Онлайн чтение книги Мое тело кем-то одержимо My Body Has Been Possessed By Someone
Глава 191

Королева вошла, закрыв за собой дверь.

— Вы оба сошли с ума. — Тихий гнев промелькнул на её лице.

— Алексей, благодаря тебе помолвка на этом закончена.

— Что? Но брачная церемония…

— Было решено, что брачная церемония пройдёт завтра в Большой Часовне в закрытом формате.

От этих слов Алексей нахмурился и спросил:

— В закрытом формате? Почему?

— Как ты думаешь, почему? — В глазах королевы вспыхнул гнев.

— Благодаря тому, что ты устроил такой красивый скандал, достоинство королевской семьи Фридрих упало. Если провести церемонию в таком состоянии, мы только станем посмешищем.

От этих слов лицо Алексея помрачнело.

— Я разочарована, Алексей. Ты ведь знал, какое значение имела эта брачная церемония.

Брачную церемонию обычно проводил верховный жрец. Божественный Дух лично присутствовал впервые.

Поэтому эта помолвка была особенной.

Это была прекрасная возможность продемонстрировать престиж королевства перед всеми важными лицами континента.

До тех пор, пока Алексей всё не испортил.

— Сейчас Иоанна, должно быть, провожает Божественного Духа и улаживает дела с вечеринкой.

Лицо Алексея вспыхнуло.

Перед лицом последствий своих действий он наконец начал приходить в себя.

— Татьяна, вам пора идти. Лучше выйти через заднюю дверь. — Королева указала на маленькую боковую дверь.

— Выйдите и пройдите по коридору до конца, там будет задний двор дворца.

— Да, поняла.

— О дальнейших действиях мы поговорим в ближайшее время.

Это было то, чего она хотела.

Канна, прежде чем её успели схватить, открыла заднюю дверь и вышла. Она пошла по длинному коридору, как и сказала королева.

Наконец, выйдя на задний двор, холодный ночной воздух коснулся её лица.

Канна спокойно подошла к озеру на заднем дворе. Она рухнула на деревянную скамейку и закрыла лицо руками.

‘Почему всё время случается такое?‘

‘Как бы мир ни был непредсказуем, разве это не слишком?‘

Канна вздохнула и подняла лицо.

И увидела.

Человека, подошедшего беззвучно.

Облачение, расшитое золотом, его белоснежная святая одежда сияла в лунном свете.

Канна, глядя на колышущееся перед ней облачение, медленно подняла голову.

И впервые за долгое время их взгляды встретились.

Фиолетовые глаза.

Рафаэль с совершенно безразличным лицом смотрел на неё сверху вниз.

Встретившись с этим взглядом после долгого перерыва, Канна невольно сглотнула.

«Больше не приходи ко мне».

Это был первый раз, когда их взгляды встретились после того дня.

‘Неужели за несколько месяцев он мог так измениться?‘ Может быть, дело было в его благородном облачении, словно сотканном из лунного света.

Канна впервые поняла, что белый цвет может так подавлять.

К тому же, его подбородок стал ещё более острым, чем в тот раз, а глаза — глубокими и тёмными, словно погружёнными в тёмную воду.

Это делало его незнакомым, как чужого человека.

Тут он открыл рот.

— Почему вы отдали своё сердце такому человеку?

Вопреки едким словам, его голос был спокоен, как озеро в безветренном вакууме.

Канна ответила, не задумываясь:

— Я не знала, что он такой.

Сказав это, она усмехнулась.

Но это была искренняя правда.

Кто мог знать, что у Алексея есть такая сторона?

Ни она, ни королева. И даже он сам, вероятно, не знал.

— Чего вы теперь хотите? — Однако Рафаэль, похоже, не придал этому особого значения и тут же перешёл к другой теме.

— Вы хотите выйти замуж за принца Лоренцо?

Канна не смогла ответить сразу.

Она не могла понять смысла его вопроса.

Здесь, в месте, которое она выбрала, отвергнув его предложение, Канна была жестоко предана.

Он видел это несчастье, поэтому она думала, что он будет её осуждать, или смеяться, или хотя бы скажет что-то вроде «а я говорил, что нужно было взять мою руку».

Но он не сделал ничего из этого.

Он просто спросил о её дальнейших планах.

— А если не хочу?

— Поступайте по своей воле. Что бы это ни было, я подчинюсь вашей воле.

От этих нереальных слов Канна резко пришла в себя.

Сейчас он предлагал ей прийти к нему в любое время.

‘Почему?‘

‘Он не помнит, что она сделала?‘

‘Он должен бы хотеть её убить, а он предлагает помощь?‘

Канна, ошеломлённая, невольно спросила:

— Ты не злишься на меня?

Тут Рафаэль моргнул. Похоже, он не понял причины вопроса.

— А-а. — Однако, вскоре поняв, он тихо ответил:

— Вы не обязаны сдерживать своё обещание, данное мне. Если это будет вам на пользу.

Такой логики она в жизни не слышала. Канна растерянно посмотрела на него снизу вверх.

Чистое лицо, без капли притворства или лжи. Он искренне, ничуть не обижаясь на неё.

— Конечно, мне было жаль, но к вам у меня нет никаких чувств.

Никаких чувств.

От этих слов Канна наконец нашла ответ.

Рафаэль не радуется.

Не печалится, не злится.

Прикажешь — выполнит. И всё.

Несмотря на все её многочисленные отказы и предательства, он, похоже, ни разу не обиделся.

Нет, с самого начала.

‘У него почти нет эмоций‘.

Она думала, что он просто сдержанный человек, но нет.

У него с самого начала был очень узкий диапазон эмоций. Таким он был человеком.

Возможно, он понял мысли Канны? Внезапно в глазах Рафаэля промелькнуло смущение.

— Я знаю, что моя глупость может вызывать у других неприятные чувства. Я стараюсь это исправить.

Исправить. Стараться. Похоже, он считал это недостатком.

Канна осторожно сказала:

— Не говори так. Я просто поняла, почему ты так себя ведёшь.

— Вам не нужно меня понимать. — отрезал Рафаэль.

— Я готов выполнить любой ваш приказ, так что просто скажите, чего вы хотите. — Он немного помолчал, а затем продолжил:

— Если вы не хотите выходить замуж за принца Лоренцо, скажите. Я откажусь от брачной церемонии завтра. Брак без благословения жреца будет недействителен.

…

— Что вы решите?

Он был прав. Сейчас, в данный момент, важнее всего была её ситуация.

Канна, пристально смотревшая на него, вздохнула.

— Я хочу…

Закончив разговор с ней, Рафаэль пошёл дальше. И он снова и снова прокручивал в голове разговор с Канной.

Он всегда так делал.

Не совершил ли он ошибки, не обидел ли её случайно, он прокручивал снова и снова.

Так и должно было быть.

Как и догадалась Канна, его способность чувствовать была слабее, чем у других, и ровно настолько же слабее была его способность улавливать чувства других.

Поэтому, общаясь с Канной, он напрягался до такой степени, что в голове становилось пусто.

Каждое слово он тщательно обдумывал, прежде чем произнести.

Чтобы, не дай бог, его бесчувственность и безэмоциональность не обидели её.

Его глаза стали холодными, как лёд.

Не знаю.

Что он сделал не так, что она спросила о нём? Почему…

‘Почему она подумала, что я злюсь?‘

Я же много раз говорил, что готов на всё ради вас.

Поэтому, если вы меня бросите, и от этого вы станете счастливее, то быть брошенным — естественно.

Но почему вы так сказали?

‘Нужно было разозлиться‘.

Тогда бы она, возможно, не заметила его недостатка.

Рафаэль усвоил, что если в следующий раз произойдёт что-то подобное, он обязательно должен будет хоть немного разозлиться.

Он так усваивал и усваивал. Словно кукла, подражающая человеку.

— Хак!

Идя по заднему двору, Рафаэль остановился.

— П-приветствую… Божественного Духа.

Рафаэль пристально посмотрел на него. Это был мужчина, который, казалось, вот-вот упадёт в обморок от страха.

— Астан.

Лицо священника Астана побелело. Колени задрожали.

— В-вы… помните меня?

— Как я могу тебя забыть. Тебя, приготовленного мне в жертву.

Астан больше не мог держаться и рухнул на колени. Он мелко дрожал.

— В чём дело? — Рафаэль склонил голову с искренним удивлением.

— Я ведь не сам себя создал, почему ты меня боишься?

Вопреки словам «не бойся», глаза Рафаэля были суровы.

Он помнил, что Астан сделал с Канной.

То, что произошло на его глазах. То, как он грубо обращался с Канной последние три года.

— С-спасите, спасите меня, пожалуйста. — Когда он подошёл ближе, Астан, плача, взмолился.

Для него Рафаэль был ужасом, который он никогда не сможет преодолеть.

Чтобы создать следующего Божественного Духа, Великий Храм принёс в жертву очень много священников.

Он собственными глазами видел, как из священников высасывают жизненную силу.

Астан тоже должен был стать одним из них.

Если бы Рафаэль не сбежал посреди процесса, так бы и случилось.

— Пожалуйста, с-спасите меня…

Рафаэль склонил голову.

‘Почему он уже плачет?‘

‘Я ведь ещё ничего не сделал‘.

Впрочем, он видел весь процесс своего создания, так что это было понятно.

Но он ведь должен был знать, что это было не по его воле.

Вместо того чтобы утруждать себя оправданиями, Рафаэль протянул руку.

Канна. Она моя богиня.

Тот, кто оскорбил богиню, заслуживает смерти.

‘И я тоже заслуживаю смерти‘.

Он, созданный путём поглощения бесчисленных жизней и святой силы, его жизнь сама по себе была грехом, а дыхание — кощунством. Он был отцеубийственной жизнью, заслуживающей смерти.

Поэтому он хотел умереть, но его спасли.

Ничего не знающая девочка дала ему хлеб и молоко, смазала раны лекарством и велела жить.

И это всё? Она, не зная, из чего сделано его тело, каждый раз, когда он был ранен и искалечен, подходила и лечила его.

Не зная, насколько ужасна его кровь, она с болью вытирала её каждый раз, когда та текла.

Каждый раз, когда Канна так делала, он, глядя на её белоснежную шею, вспоминал оленёнка.

Словно маленький оленёнок подходил и зализывал раны.

Кровь отравленного чудовища.

Так наивно.

И так глупо.

Однако он так и не признался, что не достоин этого, и не собирался признаваться.

Знаю. Подло. Мерзко. Но его жизнь и так была полна грехов. Что значит добавить ещё один грех?

Рафаэль протянул руку.

За мгновение до того, как его рука коснулась плачущего и умоляющего Астана.

«Ужасно».

Слова, брошенные ею несколько месяцев назад, вонзились в него, как кинжал.

Рафаэль опустил руку.

Посмотрев на почти теряющего сознание Астана, он повернулся спиной.

И пошёл. Медленно, быстро, снова медленно, и наконец, резко.

Остановился.

Он положил руку на грудь.

— …?

Он недоумённо склонил голову.

Каждый раз, когда он вспоминал её слова, ему казалось, что где-то в сердце что-то колет, но…

В общем-то.

Как всегда.

Непонятно.