Онлайн чтение книги Мое тело кем-то одержимо My Body Has Been Possessed By Someone
Глава 161

Она получила желаемое, потому не было сожалений. 

Когда она поднялась, Орсини схватил Канну за запястье.

 —Не уходи.

Это уже начинает работать?

 Перед глазами нависла туманная пелена, а сила покидала руки. Орсини повторил, испуская горячее дыхание.

—Не уходи, Канна.

Он отчаянно умолял. Тело наклонилось над диваном. Кругозор сотрясался. Но Орсини настойчиво держал ее руку.

В этот момент они встретились взглядами. С полными презрения черными глазами, раздражающими, как мусор.

—Убери.

Канна грубо стряхнула его руку. Этого было достаточно.

Его ладонь, которая схватила ее, царапнув остаток сознания, беспомощно упала, как соломинка.

Наконец его веки опустились.

—Ты невыносим.

Канна развернулась без сожалений. Она покинула комнату с багажом на плече.

***

Сильвиен Валентино наморщил переносицу.

—Что это значит?

Дворецкий был сокращен и вновь нанят. Но не идиот ли этот дворецкий?

Чепуха какая-то.

—Кругом ходят ложные слухи, связанные с аристократами. Вы собираетесь рассказывать все, что слышите?

 —В-ваше превосходительство, это...

—Вон.

Дворецкий пытался продолжить речь, но не мог ослушаться приказа и отступил.

Щелк. Дверь закрылась.

Тем не менее настроение Сильвиена не улучшилось. Это было ожидаемым.

Потому что в качестве важного сообщения он услышал очень нелепый слух.

«Этого не может быть правдой».

Он не мог поверить, что Канна умерла. Он не мог поверить, что она покончила с собой.

Сильвиен неприятно вздохнул и передал документы.

После спора с Канной в тот день Сильвиен стер ее из своей головы.

Это было очень просто. Поскольку больше не возникало дел, связанных с ней.

Однако время от времени, когда она всплывала в голове, нарастало раздражение, как от нарыва.

Это было тогда. Тук-тук. Он снова услышал стук.

—Ваше превосходительство, простите, но….

Снова пришел дворецкий.

Сильвиен засмеялся, читая документы. Его стоит опять уволить и снова кого-то искать? 

—Посыльный от семьи Эдис пришел объявить о смерти.

Что?

Взгляд Сильвиена поднялся. Он посмотрел на дверь и спросил.

—О чем вы?

—Сообщение о смерти...

Дворецкому едва хватило сил продолжить.

—…мисс Канны Эдис. 

Парх. Тук. 

Документы выпали из рук.

***

Состоялись похороны Канны.

Часовня особняка Эдис. Красочный свет высокого витража лился на угольный гроб.

Сильвиен остановился перед гробом. В черном гробу спящая Канна была усыпана белыми цветами.

Белоснежное платье с кружевами. Две руки, перекрывающие грудь, и букет синих роз поверх нее.

Все было бледным.

Женщина со зловеще алыми губами и резкими тонами лежала вся мертвенно-бледная.

Пылающая душа исчезла и осталась только оболочка; ее тело, казалось, вот-вот рассыплется.

Сильвиен бесцельно уставился на ее лицо.

 «Она мертва».

Действительно мертва.

Это было осознание. Он не мог думать ни о чем, словно стал самым главным идиотом мира.

 Сколько он безучастно стоял?

—Извините, сэр. я....

Сильвиен повернул голову. Шмыгающая девочка с фиолетовыми вьющимися волосами смотрела на него снизу вверх.

 —Вы его превосходительство герцог Валентино?

 —Да.

Зеленые глаза девочки наполнились слезами.

—Я ненавижу вас.

—…

—Вы должны были быть добры к ней, когда она была жива….Вы мне правда ненавистны. 

По лицу ребенка потекли слезы.

—Сестра сильно любила герцога.

Ее дрожащие руки нетерпеливо схватили плюшевого мишку.

—Я ненавижу всех людей, которые были грубы по отношению к сестре. Я надеюсь, что всех настигнет кара! 

—Люси!

—Все должны быть наказаны. Я ненавижу вас всех. Я ненавижу вас всех! 

Когда она разрыдалась, в комнату ворвалась красноволосая женщина.

Это была Изабель Эдис.

—Извините, господин. Люси в большом шоке... 

—Нет, все в порядке.

От ответа глаза Изабель широко раскрылись.

Его голос, на удивление, звучал гладко. Будто сейчас царит другой мир, не имеющий отношения к этой трагедии.

Изабель бесплодно уставилась на Сильвиена Валентино.

Даже в этот момент он был прекрасен, как изваяние. В нем не находилось ни одного изъяна.

—…..Его превосходительству не грустно?

Губы Изабель задрожали.

Как он может быть таким? Как он может оставаться настолько спокойным, когда человек мертв? Как он может ни капельки не перемениться в лице!

Но Изабель стиснула зубы. Она знала, что не имеет права так говорить.

Потому что она такая же. Нет, может быть, даже хуже.

Изабель уставилась на Канну, навеки уснувшую в гробу.

Она должна была хотя бы извиниться. 

Должна была сказать хоть пару слов, делая вид, что нет другого варианта, когда Каллен приказал извиниться.

Почему она не могла ничего сказать до конца? Глаза Изабель наполнились слезами.

Серьезно, Канна всю свою жизнь была глупой сестрой.

Младшая сестра беспокоила Канну с самого детства, а когда все от нее отвернулись— лишь Канна протянула руку. Что в этом привлекательного?

Канна была единственной, кто знал, что она чувствовала, когда месяцами не могла выйти за пределы особняка, и даже мать делала вид, что не замечает ее тяжести на душе.

Это сестра разозлилась на Каллена, и это сестра освободила ее.

 «Глупая сестра»

Действительно, дура.

Она ее изводила, но та оставалась быть доброй, как дура и растяпа …

Но уже поздно.

Слова извинения и благодарности теперь возможны только во сне.

Когда Изабель заплакала, Сильвиен отступил назад. И нашел старика, сидящего на одном из последних стульев.

Нет, это не так.

Это был не старик.

А Каллен Эдис.

Всего за несколько дней его огнеподобные волосы поседели*. 

*p.s.ну что, вот и беловолосый Каллен

Когда Сильвиен приблизился, он поднял голову с совершенно пустыми глазами. 

Как только он столкнулся с глазами, лишенными души, чувство реальности накрыло его волной.

Сильвиен произнес слова, что всегда таились на сердце.

—Сэр Каллен, это странно. Канна не из женщин, совершающих самоубийство.

Женщина, которая сгорала от жажды жизни. И такая женщина оборвала свою жизнь? Быть не может. Это бессмысленно.

 —Это не может быть правдой. Я уверен, что это убийство. Вы все точно выведали?

—…убийство?

Беловолосый молодой человек безмятежно пробормотал. Затем он захихикал.

—Да, верно. Я убил сестру.

—Сэр Каллен, о чем вы?

—Сестра не убивала себя. Я убил ее.

Когда Каллен склонил голову, его жуткие белые волосы рассыпались по лбу.

Сверкали зеленые пустые глаза.

Канна мертва.

Словно для того, чтобы он увидел, она вонзила себе в грудь кинжал.

Каллен до сих пор помнил, как в тот момент кровь била фонтаном.

Ее крик и кровь.

Все было так ясно, что казалось он все еще стоял на пляже.

Черные волны с дующим ночным бризом. Канна, истекающая кровью и теряющая сознание.

Она определенно была жива.

Она двигалась. Говорила. 

И мгновенно умерла.

—Я убил ее.

Он до безумия любил Канну.

Он жаждал ее черных волос, глаз, щек, губ, спинку носа и даже прерывистое дыхание.

Он хотел иметь всю ее.

Но любовь ли это?

Было ли испражнение грязных эмоций, мерзких вещей действительно любовью?

Каллен проливал горячие слезы, глядя на черный гроб.

Что такое любовь?

Он не знал, потому как никогда не любил.

Он думал, что это любовь, потому что никогда не испытывал желания кого-то так превозносить, кого-то так жаждать.

Но действительно ли это любовь? Разве любовь — это не эмоция, расветающая в виде счастья? 

Но его любовь была разрушена. Ему и ей подарили погибель. 

Или любовь—всепоглощающий ужас? 

«Не знаю».

Единственное, что ясно, — это то, что во всем виноват он.

Если бы был еще один шанс, он бы никогда этого не сделал.

Он больше не будет делать ничего, чего она не захочет.

Он притупит алчность и будет жить, даруя ей счастье.

Если бы она только осталась жива.

Но она умерла.

Она умерла.

Она покончила с собой.

—Я убил ее. Моя сестра была убита.