Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
5 Механизм чуда

Гилберт принес на завтрак в дом, где остановились Энн и ее спутники, пресный суп из пшеницы, сваренной вместе с лесными орехами.

Позже пришли феи и, как и вчера, оставили много фруктов. Похоже, феи и люди здесь едят разную пищу и питаются отдельно.

Шалль и Мифрил предпочитают еду фей, но Энн больше нравится суп, приготовленный на огне, даже если он и не очень вкусный. Обычно Шалль и Мифрил едят то же, что и люди, но поскольку они не чувствуют вкуса или температуры, вся человеческая еда для них, вероятно, одинакова, независимо от того, теплая она или какая на вкус. По сравнению с этим неудивительно, что им больше нравятся ароматные лесные фрукты.

Сосредоточенно поглощая дикий виноград, Мифрил задумчиво хмурится, перекатывая каждую ягоду в ладонях, будто играя.

— Значит, Энн, ты собираешься делать леденцы для Серы?

— Да, но меня очень беспокоят слова Флау. Если это действительно Рай, где феи и люди живут счастливо вместе, я хочу исполнить желание Серы и сделать леденцы, но...

О способности Флау и о том, что по ее мнению Гилберта используют, Энн рассказала Шаллю и Мифрилу сразу по возвращении в дом. Они удивились ее способности, но еще более непонятной им показалась ситуация с Гилбертом.

Энн больше всего беспокоит именно это.

«Что-то здесь не так. Точно.»

Слова Флау звучали искренне.

— Но папа совсем не выглядит так, будто его используют. Он только что с радостью принес нам еду. Совсем не похоже, что его здесь насильно удерживают.

— Действительно, он с гордостью принес этот суп без запаха. Кажется, он даже более оживленный, чем когда путешествовал с нами. Однако само существование этого Рая остается загадкой, — говорит неприятные вещи Шалль, и выражение его лица мрачнеет.

— Что именно загадочно, Шалль Фен Шалль?

Мифрил недоуменно наклоняет голову.

— Если бы такой Рай мог легко существовать, подобные места были бы повсюду. Ты слышал слухи о подобном месте?

— Нет. Но может быть, этот Рай особенный и возник чудесным образом.

— У чудес обычно есть какой-то механизм.

— Ты такой неромантичный, Шалль Фен Шалль.

— Поверишь в такое – поплатишься жизнью. И вообще, состояние Гилберта очень странное. Он то теряет память, то вспоминает, то действует неосознанно. Даже если он изначально потерял память и попал в Рай... разве память человека может быть настолько запутанной?

Вспоминая золотые глаза Флау, Энн говорит: 

— Раз уж речь зашла о спутанной памяти, то это похоже на способность Флау.

— Состояние Гилберта отличается от того смятения, которое я испытал, когда Флау коснулась меня.

— Чем отличается? — спрашивает Мифрил, протягивая руку за другой красной ягодой.

— Мои воспоминания перемешались совершенно хаотично. Я перепутал настоящее с определённым моментом прошлого. Но память не исчезала, и я не действовал неосознанно.

Когда Энн увидела загнанного в темный лес Шалля, она почувствовала, что он не тот, кого она знает. Потому что он был во власти воспоминаний до встречи с Энн, а не потому, что потерял память или действовал неосознанно.

«Что это может значить?»

Думая об этом, Энн вдруг произносит:

— Может быть... В Раю есть еще фея, способная управлять памятью, кроме Флау?

Все трое переглядываются.

Они молча обмениваются взглядами, когда вдруг Мифрил вскакивает и восклицает:

— А! Постойте! Когда Гилберт похитил Энн, прямо перед этим Сера подходила к нашему столу, верно?!

Услышав слова Мифрила, Энн отчаянно пытается вспомнить тот момент.

— Да, точно. Тогда папа взял ветку с сушеными ягодами, и Сера коснулась его руки. А после этого... если подумать... папа не сказал ни слова?

— Значит, Сера? — предполагает Мифрил.

Они с Энн переглядываются и замолкают.

«Что, если у Серы есть способность манипулировать памятью? Тогда состояние папы...»

Энн ошеломлена.

Если, как сказала Флау, Гилберта использует Сера, то он не помощник, а скорее… жертва, если его памятью манипулируют и контролируют по своему усмотрению. И если Гилберт жертва, то и другие помощники тоже.

«Жертвы.»

Энн вздрагивает, когда в её сознании всплывает это слово.

«Я думала, это Рай...»

Страх охватывает её, словно прекрасный мир, в который она верила, внезапно разорвался, и его заполнил черный туман.

Даже пение птиц за окном, шелест листьев и солнечный свет – всё это, несмотря на свою красоту, вызывает тревогу, не позволяющую расслабиться.

Шалль медленно встаёт.

— Я пойду проверю.

— Что ты собираешься проверять, Шалль?

— Проверю помощников в Раю. Если у Серы есть способность управлять памятью, то вряд ли она контролирует только Гилберта. Мужчина, который провел нас в Рай, тоже вчера вел себя странно.

Хотя это пока лишь предположение, но интуиция Энн подсказывает, что это правда.

Рай, который не должен был так легко воплотиться в реальность, всё же существует. Возможно, было бы счастливее назвать это чудом, но Энн уже пережила много разных событий. Именно поэтому она чувствует лёгкое несоответствие в этом чуде.

— Может быть, нам стоит подготовиться к отъезду… — тихо произносит Энн, и Шалль кивает.

— Начинай подготовку так, чтобы Сера не заметила.

— Поняла. Шалль, ты тоже возвращайся сразу, как только узнаешь что-нибудь, — отвечает Энн твердым голосом, и Шалль, улыбнувшись, сразу уходит.

«Лошадей к повозке можно запрячь в последнюю очередь. Сначала нужно убрать и закрепить рабочее место в кузове, чтобы можно было ехать. Затем проверить колёса и оси...»

Испытывая страх и чувствуя, как холод пронизывает тело до самого нутра, она пытается встать со стула, и в этот момент…

— Доброе утро, Энн!

Внезапно из окна раздается бодрый голос. Энн слегка подпрыгивает, но ей удается сдержать крик. Обернувшись, она видит в оконной раме юного фея с торчащими черными волосами и зелеными глазами – Рю. Два крыла на его спине бодро расправлены.

— Позавтракала? Когда закончишь, приходи. Сера зовёт тебя в храм Рая.

— А... храм?

Её голос звучит неуверенно, даже по её собственному мнению. Однако Рю, кажется, этого не замечает и бодро отвечает:

— Да, храм. То каменное здание с ложем из цветов. Мы так его называем. Это ещё и дом Серы.

Рю говорит беззаботно. Его жизнерадостный голос и улыбка полностью противоположны тому зловещему чувству, которое испытывает Энн.

Мифрил смотрит на нее.

— Что будешь делать?

— Если она зовёт меня... я пойду.

С вчерашнего дня Сера ничего не сделала Энн и ее спутникам. Вряд ли она внезапно нападет. В конце концов, если она желает продлить свою жизнь с помощью леденцов Энн, она не может позволить себе жестокость по отношению к ней.

«Если откажусь без причины, это вызовет подозрения. Кроме того, пока Шалль разведывает обстановку по поводу помощников, если я пойду к Сере, это может отвлечь внимание от его действий. И более того, поговорив с ней, возможно, я тоже смогу что-нибудь разузнать.»

Энн уверена, что у Серы есть способность управлять людьми. Но есть малая вероятность, что это лишь ложные подозрения.

Приняв решение, Энн встаёт.

— Если ты ещё ешь, не спеши. Сера сейчас обходит всех в Раю с утренним приветствием, — говорит Рю, перелетая с подоконника на обеденный стол.

— Приветствием?

— Это ежедневный ритуал. Она обходит Рай и здоровается со всеми. Когда была Лила, они всегда ходили вдвоём. Всем становится радостно и спокойно от этого утреннего приветствия.

Снова упоминается имя Лилы. Энн думает, что ей нужно узнать об этой фее, иначе они могут оказаться в опасном положении, и как бы невзначай спрашивает: 

— Ты говорил, что Лила исчезла. Что это значит?

— Именно то, что я сказал. Она исчезла, превратившись в сверкающие частицы света. Умерла. Год назад, — грустно отвечает Рю, опуская взгляд на свои ноги.

— Умерла? Почему? — невольно спрашивает Энн.

Рю бессильно качает головой.

— Не знаю. Она не болела и не попадала в какие-то происшествия. Но год назад в один день вдруг... Сера сказала, что с этим ничего не поделаешь и подбадривала всех, но этот Рай создали Сера и Лила, поэтому мы все тогда очень расстроились. Но Сера все еще с нами! Она сказала нам, что не о чем беспокоиться. Ну ладно, заканчивай есть и приходи, когда будешь готова.

Взбодрившись, Рю машет рукой и вылетает в окно. Глядя ему вслед, Мифрил наклоняет голову набок.

— Странно.

— Что?

— Он ведь сказал, что Сера и Лила родились в одно время из одного и того же. Прямо как те двое из мастерской Пейджа – Дана и Хал.

Когда Энн работала главным мастером в гильдии Пейдж, там были две феи-помощника. Мальчик и девочка с одинаковой внешностью, но совершенно разные по характеру. В человеческом понимании они похожи на близнецов, и Энн помнила, как удивилась, что феи тоже могут так рождаться.

— И что в этом странного?

— Ты же знаешь, что продолжительность жизни фей примерно такая же, как у того, из чего они родились? Если они родились одновременно из одного и того же, их жизни должны быть почти одинаковой длины. Небольшая разница может быть, но не целый год.

— Тогда почему целый год... Рю сказал, что это было внезапно, не из-за болезни или несчастного случая.

— Феи умирают, но должна быть какая-то причина. Не от старости, не от болезни, не от несчастного случая, не убита – просто исчезнуть в один день странно.

Мифрил задумчиво подносит руку к подбородку: 

— И если говорить о странностях, есть еще кое-что. Я хорошо умею угадывать, из чего родились феи, и по Сере кажется, что она родилась из камня или минерала. Но судя по-вчерашнему, она какая-то уж очень хрупкая для рожденной из камня или минерала, что ли. Обычно такие феи, как Бенджамин, кажутся неубиваемыми, сколько ни бей и ни топчи их. Почему же она такая слабая?

— В любом случае... Нам нужно думать о том, как выбраться отсюда без происшествий, — напоминает Энн.

Мифрил смотрит на нее и опускает плечи:

— Да, ты права. Но мне грустно. Было бы так здорово, если бы такой Рай, где феи и люди счастливо живут вместе, существовал без всяких подвохов.

Эти слова причиняют боль в груди. Мифрил разочарован так же, как и Энн.

Когда Сера показывала Энн это место, она думала, что это может быть идеальный мир, о котором она мечтала. Если бы все королевство было таким же, как здесь...

Но опасно увлекаться только мечтами, забывая о реальности.

— Ладно, пойдем, Мифрил Рид Под. Сера зовет нас.

«Мы остерегались способности Флау запутывать воспоминания... Но если у Серы есть способность стирать и подчинять себе воспоминания людей и фей, становится понятно, как появился этот Рай.»

Шалль направляется в сторону, откуда доносится аромат готовящейся на огне еды.

Судя по завтраку, принесенному им этим утром, люди едят пищу, приготовленную на огне, однако феи, по крайней мере на завтрак, не используют огонь для готовки. В направлении, откуда идет запах готовки, должны находиться помощники Рая.

Поскольку Гилберт сказал, что готовит еду, вероятно, они живут и едят в каком-то организованном месте.

Наступая на влажную от утренней росы траву, Шалль чувствует, как капли разлетаются и смачивают его ботинки. И блеск этих мелких капель, и щебет птиц – все подходит этому месту, называемому Раем, и его безмятежному утру.

Однако даже после того, как Шалля привели сюда, он услышал рассказ Серы и понаблюдал за феями, он испытывает лишь чувство неестественности происходящего. Такого места просто не может быть. Феи не могут жить скрытно сами по себе, не испытывая проблем с едой, одеждой и жильем. Чтобы раздобыть все необходимое для жизни, им непременно нужно взаимодействовать с миром людей, и поэтому у них есть помощники, как сказала Сера. Но...

Именно эти помощники и подвергают Рай опасности.

Если бы эти помощники были справедливыми по отношению к феям, добрыми людьми без злых намерений и никогда не совершали опрометчивых поступков даже спустя многие годы, этот Рай мог бы существовать.

Но не слишком ли удобное совпадение, что все шесть человек, не один или два, а целых шесть, продолжают сохранять такую доброту?

«Если бы можно было контролировать помощников так, чтобы они не предавали, то этот Рай мог бы существовать.»

Если у Серы есть способность забирать и контролировать воспоминания фей и людей, то это возможно.

— Эту дрянь невозможно есть! — слышится грубый голос из леса впереди.

Шалль замедляет шаг и, стараясь не шуметь, направляется к источнику голоса.

За деревьями виднеется хижина с соломенной крышей и ее задняя дверь. Все проемы хижины открыты, через заднюю дверь видны переднее окно и парадный вход, а также поляна перед хижиной.

Пригнувшись, Шалль входит в дом и прячется у двери, наблюдая за происходящим снаружи.

На поляне стоят деревянный стол и скамейки, на которых сидят пять человек.

Фермер, который был в таверне с Серой, пожилая женщина, женщина средних лет, очень худой молодой человек и суровый мужчина со шрамом на лице. Гилберт обходит их с кастрюлей в руках, наливая суп в миски перед каждым из них.

— Ты что, не слышишь, Гилберт? Эту дрянь невозможно есть.

Грубый голос принадлежит мужчине со шрамом на лице. Он грубо обращается к усердно работающему Гилберту, сидя полубоком к нему. Гилберт с улыбкой отвечает, продолжая обслуживать других:

— Ничего не поделаешь. Ингредиентов нет.

— Требуй у фей, чтобы нас нормально кормили!

— Но я думаю, что это и есть нормальная еда.

— Ты издеваешься что ли?

Когда голос мужчины повышается, пожилая женщина бормочет:

— Ах, как шумно.

— Что ты сказала, старуха?

Худой мужчина затыкает уши.

— Прекратите ссориться. У меня голова болит.

Женщина средних лет насмешливо фыркает, наблюдая за их перепалкой. Фермер смотрит в никуда рассеянным взглядом, почти не двигаясь.

И в этот момент, когда Гилберт растерянно останавливается, вдруг раздается чистый голос:

— Ах, как весело и шумно с самого утра!

Маленькая белая тень стремительно подлетает из лесной чащи к столу, где вот-вот должна начаться ссора.

На столе появляется Сера.

— Доброе утро всем!

Мужчина со шрамом сердито смотрит на улыбающуюся Серу.

— Ты как раз вовремя, фея. За кого вы нас принимаете?

— Мы? За кого?

Широко улыбаясь, Сера быстро запрыгивает на плечо мужчины и кладет руку ему на щеку.

— Мы считаем вас помощниками Рая. Спасибо за постоянную помощь. Надеюсь на дальнейшее сотрудничество.

В этот момент гнев и раздражение исчезают из глаз мужчины.

— Ты ведь понимаешь, правда?

— Да... Понимаю.

Мужчина со шрамом расплывается в улыбке. Сера осматривается с его плеча и останавливает взгляд на женщине средних лет. Женщина вздрагивает, но Сера, не обращая внимания, прыгает и встает перед ней. Прежде чем женщина успевает отдернуть руку, Сера касается ее пальцев.

Женщина замирает.

— Ты тоже всегда хорошо работаешь. Спасибо, я очень благодарна.

— Нет… Ничего особенного. Все в порядке.

Неприязненное выражение исчезает с лица женщины, а в глазах появляется мягкость.

Гилберт с облегчением смотрит на Серу.

— Спасибо. Когда ты приходишь каждое утро, это помогает успокоить раздраженных людей.

— Все жители Рая должны быть счастливы.

Шалль чувствует легкий озноб, наблюдая за тем, как Сера и Гилберт общаются с улыбками на лицах.

Когда все берут ложки и молча начинают есть, Шалль тихо покидает место.

«Нет сомнений. Сера контролирует помощников своей способностью. Нужно как можно скорее покинуть это место.»

Направляясь быстрым шагом к месту, где должна ждать Энн, Шалль чувствует, как внутри нарастает неприятное ощущение.

«В этом Раю феи используют людей.»

Энн вместе с Мифрилом направляются к руинам, которые феи называют храмом, но внутри никого нет. Только каменный пол, залитый утренним светом, зеленый балдахин и немного увядшие красные цветы, покрывающие ложе.

Поскольку это также называют домом Серы, вероятно, она всегда спит на этом цветочном ложе. Цветы начинают увядать. Должно быть, их меняют каждые несколько дней. Хотя подготовка такого количества цветов должна быть сложной, возможно, в Раю есть фея, способная ускорять рост растений и заставлять цветы расцветать.

— Ты уже пришла? Прости, что заставила ждать.

Пока Энн рассеянно стоит в центре каменного пола, на оконную раму легко запрыгивает Сера. Улыбаясь, она делает еще один прыжок, перемещается на цветочное ложе и садится там.

— Энн, — напряженным голосом шепчет Мифрил на ухо Энн, сидя на ее плече. — Сера ужасно ослабла.

— Что?

Когда Энн переспрашивает шепотом, Мифрил еще больше понижает голос:

— Сила, которой вчера был наполнен сахарный леденец... совсем не чувствуется.

— Такое бывает?

— Обычно такого не должно быть, если только она не ранена. Или если она не испытывает сильные страдания, или не делает что-то очень безрассудное.

Сера, которая радостно смотрит на них, не похожа на раненую.

— Большое спасибо за вчера, Энн. Ты сделаешь сахарный леденец и сегодня? Останешься с нами в этом Раю?

Энн колеблется, не зная, что ответить.

«Даже если я сейчас спрошу ее напрямую, правда ли, что она манипулирует людьми, вряд ли она честно ответит. Если она и правда управляет людьми, то неосторожное слово – и она может взять под контроль и меня.»

Чтобы Энн, Шалль, Мифрил, да еще и с Гилбертом, могли безопасно выбраться отсюда, лучше всего дождаться, когда Сера потеряет бдительность, и сбежать ночью, укрывшись в тени.

— Я подумаю, насчет того, чтобы остаться в раю. Мой муж и друг – феи, поэтому, возможно, жить здесь будет очень уютно. Но я еще не решилась.

Энн произносит это, чтобы усыпить бдительность Серы. Мифрил с напряженным выражением лица бросает взгляд на Энн. Похоже, он тоже понял ее намерение.

— Тебе не нужно решать сразу. Оставайся подольше и спокойно подумай, этого достаточно. Но ты ведь сделаешь сахарный леденец и сегодня?

— Да.

— Ах, как я рада!

— Но… — Энн резко прерывает Серу. — Ты ведь понимаешь, Сера? Даже если я продолжу делать леденцы, они не смогут вечно поддерживать твою жизнь. Жизнь, поддерживаемая леденцами, временна.

Энн сообщает эту жестокую правду на случай, если Сера не осознает истинного положения дел. Если Сера понимает это и все равно просит сахарные леденцы, значит, у нее есть сильное желание. Возможно, это желание жить как можно дольше, естественное стремление живого существа, или, может быть, у нее есть какая-то цель, но в любом случае ее желание очень сильное.

На губах Серы появляется улыбка.

— Да, я поняла это вчера.

— И я все равно тебе нужна?

— Да, нужна. Я хочу продлить свою жизнь настолько, насколько смогу с помощью сахарных леденцов, — решительно заявляет Сера, прищуривая глаза. — Поэтому... ты мне нужна, понимаешь?

В ее голосе чувствуются едва уловимые холод и жесткость, Энн осознает:

«Вчера, если бы мы отказались, Сера, возможно, еще отпустила бы нас. Но сегодня, даже если мы скажем, что хотим уйти, она, скорее всего, не отпустит нас так просто.»

Ладони Энн, сжатые в кулаки, слегка потеют от напряжения. Даже если она уйдет, у Серы уже нет времени спокойно искать нового кондитера, как раньше. 

Возможно, она и раньше испытывала чувство опасности, но вчера она внезапно оказалась на грани жизни и смерти. Эта опасность, вероятно, пришла гораздо раньше, чем она ожидала. Если вчера наступило время, которое она считала отдалённым, хотя и опасным, то теперь она вряд ли отпустит Энн, стоящую перед ней.

Нет, судя по ее настрою, она намерена ни за что не отпускать. Так чувствует Энн.

Можно сказать, что одержимость Серы Энн стала несравнимо сильнее сегодня, чем вчера.

— Я поняла. Тогда я сделаю сегодня сахарный леденец. Что для тебя самое важное, Сера?

Чтобы выиграть время, нужно сказать, что она сделает этот леденец. Энн задает вопрос с этой целью, но Сера недовольно хмурится.

— Почему ты спрашиваешь, что для меня важно?

«А?...»

За эти два дня знакомства Сера впервые показывает недовольство. Однако почему она делает такое лицо только из-за вопроса о том, что для неё важно?

— Сахарные леденцы обладают большей силой, если они имеют важные и значимые формы для феи, которой их преподносят. Чем красивее форма и чем больше она значит для того, кто её желает, тем большую силу она содержит. Поэтому, если ты расскажешь мне о самом особенном и важном для тебя, и я придам леденцу эту форму, то он будет гораздо более мощным, чем вчерашний.

Сера слегка усмехается.

— Ах, вот как. Тогда это просто. Рай. Это место. Оно важное и особенное.

Услышав этот небрежный ответ, Энн мгновенно понимает:

«Ложь.»

То, что Сера сделала недовольное лицо от одного лишь упоминания о том, что для нее важно, означает, что с этими словами напрямую что-то связано. Но это то, что делает Серу недовольной...

«Важное, но... неприятное?»

Разве такое бывает?

— Сделай Рай в виде леденцов, Энн. Я хочу его как можно скорее.

— Поняла. Я сделаю его прямо сейчас.

Ответив так, Энн поворачивается спиной к Сере.

— Энн, что ты собираешься делать? Ты будешь делать леденец? — шепчет Мифрил, когда они выходят.

Направляясь к выделенной им хижине и глядя прямо перед собой, Энн говорит твердым голосом:

— Если правда о Рае такова, как мы думаем... я не смогу его сделать.

Если Сера манипулирует людьми, то им нужно забрать Гилберта и бежать. Они не могут помогать Раю, который существует за счет манипуляции и использования людей.

Приближаясь к дому, Энн видит Шалля, ожидающего у входа. Заметив ее, он быстро подходит к ней. Энн чувствует облегчение, что Шалль вернулся раньше, чем она ожидала.

— Шалль.

Энн улыбается с облегчением, но выражение лица Шалля остается серьезным. 

— Что случилось, Шалль?

— Сегодня ночью мы уходим отсюда. Нужно выдвигаться, когда феи уснут, чтобы Сера не заметила. До этого нужно поговорить с Гилбертом, — неожиданно заявляет Шалль.

— Ты что-то узнал?

Он кивает.

— Сера использует людей.

Мифрил на плече Энн вздрагивает, его крылья дрожат от страха.

— Что значит использует?!

— Я видел, как Сера подошла к столу людей за завтраком. Когда она касалась людей, выражающих недовольство, они внезапно становились сговорчивыми и покорными. Она определенно манипулирует сознанием и памятью людей, прикасаясь к ним. В этом нет сомнений.

Понимая, что так и есть, Энн ощущает одновременно смирение и какую-то пустую грусть.

«Значит, это фальшивый Рай.»

Однако нет времени на уныние. Если Сера может манипулировать людьми, возможно, она может контролировать и Энн, и даже фей. Шалль и Мифрил тоже могут потерять свободу воли и оказаться под ее контролем.

— Да, нам нужно бежать.

Энн поднимает глаза и смотрит вглубь леса.

— Подготовимся. Мы убежим сегодня ночью. Я хочу взять с собой папу, поэтому сейчас пойду предупредить его.

— Но, Энн, ты уверена, что это безопасно? — обеспокоенно спрашивает Мифрил. — Если Сера манипулирует людьми, разве Гилберт не под её контролем? Он не донесёт на нас, если мы предложим ему бежать?

— Сначала я поговорю с Флау. Она просила помочь папе, поэтому не откажет в просьбе. Может, получится обсудить с ней, как вытащить папу. Мифрил Рид Под, — Энн смотрит на маленького фея на своём плече, — я иду к Флау. Можешь за это время подготовить рабочее место в повозке к отъезду?

— Конечно, положись на меня.

Мифрил поднимает большой палец.

— Я подготовлю лошадей и проверю дорогу, по которой сможет проехать повозка, — говорит Шалль, глядя в сторону разрушенного храма. — Будь осторожна, Энн, не вызови подозрений.

— Да, — напряжённо кивает Энн.

Шалль и Мифрил направляются к повозке, а Энн идёт через лес к хижинам, где живут люди-помощники.

На небольшой поляне стоят несколько хижин с открытыми окнами и дверями для проветривания. На маленькой площадке между хижинами установлено что-то похожее на обеденный стол.

Там она замечает знакомого мужчину из таверны, похожего на фермера, который сидит с отсутствующим выражением лица.

— Здравствуйте.

Энн подходит к столу и окликает его. Мужчина наконец поворачивается к ней и с легкой улыбкой произносит:

— А-а, здравствуй.

— Извините, папа... то есть Гилберт здесь?

— Нет, его нет.

— А вы не знаете, куда он пошёл?

— Не знаю, — отвечает он, не переставая мягко улыбаться. Он пристально смотрит на Энн.

«Этот человек кажется очень спокойным, но... что-то в нём странное.»

Он отвечает на вопросы и улыбается, но его ответы и улыбка кажутся какими-то неискренними.

Вдруг из одной из хижин выходит мужчина со шрамом на лице. Он с улыбкой подходит и останавливается перед Энн.

— Эй, здравствуй.

— Здравствуйте. Я ищу Гилберта, вы не знаете, куда он ушёл?

— Не знаю, — точно так же отвечает мужчина со шрамом и продолжает с улыбкой смотреть на Энн.

И фермер, и мужчина со шрамом выглядят грозно, но оба одинаково странно не перестают мягко улыбаться.

«Точно... что-то не так.»

Неужели так выглядят люди, когда их контролирует Сера?

— Т-тогда... я пойду поищу Гилберта.

Когда Энн кланяется, оба мужчины почти синхронно отвечают:

— Счастливого пути.

— Будь осторожна.

От такой реакции у Энн бегут мурашки по коже.

Идя в направлении, где виден ручей, она встречает старую женщину, женщину средних лет и худого мужчину, несущих вёдра с водой. Увидев Энн, они все одинаково мягко улыбаются и приветствуют её. Она спрашивает их о Гилберте, но они только улыбаются и отвечают, что не знают. Поблагодарив, Энн быстро уходит от них, но неприятное напряжение не покидает её.

Помощники в Раю отвечают на вопросы, улыбаются и спокойно работают. Но совсем не видно их индивидуальности. Хоть они и выглядят по-разному, но внутри словно слеплены по единому типажу «хорошего человека».

Это результат контроля Серы.

«Она полностью подчиняет их разум.»

Это ужасает Энн. Контроль не только над телом, но и над разумом лишает даже желания сбежать. Если это так, то у них нет способа сбежать самостоятельно.

«Поэтому Флау просила нас о помощи? Спасти папу? Потому что одна она ничего не может сделать.»

Возможно, нужно освободить не только Гилберта, но и всех людей, находящихся под контролем. 

«Но невозможно спасти всех сразу.»

Сначала они должны сбежать сами. Потом этого они смогут продумать план освобождения остальных. Если сейчас быть слишком жадными, даже им самим может не удастся сбежать.

Энн ускоряет шаг, идя по лесу, перепрыгивает через ручей, проходит несколько тропинок. На одной из них она видит впереди заросли кустарника. Среди кустов она замечает Гилберта. Он держит корзину под мышкой и собирает маленькие ягоды. 

Из кустов выходит Флау с корзиной, полной красных ягод. Гилберт, кажется, не видит Энн, но Флау, похоже, замечает её и останавливается, удивленно округлив глаза.

— Энн?...

Она быстрым шагом подходит к Флау.

— Флау. Я поняла, что ты имела в виду, поэтому хочу спросить. Если мы попытаемся увести папу отсюда, он будет сопротивляться? Он ведь под контролем Серы, да?

Флау бросает взгляд на Гилберта позади и качает головой.

— Сейчас Гилберт не лишен воли, как другие. Но в смысле контроля, возможно, это то же самое.

— Что ты имеешь в виду?

— Потому что он верит Сере.

Флау моргает и опускает взгляд.

— Даже если сказать ему, что его используют, что Сера им манипулирует, он ни за что не станет слушать. Ведь для него сейчас я всего лишь фея, с которой он познакомился год назад, а с Серой он вместе уже десять лет. Меня он не станет слушать. Но тебя, свою дочь...

— О, Энн, это ты?

Взглянув на кусты, Энн видит улыбающегося Гилберта. Вытирая пот, он пробирается через заросли к ним.

— Что случилось, Энн? Тебе что-то нужно от меня?

Его поведение действительно отличается от других людей, которых она видела недавно. Чувствуется, что он думает и действует по своей воле.

— Гилберт полностью доверяет Сере, поэтому обычно она его не контролирует. В этом нет необходимости. Но если потребуется, она будет манипулировать им без вопросов. Как в те разы, когда она заставила его пойти к тебе домой или похитить тебя, — быстро шепчет Флау, чтобы приближающийся Гилберт не услышал.

«Нет никого похожего на папу... вот что это значит.»

Теперь Энн понимает, что имела в виду Флау, когда говорила, что Гилбертом будут продолжать пользоваться. Обычно Сере не нужно контролировать его, потому что он сам доверяет ей и по собственной воле сотрудничает с ними. Однако другие люди отличаются, поэтому они находятся под контролем. Для Серы ценны люди, которые сотрудничают без необходимости контроля, но даже таких людей она контролирует, когда ей это нужно. 

«Почему нужно контролировать даже тех, кто доверяет и помогает ей?»

Вероятно, это делается для того, чтобы все шло так, как удобно Сере. Проще контролировать, чем убеждать или просить. Даже Гилберту, который доверяет Сере, сама она не доверяет в ответ.

В этом Раю царит тотальный контроль людей феями. 

«Даже если это ради фей, какими бы высокими ни были их идеи, это... ужасно.»

Гнев Энн вскипает в ней, когда она видит счастливую и удовлетворенную улыбку Гилберта, стоящего перед ней. Больно видеть, как он улыбается, веря в ложь, хотя его доверием пользуются и им манипулируют.

— Сейчас самый пик сбора урожая, и нам не хватает рабочих рук. Остальные какие-то вялые и не помогают. Энн, ты не поможешь? Это довольно весело.

— Папа, — решительно начинает Энн. — Ты поверишь тому, что я скажу? Выполнишь мою просьбу?

— Что случилось? Так внезапно…

Удивленный серьезным тоном Энн, Гилберт несколько раз моргает.

— Я хочу уйти отсюда. Пойдешь со мной? Если Шалль и Мифрил согласятся, и ты тоже захочешь, мы можем жить вместе. Конечно, ты можешь жить и сам по себе, если так хочешь.

— Вместе...

Лицо Гилберта радостно смягчается, но вскоре на нем появляется удивленное выражение.

— Я рад, Энн. Очень рад. Но ты хочешь уйти? Тебе не нравится жить здесь?

— Да.

— Но если ты уйдешь, жизнь Серы...

— Я не могу отдать свою свободу ради Серы.

— Но, Энн, не могла бы ты хотя бы немного побыть здесь? Сера – мой благодетель, и я уже десять лет живу такой счастливой жизнью благодаря ей. Я прошу тебя ради нее. Я не прошу тебя оставаться навсегда. Просто ненадолго. Если ты хочешь уйти, давай поищем нового кондитера, который присоединится к нам. Когда он станет частью Рая, ты сможешь уйти. И тогда я, возможно, пойду с вами.

Глядя на Гилберта, отчаянно пытающегося убедить ее, Энн становится грустно. Заметив это выражение, он выглядит обеспокоенным.

— Энн?

— Сера контролирует помощников Рая своими способностями.

Услышав это, Гилберт выглядит озадаченным.

— Что? Контролирует?

— Шалль видел. Когда Сера прикасается к недовольным людям, они внезапно меняют свое отношение и становятся сговорчивыми.

В ответ на эти слова Гилберт улыбается, будто говоря: «Что такое?»

— Сера приходит к нам каждое утро и разговаривает с недовольными. И все успокаиваются. В конце концов, мы все благодарны Сере, поэтому, когда она с нами говорит, все успокаиваются…

— Папа, ты можешь чувствовать себя в долгу перед Серой и чувствовать облегчение от ее слов, но это не обязательно означает, что все остальные такие же, верно? Напротив, разве это не странно?

Энн кажется, что она понимает, почему Флау умоляла помочь Гилберту. При таком раскладе, сколько бы Флау ни объясняла Гилберту, что Сера его использует, он бы не стал ее слушать.

Гилберт растерянно смотрит на Энн.

— Почему у тебя такое лицо? Ты выглядишь так, будто собираешься заплакать.

Энн прикусывает губу.

— Потому что, папа... Твоя любовь и доверие к фее Сере используется против тебя.

Энн очень любит Шалля и Мифрила. Ей нравятся все феи, которых она встречала: Ноа, Лулу, Дана, Хал, Эриль и феи из замка Холлилиф. Даже вредная Кэти, хоть и раздражает своим поведением, не вызывает неприязни. Феи, работающие в мастерской Пауэлл-Хэлфорд, – ее коллеги, к которым она испытывает дружеские чувства.

Слишком больно осознавать, что чувства доверия и любви к феям используются самими феями. Это особенно больно для Энн, потому что она сама хочет жить с феями.

— Если бы мой муж пользовался моей любовью и заботой, это было бы очень грустно. Поэтому мне так же грустно слышать такое о тебе, папа.

Гилберт удивленно смотрит на Энн, но в его глазах появляется беспокойство.

— Меня используют?

— Да. Когда нужно, Сера контролирует тебя. Когда ты приходил ко мне домой, когда похитил меня, когда твоя память исчезала или ты делал то, о чем даже не думал, – все это не твоя вина, это происходило из-за способностей Серы. Наверное, ты и сам не понимал, почему так себя вел, и был в замешательстве.

Гилберт вопросительно смотрит на Флау.

— Флау, это правда? Ты ведь была рядом со мной весь этот год. Что ты думаешь об этом?

Опустив голову, Флау отвечает тихим голосом.

— Энн права.

— Но ты ведь никогда раньше не говорила мне ничего подобного?

— Я думала, что даже если скажу, ты не станешь слушать. Ведь ты полностью доверяешь Сере. Если бы я сказала, ты бы наверняка не поверил. Ведь для тебя, потерявшего память, я всего лишь фея, с которой ты познакомился год назад, а с Серой вы вместе уже десять лет.

Гилберт широко раскрывает глаза и замирает.

Дует ветер, громко шелестит листва.

Взгляд Гилберта растерянно блуждает, и в конце концов он опускает его под ноги.

— Я хочу... спросить у Серы.

Услышав эти слова, Энн в панике хватает Гилберта за руку.

— Нельзя, папа! Если ты это сделаешь, Сера будет манипулировать нами, и мы не сможем выбраться из Рая. Не надо!

— Но...

— Пожалуйста, Гилберт. Я тоже прошу тебя. Давай уйдем отсюда вместе с Энн.

Флау тоже хватает его за плечо.

— Уйдем?... Что это значит? — слышится голос мальчика.

Они резко оборачиваются и видят черноволосого мальчика-фея Рю, стоящего с удивленным лицом на краю тропинки, выступающей из-за ветвей.

«Он услышал!»

— Почему ты здесь… — произносит Флау дрожащим голосом.

— Энн, что происходит? Я только что слышал от Серы, что ты собираешься сделать для нее леденец.

— Это...

Энн запинается. Рю широко раскрывает глаза, не отводя взгляда от нее.

— Я хотел поблагодарить тебя, но тебя не было в повозке.

Видимо, Рю, желая выразить благодарность, расспрашивал всех вокруг в поисках Энн. И, должно быть, помощники послушно указали ему направление, куда она пошла.

— Ты соврала, что сделаешь его? Я только что услышал, как Флау говорила, что вы вместе собираетесь уйти отсюда.

— Рю, я хочу, чтобы ты выслушал. Ты знаешь, что делает Сера?

— Так это ложь?!

Услышав резкий вопрос, Энн решается.

— Я не хотела лгать. Если бы я действительно хотела сделать леденец для Серы, я бы сделала. Но я не могу принять то, что она делает. Поэтому я не могу его сделать. Если бы Сера изменила свой подход прямо сейчас, я бы не захотела бросать ее. Я бы сделала леденец.

— Значит, это ложь!

— Послушай!

Энн решительно и твердо прерывает эмоциональный возглас Рю.

— Вы знаете, что делает Сера? Вы знаете, как она создала Рай?

— Нет, я не знаю.

— Значит, вы, феи, просто просите Серу обо всем, полагаетесь на нее и оставляете все ей? Разве это не эгоистично? Я не перекладываю на мужа всю заботу о доме, который я люблю и хочу защитить. Я тоже стараюсь что-то делать. Не делать этого – нечестно. Если вы полагаетесь на Серу во всем, это эгоистично. Вы ничего не делаете, не думаете, а просто наслаждаетесь счастьем в Раю. Если не хотите, чтобы вас называли эгоистами, узнайте, что делает Сера! И узнайте, почему я не собираюсь делать леденец!

Под напором Энн Рю выглядит так, будто вот-вот расплачется.

— Я... я не понимаю. Но ты соврала, Энн!

Он внезапно взлетает и стремительно мчится по тропинке. С двумя крыльями за спиной Рю быстр, как ветер. В мгновение ока он исчезает за поворотом дороги.

«Нельзя. Он сообщит Сере.»

Нет времени на колебания. Нужно как можно скорее уходить отсюда вместе с Шаллем, Мифрилом, Гилбертом и Флау.

— Папа, Флау, идите быстрее к повозке.

— Энн, но я...

— Идите! Пожалуйста. Флау, проводи папу.

Сказав это, Энн бросается бежать.

«Нужно скорее предупредить Шалля и Мифрила Рид Пода.»

Если Рю сообщит Сере, что они пытаются сбежать, она наверняка начнет действовать. Если она использует свои способности на Шалле или Мифриле, для Энн это будет равносильно тому, что их взяли в заложники. Вместо побега ей придется остаться здесь и продолжать делать леденцы. По желанию Серы, до конца её жизни. Это может продлиться несколько месяцев или даже лет.

Она будет вынуждена подчиняться Сере и оставаться в заточении.

Прежде чем Сера получит известие от Рю и начнет действовать, нужно добежать до Шалля и Мифрила и сообщить им, что она узнала, и что нельзя допустить, чтобы она к ним прикоснулась.

Сегодня ночью они сбегут. Для этого необходимо точно определить безопасный маршрут, по которому повозка сможет проехать в это время. Шалль обходит окрестности Рая, проверяет дороги и решает, по какому пути они поедут сегодня ночью.

Вернувшись к повозке, он видит в открытых дверях кузова Мифрила, усердно закрепляющего багаж.

— Ну что, скоро закончишь? — спрашивает Шалль, взявшись за дверь.

Мифрил, вытирая пот со лба, оборачивается от рабочего стола и показывает большой палец вверх.

— Только что закончил. Теперь можем выдвигаться в любой момент.

— О? Выдвигаться?

Внезапно сверху раздается голос, и Шалль мгновенно отпрыгивает в сторону. Мифрил в панике отступает назад, падает с края рабочего стола и с криком скатывается в пустую бочку.

На ветке дерева, нависающей над повозкой, сидит Сера.

— Сера Сурия Фам.

Видя её слабую улыбку, но безрадостные глаза, Шалль понимает.

«Заметила, значит.»

Он раскрывает правую ладонь и концентрируется на ней, чтобы создать меч.

— Энн только что сказала мне, что подумывает остаться в Раю. И что сделает для меня леденец. Но вы двое собираетесь уйти? Этого не может быть, правда? Энн тоже собирается уйти с вами, да? Вы солгали. Плохие ребята. 

— Кто из нас лжец? — усмехается Шалль. — Я видел, как ты касаешься своих помощников и управляешь ими.

— Это называется «убеждение».

— Может, это и работает с Гилбертом, который полностью тебе доверяет, но думаешь, это сработает с нами?

Сера пожимает плечами. 

— Ну, я не думаю, что вы поверите.

Она легко перепрыгивает на крышу повозки и смотрит на Шалля сверху вниз.

— Вы с Мифрилом Рид Подом ведь такие же феи, как и мы, верно? Тогда вы должны понимать важность существования этого Рая. Без него все здешние жители были бы просто пойманы людьми и стали бы рабами. Вы понимаете, как важно продолжать защищать этот Рай? Вы ведь понимаете чувства, с которыми мы с Лилой создали это место? Ведь мы все феи.

Раз спрашивают, то надо отвечать.

— Я понимаю твои чувства о важности Рая.

Любая фея, которую когда-либо преследовали и порабощали люди, поймет эти чувства. Шалль тоже понимает.

Сера с облегчением улыбается. 

— Ты понимаешь? И ты также понимаешь, что Рай не может поддерживаться одними феями, верно?

— Только феями невозможно. Это я тоже понимаю.

Феи утратили не только культуру, но и технологии, необходимые для повседневной жизни. Без использования вещей, созданных людьми, трудно сформировать такое сообщество, как Рай, и жить в нем.

— Поэтому ты взяла сюда людей?

— Да. Моя сила заключается в том, чтобы забирать то, что есть в головах, и вкладывать туда что-то другое. Я нахожу людей-изгоев, полностью стираю их воспоминания, а когда их разум становится пустым, то приказываю им, и они очень хорошо слушаются.

Сера безразлично продолжает: 

— Но ведь есть такая вещь, как эго? Даже если забрать воспоминания, со временем проявляется истинный характер человека, и им становится трудно управлять. Тогда я снова отдаю строгий приказ. И они забывают свои недовольства и недавние события. Так я могу ими управлять. Но со временем мой контроль ослабевает, они начинают вспоминать, думать. Поэтому я снова отдаю строгий приказ. И так по кругу.

— Ты забираешь все воспоминания человека до встречи с тобой? И затем, отдавая приказы, манипулируешь и воспоминаниями после встречи?

Сера кивает нахмурившемуся Шаллю.

— Да. У всех шестерых помощников Рая я забрала все воспоминания с рождения до прихода сюда. И я уже не могу их вернуть. Если забрать, то это конец. Поэтому они не знают, кто они и откуда, и им некуда идти. Им остается только быть здесь, верно?

— То есть ты выкорчевываешь воспоминания с корнем?

Почувствовав осуждение в голосе Шалля, Сера кривит уголок рта.

— Это плохо?

Сера смотрит на Шалля холодным взглядом.

— Это плохо? Управлять людьми – это плохо? Люди отрывают у нас крылья и манипулируют нами. Нам нельзя делать то же самое с ними? Нам нельзя использовать людей?

С губ Шалля чуть не срывается вздох, потому что в глубине души у него есть часть, готовая согласиться со словами Серы. Но он отбросил эти чувства, решив жить вместе с Энн и людьми.

Шалль знает не только Энн, но и множество других добрых людей. Он не может даже подумать о том, чтобы использовать их. Хотя иногда он чувствует то же, что и Сера, по отношению к некоторым людям, он не может позволить себе признать это.

Если он признает, то уже не сможет жить среди людей.

— Хорошо это или плохо... Я не могу судить. Я просто не выбираю этот путь.

— Почему?

Голос Серы становится резким.

— Потому что я решил жить вместе с людьми.

Шалль хватается за сформировавшийся меч и принимает боевую стойку.

— Почему? Почему ты не выбираешь это? Ты сказал, что понимаешь важность этого места, где мы, феи, можем жить спокойно. Так почему ты не выбираешь это? Почему не подчиняешь людей?

— Есть другой способ. Я выбираю жить вместе с людьми, а не подчинять их. Поэтому я взял человека в спутники жизни.

— Может быть, ты один и можешь так поступить, но Рай так не сохранить. Ты должен это понимать. Без использования людей он не продержится. Пожалуйста, помоги мне. Если ты тоже фей, пожалуйста, убеди свою жену делать для меня леденцы.

— Я не приказываю своей жене. Если Энн захочет сделать, она сделает. Я защищаю ее право на выбор. Если она откажется делать, я буду защищать ее, чтобы ей не пришлось делать.

— Вот как…

Взгляд Серы становится холодным.

— Тогда, может мне стоит подчинить тебя? Если ты будешь слушаться меня, Энн ведь тоже будет делать леденцы ради тебя, верно?

Сера присаживается на колено, готовясь к прыжку.

— Интересно, будет ли твой клинок эффективен против меня? Думаю, ты понимаешь, что я могу управлять не только людьми, но и сородичами.

— Только если прикоснешься, верно? Ты каждое утро обходишь Рай, потому что тебе нужно прикасаться напрямую руками. У Флау похожая способность.

Сера усмехается, но ее крылья напряженно дрожат.

«Противник слишком мал.»

Сера очень маленькая, и если она хоть немного прикоснется к Шаллю, то победит. В момент прикосновения она отнимет его воспоминания.

Взгляды Серы и Шалля пересекаются.

— Я меньше твоего клинка и более проворна. Я быстрее.

— Попробуй.

В тот момент, когда Сера собирается прыгнуть...

— Не двигайся, Сера!

Прибежав к повозке, Энн видит, как Шалль стоит с мечом наготове, противостоя Сере, находящейся на крыше.

Сердце подпрыгивает. Она интуитивно чувствует, что ситуация слишком опасна. Шалль силен, но Сера маленькая и быстрая. Если ее рука хоть немного коснется Шалля, это будет конец.

— Не двигайся, Сера! — кричит она, не задумываясь.

«Слишком опасно! Если она коснется Шалля!...»

Взгляды Шалля и Серы обращаются в сторону Энн, и она выскакивает перед Шаллем.

— Сера! Если ты прикоснешься к нам, тебе останется только умереть!

Раскинув руки, Энн заслоняет собой Шалля.

— Я разговаривала с людьми, которыми ты управляешь. Если ты прикоснешься ко мне, украдешь мои воспоминания, и я стану такой, то точно не смогу делать леденцы. Тогда ты не сможешь получить их и исчезнешь! Прикасаться к Шаллю или Мифрилу тоже бесполезно! Если мой муж и друг забудут меня, я впаду в отчаяние и не смогу делать леденцы.

Сера, готовая прыгнуть, замирает на месте.

— Тебе нужны леденцы, верно?! Если хочешь, я сделаю их!

— Ты ведь только что это сказала. Но это была ложь, верно? Ты не собиралась делать леденец.

— Если ты пообещаешь больше никогда не использовать свои способности на помощниках Рая, я сделаю.

— Не говори глупостей. Я хочу продлить свою жизнь, чтобы использовать людей с помощью своей силы и поддерживать Рай.

— Использовать?

Энн пристально смотрит на Серу.

— Я думаю, что неправильно, когда люди крадут крылья фей и используют их. То же самое и наоборот. Даже если это возможно, неправильно, чтобы феи использовали людей. Я не собираюсь одобрять неправильные вещи.

— Но ведь этот мир так устроен. Это ведь допустимо.

— Значит, мир неправилен.

— Тогда почему в неправильном мире только мы должны быть правильными? Разве нам тоже нельзя делать что-то неправильное?

От слов возражения Серы что-то сжимается в груди, и слова застревают в горле. В словах Серы, оправдывающих свои действия, переплетаются отчаяние перед миром и печаль, которую испытывают феи.

«Я, как человек, не в том положении, чтобы что-то говорить Сере.»

Хоть Энн и желает жить в мире, где она могла бы жить с Шаллем в качестве супруга среди фей, она одна из людей и не имеет достаточной силы, чтобы изменить положение мира ради фей.

Никто не имеет силы изменить нынешний мир.

Энн хорошо это понимает, потому что своими глазами видела момент, когда Шалль, рискуя жизнью, противостоял Рафалю, а Эриль исполнил клятву, данную Эдмунду II. Даже если Короли Фей и Король Людей будут действовать, рискуя жизнью, мир не изменится кардинально. Они могут лишь постепенно действовать, чтобы изменить его, и наблюдать, как это приводит к небольшим переменам.

Для изменения мира нужны постоянные усилия многих людей, удача, чтобы эти усилия продолжались, и много-много времени.

Именно поэтому Энн сейчас нечего сказать Сере.

— Я не могу сказать вам, феям, страдающим в неправильном мире, чтобы только вы жили правильно. Но и оправдывать свои неправильные поступки тем, что мир неправильный, тоже нельзя.

— Тогда что же нам делать?

— На самом деле, остаётся лишь создать Рай, где феи и люди будут доверять друг другу.

— Но разве феи порабощены не потому, что это невозможно?

— Это сложно и требует много времени, но это возможно. Ведь король Эдмунд II, пусть и спустя много времени, дал клятву, что люди и феи равны. Конечно, мир не изменится сразу, но постепенно мы можем сделать его лучше.

— Тогда что мне делать сейчас?! Как мне защитить этот Рай, который мы создали с Лилой?! — громко спрашивает Сера, на что Шалль тихо отвечает:

— Его невозможно защитить. С самого начала этот Рай, который вы упрямо создавали, был невозможен. Искажения неизбежно возникли бы. Вероятно, именно поэтому твоя жизненная сила ослабевает. Похоже, ты истощила свою жизнь, без разбору используя свою способность.

Сера в отчаянии смотрит на Шалля.

— Ты ведь и сама всё понимаешь. Даже если твоя жизнь продлится несколько лет, год или даже месяц, будущего нет. Рай неизбежно исчезнет. Ты просто не хочешь этого признать. Вот и все, что с тобой происходит. Ты просто упрямишься.

Губы Серы дрожат.

— Ты говоришь жестокие вещи. Что он исчезнет...

— Почему ты борешься, хотя всё понимаешь?

— Именно потому, что я понимаю, я и борюсь! Может быть, хоть немного, но я смогу защитить Рай. Тогда и смерть Лилы приобретет хоть какой-то смысл. Ради этого, лишь бы смерть Лилы обрела хоть немного больший смысл, я сделаю что угодно!...

— Сера.

Взволнованный голос мальчика прерывает разгневанный голос Серы.

Сера резко оборачивается в сторону голоса, и взгляды Энн и Шалля также направляются туда.

У развилки ветвей большого дерева стоит Рю. Сера стонет:

— Рю, я ведь сказала тебе ждать в храме. Возвращайся, быстро!

— То, что я только что слышал, правда? Сера, ты управляешь помощниками?⠀

⠀

— Возвращайся. Уходи, Рю, — умоляюще шепчет Сера. 

Но глядя прямо на нее, он продолжает:

— Сера, ты правда так безрассудно используешь свою способность? Поэтому ты ослабла?! И что значит, что смерть Лилы обретет больший смысл, если ты сможешь защитить Рай? Смерть Лилы как-то связана с тем, какая ты сейчас?!

— Возвращайся. 

— Скажи мне! Если я этого не узнаю, то не смогу ответить, когда мне скажут, что это нечестно!

В глазах Рю появляются слезы.

— Рю... Прошу, уходи…

— Нет!

От этого отказа Сера отшатывается, будто испугавшись. Ее бледное лицо становится еще белее, настолько прозрачно-бледным, словно вот-вот исчезнет.

— Скажи мне, Сера!

Она закрывает лицо руками. Слегка пошатываясь, она говорит приглушенным голосом из-под ладоней:

— Да, это правда. Я управляю помощниками своими способностями.

Рю широко распахивает глаза и произносит ошеломленным голосом:

— Не может быть...

— Нет, это правда, так и есть.

— Почему?

— Иначе невозможно защитить Рай, Рю. Мы с Лилой хотели сохранить место, где феи могли бы жить счастливо и весело, поэтому я так поступаю. И поэтому... я... съела Лилу.

Энн, Шалль и Рю потрясены словами Серы, но в этот же момент ее колени подкашиваются. Она опускается на колени на крыше повозки и мягко падает.

— Сера!

Взмахнув крыльями, Рю подлетает к Сере, опускается рядом с ней на колени и приподнимает верхнюю часть ее тела.

— Сера!

Лицо Серы, которую держат на руках, бледное, почти прозрачное. В руках и ногах нет силы, а крылья безжизненно висят, утратив свой блеск. Даже глянец ее волос потускнел.

Кажется, что жизнь Серы угасает еще стремительнее, чем вчера, становясь все ближе к исчезновению.

«Жизнь Серы... подходит к концу.»

Энн в оцепенении смотрит на бессильную, маленькую фигуру. Фея, которая еще недавно была такой пугающей для Энн и ее спутников, теперь тает, как бумага в воде.

Шалль подходит к Энн сзади и встает рядом. Приближаясь, он превращает меч в своей руке обратно в частицы света. Как и Энн, которая растерянно смотрит на крышу повозки, взгляд Шалля устремлен на Серу и Рю.

— Если оставить все как есть, Сера скоро умрет. Мы сможем выбраться из этого Рая... Вернее, Рай исчезнет. Когда Сера исчезнет, ее контроль над помощниками тоже должен исчезнуть. Они придут в себя и либо убегут, либо, если окажутся плохими людьми, начнут охотиться на местных фей.

— Что?...

Удивленно глядя на Шалля, Энн получает его невозмутимый ответ.

— Не все помощники такие добрые, как Гилберт. Конечно, не будет ничего удивительного, если появятся те, кто захочет использовать фей в своих интересах. 

Энн и ее спутники пытались сбежать из-за страха быть подчиненными Сере, но, конечно, даже если они сбегут, у Рая будет свое продолжение.

— Сера! Сера! — мучительный голос Рю пронзает уши.

— Значит, если мы уйдем, и Сера умрет, то феи здесь...

Какая трагическая судьба ждет фей Рая?

— Если Сера умрет, нам остается только сказать феям, чтобы они быстрее бежали отсюда. Иначе будет опасно.

— Но смогут ли они так быстро действовать, когда будут в шоке от смерти Серы? И куда им бежать?

— Это должны решать феи Рая.

— Но это слишком внезапно.

Это место – иллюзорный Рай. Поэтому его неизбежный крах был предрешен, и сейчас просто настал этот момент. Никто бы не обвинил Энн и ее друзей, если бы они просто сбежали, не заботясь о судьбе фей Рая, ведь их самих сюда заманили в ловушку.

«Но…»

Энн оглядывается на плачущего Рю, зовущего Серу.

— Рю спросил Серу, потому что не хотел оставаться эгоистом.

Именно Энн сказала, что полагаться во всем на Серу – эгоистично. Рю мог разозлиться, когда его назвали эгоистом. И он не хотел оставаться таким. Будет ли Энн довольна, если они просто убегут, игнорируя Рю и других фей, которые не хотят оставаться эгоистами?

— Я хочу хотя бы помочь феям Рая безопасно сбежать.

— Тогда нужно сказать им бежать, унося с собой умирающую Серу.

— Но в таком состоянии Сера…

Возможно, она не доживет до ночи. Как далеко смогут убежать феи за полдня, пребывая в замешательстве?

— Подождите, все! Что происходит?! — слышится голос Гилберта из глубины леса, похожий на крик.

— Заткнись, прочь с дороги! Нам нужны деньги, чтобы выбраться отсюда! — раздается злой мужской голос.

— В храме не может быть денег.

Двое мужчин разражаются хохотом.

— Да тут полно того, что можно продать. Вон их сколько толпится!

— О чем вы говорите?

— Прочь с дороги, Гилберт!

— Подождите, давайте поговорим.

— Прочь!

Голоса приближаются. Кровь стынет в жилах. Энн смотрит на Шалля, он хмурится.

— Похоже, они пришли в себя... Сила Серы настолько ослабла.

Энн паникует.

«Так у фей не будет времени сбежать.»

Она не хочет, чтобы Рю и другие феи Рая попали в плен. В мгновение ока она принимает решение.

— Шалль, пожалуйста, останови их! Я попытаюсь спасти Серу. Я сделаю для нее леденец!

— Что?!

— Я поддержу жизнь Серы, чтобы феи могли должным образом завершить существование Рая. Иначе все закончится на полпути, и произойдет что-то ужасное. Если Сера умрет вот так, феи будут потрясены, они не смогут нормально сбежать и найти новое место для жизни. Они полагаются и верят в Серу, поэтому она нужна им сейчас. Я помогу Сере, и она должным образом завершит дела Рая, ведь это она его создала. Она должна это сделать. Нет, мы должны заставить ее это сделать. Это ее ответственность, и я поддержу ее жизнь, чтобы она взяла на себя эту ответственность.

Шалль удивленно смотрит на Энн, но, слыша приближающиеся голоса мужчин, цокает языком и оглядывается на лес позади.

— Шалль, ты ведь не хочешь, чтобы все феи здесь пострадали, да? Пожалуйста.

— Ты права.

Он тихо вздыхает, затем сосредотачивается и смотрит вглубь леса. 

— Я остановлю их, а ты поддерживай жизнь Серы.

— Хорошо.

— Сделай леденец.

— Шалль, будь осторожен.

Он улыбается. 

— Они мне не соперники. 

Оставив дерзкую улыбку, Шалль начинает бежать.

Энн спешит к повозке, забирается на место кучера и заглядывает на крышу.

— Рю! Попроси кого-нибудь отнести Серу в храм и уложить. Я сейчас буду делать леденец, чтобы поддержать ее жизнь ради нее.

Всхлипывая, Рю оборачивается.

— Делать?... Почему ты...

— Потому что это Сера создала Рай, и она должна его завершить. Я не дам ей умереть. Если она умрет сейчас, это будет несчастьем и для нее, и для жителей Рая. Поэтому я поддержу ее жизнь. Сделаю то, что необходимо для этого. Рю, позови товарищей и сразу же возвращайся ко мне. Я хочу узнать от тебя, что нужно Сере!