32. Нежданная радость, свалившаяся с небес

— Разве это не твой CP? — Чжао Кэ с насмешливым видом придвинулся к Чжоу Цзыхэну, показывая ему фото и видео, которые увидел в своей ленте. — Эй, а он и правда симпатичный, куда красивее девчонок на нашем курсе.

— На нашем курсе всего шесть девочек, — фыркнул Чжоу Цзыхэн, снова склонившись над нерешённой задачей, но наушники так и не надел.

— Я имею в виду, что он красивее девушек во всём нашем универе, — кожа светлая, лицо милое. Ну надо же, а я-то думал, что вы просто обычная парочка, раскрученная ради пиара, а оказывается, вы и в частной жизни так близки. Он даже пришёл навестить тебя во время самоподготовки, — воображение Чжао Кэ разыгралось не на шутку. — Может, он даже принёс для тебя обед с сердечком?!

Чжоу Цзыхэн покрутил ручку в пальцах, затем со звонким щелчком положил её на стол и поднял глаза на Чжао Кэ. Что бы там ни было, но его взгляд, когда он поднимает глаза, — это самое крутое, что только можно увидеть; он источает феромоны с посылом «со мной шутить не стоит». Чжао Кэ тут же благоразумно прикрыл себе рот ладонью. 

— Учусь, учусь.

Обед с сердечком?..

С его-то кулинарными навыками хорошо ещё, если отравления не случится.

Странно, но Чжоу Цзыхэн вдруг живо представил себе абсурдную картину: Ся Сицин протягивает ему розовую коробочку для ланча, открывает крышку, а внутри — большой ком чёрной неопознанной субстанции.

С ума сойти, что за чушь? Чжоу Цзыхэн левой рукой поддерживал лоб, а правой рассеянно чертил что-то ручкой в черновике.

Почему Ся Сицин пришёл в их университет? И даже не сказал ему ни слова, хотя только что вместе с ним репостнул пост официального блога журнала.

Неужели и правда искал его?

Нет-нет, у него точно не было добрых намерений.

— Эй, Цзыхэн.

Его сумбурные мысли прервал голос Чжао Кэ. Очнувшись, Чжоу Цзыхэн обнаружил, что исписал целую страницу черновика именем Ся Сицина, и даже сам испугался. Он поспешно перевернул лист и прижал его рукой. 

— Ч-что такое?

Чжао Кэ показал ручкой на свой лист с вычислениями. 

— Объясни-ка мне, как доказать теорему Блоха. Я пытался, но что-то не сходится.

Чжоу Цзыхэн облегчённо вздохнул, взял лист с расчётами, изучил его немного, затем снял свою бейсболку и нацепил её задом наперёд, чтобы козырёк не загораживал Чжао Кэ обзор.

— По сути, самая сложная часть этого доказательства — собственные значения гамильтониана. Прямое вычисление требует слишком большого объёма работы, поэтому мы вводим здесь оператор трансляции. Поскольку у этих двух операторов одна и та же собственная функция, а собственные значения оператора трансляции легко вычислить, — он склонился и стал аккуратно выписывать на бумаге формулы и процесс расчёта. — Так мы решаем задачу окольным путём. А дальше, по сути, идёт предположение: достаточно показать, что это периодическая функция.

— А, понял, понял, — Чжао Кэ забрал лист с расчётами. — Боже, ты гений! Признавайся, тайком занимался учёбой на съёмках?!

Чжоу Цзыхэн фыркнул. 

— Если бы я учился во время съёмок, разве я сейчас пришёл бы на самоподготовку?

Самоподготовка…

Теперь даже произносить это слово казалось странным. Чжоу Цзыхэн незаметно спрятал черновик, исписанный именем Ся Сицина, под стол, собираясь скомкать его. Пальцы на мгновение замерли, а затем он всё же сложил лист несколько раз и сунул в карман.

***

Ся Сицин, которого чуть было не постигла участь быть скомканным, тем временем не без помощи отзывчивых студенток добрался до Института искусств. Его бывший заместитель научного руководителя, профессор Ван, специально попросил одного из студентов встретить его. Тот студент был довольно симпатичным, выглядел бодрым и полным сил и поприветствовал его с большим энтузиазмом.

— Старший соученик Сицин [1], я слышал от профессора Вана, что ты был очень популярен во Флорентийской академии изящных искусств, — студент смотрел на него с восхищением. — Я видел на компьютере профессора Вана многие твои ранние работы. Они мне очень нравятся, особенно та картина — «Дама в садах Боболи». Написана просто потрясающе… — Он на мгновение замялся, не находя подходящего определения; лицо его покраснело, а указательный палец так и застыл от волнения.

Ся Сицину стало смешно. Он взял поднятый палец студента и опустил его, затем похлопал того по плечу.

— Спасибо.

Лицо студента залилось ещё большим румянцем. Он быстрым шагом поспешил за Ся Сицином. 

— Старший, я смотрел шоу, ты и правда невероятно крут! И раньше, когда я видел только твои работы, я совсем не думал, что ты ещё и… такой… такой красивый. — Произнося последние слова, он вдруг засмущался, и голос его стал тише.

Он немного боялся неловкости: для большинства парней услышать комплимент от другого парня по поводу своей внешности — не самая приятная вещь.

Но, к его удивлению, Ся Сицин обернулся и одарил его мягкой, доброй улыбкой. 

— Что ж, мне очень лестно, — случайно совпасть с твоими представлениями о прекрасном.

Под таким напором простодушный студент окончательно потерял голову от очарования и, переполненный возбуждением и смущением, провёл его к месту подготовки выставки скульптур.

По дороге Ся Сицин уже успел просмотреть материалы и эскизы этой выставки современной скульптуры, которые прислал профессор Ван. Прибыв на место, он обнаружил, что профессор не преувеличивал: до открытия оставалось всего два дня, но  многое ещё не было сделано.

— Изначально времени у нас было достаточно, но группа, отвечающая за центральный экспонат, что-то напутала. То, что у них получилось, совсем не понравилось преподавателю. Поэтому и пришлось просить тебя, старший, помочь нам.

Так называемый центральный экспонат представлял собой сюрреалистическую скульптуру высотой 3,2 метра. Согласно первоначальному эскизу, планировалось создать высокореалистичную мужскую голову из полимерной смолы и стекловолокна. Но Ся Сицин увидел лишь испорченный объект с полностью нарушенными пропорциями, у которого была готова лишь нижняя часть лица.

— Старший, мы уже хотели всё разобрать, но учитель сказал подождать, пока ты не посмотришь.

Ся Сицин ничего не сказал, лишь потёр подбородок, поднял с пола карандаш и, держа в руках эскиз, принялся обходить испорченный экспонат по кругу, время от времени останавливаясь, чтобы что-то записать или нарисовать.

Прошло минут двадцать. Сидевший на полу в ожидании студент уже начал клевать носом, как вдруг перед ним внезапно оказался лист бумаги с совершенно новым эскизом, полностью отличавшимся от прежнего концепта.

Изначально задуманный сюрреалистический стиль был отброшен, но при этом сохранён этот дисгармоничный образ с нарушенными пропорциями. Однако верхняя часть головы была удалена, образуя полый череп, из которого вырывалась сложная паутина переплетённых линий. Для их воплощения предполагалось использовать деревянные доски, акрил, металл, цветную полимерную смолу и другие материалы, и всё это снаружи должно было быть обмотано чёрной хлопковой нитью, виток за витком соединяющей всю конструкцию.

Левая сторона нижней части лица оказалась разбитой, покрытой трещинами. Из левого глаза вытекала слеза, выполненная из полимерной смолы, заполняющая трещины на лице.

В правом нижнем углу эскиза было написано название скульптуры: «Заточение».

Заточение мысли…

Эта концепция была просто потрясающей. Студент держал в руках эскиз и долго не мог вымолвить ни слова, глядя на присевшего перед ним Ся Сицина. 

— Э-это…

Ся Сицин лишь криво ухмыльнулся и большим пальцем показал через плечо на дефектный объект позади себя. 

— За работу. 

С этими словами он поднялся на ноги, поправил на себе бежевый кардиган и, слегка нахмурившись, спросил: 

— Младший, у тебя нет какой-нибудь немаркой одежды?

***

В библиотеке Чжоу Цзыхэн по-прежнему сидел на своём месте и занимался, но шум с задних рядов становился всё сильнее: девушки собирались в кучки и вполголоса обсуждали что-то.

— Эй, прошло уже столько времени, а Ся Сицин так и не пришёл в библиотеку. Может, заблудился?

— У нас же несколько библиотек. Вполне возможно.

— Хватит вам сплетничать. Может, он вообще не из-за Чжоу Цзыхэна пришёл. Моя однокурсница в Институте искусств говорит, что Ся Сицин по пути спрашивал дорогу именно туда, и ни разу не поинтересовался, где находится физический факультет.

— Правда? Эх, значит, конфетка-то оказалась ненастоящей. Не зря Цзыхэн даже не шелохнулся.

…

В наушниках стояла полная тишина, никакой музыки. В читальном зале даже самый тихий шёпот был слышен. Чжоу Цзыхэн никак не отреагировал, но Чжао Кэ обернулся и бросил сердитый взгляд на девушек с задних рядов.

Чжоу Цзыхэн снял очки в чёрной оправе и потер переносицу. Глядя на стол, заваленный черновиками, он не удержался, достал из кармана телефон и разблокировал экран.

Ни одного нового сообщения.

Не в силах удержаться, он открыл WeChat. Новые сообщения вытеснили их чат с [Террористом] в невидимую часть списка. Пришлось пролистать далеко вниз, чтобы его найти.

Чем же этот тип занимается? Пришёл в университет и даже не сообщил ему, из-за чего его все теперь разглядывают, а он сам оказался последним, кто обо всём узнал.

Ладно.

Что бы он здесь ни делал, он точно пришёл не ради него.

Чжоу Цзыхэн никогда не был человеком, питающим несбыточные надежды. Будучи актёром, выросшим на глазах у публики, он, в отличие от других представителей своей профессии, не обладал чрезмерной самоуверенностью. Он считал, что быть звездой — это обычная работа, и тот факт, что он получает столько любви и внимания, — это повод для благодарности.

Он никогда не думал, что может появиться человек, который будет существовать исключительно ради него.

Но сейчас все ему твердят: Ся Сицин пришёл в твой университет, он пришёл навестить тебя. Эти повторяющиеся намёки заставили его поверить, что Ся Сицин и правда явился сюда ради него.

Что же это такое? Новая тактика типа притяни, а затем оттолкни?

Не в силах понять, что именно его беспокоит, Чжоу Цзыхэн повалился на стол, всё ещё сжимая в руке телефон, и уткнулся лицом в согнутую руку.

— Эй, великий ученик, суперзвезда, красавчик Чжоу, что с тобой? — прошептал Чжао Кэ. — Следи за имиджем, вокруг полно твоих фанатов. Чтобы пойти с тобой на самоподготовку, я целый час наводил марафет перед выходом.

— Устал, хочу немного отдохнуть, — прозвучал глухой голос Чжоу Цзыхэна. — Мои фанаты близко не подойдут.

Возможно, потому что Чжоу Цзыхэн был ещё слишком молод, и постоянное совмещение учёбы и актёрской карьеры давалось ему нелегко, его фанаты были очень понимающими. Даже увидев его в университете, они не докучали ему чрезмерно.

— Ладно. Но раз твой CP здесь, разве ты не пойдёшь взглянуть на него? — Чжао Кэ ухмыльнулся, тыча его ручкой в локоть. — Вдруг он потом сам тебя найдёт?

Чжоу Цзыхэн, лежавший на столе, и так был задет за живое, а тут ещё это, и в голосе его появилось раздражение. 

— Заткнись! Между мной и ним нет никаких отношений.

Едва он это произнёс, как телефон в его руке завибрировал. Чжоу Цзыхэн решил, что это опять какой-нибудь любитель посплетничать, не стал смотреть и положил телефон экраном вниз. Но через некоторое время телефон завибрировал длинной серией, вместе со столом в аудитории издавая привлекающий внимание шум. Он поспешно поднял его и увидел на экране крупные буквы.

[Террорист]

Чжоу Цзыхэн тут же выпрямился.

— Кто это? — Чжао Кэ бросил взгляд и вздрогнул, увидев имя контакта. — Офигеть, братан, ты что, готовишься сниматься в фильме про антитеррор? Вот это круть!

— Антитеррор твоей бабушке, — пробормотал Чжоу Цзыхэн, глядя на непрекращающий вибрировать телефон. Он немного помедлил, но в итоге всё же сбросил вызов.

Если бы хотел позвонить, позвонил бы раньше. А раз связывается с ним только сейчас — значит, наверняка что-то понадобилось.

— Почему не отвечаешь? — Чжао Кэ с любопытством уставился на Чжоу Цзыхэна, разглядывая его сложное выражение лица. 

Чжоу Цзыхэн бросил на него сердитый взгляд. 

— Тебя это касается?

Телефон снова завибрировал несколько раз — пришли новые сообщения в WeChat.

[Террорист: Ах, я и забыл, что ты на самоподготовке, нельзя же говорить по телефону~]

[Террорист: Я сейчас в Институте искусств вашего университета, ты наверняка уже в курсе.]

Чжоу Цзыхэн недовольно фыркнул, взял телефон и начал набирать ответ. Сидевший рядом Чжао Кэ украдкой наблюдал за своим закадычным другом и чем больше смотрел, тем больше чувствовал, что что-то не так. Обычно Чжоу Цзыхэн излучал ауру святого, был образцовым молодым человеком; неужели нашёлся кто-то, способный вывести его из себя?

[Эталон нравственности: А есть разница, в курсе я или нет?]

[Террорист: Конечно, есть. Я сейчас умираю с голоду, с утра ещё ничего не ел, скоро в обморок упаду. Красавчик с добрым сердцем, студент Чжоу Цзыхэн, не мог бы ты принести своему CP поесть?]

[Террорист: Поделился местоположением.]

Вот именно, всё так, как он и предполагал! Этот тип «без дела в храм не ходит» [2]. Чжоу Цзыхэн просто взбесился. Он ведь сейчас один из самых популярных молодых актёров, — с какой стати тот помыкает им, как прислугой? У него что, дыра в голове? Сам виноват, что не поел, так пусть теперь подыхает с голоду.

Чжао Кэ наблюдал, как лицо Чжоу Цзыхэна рядом с ним менялось в цвете, отражая готовность вот-вот взорваться. Он испугался, что его друг устроит сцену прямо здесь, из-за чего они оба попадут в горячие тренды, и был готов в любую секунду удержать его.

Но вдруг Чжоу Цзыхэн встал, схватил рюкзак и собрался уходить. Чжао Кэ ухватил его за рукав и спросил вполголоса: 

— Эй-эй, ты куда? Что случилось?

Чжоу Цзыхэн что-то невнятно промямлил, уходя от прямого ответа: 

— Выйду ненадолго, есть кое-какие дела.

Глядя на его торопливо удаляющуюся фигуру, Чжао Кэ с выражением «всё понял» покачал головой и поделился свежей новостью в групповом чате [Отряд по сбору сплетен о Чжоу Цзыхэне].

[Капитан Чжао: Внимание! Хэнхэн ушёл! Членам отряда в Институте искусств быть наготове, цель приближается!]

Чжоу Цзыхэн и сам не понимал, что с ним происходит. Ругая про себя Ся Сицина за то, что у него дыра в голове, он, в свою очередь, с таким же затуманенным мозгом сбегал в сад Чанчунь купить ему еду и понёс её в Институт искусств.

Следуя отправленной Ся Сицином геолокации, Чжоу Цзыхэн прошёл через учебный корпус и оказался в просторном полукрытом павильоне, примыкающем к саду. Внутри стояли скульптуры всех размеров и форм, многие из которых были накрыты тканью. В отличие от скульптур, которые Чжоу Цзыхэн видел раньше, многие из этих работ представляли собой модернистские произведения, отличающиеся от классических скульптур, а некоторые даже были более абстрактными.

Пока он пробирался между выставленными работами, до него донёсся приглушённый голос Ся Сицина.

Чжоу Цзыхэн повернул голову в сторону огромной скульптуры в самом конце павильона. Вокруг неё были сооружены стальные конструкции, похожие на строительные леса. Двое человек стояли наверху, под лесами лежал не слишком толстый защитный мат, словно позаимствованный из зала тхэквондо, а рядом несколько студентов были заняты созданием элементов для верхней части.

Приближаясь, Чжоу Цзыхэн разглядывал того, кто в чёрной свободной джинсовке стоял на лесах. Волосы его были собраны в полухвост, он стоял у левого края гигантской головы, спиной к нему, и заполнял трещины на лице чёрной полимерной смолой.

Чжоу Цзыхэн впервые видел Ся Сицина за работой.

Рядом с ним стоял молодой парень, и они, переговариваясь и смеясь, вместе трудились над созданием этого огромного экспоната. Все были сосредоточены и торопились уложиться в срок, никто не заметил приближения Чжоу Цзыхэна.

Ся Сицин обернулся к студенту: 

— Сяо Ци, подашь мне то шило?

Сяо Ци откликнулся, присел, чтобы взять шило из ящика с инструментами, но выпрямился слишком резко, отчего леса зашатались. Ся Сицин проворно подхватил потерявшего равновесие сяо Ци, но сам не удержался, и его нога соскользнула за пределы безопасной зоны.

Увидев, как Ся Сицин оступился, сердце Чжоу Цзыхэна замерло. Он швырнул то, что держал, и бросился вперёд, инстинктивно протянув руки, чтобы поймать падающего человека.

В тот миг, когда он обхватил его, по рукам Чжоу Цзыхэна пробежала острая боль. Удар от падения заставил его стиснуть зубы, и он с тревогой посмотрел на того, кто оказался у него в объятиях.

Он увидел в глазах Ся Сицина редкое выражение удивления.

Несмотря на свой высокий рост и крепкое телосложение, Чжоу Цзыхэн забыл, что Ся Сицин тоже мужчина. Сила удара от свободного падения была такова, что он едва выдержал, колени его подкосились, и в итоге они оба рухнули на мат.

Ещё не успев до конца осознать, что произошло, упавший Ся Сицин уже оказался в объятиях Чжоу Цзыхэна, крепко прижатый к его груди. Тело под ним смягчило удар, но потрясение в сердце Ся Сицина никак не могло утихнуть.

Он приподнялся. Растрёпанные пряди волос спадали ему на лицо, скрывая эти прекрасные черты. В растерянности он потянулся, чтобы схватить Чжоу Цзыхэна за руку и попытаться поднять, и голос его слегка дрожал: 

— Эй… ты в порядке?..

Брови Чжоу Цзыхэна дрогнули, и он отдернул руку. 

— Погоди…

Ся Сицин вцепился ему в воротник. На его лице, обычно демонстрирующем маску мягкости и вежливости, наконец проступили эмоции, вышедшие из-под контроля. 

— Ты, что, совсем охренел? Я бы и так не разбился насмерть, с какой стати ты подставился? Думаешь, ты главный герой в боевике?!

Его грудь тяжело вздымалась. Рука, сжимавшая воротник Чжоу Цзыхэна, постепенно разжалась. Бурлящие эмоции пошли на убыль, и он тихо выругался: 

— Совсем ебанутый…

Хотя его так обругали, Чжоу Цзыхэн нисколько не обиделся.

Он поднял глаза на Ся Сицина, уголки губ его чуть приподнялись, и он приподнялся на локте.

Бейсболка, что была на нём, упала, волосы были слегка растрёпаны, но улыбка на лице была невероятно прекрасна. 

Он посмотрела на Ся Сицина и дёрнул его за джинсовку. Низкий голос его звучал с лёгкой усмешкой.

— Эй, эта куртка выглядит ужасно.

Он поднял упавшую рядом с ним бейсболку, протянул руку и надел её на голову всё ещё застывшего в оцепенении Ся Сицина.

— Лучше бы мою надел.

[1] Ся Сицин и студент используют обращения шисюн и шиди, т.к. учились/учатся у одного профессора. 

[2] 无事不登三宝殿 (wú shì bù dēng sān bǎo diàn) — букв. «без дела не пойдёт в Храм Трёх Сокровищ», то есть человек придёт/обратится только если есть конкретная цель или выгода. Храм Трёх Сокровищ — зал в буддийских религиозных комплексах, посвящённый Будде, Дхарме и Сангхе, куда верующие приходят с конкретными просьбами и подношениями.