Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
3 Синяя роза, посвященная виконту

⠀

Кэт, он же серебряный сахарный мастер Альф Хингли, ошеломленный, стоит на улицах портового города на закате.

Саут-Сент – самый южный портовый город королевства Хайленд. Несмотря на то, что этот город известен своим мягким климатом, в это время года, когда приближается зима, к вечеру становится достаточно холодно, что люди, возвращающиеся домой, запахивают пальто и ускоряют шаг.

Но Кэт стоит там, не надев пальто.

Косые лучи солнца освещают его серые волосы, придавая им красивый серебристый блеск. С его благородной и красивой внешностью, если бы он стоял с невозмутимым видом, это выглядело бы достаточно живописно. Но сейчас он стоит с открытым ртом и выглядит так, будто находится в оцепенении.

Рядом стоит повозка, запряженная одной лошадью, и кузов которой беспорядочно набит бочками с серебряным сахаром, деревянными ящиками с инструментами для изготовления сахарных конфет и каменной плитой, используемой для замешивания серебряного сахара.

На первый взгляд кажется, что он готовится к ночному бегству.

Люди с подозрением обходят стороной молодого человека, который стоит посреди улицы, ошеломленно уставившись в пространство, с грузом для ночного побега.

— Эй~, Кэт. Кэт, может, пора прийти в себя?

На голове Кэта, прижавшись к нему, лежит на животе маленький зеленоволосый фей Бенджамин. Он протягивает руки и дергает за волосы ошеломленного Кэта.

Только тогда Кэт, кажется, приходит в себя. Он поспешно закрывает рот, но тут же в смятении опускает голову.

— Почему?... В чем именно я ошибся? Что я сделал не так?

— Хм~. Да, пожалуй, всё было не так. Возможно, ты всё делал неправильно, — отвечает Бенджамин мягко, но с явной остротой, хотя половина его слов не доходит до ушей Кэта.

Прошлой осенью, под руководством Хью Меркури, виконта Серебряного Сахара, получившего королевский приказ, почти все кондитеры, разбросанные по всему королевству Хайленд, приняли участие в изготовлении сахарных конфет в королевской столице.

Кэт был вызван виконтом Серебряного Сахара еще до того, как был отдан королевский приказ, и занимался всякими хлопотными делами, поэтому, естественно, он присоединился к изготовлению сахарных конфет в качестве одного из главных мастеров.

После завершения работы в течение нескольких месяцев у него голова шла кругом от занятости.

Он должен был отправить фей, собранных в замке Холлилиф, чтобы они стали серебряными сахарными феями, в качестве подмастерьев в разные мастерские, которые этого пожелали.

Кроме того, чтобы воспитать новых серебряных сахарных фей, их продолжали собирать на рынке фей. Ему также приходилось одновременно обучать их основам обращения с сахарными конфетами. С этим ему помогал Кит Пауэлл.

Так, весной следующего года, работа по распределению фей по мастерским была завершена.

— Точно, тогда. Надо было весной вернуться в свою мастерскую, — стонет Кэт, а над его головой смеется Бенджамин.

— Верно~. Я ведь говорил тебе весной вернуться? Но ты не послушал.

— Но как я мог вернуться и оставить коротышку в таком состоянии?!

Он поднимает голову и пристально смотрит на Бенджамина над головой.

Беспокоясь об Энн, которая верила, что ее возлюбленный выжил, и продолжала ждать его в одиночестве, Кэт не мог покинуть окрестности Льюистона. В результате он продолжил обучать в замке Холлилиф.

Но наконец Шалль вернулся.

Кэт искренне почувствовал облегчение.

Из-за случайного стечения обстоятельств он однажды заставил Энн помочь ему в своей работе. Из-за этого он до сих пор не может избавиться от ощущения, что она для него как младшая сестра. Из-за того, что он не мог избавиться от этого чувства, на самом деле, если бы Шалль не вернулся, Кэт не знал, что делать с Энн.

Добрая и ненадежная Энн, если бы Шалль не вернулся, перестала бы есть и в один прекрасный день могла бы просто умереть.

Кэту не раз снились кошмары, в котором истощенная Энн падала замертво посреди леса сахарных яблок. В таких случаях он всегда горько сожалел во сне: «Тогда надо силой запихнуть ей в рот хлеб!» У него сводило живот, и от боли он просыпался.

Но с возвращением Шалля он избавился от боли в животе.

Кэт наконец вспомнил о своем магазине в Саут-Сенте, который он оставил почти на год. Он решил вернуться, чтобы проверить, как там дела, поручил заботу о замке Холлилиф другим и впервые за долгое время вернулся в свой магазин, который можно было назвать его собственным замком.

Однако это место превратилось в лавку шляпника.

После того, как он был ошарашен, он в ярости ворвался к домовладельцу, чтобы выяснить, в чем дело.

Но в ответ на него накричали.

Он оставил арендованный магазин на целый год и к тому же задержал ежемесячную арендную плату. Домовладелец, заподозрив несерьезного арендатора, похоже, даже отправил письмо виконту Серебряного Сахара, чтобы проверить личность Альфа Хингли. От виконта Серебряного Сахара пришел ответ: «Его личность подтверждена, но такое несерьезное поведение недопустимо. Поэтому домовладелец может поступать по своему усмотрению».

Домовладелец последовал этому совету и сдал магазин Кэта новому арендатору. А всю мебель и утварь Кэта он свалил в полуразрушенный сарай. Домовладелец вернул Кэту его вещи, выброшенные в сарай, в обмен на невыплаченную арендную плату.

И вот результат.

— Без жилья... и без денег...

Поскольку с него удержали годовую задолженность по арендной плате, у Кэта осталось всего несколько монет.

— В конце концов, я же не вел дела весь этот год. Интересно, может, и с Пауэллом случилось то же самое? — бормочет он, глядя на медные монеты на ладони.

Кэт беспокоится, что, возможно, Кит, который вместе с ним участвовал в обучении фей в замке Холлилиф в течение года, сейчас находится в таком же положении, как и он. Но.

— Не о чем беспокоиться~. Работая в замке Холлилиф, Кит параллельно открыл мастерскую Пауэлл-Хэлфорд. Сейчас это популярная кондитерская, — радостно сообщает Бенджамин.

— Что?! Он сделал что-то подобное?!

— Кэт, ты единственный, кто вообще не заботился о своей жизни и не планировал свое будущее.

Это, в самом деле, правда. Возразить нечего.

— Э-это... Нет... Точно. В основном, это все произошло из-за того, что меня назначили обучать фей в замке Холлилиф. Тот идиот угрожал мне, говоря о каком-то там изгнании и тому подобном. И с тех пор все покатилось по наклонной.

Вспоминая об этом, он не может сдержать гнев.

Хью Меркури, виконт Серебряного Сахара, использовал сертификат об изгнании для кондитеров, который выдает виконт Серебряного Сахара, чтобы заставить Кэта участвовать в этом деле.

Кэт сам виноват, что слишком увлекся этой работой и даже забыл заплатить арендную плату за свой магазин. Но если бы Хью с самого начала не втянул Кэта, ничего подобного бы не случилось.

— Если хорошенько подумать, разве не этот тупой ублюдок – главная причина?!

Когда он приходит к такому выводу, тряся сжатым кулаком, он слышит позади себя нарочито унылый голос.

— Это ужасное перекладывание ответственности. Как печально, Кэт.

Кэт буквально подпрыгивает, оборачивается и с силой ударяется спиной о кузов повозки. Кроме того, Бенджамин падает с его головы и цепляется за ухо.

— Ты, какого черта ты здесь делаешь?!

Мощеная улица окрашена в красный цвет закатом ранней зимы. Отбрасывая длинную тень на улицу и сдерживая смех, стоит Хью Меркури, виконт Серебряного Сахара. Хотя за ним следует молодой телохранитель Салим, сам он одет в непримечательный коричневый пиджак. Должно быть, чтобы оставаться незамеченным.

— Из замка Холлилиф пришло сообщение, что ты вернулся в Саут-Сент. Я подумал, что это будет весело, и пришел посмотреть.

— Что тут веселого!? В конце концов, это ты втянул меня в эту работу... Нет, я вспомнил! Домовладелец сказал мне, что ты сделал, ублюдок! Ты написал домовладельцу письмо, чтобы он поступал, как захочет!

Хватая Хью за воротник пиджака, он кричит так, словно собираясь укусить его за нос. Позади него Салим хмурится и кладет руку на рукоять меча на поясе. Но Кэт настолько в ярости, что игнорирует молчаливую угрозу телохранителя и еще больше прикладывает сил рукам, сжимающим воротник, думая: «Делай, что хочешь.»

— Конечно, а как иначе? Ты не возвращался в арендованный магазин целый год, не выходил на связь и не платил арендную плату. Разве взрослый человек должен так поступать? Из-за твоей небрежности ты причинил людям неудобства. Это естественное решение. Разве это плохо? — говорит Хью с невозмутимым выражением лица, из-за чего Кэт теряет дар речи.

— Это…

— Если бы ты не мог этого сделать из-за отсутствия способностей, я бы не был так строг. Но ты можешь это сделать, если приложишь к этому усилия. Больше заботься о себе и хотя бы делай то, что должен делать взрослый человек.

— Эй! Ты мой отец, что ли?!

Даже для Кэт эти справедливые упреки болезненно звучат в ушах. Однако, храбрясь, он отталкивает от себя Хью и, повернувшись спиной, направляется к месту кучера своей повозки.

— И что ты собираешься делать, Кэт? Ты разорен, и тебе негде остановиться, верно? Ни ужина на сегодня, ни ночлега, — спрашивает Хью, поправляя воротник. Кэт, стараясь не смотреть в сторону Хью, забирается на скамью кучера и опускает Бенджамина со своей головы на колени.

— Что-нибудь придумаю, — отвечает он, прикусывая губу. — По-взрослому что-нибудь придумаю. Сегодня вечером я пока остановлюсь на окраине города. Постараюсь никому не доставлять неудобств. Это правда, что доставлять неудобства другим людям нехорошо. Я признаю это. 

Кэт злится на то, как Хью с ним разговаривает, и на его напористость, с которой он втянул его в работу. Но Хью, несомненно, прав. Доставлять неудобства людям – последнее дело. Он сам виноват.

Хью подходит к месту кучера, усмехается и, смотря на Кэта снизу вверх, говорит:

— Если ты бездомный, без гроша в кармане, разобьешь лагерь на окраине Саут-Сента, то ночью на тебя могут напасть грабители. А городским гвардейцам придется убирать растерзанный труп, вот так будет неудобство.

— Ты мне говоришь, чтобы я вел себя по-взрослому, и тут же дразнишь и несешь такую чушь?! И ещё так невозмутимо говоришь о растерзанных трупах и прочих ужасах.

— Вот поэтому я и хочу помочь тебе вести себя по-взрослому.

— Что ты имеешь в виду?

Кэт косо смотрит на него.

— Хочу поручить тебе работу. Сделай мне леденец. В качестве платы дам сотню крессов. Сотни крессов хватит на аренду нового магазина и на какое-то время на жизнь. По крайней мере, первое время никому не придется доставлять неудобства.

— О, сотня крессов. Это здорово, — мечтательно бормочет Бенджамин, но Кэт напрягается, готовясь к подвоху.

— Ты хочешь, чтобы я сделал для тебя леденец?

— Ты для меня и под страхом смерти ничего не сделаешь, верно? Не волнуйся. Я хочу, чтобы ты сделал их для кого-то другого. Вообще-то я бы и сам хотел их сделать, но я могу делать леденцы только для Его Величества Короля.

Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Для начала. Трудно поверить, что Хью проделал весь этот путь до Саут-Сента только для того, чтобы посмотреть, как дела у Кэта. У виконта Серебряного Сахара нет столько свободного времени, чтобы тратить его на такие ребяческие выходки.

Однажды Хью уже присылал Кэту издевательское письмо, разозлившись на которое, Кэт примчался в Льюистон. Но то издевательское письмо в конечном счете оказалось способом втянуть Кэта в работу, у него была причина. Теперь вопрос в том, что задумал Хью на этот раз, раз проделал весь этот путь.

— Ты что-то затеял?

— Ни в коем случае. Только доброжелательность.

То, как он пожимает плечами, выглядит крайне подозрительно.

— Но у меня сейчас нет мастерской. У меня нет места, где я мог бы работать.

— Рабочее место я тебе обеспечу.

Кэт так хочет сотню крессов, что руки вылезают из горла. Даже Бенджамин смотрит на Кэта с редким для него выражением надежды. Даже если с Кэтом все будет в порядке, он считает, что будет жестоко морить Бенджамина голодом. В конце концов, Бенджамина не интересует ничего, кроме готовки и еды. Если отнять у него это, то он станет простым талисманом, который только и делает, что спит где попало.

— Хорошо.

Кэт неохотно кивает. 

— Сделаю.

В ту ночь они с Хью остановились в трактире в Саут-Сенте. Хью оплатил проживание, но сказал, что вычтет стоимость этой ночевки из вознаграждения в сто крессов.

Хью приехал в скромной карете, чтобы не привлекать внимания. На следующее утро он сказал: «Я собираюсь отвезти тебя в мастерскую, поэтому следуй за мной.» 

Кэт управляет повозкой, забитой вещами, следуя за каретой Хью, в которой Салим выступает в роли кучера.

Выехав из Саут-Сента, карета берет курс на север. Один раз они останавливаются пообедать, но ненадолго. Чем дальше они едут на север, тем больше Кэт приходит в замешательство.

Когда ему сказали, что ему предоставят мастерскую, он почему-то решил, что она будет где-то поблизости от Саут-Сента, но, похоже, ошибся. Когда солнце уже почти касается края гор, карета, едущая впереди, наконец замедляет ход и останавливается.

— Это здесь?

Кэт натягивает поводья, останавливая повозку, хмурится от недоумения и оглядывается по сторонам.

Это церковь государственной религии, стоящая на невысоком холме. Однако нет признаков, что там постоянно находится священник, по каменным стенам ползет плющ, дубовые двери закрыты, а у их подножия лежат опавшие листья. За церковью виднеются маленькие надгробия, освещенные косыми лучами солнца.

Весь холм покрыт редким лесом.

Перед церковью вдалеке виднеются красновато-коричневые стены королевского замка в столице Льюистон. Если перевести взгляд вправо, можно было увидеть и замок Холлилиф, в котором обучаются феи.

А примерно посередине между столицей и замком Холлилиф проходит дорога, ведущая с севера на юг. Поблизости от нее виднеются разные леса, и в одном из них находится маленький домик, построенный Энн, и яблоневая роща.

— Красивое место.

Бенджамин, сидящий у Кэта на плече, с облегчением вздыхает.

— Да, наверное.

Это так, но почему церковь? Пока Кэт думает об этом, его окликают сзади.

— Эй, Кэт. Это мастерская, заноси свои вещи внутрь.

Он оглядывается и видит, как Хью открывает двери церкви ключом в руке.

— Почему у тебя ключи от церкви? Ты же не священник.

Кэт спускается с места кучера и направляется к входным дверям. Хью с довольным видом распахивает их и заходит внутрь.

— Потому что это моя церковь.

— А? Твоя?

Хью начинает идти, глядя на молитвенные скамьи, покрытые белой тканью, и алтарь.

Через цветные стекла, вставленные в окна по обе стороны от двери и в стенах, проникает свет, окрашивая пыльное внутреннее пространство разными цветами. Церковь не отличается особой вычурностью, но тихая атмосфера, свойственная местам, долго пребывающим в запустении, придает ей величественный и торжественный вид.

— Его Величество Король сказал, что даст мне что угодно в качестве награды за то, что я предотвратил кризис исчезновения серебряного сахара. Когда я сказал, что мне ничего не надо, он завел странный разговор, что я могу навсегда оставить себе титул виконта Серебряного Сахара. Я подумал, что это может обернуться чем-то нехорошим. Поразмыслив, я нашел эту пустующую церковь и попросил ее. Он сразу же согласился.

— Как можно сделать церковь частной собственностью? Церкви же принадлежат государственной религии.

— Ты не знал? Если пожертвовать крупную сумму государственной религии, то церковь могут признать твоей личной собственностью навечно. Правда, это не значит, что церковь будет носить имя владельца. Если понадобится священник, его пришлют из государственной церкви. Просто управление этой конкретной церковью будет всецело в руках владельца. И это право можно передавать по наследству.

— Да кому нужно наследовать такое право. Звучит так, будто это право – всего лишь то, что твое имя внесут в реестр управляющих церквями государственной религии как управляющего определенной церковью.

— Именно так.

— Ты что, идиот? Зачем тебе такое право?

— Разве не хочется, чтобы твоя могила находилась под твоим управлением? Я намерен быть похороненным на кладбище этой церкви.

— Не волнуйся. Тебя хоть убивай – не умрешь. Пройдет сто лет, тогда и поволнуйся.

— Не все так просто, — небрежно бросает эти слова Хью, не поворачиваясь, и усмехается, словно над собой.

Кэт хмурит брови.

«Что значит «Не все так просто»?»

Хью кладет руку на алтарь и молча стоит так некоторое время, а потом, словно желая сменить тему, резко оборачивается.

— Ладно, в общем, это моя церковь, и я могу свободно ей распоряжаться. Пока я не собираюсь просить прислать сюда священника и не принимаю обычных прихожан. Так что можешь свободно использовать это место как мастерскую.

— Ты не сказал о главном. Для кого и какие леденцы я буду делать?

— А, я не сказал. Тут вот прислали. Смотри.

Хью вытаскивает из внутреннего кармана пиджака письмо. Он протягивает Кэту, и тот, взяв письмо в руки, читает содержимое. Бенджамин тоже с любопытством заглядывает внутрь.

Пробежав глазами письмо, Кэт смотрит на Хью с изумленным выражением лица.

— Что это?

— То, что написано. Для этого и нужны сладости.

— Все кругом веселятся. Неужели я один страдаю? — стонет Кэт, сжимая письмо в руке, а Хью пожимает плечами.

— Ты ведь не страдаешь, да? Для тебя это обычное дело. Если это страдание, то вся твоя жизнь кондитера – это сплошное страдание от начала и до конца.

— Заткнись!

— Это работа на сто крессов. Возьмись за нее.

— Я сделаю это, даже если ты не скажешь мне. Ну…

Он опускает взгляд на письмо, которое сжимает в руке, и бормочет:

— Это неплохая работа, чтобы сделать ее.

Конечно, это неплохая работа. Просто глядя на письмо в руке, в его голове сами собой начинают рождаться образы того, какими должны быть леденцы.

«Пусть леденцы будут изящными. Цвета мягкие, светлые.»

То, что форма изделий так живо представляется Кэту, свидетельствует о его интересе к этой работе. Наверное, он и сам думает, что хочет этим заняться.

— Форму можешь выбрать на свое усмотрение, — говорит Хью, похлопывая Кэта по руке. — Пошли, перенесем инструменты внутрь. Я помогу тебе, лично я, виконт Серебряного Сахара.

— Как высокомерно.

Ворча, Кэт следует за Хью на улицу.

Они переносят инструменты в жилое помещение для священников позади молельного зала. В комнате с очагом совсем нет мебели, но так даже удобнее. Можно правильно расставить инструменты для изготовления сладостей.

Хью снисходительно помогает занести инструменты.

Для Кэта невыносимо видеть, как он важничает из-за того, что просто помогает перенести инструменты. Пока Кэт угрюмо несет инструменты, он вдруг кое-что замечает и удивляется.

— Эй, Бенджамин. Я не вижу Салима.

Закончив проверять, не остались ли какие-то вещи в повозке, Кэт оглядывает окрестности церкви. В сумерках деревья в лесу превращаются в черные тени, и слышится странный шелест листьев.

Сейчас Хью заносит в церковь последний багаж.

Оставить виконта Серебряного Сахара одного в такой безлюдной церкви – это не похоже на поведение его охранника. 

— А, Салим~. Как только мы сюда приехали, он сразу пошел на кладбище позади церкви, — как ни в чем не бывало отвечает фей, который обычно кажется рассеянным, но на удивление много знает.

— На кладбище? Что ему делать на кладбище?

Кэт вспоминает, что Хью вел себя странно, когда ранее сказал, что собирается быть похороненным здесь.

В сочетании с этим ему кажутся подозрительными странные действия Салима.

«Неужели с этим тупым ублюдком снова случилось что-то странное?»

В прошлый раз, когда Хью пошел против графа Даунинга, опекуна виконта Серебряного Сахара, он был готов к смертной казни. Неужели теперь ему снова приходится иметь дело с чем-то, что требует такой решимости?

Или же, если вспомнить еще более давние события, возможно, это проблемы, подобные тем, что были, когда он стал главой гильдии.

Когда Хью стал главой гильдии мастерских Меркури, говорили, что это захват власти. Ходили слухи, что некоторые люди хотели его убить. И все же Хью вел себя так же непринужденно, как и всегда. Кэт, который к тому времени уже покинул мастерскую, злился на его безрассудство.

— Конечно, вряд ли такое возможно, но...

Может ли быть так, что на Хью обрушились неприятности, и в связи с этим кто-то подкупил Салима, чтобы тот намеренно пренебрег своими обязанностями телохранителя Хью? Хотя Кэт не думает, что этот молодой телохранитель способен на такое, но его все равно беспокоит эта мысль.

Кэт обходит здание церкви и направляется к кладбищу, раскинувшемуся позади нее.

Кладбище, где могильные надгробия выстраиваются в ряд в виде черных теней, не очень большое. Число надгробий не более тридцати. Хотя они стоят аккуратными рядами, это место кажется даже меньше и тише по сравнению с сельскими церквями.

Как только Кэт заходит на кладбище, он сразу видит спину Салима, стоящего на коленях в дальнем его конце.

Он стоит на коленях перед тремя надгробиями, склонившись, словно разговаривая с ними. Может, он молится?

Перед тремя могилами, у которых стоит на коленях Салим, лежат венки из высохших лоз. Глубокой осенью, как сейчас, на лозах в роще остаются только ярко-красные ягоды. Сплетенные из этих лоз венки обрамлены красными ягодами и выглядят не столько одинокими, сколько нежными и умиротворенными.

«У могил?»

По цвету кожи Салима видно, что он родом с континента.

На континенте есть своя религия, поэтому Кэт не понимает, почему молодой человек другой веры стоит на коленях на кладбище государственной церкви Хайленда. Обычно те, у кого есть твердые религиозные убеждения, не склоняют колени перед святынями чужой веры. То, что он специально преклоняет колени, кажется Кэту странным. Может, это могилы его знакомых? Но даже тогда он вряд ли стал бы вставать на колени.

Когда Кэт делает шаг вперед, собираясь подойти поближе, кто-то хватает его за плечо сзади. Обернувшись, он видит Хью, который прикладывает указательный палец к губам, жестом веля молчать.

— Пойдем. Не мешай.

Говоря ему это тихим голосом, Хью разворачивается и идет к передней части церкви. Кэт колеблется, не зная, что делать, и еще раз мельком смотрит на спину Салима. Он не двигается.

Кэт решает последовать за Хью и направляется к церкви.

— Уже совсем стемнело. Бенджамин, приготовь, пожалуйста, ужин на кухне. Мы с Салимом останемся здесь на ночь. На кухне должны быть дрова и какие-то продукты.

Как только он догоняет Хью, тот неожиданно отдает приказ Бенджамину. 

— Ура, готовка! Хорошо, сделаю~, — жизнерадостно отвечает Бенджамин и по команде человека, даже не являющегося его хозяином, радостно спрыгивает с плеча Кэта и скрывается в церкви.

Проводив его взглядом, Хью снова смотрит на Кэта.

— Оставь Салима в покое. Когда надо будет, он сам зайдет внутрь.

— Это могилы его знакомых?

— Его семьи.

— Семьи? Но его семья ведь вряд ли была прихожанами государственной церкви, да?

— Да, поэтому до сих пор мы не могли сделать им могилы. Ни одна церковь не разрешала делать могилы для тех, кто не был верующим. Но теперь эта церковь перешла под мое управление. И только здесь я решил, что можно делать могилы для кого угодно, независимо от их веры.

— Удивительно, что государственная церковь позволила это.

Хью начинает громко смеяться, увидев шокированное выражение лица Кэта.

— Даже священники не могут жаловаться. В учениях государственной церкви нет подробных указаний о могилах. Там лишь в общих чертах написано: «Принимай добрых мужчин и женщин». Если управляющий церковью говорит, что так можно, у государственной церкви нет права запретить. Но все равно главный собор будет смотреть на это неодобрительно, поэтому в тех церквях, которыми управляют священники государственной религии, такое невозможно. Но я ведь не священник.

— Не может быть, ради этого попросил у Его Величества церковь?

— Не только ради этого. Ну, это была одна из причин.

— Тебя это так волнует? И вообще, этот Салим ведь неожиданно стал твоим телохранителем, так? Где вы познакомились?

Хью начал появляться вместе с этим молодым человеком в качестве телохранителя примерно тогда, когда стал главой гильдии. Поначалу окружающие недоумевали, видя рядом с Хью незнакомого юношу-иностранца.

— Даже Кэт с подозрением отнесся к внезапно появившемуся молодому телохранителю.

— Где, говоришь? Если уж на то пошло, то на моей кровати.

— На кровати?!

По спине Кэта пробегает неприятный холодок. Он отскакивает от Хью примерно на три шага.

— Так вот в чем дело?! Нет, нет. Я, конечно, не считаю людей с такими сексуальными наклонностями плохими и не собираюсь их дискриминировать. Но если речь идёт о тебе, то это совсем другое дело!

— Кажется, ты что-то не так понял. Наша первая встреча произошла, когда Салим напал на меня в постели, пытаясь убить. В то время сын бывшего главы гильдии, которого я сместил, отчаянно хотел меня убить. Видимо, Салима наняли для этого.

— Убить?

Мурашки исчезают. Но приходит новое удивление.

— То есть... он был наемным убийцей?

— Скажем так.

Опираясь на дверной проем церкви, Хью скрещивает руки и переводит взгляд на постепенно темнеющее небо. Мерцает лишь одна маленькая звезда.

— Похоже, они всей семьей нелегально приехали в Хайленд. Он говорил, что это было тяжелое путешествие, в результате которого его младший брат и мать скончались сразу по прибытии в Хайленд. Отец тоже был настолько слаб, что не мог пошевелиться. В итоге Салим нашел прибыльную работу, которую мог делать в одиночку. Как оказалось, это была работа убийцы.

— Повезло тебе, что ты уцелел, когда он пытался тебя убить.

Хоть Кэт видел это нечасто, но мастерство Салима, когда он обнажает меч, действительно поражает. Кэт думает, что его навыки, возможно, не уступают Шаллю. А еще эта неусыпная бдительность и чувство опасности. Наверное, как наемный убийца он первоклассный.

— Когда я спросил, почему он хочет меня убить, он ответил, что не имеет против меня зла, но такова его работа. Тогда я пообещал дать ему работу получше. В последний момент он передумал. В конце концов, его отец вскоре умер. Я пытался сделать могилы для его родителей и брата, но государственная церковь отказала. Сказали, чтобы я воткнул палку где-нибудь в глуши.

Видимо, вспомнив об этом, взгляд Хью становится суровым.

— У иноверцев и сирот даже нет нормальных могил. Это кажется неправильным.

Сироты. От этого слова болит в груди.

Хью ведь тоже был сиротой. И его сестра, как говорят, умерла, живя тяжелой жизнью на улице. Наверняка для нее тоже не сделали могилу.

«Значит, поэтому?»

Кажется, Кэт осознает, почему Хью так настаивал на церкви.

Наверное, Хью не против любого места, где можно сделать приличную могилу, даже если это не церковь государственной религии. Но в этой стране, если захочешь создать могилу, которая будет охраняться практически бесконечно, то единственный вариант – это быть похороненным на кладбище, подконтрольном государственной религии.

Кэт всегда удивлялся, почему Салим так преданно защищает Хью. Но для Салима Хью, вероятно, очень хороший господин.

Хью, должно быть, сделал все, что было в его силах, чтобы устроить похороны семьи Салима. Он такой человек. Возможно, в то время у него не хватило влияния и он сожалел об этом, но Салим явно почувствовал его искренние намерения.

«Мне это не нравится… Но, наверное, так оно и есть.»

Кэт кивает, глядя на заднюю часть церкви.

— Хорошая гробница, да? Что ж, неплохо получить такой подарок от Его Величества Короля. 

— Да, это хорошее место. Не только для Салима, но и для меня.

Глядя в сторону могил, Хью вдруг тихо произносит:

— Через десять лет. В тот день.

— Что через десять лет?

На вопрос Кэта Хью улыбается и слегка поднимает руку.

— Ничего. Инструменты принесли. Давай, Кэт, приступай уже к работе.

В комнате горят свечи, и Кэт, полагаясь на их свет, замешивает серебряный сахар.

В комнате витает свежий аромат порошка Святой Элис, который он рассыпал перед началом работы. Это свежий и приятный аромат.

Он уже представляет в своей голове форму сахарного изделия, которое ему нужно сделать. Это первая идея, которая пришла ему на ум, когда он узнал, для чего будет использовано это сахарное изделие.

Уже полночь. Рано закончив ужин, Хью удалился в отдельную комнату. Там стоят простые кровати, и Кэту велели вздремнуть, если понадобится, но он сразу пошел работать.

Салим в конце концов так и не появился на ужине. Видимо, его мысли сильно заняты семьей.

Придавая форму своей работе, Кэт вспоминает Салима, который стоял на коленях.

— Виконт – хороший человек, правда? — расслабленно произносит Бенджамин, сидя на плече Кэта и поглаживая свой полный живот.

— Ты слишком простодушен. Это потому, что он тебя накормил?

— Это же самое главное, разве нет? Но он ведь сказал, что сделает могилу для кого угодно, если его попросят?

— И что с того?

— Я подумал, что если мы, феи, попросим, он наверняка сделает могилы и для нас.

— Конечно, сделает. Этот парень...

Внезапно рука Кэта останавливается.

Поведение Хью кажется ему странным. Его также беспокоят слова, которые тот произнес перед церковью в сгущающихся сумерках: «Через десять лет». Все его слова были какими-то смутно зловещими.

Размышляя об этом, Кэт начинает раздражаться. Он думает спросить Хью напрямую, но вряд ли он расскажет правду об этих словах, от которых он уклонился.

— Что же он задумал, этот ублюдок? — бормочет Кэт, и Бенджамин слегка наклоняет голову.

— О ком ты?

— О Хью. Тебе не кажется, что он ведет себя странно? То про могилу говорит, то про десять лет…

— Хм~. Меня это тоже беспокоит. Он говорит так, будто понимает, что скоро умрет.

Кэт вздрагивает от этих слов.

— Не говори глупостей.

В этот момент дверь в мастерскую открывается. Выглядывающий оттуда Салим, увидев Кэта, говорит со своим обычным невыразительным лицом:

— А, это ты. Работаешь. Извини, что помешал.

Когда Салим собирается закрыть дверь, Бенджамин неспешно окликает его:

— Ой~, подожди минутку.

Салим открывает дверь, которую он почти закрыл.

— Что?

— Знаешь, на кухне есть еда для тебя, Салим, так что поешь. И еще, насчет виконта Серебряного Сахара. Он случайно не собирается умереть?

— Эй?!

Кэт нервничает от такого прямолинейного вопроса. Он думает, что делать, если Салим разозлится. Но Салим не разозлился. Напротив, на его лице появляется редкое выражение удивления.

— Виконт вам рассказал?

— Вроде того~. Про десять лет и всё такое.

Услышав слова Бенджамина, Салим слегка вздыхает. На его лице меланхоличное выражение.

— Виконт так много сказал? Про десять лет.

— Эй! Что всё это значит? — резко спрашивает Кэт, но Салим качает головой.

— Видимо, через десять лет. Раз ты столько услышал, этого достаточно. Мне нечего добавить. Пойду поужинаю.

Звук шагов Салима, закрывающего дверь и входящего на кухню, кажется странно глухим и далеким, будто Кэт слышит его сквозь заткнутые уши. Внутри у него холодеет.

«Через десять лет этот ублюдок Хью собирается умереть?»

— Значит, через десять лет... Может, он болен? — бормочет Бенджамин.

— Не может такого быть! 

Кэт взбешен. Он не понимает, почему так злится, но что-то внутри его неистово бунтует.

— Раз так, я сам у него спрошу!

С Бенджамином на плече Кэт стремительно выходит из мастерской и быстрым шагом направляется по темному коридору в комнату, где должен отдыхать Хью.

Коридор узкий. В этом коридоре в беспорядке стоят деревянные ящики и церковная утварь, еще больше сужая и без того тесный проход.

Квадраты лунного света, падающего через окна, выстраиваются через равные промежутки. Пробираясь сквозь нагромождение вещей быстрым шагом, Кэт внезапно с грохотом ударяется. В спешке он не замечает предмет, который стоит в конце коридора, и спотыкается об него.

— Проклятье, что это такое? В таком-то месте.

Со слезами на глазах он оглядывается на то, обо что ударился ногой, и видит совершенно новое надгробие. Когда он читает надпись на его поверхности, освещенной лунным светом, у него перехватывает дыхание.

«Здесь покоится Хью Меркури, виконт Серебряного Сахара.»

Эти слова выгравированы на камне.

Кэт потрясен. Медленно приблизившись, он присаживается перед надгробием и еще раз читает надпись. Когда он касается пальцем вырезанных букв, его рука дрожит.

— Всё уже готово, да? — шепчет Бенджамин, сидя на его плече.

— Не может быть. Этот тупой ублюдок не может так просто... Он должен прожить дольше меня.

В тот момент, когда он произносит эти слова, кровь отливает от его головы. Люди, про которых он уверен, что они точно останутся рядом с ним, обязательно исчезают из его окружения.

Так происходит всегда.

— Нет, не может быть. Такого просто не может быть.

Кэт сильно качает головой.

— Этот ублюдок – виконт Серебряного Сахара. Виконт Серебряного Сахара, который руководил производством сахарных конфет беспрецедентного масташа. У человека, который сделал эти конфеты, не может быть такого ужасного будущего. Абсолютно не может...

Когда Кэт прижимает руку ко лбу, Бенджамин осторожно протягивает ладонь и вытирает его щеку.

— Не плачь, Кэт.

Услышав эти слова, Кэт понимает, что по его лицу текут слезы. Он крепко сжимает пряди волос надо лбом, стискивает зубы и опускает голову. У его ног падают капли.

— Такого не может быть.

Бенджамин ласково гладит его по шее, словно успокаивая ребенка.

— Ты ведь очень любишь виконта, да, Кэт?

— Я не люблю его.

— Вот как. Но он человек, по которому ты будешь скучать, если его не станет.

— Не буду скучать.

Кэт снова и снова повторяет про себя, что не будет скучать. Не будет.

Но почему тому, кто защитил будущее сахарных конфет, уготовано такое холодное будущее? Это несправедливо. Неужели ни Бог, ни святая покровительница сахарных конфет Элис, никто не может похвалить Хью за то, чего он достиг?

Как это обидно.

В этот момент раздается звук поворота дверной ручки изнутри комнаты, где отдыхает Хью.

Кэт вздрагивает, вскакивает с места и бежит обратно в мастерскую. Закрыв дверь, он прислоняется к ней спиной, сдерживая сбившееся дыхание, и грубо вытирает рукавом слезы со щек.

От одного запаха порошка святой Элис у него болит в груди.

«Неужели никто не может похвалить его, черт возьми?»

Даже святая Элис не вознаграждает Хью за его труды.

Да и сам Кэт обычно не испытывает желания хвалить Хью.

Но если подумать, Хью сделал все возможное, чтобы защитить леденцы. Вряд ли найдется другой виконт Серебряного Сахара, который столкнется с таким серьезным испытанием. Так что не будет ничего плохого в том, чтобы похвалить Хью хотя бы за это. Если ни Бог, ни святая покровительница не говорят Хью: «Молодец», то Кэт может один-единственный раз в жизни его похвалить.

Хоть раз, но он может это сделать.

Решительно вздернув подбородок, Кэт направляется к рабочему столу.

Кэт опускает пальцы в холодную воду, и когда они остывают, он берет в руки кусок серебряного сахара, который месил ранее. Он подмешивает в него порошок синего цвета. Бенджамин наклоняет голову.

— Будешь использовать синий?

— Нет. Перед тем как сделать заказанное изделие, я сделаю кое-что другое.

В результате получается блестящий синий цвет, в котором словно растворены искры света.

Он раскатывает синюю сахарную массу настолько тонко, что она становится прозрачной, а затем быстро вырезает ножом несколько деталей одинаковой формы и раскладывает их.

Затем он замешивает глянцевый зеленый и желто-зеленый. Раскатывает и вырезает и их тоже.

Бенджамин зачарованно наблюдает, как пальцы Кэт уверенно двигаются.

Через некоторое время Бенджамин сворачивается клубочком на краю рабочего стола и засыпает.

⠀

⠀

Фигура была закончена, когда небо начало светлеть. Свеча расплавилась так, что едва держится в подсвечнике, и с тихим шипением гаснет. Бенджамин еще спит.

«Готово.»

Кэт вздыхает, смотря на сделанную сахарную фигуру.

«И что толку, что я это сделал?»

Так он думает. Но даже если это бесполезно, это не значит, что оно не имеет ценности.

Он берет сахарный леденец и выходит из мастерской.

Продвигаясь по слегка освещенному коридору, он бросает взгляд в окно и видит Салима, идущего по церковному саду. Наверное, он снова направляется к могилам.

Продолжая идти по коридору, он видит надгробие, которое нашел прошлой ночью, прислоненное к стене и освещенное утренним солнцем. Хотя он знает, что оно должно быть здесь, ему становится трудно дышать, когда он видит вырезанные слова своими глазами.

Подойдя к комнате, где отдыхает Хью, он глубоко вздыхает и стучит в дверь.

Слышится скрип кровати, и вскоре Хью показывается в дверях. Видимо, он крепко спал. Он одет в одну расстегнутую рубашку, а глаза открыты лишь наполовину.

— Что такое, Кэт? Так рано утром. Ты уже закончил?

— Заказанное изделие я буду делать сейчас. Но до этого мне нужно было сделать кое-что еще...

— О чем ты?

Кэт протягивает сахарный леденец, который держит в руках, Хью, который хмурит брови в недоумении.

— Держи.

Глаза Хью, ещё затуманенные сонливостью, распахиваются от удивления.

Сахарный леденец, который протягивает Кэт, представляет собой синюю розу.

Тонкий темно-зеленый стебель окружен острыми белыми шипами, а листья смешанного ярко-зеленого и желто-зеленого цветов украшают стебель.

Цвет розы – синий с прекрасным блеском. Полупрозрачные тонкие лепестки создают ощущение гладкой текстуры. Наложенные друг на друга лепестки выглядят великолепно.

⠀

⠀

В природе не существует синих роз.

Синий – благородный цвет. А роза – цветок, который знатные люди используют в качестве герба. Синяя роза, сочетающая в себе эти два элемента, используется в старинных выражениях.

«Тому, кому следует поднести синюю розу.»

«Тот, у кого есть синяя роза.»

В королевстве Хайленд это означает человека, достойного уважения.

Значение преподнесения такого подарка поймет любой житель Хайленда. Это способ сказать: «Я безмерно уважаю вас.»

Хью, удивленно принявший сахарную розу, пристально рассматривает ее и искренне улыбается.

— Отличная работа.

По его выражению лица видно, что он доволен. Кэт очень рад, что сахарный леденец пришелся ему по вкусу.

— Отличная работа. Спасибо тебе, Кэт.

Хью безошибочно понимает чувства, вложенные в сахарный леденец.

Кэт опускает голову. Он прикусывает губу и молчит. Он не знает, что и как сказать.

— Кстати, с чего это ты вдруг решил подарить мне такую вещь?

Кэт исподлобья смотрит на Хью, притворяющегося непонимающим.

— Не прикидывайся. Я вижу, что ты скрываешь.

Тогда Хью пожимает плечами.

— Уже раскусил? Быстро. Я думал сказать тебе, когда подготовлюсь получше, поэтому и привел сюда. Как-никак, мне нужен сообщник.

Кэт не слышит и половины слов Хью. Его невозмутимый тон только сильнее злит Кэта.

— Что за болезнь у тебя, черт возьми?!

Он так злится, что нападает на него.

— Не будь таким спокойным, придурок! Если болен, падай на колени перед Его Величеством и проси самого лучшего врача или лекарство в стране! Какая тебе сейчас церковь?! Ты тупой ублюдок! Десять лет? Если у тебя есть десять лет, готовь лекарство, а не надгробие!!!

— Чего?

— Ты болен, и если болезнь будет прогрессировать, ты умрешь через десять лет!!! Поэтому ты и готовишь церковь для своей могилы и даже надгробие!!! Хватит скрывать!

— Что ты говоришь?...

Хью несколько раз моргает глазами, вдруг ахает, а затем резко начинает смеяться.

— Так вот оно что! Так вот почему! Вот почему ты это сделал!

Хью вдруг начинает заливаться смехом. Он смеется до слез, хватаясь за живот и сгибаясь, будто это ужасно смешно.

— Что тут смешного?!

Хью на мгновение поднимает голову и, увидев лицо Кэта, полное слёз, тут же вновь взрывается смехом. Кэт никогда не видел, чтобы Хью так сильно смеялся, но он сердито смотрит на него, сжав кулаки. Он не понимает, почему Хью так громко смеется.

Похоже, приступ смеха наконец отступает, и Хью поднимает глаза, подавляя смешки.

— Ты о чем, Кэт? Пойдем со мной.

Посмеиваясь, Хью выходит из комнаты и идет впереди по коридору. Подойдя к тому самому надгробию, он указывает на него синей розой.

— Смотри. Под моим именем.

— Под ним?

Смотря туда, Кэт видит выгравированную дату. Вероятно, это предполагаемая дата смерти Хью. Даже месяц и дата указаны. Это озадачивает Кэта.

— Почему там выгравирована дата смерти? Ты что, решил умереть в этот день?

— Да, — отвечает Хью как ни в чем не бывало.

Услышав этот ответ, Кэт еще больше злится.

— Самоубийство?! Ты не болен, а собираешься покончить с собой?! И даже планируешь его на десять лет вперёд?!

Кэт хватает Хью за грудки, но тот кладет руку на его ладонь и спокойно произносит, утешая:

— Ну успокойся.

— Как я могу успокоиться?!

— Послушай, Кэт. В каком-то смысле это самоубийство. Но немного не так, как ты думаешь.

— Как не так?!

— В этот день через десять лет я внезапно скончаюсь от болезни... Ну, на самом деле я не планирую умирать, но заставлю так думать Его Величество и всех остальных.

— Что?

Кэт ничего не понимает. Руки, держащие Хью за грудки, ослабевают.

— Что это значит? Зачем тебе это?

— Разве я тебе не говорил? Его Величество предложил странную вещь – навечно сделать меня виконтом Серебряного Сахара. Услышав это, я понял, что дело плохо. Я слишком много сделал, будучи виконтом Серебряного Сахара. Его Величество, должно быть, очень высоко оценивает и доверяет мне как виконту. Раз так думает король, то наверняка и мастера тоже.

Кэт тоже думает, что это, несомненно, так. Тот, кто взял под контроль страх мастеров перед возможным исчезновением серебряного сахара и в итоге сохранил его в этом мире – виконт Серебряного Сахара Хью Меркури. Его репутация безоговорочная, и ремесленники испытывают к виконту Серебряного Сахара небывалое уважение.

— И что в этом плохого?

Отпустив Хью, Кэт скрещивает руки и садится на надгробие Хью.

— Я понял, что после моей настоящей смерти будет плохо. После смерти чрезмерно уважаемого лидера или главы всегда возникают проблемы. Люди идеализируют прошлого лидера и убеждают себя, что нынешний сильно уступает, хотя на самом деле особой разницы нет. Его Величество будет жаловаться на то и это, но, вероятно, еще большей проблемой станут гильдии. Они будут создавать конфликты между собой, жаловаться на то, как обращаются с серебряными сахарными феями и всякое такое. Подобное происходит запросто. Поэтому я должен в нужный момент оставить пост виконта Серебряного Сахара и передать его следующему поколению. За десять лет механизм отправки серебряных сахарных фей в мастерские в качестве ремесленников должен более-менее наладиться. Вот почему я выбрал именно десять лет. Я сотру свою слишком сильную тень.

Кэт усмехается.

— Ну и идиот. Даже если ты в расцвете сил скажешь, что уходишь с поста виконта Серебряного Сахара, ни Его Величество, ни гильдии этого не допустят. Особенно Его Величество...

Говоря это, Кэт наконец осознает. Он смотрит на Хью с открытым ртом.

— Верно. Его Величество ни за что не позволит мне уйти в отставку. В таком случае проще всего умереть. А если все будут считать, что я умер, я смогу из тени помогать новоизбранному виконту Серебряного Сахара. Смогу делиться с ним знаниями. Давать советы. И вместе с ним думать, как лучше управляться с ремесленниками. Следующего виконта Серебряного Сахара выберет Его Величество, так что неизвестно, кто это будет. Ну, даже если выберут какого-то болвана, я ему помогу.

— То есть ты обманешь Его Величество?...

Кэт потрясен.

— Это сахарные леденцы, которые я так тщательно оберегал. Будет неприятно, если после моего поколения все пойдет наперекосяк.

Кэт пристально смотрит в карие глаза Хью, устремленные в далекое будущее.

«Этот парень – идиот.»

Хью обеспокоен тем, что произойдет с леденцом даже после того, как он умрет, хотя он еще далек от могилы. Наверное, поэтому он и придумал такой способ.

Он хочет направлять будущее леденцов и ремесленников даже после своего ухода.

Но для мира он будет считаться мертвым. Если это не глупость, то что же тогда?

— Ну, если после моей мнимой смерти виконт Серебряного Сахара первого или второго поколения хорошо справится, моя тень тоже побледнеет. Все должно стабилизироваться.

— С таким планом ты в будущем не сможешь жениться!

— Хотя я не смогу жениться, у меня есть редкая привилегия – возможность присутствовать на собственных похоронах.

— Ты рад такой привилегии?! Ты идиот?! Ты точно идиот, да?!

Хью улыбается кричащему во все горло Кэту и легко целует синюю сахарную розу, которую держит в руке.

— А кто подарил эту синюю розу такому идиоту?

Все тело Кэта вспыхивает жаром. Даже уши горят.

— Верни ее!!! Верни, черт возьми!!!

Никогда в жизни Кэт еще не испытывал такого стыда.

Хью уворачивается от бросившегося на него Кэта, высоко поднимая синюю розу, чтобы Кэт не мог до нее дотянуться, и весело смеется.

— Жду не дождусь, что будет через десять лет! Когда я умру, я свободно смогу делать леденцы!

⠀

⠀

Десять лет спустя виконт Серебряного Сахара заболеет и уйдет из жизни.

Молодой иностранец, служивший ему, словно желая защитить своего господина даже после его смерти, поступит на службу в государственную церковь. Церковь, в которой он будет служить, находится на невысоком холме, откуда видны Льюистон, замок Холлилиф и дом девушки, являющейся серебряным сахарным мастером.

В этой церкви не будет ни священника, ни обычных прихожан, приходящих на службу.

По завещанию Хью Меркури право собственности на эту церковь должно будет переходить к каждому следующему виконту Серебряного Сахара. Возможно, поэтому новый виконт Серебряного Сахара Эллиот Пейдж и следующий за ним виконт Серебряного Сахара Кит Пауэлл будут часто посещать эту церковь.

Девушка-серебряный сахарный мастер Энн Хэлфорд и серебряный сахарный мастер Альф Хингли, который станет известен как советник виконта Серебряного Сахара, тоже почему-то будут часто посещать эту церковь.

В этой церкви будет жить мужчина, называющий себя смотрителем церкви. Время от времени, когда ему будет хотеться, он будет делать великолепные сахарные изделия. Будут ходить слухи, что изначально он, кажется, был известным мастером сахарных изделий, но никто не будет знать, кто он и откуда. За исключением некоторых людей и фей.