Онлайн чтение книги Мое тело кем-то одержимо My Body Has Been Possessed By Someone
Глава 181

Канна была изрядно смущена, потому что даже представить себе не могла такой реакции.

‘Погоди-ка’.

Если подумать, этот парень схватил её за воротник обеими руками.

‘…Его правая рука зажила?’

Когда и как?

Разве такое возможно за одну ночь?

Были вещи, которые она просто не могла понять.

Канна приложила руку к груди.

Тук-тук-тук.

Сердце колотилось — наверное, от удивления.

‘Несчастный ублюдок, напугал до смерти’.

Пришёл весь в крови и натворил странных дел.

Канна открыла окно. Комнату заполнил оставленный им запах крови.

‘Чья это кровь?’

Если подумать, Орсини был весь в крови. Он явно был на грани смерти от кровопотери. Но раз уж он жив и здоров, должно быть, это была чужая кровь.

В конце концов, убийства — его конёк. Но Орсини сказал, что встретил куклу Канны.

Вероятно, Чёрные Апостолы пытались убить Орсини, используя её куклу.

‘Судя по тому, что он вернулся живым, похоже, Орсини не попался в ловушку’.

Стоп.

‘Орсини сегодня встретил мою куклу?’

А что тогда с Ёну?

На мгновение по спине пробежал холодок.

Сегодня она думала, что ловушка не сработала. Но что, если похищение Ёну само по себе было ловушкой?

Что, если Ёну — это кукла?

Осознание ударило, как молния. Канна с ноги распахнула дверь и выбежала. Она ворвалась в комнату Рена.

— Рен!

Рен душил Ёну. Он повалил его на кровать и сдавил ему шею.

— Не подходи! Этот парень сумасшедший! Он внезапно на меня набросился!

— Отойди!

— Что?

— Отойди от него!

Но Рен, казалось, нёс какой-то бред. Канна больше не могла терпеть, подбежала к нему и потянула за плечо.

В этот момент её взгляд встретился с глазами Ёну.

Ёну ухмыльнулся. Он оскалил зубы и пробормотал:

— Тик, так, бум.

В следующее мгновение его тело взорвалось, как бомба.

Это был беззвучный взрыв. Пугающе тихое разрушение. Воздух взорвался без единого звука.

Канна схватила Рена и бросилась на пол.

Как только она накрыла его своим телом, на её спину хлынуло нечто очень горячее. Жар был такой, что на глаза навернулись слёзы…

— Татьяна!

Канна стиснула зубы.

Она умирала от боли. Что, чёрт возьми, попало ей на спину?

— О боже, Татьяна.

Зрение Канны затуманилось.

Канна мутным взглядом уставилась на Рена. Она увидела, что его руки и плечи, которые она не смогла прикрыть, были раскалены докрасна, словно их коснулась лава.

‘Моя спина, должно быть, в таком же состоянии’.

Чёрт, её прекрасная спина.

— Подожди, я позову доктора!

— Нет.

Канна, подавив стон, схватила Рена за запястье.

— Не как член Национального Собрания.

— Ты с ума сошла? Твоя спина сейчас!

— Никто не должен знать об этом. Ни в коем случае.

— Но!

— Отнеси меня в мою комнату. Тихо, чтобы никто не заметил, что я ранена. Там есть лекарство.

— Ты совсем спятила. Выжила из ума!

Рен, ругаясь, поднял Канну. Возможно, из-за того, что взрыв был беззвучным, даже проходившие мимо слуги ничего не заметили.

Он поспешно внёс Канну в комнату.

— Сумка, внутри, жёлтый стеклянный флакон. И дезинфицирующее средство тоже. Да, это.

Пока Рен лихорадочно доставал лекарства, Канна, глубоко дыша, сняла одежду.

Она посмотрела на свою спину в зеркало. Кожа была ярко-красной и слезала. Она полностью расплавилась.

И в этот момент Канна подумала о Рафаэле. Когда-то Рафаэль изменился так с головы до ног.

Неужели он прыгнул в огонь и вытерпел эту боль, чтобы спасти её?

‘Нет, сейчас не время думать о Рафаэле’.

Канна выкинула его из головы. И без того разбитая, она отбросила свои обещания, данные ему.

— Это оно?

— Да, оно. Наноси.

К счастью, лекарство, сделанное в тот раз, ещё оставалось. Если Рен аккуратно его нанесёт, всё заживёт без следа.

— Я продезинфицирую.

— У-ух.

— Будет больно.

— Я знаю.

Рен вздохнул, глядя на её спокойствие. Он протянул ей полотенце.

— Будешь кричать. Так что держись за это.

— Спасибо.

Дав Канне полотенце, Рен медленно полил дезинфицирующее средство ей на спину. На мгновение перед глазами всё вспыхнуло.

‘Действительно больно’.

Она не помнила, как выдержала это.

Спустя какое-то время Канна, вся в холодном поту, растянулась на кровати. Рен вытирал холодный пот с её спины и рук полотенцем.

— Больно?

— Жить можно.

— Какая же ты несносная женщина.

— Следи за словами.

— Тебе не нужно было меня защищать.

‘Нужно’.

Потому что это она по ошибке принесла эту куклу-бомбу. Но у Канны не было сил объяснять, поэтому она лишь вздохнула.

— В сумке должна быть таблетка, похожая на бусину. Достань, пожалуйста, пять штук.

Когда Рен подошёл, Канна попыталась сесть.

Но сил совсем не было. У неё не осталось сил даже на то, чтобы поднять руку и взять у него лекарство. Словно заметив это, он осторожно приподнял тело Канны и позволил ей опереться на его плечо. А затем одну за другой вложил таблетки ей в губы.

Канна проглотила таблетки вместе с водой, которую он ей подал.

А потом она подумала о Чжухве.

‘Ли Чжухва’.

Должно быть, это была идея Чжухвы.

‘Ты пытаешься меня убить?’

Но, как ни странно, это не удивляло.

Скорее, Канна почувствовала уныние, словно её поразила какая-то зловещая догадка.

‘Ты ненавидишь меня, как и ожидалось’.

Заместительница, что когда-то жила в этом теле. Её воспоминания, эмоции и мысли остались в этом теле, как обломки.

Поэтому она не могла не знать Чжухву очень хорошо.

Если это была Чжухва, с её образом мыслей, её характером, то ей было за что ненавидеть Канну.

‘Ты, наверное, думаешь, что я украла твою жизнь’.

Канне было жаль Чжухву.

Ей было жаль, что она принесла Чжухве несчастную жизнь Канны. Ей тоже было жаль.

И всё же это не может быть её грехом. Это была не её вина и не её ответственность. Потому что изначально это сделала не она.

‘Возможно, то, что наши тела поменялись, было уловкой Чёрных Апостолов’.

Если Чжухва хочет отомстить, она должна мстить им.

Но эта глупая девчонка срывает злость не на том человеке.

— Канна.

Чжухва улыбнулась.

— Ты никогда не подумаешь, что это твоя вина.

Скорее, она разозлится на меня за то, что я затеяла ссору.

Никто в этом мире не знает Канну лучше, чем я.

Воспоминания Канны, её эмоции, мысли. Потому что все они, одно за другим, остались в этом теле.

— Думаешь, мой гнев неоправдан?

Чжухва тихо прошептала. Она уставилась в свои собственные глаза, отражавшиеся в остром срезе кинжала. Она смотрела на себя так, словно когда-то была в этом теле.

— Это потому, что ты не пережила того, что пережила я.

Чжухва приподняла уголки губ.

— Однажды кто-то вошёл в твоё тело, получил любовь твоей семьи и наслаждался всем счастьем, которого ты заслуживала.

— Ммф, ммф!

— А потом я вошла в тело этого человека, получила всю ненависть, которую заслужила она, и перенесла все несчастья, которых заслужила она.

Её глаза покраснели.

— И после этого ты можешь говорить мне не ненавидеть её?

— Ммф, ммф!

— Там не было места для меня.

Чжухва рассеянно пробормотала.

Её семья, которую она встретила впервые за двенадцать лет, непринуждённо называла её ласковым именем. «Чжухва!» или «Сестрёнка!».

Они говорили о том, что случилось вчера. Они смотрели на неё глазами, полными доверия.

Они любили не её. Они любили Канну, которая вошла в её тело.

Чжухва хихикнула и рассмеялась.

Да, её семья даже не знала, что она исчезла. И они любили другого ребёнка, принимая Канну за неё.

Того ребёнка.

Канну.

— Ох, прости. Кажется, ты не можешь ответить.

Чжухва, словно вспомнив об этом, поспешила к ней. Затем она вынула кляп изо рта своей собеседницы.

Тогда женщина, Жозефина Элейстер, закричала:

— Кто ты! Что за бред ты несёшь?

— Побывав в Корее, я много думала о своей матери.

— Развяжи! Я хочу, чтобы ты немедленно меня развязала!

— Почему я осталась жива после такого обращения со стороны матери?

— Я… я даже не знаю, кто ты!

— Я же сказала. Я жила в теле Канны, и ты, мать, издевалась надо мной.

Лицо Жозефины побледнело. Она не могла в это поверить. Это была история, в которую она не хотела верить.

— Может, это из-за воспоминаний Канны? Возможно, я переняла её характер.

Чжухва грустно улыбнулась.

— У Канны много хороших качеств. Так что она собирается научиться у тебя тому, чему нужно научиться.

Глаза Жозефины исказились от страха, когда Чжухва подняла кинжал.

— Что ты собираешься делать?

— Мстить.

— Ах, прости меня, пожалуйста! А-а-а! Помогите!

Когда Жозефина начала кричать, Чжухва нахмурилась. Она снова заткнула ей рот. Она сладко проговорила, завязывая губы Жозефины так туго, что они порвались:

— Что говорила мать, когда я умоляла тебя простить меня?

Улыбка исчезла с лица Чжухвы. Осталась лишь ненависть, подобная чёрной, сожжённой кости.

— «Ты, проклятая сука, заслуживаешь смерти».

Чжухва опустила кинжал.