Онлайн чтение книги Военная хроника маленькой девочки The Saga of Tanya the Evil
Глава 4 - Любовь из-под воды

15 ИЮЛЯ 1927 ГОДА ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ. ФРОНТ НА ВНУТРЕННЕМ МОРЕ

В настоящее время имперские подводные лодки обычно действуют стаями.

Две субмарины лучше, чем одна. Три лучше, чем две. Всё дело в силе числа. Эта тактика «волчьих стай» изначально разрабатывалась для перехвата торговых судов, но она прекрасно работает и против линкоров.

Когда поступает сообщение об обнаружении, начинается охота.

Эскадре удаётся установить контакт.

— Сообщение от товарища по эскадре. Вражеский корабль обнаружен!

— Есть на сонаре!

— Что за источник звука?

— Определённо вражеский винт.

— …Так громко. Это… Постойте. Их больше одного… Что это за класс? Трудно разобрать. Но это определённо конвой.

— Приготовить торпедные аппараты к пуску! Не отставать от остальных!

Все в центральном посту сосредоточены и начеку.

Начиная с капитана Бархета и заканчивая последним матросом, вся команда работает впечатляюще.

Даже Таня, присутствующая здесь чисто формально, видит, что эти подводники — настоящие профессионалы.

Спустя некоторое время они, должно быть, достигли точки принятия решения. Бархет подходит и даёт краткое объяснение. Затем он нерешительно добавляет ещё один комментарий.

— Полковник Дегуршаф, э-э… солнце вот-вот сядет.

— Прямо перед закатом — идеальное время для атаки, я бы сказала.

— Обычно так и есть. Но, — он, кажется, размышляет и высказывает сомнение, — из-за особенностей Фау-2, пониженная видимость в сумерках далеко не идеальна. Может, стоит избежать боя?

В его словах есть резон.

С другой стороны, это всего лишь один довод.

— Вы поднимаете важный вопрос, но море огромно. Если мы сейчас отступим, нет гарантии, что мы снова установим контакт. Напротив, я полагаю, это будет довольно сложно.

— Это наша работа.

Не в обиду капитану, который говорит, что на него можно положиться, но я не из тех сухопутных крыс, которые понятия не имеют, как действуют подводные лодки.

— Я говорю, основываясь на опыте.

— О?

— Да, — Таня кивает. — Совсем немного. Последний раз у побережья Нордена. — После вежливого замечания, что внимание капитана высоко ценится, они переходят прямо к делу. — Подводные лодки могут двигаться под водой лишь с определённой скоростью. Я знаю, что прошу о многом, но я бы хотела, чтобы вы продолжили атаку.

— Пожалуйста, не говорите так, будто мы черепахи.

— Я не собираюсь критиковать вас или вашу команду. Я лишь констатирую факты. Проблема мобильности… не та, которую можно решить, просто постаравшись изо всех сил.

Когда она спрашивает, не ошибается ли, капитан морщится. Вероятно, он не ожидал услышать лекцию по тактике подводных лодок от того, кого он считал простым офицером-магом.

Также верно и то, что они профессионалы.

Я понимаю, что говорить как всезнайка — дурной тон. Но нужда — мать изобретательности, покровительница обязательных инноваций и, в конечном счёте, та самая волосатая штука, которая называется приказом старшего по званию.

— В любом случае, мы должны это сделать. И прямо сейчас шанс перед нами, — Таня усмехается. — Нет гарантии, что Госпожа Удача позволит нам схватить её за волосы сзади. Так что нам следует просто врезать ей по лицу и урвать всё, что сможем, пока есть возможность. Вы согласны, капитан?

— Как скажете. Чего бы это ни стоило… мы должны доставить Южный континентальный экспедиционный корпус домой в целости и сохранности.

Расставшись с Бархетом и его вновь обретённой решимостью, Таня с досадой вздыхает, присоединяясь к первому лейтенанту Серебряковой, которая отправилась с ней за компанию.

— Есть новости, полковник?

— Готовьтесь к вылету, лейтенант. Время для главного события любой подводной операции.

Солдаты на других подводных лодках, вероятно, тоже нервничают. И именно поэтому… Она тихонько хихикает.

— Не волнуйтесь. Это будет не так жёстко, как с Фау-1. Мы сможем немного управлять.

Среди шумного смеха Таня поворачивается к приближающемуся посыльному.

— Полковник, мы получили уточнённое донесение.

Напряжённое выражение лица сигнальщика, принёсшего последние данные о местоположении противника, включает тревожные звоночки.

О чём это может быть?

— Ещё одна подлодка доложила. Они обнаружили авианосец.

— Авианосец? Так он всё-таки был.

Подавив вздох, Таня качает головой. Экипаж подводной лодки, вероятно, рад такой знатной добыче. К сожалению, я бы предпочла, чтобы авианосца там не было.

— …Если наша воздушная разведка неточна, это проблема.

Я понимаю, что туман войны — вполне реальная проблема. Но чтобы ВВС проглядели нечто настолько огромное — это довольно крупный прокол.

К сожалению, если он там, мы должны от него избавиться. Если мы этого не сделаем, позже всё станет опасно. Мы не можем позволить авианосцу охотиться на транспортные суда, идущие домой.

— На Фау-2 мы должны с этим справиться. В любом случае, у нас нет выбора, кроме как довериться машинам.

Всё, что сделано с нежной любовью и заботой этим учёным, должно обладать абсурдной мощью. Что касается безопасности, то даже думать об этом бессмысленно.

— Мы накроем их скоординированным ударом. Мы больше не в той ситуации, когда достаточно просто поразить линкоры. Нам нужно поразить их и авианосец одновременно.

Отметив необходимость безупречной связи, Бархет подходит к Тане для планирования, с приёмником в руке, и бьёт себя в грудь, словно говоря, что на него можно положиться.

— У нас, включая две другие подлодки, двенадцать Фау-2. По чему будете целиться?

— Главные цели — крупные корабли. Шесть отправим на линкоры и четыре на авианосец. Для крейсеров хватит и двух. В худшем случае, добьём эсминцы торпедами или минами.

Капитан понимающе кивает, и Таня просит его передать сообщение.

— После катапультирования экипажей мы спрячемся в воде до детонации боеприпасов, а затем всплывём для удара. Вам не нужно будет нас подбирать. Пожалуйста, убедитесь, что все в курсе.

— Вы уверены?

Он звучит обеспокоенно, но Таня машет рукой.

— Было бы неплохо, если бы вы были готовы на всякий случай, но… я не хочу создавать вам трудности в этих водах.

— Полковник, это их работа.

Мой адъютант встревает с холодным комментарием. Вероятно, она не столько раздражена, сколько просто говорит из чувства долга, но… Таня кивает.

— Вы правы, лейтенант Серебрякова. Но не думаете ли вы, что для совместной работы обе стороны должны быть профессионалами?

Конечно, вся эта затея основана на предпосылке, что удар будем наносить мы.

Мой адъютант отступает с гримасой; как она осмелела в последнее время.

Трудно найти офицеров, которые сделают всё необходимое, даже если это просто потому, что они чувствуют себя обязанными показать всем остальным, как это делается на самом деле.

Я более чем счастлива наблюдать за её дальнейшим ростом и развитием.

Кажется, впечатлённый этим обменом репликами, Бархет отдаёт ей честь.

— Молюсь за ваш успех.

— Не молитесь за нас, капитан Бархет. Мы просто идём делать то, что должно быть сделано. Верьте в нас. Если мы потерпим неудачу, тогда можете молиться Богу, Будде, дьяволу или кому угодно ещё.

— …Прошу прощения, полковник.

— Хм? — Таня слабо улыбается. — Тем не менее, мы благодарны за ваши добрые слова. А теперь, это хорошая возможность. Наслаждайтесь местами в первом ряду и смотрите, как работает 203-й батальон воздушных магов.

У ПОБЕРЕЖЬЯ ДАКАРА, ФЛОТ МЕТРОПОЛИИ СОДРУЖЕСТВА, ВТОРАЯ ЭСКАДРА (АВАНГАРД ОПЕРАЦИИ «СОГЛАСИЕ»), Т-13:25 ДО ОПЕРАЦИИ «СОГЛАСИЕ» (ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО 19:00 ПО МЕСТНОМУ ВРЕМЕНИ)

Это была операция по преследованию противника.

Имперские силы пытались скрыться под покровом ночи, но оперативная группа должна была уничтожить их одним ударом и положить конец их операциям на южном континенте. В отличие от большинства зашедших в тупик фронтов, эта битва казалась выйгранной.

Другими словами, они не ожидали особого сопротивления.

Как имперский флот, это жалкое подобие военно-морских сил, мог тягаться с флотом Содружества? Любой ребёнок мог бы сказать, чем это закончится. Содружество имело непреодолимое численное преимущество как в крупных кораблях, так и в более лёгких судах.

Как континентальная нация могла надеяться конкурировать с величайшей морской державой мира?

Никто во флоте Содружества ни на мгновение не сомневался, что эта битва уже выиграна.

Но как только она началась, все закричали от шока.

— Что происходит?!

Словно мы распахнули врата ада! Но время для сожалений прошло. Цена их халатности будет оплачена жизнями.

— «Худ»! Могучий «Худ»!..

Раздались пронзительные крики моряков. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что происходит. Рёв, разнёсшийся по зоне боя, поднимающийся дым.

На это ужасающее зрелище было трудно смотреть.

Они наблюдали предсмертные муки некогда великолепного железного корабля. Дым, валивший из его накренившегося корпуса, и ужасный грохот указывали на то, что спасать «Худ» было уже поздно.

«Худ». Могучий «Худ»…

До войны это был самый большой корабль среди всех крупных держав и, возможно, лучший военный корабль Содружества. Могучий «Худ» был гордостью флота.

И хватило всего одного попадания, чтобы потопить его.

Одно попадание — и он превратился в обломки? Даже увидев это собственными глазами, все моряки хотели кричать, что это не может быть правдой.

Так не должно было быть! — кричали они, капитан гордо клялся разделить судьбу своего корабля, в то время как у команды даже не было времени покорчиться в агонии.

Но в то же время эти элитные бойцы, хоть и скорбя, упорствовали и принялись за работу. Как только они поняли, что «Худ» торпедирован, остальная часть флота нарушила строй и начала выполнять манёвры уклонения.

Эти изменения курса были выполнены с такой скоростью и дисциплиной, на какую только можно было надеяться.

Чрезвычайно быстрое принятие решений, самая быстрая реакция, какую только можно вообразить, и движения настолько упорядоченные, что вся эскадра даже нарушила строй в идеальной синхронности.

Но решительное маневрирование моряков оказалось тщетным.

— «А-арк Ройал»!

Дрожащий вопль возвестил о жестокой судьбе, постигшей корабль.

— В чём дело? Докладывайте!

— «А-арк Ройал» подбит!

Оглушительный рёв сопровождал столб воды, взметнувшийся рядом с авианосцем. Даже с палубы эсминца, находившегося дальше всех от центра флота, нельзя было ошибиться в том, что происходит.

На глазах у ошеломлённых моряков авианосец быстро начал крениться. Было ли это из-за удара? Самолёты, пытавшиеся взлететь с палубы «Арк Ройала», столкнулись и вспыхнули. Не прошло достаточно времени, чтобы кто-то успел испытать шок.

— Дерьмо!

Морские маги и члены экипажа, которым удалось быстро спастись, пытались потушить вспыхнувшие пожары, но пламя только разрасталось.

— Следите за поверхностью воды! Ищите следы торпед!

Перекрывая какофонию других приказов, капитан эсминца взревел с мрачной решимостью.

— Если придётся, вставайте на линию огня, чтобы остановить их! Не дайте им больше попасть!

Корабли сопровождения не могли допустить, чтобы ещё хоть одна торпеда прошла.

Чтобы спасти экипаж «Худа».

Чтобы спасти «Арк Ройал».

С вражескими подлодками, скрывающимися поблизости, они не могли даже остановиться, чтобы оказать помощь. С яростью и нетерпением, пылающими в груди, все моряки бессознательно стискивали зубы.

Но мгновение спустя экипаж эсминца Содружества «Бермуда» обнаружил, что проклинает Бога изо всех сил.

Прямо перед ними на полной скорости шёл крейсер «Илиастрал».

Но затем раздался ужасный звук. Взметнулся зловещий столб воды.

— «Илиастрал»! «Илиастрал»!

Уже исчезающий корпус был разорван надвое. Шансов спасти корабль не было. Чтобы не быть затянутым тонущим кораблём, «Бермуда» была вынуждена изменить курс.

В то же время капитан принял командование и сделал всё возможное, чтобы прикрыть терпящий бедствие корабль. Наконец, упорные усилия операторов сонаров принесли плоды.

— Что-то есть! Это… двигатели?! Я слышу одну вражескую подлодку… Нет, две?! Постойте, их больше! Это охотничья стая!

— Изменить курс! Быстрее! Пора положить этому конец!

— Есть, сэр!

— Мы не дадим им уйти отсюда целыми! Приготовиться к противолодочной борьбе! Заставим этих ублюдков заплатить!

Лёгкие крейсеры и эсминцы Содружества отреагировали без промедления. Они коллективно решили, что даже если это ухудшит работу их сонаров, приоритетом является предотвращение новых торпедных атак.

Чтобы быстро заставить замолчать подводные лодки, они применили «Хеджхог» — многоствольный бомбомёт, который разбрасывал множество суббоеприпасов. Это было новое оружие, только что поступившее на вооружение флота.

Они были разработаны специально для того, чтобы отправить эти наглые имперские подлодки на дно океана.

Оружие позволяло проводить операции по воспрещению доступа с использованием глубинных бомб и давало эсминцам уверенность в тактическом преимуществе.

— Не теряйте их из виду! Пусть «Льюис» и «Виктор» тоже их накроют!

Жажда мести и долг защитить своих товарищей-моряков. Эти чувства гнали экипажи до предела. Моряки метались по трапам и узким коридорам, отчаянно пытаясь использовать каждую секунду, пока унтер-офицеры, срывая голоса, подгоняли их.

Их хорошо обучили, и это было видно. Эти солдаты были преданы своей родине так, как только может быть предан человек.

К сожалению…

Поскольку их усилия были лучшим противолодочным манёвром, они обернулись против них самих.

Преданные охотники за подводными лодками, смешанная группа эсминцев и лёгких крейсеров, разместили свои боеприпасы на палубах. В тот момент, когда они начали стрелять в воду…

Этого момента и ждали дьяволы в воде.

Катастрофа, цепляющаяся за хвосты торпед.

Самый страшный враг Содружества поднялся из моря.

— В-вражеские маги, левый борт! Они быстро приближаются!

Дрожащий крик наблюдателя был слишком запоздалым. Что произойдёт, если по «Хеджхогам» и другим взрывчатым веществам, находящимся на открытом воздухе, ударит взрывная формула?

— Дерьмо! Всем приготовиться к…!

Предупреждение не было достаточно быстрым. Внезапно появившись, маги спокойно применили свои формулы. Пока они произносили заклинания, командующий капитан потерял сознание как раз в тот момент, когда его плоть отказала ему.

— «Бермуда» взорвана?!

Её киль был виден во вспышке ревущего взрыва. Этого краткого проблеска было более чем достаточно, чтобы корабли её сопровождения поняли, что произошло. Быстрое потопление «Бермуды» было вызвано детонацией глубинных бомб и торпед, которыми были забиты палубы и корпуса эсминцев.

Но как?

Причина была очевидна — вторичные взрывы. Оружие, которое должно было дать им преимущество, вместо этого работало против них.

Но как?

На мгновение это было совершенно непонятно экипажам оставшихся кораблей. В чувство их привели крики наблюдателя.

— Маги?! Имперские маги!

Ахх, эти сукины дети.

К этому моменту все точно знали, что произошло.

Командиры остатков флота прекрасно всё поняли — и прокляли небеса. Их отвлекла торпедная атака, и теперь отряд морских магов сеял хаос.

Так и должно было быть.

Они мучительно осознавали, насколько мощной была эта тактика. В конце концов, имперцы проделывали это снова и снова на севере.

Это стало настолько привычным, что их тошнило. Силы Содружества даже пытались обыграть имперцев в их же игру, развёртывая морских магов со своих собственных подводных лодок во время вторжения в бывший Союз Антанты.

Но они бессознательно ослабили бдительность, убеждённые, что никакой надводный флот не сможет их одолеть. И именно это привело к катастрофе.

Офицеры флота были далеко не некомпетентны; они твёрдо понимали ситуацию — это был настоящий чертовский бардак. Обычно истребители и морские маги не позволили бы противнику даже приблизиться.

— Всем по боевым постам! Огонь по готовности!

Эсминец «Льюис» мгновенно открыл огонь из всего, что было наготове.

— Сбросить всё горючее! Запустить все «Хеджхоги»!

Эсминец «Виктор» закончил загрузку своих «Хеджхогов» и запустил все заряды по приблизительному местоположению вражеских подлодок. Они сбрасывали свои боеприпасы так быстро, как только могли, но мгновение спустя оба были мгновенно выведены из строя вторичными взрывами.

— «Льюис» и «Виктор» уничтожены!

Они выполнили свой долг до самого горького конца.

Даже если это было лишь короткое время, заставив большинство имперских сил сосредоточиться на паре эсминцев, другие корабли в их строю получили краткую передышку, которая тревожно напоминала отсрочку приговора.

— Изменить курс! Полный вперёд!

Всё ещё сбрасывая всё хоть сколько-нибудь взрывоопасное, корабли, которым удалось принять манёвр уклонения, были счастливы, что всё ещё на плаву. К сожалению, на них надвигалась губительная буря.

Несправедливо? Да, это было так.

Авангард, включая военные корабли и авианосец, который был почти полностью уничтожен в начале боя. Одно дело, если бы их атаковал мощный вражеский флот, и они дали бы врагу достойный отпор. Но проиграть нескольким торпедам и паре паршивых магов?

— …Как это происходит?!

Никто бы не осудил офицеров за то, что они смотрели в небеса и изрыгали все известные бранные слова. Всем из Содружества это казалось дурным сном.

Если это сон, я хочу проснуться прямо сейчас.

Но это были морские офицеры, воплощавшие дух Джон Булля. В своих сердцах они оплакивали свою ужасную судьбу. Но единственное, что срывалось с их уст, — это непрерывный поток приказов, чтобы их моряки оставались начеку и двигались.

— Сбросить запасные торпеды и глубинные бомбы, пока нас тоже не взорвали! Быстрее!

Они должны были сделать всё возможное, чтобы выжить. Остатки флота тоже не отдыхали. Для эсминцев это было ужасно постыдно, но они выбрасывали за борт всё горючее, включая глубинные бомбы.

— Продолжайте стрелять! Врагов всего несколько!

— Вызывайте морских магов! Авианосцу нужна помощь! Помогите с устранением повреждений!

Им каким-то образом удавалось продолжать борьбу.

Судя по всему, атаковало менее роты магов. Логически, они должны были с ними справиться.

Может быть, дюжина врагов. Вот и всё.

Горстка имперцев против целой эскадры Королевского флота? Это была ужасная шутка.

Если бы они только не подобрались так близко, оборонительная сеть флота могла бы их отразить или хотя бы в какой-то степени удержать на расстоянии… Конечно, это предполагало, что их собственный отряд морских магов не был поглощён огромным пожаром, вспыхнувшим на авианосце.

Хотя они постоянно увеличивали объём огня, плотность залпа любого отдельного корабля оставляла желать лучшего.

Все моряки это знали. Что-то лучше, чем ничего. Цепляясь за эту мысль, как за молитву, после града пуль они даже проявили изобретательность и поставили дымовую завесу, чтобы спрятаться.

Но весы битвы были безжалостны.

Однажды качнувшись, они уже не вернутся; они, казалось, издевались над усилиями людей.

— «Ви-Винсент»!..

Хотя магов, возможно, не было и роты, «Винсент» не был пощажён под их сосредоточенным огнём. Он едва держался на плаву, но после того, как его охватил огненный шар, он навсегда выбыл из боя.

То, что он не был выведен из строя вторичным взрывом, свидетельствовало о правильности их решения сбросить как можно больше взрывчатки. Наверняка имперские маги намеревались взорвать любые торпеды или глубинные бомбы на борту. В тот момент, когда «Винсент» вспыхнул, стрельба прекратилась… но, поняв, что он сам не взорвётся, они возобновили атаку.

К сожалению, это всё, чего достигли их усилия.

Возможно, это была просто беспомощность корабля, который не мог контратаковать? Будущее «Винсента» было не очень радужным.

Казалось, поняв состояние судна, вражеские маги сместили фокус своего огня на ватерлинию. Как только в его корпусе образовалась пробоина, ситуация резко ухудшилась из-за неконтролируемого затопления.

Злодеи завершили своё гнусное дело в одно мгновение.

Затем они безжалостно принялись за остальные суда Содружества.

— …Вражеские маги быстро приближаются!

Да, держу пари, что так и есть. Капитан слегка стиснул зубы. Решив, что «Винсент» больше не представляет угрозы, и оставив попытки вызвать вторичные взрывы, было очевидно, что имперские маги сделают дальше.

Даже когда некоторые морские маги запоздало появились с накренившегося «Арк Ройала», их попытки отбиться от врага были тщетны. Нет, это было хуже!

Развёрнутые ими формулы лишь навлекли на их позиции шквальный огонь.

Даже для элитных морских магов ответный огонь в окружении летящих снарядов и взрывов был выше их сил.

Для их врага это была божественная помощь. В обмен на малейшую поддержку их так легко подавили.

И судьба последнего эсминца, стрелявшего из всех своих зенитных орудий, вот-вот должна была решиться.

— А вот и они!

— Дерьмо, дерьмо! Они такие чертовски быстрые!

Если у изощрённости есть эстетика, то это, несомненно, жестокая красота. Резкая кривая, начертанная вражескими магами, была в высшей степени отточена. Перед задыхающейся аудиторией внизу они заняли безупречный боевой порядок, который было бы увлекательно наблюдать, будь обстоятельства иными.

И они сделали это так естественно; все наблюдавшие знали, что мрачный жнец вот-вот взмахнёт своей косой.

Да, это оно.

Здесь мы и умрём.

У них не было выбора, кроме как столкнуться с реальностью.

Конец приближался к ним.

— Вы, дьяволы!..

Это было как раз тогда, когда кто-то обронил это, словно проклиная небеса.

Вот они, последняя атака вот-вот должна была начаться. Но тут внезапно имперские грубияны рассеялись, их строй пришёл в беспорядок.

Мгновение спустя мир залил ослепительный свет.

Видение мрачного жнеца, возникшее из тщательно продуманной хореографии, было разбито, и смерть, казавшаяся неизбежной, внезапно была отброшена.

Дело рук Божьих? Это было чудо?

Нет, нет, нет.

— Подкрепление! Это подкрепление с главного флота!

Пока связист с радостью выполнял свою работу, доставляя хорошие новости, мир наполнился светом. Это был град оптических снайперских формул, обрушившийся на имперский магический отряд.

— Они пришли!

— Мы спасены!

— О, Боже мой!

Пусть хорошие новости всегда будут такими.

Это было не столько нарастание радости, сколько взрыв эмоций. Все, кто остался в живых, обезумели при виде подкрепления.

Не враги, а союзники! Союзные маги пришли им на помощь!

Они изменились в одно мгновение. Всего мгновение назад эти моряки изрыгали все известные человеку проклятия в адрес Бога на небесах, но теперь они славили его славу, словно заново родившись.

И что в этом плохого? Это совершенно нормальные ценности Содружества.

Что касается имперских магов… они быстро разворачивались, унося ноги, поджав хвосты. Представление их негодования от того, что им прервали веселье, немного утешило моряков Содружества, несмотря на их горькое поражение.

Потери были огромны.

Слишком больно было об этом думать.

Но именно поэтому кто-то из Содружества усмехнулся бы над своим врагом в этой ситуации. Плохо для вас!

ТОТ ЖЕ ДЕНЬ, 203-Й БАТАЛЬОН ВОЗДУШНЫХ МАГОВ

Вот уж действительно, не хватило последнего штриха.

Мы были так близки к тому, чтобы буквально уничтожить их! Вместо этого мы допустили вопиющую ошибку.

Мы провернули рискованную атаку на вражеский флот на Фау-2! Что плохого в желании получить дивиденды?!

Наши шансы были так малы, но мы это сделали — наш ударный отряд потрепал их линкор, авианосец и даже крейсеры и эсминцы сопровождения! Мы были так близки к идеальной победе всухую!

Мы абсолютно заслужили вернуться домой с трофеем в руках!

И всё же, в самый последний момент, мы получили ужасный удар из ниоткуда. Шок был сравним с тем, как если бы мальчик, который должен был принести десерт, исчез на полпути во время еды.

Так, стоп. Давайте переосмыслим это в более позитивном ключе.

Главное блюдо мы всё-таки съели.

Мы поглотили флот, поданный Генеральным штабом, который появился на пути отхода. Мы выполнили свою работу идеально. Если только генерал фон Роммель не опаздывает… отход не должен столкнуться с какими-либо проблемами.

И он бы не испортил тактический ход. Конечно, им удастся безопасно отступить. А даже если что-то и случится, то что с того?

Если кто-то опаздывает, это его собственная вина.

Основы взрослой жизни в обществе — это абсолюты в армии. Если ты опоздал, тебя оставят. Это фундаментальный принцип действий в группе, не допускающий сомнений.

Вот почему для Тани появление запоздавших магов Содружества, которые всё же умудряются вломиться, совершенно абсурдно.

Поскольку отряд рассеялся в тот момент, когда мы попали под атаку, мы не понесли реального ущерба. Но я бы хотела потребовать компенсацию за серьёзное воздействие на моё психическое состояние!

Они всегда мешают нам в самый последний момент! Если уж опаздываете, так вообще не появляйтесь!

— Это группа магов размером с бригаду! Они быстро приближаются!

— Тц! Время вышло!

Высокий уровень координации, необходимый для того, чтобы мгновенно нарушить строй. Организационная мощь, позволяющая сохранять сплочённость подразделения даже в условиях, по сути, внезапной атаки. Эти две вещи говорят о выдающемся качестве моего подразделения. И это подразделение, 203-й батальон воздушных магов, очень хотелось бы избежать численного превосходства противника.

Особенно в бою над водой. Если этого можно избежать, то я хочу этого избежать.

— Полковник! Как насчёт ещё всего двух кораблей!

— Время дороже! Не жадничайте! Мы отступаем!

Таня призывает их сворачиваться, но боевой пыл майора Вайса так велик, что он, кажется, не может подавить желание преследовать добычу прямо перед их глазами.

— Это не займёт много времени, если мы сделаем это прямо сейчас! Пожалуйста, позвольте нам!

Он вопит, что может уничтожить их всего несколькими формулами.

Насколько он серьёзен? Ну, вероятно, он мог бы это провернуть. Единственная проблема в том, что меня это сейчас не волнует.

С приближением вражеских подкреплений правила игры изменились. До их прибытия уничтожение кораблей было бы оптимальным, но… эти засранцы.

Таня цыкает языком и качает головой. Как профессионал, я могу отделять эмоции от потребностей… потому что я понимаю, чего требуют такие моменты.

— Оставьте это, майор. Мы отступаем!

— …Понял!

Вайс — ветеран, поэтому он не протестует больше одного раза. Важно знать время и место.

— Всем подразделениям, отступать! Я разрешаю вам сделать несколько прощальных выстрелов по вражеским магам, но не более того!

Таня официально объявляет отступление и одновременно даёт зелёный свет на быструю беспокоящую атаку, чтобы потрепать преследующих врагов.

В тот момент, когда она решает поиздеваться над преследователями, целью становится максимально их замедлить.

— Стойте! Прежде чем начнёте стрелять — я запрещаю стрелять по любым кораблям с этого момента!

— Что?!

— Майор, если мы потопим все корабли, эти разъярённые идиоты вцепятся нам в задницу!

Я что, единственная, кто здесь думает? Я вздыхаю. Чёрт возьми, Вайс. Даже после всего, что я сказала, ты собирался атаковать их, как только представится возможность, не так ли?

Как раз когда Таня открывает рот, чтобы отчитать его, по радио раздаётся другой голос.

— Майор, если останутся корабли, силы Содружества подберут всех дрейфующих. Если маги будут слишком заняты спасательными работами, они не смогут нас преследовать!

Отлично, Виша! Лицо Тани расслабляется от счастья.

Моя советница всегда знает, о чём я думаю. Она действительно всё ещё первоклассная помощница.

— То, что она сказала, Вайс! Используйте раненых с умом! Им понадобится кто-то, кто о них позаботится, и место, где можно укрыться!

Под совместным натиском комментариев Тани и её адъютанта Вайс немедленно всё понимает. Он указывает на вражеский эсминец, затем смотрит на каких-то солдат в воде и злобно ухмыляется.

— …Вы более гуманны, чем я мог бы подумать, полковник.

— Я гуманистка до мозга костей.

Пустые взгляды моего заместителя и адъютанта, должно быть, симптомы яда войны. В конце концов, кто может отрицать, что Таня — твёрдая сторонница гуманизма?

Пока это не угрожает моей собственной безопасности, я всячески за гуманность.

— Разве не прекрасно любить ближнего своего? Враги и союзники одинаково должны больше ценить жизнь.

Приближается по меньшей мере бригада морских магов Содружества. С ними на хвосте будет невозможно соединиться с подводной лодкой. На самом деле, будет достаточно трудно просто оторваться от них и уйти чистыми.

Обычно так бы и произошло. Но, похоже, нам повезло.

Это потому, что у вражеских магов целая куча людей, которым немедленно нужна их помощь. В данный момент хромающий эсминец имеет значение. Он может спасти экипаж, барахтающийся в воде.

И маги Содружества не оставят людей, нуждающихся в их помощи.

— Солнце садится! Уходим! Отличная работа, бойцы!

— — — Есть! — — —

Судя по тому, как этот корабль кренится, сомневаюсь, что он долго продержится, но авианосец всё ещё номинально на плаву, так что этого должно быть достаточно, чтобы они не преследовали нас слишком далеко. Чтобы спасти экипаж, магам придётся сосредоточиться на спасении, а не на погоне.

— Проверьте навигацию! Я не хочу, чтобы кто-нибудь потерялся!

Солнце вот-вот сядет, так что время идеальное. Как только солнце зайдёт, поиск и спасение людей, оказавшихся за бортом, станет намного сложнее. Но… если морские маги прекратят преследование сейчас, у них ещё будет достаточно времени. В этом суть моего плана.

Ночь — не лучшее время для преследования врага, а у них быстро заканчивается время для спасения своих товарищей. Либо одно, либо другое. Содружество — это не Федерация, неужели они действительно могут проигнорировать человечность в таком случае?

Таня знает ответ на это. Уважение к человеческой жизни! Так замечательно и гуманно!

С точки зрения логического избегания боя, наверняка любой поступил бы так же. Даже Таня использовала бы спасение союзников как предлог для избегания боя.

Никто не проигрывает; это беспроигрышная ситуация.

Другими словами, восхитительное равновесие, которым так наслаждался мистер Нэш, ответственно за установление скромного мира в условиях войны.

Таня мысленно вздыхает.

Я слишком долго скучала по миру. Если я не переживу эту войну, я упущу шанс получать нетрудовые доходы и жить на авторские отчисления. Сейчас самое время усердно работать ради своего будущего.

Видимо, как только удаётся прилично отступить, снова становится доступной роскошь праздных жалоб. Должно быть, это симптом облегчения.

Атака на Фау-2, отрыв от бригады вражеских морских магов… Сделав всё это и оставив позади, неудивительно, что я чувствую себя расслабленной. Тем не менее, халатность — величайший враг, так что, полагаю, это означает, что прямо сейчас самый опасный момент.

Понимая необходимость держать своих бойцов в напряжении, я небрежно обращаюсь ко всем в подразделении.

— Хорошая работа, все! Но не забывайте следить за нашим тылом! Миссия не закончена, пока мы благополучно не вернёмся на базу. Не теряйте бдительности на обратном пути!

— — — Есть, мэм! — — —

Все отвечают утвердительно.

Если и есть на что жаловаться, так это на то, что все они звучат немного утомлёнными.

…С этим мало что можно поделать. Хотя они летят в строю на крейсерской скорости, это после боя, и полёт над водой требует дополнительного внимания. Если мы пропустим рандеву с подводными лодками, мы можем оказаться брошенными посреди огромного моря. Здесь неизбежно присутствует дополнительный уровень напряжения по сравнению с восточным фронтом, где каждый мог приземлиться по своему усмотрению.

Учитывая, что это после боя, я впечатлена, что они так хорошо справляются. Думаю, всё это время действительно стоило инвестировать в человеческий капитал. Мудрые инвестиции приносят невероятно огромную прибыль.

Сначала я думала, что они будут служить лишь приличной мясной стеной, но… кажется, у меня наворачиваются слёзы. Мой батальон стал незаменимой частью моего инструментария. Они как хорошо настроенное пианино. Инструмент, привычный рукам, — оптимальное оружие для создания новых возможностей.

Только глупец из глупцов растратит такой драгоценный ресурс. И у меня абсолютно нет намерения быть дурой. Я решаю считать свои инвестиции деньгами, потраченными на страховку, которая не вернётся, при этом тщательно поддерживая строй.

В результате — блестящий промах.

Вопрос в том, рассматривать ли это как пустую трату или как необходимые расходы. Конечно, это расходы. Наличие запаса прочности не означает безусловного сокращения затрат. Скорее, следует сокращать расходы на персонал, просто просиживающий штаны. Ну, в данном случае, даже просиживателей штанов бросили в мясорубку, поскольку Империя находится в состоянии тотальной войны…

Хм. Таня фыркает и переключает ход мыслей.

Никаких признаков преследования до сих пор. Мы прибываем на место встречи без каких-либо задержек.

Для Тани это, по праву, большое достижение.

Простой глупец, который думает, что решение проблем делает его способным, часто насмехается над мудрецом, который предотвращает возникновение проблем.

Но очевидно, кто на самом деле умён. Нет лучшей победы, чем отсутствие битвы.

Вскоре батальон прибывает в назначенное место встречи в назначенное время и выпускает три сигнальные ракеты. Это момент, от которого замирает сердце. Хорошо, если союзники рядом, но если враги… — вот что у всех на уме, пока они, затаив дыхание, наблюдают во все стороны.

К счастью, из воды показывается одна лодка.

Наблюдатель, выскочивший на палубу, выпускает условную сигнальную ракету. Ошибки нет. Я приказываю своим бойцам ответить и слегка выдыхаю. Силуэт трудно различить, но это дружественная подводная лодка.

Можно считать, что опасность затеряться в море миновала.

— …А? Это что?..

— В чём дело, майор?

— Похоже, это другая лодка, не та, на которой мы прибыли.

На мгновение Таня не уверена, быть ли ей впечатлённой или встревоженной.

Честно говоря, она удивлена, что Вайс может определить тип лодки в этом вечернем свете. У него, должно быть, очень острое зрение. Его способности наблюдателя заслуживают похвалы. Но он теряет много очков из-за отсутствия представления о том, как быстро может двигаться подводная лодка.

— …Вы думаете, подлодка могла бы встретиться с нами на их скорости? Да ладно, майор.

Под разочарованным взглядом Тани Вайс на мгновение краснеет так отчётливо, что это видно даже в сгущающихся сумерках. Ну, это просто означает, что он осознаёт свою ошибку.

— Но хвалю там, где это заслужено. У вас хорошие глаза, майор.

— …Постараюсь, чтобы и мозг им соответствовал.

Ужасно кроткий ответ. Это скорее не ошибка, а просто недостаток опыта.

— У нас много проблем со знаниями и опытом. Ответственность не лежит целиком на вас лично. Просто поймите опасность узколобого мышления.

…Учитывая, как быстры авиамаги, нет никакой возможности, чтобы подлодка, стартовавшая из того же места, каким-то образом обогнала их и подобрала.

— Майор Вайс, воспользуйтесь этой возможностью, чтобы побеспокоить некоторых матросов и подучиться. Неплохая идея узнать кое-что о море, учитывая состояние войны.

— Есть, мэм.

— Молодец, — она заканчивает разговор и велит своим подчинённым снять головные уборы, если они есть.

— Машите фуражками! Фуражками!

— Думаете, они нас видят?

Её адъютант, вмешавшись, права. Учитывая ограниченное количество света в это время суток, возможно, они не видят.

— Вы хотите сказать, что не можете вести себя прилично, если никто не смотрит? Мне нужно вас перевоспитать?

— П-пожалуйста, пощадите.

— Я всего лишь шучу, лейтенант Серебрякова. Но проявите должное уважение к своим товарищам-солдатам.

— Поняла.

Трудно сказать, серьёзна моя адъютант или нет. Она немного загадочная женщина. Тревожно, что это так, даже несмотря на то, что они так долго вместе. Людей действительно трудно понять.

Выбросив тривиальные побочные мысли из головы, я снова говорю.

— Наши задницы в безопасности? Если мы приведём на подводную лодку извращенцев, то письменными извинениями не отделаешься, — я отпускаю шутку с улыбкой. — Я не хочу, чтобы меня отчитывали за то, что я заставила наших товарищей делить тесные помещения с кучей девиантов.

— Как мы вообще сможем достаточно извиниться, если приведём на нашу подлодку преследователей? — Моя адъютант смеётся, уловив мою мысль, и нам удаётся начать спуск в приподнятом настроении. Внизу с фонарём ждёт морской офицер. Это дежурный офицер? Посмотрите на этого парня, светит нам здесь, где нас в любой момент может обнаружить враг.

Таня кивает головой из уважения к его храбрости и хорошему настроению.

— Позвольте приветствовать вас от имени экипажа. Добро пожаловать на U-091.

— Спасибо. Я подполковник Таня фон Дегуршаф из 203-го батальона воздушных магов боевой группы «Лерген». Это мой заместитель, майор Вайс.

Мы обмениваемся краткими приветствиями. Формальности на самом деле довольно удобны для облегчения взаимодействия с людьми, которых встречаешь впервые.

— Мы были осторожны, чтобы никакие подозрительные типы не увязались за нами, но я не могу сказать наверняка, что их нет. Надеюсь, вы понимаете.

Добавив лёгкую шутку, я делюсь единственной тревожной проблемой. Правильная коммуникация — это то, к чему мы всегда должны стремиться. Дежурный офицер понимающе кивает.

— Понял. Можете доверить нам наблюдение. Пожалуйста, проходите на борт. Хотя, если хотите насладиться сигаретой или свежим воздухом снаружи, милости просим.

— …О? Я была уверена, что мы отправимся, как только окажемся на борту.

Подводная лодка на поверхности — лёгкая мишень. Даже если приближается ночь, действительно ли это хорошая идея дрейфовать на поверхности, когда поблизости могут рыскать вражеские силы?

Видимо, дежурный офицер думает о том же.

— Насчёт этого, я не знаю подробностей. Но нам приказано идти на поверхности. И, полковник… э-э, мне ужасно жаль, но капитан просил немедленно вас видеть…

— Что? Э-э, то есть, поняла.

Злиться на парня, который просто выполняет свою работу, — пустая трата времени. Он выполнил свой долг посыльного. Нравится тебе сообщение или нет, ты должен признать, что человек сделал свою работу.

— Спасибо. Я сейчас же пойду его приветствовать.

Таня уважительно входит в подводную лодку, а затем резко останавливается. Было бы неплохо завести подразделение и сразу запрыгнуть в койку, но… безопасный сон требует, чтобы кто-то стоял на страже.

Даже обычная ночь потребовала бы кого-то на вахте, чтобы убедиться в безопасности. Безопасность — это минимально необходимое условие.

— …Если это вас не затруднит, как насчёт того, чтобы кто-то из моего подразделения встал на вахту с магическим обнаружением?

— Ну, морское наблюдение обычно ведётся по-флотски…

— Конечно, мы понимаем. Вы вольны использовать их, как хотите. Они не будут мешать.

Наблюдение за врагами ночью — сложное дело даже для опытных наблюдателей. А обычный наблюдатель на подводной лодке, вероятно, не так привык к такого рода миссиям, как эскадрилья торпедоносцев, специально обученная для ночных действий.

В этом отношении авиамаги с опытом ночных боёв на восточном фронте, вероятно, могут неплохо справиться с чем-то вроде обнаружения приближающихся врагов.

— Если нам понадобится экстренное погружение, а они будут двигаться слишком медленно, можете просто вышвырнуть их за борт. Хотя они обучены нырять в окопы, так что сомневаюсь, что они будут такими медлительными.

— Вы уверены? Помощь определённо была бы ценна.

— Это вполне естественно — протянуть вам руку помощи, раз уж мы ваши гости. Не берите в голову.

Сотрудничество. Великое человеческое поведение, основанное на общих интересах. Таня хочет безопасно спать, а подводная лодка хочет безопасно перемещаться. Конечно, 203-й предложит помощь.

— Майор Вайс, я поручаю вам задачу помощи экипажу в несении вахты. Трёх смен, вероятно, будет достаточно, но при необходимости проконсультируйтесь с экипажем, чтобы разработать рабочий план. И это само собой разумеется, но сделайте всё возможное, чтобы не быть им обузой. О, и считайте их приказы моими. Сделайте всё возможное, чтобы облегчить им жизнь.

— Есть, мэм! Понял. Я сделаю всё необходимое.

Энергичный ответ. Подумать только, у него столько бодрости и энергии после такого крупного боя.

Офицеры, которые служат с начала войны, действительно полезны. Где бы вы ни искали в Империи, их, вероятно, сейчас трудно найти. Конечно, именно поэтому дорогой Генеральный штаб говорит, что не может достать нам замену…

— Вас могут оставить при экстренном погружении!

— Не беспокойтесь — мы не опоздаем. В любом случае, я отправляюсь помогать флотским, мэм.

Я киваю и спускаюсь по люку.

В то же время волна запаха ударяет мне в нос; хотя я к нему не привыкла, этот запах едва ли незнаком. Машинное масло, пот и что-то застоявшееся. Воздух в подводной лодке всегда такой особенный.

Даже несмотря на то, что мой нос привык к восточному фронту, этот отчётливый коктейль запахов нельзя так просто отмахнуться. Колебание, которое я чувствую, должно быть, разделяют и мои закалённые бойцы. Естественно, взрослые мужчины часто ударяются головой обо что-нибудь внутри подлодок, что тоже довольно неловко.

Таня меньше любого моряка, поэтому она может с лёгкостью передвигаться по внутренним помещениям. Поспешив в центральный пост, она предстаёт перед капитаном, на лице которого застыло недоумённое выражение.

К этому моменту я привыкла к кадровым военным, которые не знают, как реагировать на мою маленькую фигуру, но если он был недоумен ещё до моего прибытия, значит, причина в чём-то другом. Естественный вывод — это должно быть связано с причиной моего вызова. Не то чтобы это обязательно плохие новости.

Так что же это, чёрт возьми?

Хотя у меня много вопросов, первое, что нужно сделать, — это быть общительной.

Я бросаю взгляд на его знаки различия и решаю заговорить первой. В конце концов, он капитан, так что вполне естественно, что Таня первой отдаст дань уважения.

— Я командир 203-го батальона воздушных магов боевой группы «Лерген», подполковник Таня фон Дегуршаф. Поскольку мы действуем как отдельное подразделение, я старший офицер.

— Я капитан U-091, майор Отто фон Эльм.

— Приятно познакомиться, капитан. Мы ценим, что вы нас подвезли. Пожалуйста, не беспокойтесь о нас.

Разница в росте обычно немного велика для крепкого рукопожатия, но Эльм и сам довольно невысок, что, возможно, отчасти и является причиной того, что он подводник. Конечно, он всё равно выше Тани.

— Если сразу к делу… Это было великолепно, полковник.

— Вы имеете в виду бой? Судя по всему, кто-то с нашей стороны наблюдал?

— Да, — капитан кивает почти взволнованно. — Бархет практически сходил с ума. Ах, простите. Мы ведь одновременно присоединились. Он был более воодушевлён, чем я когда-либо его слышал, и мы получили отчёт о ваших потрясающих результатах.

В ответ на восхищение капитана Таня тут же улыбается ему. В такие моменты, в подводной лодке, быть невысокой не так уж и плохо. У меня достаточно места, чтобы развести руки и небрежно усмехнуться, говоря, что мы не сделали ничего особенного.

— Мы смогли добиться таких хороших результатов только благодаря поддержке эскадры подводных лодок. Всё, что мы сделали, — это сели в автобус, который вёл майор Бархет, чтобы съездить за покупками.

Без корабля-носителя, который бы нас доставил, никакого успеха не было бы возможно. Та же логика, что и у авианосной ударной группы. Нужен полноценный авианосец и палубная авиация, прежде чем кто-либо из них сможет действовать сколько-нибудь осмысленно.

— Тем не менее… правда в том, что нам пришлось проявить немалую изобретательность.

— Я слышал, новое оружие — это что-то.

— Что-то — это точно. Я имею в виду… — я морщусь, прежде чем продолжить, — …между нами говоря, мы привыкли к танковым десантам на восточном фронте, и даже это было комфортнее.

Танковый десант — это, по сути, использование танка в качестве автобуса. С точки зрения психического здоровья, это определённо лучше, чем поездка в торпеде.

— У меня нет никакого желания кататься на одной из этих штук. Но ничего себе, нужда действительно мать изобретений, да?

— Это точно. Если будет следующий раз, я решила, что при необходимости силой запущу майора Бархета и займу его место на подлодке.

— …К счастью, хотя мы и в «нулевых», у нас на борту нет Фау-2. Это значит, что мы все можем быть счастливы.

Замечание Эльма весьма уместно. Наибольшее счастье для наибольшего числа людей. Это результат, которым мы все можем быть довольны. Нет ничего лучше, чем не иметь на вооружении оружия серии «Фау».

Мы с капитаном понимающе киваем друг другу, прекрасно ладя. Но, видимо, это удивляет Эльма.

— Ах, я нервничал, что вы можете оказаться чопорным магом. Я рад, что, похоже, мы сможем поладить.

— Хм?

— В чём дело, полковник?

Сказать особо нечего, но… поколебавшись, Таня открывает рот, чтобы ответить.

— Я думаю, воздушные маги в целом довольно гибки — не говоря уже о том, что это кучка шутников, которые могут дурачиться не хуже лучших подводников.

Я удивлена. Во всём спектре имперских сил воздушные маги, вероятно, относятся к правилам более вольно, чем большинство. Никто, конечно, не отклоняется от приказов, но мы из тех, кто действует в полных пределах правил.

— Офицеры моего батальона любят рассказывать о своих подвигах, но стесняются раскрывать свой позор. Капитан, если бы вы могли воздержаться от вопросов, это было бы здорово.

— Полагаю, большинство магов, которых я встречал, были из тыла. Вы научили меня, что фронтовики — это другая порода. Здесь, в подлодке, тесно, но я надеюсь, это даст нам шанс лучше узнать друг друга.

Они обмениваются любезностями, и Таня переводит уже приятно потеплевший разговор в рабочее русло.

— Ну что ж, приятно пообщаться, но какова текущая ситуация?

Эльм кивает, словно говоря: «Конечно», и слегка пожимает плечами.

— Честно говоря, мне очень трудно сказать что-то определённое. Есть некоторая сложность, или можно назвать это странной просьбой…

— Если позволите, капитан, я не в настроении для словесных игр. Не могли бы вы перейти к сути?

— Вы совершенно правы. Возможно, быстрее всего будет, если вы взглянете.

Говоря это, он протягивает ей надёжно запечатанный конверт с сообщением. Как тщательно — есть даже документ для подтверждения. Это ужасно драматично.

— Это прямо из метрополии, полковник.

— Как замысловато. Я должна подписать здесь, чтобы подтвердить получение?

— Да, спасибо.

Подписав и убрав с дороги документ-подтверждение, я вскрываю печать на конверте и просматриваю содержимое.

— …О-о-о?

Конечно, нет никакой возможности сохранить что-либо в строжайшей тайне в таком неизбежно тесном пространстве, как подводная лодка, но я планировала хотя бы попытаться… Однако в тот момент, когда я читаю текст, эта идея тут же улетучивается.

— Ого-го! А это уже кое-что!

Написано кристально ясно.

Тем не менее, для приказа Генерального штаба это ужасно околично. Удивительно, но это также приятно.

Вы действительно приказываете мне, и 203-му батальону воздушных магов, сделать именно это? Это потрясающая миссия, которую не описать словами «сложность» или «странная просьба».

— Смехотворно, не правда ли, полковник?

— Похоже, у Генерального штаба тоже есть чувство юмора. Прямо как у Содружества. Может, поэтому столовая Генерального штаба всегда была такой ужасной?

— При всём уважении, я сочувствую армии.

Потеряв дар речи, Таня молча кивает. Именно потому, что она знает, как хорошо питается флот, даже офицер-маг Таня может лишь горько улыбаться, вспоминая, как плохо кормят пехоту.

…Ну, по крайней мере, в море нас угощают хорошей едой, — это единственная утешительная мысль, которую я могу собрать.

— Простите, капитан. Могу я на минутку посовещаться со своим подчинённым снаружи?

— Конечно, полковник. Прошу.

Хоп — я взбираюсь по стальной лестнице на мостик, чтобы ткнуть офицера, помогающего нести вахту.

— Майор Вайс, могу я вас на минутку?

— Да, мэм. В чём дело?

Когда он опускает бинокль, я машу сообщением из конверта, словно он всё поймёт, как только взглянет на него.

— Особые приказы из метрополии.

— Особые приказы? — Вероятно, естественно, что лицо офицера, которого только что запустили в гущу флота Содружества на борту Фау-2, напрягается в ответ.

— Я точно знаю, что вы чувствуете, но расслабьтесь. Нам приказано отправиться на «экскурсию» в Ильдоа… Подводная лодка, по-видимому, войдёт в порт «как можно скорее».

Я говорю всё это с улыбкой, но в ответ получаю лишь пустой, отсутствующий взгляд от моего заместителя. Так вот как он выглядит, когда его застают врасплох. Хихикнув про себя, я сую ему документ.

Взяв его обеими руками и быстро прочитав, этот опытный маг смущён больше, чем когда-либо.

— П-полковник? Что значит… э-экскурсия?

— Это значит экскурсия.

Мой заместитель обычно такой серьёзный и уравновешенный, но… сейчас всё его тело выражает полное недоверие, так что, полагаю, он более экспрессивен, чем я думала.

— Т-то есть не в военном смысле?

— Конечно, нет, — Таня качает головой. — Как сказано в телеграмме, мы пришвартуемся вместе с подводной лодкой. Там даже говорится, что майор Эльм и остальной экипаж U-091 должны привести себя в порядок, по крайней мере, в полуформальную одежду, верно?

— Честно говоря, я не понимаю, как это может быть приказом.

— …Мы должны открыто наслаждаться отпуском в стране нашего союзника и отдать дань уважения атташе в посольстве. Это, безусловно, квалифицируется как военная обязанность.

Как ни читай, это не более чем мирная экскурсионная миссия. Это тот тип формальностей, которые солдаты выполняли бы в мирное время. Абсолютно замечательно!

— Но мы же на войне!

Я понимаю, что пытается сказать мой раздосадованный заместитель. Идёт война — мы далеки от мирного времени. Такой утончённый этикет — не более чем простое притворство на поле боя.

Можно сказать, это та область, с которой 203-й батальон воздушных магов, боевое подразделение, наименее знаком.

— …Но это приказ. Там даже добавлена эта деталь: «Как только ваши дела будут завершены, вернитесь в Империю ильдоанской государственной железной дорогой». Звучит так, будто всё для нас уже устроено.

Другими словами, посольство устроило нам роскошный отпуск. Мало того, что он включает питание и оплату проезда, так ещё и отель включён! На такое хорошее обращение нельзя надеяться, если только не станешь членом парламента.

Поездка за границу за государственный счёт? Я действительно благословлена. Учитывая время, даже сам император не может позволить себе такой роскоши. Это неплохое социальное обеспечение для сотрудников.

— …Мне, э-э, трудно это понять.

— Уверена, что так, — я согласно киваю. — Я имею в виду, в одну минуту нас запускают на вражеский военный корабль на Фау-2, а в следующую мы отправляемся на экскурсию в ненадёжную союзную страну на деньги налогоплательщиков.

В этом мире действительно происходят странные вещи. В одном направлении — крайняя чернота, а в другом — чистая белизна. Хотя как государственный служащий, я чувствую, что серые участки между ними достаточно серые.

Если у вас есть здравый смысл, немного замешательства время от времени — это совершенно нормально. Таня — хороший начальник, полный сочувствия, поэтому она естественно понимает чувства Вайса.

— Ильдоа вообще нас впустит? Судя по тому, что мне говорили…

— Майор Вайс, вы слишком долго варились в войне на восточном фронте.

Он хороший подчинённый, но, должно быть, оставил свой мозг на поле боя. Это будет трудно исправить. Я знаю, что наставничество выдающихся личностей — это выгодная инвестиция, но… учитывая соотношение затрат и результатов, я беспокоюсь о будущем.

— Здравый смысл, майор! Используйте свой здравый смысл!

Я легонько пинаю своего заместителя с отсутствующим выражением лица в ногу и вздыхаю.

Нет смысла беспокоиться о том, может ли Ильдоа прогнать союзных солдат. Это невероятно просто. У Империи нет вариантов, но и у Ильдоа выбор не так уж велик.

Так работают игры. Есть правила.

— При ответных мерах всё должно быть соразмерно. Это чрезвычайно простой принцип. Не забывайте об этом, майор.

— Мэм?

Это самая основа основ логики теории игр.

При общении с другой стороной, которая колеблется и слишком терпима, любое государство может стать бесконечно эгоистичным. Зачем проявлять внимание к тому, кто демонстрирует готовность всё спускать с рук?

В этом ключе Империя будет немного занозой в заднице, а Ильдоа придётся молча подчиниться.

Конечно, всё пойдёт по-другому, если Ильдоа захочет начать войну в тот же день… но пока предположение полковника Лергена не совсем ошибочно, Ильдоа решит остаться нейтральной — а это значит, что ей придётся приветствовать Группу доброй воли Имперской армии букетами и улыбками.

Другими словами…

— Мы просто преподаём им урок за их плохие манеры. Они поймут, что это счастливое событие, потому что это приведёт нас к сделке. Это может на самом деле стать ключом к поддержанию мира во всём мире… По крайней мере, пока обе стороны остаются рациональными.

Рациональность против эмоций. Мы вступаем в область поведенческой экономики. «Ха-а-ах», — вздыхаю я, глядя на бескрайний океан.

Вид не особенно успокаивает моё сердце, но было бы ложью сказать, что я не чувствую зависти, когда думаю, что, поскольку природа управляется законами физики, она на самом деле может быть довольно рациональной.

Учитывая, какой трагедией закончились лоботомии, ясно, что у людей нет выбора, кроме как научиться ладить со своими эмоциями.

— Невозможность доверять Ильдоа вызывает у меня желание обрушить на них железный молот.

— Прекратите, майор.

— Полковник?

Не то чтобы я не понимала, что вы чувствуете, но… учитывая положение, в котором находится Имперская армия, это последнее, что мы можем себе позволить.

Я машу рукой, чтобы заставить замолчать своего подчинённого, а затем тяжело вздыхаю.

Должно быть, это то, что люди имеют в виду, когда говорят, что хотят разрыдаться.

Я просто абсолютно ничего не могу поделать. Все, кому не лень, отказались от логики и придают чрезмерное значение эмоциям. Даже полевой офицер, которого я обучала с нежной, любящей заботой и с которым летала бок о бок снова и снова, не исключение.

Я не знаю, насколько крепко Генеральный штаб держит вожжи в этом вопросе, но останется ли родина благоразумной в своей политике по отношению к Ильдоа?

— …Майор Вайс. Правда в том, что для таких полевых людей, как мы, неискренний друг — большая головная боль, чем явный враг. Но на уровне национальной стратегии всё наоборот.

— Что вы имеете в виду?

— Даже неискренний друг — это друг. С ним можно заключить сделку. С врагами можно обмениваться только пулями.

Уменьшить количество врагов. Это базовая стратегия.

Настоящих врагов можно только убить, но с неискренними друзьями можно хотя бы притворяться приятелями.

Конечно, на передовой такие люди — абсолютная заноза в заднице. Как полевой командир, подполковник Таня фон Дегуршаф, в основном озабоченная тактическим уровнем войны, не колеблясь, уничтожила бы их всех.

Но на стратегическом уровне мудрым решением будет пожать руки, пусть и неохотно, и «принять соответствующие меры». Это смена перспективы, которую приносит изменение позиции.

— Дружба требует взаимного доверия. Проказы, конечно, заслуживают порки. Однако она должна быть соразмерной. Никогда нехорошо перегибать палку.

— Но разве мы не должны преподать им урок, чтобы они больше никогда нас не предавали?

— Это уже слишком, майор.

Чрезмерное возмездие — это совсем не то, чего мы добиваемся. Если нас хотя бы раз сочтут неспособными договориться, они больше никогда не захотят вести переговоры или сотрудничать.

— Уверена, именно так думали руководители Генерального штаба, когда мы смели Союз Антанты.

Простая мысль, что порки будет достаточно. И посмотрите, к чему это нас привело. Это не смешно.

Я ворчу:

— Учитывая, что именно так мы дошли до этого момента, я не думаю, что это такая уж плохая идея — научиться некоторой сдержанности.

— …Простите.

— Нет, хорошо услышать, что вы об этом думаете. В конце концов… — я слегка пожимаю плечами, прежде чем продолжить, — …мой собственный опыт довольно предвзят. Армия, Генеральный штаб и поле боя. У меня не так уж много представления о тыле или мирном времени.

— Честно говоря, настроения в тылу слишком сложны для понимания солдатами.

Я киваю. Его жалобу нетрудно понять.

— Тем не менее, логику и мышление армии, а также политические соображения сравнительно легко постичь.

Учитывая отношения Империи с Ильдоа, соответствующее возмездие может на самом деле быть полезным для поддержания слабого союза.

Это не проблема этики, а проблема силы.

— Ну что ж, как приказала родина, мы отправляемся в увлекательную экскурсионную поездку. Как часто выпадает такой шанс? Давайте насладимся узами дружбы, которые мы разделяем с нашим союзником. Может, нас даже пригласят на ужин!

Сказав это, я внезапно кое-что понимаю.

Ужин. Ужин действительно может состояться.

— …Чёрт.

Мне нечего надеть.

— Полковник?

— Майор, извините, что обременяю вас, но если вы случайно увидите лейтенанта Серебрякову — ах нет, неважно. Продолжайте наблюдение.

— Есть, мэм. Поняла.

Я почти уверена, что уставы предписывают чрезвычайно формальную одежду для официальных ужинов. Уверена, мужчины, служащие подо мной, могут заказать себе одежду по размеру через атташе в посольстве… но для моего роста…

Кто-нибудь подготовил мне парадную форму, когда нас отправляли?

Даже если это одна подлодка, тот факт, что нам приказано войти прямо в порт, означает, что мы не «сбегаем», а на самом деле должны прибыть с достоинством. Этого явно хотят наверху. Учитывая, что идея состоит в том, чтобы досадить Ильдоа за их «строго нейтральную» позицию, измождённые войска, появляющиеся в потрёпанных мундирах, — это определённо не то впечатление, которое мы хотим произвести.

Вероятно, нет смысла беспокоиться о том, как мы будем выглядеть на фотографиях. Сомневаюсь, что мы попадём в средства массовой информации, поскольку мы можем ввести информационную блокаду под предлогом защиты государственных секретов.

Но Империя должна хорошо выглядеть перед принимающим персоналом Ильдоа.

А значительная часть впечатления о человеке — это внешность. Нельзя недооценивать визуальный фактор.

Сомневаюсь, что мы сможем заказать костюмы-тройки на заказ, но нам понадобится что-то по крайней мере такое же формальное. Я не хочу быть тем варваром, который даже не может соблюсти дресс-код для государственных мероприятий.

Проворно спускаясь по трапу с мостика, я сгораю от нетерпения посоветоваться со своей адъютантшей насчёт одежды. Будет хорошо, если она сможет что-нибудь устроить, но интересно, сможет ли.

— …Внимательность и манеры, да? Чёрт, подумать только, я буду беспокоиться о парадной форме и о том, как вести себя в тылу. Похоже, это будет экскурсионная поездка с множеством поводов для беспокойства.

Когда дело доходит до незнакомого, всегда полезно иметь план.

Это совершенно другая игра, нежели на восточном фронте… Стоп. Я застываю в коридоре подводной лодки, словно только что раскусила лимон. Не обращая внимания на настороженно проходящих мимо моряков, я прокручиваю что-то в голове, вся дрожа.

Парадная форма, тыл и «Когда дело доходит до незнакомого… совершенно другое»?

Ну, это, вероятно, допустимо для бормотания фронтового офицера.

Те, кто сломлен временем, проведённым на передовой, те, кто отдал свою душу и тело войне, наверняка иногда высказывают странные мысли.

Но я?

Любящая рынок, ценящая мир и цивилизацию я?

Тот факт, что я, из всех людей, чувствую, что наряжаться в идеальной тыловой обстановке мирной Ильдоа — это повод для беспокойства?

Это крайне ненормально.

Если бы это не была тесная подводная лодка, и я не была бы в положении, требующем от меня следить за своей репутацией и тем, как я выгляжу перед войсками, я бы пренебрегла приличиями и бросилась в ближайшую психиатрическую клинику.

Этого не должно быть.

— …Я настолько далеко зашла?

Для служащего езда в переполненном поезде в базовой экипировке из костюма и галстука — обычное дело. Неважно, насколько неудобны переполненные поезда, — если я даже не могу надеть галстук, смогу ли я ездить на работу?..

Если надевание парадной одежды действительно такая трудность, то это значит…

— …Какого чёрта?

У меня не было никаких субъективных симптомов, но неужели поле боя наконец отравило меня? Вот почему я так ненавижу войну.

Если мы скоро с этим не покончим, я действительно могу сойти с ума.

Оставаться в здравом уме в безумном мире легче сказать, чем сделать. Если я не буду осторожна, моё тело может пережить войну без моего разума. Мне нужно, чтобы оба оставались здоровыми.

Если я выживу, но окажусь невменяемой и буду восхвалять Существо Х… это всё равно что ставить телегу впереди лошади.

Свобода требует и разума, и тела.

Я должна выжить.

Я не могу поддаться этому сумасшедшему, сломленному, совершенно причудливому миру.

Я буду жить — я буду жить и праздновать триумф разума.

Я клянусь защищать завтрашний день, будущее, а также свою свободу и достоинство, пока всё это не закончится.

Таким образом, подполковник Таня фон Дегуршаф тихо объявляет о своей сердечной решимости.

— Мы должны победить. Абсолютно. Чего бы это ни стоило.