Онлайн чтение книги Я лечу только злодеев I Only Treat Villains
1 - 27

Час спустя.

Я снова шла по коридору вместе с Хеймдалем.

Точнее, мы спускались в главный офис аукционного дома на 7-м этаже, чтобы внести в список ожерелье «Слеза Эслота», которое должно стать изюминкой сегодняшнего дня.

Аукционы Роштейбля делятся на «регулярные аукционы» и «специальные аукционы».

Специальные аукционы проводятся в особые периоды, такие как День основания государства, День рождения императора, Великий праздник и День окончания войны.

Они не проводятся в другое время, и сегодня мы участвовали в регулярном аукционе, который проводится периодически.

Он также делится на еженедельные и ежемесячные, и, к счастью, сегодня проводится более редкий ежемесячный аукцион.

«Даже среди регулярных аукционов этот крупный».

В случае регулярных аукционов все лоты планируются заранее.

Однако аукционный дом также принимает участие в день аукциона для развлечения, но в этом случае трудно участвовать, если только это не очень интересный предмет.

И то, что я делала в течение часа…

Продавала историю.

<С… сейчас на аукционе полно вульгарных вещей!.. Вы не примете мое сокровище?!>

Какой-то неразумный дворянский отпрыск, который утверждал, что является наследником семьи, но выглядел совершенно бестолковым.

Представленный предмет — явно подозрительный краденый товар.

<Оно настоящее! Не видите по сертификату? Тупые, ничтожные создания. Отпусти!>

Это была любимая комбинация мошенников, управляющих этим аукционным домом.

<Если бы не семейные дела… я бы никогда не пришел сюда!..>

Как ни странно, те, кто обладает мрачной натурой задворок, ликуют от чужого несчастья и чьих-то трупов.

Даже если краденое, ответственность несет тот, кто его принес. Работа аукционного дома — оценивать подлинность и подделку.

<…Это подлинник.>

Кроме того, мой личность дана Ринтеллой. Она не вызовет проблем позже, даже если я ее использую.

Вероятно, он был одним из основных клиентов Ринтеллы и имел очень много долгов, и это факт, который быстро выяснится, даже если аукционный дом проведет расследование.

План неразумного отпрыска, который принес краденое в спешке, потому что ему нужны были деньги, удался.

Они тоже сомневаются, настоящий ли дворянин перед ними, или искусный актер, но внешне делают вид, что верят, приговаривая: «Божечки, господин».

В любом случае, ситуация приняла лишь один оборот.

В конце концов, они приняли предмет, который я представила.

Слеза Эслота — не какое-то простое название. Даже если ее принес какой-то юнец, эта неуклюжесть будет наполнена злобой и весельем.

Кроме того, месть, которую принесет настоящий владелец Слезы Эслота, не достанется аукционному дому.

«Ну, судя по лицу управляющего, похоже, он собирается продать ее до того, как появится настоящий владелец».

Хеймдаль небрежно бросил, идя по коридору.

— Актерская игра была неплохой.

У него безразличный тон.

Выйдя из офиса среднего звена, мы снова создали барьер, искажающий разговор, так что не было опасений, что содержание просочится.

Просто немного неловко, что сегодня я показала Хеймдалю так много своих карт.

— Чтобы выжить на задворках, это само собой разумеющееся.

Сейчас они, наверное, снова проверяют подлинность. Процедура настолько проста, что ее можно выполнить с закрытыми глазами.

— Не стоит беспокоиться о том, что тебя разоблачат?

— Если бы меня разоблачили, я бы даже не пыталась, верно? Хотя ставка — жизнь, я ее ценю.

— Да, будь все так тривиально, миледи тоже было бы неловко.

Хеймдаль помахал руками. Довольно дерзкое приветствие.

Я подняла одну бровь.

— Ты, обрати внимание на наш вид, хорошо? Разговор не слышен, но глаза есть повсюду.

— Верно. С тех пор, как мы вышли из того офиса управляющего, кажется, за нами следят десять глаз?

— Ха, если знаешь, то помолчи и без моего совета, будь осторожнее…

— Меня привлекло вот что. Как миледи так хорошо знает физиологию дворян?

Он взглянул на меня. Его изящные глаза изогнулись, как у лисы, кокетливо.

Я была спокойна даже под наблюдением.

— Особенно твои слова о вульгарных вещах, было так живо, будто ты сама это пережила. Настолько отвратительно, что меня чуть не вырвало.

— Как думаешь, сколько гостей я приняла? Я натерпелась от таких типов.

— У меня хорошее чутье, миледи. Чувствую здесь кроется нечто большее.

Рука Хеймдаля махнула передо мной. Он протянул ее. Элегантно и сдержанно, отчего мои глаза расширились.

Шаги естественно замедлились.

— «Достоинство», за которое они цепляются в своих жестах и движениях, не приобретается за один день. Почему миледи так хорошо справилась, словно прошла изнурительную подготовку?

Перед глазами промелькнул кнут. И распухшая детская рука, державшая чашку.

<Сестра! Я, я ошиблась, отец! Я буду стараться!>

Все это лишь остаточные образы.

— …Пыль в глаза, только-то и всего. Управляющий аукциона в конечном итоге хочет развлечения. Он бы пропустил, даже если бы обнаружил неловкость.

— Управляющий не просто пропустил неловкость миледи, догадываясь о ней, он был полностью обманут.

— Откуда тебе-то знать? Может быть, у тебя тоже есть достаточно «достоинства», чтобы говорить с такой уверенностью?

Вместо того чтобы поддаться на провокацию, я улыбнулась. Затем схватила его ладонь и сильно пнула по голени.

От внезапного удара он не смог удержаться и мгновенно опустился на уровень моих глаз.

— Наглый негодник.

Я элегантно улыбнулась, но не своим лицом, а лицом благородного господина.

— Не смотри на людей свысока, пока не выблюешь все свое нутро. Это отвратительно.

Однако Хеймдаль, не выражая боли, покорно извинился. Я поняла, что он намеренно подставился под удар.

— Прости, миледи.

По тому, как он склонил голову, видно, что он беспокоится о «глазах», которые, вероятно, наблюдают за нами.

После выхода из штаба за нами действительно следило много людей.

— Мне, кажется, нравится, когда миледи улыбается и злится одновременно.

Непонятно почему, но он по прихоти помогает мне… Однако нельзя забывать, что этот человек, возможно, в будущем станет моим противником.

Я хотела, чтобы он устроил хаос в грязном мире оригинала, но в то же время не хотела, чтобы эта волна обрушилась на меня.

Когда я оттолкнула его руку и пошла вперед, он последовал за мной.

— Я правда не хотел тебя злить.

Он лениво смотрел вперед и шептал так, чтобы слышала только я. Сладким голосом, как будто шептал любовные слова.

— Мне просто было искренне любопытно, ладно? Не злись. Ты ведь сейчас мой хозяин?

Хотя он только что терся головой о тыльную сторону моей ладони, как раб, его глаза совсем не улыбались.

— Если миледи что-то интересно обо мне, можешь спросить напрямую. Мне побыть честным?

В конце концов я цокнула языком. Посмотрев на Хеймдаля, я увидела, что у него серьезное выражение лица.

— Миледи, раньше я был связан с отвратительными аристократами. Поэтому я знаю о них все: поведение, физиологию, отвратительные обычаи. Чем больше что-то ненавидишь, тем дольше это остается в памяти, верно?

Я внутренне усмехнулась. Говорит о честности, так где правда?

Даже слова, которые он извергает, не более чем пустая оболочка. Подобный смех мог возникнуть только от знания всей правды.

Но поскольку он сказал так много, я добавила несколько слов:

— Я часто встречаюсь с аристократами по работе.

Это правда, но не особо важная.

— Я всегда жила с целью за деньги можно сделать все, что угодно, так неужели есть что-то, чего я не могу?

— Тогда, миледи, у меня есть вопрос.

— Какой?

— Ты легко плачешь?

— …Что?

Шедший рядом Хеймдаль наклонил голову. Я остановилась следом за ним.

На мгновение его лицо, лишенное всякого выражения, было совершенно спокойным.

— Хотелось бы увидеть хоть раз.

— …

— Как ты плачешь.

…Что за псих.

— Ха-а, эй, слуга. Ты собираешься выполнять свою роль?

Тук-тук, я постучала по своим губам.

— Рот — не дыра, проделанная для того, чтобы говорить бесполезные вещи.

Я один раз посмотрела на Хеймдаля и больше не обращала на него внимания.

— И предупреждаю, если будешь мешать, на этот раз я по-настоящему закопаю тебя на берегу реки.

— А, не волнуйся, миледи. Я не буду устраивать неприятности. Мне очень интересно, чем закончится игра, которую ты затеяла.

Он показал обе руки, принимая позу капитуляции. Затем внезапно опустился на одно колено передо мной.

— Нет, сейчас ты, кажется, хозяин? Молодой господин? Сейчас те, кто наблюдает за нами, должно быть, весьма озадачены.

Он намекнул на мой облик, превратившийся в мужчину.

Как он и сказал, наша поза только что действительно не была обычной позой хозяина и слуги. Но ведь это он сам по своей воле терся лицом о тыльную сторону моей ладони?

— Подумали, что я наложник?

— Ты? Пока я не выжила с ума, этого никогда не случится.

— В мире нет ничего глупее, чем возлагать надежды на слово «никогда», так что не будь так уверен, хозяин.

— Прочь. Не встанешь?

— Во-первых, я красивый.

Меня переполняли гнев и абсурд.

— Лучше бы тебе заткнуться.

Не кормить ***. Игнорировать его — лучший подарок.

В этот момент перед глазами появился черный дым.

Я не удивилась внезапно появившемуся дыму и спокойно наблюдала.

Черный дым извивался, как живой, и, что удивительно, образовал некую комбинацию из букв и цифер.

<Запад, 2 этаж, 1445>

То, что ненадолго зависло в воздухе, медленно повернулось и полностью исчезло.

Я слегка дунула на оставшийся дым и подняла голову.

— Пойдем. Наше место — 1445.

Его темные, блестящие от интереса глаза следовали за мной, как пчелиное жало, но я делала вид, что не замечаю, и только ускорила шаг.

Время тикало, и наступила полночь.

Динь. Дон. Динь…

Звук огромных напольных часов наполнил аукционный зал. Это достопримечательность аукционного зала и звон, возвещающий о начале регулярного аукциона.