Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
1 В поисках прошлого

⠀

⠀

⠀

Энн останавливает повозку перед постоялым двором, который выходит на оживлённую улицу. В прохладном осеннем воздухе кружится пыль. Она спускается с места кучера и поднимает взгляд на вывеску, раскачивающуюся под карнизом.

— Постоялый двор «Зарянка»... — читает она название на вывеске, словно проверяя его.

На главной улице, проходящей прямо через центр города, много прохожих. Здесь можно увидеть и домохозяек, возвращающихся с рынка с корзинами, полными овощей, и плотников с ящиками инструментов, и мальчишек-подмастерьев из лавок, которые спешат, толкая тележки. Все куда-то спешат, но, несмотря на занятость, в их глазах можно увидеть удовлетворение от того, что их жизнь стабильна и благополучна.

Это город Коссель в провинции Роквел. Он не такой шумный, как столица Льюистон, но в меру оживленный.

Мимо Энн, глядящей на вывеску, пробегают запыхавшиеся дети с раскрасневшимися щеками, играющие в догонялки среди толпы.

Вслед за Энн с места кучера спускается и встает рядом мужчина, который может быть её отцом, – Гилберт Хэлфорд. Он осматривает окна постоялого двора, дверной проём, карниз, крышу и вывеску. Затем он достаёт из кармана бумажку и сравнивает написанное на ней с надписью на вывеске.

Гилберт держит в руках расписку о приеме лошади, выданную постоялым двором.

Название постоялого двора – «Зарянка» в Косселе. Дата – семнадцать лет назад.

— Ты что-нибудь вспомнил, папа?

В ответ Гилберт грустно улыбается своими добрыми карими глазами.

— Ничего. Даже чувства ностальгии или дежавю нет. Кажется, будто я здесь впервые.

Сидящий на месте кучера Мифрил Рид Под, фей капли озерной воды, опускает плечи.

— Похоже, Сера основательно стерла твою память.

— Я была с Серой всего год, но... она на редкость способная, — произносит фея с золотыми глазами и пушистыми золотыми волосами, подводя за уздечку лошадь, на которой она ехала, ближе к месту кучера. Её единственное крыло сверкает бледным золотом в нежных лучах осеннего солнца.

На ней надет мужской пиджак большого размера. Рукава длинные, из них едва выглядывают кончики пальцев. Одежда настолько просторная, что её хрупкое тело кажется ещё более тонким и беззащитным. Несмотря на её слабый вид, когда она подходит ближе, Мифрил испуганно отшатывается.

— Эй! Не подходи так близко, Флау Фул Флан! Что будет, если ты меня коснёшься?

Златовласая фея Флау сжимается.

— Ах... Извини. Но даже если я прикоснусь, ничего не произойдет. Пока я сама не захочу использовать способность... Я уже говорила об этом.

У каждой феи есть особые способности, и Флау может читать воспоминания через прикосновения. Однако когда она читает память, воспоминания живых существ путаются. Зная это, Мифрил нервно опасается прикосновений Флау.

— Если тебе вдруг захочется использовать свою силу, будет плохо!

— Твои воспоминания меня не интересуют...

— А вдруг тебе внезапно станет интересно?

— Даже если королевство Хайленд утонет в море, такого не случится...

— Что?! Тебе настолько неинтересно? Эй, Флау Фул Флан! Хоть немного заинтересуйся!

— Шумный. Замолчи.

Мифрила, который стоит на скамье, раздуваясь от возмущения, легко щелкает по голове обсидиановый фей с чёрными глазами и волосами Шалль Фен Шалль. Похоже, он уже привязал свою лошадь к ближайшему дереву. Он жестом показывает Флау на то же дерево.

— Флау, ты тоже привяжи лошадь.

Словно спасаясь бегством, Флау уводит лошадь. Мифрил громко возмущается, набрасываясь на Шалля:

— Ты ударил меня по голове! Что бы ты делал, если бы моя голова ушла в плечи?

— Если бы и рот туда ушёл, стало бы тише. В следующий раз ударю сильнее. Понимаю, что эта девушка тебя беспокоит, но ты слишком шумный.

— Тебя же самого задела её способность, как ты можешь быть таким спокойным?

— Я осторожен и без лишнего шума.

Произнеся это, Шалль пристально смотрит на спину Флау, привязывающей лошадь.

— Даже если Флау поклянется ничего не делать, я не позволю ей приближаться ни ко мне, ни к Энн.

Гилберт нерешительно оборачивается к Шаллю и Мифрилу.

— Послушайте, вы оба. Может, не стоит так говорить о Флау? Она действительно ничего не сделает.

Но Шалль скрещивает руки и сверлит Гилберта взглядом.

— Она ведь сделала, так? Со мной.

Видя, как Гилберт съёживается от низкого голоса Шалля, Энн поспешно встаёт между ними.

— Ну знаешь, Шалль, это было до того, как мы во всём разобрались. Флау сказала, что испугалась тебя и сделала это неосознанно.

— Это не меняет того факта, что она это сделала.

— Да, но...

Энн совершенно растеряна из-за непреклонного поведения Шалля.

Однако неудивительно, что Шалль остерегается Флау. Когда она прикоснулась к нему, его воспоминания смешались, и он чуть не ранил свою жену Энн.

«Не так-то просто доверять ей после такого...»

После того как они покинули Рай, созданный феей Серой, они приехали в Коссель. Дорога заняла полтора дня. С начала их совместного путешествия прошло всего два дня, так что, возможно, требовать взаимного доверия еще слишком рано.

«Даже феям сложно доверять друг другу, что уж говорить о феях и людях.»

Такие мысли приходят ей в голову, вероятно, из-за присутствия Гилберта рядом. Он провёл десять лет в Раю с Серой и другими феями, но ему не доверяли, лишили воспоминаний и манипулировали им.

Только когда Рай фей был разрушен, он наконец заслужил доверие Серы. Нельзя отрицать, что на это потребовалось много времени.

— В любом случае, Флау сейчас согласилась помочь нам с папой выяснить, что случилось семнадцать лет назад, поэтому давайте ладить. Разве её способность не поможет нам узнать о прошлом?

Шалль отворачивается, показывая своё явное недовольство.

— Пусть помогает, но доверять я ей не буду.

Несмотря на такое отношение, Шалль разрешил Флау сопровождать их, потому что, помимо опасений по поводу её способности, он также возлагает на нее определённые надежды.

Гилберт, чьи воспоминания были стёрты феей Серой из Рая, не помнит ничего, что было более десяти лет назад.

Предполагается, что Энн и ее мать Эмма потеряли отца, Гилберта, во время гражданской войны в Косселе семнадцать лет назад. Однако Гилберт, стоящий сейчас перед ними, возможно, является отцом Энн. Если он её настоящий отец, что произошло в этом городе семнадцать лет назад? И почему Энн и Эмма были разлучены с Гилбертом?

Чтобы узнать это, Энн попросила Шалля и Мифрила отправиться в этот город вместе с Гилбертом и Флау.

Единственная зацепка о прошлом – это расписка о принятии лошади на постой, выданная постоялым двором «Зарянка» в Косселе, которая была у Гилберта, когда он встретил Серу. Даже если возлагать надежды на способности Флау, им нужна отправная точка, и этой точкой должен стать постоялый двор.

Они не знали, существует ли ещё постоялый двор спустя семнадцать лет, но, к счастью, «Зарянка» всё ещё работает.

— Но как-то странно, что он выглядит новым. Каменная кладка стен старая, но двери и окна… — замечает Мифрил, осматривая здание.

Постоялый двор «Зарянка» – двухэтажное каменное здание. На фундаменте и стенах видны следы выветривания, но оконные рамы и двери не почернели от времени и во многих местах остаются светлыми.

Шалль указывает на часть фундамента.

— Во время гражданской войны семнадцать лет назад Коссель был сожжён. Вероятно, в этом здании сгорело всё, кроме каменной кладки. Смотрите.

На фундаменте, куда указывает Шалль, видны черные обгоревшие следы. Похоже, постоялый двор «Зарянка», у которого уцелела каменная часть, пострадал еще не так сильно. Оглядываясь вокруг, можно увидеть много зданий с новым фундаментом.

— Большинство зданий построено после гражданской войны семнадцать лет назад, поэтому весь город выглядит новым.

— И правда, сам город кажется новым, — говорит Энн, оглядываясь вокруг после слов Шалля.

Город Коссель разделен на прямоугольные кварталы, улицы аккуратно пересекаются под прямым углом. Деревья вдоль улиц посажены на равном расстоянии друг от друга, и нигде не видно огромных символических деревьев, которые обычно есть в каждом городе. Коссель был полностью сожжён во время гражданской войны семнадцать лет назад и затем был планомерно восстановлен.

«Что же произошло в этом городе семнадцать лет назад?»

Гилберт, похоже, хочет исследовать прошлое, чтобы узнать свою истинную личность, которую он потерял. Он хочет узнать прошлое ради своего настоящего.

С другой стороны, Энн, хоть и желает узнать прошлое, сама не очень понимает, что именно оно ей даст.

— Хорошо, тогда давайте зайдём в «Зарянку».

Когда Флау возвращается после привязывания лошади, Энн подгоняет повозку и останавливает ее под навесом постоялого двора.

Все пятеро собираются вместе, и Энн открывает дверь.

Через большие распахнутые окна в зал, совмещенный со столовой, проникают ветер и солнечный свет. В уютной столовой есть шесть столов со стульями и стойка в глубине помещения. Край стойки, судя по всему, также служит приемной постоялого двора.

Поскольку время давно перевалило за полдень, в столовой находится только один посетитель, который, кажется, обедает позже обычного. Он ест суп с мясом на кости, и хотя поднимает взгляд на вошедших, сразу возвращается к своей тарелке, молча продолжая есть, словно говоря своим видом, что он занят.

Услышав звон колокольчика на входной двери, из-за стойки выходит мужчина средних лет с длинными свисающими усами, как у сома, одетый в элегантный жилет.

— Добро пожаловать. Желаете пообедать? Или остановиться на ночлег?

Хотя постоялый двор небольшой, судя по манерам хозяина и интерьеру столовой, он кажется более высокого класса, чем «Флигер», где Энн когда-то постоянно останавливалась в Льюистоне.

— Мы пришли кое-что спросить. Я – Энн Хэлфорд, серебряный сахарный мастер из окрестностей Льюистона.

— Серебряный сахарный мастер? Правда?

Услышав удивленный возглас хозяина постоялого двора, единственный посетитель в столовой перестает орудовать ложкой. Он слегка поворачивается и смотрит в сторону Энн.

Она замечает его взгляд, но не придает этому особого значения и продолжает разговор с хозяином.

— Да, я получила королевскую медаль.

— Такая молодая, к тому же девушка – это действительно необычно. И у вас, госпожа серебряный сахарный мастер, есть ко мне какой-то вопрос? Я с удовольствием отвечу, если смогу. Что же вас интересует, милая барышня?

Шалль бросает на приветливого хозяина недовольный взгляд. Энн немного волнуется, как бы он не сказал ему какую-нибудь колкость, но Гилберт выходит вперед раньше, чем Шалль успевает открыть рот.

— Кажется, семнадцать лет назад я оставил здесь, в «Зарянке», одну лошадь. Под именем Гилберт Хэлфорд.

Хозяин с недоумением смотрит на Гилберта, видимо, озадаченный странной формулировкой.

— Что значит «кажется, оставил»? Разве вы сами не оставляли?

— Дело в том... что я потерял память. Я не помню ничего, что больше десяти лет назад.

— Потеряли память?

Гилберт напряженно кивает, и хозяин сочувственно качает головой.

— Как жаль.

— Я приехал в Коссель, чтобы узнать, что случилось со мной в прошлом. У меня всё это время была эта расписка, и я подумал, что она может стать какой-то зацепкой.

При этих словах хозяин постоялого двора всматривается в документ, который протягивает Гилберт.

— Она и правда старая. Судя по всему, ее выдали еще до того, как я стал владельцем «Зарянки». После того, как я перенял управление, я много чего обновил – и гостевые книги, и все остальное.

— А когда вы стали владельцем? — спрашивает Энн.

Хозяин сразу отвечает:

— Я принял дело через два года после того, когда город сгорел во время войны, так что это было пятнадцать лет назад.

— А у вас остались гостевые книги или другие документы от прежнего владельца?

Если сохранились старые гостевые книги или журналы учета лошадей, там должно быть имя Гилберта. Там же должны быть записаны имена его спутников и сроки их пребывания. Это могло бы стать хорошей зацепкой для поиска прошлого Гилберта с другой стороны.

На полный надежды вопрос хозяин качает головой.

— К сожалению, у меня нет.

Гилберт опускает голову.

— Понятно... Конечно, это же было семнадцать лет назад, да и владелец был другой...

Видимо, пожалев его, хозяин торопливо добавляет:

— Ах, но если они не сгорели во время войны, они могут быть у прежнего владельца, который ушел на покой. Если хотите, я могу связаться с ним. После того как он передал мне постоялый двор, он ушел на пенсию, так что должен быть свободен. Он живет здесь, в Косселе.

— Вы можете это сделать?! Пожалуйста, очень вас прошу!

Энн энергично склоняет голову, на что хозяин, уходя вглубь помещения, говорит:

— Присядьте, пожалуйста, и подождите немного.

Когда Энн и ее спутники усаживаются за один из столов, к ним подходит девушка, похожая на служащую постоялого двора, чтобы принять заказ. Они заказывают чай и вино, ожидая возвращения хозяина.

— Слушай, Энн. Тебе не кажется, что тот тип все время на тебя пялится? — тихим голосом спрашивает Мифрил, сидя в центре стола и держа бокал вина. Краем глаза он смотрит в сторону, где сидит тот мужчина, пришедший раньше.

Посетитель, который, казалось, был сосредоточен на еде, когда они вошли, теперь время от времени поглядывает в их сторону, задумчиво замирая с ложкой в руке.

— Этот мужчина начал обращать на нас внимание после того, как ты назвалась серебряным сахарным мастером. Тебе знакомо его лицо?

Похоже, Шалль тоже это заметил и острым взглядом косится в сторону мужчины. Мужчина одет как ремесленник, так что, возможно, он из той же профессии. Но его лицо незнакомо.

— Нет, я его не знаю. Возможно, он так смотрит, потому что считает девушку-серебряного сахарного мастера подозрительной.

Действительно, когда Энн представляется серебряным сахарным мастером в незнакомых местах или при встрече с незнакомыми людьми, она часто встречает недоверчивые взгляды.

Похоже, закончив есть суп, мужчина медленно встает. 

— Спасибо за угощение, — говорит он, обращаясь вглубь помещения, и навстречу ему выбегает девушка-служащая.

— До Праздника Поминовения Душ осталось десять дней. Мистер Уоттс, вы, наверно, сейчас очень заняты? — любезно спрашивает она, принимая плату, на что мужчина по фамилии Уоттс фыркает.

— В этом году тяжело. Этот молодой священник слишком придирчив.

Девушка смеется, словно пытаясь смягчить недовольство Уоттса.

— Ой, не говорите так, поклонники отца Макрегана рассердятся. Даже наш хозяин его большой поклонник.

— Конечно, старикам он нравится, — с явной неприязнью говорит Уоттс и уходит, а девушка с улыбкой провожает его словами благодарности и скрывается внутри.

Наблюдавшая за этим Энн наклоняет голову.

— Эй, а кто-нибудь слышал о Празднике Поминовения Душ?

Энн, путешествовавшая по всему королевству с матерью Эммой, не знает о празднике с таким названием. Она предполагает, что это может быть похоже на День Вознесения Душ, который уникален для этого региона. Однако День Вознесения проводится в разгар зимы. Бывают ли подобные праздники осенью? Осень – это сезон сбора урожая, и в каждой провинции обычно проводятся веселые праздники, посвященные сбору.

— Не знаю.

Даже Шалль, проживший более ста лет, пожимает плечами. Мифрил поднимает палец.

— Может быть, это потому что в День Вознесения Душ холодно, и они решили провести его заранее?

— Я никогда не слышала, чтобы кто-то самовольно менял даты праздников, установленных государственной церковью… — разумно замечает Флау, и Гилберт кивает, соглашаясь с ней.

— Точно.

— Может, местные жители просто все вместе решили схалтурить?

— Разве церковный священник это позволит?

На мнение Гилберта Мифрил с гордостью отвечает:

— Священник тоже ленится!

Энн горько усмехается, представляя смятение священника Косселя, которого заклеймили бездельником.

— Ну, давайте спросим у кого-нибудь еще. Если это праздник, нам нужно следовать местным обычаям.

Когда чашка чая Энн почти опустела, возвращается хозяин. Обойдя стойку, он выходит в зал трактира, неся в обеих руках несколько книг, перевязанных бечевкой.

— Простите, что заставил так долго ждать.

Запыхавшись, хозяин подходит к столу Энн и с грохотом кладет стопку бумаг.

— Эм, а это что?

— Прежний хозяин слег с простудой и не может встретиться с вами. Но когда я передал его внуку вашу просьбу, он достал из кладовой старые гостевые книги и журналы хранения. Вот они. Можете свободно их изучить. Он сказал, что они ему больше не нужны, так что можете распорядиться ими как хотите.

Хозяин постоялого двора шутливо пожимает плечами.

— Я отдам их вам. Хотя, возможно, они вам и не пригодятся.

— Большое спасибо, что так постарались для нас.

Энн встает и кланяется, а хозяин смущенно улыбается.

— Ничего особенного. Можете посмотреть их здесь. До наплыва посетителей к ужину еще есть время. Если что-то понадобится, позовите.

Сказав это, хозяин уходит за стойку.

Мифрил, приложив руку ко лбу, смотрит на стопку книг, словно измеряя их высоту.

— Это будет непросто проверить.

— Но нас же пятеро. Если разделим работу, быстро справимся.

При мысли о том, что в этих старых журналах может найтись искомое прошлое, появляется энтузиазм.

Когда Энн, закатав рукава, развязывает веревку на книгах, Гилберт берет верхнюю, похожую на журнал хранения. За ним следом тянутся Шалль, Флау и Мифрил. Энн тоже устраивается поудобнее на стуле и решительно берет в руки одну из гостевых книг.

Хотя книг много, в них записаны только имена, даты и суммы оплаты. Просмотреть одну страницу не составляет труда. К тому же, в записях, которые достались Гилберту, указаны даты, поэтому достаточно проверить записи до и после этих дат.

Через некоторое время Шалль выдвигает раскрытый журнал на середину стола.

— Гилберт Хэлфорд. Его имя есть в гостевой книге. 

Энн и Гилберт наклоняются вперед, Мифрил тоже тянется к книге, чтобы заглянуть в нее. Флау встает и собирается опереться руками о стол, чтобы тоже посмотреть, но ее рука чуть не касается руки Энн. 

⠀

⠀— Флау, — тихо, но резко произносит Шалль. 

Флау испуганно смотрит на него, а затем, словно только заметив свою руку, поспешно отдергивает ее и смиренно откидывается на спинку стула.

Гилберт смотрит на Шалля так, будто хочет что-то сказать, но прежде чем он успевает открыть рот, Энн мягко упрекает Шалля:

— Шалль, не нужно так...

— Все в порядке, Энн. Не беспокойся, — перебивает Флау. — Это нормально, я привыкла к тому, что меня боятся.

Флау говорит это безэмоционально, не выказывая ни злости, ни печали. Возможно, её эмоции трудно понять из-за ее глаз, которые отражают свет так сильно, что кажутся стеклянными и даже немного жутковатыми.

— Но...

— Все в порядке, Энн.

Гилберт с беспокойством смотрит на Флау.

Шалль встречается с ней взглядом. Золотые и черные глаза, кажется, оба пытаются скрыть свои эмоции. Между ними ощущается легкое напряжение.

— Что? Эй! Здесь тоже есть имя Гилберта Хэлфорда! 

Мифрил бросает взгляд на гору учетных книг рядом, тут же вскрикивает и, указав на самую верхнюю, вытаскивает её из стопки.

— Смотрите, вот здесь тоже!

По этому сигналу Энн и Гилберт снова склоняются над журналами постояльцев и квитанциями.

В гостевой книге, найденной Шаллем, действительно есть имя Гилберта Хэлфорда. Судя по всему, он останавливался надолго – на десять дней. И еще...

— Вот! Я только что нашел! — с гордостью заявляет Мифрил и, тяжело дыша, вытаскивает на середину стола один из журналов хранения. Маленькое крылышко за спиной напрягается и сверкает.

В постоялом дворе существует система, при которой постояльцы могут оставить на хранение в складе то, что нельзя разместить в комнате: лошадей, повозки или большой багаж. Постоялый двор записывает это в журнал и хранит до отъезда постояльца.

В журнале хранения указано, что в первый день пребывания Гилберта была оставлена на хранение одна лошадь.

— Хм?..

Энн наклоняет голову.

— Даты в этом журнале хранения... разве они не странные?

По идее, дата, когда лошадь была забрана со склада, должна совпадать с датой отъезда Гилберта из постоялого двора. Но дата, когда лошадь была забрана, приходится на пять дней позже его отъезда. К тому же, рядом с этой датой стоит какой-то особый знак, которого нет рядом с записями о других лошадях, повозках и багаже постояльцев.

— Интересно, что означает этот знак?

Гилберт задумчиво морщит лоб.

— Давайте спросим. Извините, хозяин!

Энн берет соответствующие гостевую книгу и журнал хранения и бежит к стойке. Когда она зовет в глубину помещения, появляется хозяин, вытирая руки тряпкой – видимо, он был чем-то занят.

— Да-да, вы звали?

— Извините. Мы проверяли старые журналы хранения, не могли бы вы объяснить значение этого знака?

Хозяин заглядывает в журнал и хмурится.

— А… Это значит, что лошадь была продана.

— Продана?

— Когда постоялец не может заплатить за проживание, мы продаем оставленных лошадей или багаж в счет оплаты. Этот знак означает, что с этой лошадью произошло именно это. Так...

Хозяин сравнивает гостевую книгу и журнал хранения, и его выражение лица становится еще более мрачным.

— Этот господин Хэлфорд... Это не тот человек?

Хозяин смотрит через плечо Энн на Гилберта, сидящего за столом.

— Вероятно.

— Так вот...

Хозяин кладет на стойку принесенные Энн гостевую книгу и журнал хранения и сравнивает их.

— Согласно гостевой книге, господин Хэлфорд семнадцать лет назад останавливался на десять дней, но лошадь была продана через пять дней после его отъезда. Это означает... Ну… — Тут хозяин понижает голос. — Простите, что говорю это, но возможно, мистер Хэлфорд покинул постоялый двор, не оплатив проживание. Поскольку лошадь находилась на складе, он не смог ее забрать. Вероятно, прежний хозяин продал лошадь в счет оплаты проживания.

— Что... То есть, он сбежал, не заплатив...

— Это только возможность. Не исключено также, что мистер Хэлфорд договорился с хозяином оставить лошадь вместо оплаты. Хотя обычно в таких случаях речь идет именно о неуплате...

Энн потрясена.

«Папа семнадцать лет назад сбежал, не заплатив за проживание?!»

С должной решимостью и чувством напряжения она начала это расследование, чтобы узнать, что произошло семнадцать лет назад с их семьей и почему они оказались разлучены.

Но... первое, что выяснилось – факт, что отец сбежал, не заплатив за проживание.

Она не знает, стоит ли ей злиться, печалиться или смеяться от удивления.

Видя ее растерянное лицо, хозяин поспешно продолжает:

— Это лишь возможность, не факт! К тому же, продав лошадь, постоялый двор наверняка получил денег больше, чем стоило десятидневное проживание, так что ущерба не было...

— Но с моральной точки зрения это было неправильно, верно? Если это так... извините... Тот человек за столом, Гилберт Хэлфорд, возможно, мой отец. Правда, мы не уверены, потому что он потерял память.

Хозяин грустно улыбается съежившейся Энн.

— Ну что вы, это было еще до того, как мне передали постоялый двор. Главное, чтобы сейчас за проживание заплатили.

Тихо вздохнув, Энн смотрит в окно у стойки. Уже поздний час, и солнце опускается все ниже. Пора искать место для ночлега.

— Можно нам, пятерым, остановиться в вашем постоялом дворе с сегодняшнего вечера? Нам нужно две комнаты. Мы заплатим вперед.

Им все равно нужно было остановиться на ночлег в Косселе. Если Гилберт когда-то доставил неприятности этому постоялому двору, теперь следует остановиться здесь должным образом, заплатить и внести вклад в его доходы. Поскольку в их группе есть человек, который, возможно, не заплатил за проживание в прошлом, Энн предлагает оплатить заранее, понимая беспокойство хозяина.

Похоже, поняв её чувства, хозяин улыбается.

— Да, конечно. Я подготовлю комнаты.

Энн кланяется в знак благодарности, и хозяин уходит, чтобы заняться подготовкой.

С гостевой книгой и журналом хранения в руках Энн возвращается к столу, переводит дух и кладет книги на стол.

— Как все прошло? — спрашивает Шалль.

— Эм... Во-первых, сообщаю. Я решила, что мы остановимся в этом постоялом дворе с сегодняшнего вечера.

— Мы остаемся здесь?! Ура! — восклицает Мифрил, радостно подпрыгивая, но тут же становится обеспокоенным. — Но это место выглядит дороже, чем те, что ты обычно выбираешь, Энн. Ты уверена?

— Действительно, это не похоже на твой обычный выбор. Что-то случилось?

В ответ на беспокойство и недоумение двоих, знающих её бережливость, Энн отвечает сухим смешком.

— Да, с оплатой все в порядке. Я обычно экономлю, так что такой постоялый двор мы можем себе позволить. Извините, что решила остановиться здесь, не посоветовавшись. Просто я почувствовала себя виноватой перед хозяином и подумала, что должна что-то сделать.

— Виноватой? С чего это ты чувствуешь себя виноватой?

— Как бы сказать... Не я лично, а мы все, как группа, должны чувствовать себя виноватыми, поэтому я и решила, что нам следует здесь остановиться. — Тщательно подбирая слова, Энн продолжает: — Похоже, что семнадцать лет назад, когда папа останавливался в «Зарянке» на десять дней, он мог не заплатить за проживание... Вот почему.

Во взгляде Шалля мелькает презрение, Флау недоуменно наклоняет голову и вопросительно смотрит на Гилберта, а сам он выглядит растерянным.

— Не заплатил? Я?

— Старик, ты правда совершил такой постыдный поступок? — морщась говорит Мифрил.

Гилберт пытается что-то сказать в своё оправдание, но слова выходят невнятными. Видимо, так и не найдя подходящих аргументов, он удручённо опускает плечи.

— Даже если я не помню... мне очень стыдно. Как неловко.

— Гилберт...

Сидящая рядом Флау утешающе кладет руку ему на плечо.

— Это ведь только предположение, папа. И потом, слушай! Я думаю, нам нужно выяснить, почему ты так поступил.

Энн бодрым голосом пытается подбодрить отца, столкнувшегося с грехами прошлого, о которых он не помнит.

— Если у тебя были веские причины так поступить, это может помочь нам понять, как наша семья оказалась разделена.

Опустив взгляд на гостевую книгу и журнал хранения, Энн вдруг замечает:

«А? Эта гостевая книга...»

Под подписью Гилберта Хэлфорда в гостевой книге не указаны имена сопровождающих. Значит, семнадцать лет назад он останавливался один.

— Если подумать, это тоже странно, да?

Энн передвигает гостевую книгу, чтобы все могли видеть.

— Здесь записан только Гилберт Хэлфорд, верно? Нет записи о сопровождающих лицах, значит, с ним никого не было. Если бы мы с мамой останавливались вместе с ним, в журнале хранения должна была запись о повозке. Но её нет, значит, папа десять дней жил в «Зарянке» один. Где и чем мы с мамой занимались те десять дней, пока папа жил один?

Шалль заглядывает в гостевую книгу и задумчиво подносит палец к подбородку.

— Действительно. Один-два дня – еще куда ни шло, но десять дней – это долго.

— Может, вы уже тогда были разлучены со стариком? — с любопытством спрашивает Мифрил. Энн задумывается.

— Но я уверена, что мама и папа действительно попали в гражданскую войну в Косселе. Иначе мама не рассказывала бы о боях на улицах Косселя... И папа остановился в «Зарянке» до того, как город сгорел.

В гостевой книге записи обрываются через двадцать четыре дня после того, как Гилберт покинул постоялый двор. Новые записи появляются только через полтора года, на новой странице. Именно в этот пробел между записями Коссель охватила война.

Гилберт тоже поднимает голову и хмурится.

— И правда. Почему я на десять дней расстался с женой и дочерью? И ещё не заплатил за проживание...

— Может, поругался с женой и, обидевшись, остановился отдельно от семьи в другом месте, — ухмыляясь говорит Мифрил, явно не воспринимая ситуацию всерьёз. Он просто забавляется, давая волю фантазии.

— Эм... Энн. Я… — робко начинает Флау. — Я могу помочь. Каменная часть постоялого двора сохранилась еще с времен до гражданской войны семнадцать лет назад, да?

— Похоже на то.

— Тогда и комнаты, пусть и с некоторым ремонтом, должны оставаться прежними. В том числе и та комната, где останавливался Гилберт семнадцать лет назад. Если я прочитаю воспоминания той комнаты...

Мифрил щёлкает пальцами.

— Точно! Флау! Ты же фея, родившаяся из омелы. 

— А? Омелы? — удивленно переспрашивает Энн, услышав об этом впервые.

— Ой? Энн, ты не знала? Флау – фея, рождённая из омелы. Омела внедряется в растение-хозяина и сливается с ним, поэтому, наверное, и рождаются феи с такими способностями, как у Флау. Но, Флау, почему ты не рассказала всем, из чего родилась?

— Не все же такие, как ты, — раздражённо бормочет Шалль.

Флау выглядит смущённой.

— Незачем об этом рассказывать всем... Я и тебе не собиралась говорить, пока ты не стал допытываться.

— Чего вы все такие... Вам не хватает уверенности в себе. Вообще-то, мы, феи…

Видя, что Мифрил готов начать свою длинную речь, и крайне недовольное выражение лица Шалля, Энн поспешно прерывает его:

— В любом случае, если Флау использует свою способность, чтобы прочитать воспоминания комнаты, где папа останавливался семнадцать лет назад, мы сможем узнать, что происходило тогда. Это может стать отличной зацепкой.

— Да, — кивает Флау, слегка колыхнув золотистыми волосами. В её глазах мелькает едва заметная радость. — Я могу читать воспоминания людей и предметов. Правда, я вижу только образы, не понимаю их значения и не слышу звуков. Но я могу увидеть, кто там был, как всё выглядело и что происходило. Уверена, это станет зацепкой.

— Но откуда мы узнаем, в какой комнате я останавливался? В гостевой книге этого нет, — говорит Гилберт.

Флау успокаивающе смотрит на него.

— Я прочту воспоминания всех комнат. Наверняка у каждой накопилось много воспоминаний, так что это займёт время. Но если попросить хозяина пускать меня в номера между уборками, когда постояльцы выезжают, я смогу постепенно просмотреть все комнаты. Так я найду ту, где ты жил, Гилберт, и увижу, как провёл там эти десять дней.

— Но, Флау, ты ведь сильно устанешь, используя свою способность? Просмотреть огромную память всех комнат... Не стоит взваливать на тебя такое бремя.

Флау слегка улыбается.

— Все в порядке. Ведь это ради тебя, Гилберт.

Энн вздрагивает от выражения лица Флау.

«А... Она улыбнулась.»

Впервые с момента их знакомства Энн видит улыбку Флау. 

До сих пор она видела только её встревоженное выражение лица или полное отсутствие эмоций. Когда Флау улыбается, её уникальные сияющие глаза кажутся мягче, напоминая нежный и мимолетный солнечный свет, пробивающийся сквозь листву. Её золотые глаза, которые обычно кажутся немного жуткими, слегка меняют оттенок.

Энн слышала, что Флау жила вместе с Гилбертом в его родном Карринтоне целых десять лет, ещё до того, как он встретил Эмму и женился на ней. 

Точный возраст Гилберта неизвестен, но если предположить, что он примерно того же возраста, что и Эмма, то сейчас ему должно быть около сорока пяти лет. Это предположение соответствует его внешности. Значит, Гилберт встретил Флау, когда был подростком, и они провели время вместе в Каррингтоне как друзья.

Хотя они и называют друг друга друзьями, какими на самом деле были их отношения?

Можно предположить, что у Гилберта не было романтических чувств к Флау, раз он влюбился в Эмму и женился на ней, но что чувствовала Флау?

Может быть, между ними была только чистая дружба, без каких-либо романтических чувств?

«В любом случае, Флау... Она очень любит папу. С давних пор. И до сих пор.»

— Действительно прекрасный постоялый двор. Красивый и чистый.

Войдя в комнату постоялого двора «Зарянка», Энн с сияющими глазами осматривает помещение. Глядя на неё, Шалль невольно смеется.

— Если тебе так нравится, давай всегда останавливаться в тавернах такого уровня.

— Нет, пусть всё остаётся как обычно. Это больше соответствует нашим возможностям. К тому же, если постоянно останавливаться в таких роскошных местах, они перестанут быть особенными. Именно потому, что мы останавливаемся в таких местах редко, это так приятно.

Шалль садится рядом с очаровательной женой, которая, присев на кровать, радостно восклицает: 

— Ах, какая мягкая!

Энн забронировала две комнаты: одну для Флау и Гилберта, другую для себя, Шалля и Мифрила. Однако когда Мифрил услышал о распределении комнат, он заявил, что будет спать в комнате Флау и Гилберта, несмотря на то, что так сильно боится Флау. 

Поскольку ни Гилберт, ни Флау не возражали, было решено, что Мифрил останется с ними. Однако Шалль уверен, что Мифрил не собирается просто спокойно лечь спать. Ведь прямо перед тем, как разойтись по комнатам, Мифрил запрыгнул Шаллю на плечо и прошептал ему на ухо: «Не трать впустую мою заботу, хорошенько проведи время с Энн.»

Оставив Энн и Шалля наедине, чтобы они потеряли бдительность, Мифрил, вероятно, планирует прийти подглядывать за их близостью. Должно быть, сейчас он размышляет, как это сделать: заглянуть в окно или подсмотреть через замочную скважину.

Энн, похоже, не поняла, почему Мифрил захотел остаться в другой комнате, и неверно предположила: «Может, ему захотелось перемен?» Шалль же устал от извращённых намерений Мифрила, которые достигли нового уровня.

Однако это хорошая возможность.

Обычно Мифрил всегда находится рядом с ними, но сейчас его нет. Если полностью пресечь его извращённые планы, Шалль и Энн смогут насладиться временем вместе, как никогда раньше.

«Его извращённые намерения не так уж плохи, если правильно их использовать.»

Шалль протягивает руку, чтобы коснуться щеки Энн, сидящей рядом с ним, но в этот момент она резко поворачивается к нему. 

— Слушай, Шалль. Похоже, Флау очень любит папу, да?

Неожиданный вопрос заставляет Шалля замереть, и он останавливает свою руку.

— Что? Почему вдруг?

— Ты ведь видел, как Флау улыбнулась недавно?

Шалль недоуменно наклоняет голову.

— Эта девушка улыбалась?

Хотя он следил за её движениями, он не обращал особого внимания на выражение её лица.

Энн наклоняется ближе к Шаллю.

— Ты не заметил? Когда папа беспокоился, что на нее ложится слишком много бремени, она улыбнулась и сказала, что все в порядке, ведь это ради Гилберта. Флау ведь знала папу ещё до того, как он женился на маме. И после того, как они снова встретились, она провела целый год вместе с ним в Раю Серы, помогая ему. Думаю, она очень любит папу. Конечно, мне очень интересно, что произошло между мамой и папой, но... мне также интересно, какие отношения были у Флау и папы.

— Если интересно, спроси у неё самой. Спросишь Флау и сразу все узнаешь.

— Но мы не настолько близки, чтобы я могла задавать вам такие, возможно, деликатные вопросы…

Недоумевая, Шалль невольно спрашивает:

— Почему?

— А?

— Я могу понять твой интерес к Эмме и Гилберту. Но его отношения с Флау не должны тебя касаться.

— И правда, — бормочет Энн на вопрос Шалля, выглядя озадаченной. — Почему же?

Похоже, её беспокоит то, что она сама не может понять причину своего интереса.

Энн решила отправиться вместе с Гилбертом в Коссель, потому что хочет узнать, почему семья Хэлфорд распалась.

Насколько можно судить по рассказам Энн, её мать Эмма, похоже, любила отца Гилберта. И сам Гилберт не производит впечатление человека, который мог бы бросить жену и ребёнка. Семья, которая должна была быть вместе, почему-то распалась. Энн с Эммой путешествовали вдвоём, и Энн выросла в пути.

Для людей естественно желание узнать, что стояло у истоков их жизней.

С другой стороны, отношения Гилберта и Флау не должны иметь отношения к Энн. Тем не менее, ей интересно.

В голове Шалля мелькает образ феи с фиолетовыми глазами.

— Потому что он человек, а она – фея?

Услышав вопрос, Энн смотрит на Шалля и несколько раз моргает.

— Возможно... ты прав.

Пробормотав это, Энн опускает взгляд на колени, словно пытаясь заглянуть в собственное сердце.

— Даже если папа женился, а Флау была важным другом, разве они не могли путешествовать втроём – мама, папа и Флау? Как мы с тобой и Мифрил Рид Подом. Но Флау не сделала этого.

— Возможно, для Гилберта она была другом, но для Флау всё было иначе.

Во времена, когда у Шалля только начинали зарождаться чувства к Энн, он видел, как весело она проводит время с Китом, и думал, что, возможно, наивысшее счастье для людей – это влюбляться друг в друга, соединять свои судьбы и быть вместе. Но даже думая так, его сердце болело каждый раз, когда он видел, как тепло общаются Энн и Кит.

Если бы тогда Энн и Кит стали парой, его душевная боль была бы неизмерима. Но Шалль думает, что даже в этом случае он бы продолжал защищать её, стараясь, чтобы она этого не замечала.

Однако, возможно, Флау не могла терпеть боль так же, как Шалль.

— Если Флау любила Гилберта, то находиться рядом с ним, когда он женился на другой женщине, было бы мучительно. Дело не в том, что они были разлучены, потому что они фея и человек. Даже между людьми или между феями, если чувства не взаимны, они все равно расстанутся.

— А как же папа и мама? Почему они расстались, несмотря на то, что их чувства были взаимны?

Энн наверняка не думает, что Шалль знает ответ. Скорее, это вопрос к самой себе. Но она произносит его вслух, потому что…

— Ты боишься? 

От этого вопроса Энн выглядит удивленной.

— Боюсь?...

— Может быть, ты всё время боишься? Что однажды нам с тобой и Мифрилу Рид Поду придется расстаться.

Энн поднимает голову и смотрит на Шалля.

— Возможно, так и есть.

Её голос звучит непривычно тихо и неуверенно.

— Дело не только в том, что ты фей, а я человек. Даже Скарлетт и Сайлас, оба люди, разошлись из-за разногласий. Различия между видами, несовпадение чувств, внезапные события, обрушивающиеся из ниоткуда... Мне кажется, что все это неизбежно случается. Это естественно.

Если бы Энн была более беззаботной, она могла бы наслаждаться счастьем, не думая о возможности непредвиденных событий. Но она выросла, путешествуя вдвоём с матерью, потеряла её, а затем продолжила идти своим путём. Такой человек, как она, не может позволить себе иметь настолько наивное мышление, чтобы думать только о счастье.

— Но... поэтому… — Слегка прикусив губу, Энн крепко упирается ногами в ковёр на полу и смотрит на свои носки. — Поэтому, я думаю, что хочу узнать о маме, папе и Флау. Чтобы, если когда-нибудь нас постигнут какие-то беды или испытания, мы смогли бы оставаться вместе. Я хочу знать, чтобы всегда быть с тем, кого люблю, – ради нашего будущего.

Причина, которую озвучила Энн, звучит для Шалля как слова решимости.

«Моя жена не просто беспокоится.»

Шалль щурит глаза.

Энн стремится извлечь важные уроки из прошлого, связанного с её настоящим.

Смотря на лицо Энн, которая выглядит встревоженной, даже просто произнося вслух предположения о разлуке, Шалль чувствует, что его любовь к ней становится ещё крепче.

Естественно испытывать беспокойство, представляя возможность разлуки. Энн и Шалль – человек и фей. Они отличаются видом и даже продолжительностью жизни. Из-за этих различий вероятность разлуки выше, чем между людьми или между феями, и, следовательно, тревога сильнее.

Но Энн определённо не хочет расставаться с Шаллем и Мифрилом. Она не просто испытывает тревогу, но и имеет твёрдую решимость избежать разлуки.

Тревога и решимость, слабость и сила мерцают в глазах Энн, и это мерцание выглядит очаровательным.

— Что бы ни случилось, я не оставлю тебя.

Он произносит это тихо, но твёрдо. Даже если он не может полностью стереть беспокойство Энн, он хочет хоть немного облегчить тревогу и успокоить её.

Энн поднимает голову и смотрит прямо на Шалля.

— Я тоже клянусь не расставаться. Но, возможно, папа и мама тоже так клялись друг другу, и всё же они расстались. Поэтому...

Шалль нежно прерывает её слова поцелуем, словно стирая тревогу.

От неожиданного поцелуя Энн выглядит удивлённой.

Как только их губы расстаются, она краснеет и произносит растерянным голосом:

— А... Шалль. Ммм... Этот поцелуй…

— Это клятва не расставаться с тобой. С этого дня я буду клясться каждый день, при любой возможности, что не оставлю тебя. Разве клятва не станет крепче, если повторять её много раз, как заклинание?

Энн удивлена внезапным поцелуем.

— То есть, если повторять много раз, клятва становится сильнее? — спрашивает она, на что Шалль кивает.

⠀— Ты так не думаешь?

— Наверное…

Энн кивает, но разум, почти парализованный поцелуями мужа, шепчет ей:

«Разве клятвы становятся крепче, если их повторять?»

Когда он смотрит на неё своими красивыми чёрными глазами, ей хочется принять всё на веру, но не может быть такой логики, что клятва становится сильнее от количества повторений.

— Может быть, клятвы не становятся крепче от повторений?

Краем глаза Энн замечает, что крыло Шалля, лежащее на кровати, окрашено в спокойный бледно-голубой цвет. По этому цвету она понимает, что он расслаблен.

— Может быть? Если нет уверенности, давай проверим, повторяя снова и снова. Каждый день, при любой возможности.

От этих слов её разум пробуждается.

— Это слишком стыдно, я не выдержу!

— Выдержишь или нет – тоже нет никакой уверенности. Давай проверим.

Шалль снова приближается с выражением лица, говорящим о том, что ему весело.

— Уверена! Я абсолютно уверена в этом!

Когда Энн почти кричит это, Шалль неожиданно обнимает её голову.

— Это шутка.

Она хочет возразить, что это плохая шутка, но когда он заключает её в объятия, это желание исчезает. Потому что, хоть Шалль и говорит, что это шутка, ей кажется, что он наполовину серьезен.

По силе объятий она понимает, что Шалль тоже не хочет расставаться с ней. В отличие от Энн, он не говорит вслух о страхе расставания, но, возможно, вместо этого он хочет сделать их клятву крепче, обнимая её вот так и повторяя поцелуи, словно заклинания, пусть даже в этом нет логики.

Энн чувствует, что Шалль пытается успокоить ее своими нежными объятиями.

«Шалль такой добрый...»

Все её тело наполняется теплом.

Раздаётся стук в дверь.

— Госпожа Хэлфорд. Простите. Можно вас на минутку? К вам посетитель.

Из-за двери доносится голос хозяина таверны.

— А, да!

Когда объятия Шалля ослабевают, Энн торопливо высвобождается и бежит к двери.

«Лицо не покраснело?»

Она дотрагивается до щек обеими руками, убеждается, что они не горят, и открывает дверь. За ней стоит хозяин постоялого двора с виноватым выражением лица.

— Простите. Вы только заселились и отдыхаете...

— Ничего страшного. Но посетитель? Я впервые в этом городе, у меня здесь не должно быть знакомых.

— Это не знакомый. Посетитель – кондитер, который держит магазин леденцов в этом городе уже около пяти лет. Его зовут Брайан Уоттс.

Думая, что где-то слышала это имя, Энн сразу вспоминает. Недавно в столовой «Зарянки» девушка-служащая называла так мужчину, похожего на ремесленника.

— Это тот человек, который недавно обедал в столовой?

— А, да-да, он самый. Кажется, он услышал наш разговор и понял, что вы серебряный сахарный мастер.

— Что ему нужно от коллеги?

Энн в замешательстве. Шалль встаёт и подходит сзади.

— Это не доставит проблем?

Он скрещивает руки и смотрит на хозяина постоялого двора сверху вниз.

Хозяин с усами, похожими на усы сома, съёживается под холодным взглядом Шалля.

— Нет, если не хотите встречаться, всё в порядке. Я отправлю его обратно.

Ремесленники, имеющие лавки, часто недолюбливают странствующих мастеров, приезжающих в их город. Ведь это означает конкуренцию. Если отказать во встрече, это может вызвать ненужные проблемы. Лучше избежать лишних неприятностей с местным ремесленником.

«Даже если я скажу, что приехала в Коссель не ради работы, мне поверят? Но я не могу обещать, что точно не буду работать. Неизвестно, сколько мы здесь пробудем, плата за жилье накапливается. Если будут заказы, я бы хотела поработать, чтобы компенсировать расходы. Но если честно сказать об этом, наверняка велят убираться. Может, дойдет до ссоры?»

Пока Энн молчит, размышляя, как лучше поступить, хозяин постоялого двора говорит:

— Но все же, если можно, я бы хотел, чтобы вы встретились с Уоттсом. Он выглядит очень серьезным. Говорит, что хочет поговорить с вами. Он сейчас занят важной работой, и я хотел бы ему помочь.

— Поговорить? А не пришёл ли он жаловаться на меня...

 Хозяин постоялого двора активно машет руками перед лицом.

— Ни в коем случае! Я бы не стал передавать просьбу о встрече, если бы он собирался так обращаться с моим постояльцем. Он говорил что-то о том, что хочет услышать ваше мнение насчёт важной работы.

— Правда? Но чем я могу помочь? Что за важная работа?

— Это очень важная для города работа, которая проводится каждый год в это время. Как житель города, я буду в затруднительном положении, если Уоттс не справится с ней. Я сделаю вам скидку на еду в столовой. Пожалуйста, встретьтесь с ним.

Хозяин умоляюще смотрит на Энн.

«Скидка на еду?!»

Это не какой-то незнакомец, а коллега по ремеслу, владеющий магазином в Косселе. Неясно, о чем он хочет поговорить, но вряд ли встреча с ним будет проблемой.

К тому же они путешествуют впятером. Ежедневные расходы на питание немалы, и поскольку они остановились в дорогом постоялом дворе, скидка на еду звучит заманчиво.

— Хорошо! Я пойду! — отвечает Энн с энтузиазмом.