Онлайн чтение книги Ложное признание A False Confession
Глава 37

Имя её было Рене... или всё же Ренеша? В храме её всегда называли просто «Рене» — маленькая и хрупкая жрица.

Прошло уже около трёх лет с тех пор, как он впервые увидел её, и, казалось бы, пора было привыкнуть. Но она всегда боялась его. 

Живя в Империи, где войны случались так часто, она наверняка слышала о сотнях сражений, но всё равно вела себя так, будто война была для неё чем-то незнакомым. 

Может быть, поэтому, когда он пришёл к ней сразу после возвращения с поля битвы, её глаза наполнились ещё большим страхом. 

...Она, похоже, пыталась выглядеть дружелюбной — возможно, из-за своего призвания жрицы. Но даже так, было очевидно, что она говорила с кем-то из близких ей жрецов за спиной, обсуждая "гостя". 

Казалось, она считала, что её страх не заметен, но, к сожалению, он бросался в глаза. И очень сильно. 

Её страх не вызывал у него раздражения. Это была вполне естественная реакция. На самом деле, попытка притворяться, что всё в порядке, выглядела бы куда более странной. 

Когда он смотрел на её чистые зелёные глаза, полные смущения и тревоги, то невольно думал... Она напоминала кролика. Или, может, что-то ещё более маленькое и пугливое? Хотя нет, кролик подходит идеально. 

Её искренний страх и постоянное желание угадать его настроение вызывали в нём странный вопрос: 

«Как долго она будет бояться, что я могу убить её в любой момент?» 

И всё же, почему эти мысли вообще пришли ему в голову? 

Эта мысль заставила его нахмуриться, и он вновь обратил взгляд на тех, кто был впереди. Их лица всё ещё отражали шок от того, что он, кажется, улыбнулся. 

Ах, да. Мои мысли снова увлекли меня в сторону, к тому, что их совершенно не касается. 

Кейбел медленно кивнул, словно соглашаясь с чем-то, и отдал приказ отступить. 

Кажется, сегодня вечером снова пойдёт дождь. 

И в такие ночи, когда он, с трудом засыпая, буквально заставляет себя уйти в сон ради выживания, ему иногда казалось, будто этот сон — не что иное, как желание смерти. 

Но в начале и в конце этого сна, похожего на смерть, перед ним всегда появляешься ты. 

Кейбел нередко думал, что этот сон действительно напоминает смерть. Разве это не похоже? Погружение в темноту, потеря сознания — весь этот процесс кажется ему удивительно схожим. 

В комнате горела лишь одна свеча, мягко озаряя пространство своим приглушённым светом. Ни звуков, ни чьего-либо присутствия не ощущалось, но Кейбел внезапно открыл глаза. 

Единственное, что нарушало тишину, — это едва слышный треск свечи, медленно сгорающей в своей тишине. 

Кейбел привычно повернул взгляд в сторону, туда, где всегда находилось что-то знакомое. 

Но он не стал говорить об этом. Возможно, он не сказал жрице, что та может уйти, как только он заснёт, просто из-за лени. А может, из-за какого-то внезапного каприза. 

Эта жрица могла бы просто проводить его ко сну и уйти, но почему-то всегда оставалась рядом. Возможно, это было связано с тем, что Кейбел был слишком чувствителен к звукам и движениям. Жрица боялась, что если она выйдет, это может разбудить его, а потом он не сможет снова уснуть. 

Кейбел приподнялся наполовину и посмотрел на жрицу, которая сегодня тоже дремала, сидя рядом. 

Конечно, даже если бы он проснулся на мгновение, он всё равно смог бы снова уснуть, пусть и с трудом. Но это уж точно не было бы виной жрицы. 

В её руках был зажат томик книги, которую она, судя по всему, пыталась читать. Хотя Кейбел прекрасно знал, что она всегда засыпает во время таких попыток. 

Глядя на неё, он невольно подумал: «Лучше бы подушку принесла вместо книги.» 

Наблюдая за её действиями, Кейбел почувствовал лёгкое удивление. Она держала книгу так, словно боялась, что уронит её, обнимая крепко, как нечто ценное. Осознав причину её поведения, он едва не рассмеялся тихо — это показалось ему одновременно трогательным и смешным. 

«Лучше уж так, чем потерять жизнь», — подумал он. 

Но вновь, как и прежде, мысли о том, что каждое его засыпание словно смерть, привели его к тебе. На краю сна, в конце этой "смерти", он встречал лишь её. 

Кейбел молча смотрел на неё в тишине. Даже в этой тягостной неподвижности её присутствие не казалось ему бессмысленным. 

Он вспомнил, как сегодня, как и каждый день, задавался вопросами о своей жизни до самого момента засыпания. 

Что это за время, полное непонимания? Как его назвать? 

Если бы это был он, стал бы он мучиться бессонницей в дождливые ночи после того дня? Жил бы он легче, без сожалений? 

Его мысли вновь окунулись в сожаления и отвращение к самому себе. 

Обычно наследование титула герцога должно было состояться ещё три года назад. Однако за три месяца до церемонии наследования его отправили на крайне опасный фронт. 

Он вернулся с победой всего за три месяца, что значительно усилило уважение и страх к нему. 

Несмотря на уговоры аристократии не покидать столицу для подготовки к наследованию, Кейбел проигнорировал их и отправился на войну. 

Если бы он стал герцогом в то время, его имя прогремело бы по всей Империи, а его влияние среди влиятельных дворянских родов достигло бы небывалых высот. 

Война могла затянуться на полгода и даже больше, учитывая, что противником было крупное королевство, способное заставить напрячься даже знаменитых рыцарей Никкила. Однако Кейбел Уиллард справился гораздо быстрее. 

Но из-за событий, произошедших в тот день, когда лил проливной дождь, и подробности которых до сих пор остаются в тайне, церемония наследования была отложена. 

В тот день глава рода герцогов внезапно слёг. 

Продолжение церемонии в прежние сроки действительно было невозможно. 

Без гербовой печати рода, которой мог распоряжаться только глава семьи, просьбу Уиллардов о наследовании титула отклонили. 

Местоположение печати было известно лишь главе рода, но после того как он впал в бессознательное состояние, даже объединённое мнение членов семьи в пользу назначения Кейбела главой не могло привести к его официальному утверждению герцогом. 

Из-за этого среди знати начали циркулировать страшные слухи о том, что Кейбел Уиллард может убить главу рода, который уже три года находился без сознания. 

Хотя аристократы внешне демонстрировали верность Императорскому дому, они также опасались, что растущая мощь дворца может стать угрозой. Поэтому были те, кто считал, что назначение Кейбела герцогом будет выгодным шагом для ограничения власти императора. 

Три года. В течение долгих лет вокруг этой ситуации ходило множество слухов и сплетен. Даже для того, чтобы занять столь высокую должность, как герцог, требовалось не только согласие рода, но и одобрение Императорского дома. Однако дворец продолжал отклонять любые прошения, связанные с Уиллардами. 

Третий год Кейбел Уиллард оставался бездействующим в вопросе наследования титула, что заставило многих аристократов окончательно отвернуться от него и принести клятву верности Императорскому дому. 

Даже когда Императорский дом наконец одобрил его наследование титула и назначил дату церемонии, это событие не вызвало у Кейбела никакого интереса. 

В бесконечных дебатах аристократы иногда разделялись, а иногда объединялись. Они приветствовали решение дворца с восторгом, но Кейбел, как и прежде, отправился в храм Элнур, чтобы попытаться уснуть. Его мучила бессонница, которая казалась ещё более невыносимой, чем обычно, обостряя его и без того напряжённое состояние. 

Кейбел был равнодушен ко всему этому. Его мысли были заняты лишь призраками прошлого. Он не переставал возвращаться к вопросам, которые давно утратили смысл: «А если бы это был он? Если бы это были они?» Все его мечты и надежды, о которые он бессчётное число раз спотыкался в мыслях, давно утратили свет и рассыпались в прах. Всё, что окружало его, казалось ему пустым и бесполезным. 

Однако вскоре Императорский дом вынес шокирующий указ. За два месяца до церемонии наследования ему было приказано отправиться на подавление мятежа в Виос. 

Экономически слабое малое государство, которое испытывало серьёзные трудности, казалось удобной целью для завоевания. Императорский дом утверждал, что поглощение его территории принесёт пользу Империи, и это звучало вполне разумно. Однако аристократы выступили с резкой критикой. 

Они не могли понять, зачем отдавать приказ о походе через опасные западные горы всего за два месяца до церемонии наследования. Если в ходе этого похода Кейбел Уиллард получит ранение, это неизбежно приведёт к очередной отсрочке церемонии. 

Но затем Виос предпринял неожиданный шаг, атаковав западную крепость Империи, что стало началом открытого конфликта. Хотя Кейбел даже не считал это полноценной войной, Империя объявила, что их восстание должно быть подавлено. Императорский дом заявил, что Виос посмел бросить вызов Империи, и приказал отправить на подавление восстания элитный Орден святого света. 

Несмотря на все споры, Кейбел выразил согласие отправиться в поход. Этот приказ, по сути, не был неожиданным. Однако решение отправить на завоевание слабого государства лучших рыцарей Империи, включая отряд Никхил Найтс, вызывало вопросы. Когда Виос решился на мятеж, Императорский дом посчитал, что это требует немедленного ответа, чтобы сломить противника блестящей и молниеносной победой. 

Кейбел не мог не заметить, как Императорский дом искусно прикрывал свои истинные намерения. Назначение Эльвина Кжешмира на должность главнокомандующего вместо него вызвало у него лишь лёгкую усмешку. Очевидные интриги не вызывали у него удивления, только скуку. 

Для Кейбела этот так называемый "поход" не стоил даже того, чтобы его назвать войной. Он был уверен, что ничего значительного не произойдёт. Никто из бойцов Никхил Найтс серьёзно не пострадает, а с сопровождающими их священниками и вовсе нечего беспокоиться. 

Даже бурные возмущения Тирака, который не мог понять, почему командир Никхил Найтс был понижен до заместителя, в то время как и без Священного Ордена они справились бы прекрасно, не вызвали у Кейбела сильных эмоций. 

Аристократы, которые наперебой уверяли его, что он не должен пострадать, льстиво пытаясь завоевать его расположение, лишь вызывали у него насмешливую улыбку. Всё происходящее казалось ему фарсом, не заслуживающим внимания. 

«На этот раз не пугайся и просто сделай это», — эта мысль овладела его разумом. Кейбел чувствовал, что война не будет просто военным конфликтом или мелким столкновением. С каждым новым человеком, который присоединился к этой кампании, его беспокойство становилось всё сильнее. 

«На этот раз не подведи и сделай это», — он твердо придерживался этой мысли. 

Когда жрица подошла и сказала: «Я тоже собираюсь участвовать в этом походе», Кейбел, удивленный, ледяным голосом спросил: 

«Правда? Значит, в этот раз ты выйдешь, не собираясь погибать?» 

Но взгляд жрицы не дрогнул, и в её глазах Кейбел увидел какое-то решение, которое он сам ещё не понимал. И хоть он не знал, что это за решение, он не мог его игнорировать. 

Он не мог понять, почему жрица так настойчиво решилась быть частью войны, рискуя своими глазами увидеть ужасающие картины. 

Он был уверен, что жрица никогда не видела таких ужасов, как на поле битвы. Её единственный опыт с ужасом был тот момент, когда он вернулся с войны и пришел в храм, заметив, что на его мантии есть следы крови. Это было для неё шоком. Она никогда не сталкивалась с такими кровавыми ранами и смертельной опасностью, которые часто сопровождают войны. 

Ведь, если подумать, эта жрица всегда была в храме Эльнур, который был небольшим и не сталкивался с настоящими ужасами войны, с видами израненных солдат. Это был первый раз, когда она столкнется с настоящими раненными, кровью и смертью. 

Кейбел чувствовал раздражение, его нервозность нарастала. Почему, спрашивал он себя, она должна была участвовать в войне и рисковать, чтобы увидеть все эти ужасающие сцены?