28. Сдерживаемое волнение

Произнеся это, Чжоу Цзыхэн отпустил запястье Линь Мо и засунул обе руки в карманы брюк.

Линь Мо обычно не пересекался с Чжоу Цзыхэном, но внутренний голос уже подсказывал ему, что между этими двумя определённо что-то есть. Он с улыбкой потер своё запястье, скользнул взглядом в сторону Ся Сицина и многозначительно кивнул: 

— Неискушённый...

В зеркале Ся Сицин насмешливо приподнял бровь. Линь Мо, почувствовав, что дальнейший разговор бессмысленен, с улыбкой покинул гримёрку. Дверь снова закрылась, и в комнате остались только Чжоу Цзыхэн и Ся Сицин.

Неизвестно почему, но та воинственная уверенность, что была в нём секунды назад, вдруг улетучилась, будто воздух из лопнувшего шарика. Чжоу Цзыхэн почувствовал, что он просто суёт нос не в своё дело. Возможно, Ся Сицин тоже ждал этого «воссоединения», а он испортил ему всё удовольствие.

Чем больше он думал, тем более неприятный осадок появлялся на душе. Вдруг он услышал тихий смех. Чжоу Цзыхэн очнулся и увидел, что Ся Сицин не в силах сдержаться, опустил голову и смеётся всё громче и громче.

— Почему ты смеёшься? — Чжоу Цзыхэн раздражённо нахмурился. Он же пытался помочь, а его так высмеивают.

А у Ся Сицина от смеха уже слёзы наворачивались на глаза. Он попытался успокоиться, поднял голову и посмотрел на стоявшего рядом Чжоу Цзыхэна. 

— Неискушённый? — Едва сдерживая улыбку, он подпёр подбородок рукой, облокотившись на подлокотник кресла, а его глаза изогнулись как два полумесяца.

«Что бы там ни было, но к его-то лицу это слово идеально подходит», — подумал Чжоу Цзыхэн.

Глаза Ся Сицина сияли, словно в них рассыпали горсть звёзд. Он лёгкими движениями пальцев коснулся щеки и повторил слова, которые Чжоу Цзыхэн только что сказал Линь Мо:

— Мы работаем в одной сфере и многие вещи для нас с тобой привычны. — Его голос замедлился, а финальные звуки были словно гонимые ветром послеполуденные облака. — Привычны... — Он протянул руку, коснулся мягкой ткани белого свитера Чжоу Цзыхэна, его изящный указательный палец с чётко очерченными суставами подобно кисти художника последовал за вязаным узором вниз. Детская непосредственность в уголках его глаз понемногу растаяла, уступив место двусмысленной искорке.

Внезапно его указательный палец зацепил пряжку ремня на талии Чжоу Цзыхэна. Он поднял глаза и встретился с ним взглядом.

— К каким именно вещам ты привык?

Брови Чжоу Цзыхэна слегка нахмурились, что в глазах Ся Сицина было самым сексуальным выражением.

Этот человек просто...

— Я просто искал предлог, — Чжоу Цзыхэн вытащил руку из кармана, намереваясь убрать со своего ремня эти непослушные пальцы, но, едва коснувшись их, почувствовал, как Ся Сицин перехватил инициативу. Он ловко перевернул ладонь и вплёл свои пальцы между пальцами Чжоу Цзыхэна, крепко сцепив их.

— Зачем ты вступился?

Фраза «пальцы сплелись» должна была бы быть для Чжоу Цзыхэна самой тёплой и нежной, но сейчас Ся Сицин скорее походил на преступника, приставившего нож к горлу жертвы. Упрямо, надменно, решительно.

Сплетённые пальцы вызвали ощущение жара. Внутренний сигнал тревоги в сердце Чжоу Цзыхэна вновь зазвучал. Он попытался высвободить свою руку, но взгляд невольно скользнул к ранке на губе Ся Сицина. Не желая вновь причинять ему боль, он сдался, приняв безразличное выражение лица и холодно ответив: 

— Я не вступался. Здесь полно людей, все говорят без умолку. Я не хочу, чтобы поползли слухи, будто «фотограф пристаёт к модели, а известный актёр делает вид, что не замечает».

Как забавно. Даже отмазываться он умел так интересно. Ся Сицин приподнял бровь, незаметно усиливая хватку, чтобы удержать Чжоу Цзыхэна от попытки вырваться. 

— Так что, тебе всё равно, если ты оскорбил фотографа ещё до начала съёмки?

— А чего мне бояться? Для меня готовые снимки из студии ничем не отличаются от случайных кадров, что прохожие снимают на телефон.

Чжоу Цзыхэн невозмутимо произносил эти наглые слова, а Ся Сицин окидывал его взглядом с ног до головы.

Что ж, он был прав.

— Такой перфекционист, как Линь Мо, не станет портить свою работу из-за такой мелочи, — едва Чжоу Цзыхэн сказал это, он почувствовал, что хватка Ся Сицина слегка ослабла, и воспользовался моментом, чтобы другой рукой высвободить свои пальцы.

Он почувствовал облегчение. Но не полное. Чжоу Цзыхэн потёр онемевшие пальцы и засунул руку обратно в карман брюк.

На лице Ся Сицина появилось выражение, будто добыча ускользнула. Он поднялся с кресла, протянул обе руки, чтобы поправить высокий ворот свитера Чжоу Цзыхэна. Та самая рука, что так крепко удерживала его, покраснела. Поправив воротник, он посмотрел в глаза Чжоу Цзыхэна.

— Мне нравится, когда ты так смотришь на меня, слегка склонив голову, — голос Ся Сицина был невероятно нежным. Его руки соскользнули с воротника свитера на его широкие плечи. — Это вызывает у меня желание поцеловать тебя.

Чжоу Цзыхэн упёрся рукой в грудь Ся Сицина, пытавшегося приблизиться, но не стал отталкивать его с силой. 

— Сюда в любой момент могут войти.

Ся Сицин не смог сдержать смех.

Эти слова звучали так двусмысленно.

Словно между ними и вправду могло что-то произойти.

Он склонил голову набок, и в его взгляде мелькнула хитринка. 

— Так... ты хочешь сказать, что если бы мы были одни, я мог бы тебя поцеловать?

Подмена понятий — это действительно ужасающее умение.

Чжоу Цзыхэн был взволнован его игрой, он и сам не мог объяснить почему. Все эти уловки Ся Сицина были столь отточены, что не требовали обдумывания, став почти условным рефлексом. Не нужно было гадать, на скольких людях он их опробовал.

Одна лишь мысль о том, что все эти приёмы он отрабатывал на бесчисленном множестве людей, вызывала у Чжоу Цзыхэна неприятное чувство, так что комок подкатывал к горлу, и его тон невольно стал резким. 

— Думаешь, в прошлый раз я куснул тебя недостаточно сильно?

Едва он это произнёс, как Ся Сицин высунул кончик языка, облизал свои губы, коснувшись запёкшейся крови, словно пробуя некое лакомство. 

— Достаточно сильно. — Его руки соскользнули с плеч на затылок Чжоу Цзыхэна, и он слегка приподнял голову, глядя с выражением, будто прося поцелуй. — В следующий раз лучше кусай в места, которые не видно.

Чжоу Цзыхэн оттолкнул его руку и отступил на шаг назад. 

— Хватит строить на меня планы.

— Какие планы? — Ся Сицин сел обратно в кресло и взял со столика свой телефон. — Думаешь, я сам хотел сюда приходить? Кто уговорил своего ассистента забрать меня? Кто сначала согласился, что приедет за мной, а потом передумал и ещё переживал, что я не появлюсь?

Каждое слово било в больное место Чжоу Цзыхэна, и он на мгновение потерял дар речи, не в силах найти подходящих слов, чтобы парировать вопросы Ся Сицина.

Ся Сицин снова спросил: 

— Почему ты передумал?

Вот в чём был главный вопрос, на который Чжоу Цзыхэн не желал отвечать. Он даже не хотел углубляться, почему ему стало не по себе, когда Ся Сицин лайкнул тот комментарий в Weibo.

— Мне нечего сказать.

Чжоу Цзыхэн не хотел ни лгать, ни искать оправданий.

В тот момент, когда Ся Сицин уже собирался прижать его к стенке, вернулись Шэйн и гримёр по спецэффектам. Войдя, они тихо пожаловались на придирки и мелочность Линь Мо. Ся Сицин и Чжоу Цзыхэн сделали вид, будто ничего не произошло, каждый остался на своём месте. 

К Чжоу Цзыхэну вернулась его стилист.

— Цзыхэн, мы только что обсудили и решили, что слегка влажные, но не слишком мокрые волосы будут смотреться сексуальнее. Вот эта часть на лбу... — Она отделила прядь и нажала на спрей, добиваясь эффекта, когда волосы почти струятся, а капли воды задерживаются на их кончиках.

Гримёр по спецэффектам нарисовал на лице Ся Сицина длинный шрам, но тому показалось, что этого мало.

— А можно сделать эффект разорванной кожи? — вежливо улыбнувшись, обратился Ся Сицин к гримёру. — Думаю, это усилит эффект.

Когда грим и причёска были готовы, Ся Сицин наблюдал, как Чжоу Цзыхэн надел очки в тонкой золотой оправе. Его глубокий взгляд за линзами очков в сочетании с высоким воротом свитера, создавали невыразимую ауру аскетичной сексуальности.

Затем Ся Сицин в последний раз взглянул на своё отражение в зеркале: разорванная чёрная рубашка, обнажённая кожа, жуткая рана на лице, нарисованные на губах следы запёкшейся крови. Он и вправду выглядел как жалкая жертва.

В центре съёмочной площадки на чёрном фоне стояло кресло в стиле барокко из светло-коричневого орехового дерева с мягкой обивкой.

— Сицин, присядь сначала в кресло, я сделаю пару пробных кадров, чтобы проверить свет, — Линь Мо кивком подозвал Ся Сицина. Тот подошёл и сел в кресло.

— Немного раздвинь ноги, да, обопрись спиной о спинку кресла, запрокинь голову, — Линь Мо, отдавая распоряжения, нажимал на затвор, ловя каждое выражение лица Ся Сицина.

Проверив только что сделанные снимки, Линь Мо остался доволен. 

— Цзыхэн, проходи тоже.

Ся Сицин обернулся и увидел, как Чжоу Цзыхэн выходит из темноты. Его длинные ноги были облачены в костюмные брюки, поверх белого свитера — тёмно-серое пальто в «ёлочку». Он опустил голову, тщательно натягивая на руки белые хирургические перчатки, а когда поднял взгляд, его глаза за линзами в золотой оправе прищурились от яркого света отражателя.

«Если бы маньяки-убийцы имели такую внешность, многие, наверное, сами пошли бы на верную смерть», — с неподдельным восхищением подумал Ся Сицин.

Снимать сразу двух моделей для обложки было непросто. Большинство журналов выбирали самый безопасный и консервативный вариант — располагали моделей рядом друг с другом. Но Линь Мо, очевидно, не хотел использовать столь скучную позу.

— Сицин сидит в кресле, Цзыхэн обходит кресло сзади и встаёт позади него, — снова распорядился Линь Мо. — С этого момента помните о своих ролях: маньяк-убийца и невинная жертва. Импровизируйте.

Чжоу Цзыхэн стоял позади Ся Сицина. Они попробовали несколько разных поз, но во всех чего-то не хватало. Каждый раз, когда щёлкал затвор камеры, Чжоу Цзыхэн чувствовал, что его голова пуста — он ещё не вошёл в роль, а значит снимки не смогут зацепить зрителя.

Линь Мо отснял серию кадров, и стилист подошла поправить Чжоу Цзыхэну волосы. 

— Кажется, с этой концепцией сложновато сниматься.

Чжоу Цзыхэн кивнул. Линь Мо, посмотрев снимки, сказал гримёру: 

— Мне кажется, гриму не хватает выразительности. Лучше бы добавить крови, сделать его более откровенным.

Гримёр тоже был несколько озадачен.

— Сейчас нельзя снимать слишком откровенные сцены. Даже если отснять, на обложку не пустят.

— Можно сделать намёк, — на лице Линь Мо мелькнуло выражение лёгкого раздражения. — Если у тебя не получается, пусть другой попробует. — С этими словами он отошёл в сторону и закурил.

Выражение лица гримёра стало неловким. Ся Сицин взглянул на Чжоу Цзыхэна. Действительно, если бы добавить ещё немного крови, было бы лучше.

— Скажите, а у вас есть краска? — Ся Сицин подошёл к гримёру по спецэффектам. — Полагаю, у вас должно быть много красной краски. Подойдёт та, что использовали для моей раны.

Чжоу Цзыхэн закрыл глаза, позволяя стилисту вновь побрызгать на волосы водой. Внезапно звук распылителя оборвался.

— Цзыхэн.

Голос Ся Сицина. Чжоу Цзыхэн открыл глаза, и жидкость брызнула ему в лицо, чуть не попав в глаза. Он быстро зажмурился, нахмурившись. 

— Ты что делаешь?

— Так лучше?

Красная краска, которой он только что брызнул на Чжоу Цзыхэна, была похожа на брызги настоящей крови на его чётко очерченном лице: от нескольких прядей мокрых волос на лбу до глубоких глаз, от скул до уголков губ.

Ся Сицин передал кисть и палитру с густой красной краской ассистенту гримёра, взял у Чжоу Цзыхэна золотые очки и нежным движением надел их ему на лицо.

Теперь он был похож на настоящего маньяка-убийцу.

Линь Мо тоже подошёл, не скрывая удовлетворения на лице. 

— Хорошо, очень хорошо, именно такое ощущение.

Решив эту проблему, Ся Сицин вернулся на своё кресло. Периферийным зрением Чжоу Цзыхэн следил за ним. Тот, казалось, немного устал: когда садился, слегка сгорбился, подперев голову рукой, вьющиеся волосы рассыпались, закрывая лицо.

Широкий воротник его рубашки был расстёгнут, и с того ракурса, где стоял Чжоу Цзыхэн, можно было ясно разглядеть контуры его ключиц, рёбер, извилистые линии мышц, уходящие вниз, и слабо различимую, слегка вздымающуюся грудь.

Он вдруг вспомнил их первую встречу в квест-комнате.

Ся Сицин, согнувшись, скованными наручниками руками развязывал верёвки на его ногах, словно склоняя голову перед владыкой.

— У вас здесь есть наручники?

Услышав это, Ся Сицин, внезапно поднял взгляд и посмотрел на Чжоу Цзыхэна. Пришлось признать, что Чжоу Цзыхэну неожиданно для себя очень понравился его такой удивлённый вид. Сам он даже не заметил, как уже вошёл в роль.

— Вроде бы есть, — Шэйн посмотрела на Ся Сицина. — Сицин, ты не против надеть наручники?

Ся Сицин улыбнулся. 

— Без проблем, подчиняюсь распоряжениям.

Шэйн тут же дала указание ассистенту, и со смехом добавила: 

— Как раз совпадёт с самой первой сценой в «Побеге к свободе». Ассистент принёс наручники и уже хотел передать их Ся Сицину, но Линь Мо остановил его: 

— Отдай Цзыхэну, пусть сам наденет. Визажисты, все вышли, начинаем съёмку.

Чжоу Цзыхэн взял у ассистента наручники, подошёл к Ся Сицину и, преклонив одно колено, опустился на пол. Прислонившийся к спинке кресла Ся Сицин протянул ему обе руки. С щелчком серебристые наручники защёлкнулись.

Это ощущение было слишком знакомым. Щелчки затвора непрерывно звучали в ушах. Ся Сицин смотрел в глаза Чжоу Цзыхэна, видя, как тот поднимается и обходит его сзади.

— Цзыхэн, наклонись, приблизь лицо к уху Сицина, да, возьми его за подбородок.

— Отлично, есть ощущение, сохраняйте эту позу. — Линь Мо снимал с разных ракурсов, и даже ассистенты по его голосу слышали охватившее его возбуждение. — Цзыхэн, протяни руку, правой рукой сожми его подбородок.

Первая серия снимков заняла почти час, и результат был потрясающим. Даже сотрудники студии не могли сдержать восхищения.

— Выразительность этих двоих просто невероятна.

— Не верится, что один из них непрофессионал, как же он хорош.

— Хватит витать в облаках, быстрее за работу.

При отборе снимков Линь Мо и арт-директор журнала почти полностью совпали во мнениях — они выбрали один и тот же кадр.

На снимке Ся Сицин сидел в роскошном кресле с обивкой цвета бордо, его руки были скованы наручниками. Запятнанный кровью Чжоу Цзыхэн стоял позади него, его правая рука в белой резиновой перчатке сжимала подбородок Ся Сицина, заставляя того слегка запрокинуть голову.

Другую белую перчатку он снял зубами и теперь держал её в уголке рта. Его обнажённая рука легла на нижнюю челюсть Ся Сицина, указательный палец почти проникал в его слегка приоткрытые губы.

Оба смотрели прямо в объектив. Глаза за очками в золотой оправе были холодны и жестоки, с примесью торжества от удовлетворённого желания.

А Ся Сицин, с запрокинутой головой, опустил веки, его взгляд словно взывал о помощи сквозь объектив, но на лице читалось выражение наслаждения.

Это было гениально.

Следующие две сцены были одиночными съёмками для внутренних страниц журнала. Сцена Чжоу Цзыхэна была перед гардеробом в спальне, в распахнутую дверцу которого было встроено зеркало во весь рост. Стилист снял с него очки.

— Представь, что ты уже убил его, затем возвращаешься в свою комнату, чтобы переодеть испачканную одежду, — Линь Мо настроил аппаратуру, наведя её на Чжоу Цзыхэна. — Смотри в отражение в зеркале, да, именно так.

Чжоу Цзыхэн поднял край свитера, зацепил правым локтем ткань и потянул вверх, обнажив правую часть тела. Ся Сицин, стоявший за пределами съёмочной площадки с напитком в руке, с удовольствием разглядывал обнажившиеся мышцы пресса и линию Адониса Чжоу Цзыхэна. Честно говоря, это зрелище было ещё более впечатляющим, чем он себе представлял, — такая фигура была невероятно притягательной.

Он пил прохладную жидкость через соломинку, но одновременно чувствовал, что в горле пересыхает ещё сильнее.

— Подними руки, зацепи одежду локтями, взгляд — в зеркало, да, — Линь Мо сменил угол, приблизившись. — Сними свитер, пальцем сотри каплю крови с лица, подними подбородок. Превосходно.

Ся Сицин не отрывал глаз от полностью обнажённой спины Чжоу Цзыхэна, от мышц, играющих при каждом движении, от узкой талии.

Он невольно стиснул зубами край соломинки.

Ц-ц-ц, ощущение, когда видишь, но не можешь попробовать, — это так раздражает.

Когда настала очередь персональной съёмки Ся Сицина, площадку сменили на ванную комнату, где стояла наполненная горячей водой ванна. Линь Мо обсуждал с Ся Сицином идеи для съёмки. Чжоу Цзыхэн, переодевшись в другую одежду и отдыхая, по просьбе ассистента просматривал предыдущие снимки.

Ся Сицин лёг в ванну, тёплая вода покрыла его тело, шёлковая рубашка прилипла к коже. Он откинул голову на край ванны, положив руки на бортики. Линь Мо решил, что поза хороша, сделал несколько кадров, а затем позвал стилиста и велел принести длинную белую кружевную ленту шириной в три пальца. Стилист подошла к Ся Сицину.

— Попробуй положить это на глаза. — Стилист, следуя указанию Линь Мо, мягко положила белую кружевную ленту на глаза Ся Сицина.

— Осветитель, свет сверху, над головой, сделай его более жёлтым.

Чжоу Цзыхэн сидел в стороне и смотрел на Ся Сицина, лежащего в ванне с белой кружевной лентой на глазах. В нём была какая-то мрачная красота. В их кругу было множество мужчин с андрогинной внешностью: их лица были более утончёнными, чем у большинства девушек. Но в системе эстетических представлений Чжоу Цзыхэна подобный тип внешности не мог называться истинной красотой.

Просмотрев предыдущие снимки, Линь Мо прищурился. 

— Мне кажется, всё ещё чего-то не хватает, — он позвал арт-директора и Шэйн. — Давайте сделаем всю воду в этой ванне красной.

— Нельзя, — арт-директор покачал головой, сразу отвергая это решение. — Кровь на лице Цзыхэна и так на грани дозволенного. Такое обилие красного абсолютно недопустимо.

Шэйн пожал плечами. 

— Я же тебя предупреждал.

Чжоу Цзыхэн, сидевший в другом конце, отчётливо слышал этот разговор. Он повернулся и поманил к себе сяо Ло.

— Не хватает лишь последнего штриха, — Линь Мо был очень недоволен. Его перфекционизм не позволял идти на компромиссы. Он позвонил главному редактору журнала, чтобы обсудить это, но снова получил отказ. Несколько человек на съёмочной площадке вступили в спор, который грозил перерасти в ссору.

Споры и пререкания длились уже более десяти минут. Вода в ванне понемногу остывала. Ся Сицин чувствовал усталость. С художественной точки зрения он понимал стремление Линь Мо, но искусство и возможность публикации — разные вещи. Он снял белую кружевную ленту, повертел шеей и повернулся, чтобы взглянуть на Чжоу Цзыхэна.

Чжоу Цзыхэн, сидевший вдалеке, тоже встретился с ним взглядом, но лишь на мгновение. Затем он поднялся и подошёл к эпицентру спора.

— У меня есть идея, — произнёс он.

Спорившие на мгновение замолчали. Ся Сицин тоже медленно приподнялся в ванне, согнув одну ногу и положив на неё руку.

— Какая идея? — На лице Линь Мо, которого внезапно прервали, явно читалось недовольство. Не желая идти на компромисс, он не считал, что актёр сможет убедить его с точки зрения художественной эстетики.

Внезапно вошёл сяо Ло. В руках он нёс два огромных букета красных роз, за ним следовал курьер из цветочного магазина с ещё тремя большими букетами. Каждый букет был пышным и ярким, и выглядел весьма эффектно. 

— Цзыхэн, цветы доставили.

Чжоу Цзыхэн взял один из букетов. Лепестки были нежными и свежими, но он безжалостно сжал и сорвал их, а затем подошёл к Ся Сицину и рассыпал их над ванной.

— Вот моя идея.

Лепестки падали с высоты, опускаясь на поверхность воды. Сквозь них Чжоу Цзыхэн ясно разглядел проблеск изумления в глазах Ся Сицина. Он слегка улыбнулся, повернулся и передал букет стилисту.

Линь Мо на мгновение застыл, а затем вдруг рассмеялся. Он был совершенно поражён.

Полная ванна красного — именно этого он и хотел.

— Здесь пять букетов роз, в каждом по девяносто девять штук, этого должно хватить, чтобы заполнить всю ванну.

Стилист поняла, что Линь Мо покорён этой идеей, и тут же принялась рвать розы и сыпать лепестки в ванну. Чжоу Цзыхэн, стоя рядом, от нечего делать тоже стал помогать сотрудникам. Он часто по-тихому помогал на съёмочных площадках, будучи человеком с добрым и непритязательным характером, и это уже вошло в привычку.

Один лепесток, проплывая мимо его руки, медленно добрался до груди Ся Сицина и плотно прилип к разорванной мокрой чёрной рубашке.

— Как тебе пришла в голову эта идея? — тихо спросил Ся Сицин, откинув голову на край ванны. Стилист подошла поправить его волосы и снова положила белую кружевную ленту на его глаза.

Чжоу Цзыхэн ничего не ответил. Он слегка коснулся воды, а когда поднял руку, к кончику пальца прилип один лепесток.

Ещё когда он сидел в стороне и наблюдал за Ся Сицином, в его голове возник этот образ, не требуя ни эстетических знаний, ни художественного восприятия.

Чжоу Цзыхэн снял лепесток и мягко положил его на губы Ся Сицина.

[Только розы достойны тебя.]

Именно так он думал, но не хотел говорить этого Ся Сицину.

По крайней мере, сейчас не хотел.