Онлайн чтение книги Избалованная жена Великого Секретаря The Grand Secretary's Pampered wife
Глава 87 - Разоблачение

Казалось, что этот голос читает что-то, но прерывисто и каждый раз застревая на одном и том же месте, а затем снова начиная с самого начала.

Слышать подобное обсессивно-компульсивное расстройство* маленькому Цзин Куну показалось слишком невыносимым, поэтому он захотел побыстрее пройти мимо со своей марширующей колонной, но заметил хмурого Гу Дашуня, сидящего под большим деревом возле дома семьи Гу.

Маленький Цзин Кун знал Гу Дашуня, но он никогда не разговаривал с ним. Сейчас глядя на него, он не понимал, почему тот занимается под деревом, а не дома.

В настоящее время в доме семьи Гу царил хаос, первый и второй дом спорила из-за чая и кур. Второй дом обвинял первый в использовании дурацкой идеи, в свою очередь первый дом обвинял второй в том, что это Гу Сяошунь испортил такой гениальный план ...

Гу Дашунь не мог сосредоточиться посреди всего гвалта и перебранки, поэтому решил спрятаться под деревом, чтобы побыть в тишине и покое. Неожиданно во время чтения он обнаружил, что не может понять несколько иероглифов.

«Прятаться! Этот иероглиф произносится как "до"!» - заговорил маленький Цзин Кун, который в этот момент стоял позади него и смотрел на иероглифы в его книге.

Внезапно прозвучавший детский голос испугал Гу Дашуня, он повернул голову и удивленно посмотрел на маленького Цзин Куна.

Последний прожил в деревне так долго, что слышал и видел Гу Дашуня издалека, но никогда не общался с ним.

Видя, что другая сторона пребывает в замешательстве, маленький Цзин Кун решил, что объяснил не очень понятно, поэтому заговорил снова: «"До" как твердый ком земли, произносится так же, как и "до" - прятаться!»

Гу Дашунь не поверил ему и отвернулся: «Не говори глупостей, если не понимаешь».

Маленький Цзин Кун упер руки в боки: «Я не говорю глупостей! Я выучил эти иероглифы!»

Гу Дашунь спросил: «Как ты мог их выучить?»

Маленький Цзин Кун ответил: «"Мантра Ваджрасаттвы" я уже давно выучил ее наизусть!»

Гу Дашунь посмотрел на него с недоверием и указал на другой иероглиф: «А это?»

«Ну! ‘Будды Трёх Времён, в соответствии с запредельной интуитивной мудростью, достигли высшей стадии просветления!’  "Сутра сердца совершенной мудрости"». Он произнес эти слова на одном дыхании, так плавно и гладко, без малейшей паузы.

Даже если Гу Дашунь не знал буддийских писаний, он понимал, что такие сложные предложения не мог составить трех с половиной летний ребенок.

Значит, он действительно умел читать.

После этого Гу Дашунь указал маленькому Цзин Куну еще несколько иероглифов, некоторые из которых он знал, а некоторые нет. К его удивлению, маленький Цзин Кун знал их все и мог точно сказать, что они означают.

Маленький Цзин Кун с болью в глазах посмотрел на Гу Дашуня: «Как ты учился? Я слышал, что ты имеешь ученую степень сюцай. Неужели все сюцаи такие плохие?»

Маленький Цзин Кун вдруг вспомнил, что его плохой шурин тоже только что сдал экзамены, он же не может быть тоже настолько глупым, а?

Как же он тогда будет содержать семью?

Сможет ли он обеспечивать семью, пока я не вырасту?

Маленький Цзин Кун, который сразу же забеспокоился о неустойчивом финансовом положении своей семьи, внезапно потерял настроение продолжать выгуливать цыплят. Он забрал их всех, начиная с цыпленка с именем Один до цыплёнка с именем Семь и повел обратно домой.

Заведя цыплят обратно в курятник, он сразу же отправился в западную комнату.

В настоящее время он все еще не умел хорошо писать, в основном потому, что у него не было сил схватить кисть, но у него имелись канонические книги.

Он достал несколько канонических книг из своего небольшого ящика и подошел к Сяо Люланю. Открыв наугад страницу, он указал на редко встречающийся иероглиф и спросил: «Как это читается?»

Сяо Люлань взглянул на него и безразлично прочитал.

Маленький Цзин Кун торжественно нахмурился и тайно кивнул.

Так, это он прочитал правильно.

Маленький Цзин Кун указал на другой иероглиф, который был первым иероглифом, который Гу Дашунь не знал, как прочитать.

Сяо Люлань легко прочитал его.

«Хм», - маленький Цзин Кун был вполне доволен.

После этого он проверил знания Сяо Люланя еще по многим иероглифам, одно за другим, и последний прочитал каждый из них правильно.

Он также расспросил Сяо Люланя о толковании смысла некоторых предложений, и Сяо Люлань объяснил их почти так же хорошо, как и его учитель в храме, или даже более кратко и понятно, чем он.

Очень хорошо. Казалось, что его плохой шурин усердно учился, поэтому маленький Цзин Кун, наконец-то, смог немного успокоиться.

Откуда Сяо Люлань мог знать о его тайных мыслях? Он просто подумал, что тому вдруг захотелось научиться читать.

Дети в городе начинали учиться в семь лет, но этот маленький монах был умнее обычных детей. Его учили в храме с раннего возраста, поэтому он уже имел некоторую хорошую основу. Возможно, его можно будет отправить в начальную школу раньше.

Сяо Люлань втайне принял близко к сердцу просвещение маленького Цзин Куна.

......

Тем временем раны маркиза Гу практически зажили.

Он не сказал, что его побила собственная дочь, а только то, что он случайно упал, и его подчиненные были вынуждены поверить этому.

Хуан Чжун получил письмо из столицы, адресованное маркизу Гу.

После прочтения письма брови маркиза Гу постепенно сдвинулись к переносице в виде иероглифа 川.

Хуан Чжун спросил: «Что случилось, Господин Маркиз? Что-то не так в столичной резиденции маркиза?»

Маркиз Гу вздохнул и ответил: «Там все в порядке. Это письмо от императорской наложницы Шу».

Хуан Чжун удивился: «Императорская наложница Шу? Она вызвает вас для чего-то?»

Маркиз Гу беспомощно сложил письмо и убрал: «Скоро ее день рождения, день рождения Цзиньюй в том же месяце, что и у нее. Она спрашивает меня, когда я привезу ее обратно в столицу. В этом году у Цзиньюй будет церемония совершеннолетия, поэтому она просит меня не забыть об этом».

Хуан Чжун посетовал: «Верно. В одно мгновение Молодая Госпожа выросла, и ей уже исполняется пятнадцать лет».

Маркиз Гу сказал: «До этого еще шесть месяцев».

Двойняшки родились в октябре.

Хуан Чжун улыбнулся: «Императорская наложница Шу, должно быть, скучает по Молодой Госпоже».

Императорская наложница Шу была родной младшей сестрой маркиза Гу, и у нее были прекрасные отношения с бывшей маркизой, к Яо Ши, второй жене, она относилась без особой теплоты, а к Гу Яню - без снисходительности; только Гу Цзиньюй завоевала ее расположение благодаря своему таланту.

Маркиз Гу почувствовал головную боль.

Он не мог пока вернуться в столицу, а если бы и вернулся, то ему пришлось бы взять с собой Яо Ши и Гу Яня.

В конце концов, это была церемония совершеннолетия Цзиньюй. Как могла ее мать не быть там, чтобы сопровождать ее?

Кроме того, он видел, что состояние Гу Яня уже значительно улучшилось. Теперь он тоже мог следовать за ними в столицу.

«А что насчет ... Молодой Госпожи?» Хуан Чжун имел в виду Гу Цзяо.

«Конечно, я возьму ее с собой», - сказал маркиз Гу.

Вы так решительно настроены? Разве она недостаточно мучила вас?

Хуан Чжун осторожно спросил: «Больше никаких проверок родства?»

Маркиз Гу взорвался: «Вот как раз и займись этим! Ты собираешься добыть каплю ее крови?»

Хуан Чжун отпрянул назад: «Я бы не посмел».

Маркиз Гу нахмурился: «Мой сын так сблизился с ней, так что ошибки быть не может. Что касается изготовления лекарственной добавки, то лекарство из медицинского зала Тунфу пока достаточно эффективно, так что можно отложить это дело на некоторое время. Только …»

______________________________________________________

Примечание:

* - обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) - психическое расстройство, проявляющееся в непроизвольно возникающих навязчивых, мешающих или пугающих мыслях — обсессиях, а также в том, что человек постоянно и безуспешно пытается избавиться от вызванной этими мыслями тревоги с помощью столь же навязчивых и утомительных действий — компульсий.

«Что именно?» - спросил Хуан Чжун.

Маркиз Гу на мгновение задумался, а затем сказал: «Эта девочка выросла в деревне, у нее полно дурных привычек. В ее речи и поведении нет и намека на манеры присущие дочери маркиза. Поэтому, когда она приедет в столицу, ее будут сильно критиковать. Итак, прежде чем вернуться в столицу, мы должны найти того, кто научит ее как следует».

Хуан Чжун закатил глаза: «Господин Маркиз ... не кажется ли вам, что вы упустили некоторые важные моменты? Например ...,  спросить Молодую Госпожу, может она вовсе не желает этого?»

Маркиз Гу взмахнул своими широкими рукавами и ответил: «Хм! Разве есть причина для ее недовольства? Этот маркиз - ее родной отец! Независимо от того, верит она в это или нет, но, если этот маркиз действительно намерен забрать ее, как она может продолжать бунтовать?»

Хуан Чжун вздрогнул: Кто же был тем, кого недавно Молодая Госпожа подвесила на дереве?

Маркиз Гу не притворялся больше, чтобы выглядеть толстяком*, поскольку в данный момент его больше всего беспокоила не Гу Цзяо, а Яо Ши.

Он не знал, как поговорить с Яо Ши, чтобы минимизировать излишнее волнение с ее стороны.

«Где Госпожа Маркиза?» - спросил маркиз Гу.

Хуан Чжун вспомнил: «Кажется, Госпожа Маркиза находится в Пионовом саду за горячими источниками. Мой слуга видел Госпожу Маркизу там, когда проходил мимо».

Яо Ши действительно была в Пионовом саду.

После того, как пионы Гу Цзиньюй были повреждены, маркиз Гу приказал немедленно привезти еще несколько новых пионов и открыл новый двор специально для пионового сада Гу Цзиньюй.

Это также можно считать компенсацией за то, что последняя потеряла свою служанку Юру.

В настоящее время Гу Цзиньюй и Яо Ши сидели в центре пионового сада и играли в игру го.

Гу Цзинюй: «Мама, теперь твоя очередь».

Яо Ши потерялась в раздумьях.

Гу Цзиньюй замахала рукой перед ее глазами: «Мама, мама!»

Яо Ши пришла в себя и извиняюще улыбнулась: «Сейчас моя очередь? Я немного задумалась о том, какой лучше сделать ход».

Гу Цзиньюй поставила камешек, который только что взяла, и мягко сказала: «Ты, наверное, устала после долгой игры, почему бы тебе не сделать перерыв и не перекусить».

«Да», - Яо Ши кивнула, попросила служанку убрать доску и принесла тарелку со свежими дынями и фруктами, а также коробку османтусовых пирожных, которые она испекла собственными руками.

Гу Цзиньюй съела немного дыни и фруктов, а также попробовала кусочек османтусового пирожного.

Яо Ши видела, что она не хочет есть слишком много. Причина была в том, что родная тетя Цзиньюй, императорская наложница Шу, однажды сказала, что от переедания она может растолстеть.

С тех пор Цзиньюй практически не притрагивалась к сладкому и жирному.

«Мама, ты хорошо выглядишь в последнее время». Гу Цзиньюй с улыбкой обратилась к Яо Ши.

Яо Ши коснулась ее щеки.

Да, после применения лекарства девушки Гу она почувствовала себя намного спокойнее, смогла есть и спать, и уже не так легко впадала в депрессию.

Единственное, что озадачивало ее, так это то, что она все время думала о девушке Гу, и даже сейчас она отвлеклась, потому что снова подумала о ней.

Играя с дочерью в игру го, она не должна была так отвлекаться.

«Мама, подожди минутку!» Гу Цзиньюй отложила османтусовое пирожное, пошла в соседнюю комнату, чтобы взять плащ и накинуть его на плечи Яо Ши: «Сейчас ветрено, будь осторожна, не простудись».

Дочь была очень внимательна к ней, но Яо Ши чувствовала себя очень неудобно, принимая это внимание и заботу со стороны дочери.

Никто не догадывался, что в ее сердце всегда хранилась тайна.

Раньше она страстно ненавидела Цзиньюй.

Во время месячного отдыха после родов она поняла, что больше любит Гу Яня, чем Гу Цзиньюй. Когда она смотрела на последнюю, у нее всегда было ощущение, что она не может испытывать родственных чувств к этому спеленутому младенцу.

Однажды, когда двойняшкам исполнилось три года, Гу Янь отбросил миску супа, и содержимое вылилось прямо на Цзиньюй. Последняя так рассердилась, что набросилась на Гу Яня, повалила его на землю и забралась на него сверху.

Гу Янь был придавлен до такой степени, что не мог дышать.

Заметив это, Яо Ши быстро подошла, грубо оттащила Цзиньюй и дала ей пощечину!

Гу Янь начал первым, и было совершенно нормально, что Цзиньюй дала отпор, не говоря уже о том, что в то время им было всего по три года.

Как мать, она должна была просто разнять детей, и не было никакой необходимости бить ее.

Она до сих пор помнила удивление и обиду в глазах Цзиньюй.

Цзиньюй плакала и взывала к матери, но последней совсем не было ее жалко, а наоборот, у нее возникло желание уйти и оставить ее одну!

Спустя столько времени после того инцидента оба ребенка забыли о том времени, и Яо Ши постепенно восстановила свою привязанность к дочери, проводя время вместе день за днем.

Но каждый раз, когда она думала об этом, она чувствовала себя недостойной называться матерью.

Все думали, что ее душевная боль исходит от ее отношений с маркизом, от критики всего мира.

На самом деле, это было не так.

Она не могла простить себя только за мысли о том, что она, как мать, могла на самом деле не любить своего ребенка или даже подумать о том, чтобы отказаться от него.

Цзиньюй была идеальным ребенком.

Несмотря на то, что она причинила ей такую боль, Цзиньюй по-прежнему уважала свою мать, и была бесконечно терпима к своему брату, который постоянно издевался над ней.

«Мама, почему ты плачешь?» - Гу Цзиньюй заметила слезы Яо Ши.

Яо Ши вытерла слезы и горько улыбнулась: «Ты думаешь, что твоя мать ...... недостаточно хорошо относилась к тебе все эти годы?»

Гу Цзиньюй взяла Яо Ши за руку и торжественно сказала: «Как это может быть? Мама очень добра ко мне, как и отец с бабушкой, ты и мой младший брат - самые близкие люди в мире для меня, и я буду любить и ценить вас всю свою жизнь».

Когда они возвращались во двор Яо Ши, служанка доложила Гу Цзиньюй, что прибыли новые горшки с пионами. Она должна была пойти и посмотреть.

Яо Ши вернулась во двор одна, не позволив служанкам следовать за ней.

Проходя мимо сада с декоративными каменными горками, Яо Ши услышала звуки ссоры.

«Ты ищешь смерти? Как ты можешь говорить такие глупости? Будь осторожна, если кто-нибудь услышит тебя и расскажет Господину Маркизу и Госпоже Маркизе, ты лишишься жизни!»

«Тетя, я не говорю глупостей! Я слышала это своими собственными ушами!»

Яо Ши узнала их голоса. Одна была момо Фан** из ее двора, а другая – Цуй Цуй, племянница двоюродного брата момо Фан.

Цуй Цуй отвечала за уборку возле кабинета маркиза Гу.

Услышав этот разговор, Яо Ши внезапно остановилась на месте.

«Боюсь, ты просто ослышалась!» - выругалась момо Фан.

Цуй Цуй возбужденно ответила: «Я не ослышалась! Так сказал сам Господин Маркиз! Нашу Молодую Госпожу взяли по ошибке! Она родилась не у Господина Маркиза и Госпожи Маркизы!»

Яо Ши только почувствовала, как будто ее ударили обухом по голове, и она в оцепенении произнесла: «Что ты сказала? Что значит взяли по ошибке?»

«Госпожа Маркиза?» - Цуй Цуй и момо Фан в шоке повернули головы.

Яо Ши подошла к Цуй Цуй и потребовала: «Повтори то, что ты только что сказала, в чем дело? Что значат твои слова: взяли по ошибке?»

Момо Фан поспешно заговорила: «Госпожа Маркиза, не слушайте ее глупости ...»

Яо Ши огрызнулась: «Заткнись!»

Яо Ши была человеком с мягким характером, но даже кролик может укусить, если его загнать в угол.

Цуй Цуй опустила голову и, заикаясь, проговорила: «Молодая … Госпожа взята по ошибке, она не ваша дочь и не дочь маркиза Гу. Настоящая Молодая Госпожа живет среди простых людей и выросла в деревне. Она уродлива и глупа, над ней часто издевались, когда Господин Маркиз нашел ее, она ..."

Яо Ши не слышала последующих слов, она только почувствовала, что у нее в глазах потемнело, а небо закрутилось и земля ушла из-под ног.

После этого ее глаза закрылись, и она тяжело осела на землю.

______________________________________________________

Примечание:

* - чтобы выглядеть толстяком – часть от обр.выражения - набить себе морду, чтобы выглядеть толстяком – пыжиться, пускать пыль в глаза;

** - это не старшая служанка Фан, которая является приданной служанкой Яо Ши, а другая старшая служанка Фан, их имена читаются одинаково, но пишутся по-разному, чтобы их не путать приданная служанка маркизы останется старшей служанкой Фан, а другую будем именовать – момо Фан.