Онлайн чтение книги Я лечу только злодеев I Only Treat Villains
1 - 9

Как выяснилось позже, в Хеймдале текла кровь чудовища.

Существо, которое в этом мире называли «получудовищем».

Существа, которых храм крайне опасался. Говорили, что это те, кто обладает силой, недостижимой для человека.

Это означало, что они практически бессмертны.

У него есть способность к самоисцелению, которая проявляется только в самый последний, самый-самый последний момент перед смертью. Просто еще не пришло время.

Я просто бросила ему пару слов, потому что он так жутко смотрел, что у меня мурашки по коже побежали.

Было немного обидно.

«Кто-то излишне вмешивается, чтобы спасти его, а он снова возвращается с порезами».

В каком-то смысле то, что я его лечила, было всего лишь незначительным моментом.

Он не будет благодарен, а когда у него появится эта способность, полностью забудет.

Отношения, от которых со временем ничего не останется. Мне нравились такие отношения, как пылинки.

Я неторопливо улыбнулась.

— У тебя еще остались силы, чтобы так смотреть?

Я сказала глазами.

Ну, а теперь кто должен склонить голову и поклониться?

Конечно, если не вылечить его сегодня, будет опасно.

Он не умрет легко, но это не значит, что он не может стать калекой.

«Особенно эту сломанную руку, кажется, нужно срочно вылечить».

На самом деле, я даже восхищалась этим мужчиной, который с такой рукой сохранял свирепое выражение лица.

Значит, у него есть определенный интерес ко мне, раз он так себя ведет. Что-то вроде антропологического интереса?

Конечно, было так жутко, что мне не хотелось смотреть на него долго.

Я молча протянула руку. Хеймдаль не пошевелился, даже когда я касалась его ран.

— …Что ты делаешь?

— Связываю?

— …

Я спокойно вернулась к вежливому тону и ответила.

— Доверьтесь мне, я умею связывать зверей. Глупый господин.

— …Если хочешь умереть, продолжай болтать.

— Вям же пока не хочится умилать?

Я перешла на детскую тональность, потому что знала, что это эффективно раздражает Хеймдаля. Поддразнивание — это бонус.

«Посмотри-ка на его выражение лица?»

Разве он не прекрасно нахмурился? Я усмехнулась.

— Ну-ну, хорошенько подумайте. Вы можете размахивать кулаками вслепую, верно? А я слабая и буду плакать.

Сказав это, я ловко закрутила веревку.

— А что, если я, заплакав, брошу Вас в ближайшую реку? Если упадете связанным, о боже! Вы не сможете выбраться со дна реки.

Зная, что он может пошевелиться в любой момент, я тщательно связала ему руки.

Хеймдаль посмотрел на меня несколько недоуменно, но быть дотошным не вредно.

— Ха-а, ты обращаешься со мной как с полным негодяем? Я довольно добр, миледи, вопреки твоим мыслям.

— А. Да. Я помню, как ты любезно размахивал кинжалом. Как в тот день?

Окровавленное лицо наклонилось и приблизилось ко мне.

— Ты все равно не испугалась.

— …

— Глаза не боятся.

Я моргнула, когда его лицо приблизилось на мгновение, но тут же естественно отстранилась.

— Кажется, тебе понравится, если я испугаюсь. Потому что ты извращенец?

Тогда Хеймдаль едва заметно приподнял уголки губ и ответил.

— Это верно.

Над низко опущенными красными глазами, казалось, беспорядочно мерцал неопределенный зловещий свет.

«Вот это да. Даже связанный, он полон сил».

В конце концов, убедившись, что он надежно связан, я приступила к лечению его ран.

— …Ха-а.

Способность лечить с помощью драгоценных камней, в отличие от магии или божественной силы, сопровождалась болью.

Для начала, мне приходилось касаться ран голыми руками.

Особенно больно, когда раны глубокие, и боль усиливается в порядке убывания степени тяжести: колотые, рваные, ожоги.

— Еще долго?

— У кого-то слишком много ран, знаете ли. Кто так долго терпел эту боль? Бесполезное тело.

Я шлепнула его по руке. Он вздрогнул.

— Терпи. Если потерпишь, дам конфетку.

— Что за…

— Тише.

Я тихо прошептала и переместила пальцы на следующую рану.

— Нуна быстро устает. Помолчи.

— Ых, кто тут ну…

Из него вырвался стон сквозь стиснутые зубы.

Посреди ночи.

Эта ситуация, когда я лечила измученного мужчину в то время, когда даже жители задворков спали, была странной.

— Ха-а…

Хеймдаль тяжело дышал, опустив голову.

В окровавленном мужчине сочетались аскетизм и странная чувственность.

— Не обращайтесь так со своим телом.

Лечение подходило к концу. Я вдруг пробормотала, незаметно для Хеймдаля меняя драгоценный камень.

— Иначе, если вы его потеряете, уже ничего нельзя будет вернуть.

— Из личного опыта?

— Хм-м, кто знает.

Я чувствовала, как вспотела под его взглядом, но притворилась, что не замечаю.

— Теперь поднимите голову.

— Зачем?

— Не хотите лечить шею?

На шее Хеймдаля был сильный ожог.

— Там должно быть больнее всего.

Но вместо того, чтобы подставить шею, он связанными руками провел по волосам.

Красные глаза, в которых читалась усталость, уставились на меня, словно размышляя о чем-то.

— …Если присмотреться, миледи, ты тоже, кажется, не просто так сюда попала, у тебя, наверное, есть свои причины?

Среди растрепанных волос выделялись радужки, не потерявшие своей яркости.

— Те, кто вмешивается в чужие проблемы, обычно относятся к одному из двух типов.

— …

— Либо жертва, либо виновник, который таким образом избавляется от неприятного чувства вины.

Как и подобает умному и проницательному злодею, он попал в самую точку. Его глаза были близко.

— Посмотрим, вроде отвратительного чувства вины не чувствуется.

Ожоги, вероятно, являются одной из самых болезненных травм, которые может перенести человек, но его лицо, насильно сдерживающее боль, выглядело невозмутимым.

На мгновение меня охватила жалость при мысли, что это продукт жестокого обращения в жизни этого человека.

Но не было причин его жалеть.

Я быстро собрала выражение лица, но этот мужчина сразу заметил небольшое изменение.

— Ага. Жалость? Похоже, миледи из тех, кто… пережил такую боль. Или кто-то из твоего окружения пережил.

— …

Сейчас у него был ужасно неприятный взгляд.

— Правильно. Так?

— Вы прекрасно знаете, что я не обязана отвечать.

— Миледи, к сожалению, я чертовски хорошо читаю по лицам.

— Да? Было бы неплохо, если бы Вы заметили мое бледное от лечения лицо. Уберите руку.

— …

Мои пальцы коснулись его шеи. Естественно, лицо приблизилось.

— В последний раз будет не так больно. Потерпи немного, малыш.

Хеймдаль не отводил от меня глаз до самого конца лечения.

Как хищник, выслеживающий добычу.

После лечения я поспешно отстранилась от него. Но при этом делала вид, что выгляжу невозмутимой.

— Лечение окончено.

Быстро отстранившись, я подняла обе руки. Затем, перешагнув через него, преградившего путь к двери, отряхнула колени.

Скрип.

Вскоре дверная ручка повернулась, и я только повернула голову у двери.

Хотя это был конец зимы, в переулке, лишенном тепла, было холодно.

Настолько, что при выдохе изо рта выходил белый пар.

«Прохладно».

Это место, где нет ни одного уличного фонаря, и приходится полагаться на тусклый лунный свет.

Человеческое тело не восстанавливается мгновенно после заживления ран.

«Идеальное место, чтобы умереть».

Я могла лечить других, но не могла решить проблему внезапного упадка физическиз усил или умственной усталости.

Поэтому Хеймдаль, должно быть, полностью чувствовал накопившуюся в теле усталость.

Как человек, который долго бежал на полной скорости.

— Извините.

Я посмотрела на лежащего мужчину.

— Я дам Вам шанс выбрать. Либо Вы спите здесь связанным, либо… пообещаете мне кое-что и отоспитесь в теплом месте?

— Что?

— Что же еще. Обещание не устраивать дебош.

Хеймдаль усмехнулся.

«Лицо говорит, что это не сработает».

Я пожала плечами.

— Не хотите, как хотите.

Даже если ты губернатор Пхеньяна, если не нравится, можешь уйти. Я собиралась без сожаления и чистосердечно сдаться и войти, когда…

— Обещаю.

Опустив голову, я увидела, как Хеймдаль с трудом садится. Он пошевелил связанными руками.

— Даю слово.

Его неряшливый вид снижал доверие к его словам.

— …Вау, посмотрите на эту наглость. Такое отношение заставляет меня пожелать поменять мнение.

— Тогда, может быть, я вежливо попрошу?

Неряшливо расстегнутая рубашка, волосы, прилипшие от пота, лениво поднятый подбородок и пронзительный взгляд.

Он выглядел не как пациент, а как избалованный сын из богатой семьи.

— Что ты хочешь взамен?

— Ничего особенного.

Хеймдаль слегка нахмурил брови.

— Благосклонность без вознаграждения, ты хочешь, чтобы я в это поверил?

— Почему нет? Не делайте всех людей на свете такими бессовестными, как Вы, посмотрите на это с лучшей стороны.

Даже если так посмотреть, я действительно ничего не хочу взамен.

«Ах, если бы что-то и было, то только использовать его лицо как усладу для глаз».

Если я получу вознаграждение, установится связь.

Мне не нравятся такие связи.

— Ну, если вы так хотите найти причину, давайте сделаем так.

Я медленно посмотрела в пустоту, как будто черпая что-то из своего прошлого воображаемым ковшом. Журчание. Воспоминания текли с губ, как ручей.

— Во-первых. Я, как ты сказал, человек, который много страдал.

Один из двух выпрямленных пальцев согнулся.

— Во-вторых. У меня есть два милых младшеньких, и после того, как один из них сильно повредил глаз, когда отец бил его на моих глазах, я больше не могу просто смотреть, как кто-то истекает кровью. Объяснение окончено.

Хлоп-хлоп. Я показала чистые ладони и кое-что достала из кармана.

— Смотри.

— …Что это?

— Условие для входа в мой дом?

Конечно, само собой разумеется, что я не пущу его домой, просто поверив устному обещанию. Я протянула ему ладонь.

Хеймдаль уставился на парящий драгоценный камень.

— Считай это залогом, содержащим своего рода заклинание, и поклянись этим драгоценным камнем.

— …У тебя много талантов.

Хеймдаль почему-то не проявлял никаких попыток сопротивления. Наоборот, казалось, он готов подчиниться.

Я посмотрел на него с удивлением.

— Ну, малыш. Повторяй за мной. Впредь я буду жить хорошо.

— Перестань нести чушь и говори по делу?

Хм. Не сработало.

— …Сделай так.

Драгоценный камень испускал слабый белый свет.

— 「Сегодня ночью, если я совершу действие, противоречащее воле Сиринкс, я получу возмездие.」

Хеймдаль уставился на мои губы.

— …Сиринкс.

Его губы тихо что-то произнесли. Слишком тихо, чтобы расслышать.