5. Двусмысленность

Кажется, он примчался с другого мероприятия. Одетый в серо-зелёную ветровку, Чжоу Цзыхэн стремительно вошёл и поздоровался с окружающими сотрудниками.

— Простите, я опоздал.

Просторный капюшон скрывал половину его лица, оставляя на виду лишь глубокие и выразительные глаза.

— А, Цзыхэн пришёл.

Он пользовался популярностью, ранее часто участвовал в программах этого телеканала, и все сотрудники относились к нему с симпатией. Чжоу Цзыхэн был всего лишь двадцатилетним юношей, для большинства в этой индустрии он был просто как младший брат. Хотя обычно его чрезмерно сильная аура заставляла людей забывать о его возрасте.

Визажист отвёл его в сторону, чтобы сделать макияж и причёску. Вчера до самого рассвета он снимался для журнала, а с утра уже мчался на промо-мероприятие фильма, поэтому Чжоу Цзыхэн, измождённый острой нехваткой сна, закрыл глаза, позволив стилисту сушить волосы, заодно и немного вздремнув.

— Сяо Хэн, сегодня твой наряд очень стильный, — нежно улыбнулась визажист.

Недостаток отдыха притупил реакции мозга. Чжоу Цзыхэн открыл глаза и честно ответил:

— Этот комплект предоставил спонсор бренда.

— Пфф, — фыркнула визажист, распыляя фиксирующий спрей. — Ты всё такой же прямолинейный.

Видя, что его состояние действительно оставляет желать лучшего, ассистентка сяо Ло поспешила купить кофе со льдом. Как раз в это время укладка Чжоу Цзыхэна была завершена, оставалось только дождаться съёмок проморолика. Взяв кофе, он поблагодарил и вышел из гримёрки.

Обойдя зону съёмочной площадки, он вышел в полуоткрытую зону отдыха. Сделав пару глотков кофе, Чжоу Цзыхэн отставил стакан, вытянул свои длинные ноги и устроился на диване в стороне. Склонив голову, он окинул взглядом окружение, осмотрелся по сторонам — посмотрел на всё, кроме одного: находившегося в самом центре под софитами Ся Сицина.

— ОК, Сицин, готово!

Ся Сицин поблагодарил и взглянул в сторону Чжоу Цзыхэна. Тот устроился на диване, поднятый воротник ветровки скрывал половину лица, оставляя на виду лишь красивые глаза и густые брови, плотно сведённые в явной гримасе недовольства.

«До чего же забавный человек, — подумал Ся Сицин. — Словно его сюда насильно притащили». Он направился к дивану, и стоило ему приблизиться, как он явно увидел, что брови Чжоу Цзыхэна сомкнулись ещё теснее.

«Не хочешь, чтобы я здесь сидел?» — Ся Сицин приподнял бровь и без лишних церемоний уселся рядом с Чжоу Цзыхэном, затем повернулся к нему и улыбнулся, повторив те же слова, что и при их последнем случайном столкновении:

— Какая встреча. — Глаза Ся Сицина прищурились, и даже зная, что перед ним человек, видевший его истинное лицо, он сохранял вид невинной и безобидной овечки. — Ты тоже участвуешь в этом шоу?

Чжоу Цзыхэн с немым раздражением закатил глаза, всем телом отодвинулся подальше, мысленно бросив: «Ты и сейчас продолжаешь притворяться?».

Хотя он отдавал себе отчёт в происходящем, но не проронил ни слова, лишь холодно отвернулся в другую сторону, делая вид, что не замечает Ся Сицина.

Ся Сицин, оказавшись в положении того, кто пытается растопить лёд, не почувствовал неловкости. Напротив, он ещё больше утвердился в мысли, что этот Чжоу Цзыхэн интереснее, чем он предполагал. Улыбаясь, он откинулся на спинку дивана, вытянув длинные ноги в узких брюках.

Чжоу Цзыхэн не только не желал его видеть, но и слышать. Он достал из кармана ветровки телефон и наушники и уже собирался вставить их в уши, как вдруг Ся Сицин заговорил:

— Если ты будешь обращаться так со своим фанатом, я могу разочароваться и начать тебя хейтить.

Едва он произнес это, как увидел, что рука Чжоу Цзыхэна с наушниками замерла. Подержав их в нерешительности, тот в конце концов слегка повернулся к нему.

Слово «фанат» оказалось таким действенным. Ся Сицин внутренне усмехнулся.

Какое-то время они смотрели друг на друга в неловком замешательстве, прежде чем Чжоу Цзыхэн наконец заговорил, вероятно, просто из вежливости. Он расстегнул молнию на стоячем воротнике и со всей серьёзностью произнёс:

— Дело не в тебе лично. Я просто не люблю людей, которые непостоянны в чувствах.

Ся Сицин на секунду опешил.

«Это… что ж за небесный маленький ангелок?» — подумал он. — «С внешностью, самой судьбой предназначенной для роли альфы-негодяя, а в глубине души такой правильный?»

Он улыбнулся, изгиб его губ напоминал хитрого кота:

— А с чего ты взял, что я непостоянен в чувствах?

Брови Чжоу Цзыхэна не только не расправились, но сомкнулись ещё сильнее. Он вспомнил, как столкнулся с Ся Сицином в туалете, и как этот, казалось бы, безобидный человек произнёс те жёсткие слова.

Видя сложное выражение на лице Чжоу Цзыхэна, Ся Сицин внезапно стал серьёзным, в его глазах вспыхнул искренний свет. С горячей убеждённостью он стал оправдываться:

— Правда, я вовсе не такой, как ты думаешь. Ты просто неправильно понял. Та история была запутанной, в двух словах не объяснишь. Тот человек не был моей парой, он долго ко мне приставал, и помимо меня ещё путался с другими. Мне просто до смерти надоело, вот я и сказал те слова, чтобы напугать его. Такой, как я, с беззащитной внешностью, если не говорить жёстко, очень легко может оказаться в дураках. — Он поджал губы, на его лице отразились досада и обида, он поднял руку и потер кончик носа. — В последние дни мне и правда было несладко: объектом домогательств оказался я, а в итоге мой собственный кумир решил, что я подонок.

Слово «кумир» подействовало безотказно — выражение лица Чжоу Цзыхэна явно смягчилось. Ся Сицин вздохнул, его взгляд стал невинным и обиженным:

— Клянусь тебе, я абсолютно не из тех, кто непостоянен в чувствах.

Просто стоило ему почувствовать, что другой по-настоящему в него влюбляется, как ему тут же хотелось сбежать. Ему нравилось лишь ощущение погони, азарт преследования: его одержимость решением сложных задач была почти болезненной. Стоило охоте завершиться, как прежний пыл угасал без следа.

С видом, столь искренним, что даже профессиональный актёр не смог бы распознать подделку, он смотрел в глаза Чжоу Цзыхэна:

— Я правда очень-очень тебя люблю. Я нарисовал множество твоих портретов.

Увидев, что брови Чжоу Цзыхэна слегка расправились, а подозрительность в его глазах поутихла, Ся Сицин протянул ему руку:

— В прошлый раз встреча вышла такой неловкой и привела к недопониманию, мне очень жаль. Давай познакомимся заново.

Чжоу Цзыхэн скрестил руки на груди, не очень-то желая протягивать свою. Его взгляд скользнул по Ся Сицину, он помедлил, но в конце концов сдался.

Он вспомнил ту картину, что нарисовал Ся Сицин.

Когда их ладони соприкоснулись, возникло странное чувство единения.

— Меня зовут Ся Сицин.

Чжоу Цзыхэн слегка кивнул, и при этом движении мышцы его шеи напряглись, подчёркнув чёткую линию подбородка. Хотя этот «фанат» наверняка знал его имя, из вежливости он кратко представился:

— Чжоу Цзыхэн.

Сказав это, он попытался высвободить руку, но почувствовал, что другой с силой удерживает её. В недоумении он поднял на него взгляд и увидел улыбающегося Ся Сицина:

— Эй, а ты не спросишь, какие иероглифы в моём имени?

Что за странный человек.

Чжоу Цзыхэн слегка приподнял подбородок, в его облике начала проступать тень нетерпения, и это выражение делало его особенно притягательным. Но пока он всё ещё сохранял остатки выдержки:

— Какие иероглифы?

— Си — как в «учеба», а Цин…

Не успел он договорить, как эта тонкая белая рука, сжимавшая ладонь Чжоу Цзыхэна, внезапно усилила хватку и резко потянула его на себя. Тщательно оберегаемая дистанция сократилась до минимума. Глубокие тёмные зрачки Чжоу Цзыхэна слегка расширились, — он почти столкнулся лицом с тем, кто выглядел таким невинным и безобидным; между ними осталось лишь ничтожное расстояние.

Аромат парфюма Ся Сицина стал его самым коварным захватчиком — проник, распространился и занял господствующие высоты.

Мимолётное сближение уподобилось бесконечно замедленному кадру. Расстояние было настолько близким, что даже их дыхание приобрело двусмысленный оттенок. Острый перец, густой табак и терпкий мускус смешались, заставляя Чжоу Цзыхэна хмуриться, но в момент, когда его терпение уже было на исходе, он уловил тонкую сладкую ноту, — она точно, без промаха, проникла в его дыхание, в самую грудь.

Посреди этого сложного аромата раздался столь же двусмысленный шёпот:

— Цин — как в выражении «не чистый и не белый»[1].

Ся Сицин отпустил его руку, левый уголок рта изогнулся, во взгляде читалась насмешка.

Только что он защищал свою мораль, а в следующую секунду уже злонамеренно обнажал свою истинную сущность.

Ни за что, ни за что больше нельзя верить этому человеку!

[1] 不清不白 (bù qīng bù bái) — букв. «не чистый, не белый», то есть непонятный, неясный, двусмысленный, неоднозначный. Идиома описывает состояние, которое является сомнительным, компрометирующим и лишённым ясности, особенно в моральном и этическом плане. Именно она и вынесена в название главы.

Имя нашего героя 夏习清 (Xià Xíqīng). Последний иероглиф 清 — это тот самый «qīng», что означает «чистый», «ясный». Но он переопределяет его через идиому 不清不白, которая содержит этот же иероглиф, но в негативном контексте.