Онлайн чтение книги Избалованная жена Великого Секретаря The Grand Secretary's Pampered wife
Глава 97 - Украсть благовония и похитить яшму*

К тому времени, как Гу Цзяо и маленький Цзин Кун спустились с горы, Сяо Люлань уже вернулся из академии.

Гу Сяошунь с недавних пор стал оставаться в академии, во-первых, потому что он полностью порвал с семьей Гу, а во-вторых, потому что он стал одержим инструментами для резьбы по дереву, которые ему привез в подарок Сяо Люлань, и каждую ночь проводил в своей спальне, прибавив света в лампе, чтобы вырезать по дереву.

Что касается безопасности Сяо Люланя, то не было нужды беспокоиться об этом. Не так давно Второй дядюшка Луо вывихнул лодыжку, и теперь его сын, Да Чжуан, управлял повозкой, запряженной быками.

У Да Чжуана были добрые отношения с Гу Сяошунем, и он обещал хорошо позаботиться о Сяо Люлане.

Сяо Люлань раньше постоянно носил воду в дом, ведро за ведром, и было видно, что ему приходилось нелегко.

Поскольку у него были проблемы с ногой, Гу Цзяо теперь редко просила его выполнять такую тяжелую работу. Когда он снова собрался идти за водой, она подошла и взяла ведро, сказав: «Я сама схожу».

«Я могу и сам это сделать», - ответил Сяо Люлянь.

«Лучше иди и разведи огонь, я скоро буду готовить». Гу Цзяо не дала ему шанса отказаться. Она решительно взяла ведро, повесила его на коромысло, добавила еще одно ведро и повернулась, чтобы пойти к входу в деревню за водой.

Маленький Цзин Кун хлопнул себя по груди и сказал: «Я тоже помогу Цзяо Цзяо принести воды!»

С этими словами он нашел на заднем дворе свои собственные эксклюзивные приспособления – мини-коромысло и два мини-ведра. Он закинул их на свои маленькие плечи, совсем как Гу Цзяо, и отправился вместе с ней за водой!

Гу Цзяо выполнила эти приспособления для маленького Цзин Куна, поскольку он очень хотел помогать ей по хозяйству, но при этом не мог нести большое ведро. Вот Гу Цзяо и сделала для него пару маленьких, легких и герметичных ведер и маленькое коромысло.

Последняя потратила много времени и сил, чтобы сделать для него эти приспособления, хотя количество воды, которое он приносил за один раз, было меньше большой миски.

Придя к древнему колодцу, Гу Цзяо сначала набрала воды, чтобы наполнить маленькие деревянные ведра маленького Цзин Куна, и, хотя ему было разрешено носить воду, она строго-настрого запретила ему брать воду из колодца самому.

Маленький Цзин Кун был послушным ребенком и никогда не подходил к колодцу близко.

Двое - один большой и один маленький – несли с колодца воду домой. Когда Гу Цзяо выливала воду из своих ведер, уровень воды в чане значительно поднимался.

Когда выливали воду из двух ведер маленького Цзин Куна ... то уровень воды, казалось, совсем не изменялся.

Но маленький Цзин Кун, глядя на полный чан воды, все равно чувствовал, что его две пригоршни воды были очень полезны, и очень гордился собой!

«Что это за глупая вид?»

Это подошел Сяо Люлань.

Как только последний вошел на кухню, он увидел маленького монаха, который сидел на табурете и с гордым видом смотрел на чан с водой.

Он смотрел на водяную рябь, и те, кто не знал, подумали бы, что он просто наблюдает за маленькими волнами, которые сделал своими руками!

Услышав голос своего плохого шурина, маленькое личико Цзин Куна стало серьезным. Он поднял брови и бросил на него взгляд, холодно хмыкнув: «Я работал, физически работал!»

Сяо Люланя немного позабавили его слова, ему захотелось рассмеяться: «Что ты знаешь о физической работе? Ты трехлетний мальчик, что ты можешь?»

Маленький Цзин Кун спрыгнул с табуретки и сердито сказал: «Я могу многое! Гораздо больше, чем ты! Я могу принести воду! Могу кормить цыплят! Я также помогаю Цзяо Цзяо стирать одежду! Я стираю половину одежды в доме! Я делаю больше работы по дому, чем ты! Я не ребенок! Ты - да!»

Сяо Люлань посмотрел на его игрушечное коромысло и игрушечные ведра и сказал с усмешкой: «Тогда нечего сказать ты умеешь работать».

Пускай кто-то другой работает.

Делать одно и тоже изо дня в день так утомительно.

«Хмф!» Чтобы доказать, что он действительно лучший работник в семье, маленький Цзин Кун подошел к деревянной лохани, где замачивалась одежда, закатал штанины, снял ботинки и с шумом прыгнул прямо в лохань и начал топтать своими маленькими ножками академическую форму, которую только что снял Сяо Люлань!

Последний пребывал в шоке.

Так ли должна стираться одежда в доме ......?

Маленькие ножки Цзин Куна с удовольствием топтались в лохани с водой.

Он умный и трудолюбивый ребенок, которому не нужны были дождевые лужи, он наслаждался прыганьем в воде и одновременно с этим стирал одежду!

Вошла Гу Цзяо, которая собиралась постирать одежду Сяо Люланя, но увидев, что маленький Цзин Кун уже топчет ее, то решила не мешать и просто оставила его в покое.

Сяо Люлань недоверчиво спросил: «Вся одежда в доме стирается таким образом?»

Гу Цзяо ответила: «Не только одежда, но и соленья, которые ты ешь каждый день, приготовлены так же».

Сяо Люлань тут же напрягся: «...!!!»

«Хахаха!» - Гу Цзяо внезапно разразилась смехом.

Она редко смеялась так сильно, потому что выражение лица Сяо Люланя было такое, как будто он проглотил муху, это было действительно самым смешным, что она видела за две свои жизни.

«Я просто пошутила. Как я могла позволить ему топтать соленья?» - сказала она.

Сяо Люлань тайно вздохнул с облегчением: Тогда все в порядке.

Гу Цзяо добавила: «Его силы недостаточно, чтобы топтать их как следует».

Сяо Люлань снова: «...»

Ведь это же потом нельзя есть, ноги у людей не очень чистые?

Тогда, согласно этому, в будущем, когда маленький монах станет сильнее, разве не он будет тогда топтать соленья, которые я потом буду есть?

Картина, представшая в голове Сяо Люланя была просто невыносима, чтобы и дальше смотреть на это ...

Гу Цзяо согнулась пополам от смеха.

«Фух! Фух!» Маленький Цзин Кун закончил топать одежду, потому что устал и сильно вспотел, так что он вернулся в дом, чтобы попить воды.

Только тогда Гу Цзяо подошла, чтобы постирать скомканную топтанием одежду.

У маленького Цзин Куна было большое желание работать, и Гу Цзяо никогда не препятствовала ему в этом, единственной проблемой было то, что ей каждый раз приходилось убирать за ним.

Гу Цзяо не применяла никакую методику воспитания, она просто считала, что это хорошо, что он веселится.

В этот момент Гу Цзяо не подозревала, что некий божественный генерал, который в будущем завоюет шесть королевств, всю свою храбрость и силу получит из детского опыта, которое дала ему Гу Цзяо.

«Не надо его так баловать», - сказал Сяо Люлань с серьезным лицом.

«Я также сильно балую и тебя». Гу Цзяо улыбнулась, взяла чистую деревянную лохань и переложила в него одежду Сяо Люланя, затем осторожно начала тереть ее своими маленькими руками.

«Твою одежду обычно я таким образом не стирают. Сегодня ты сам положил ее в таз, а Цзин Кун случайно на нее наткнулся».

Обычно их одежда была сделана из грубого льна, и было неважно наступали ли на нее или нет. Но академическая форма Сяо Люланя была выполнена из шелка и хлопка, поэтому Гу Цзяо использовала отдельную деревянную лохань, чтобы стирать ее, и делала это очень деликатно.

Поскольку при стирке прилагалось минимум усилий, сам процесс шел очень медленно. Стирка одной только академической формы занимала столько же времени, сколько стирка одежды для всей семьи.

Но Гу Цзяо никогда не говорила об этом.

Сяо Люлань еще не отошел от шока, вызванного ее словами: Я тоже тебя балую; когда увидел, как она тщательно и осторожно стирает его одежду, и ее руки, стирающие в воде с мыльными стручками, казалось, хватали его за сердце, а не за воротник мантии.

На мгновение ему показалось, что их отношения развиваются в каком-то неконтролируемом направлении.

Сяо Люланя прошиб холодный пот.

Так не пойдет.

Они были мужем и женой лишь номинально, и однажды им придется попрощаться друг с другом.

Им двоим ... ни в коем случае нельзя позволить возникнуть чувствам, которым не следовало возникать.

Во время ужина Сяо Люлань сидел за столом, в это время белая академическая форма, вывешенная для просушки, развевалась на ветру, и от этого ему стало немного не по себе.

После ужина он, как обычно, искупал маленького Цзин Куна, затем взял топор и пошел на задний двор рубить дрова.

Тем временем Гу Цзяо наводила порядок на кухне.

Старушка в это время ела засахаренный сушеный чернослив в своей комнате.

С неба начал лить дождь.

«Цзяо Цзяо, Цзяо Цзяо!» Маленький Цзин Кун внезапно выбежал из западной комнаты, сжимая в руках маленькую подушку: «Крыша протекает!»

Гу Цзяо пошла с ним в западную комнату, чтобы взглянуть.

Сейчас дождь был не очень сильным, но видимо вода скопилась на черепице после полуденного ливня, и когда подул сильный ветер, вода начала протекать.

Место протечки находилось прямо над их кроватью, и добраться туда было нелегко. Более того, если посреди ночи дождь пойдет сильнее, он мог привести к разрушению черепицы. Эта крыша и до этого была ненадежной, было бы плохо если из-за сильного дождя она полностью обрушится.

Гу Цзяо сказала: «Сегодня тебе не стоит здесь спать. Иди спать в мою комнату. Я починю крышу, когда дождь прекратится».

Маленький Цзин Кун с радостью отправился в комнату Гу Цзяо со своей маленькой подушкой.

Сяо Люлань, конечно, мог спать только вместе с ними.

К счастью, кровать Гу Цзяо была достаточно большой, чтобы они могли лечь на нее втроем.

Просто Маленький Цзин Конг не очень хотел делить кровать со своим плохим шурином, ведь он был таким большим, что занимал большую часть кровати, в отличие от него, крошечного, который мог уютно устроиться в объятиях Цзяо Цзяо.

«Я так счастлив от того, что могу спать с Цзяо Цзяо!»

Довольный маленький Цзин Кун лег на кровать Гу Цзяо, как он всегда этого хотел. Он накрыл свое тело одеялом Цзяо Цзяо, матрас Цзяо Цзяо также лежал под ним, под головой была подушка Цзяо Цзяо, а на подушке наволочка Цзяо Цзяо, Цзяо Цзяо, Цзяо Цзяо, Цзяо Цзяо .......

Маленький Цзин Кун крутился на кровати в сильном возбуждении.

Вдруг дверь распахнулась, и к нему протянулась чудовищная лапа, схватила его за пояс его маленьких брюк и подняла вверх одной рукой.

Руки и ноги маленького Цзин Кун от неожиданности затряслись в воздухе: «Тетушка?»

Старушка: «Сегодня ты спишь со мной».

Маленький Цзин Кун: «Я не хочу!»

Старушка: «Надо».

Маленький Цзин Кун: «Почему?»

Старушка: «Ради моих внучатых племянников и племянниц».

Старушка без жалости забрала малыша к себе в комнату.

Мечта маленького Цзин Куна была разрушена: раньше был только плохой шурин, а теперь добавилась еще и плохая тетушка. Какая же несчастная жизнь у этого ребенка!

К тому времени, как Гу Цзяо и Сяо Люлань закончили свои дела, маленький Цзин Кун уже выдохся в битве умов со старушкой и сейчас посапывал, откинувшись на подушке.

Гу Цзяо ничего не сказала по этому поводу. Приняв ванну, она вернулась в комнату и легла на кровать.

Уставшая после тяжелого дня, она быстро уснула, и вскоре ее дыхание стало ровным.

Когда Сяо Люлань пришел после купания, она уже крепка спала на подушке.

В комнате для него была оставлена масляная лампа.

Теперь, когда погода становилась теплее, не нужно было кутаться в толстое одеяло, поэтому она накрылась половиной одеяла, а вторую половину отбросила.

Сяо Люлань на мгновение замешкался, а затем подошел, чтобы подтянуть на нее одеяло.

После чего он погасил масляную лампу и медленно лег рядом с ней. Сначала он лежал к ней спиной, но его тело имело тенденцию неметь после долгого лежания в одном положении.

И он повернулся.

Но он не знал, что Гу Цзяо также повернулась и положила голову на его подушку.

Без предупреждения его губы коснулись ее щеки.

Его сознание сразу же загудело и тут же помутилось.

Снаружи дома лил дождь, звонко стуча по черепице, но он не слышал ничего, кроме биения собственного сердца.

Подсознательно он поднял руку, намереваясь оттолкнуть ее, но он толкнул не туда, то чего он коснулся было странно теплым и мягким, и его сознание разорвало взрывом .......

______________________________________________________

Примечание:

* - украсть благовония и похитить яшму – обр.выражение - вступить в любовную связь с женщиной.

………….

В ту ночь Гу Цзяо спала очень крепко.

Возможно, благодаря лекарству для лечения ножевых ран и лекарственным травам, которые купил и заваривал Сяо Люлань, когда она проснулась, то почувствовала, что ее рана сегодня совершенно безболезненна.

Однако на подушке она обнаружила несколько капель засохшей крови.

«А? Чья это кровь?»

Сяо Люлань уже встал и разжигал огонь в печке на кухне.

Гу Цзяо, умывшись, тоже пошла туда.

Теперь, когда стало светлее, чем зимой, на кухне больше не было так темно и мрачно, поэтому Гу Цзяо смогла хорошо разглядеть лицо Сяо Люланя.

Она долго смотрела на него, потом моргнула и спросила: «Ты плохо спал ночью?»

Сяо Люлань, с двумя огромными темными кругами под глазами, сказал, не меняясь в лице: «Я немного задержался, читая книгу».

«О». Гу Цзяо рано легла спать вчера, поэтому у нее не было возможности узнать, в какое время он закончил читать книгу.

Подумав о чем-то, Гу Цзяо добавила: «Кстати, ты не ушибся? На подушке была кровь».

Сяо Люлань твердо ответил: «Это не моя кровь».

Гу Цзяо была озадачена: «Тогда разве это может быть моя кровь? Моя рана уже давно зажила».

Сяо Люлань бросил на нее глубокий взгляд и сказал серьезным и бесстрастным тоном: «Ты страдала от чрезмерного внутреннего жара, и у тебя пошла кровь из носа. Я видел это».

Гу Цзяо осталась в недоумении: «Я же каждый день пила чай из растения хауттюйнии сердцевидной, как я могу страдать от чрезмерного внутреннего жара?»

Лицо Сяо Люланя было лишено всякого выражения: «Кто его знает?»

Выражение его лица было настолько серьезным, что не могло вызвать подозрений, поэтому Гу Цзяо вздохнула, пошла в главный зал и налила большую чашку чая из растения хауттюйнии сердцевидной.

Зажав нос, она выпила все большими глотками.

После такого количества выпитого я, наконец-то, перестану страдать от внутреннего жара!

Сяо Люлань виновато закрыл глаза и покрылся холодным потом.

Во время завтрака он вдруг вспомнил: «Я забыл вчера упомянуть, что я нашел в городе начальную школу, так что я могу сегодня отвести Цзин Куна туда».

Маленький Цзин Конг, которого внезапно собирались отправить в школу: «...?!»

«Так неожиданно?» Гу Цзяо передала старушке и маленькому Цзин Куну по миске каши из сладкого картофеля.

Маленький Цзин Кун ел кашу, настороженно поглядывая на своего плохого шурина.

...... Кажется это снова заговор плохого шурина!

«Я забыл упомянуть об этом вчера». Как только он пришел домой, его стали подразнивать, поэтому у него совсем вылетело это из головы.

Сяо Люлань продолжил: «Когда детям из богатых семейств исполняется пять лет, их семьи приглашают учителей, которые обучают их дома вплоть до шести или семи лет, а когда они смогут прочитать "Тысячесловие"**, их отправляют в клановую или частную начальную школу для дальнейшего обучения. Хотя он немного младше, но он такой умный и посещал занятия в храме, так что больших проблем быть не должно».

Это был первый раз, когда плохой шурин похвалил его за его ум, что заставило Маленького Цзин Куна стать еще более настороженным.

Это заговор, это точно был заговор!

«Где находится начальная школа?» - спросила Гу Цзяо.

Сяо Люлань ответил: «Рядом с Академией Тяньсян есть частная школа, которая учит детей уже более десяти лет. В ней есть класс начальной школы. Время окончания занятий совпадает с моими, поэтому он может ходить в школу и возвращаться вместе со мной каждый день».

Вот оно, вот оно, плохой шурин хочет разлучить меня и Цзяо Цзяо!

В прошлой жизни Гу Цзяо ходила в детский сад, поэтому она очень хорошо относилась к тому, чтобы трехлетние дети ходили в школу.

Когда Гу Цзяо не было дома, маленький Цзин Кун был как маленький трубач, болтая целыми днями без умолку, старушка страдала от этого и была бы рада тому, что он пойдет в школу.

Гу Цзяо повернулась к маленькому Цзин Куну и спросила: «Цзин Кун хочет пойти в школу?»

Нет, не хочу!

Если бы он сказал, что не хочет ходить в школу, разве он не показался бы всем ребенком, которому учиться было скучно?

Плохой шурин действительно знает, как вырыть для меня яму!

К счастью, я умный!

Маленький Цзин Кун ответил: «Если я пойду в школу, Цзяо Цзяо не сможет видеть меня целый день!»

Гу Цзяо погладила его по голове и ответила: «Все в порядке. Я буду провожать тебя утром и буду ждать тебя вечером у входа в деревню, а если я буду свободна, то буду забирать тебя из школы».

На данный момент, если маленький Цзин Кун откажется, он будет выглядеть очень неразумным ребенком.

Он проглотил кашу из сладкого картофеля и выдавил из себя милую улыбку: «Хорошо, раз Цзяо Цзяо хочет, чтобы я пошел в школу, я пойду!»

Школа была необходима, но, чтобы возместить потерю от того, что он не будет видеть Гу Цзяо целый день, маленький Цзин Кун попросил для себя два маленьких прощальных поцелуя.

Школа была недешевой: два таэля серебра в месяц за обучение, включая питание, и никакого возврата денег, если ты бросишь занятия на полпути.

Гу Цзяо положила два таэля серебра в карман маленького Цзин Куна, последний настоял на том, чтобы самому заплатить за обучение, а не полагаться в этом на своего плохого шурина.

Большой и маленький мужчины отправились в школу на повозке, запряженной быками.

Гу Цзяо осталась дома, пытаясь придумать, как починить крышу.

Она поднялась на крышу и увидела, что там было довольно много разбитых черепиц, и, если пройдет еще несколько сильных дождей, скорее всего, все три комнаты будут сильно протекать.

Она решила отремонтировать всю крышу и, кстати, пристроить еще две небольшие комнаты на восточной и западной сторонах заднего двора, чтобы Гу Сяошунь не беспокоился о том, где ему жить, когда он вернется в деревню.

У нее было немного денег, и их, естественно, не хватило бы на такое количество дел, поэтому она отправилась в денежную лавку "Чжоу Цзи" в городе, сняла там 20 таэлей серебра и спросила, сколько денег осталось на счете.

Служащий денежной лавки сказал ей: «Одна тысяча сто таэлей».

Гу Цзяо оцепенела на месте на целых три секунды.

«Вы не ошиблись? Не сто десять таэлей? Это действительно одна тысяча сто таэлей?»

Служащий улыбнулся и сказал: «Наша денежная лавка "Чжоу Цзи" пользуется хорошей репутацией, мы не можем присваивать серебро девушки!»

Когда Сяо Люлань отдал ей эту бирку, она не придала тогда этому значения. Она думала, что там не больше ста или ста восьмидесяти таэлей серебра, но она никогда бы не подумала, что их окажется так много.

На самом деле, первоначальная сумма была больше, но он потратил сто таэлей на кисть для Гу Цзяо, которая была уникальным шедевром во всем государстве Чжао. А сама Гу Цзяо еще долго втайне жаловалась на его прямолинейную эстетику.

Эти двадцать таэлей, которые она только что сняла, это деньги, которые Гу Цзяо дала Сяо Люланю на дорожные расходы, но он не потратил их, а также положил на счет.

Гу Цзяо вдруг стала немного подозрительной: «Он действительно ездил сдавать экзамен?»

Он же не поехал в столицу провинции, чтобы открыть бизнес по копированию книг?

Тогда Гу Цзяо вдруг вспомнила о фальсификации экзаменов в экзаменационном зале, о котором говорил декан Ли. Дин Ли сказал тогда, что не знает, почему Сяо Люлань решил не пересдавать экзамен, теперь же Гу Цзяо была уверена, что знает ответ на этот вопрос.

………….

Получив деньги, Гу Цзяо вернулась в деревню, чтобы начать ремонт дома. Она наняла несколько деревенских мастеров и сообщила им свои требования, сказав, чтобы дом был отремонтирован в кратчайшие сроки.

Пока дается серебро, можно не беспокоиться о том, что люди не будут работать быстро, не говоря уже о том, что это дом сюцая. Они также надеялись, что в будущем, когда Сяо Люлань блестяще сдаст провинциальный экзамен на ученую степень цзюйжэнь, тогда они смогут повесить несколько му*** бесплатной земли на имя Сяо Люланя.

Пока на стороне Гу Цзяо полным ходом шел ремонт дома, Гу Цзиньюй внезапно заболела.

В ночь, когда она вернулась из деревни Цинцюань, она почувствовала себя нехорошо, но подумала, что просто устала, и не придала этому значения, но в середине ночи у нее поднялась высокая температура.

Момо сказала, что она видимо наткнулась на что-то нечистое, когда посещала могилу.

Императорский доктор прописал ей несколько лекарств, но они оказались не очень эффективными.

Маркиз Гу был в смятении: «Если бы я знал, я бы не позволил Цзиньюй посещать могилу!»

«Кха! Кха ...» Гу Цзиньюй прикрыла рот платком и дважды кашлянула, слабо спросив: «Я в порядке. Как мой брат?»

Эти два дня Гу Янь тоже чувствовал себя не слишком хорошо, в основном потому, что он был слаб от природы и перенапряг свое тело после того, как из-за перевозбуждения не спал всю ночь.

Чтобы он не бегал туда-сюда, Яо Ши приходилось постоянно сидеть у его постели.

«Он в порядке». В этот момент маркиз Гу почувствовал облегчение от того, что здоровье его сына было намного крепче, чем раньше, ведь если бы в прошлом он позволил себе так ворочаться с боку на бок всю ночь, то лишился бы жизни. Теперь, после нескольких дней, проведенных в постели, он снова был бодр и активен.

Однако и он, и Яо Ши сочли за лучшее оставить сына отдыхать в своей комнате еще на несколько дней.

«Я рада, что мой брат в порядке». Гу Цзинюй снова кашлянула.

Маркиз Гу с огорчением сказал: «О, ты так больна и все еще беспокоишься о своем брате».

Гу Цзиньюй улыбнулась: «В конце концов, он мой единственный младший брат».

Маркиз Гу подумал о своей неблагодарной дочери Гу Цзяо и сказал сквозь стиснутые зубы: «Если бы только та девушка могла быть хоть наполовину такой же понимающей, как ты. Я знаю все, что произошло в тот день от Хуан Чжуна. Она не дала возможность сохранить тебе лицо, не так ли? Я не думаю, что ты подхватила что-то нечистое, просто эта девушка сильно разозлила тебя!»

Гу Цзиньюй поспешно сказала: «Отец, не говори так о сестре, она росла в деревне все эти годы, и та семья плохо с ней обращалась. Если бы я была на ее месте, я бы вела себя не лучше, чем моя сестра».

Маркиз Гу сказал: «Ты, ты просто слишком великодушна!»

Гу Цзиньюй покачала головой и сказала: «В том, что я заболела в этот раз, виновата не сестра, а я сама».

После паузы она заговорила с маркизом Гу о потере письма, в котором были вопросы.

«Моя тетя возлагала на меня большие надежды, но я потеряла листок, в котором уже была половина решения, и поэтому заболела в минуту сердечной тревоги».

Маркиз Гу похлопал ее по спине и ответил: «Глупая девочка, чего волноваться? Даже если ты не справишься, тетя не будет тебя винить».

«Правда?» - Гу Цзинюй выглядел неуверенно.

Маркиз Гу загадочно улыбнулся: «Твоя тетя написала мне. Можешь ли ты угадать, что она сказала в своем письме?»

Гу Цзиньюй серьезно задумалась: «Чтобы папа поскорее отвез меня обратно в столицу?»

Маркиз Гу сказал: «Это естественно, а что еще?»

Гу Цзиньюй слегка сдвинула брови: «Эта дочь не может догадаться».

Маркиз Гу окинул ее внимательным взглядом и гордо улыбнулся: «Твоя тетя приготовила для тебя большой подарок и планировала сделать тебе сюрприз, когда ты вернешься в столицу, поэтому нет никакого вреда в том, чтобы рассказать тебе об этом заранее. Твоя тетя попросила Его Величество о милости, и в день, когда ты достигнешь зрелости****, Его Величество лично издаст указ о пожаловании тебе титула Сяньчжу*****!»

______________________________________________________

Примечание:

* - украсть благовония и похитить яшму – обр.выражение - вступить в любовную связь с женщиной;

** - Тысячесловие, - букв. текст в тысячу знаков - классический китайский мнемонический текст, применяемый для заучивания иероглифов;

*** - му - мера земельной площади, равная 60 квадратным чжан, что соответствует приблизительно 0,07 га (7 соток);

**** - достигать зрелости или брачного возраста – когда девушке исполняется 15 лет;

***** - Сяньчжу (Великая Княжна уъезда) – титул принцессы II ранга, обычно титул получали дочери