой рукой, похожей на коготь, он схватил Эндрюса за руку выше локтя и подтолкнул его к двери. «Посмотри туда». Они вышли на палящий солнечный свет; Эндрюс сощурился и поморщился от яркости. Макдональд, все еще сжимая его руку, указал на город. «Год назад, когда я приехал сюда, там было три палатки и землянка — салун, публичный дом, магазин галантерейных товаров и кузница. Посмотри на это сейчас». Он приблизил лицо к Эндрюсу и сказал хриплым шепотом, его дыхание было сладковато-кислым от табака: «Держи это при себе — но этот город станет чем-то через два, три года. У меня уже есть полдюжины застолбленных участков, и в следующий раз, когда я приеду в Канзас-Сити, я собираюсь застолбить еще столько же. О да!» Он потряс руку Эндрюса, как будто это была палка; он понизил голос, который стал резким. «Послушай, парень. Это железная дорога. Не болтай об этом вокруг; но когда железная дорога пройдет здесь, это будет город. Ты пойдешь со мной; я направлю тебя правильно. Любой может застолбить землю здесь; все, что тебе нужно сделать, это подписать свое имя на части бумаги в Государственном земельном управлении. Потом ты сядешь и будешь

ждать. Вот и все».

«Спасибо, сэр», — сказал Эндрюс. «Я подумаю».

«Подумаю!» Макдональд отпустил его руку и отступил от него в изумлении. Он вскинул руки, и они затрепетали, когда он прошелся по тесному, сердитому маленькому кругу. «Подумаю? Да, мальчик, это возможность. Слушай. Что ты делал в Бостоне, прежде чем приехал сюда?»

«Я был на третьем курсе Гарвардского колледжа».

«Видишь?» — торжествующе сказал Макдональд. «А что бы ты делал после четвертого курса? Ты бы пошел работать на кого-нибудь или стал бы школьным учителем, как старый мистер Эндрюс, или... Послушай. Здесь не так много таких, как мы. Людей с видением. Людей, которые могут  думать о завтрашнем дне». Он указал трясущейся рукой в сторону города. «Ты видел этих людей? Ты говорил с кем-нибудь из них?

«Нет, сэр», — сказал Эндрюс. «Я только вчера днем приехал из Эллсворта».

«Охотники», — сказал Макдональд. Его сухие тонкие губы расслабились и открылись, как будто он попробовал что-то гнилое. «Все охотники и крепкие орешки. Вот какой была бы эта страна, если бы не такие люди, как мы. Люди просто живут за счет земли, не зная, что с ней делать».

«В городе в основном охотники?»

«Охотники, несколько восточных бездельников. Это городок для укрытий, парень. Все изменится. Подожди, пока не пройдет железная дорога».

«Я думаю, я хотел бы поговорить с некоторыми из них», — сказал Эндрюс.

«С кем?» — закричал Макдональд.

«С охотниками? О, Боже! Не говори мне, что ты такой же, как другие молодые люди, которые сюда приезжают. Три года в Гарвардском колледже, и ты хочешь использовать это таким образом. Я должен был это знать. Я должен был это знать, когда ты только пришел».

«Я просто хочу поговорить с некоторыми из них», — сказал Эндрюс.

«Конечно», — горько сказал Макдональд. «И первое, что ты узнаешь, — ты захочешь выйти». Его голос стал серьезным. «Послушай, парень. Послушай меня. Если начнешь возиться с этими мужиками, это тебя погубит. О, я видел как это происходит. Они проникают в тебя, как вши в буйвола. Тебя это больше не будет волновать. Но эти люди... Эндрюс царапал воздух, словно ища слова.

"Мистер Макдональд," тихо сказал Эндрюс, "я ценю то, что вы пытаетесь сделать для меня. Но я хочу попытаться объяснить вам кое-что. Я приехал сюда..." Он замолчал и позволил своему взгляду пройти мимо Макдональда, прочь от города, за гребень земли, который он представлял себе берегом реки, к плоской желтовато-зеленой земле, которая исчезала на горизонте на западе. Он пытался сформировать в своем уме то, что он должен был сказать Макдональду. Это было чувство; это было желание, которое он должен был проговорить. Но он знал, что все, что бы он не сказал, будет лишь другим синонимом слова дикости, которую он искал. Это была свобода и доброта, надежда и сила, которые, как он чувствовал, лежали в основе всех знакомых вещей его жизни, которые не были свободными, хорошими, обнадеживающими или сильными. То, что он искал, было хранителем его мира, мира, который, казалось, всегда в страхе отворачивался от своего источника, а не искал его, когда прерийная трава вокруг него пускала свои волокнистые корни в богатую темную сырость, Дикость, и тем самым обновлялась год за годом. Внезапно, посреди огромной плоской прерии, безлюдной и таинственной, в его сознании возник образ бостонской улицы, заполненной экипажами и идущими людьми, которые лениво трудились под арками равномерно расположенных вязов, которые, казалось, были созданы, чтобы расти из плоского камня тротуара и мостовой; ему на ум пришла картина высоких зданий, стоящих бок о бок, витиеватый камень которых был закопчен дымом и городской грязью; ему на ум пришла картина реки Чарльз, извивающейся среди обработанных полей, деревень и городов, уносящей отходы людей и городов в большой залив. Он осознал, что его руки крепко сжаты; кончики пальцев скользят во влаге его ладоней. Он разжал кулаки и вытер ладони о брюки.

«Я приехал сюда, чтобы увидеть мир, исследовать этот город», — тихо сказал он. «Я хочу узнать ее. Это то, что я должен сделать».

«Молодежь...», — сказал Макдональд. Он говорил тихо. Прямые линии пота бежали по блестящим каплям влаги, которые выступили на его лбу, и стекали по его спутанным бровям, которые были опущены над глазами, которые пристально смотрели на Эндрюса. «...они не знают, что делать с собой. Боже мой, если бы вы начали сейчас — если бы у вас хватило здравого смысла начать сейчас, к тому времени, как вам исполнится сорок, вы могли бы быть...» Он пожал плечами. «Ааа. Давайте вернемся с солнца».

Они вернулись в темную маленькую хижину. Эндрюс обнаружил, что тяжело дышит; его рубашка была мокрой от пота, и она прилипла к его коже и неприятно скользила по ней, когда он двигался. Он снял пальто и опустился в кресло перед столом Макдональдса; он почувствовал, как странная слабость и усталость спускаются от груди и плеч к кончикам пальцев. В комнате повисла долгая тишина. Рука Макдональда покоилась на гроссбухе; один палец бесцельно двигался над страницей, но не касался ее. Наконец он глубоко вздохнул и сказал:

«Хорошо. Иди и поговори с ними. Но я тебя предупрежу: большинство мужчин здесь работают на меня; тебе будет нелегко попасть в их компанию без моей помощи. Не пытайся завязать отношения ни с одним из мужиков, которых я посылаю. Держись от них подальше. Я не буду нести ответственность. Я не хочу, чтобы ты был на моей совести».

«Я даже не уверен, что хочу идти на охоту», — сонно сказал Эндрюс. «Я просто хочу поговорить с мужчинами, которые хотят».

«Мусор», — пробормотал Макдональд. «Вы приехали сюда из Бостона, штат Массачусетс, только чтобы связаться с мусором».

«С кем мне поговорить, мистер Макдональд?» — спросил Эндрюс.

«Что?»

«С кем мне поговорить?» — повторил Эндрюс. «Я должен поговорить с кем-то, кто знает свое дело, а вы сказали мне держаться подальше от ваших мужчин».

Макдональд покачал головой. «Вы не слушаете ни слова из того, что я говорил, не так ли? Вы все выяснили».

«Нет, сэр», — сказал Эндрюс. «Я ничего не выяснил. Я просто хочу узнать больше об этом городке».

«Хорошо», — устало сказал Макдональд. Он закрыл гроссбух, который вертел пальцами, и бросил его на стопку бумаг. «Поговори с Миллером. Он охотник, но он не такой плохой, как все остальные. Он провел здесь большую часть своей жизни; по крайней мере, он не такой плохой, как мятежники и крутые янки. Может быть, он поговорит с тобой, может быть, нет. Тебе придется выяснить это самому».

«Миллер?» — спросил Эндрюс.

«Миллер», — сказал Макдональд. «Он живет в землянке у реки, но ты, скорее всего, найдешь его у Джексона. Там они все тусуются днем и ночью. Спроси любого; все знают Миллера».

«Спасибо, мистер Макдональд», — сказал Эндрюс. «Я ценю вашу помощь».

«Не благодари меня», — сказал Макдональд. «Я ничего для тебя не делаю. Я даю тебе имя человека».

Эндрюс встал. Слабость ушла в его ноги. Это жара, подумал он, и странность. Он постоял немного, собираясь с силами.

«Одна вещь», — сказал Макдональд. «Я прошу тебя только об одной вещи». Эндрюсу показалось, что он отступает в полумрак.

«Конечно, мистер Макдональд. Что это?»

«Дай мне знать, прежде чем ты выйдешь, если решишься уехать. Просто возвращайся сюда и дай мне знать».

«Конечно», — сказал Эндрюс. «Я надеюсь, что буду видеть вас часто. Просто мне нужно немного больше времени, прежде чем я что-то решу».

«Конечно», — с горечью сказал Макдональд. «Используй столько времени, сколько сможешь. У тебя его предостаточно».

«До свидания, мистер Макдональд».

Макдональд сердито махнул рукой и Эндрюс резко переключил внимание на бумаги на своем столе. Эндрюс медленно вышел из хижины во двор и повернул на след от фургона, который вел к главной дороге. На главной дороге он остановился. Напротив него и в нескольких ярдах слева от него была группа тополей; за ними, пересекая дорогу, должна была быть река; он не мог видеть воду, но он мог видеть горбатые берега, заросшие низкорослым кустарником и сорняками, извивающимися вдаль. Он повернулся и пошел обратно в город.

Было около полудня, когда он прибыл в отель; усталость, которая настигла его в хижине Макдональда, осталась. В столовой отеля он слегка съел жесткое жареное мясо и вареные бобы и потягивал горький горячий кофе. Клерк отеля, который хромал в столовую и выходил из нее, спросил его, нашел ли он Макдональда; он ответил, что нашел; клерк кивнул и больше ничего не сказал. Вскоре Эндрюс вышел из столовой, поднялся в свою комнату и лег на кровать. Он наблюдал, как тканевая сетка на его окне мягко вздымалась внутрь, пока он не уснул.