Онлайн чтение книги Почему вы одержимы безответной любовью? Why Are You So Obsessed With Rejecting Affection?
Глава 97

— Что это такое…!

Император, нахмурившись, собирался отругать меня, но, посмотрев на моё лицо, тут же замолчал.

Я, не понимая, что происходит, посмотрела в зеркало и широко раскрыла глаза от удивления.

Император, увидев моё удивлённое лицо, тоже смутился.

'Фух, хорошо, что не поссорились.'

Я вздохнула, решив, что, вернувшись домой, ещё раз строго накажу Кайдена.

— Делай, как хочешь, — прошептал Император. Я, увидев его немного печальное лицо, забеспокоилась и встала.

Я украдкой посмотрела на Великого Герцога, и он кивнул. Это был знак, что всё в порядке.

'Нужно поговорить с папой.'

Мне нужно было рассказать ему, как я решила уладить отношения с Императором.

И рассказать о своих чувствах, что я стала беспокоиться о нём.

В конце концов, мой первый папа — это Великий Герцог.

Он единственный, кого я искренне считаю папой, и единственный, кто, как я верю, спасёт меня, что бы ни случилось.

— Вы в порядке? — Я подошла к Императору и осторожно положила руку на его руку.

И тут Император, кивнув, пробормотал:

— Мне так жаль тебя…

— Что такое?

— Просто вдруг подумал, что лучше бы я не был твоим отцом.

— Почему Вы вдруг так говорите?

Я в изумлении отскочила.

Конечно, когда-то я очень ненавидела его, и сейчас такие чувства остались.

Я одновременно чувствовала и тоску, и ненависть.

Но я не думала: "Зачем вы меня родили!".

'Я рада, что сейчас жива.'

Великий Герцог, Уиндерт, Делейн, Мия, Кайден, Люси, Нина и Фран…

Я смогла встретиться со всеми, кого люблю, только потому, что Император и Императрица меня родили.

Поэтому я испытывала к Императору благодарность, хоть и совсем немного.

— Если бы ты не была дочерью императора, то Императрица не стала бы тебя преследовать…

— Это… Это правда. Но я не жалею, что родилась.

Я не могла отрицать слова Императора. Но я могла его утешить.

По крайней мере, сейчас я не жалею.

Хоть Шуэлина и жила жалкой жизнью, она не жалела ни о чём. Она горела желанием встретиться со своей семьёй.

— Я не могу тебя видеть, но я должен что-то делать, поэтому мне пришлось насильно пригласить тебя в столицу. Но впредь я постараюсь не делать ничего против твоей воли.

Император ещё раз извинился передо мной. Видимо, он извинялся за то, что был слишком настойчив.

"Постараюсь"… Ну, мои желания – не абсолютная истина, так что я понимала, что он не мог дать гарантий.

Император, закончив говорить, украдкой взглянул на Кайдена. Я не поняла, что это значит.

— Спасибо!

Я поклонилась и тут же подбежала к Великому Герцогу.

И тут я увидела, как Император с грустью смотрит на меня.

Но сейчас я могла приблизиться к нему только на такое расстояние.

Единственное место, куда я могла вернуться, — это объятия Великого Герцога.

Император, видимо, понимал это и молча смотрел на нас.

— Ваше Величество, мы уходим. Свяжитесь с нами насчёт церемонии коронации в особняк, — Великий Герцог, взяв меня на руки, попрощался с Императором.

'Церемония коронации…'

День, когда я стану первой в истории империи юной госпожой и принцессой, был уже не за горами.

Моё сердце бешено заколотилось.

— Кайден, у меня есть дела, так что иди пока в свою комнату.

Вернувшись в особняк, я хотела отправить Кайдена в комнату.

— Что? Нет, Шушу. Куда ты идёшь без меня?

Теперь, когда он стал человеком, он не мог спать со мной, и Кайдена поселили в соседней комнате.

Кайден, не желая уходить, посмотрел на меня умоляющим взглядом.

— Нельзя. В этот раз нельзя.

В этот раз я решительно отказала ему.

Мне нужно было поговорить с Великим Герцогом о важном деле.

И Кайден, обидевшись, медленно поднялся по лестнице, украдкой поглядывая на меня.

По сравнению с его обычной скоростью, он шёл как улитка.

Я посмотрела на Великого Герцога, чтобы поговорить с ним, и увидела, что он смотрит на меня с довольной улыбкой.

— Папа, не выпить ли нам чаю? Если ты не занят.

— Хм, давай выпьем.

Великий Герцог кивнул на моё предложение.

Вскоре мы пришли в чайную комнату, и я почувствовала, как всё моё тело напряглось.

В комнате был приятный аромат чая и мягкие подушки, здесь должно было быть уютно, но почему-то мне было страшно.

'Папа ведь меня не ненавидит.'

Я была уверена в этом. Так что я боялась не этого.

— Шушу, я в порядке, так что не волнуйся, — Великий Герцог, глядя на меня спокойным взглядом, прошептал.

И тут я поняла, что меня беспокоит.

'Я боялась, что папа разочаруется и расстроится…'

Великий Герцог, видимо, знал, что меня беспокоит. Поэтому он так спокойно сидел и утешал меня.

Мне стало жаль Великого Герцога, и я, опустив голову, стала теребить пальцы.

— Папа…

— Да.

— Вы ведь не расстроились из-за того, что я назвала Императора отцом?

— Было бы ложью, если бы я сказал, что не расстроился. Но я был готов к этому, когда мы поехали в столицу. Я ожидал, что его тоже будут называть папой.

Великий Герцог, видимо, понял, почему я разделила слова "папа" и "отец".

Я называла Императора "отцом" по формальным причинам. Я совсем не чувствовала, что он мой папа.

А вот "папа"…

'Наверное, это потому, что я стала Шуэлиной, которая хотела папу и мечтала о семейной любви.'

Мне всегда хотелось иметь доброго папу. Как и Шуэлине, мне хотелось иметь счастливую семью или стать самостоятельной.

Я, расстроенная, вскочила и бросилась в объятия Великого Герцога.

— Папа — мой самый главный человек. Я решила так ради своего будущего и ради положения нашей семьи, но ничто не важнее папы.

— Я тоже так думаю. Мои самые главные люди — это ты, Винди и Дел. Я тоже готов на всё ради вас.

Великий Герцог повторил мои слова.

Я почувствовала, как у меня навернулись слёзы, и уверенно кивнула.

— У нас всё получится. Верно?

Я сказала, думая об Императрице.

Если положение Великого Герцогства и Императора улучшится, то Императрица и маркиз Бертиль, глава аристократической фракции, наоборот, потеряют влияние.

Это был способ защитить и меня, и Великое Герцогство, и Императора. А также способ противостоять Императрице в будущем.

— Конечно.

Великий Герцог, приподняв уголки губ, кивнул.

Я не знала, понял ли он все мои слова, но мне стало спокойно.

— Эм, это… Это, эм… Императрица оставила это для меня. Можно мне почитать рядом с папой?

Я спросила, доставая из кармана записную книжку.

И тут Великий Герцог посмотрел на меня.

— Почему ты не называешь её мамой?

— А? Э…

Императрица, конечно, была моей матерью, которая меня родила… Но я почему-то чувствовала вину, что не должна её так называть.

'Это ведь место настоящей Шуэлины.'

Хоть я и решила жить жизнью Шуэлины, но мама… Мама — это слишком большая роскошь для меня.

Я не ответила и промолчала.

Великий Герцог посмотрел на меня с грустью.

— Я тогда почитаю!

Я, боясь, что Великий Герцог снова спросит, поспешно посмотрела на записную книжку.

Книжка была запечатана воском.

А в центре неровным почерком было написано: "Шуэльву или Шуэлине".

Похоже, это был почерк Императрицы.

Я представляла, что у неё будет очень элегантный почерк, но он оказался неожиданно простым.

'Если бы я была мальчиком, то меня бы звали Шуэльв. Почему моё имя Шуэлина? Разве Императрица умерла не сразу после родов?'

Или, может, кто-то из знакомых Императрицы дал мне имя? Вряд ли приспешники Императрицы были такими добрыми…

Я запуталась, ещё не прочитав ни строчки, и стала тяжело дышать.

Я стала дышать ровнее и осторожно открыла печать.

'Хм?'

Первая страница была словно обрезана.

Как будто книгу переплели заново, и первую страницу оторвали.

'Неужели Император сам оторвал её?'

В любом случае, раз Император отдал её мне, значит, на то были причины.

Я стала читать со страницы, на которой был текст, и тут же прочитала нечто удивительное.

[Сегодня я узнала, что беременна.

Амелия сказала мне, что я слишком слаба. Она сказала, что мне нельзя рожать.

Но разве я могу не родить? Это же подарок Гаона.]

А-а-а…! Неужели это мой дневник о беременности?

Судя по всему, Гаон — имя Императора. Габнаон — его имя, а это, наверное, уменьшительно-ласкательное.

Я, почему-то волнуясь, с придыханием уставилась на записную книжку.

[Вскоре после ухода Амелии вдруг пришла Илейна и сказала: "Херейс, я пришла выпить с тобой чаю. Как насчёт чая тев сегодня?".

В итоге мне пришлось сказать ей, что я беременна.

Илейна — очень хорошая подруга, но мне немного жаль, что я не смогла сказать Гаону первой.

Но Илейна очень обрадовалась моей беременности и поздравила меня больше всех.]

Э? Илейна — это Императрица…

Неужели Императрица и Императрица были подругами?

Я была потрясена. И почему Императрица, которая так меня ненавидит, поздравила её с беременностью?

— Папа, посмотрите, пожалуйста, вот это. Почему здесь написано, что ей пришлось сказать о своей беременности?

— Хм…

Великий Герцог взял записную книжку, которую я ему протянула, и серьёзно прочитал.

И тут он посмотрел на меня с непонятным выражением лица.

— Почему? Что такое?

— Наверное, всё из-за чая тев. Чай тев нельзя пить беременным.

Значит, Императрица, узнав о беременности Императрицы, пришла к ней и специально предложила чай, который нельзя пить беременным?

Такое совпадение невозможно!

'Илейна сделала это намеренно.'

Тогда больше всего подозрений падает на Амелию.

Она могла рассказать Илейне о беременности Херейс сразу после осмотра.

Чай тев, видимо, был предложен для того, чтобы Херейс рассказала о своей беременности.

'Императрица, которая считала её подругой, рассказала ей всё.'

Я не знала, как две женщины, у которых был один муж, могли быть подругами, но мне уже стало жаль Херейс.

Человек, которого она считала подругой, оказался не другом, а человеком, который только и думал, как обмануть её и строить козни.

'Позже нужно спросить у отца, когда Херейс и Илейна стали подругами, до или после свадьбы с Императором.'

Если они были подругами до свадьбы и вышли замуж за одного и того же мужчину, то Император — очень плохой человек.

А если они подружились после свадьбы…

'Илейна специально подружилась с Херейс. Чтобы завоевать её доверие.'