Онлайн чтение книги Хроники падения богов The Godsfall Chronicles
412 Том 3. Глава 113.1. Подарок

Станция Песчаная коса превратилась в безжизненное поселение. Откройте окно, и вы увидите лишь патрулирующих солдат Элизиума. Вход в город превратился в импровизированное место казни, а тела были сложены в три отдельные кучи. Пепел от сжигаемых трупов разносился ветром и держал город в вечной дымке.

В баре «Гадюка» по-прежнему не было посетителей.

Но это не означало, что он был пуст. Двадцать или тридцать детей деловито убирали помещение тряпками для вытирания пыли, радостно работая. Даже в своем юном возрасте они знали, что бар был их единственным убежищем. По ту сторону этой двери была неминуемая смерть.

Не существовало такого понятия, как бесплатная еда, поэтому каждый вносил свой вклад, как мог. В противном случае их выходом были голод и боль.

Люсиаша наблюдала за детьми, средний возраст которых составлял около десяти лет, каждый из них стремился доказать свою полезность. Она не могла не испытывать жалости к этим бездомным детям, у которых из-под ног вырвали корни. Их жизнь была безнадежной, у них не было места, где они могли бы чувствовать себя в безопасности или быть любимыми. Только тот, кто пережил это сам, может по-настоящему понять, через что они прошли.

«Все отдыхайте. Мы не ожидаем никаких посетителей».

Но как только Люсиаша сказала это, позади нее раздался громкий удар.

Офицер элизийцев пинком распахнул дверь, и внутрь ввалился отряд людей с мечами и луками. Не задумываясь ни на минуту, они начали переворачивать столы и громить мебель. Внезапная свирепость заставила всех в баре замереть.

Дети разбежались, прячась, где только можно, под столами и за барной стойкой.

Приспешники Гадюки испугались за свои шеи, но вспомнили, что сказал им босс. Они стояли, пытаясь помешать солдатам нанести дальнейший ущерб: «Стоять! Вы не можете…»

Чик–чик!

Арбалетные болты обрушились на человека, прежде чем он успел закончить мысль. В одно мгновение несчастный превратился в игольчатую подушку, а по всему его телу торчали стрелы. Другие, кто думал встать на пути солдат, вскрикнули от страха и удивления и передумали.

Люсиаша тоже была в ужасе. Неужели эти солдаты не понимали, что это бар Гадюки? У него был знак высокопоставленного охотника на демонов, когда это солдаты стали пренебрегать авторитетом охотников на демонов?!

«Гадюка объявлен предателем и врагом Небесного Облака. Все здесь считаются соучастниками, и пощады им не будет. Схватить их!» — Офицер стоял в центре бара, отведя плечи назад и положив руку на меч. Он отдал приказ холодным, бесчувственным голосом: «Убейте любого, кто будет сопротивляться».

Лицо Люсиаши побелело как полотно.

Очевидно, что-то случилось с ее приемным отцом, и его имя не могло защитить их. Без него бар больше не был безопасным.

Дети знали, что это плохо. Они плакали и в панике бежали, пытаясь спастись. Солдаты подняли арбалеты, целясь в крошечные тела.

Наполнившись храбростью, о которой она и не подозревала, Люсиаша бросилась наперерез им: «Не убивайте детей! Они невиновны. Я пойду с вами».

«Не тебе решать, кто невиновен!» — Лицо офицера было жестоким, а в голосе сквозило презрение: «Оставляя этих крыс в живых, можно только навлечь на себя беду. Зло пустошей должно быть стерто, убейте их всех!»

«Нет!» — Люсиаша закричала в отчаянии.

Но приказ был отдан. Солдаты подняли оружие, положили пальцы на спусковые крючки. Но как раз в тот момент, когда они были готовы открыть огонь, снаружи в бар ворвалась полоса света. Она пробила голову офицера насквозь, отлетела в другой конец комнаты и оставила в стене дыру размером с кулак.

Остальные солдаты замерли на мгновение, прежде чем шок и гнев овладели ими. Они уставились, не зная, как реагировать, когда их офицер, у которого теперь отсутствовало две трети головы, повалился назад. От его черепа остались только кусочки мозгового вещества и нижняя челюсть.

«Кто?!»

Солдаты обернулись и были ошеломлены тем, что увидели. Те солдаты, которые остались снаружи, чтобы поймать беглецов, были мертвы, зверски зарублены. Кто бы или что бы ни покончило с ними, это определенно был высококвалифицированный убийца.

«Осторожно! Это засада!»

Впервые с момента установления контроля над станцией Песчаная коса они подверглись серьезному нападению. Элизийских солдат учили ничего не бояться, поэтому те со стоическим выражением лица развернулись и направили оружие в сторону, откуда было совершено нападение. Даже не зная своей цели, они дали залп.

Град стрел полетел в сторону приоткрытой двери. В одно мгновение она разлетелась в щепки.

Один из них, занимавший более высокое положение, быстро опустил арбалет и снял со спины меняющееся оружие, которое было стандартным элизийским снаряжением. Он пинком распахнул разрушенную дверь и выскочил наружу, но перед смертью даже не заметил своего врага. Голова солдата легко отделилась от шеи и полетела по воздуху, а тело сделало еще пять или шесть шагов вперед, прежде чем осознало, что произошло.

«Язычники! Все, в атаку!»

Ярость подстегнула солдат, и они вышли на улицу, чтобы разыскать нападавших. Десяток одетых в черное фигур рубили их клинками быстрее, чем мог уследить глаз. К моменту гибели элизийцев только двое из людей в черном были убиты. Очевидно, что между возможностями этих двух сил было большое несоответствие.

Среди них появился мужчина. Крупный, закутанный в черный плащ, с коротко остриженными волосами и шрамами в уголках глаз. Не красавец, но что-то в его присутствии оставляло глубокое впечатление. Теплая, кривая усмешка приклеилась к его лицу: «Мне жаль. Меня долго не было.»

«Отец!»

Люсиаша бросилась в объятия Гадюки.

После трех лет совместной жизни он считал ее своей дочерью. Не имело значения, кем был Гадюка, для Люсиаши он был отцом. Он никогда не встречал более чистого и непорочного духа, чем ее. Для нее он был непоколебимой горой, которая заслоняла и возвышала девушку.

Гадюка погладил ее по голове: «Пойдем».

Она подняла голову и посмотрела на него с удивлением и беспокойством: «Куда мы направляемся?»

«Песчаная коса больше не безопасна. Нам нужно найти другое место».

«Но дети…» — Она оглянулась на детей, которые только начали выглядывать из укрытия: «Я не могу просто оставить их здесь».

«Аша, ты хорошая девочка. Я знаю, это трудно, но для того, чтобы защищать людей, нужно иметь силы и средства для этого. Мы не можем взять с собой так много людей.»

Люсиаша закусила губу. Она знала, что в словах отца есть доля правды, но как она могла смотреть в глаза этим десяткам крошечных лиц и сказать им, что их бросили?

«Нам больше не нужен бар. Скажи им, что они могут взять любую еду, которую смогут унести. По крайней мере, это даст им шанс. Получится у них это или нет, теперь будет зависеть от них». — Гадюка нежно взял дочь за плечи и посмотрел ей в глаза: «Ты должна понять, что спасти человека не так просто, как обеспечить его едой и теплым местом для сна. В конце концов, им придется научиться самостоятельно бороться за себя».

Ее работа с этими детьми была закончена, она знала это. Хотя Люсиаше это могло не нравиться, она не имела права перечить человеку, который дал ей так много. Девушка неохотно кивнула головой: «Хорошо, я сделаю, как ты говоришь».

Он улыбнулся: «На самом деле я приготовил подарок. Подарок для всех пустошей. Хочешь ли ты присоединиться ко мне, чтобы стать свидетелем этого момента?»

Люсиаша кивнула.

К ним подошел мужчина в красной мантии: «Это место оставляет нить, достаточную для того, чтобы охотники за демонами, обладающие навыками слежки, могли последовать за ней. Может, нам сровнять его с землей?»

«Нет. Мы называли это место домом в течение пяти лет. Я хочу оставить его здесь, как памятник тому, что было. Что касается элизийцев, можете не беспокоиться. Я бы не допустил такой легкомысленной ошибки.»

Гадюка пробирался по усеянной трупами улице, в то время как остальные следовали за ним. Телеги, запряженные волами, ждали, чтобы увезти их с заставы. Направившись к выходу, караван прошел мимо лавки Клауд Хока. Снаружи стояла маленькая девочка в изорванной одежде с блестящими голубыми глазами.

«Азура, когда вернется Клауд Хок, скажи ему, что мне пришлось уйти. Скажи ему, чтобы он не волновался.»

Она не ответила. Маленькая девочка молча смотрела, как караван удалялся вдаль.

***