Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
6 Запутанная ночь

Скарлетт без лишних церемоний заходит в дом. Сайлас, поднимаясь со стула, бросает на нее несвойственный ему гневный взгляд. Должно быть, он не может сдержать переполняющие его чувства.

— Скарлетт, не ожидал тебя увидеть.

Замершая у двери Джейн с растерянным видом смотрит на Сайласа. Похоже, она чувствует что-то необычное в его выражении лица и голосе. На лице Скарлетт на мгновение появляется тень испуга, но тут же сменяется жестким взглядом, будто отражая гнев собеседника.

— Финли ждет снаружи. Ты же не думаешь, что можно поручить прислуге заботу о серебряном сахарном мастере, представляющей виконта Серебряного Сахара? Энн, как твоя рана, болит?

Сидя на кровати, Энн склоняет голову.

— Немного болит, но в целом все в порядке. Спасибо, что защитили нас.

При этих словах Шалль поднимается.

— Я тоже благодарен. Спасибо.

— Не стоит так официально благодарить. Я сделала это ради сахарной скульптуры. За лесом ждет карета. Отнеси туда свою жену.

— Подожди, Скарлетт, — резко произносит Сайлас, когда Шалль уже собирается поднять Энн с кровати. Скарлетт молча оборачивается, и по ее поведению можно сказать, что она подавлена решительным видом Сайласа, но он твердо продолжает: — Верни лес сахарных яблонь. Я готов отказаться от всего остального. Только верни этот лес.

Скарлетт недовольно пожимает плечами и жестом показывает Шаллю уходить.

— Пойдемте. Вы двое.

Шалль бросает взгляд на Сайласа, но все же поднимает Энн на руки.

— Верни его! — резко кричит Сайлас вслед Скарлетт, направляющейся к выходу вслед за Шаллем.

Его голос заставляет ее остановиться в дверях. Шалль тоже замирает и оборачивается. 

— Когда я основала торговый дом Эйворт, ты подписал бумаги о передаче всего имущества на имя компании и подал их правителю провинции, помнишь? Я единственный представитель торгового дома, но ты, как муж представителя, имел равные права. Это было прописано в документах. Но ты перестал быть моим мужем. Ты выбрал ее, не так ли? — Скарлетт бросает мимолетный взгляд на съежившуюся Джейн. — Ты сам отказался от положения супруга представителя торгового дома Эйворт. Если тебе жаль, не стоило отказываться от своего статуса.

— Это равносильно тому, чтобы навсегда привязать меня к имуществу и лишить свободы!

— Не равносильно. Так оно и есть. Выбирай: эта женщина или имущество. Хочешь вернуть собственность – расстанься с ней и снова женись на мне.

После этих слов Джейн испуганно поднимает глаза. Она смотрит на Скарлетт как на нечто ужасное, но та лишь отвечает ей сильным, пронзительным взглядом.

— Разве у тебя нет человека, которого ты любишь?! Тебя это устраивает? Ты никогда не любила меня, так почему же ты говоришь, что хочешь еще один шанс?!

От слов Сайласа, наполненных гневом, Скарлетт хмурится, словно пытаясь сдержать боль.

— К сожалению, у меня нет любимого человека, и, скорее всего, никогда не будет.

«Нет, это неправда.»

Энн поднимает лицо с груди Шалля и невольно смотрит на Скарлетт.

— Ты... — стонет Сайлас, а Скарлетт нарочито прищуривается.

— Что? Если тебе есть что сказать, говори. По правде говоря, человек, который развелся с женой, с которой прожил более пятнадцати лет, потому что нашел человека, с которым хочет провести остаток жизни, вряд ли может что-то сказать.

— Можно ли было называть это браком?! Ты всегда была занята только работой и постоянно причиняла мне боль.

— Факт остается фактом: ты был моим мужем всё это время, — твердо говорит она, резко поднимая подбородок. — Ну, давай же быстрее. Нужно посадить серебряного сахарного мастера в повозку, иначе это повредит ране.

Шалль с неохотой смотрит на Скарлетт, но, получив указание, уходит прочь. Он проходит мимо застывшей в оцепенении Джейн.

Продолжает моросить мелкий дождь, и, несмотря на наступившее утро, из-за влажных деревьев всюду царит полумрак. В дверях дома, виднеющегося за плечом Шалля, стоит Джейн, закрывая лицо руками, а Сайлас обнимает ее за плечи.

— Ты все еще питаешь чувства к этому мужчине? Или ненавидишь его? — спрашивает Шалль у Скарлетт через плечо.

— И то, и другое. К сожалению, даже для меня самой.

Последовавший ответ Скарлетт заставляет Энн вздрогнуть. Хотя ее голос прозвучал ровно и бесстрастно, не выдавая никаких эмоций, она определенно сказала: «И то, и другое».

«И то, и другое?.. Сейчас она правда так сказала. Скарлетт...»

Пока они идут к повозке под моросящим дождем, капли которого падают на щеки, Энн наконец-то понимает. Так же постепенно, как капли дождя впитываются в ее платье.

«С самого начала и до сих пор. Скарлетт любит мистера Сайласа не из-за расчета. Но она ненавидит его, потому что он предал ее. Она любит, но очень зла на него.»

Если это так, то причина, по которой Скарлетт хочет получить леденец Эммы, заключается в...

— Я должна сделать сахарную скульптуру... но я не знаю, как, — невольно произносит Энн, и Шалль нежно спрашивает:

— Рана болит? Оставь работу на потом, когда рана заживет.

— Нет. Дело не в ране... Я не понимаю, как мне сделать леденец.

— Если ты сможешь повторить его, этого будет достаточно. Ты видела рисунок цветов. Ты сможешь его повторить.

— Просто повторить недостаточно. Теперь я это поняла. Сейчас... наконец-то.

Энн думала, что леденец, который она сделает для переговоров, будет всего лишь копией работы Эммы, и что, если она сможет идеально повторить оригинальную форму, этого будет достаточно, чтобы удовлетворить Скарлетт, но... этого мало, чтобы создать сахарную скульптуру, которую действительно желает Скарлетт.

В этом Энн уверена, как серебряный сахарный мастер.

⠀

⠀

⠀

— Вот же тупица! Болван! Шалль Фен Шалль, полный идиот!

Увидев, как Шалль принес Энн обратно в гостевую комнату поместья Скарлетт, Мифрил удивляется и паникует, почти плача от волнения за ее состояние. Однако, когда его заверяют, что ей уже оказали помощь и что ее раны несерьезны, он может немного успокоиться.

А потом начинаются расспросы о том, как это произошло. Когда Энн и Шалль кратко объясняют, что случилось, Мифрил краснеет от злости, вцепляется в волосы Шалля и начинает безжалостно их дергать.

— Почему ты проиграл такой слабой и никчемной фее, идиот?! Ты даже позволил Энн пострадать. Твой единственный козырь – это твоя сила, но если ее не будет, то будешь просто бесполезным бездельником.

— Не хочу слышать это от главного бездельника, но я действительно виноват, что Энн пострадала.

— Да, да! Покайся и искупи свою вину.

Мифрил приземляется на плечо Шалля и напыщенно выпрямляется, держа руки на поясе.

— Мифрил Рид Под, Шалль ведь погнался за той феей ради меня. И в конце концов, ничего серьезного не случилось, — успокаивает его Энн, прислонившись к изголовью кровати и подложив под спину несколько подушек. Она с беспокойством поглядывает на Шалля, который, несмотря на явное раздражение, не может ничего возразить. Однако Мифрил решительно указывает пальцем на Энн.

— Ты слишком мягкая! Из-за того, что ты его так балуешь, он совершает безрассудные поступки. Я требую искупления, чтобы он задумался о своем поведении!

— И как мне искупить вину?

Хотя Шалль, должно быть, зол на то, что Мифрил его ругает, похоже, он и сам сожалеет о своем поступке. 

Услышав вопрос, Мифрил, радостно сверкая глазами, начинает ерзать на плече Шалля.

— Как тебе искупить вину? Ну, знаешь. Ты должен при мне встать перед Энн и сказать ей: «Прости». Но и этого мало. Затем возьми ее за руку, поцелуй, а потом, потом, ухи-хи-хи-хи…

Он странно смеется, словно представляя что-то, отчего Энн краснеет, а Шалль, похоже, достигнув предела своего терпения, хватает Мифрила и кидает его на кровать. Мифрил с криком катится по мягкому постельному белью, вскакивает и поднимает кулак.

— Ты совсем не собираешься искупать вину!

— А ты и не собирался заставлять меня искупить вину, да?!

— Да ладно вам обоим, хватит уже говорить про искупление вины. Главное, что мы трое вместе и невредимы, все остальное для меня не имеет значения.

Энн улыбается, а Мифрил забирается к ней на колени, насупив брови.

— Ага. Ну... Я все время сидел в этой комнате и волновался за тебя и Шалль Фен Шалля. Если вы оба в порядке, то мне нечего сказать.

— Прости, что заставила тебя волноваться, Мифрил Рид Под. И спасибо, что ждал нас.

Мифрил располагается на руках Энн, скрестив ноги. Он задумчиво складывает руки на груди, словно погружаясь в свои мысли.

— Но кто такой этот Гилберт Хэлфорд? Та фея, которая наложила странное заклинание на Шалль Фен Шалля, служит ему? Человек, с которым эта фея встретилась в придорожной таверне, и есть Гилберт?

— Высока вероятность, что это был Гилберт. Но если это он, то почему он не пришел повидаться с Эммой?

Конечно, выражение лица Шалля тоже становится мрачным.

— Слушайте. Мы не знаем, кто такой Гилберт и что ему нужно. Но, может быть, нам просто не стоит с ним связываться?

Энн осторожно вмешивается в разговор, ловя их взгляды и улыбаясь.

— Та фея наложила странное заклинание на Шалля, потому что мы пытались разузнать о нем, верно? Если бы мы не будем пытаться, то он просто пришлет еще одно загадочное письмо. Не думаю, что он намеренно пытается навредить. Тогда, если мы быстро закончим работу и вернемся домой, подальше от них, всё будет закончено, да?

— Возможно, все закончится. Но разве тебе не любопытно? Гилберт может быть твоим отцом или как-то связан с твоими родителями, — спрашивает Шалль, и Энн кивает.

— Мне это неважно. Может он мой папа, а может и нет. Но сейчас для меня это не имеет значения. Моя семья сейчас – это ты и Мифрил Рид Под, и вы двое мне дороги. Моя умершая мама, конечно же, тоже дорога мне, но у меня много воспоминаний о ней, этого достаточно. Я не стремлюсь докопаться до прошлого мамы. Что касается папы, то я даже не знаю его лица, так что мне достаточно просто знать, что он был.

Энн думает так от чистого сердца, не притворяясь сильной и не заботясь о других.

— Если что-то случится, лучше разбираться с этим по ходу дела. Кроме того, есть вещи, которые я должна сделать... Я не хочу, чтобы произошло то же, что вчера ночью.

Молчавший до этого момента Шалль, наконец, вздыхает.

— Понял. Как пожелает моя жена.

Энн машет руками, чтобы разрядить обстановку, и весело говорит:

— Тогда давайте забудем о Гилберте! Конец! А мне нужно сделать сахарную скульптуру для Скарлетт.

Мифрил корчит недовольное лицо.

— Она говорит, что сама не понимает, что отличается в воссозданной скульптуре? Ты действительно сможешь ее сделать?

— Да, именно так.

Энн опускает взгляд на свои руки. Она думает о желании, которое доверили воплотить этим рукам.

Скарлетт сказала, что хочет воссоздать сахарную скульптуру Эммы ради торгового дома. Безусловно, это не ложь. Но есть то, чего она желает ещё больше, – счастье того времени, когда она вышла замуж за Сайласа.

«Она хочет вернуть то, что потеряла.»

Воссоздав сахарную скульптуру из самого счастливого времени своей жизни, она хочет вернуть то самое счастливое время.

Хоть она и говорит, что скульптура нужна ей ради торгового дома, она настойчиво хочет воссоздать только скульптуру Эммы. Вот почему это должна быть именно эта скульптура, а не какая-либо другая.

Однако...

«Что потеряно, того не вернуть.»

У Сайласа уже есть жена, и отношения между Скарлетт и Сайласом испорчены настолько, насколько это возможно. Сахарные леденцы обладают силой призывать счастье, но это не волшебство, способное в точности вернуть утраченное.

Скарлетт, вероятно, тоже это знает.

Но всё же она отчаянно пытается воссоздать сахарную скульптуру.

Сахарная скульптура, на которую она смотрит с такими трагическими мыслями, даже если и будет в точности выглядеть так же, как и семнадцать лет назад, не будет восприниматься прежней. Ведь счастье и сияние, которые она видела в то время в сахарной скульптуре, уже утрачены, поэтому даже тот же самый леденец будет казаться совершенно иным.

«Как бы точно я ни повторила и ни оживила мамину сахарную скульптуру, Скарлетт никогда не признает ее той же самой.»

В этом Энн уверена.

Если ее не признают, то она не сможет получить сахарные яблоки. Она не любит сдаваться. Но больше всего на свете она хочет показать Скарлетт то, что та желает.

«Скарлетт помогла Шаллю. Она могла притвориться, что ничего не знает, позволить убить его и скрыть это, сказав, что он пропал без вести. Она могла просто наблюдать за тем, как я горюю и печалюсь. Но она этого не сделала.»

Будучи раненой любовью, она не позволила любви Энн исчезнуть.

Она переводит взгляд с рук на потолок и размышляет.

Даже если она точно повторит то, что ей сказали возродить, это никогда не будет признано. Однако от нее требуется именно точное воспроизведение. Это невыполнимая задача.

— Невозможно сделать сахарную скульптуру, которую хочет Скарлетт, — бормочет она, прикусив губу. — Но... но. Я хочу сделать и показать ей. Должен быть какой-то способ.

Он смотрит на полуразрушенную сахарную скульптуру, лежащую на столе в центре комнаты.

Похоже, дождь прекратился, и сквозь окно пробивается тусклый свет.

«Что же мне делать?»

Мифрил хмурится, глядя на задумчивое выражение лица Энн.

— Эй-эй, Энн. Ты ведь не собираешься сейчас делать леденец, правда? Не делай его. Если ты сейчас начнешь двигаться, из раны будет хлестать кровь.

Она смущенно улыбается, понимая, что ее раскусили.

— Конечно, сегодня я воздержусь. Но я отдохну весь день и ночь, а завтра возьмусь за серебряный сахар.

Скарлетт пообещала сообщить виконту Серебряного Сахара о ранении Энн и сказала, что та может начать делать сахарную скульптуру после того, когда как следует отдохнет и поправится.

Но это не значит, что она собирается долго лежать в постели. От этой мысли ей не по себе.

Она собирается приступить к изготовлению сахарной скульптуры, даже если придется немного перенапрячься, но сегодня это кажется невозможным.

Завтра ее состояние должно улучшиться.

Шалль и Мифрил удивленно переглядываются.

— Делай, как хочешь. Но если тебе станет плохо, когда начнешь работу, мы сразу уложим тебя обратно в постель. А пока ложись, — говорит Шалль, подходя к кровати. Но несмотря на строгий голос, его движения полны заботы, противоречащей его тону. Он обнимает Энн за плечи, вытаскивает подушку из-за спины и укладывает ее.

Она ложится и, глубоко вздыхая, закрывает глаза. Из-за раны у нее небольшой жар, и тело ощущается вялым. Лежа, она еще сильнее чувствует пульсирующую боль от раны.

Но это не та боль, которую нельзя вытерпеть. Она только что приняла лекарство от воспаления и боли, которое ей дал врач, поэтому скоро ей должно полегчать.

Завтра она будет чувствовать себя лучше. Она точно сможет работать.

Внушая это своему телу, она начинает дремать.

Может быть, из-за лекарств Энн весь день проспала в постели.

Обед и ужин Шалль принес прямо ей в постель. Обе трапезы состояли из каши, сваренной на козьем молоке с добавлением сушеных фруктов. Это любимое блюдо Энн, поэтому Мифрил попросил Финли его приготовить.

Когда ее будили между дремотой, чтобы поесть, Энн рассеянно подносила еду ко рту и съедала примерно половину. После еды она выпивала маленький стакан горького лекарства. Проглотив его с кислым лицом, она снова ложилась и говорила: «Я хочу спать.»

Похоже, Мифрил не сомкнул глаз прошлой ночью из-за беспокойства и теперь, свернувшись калачиком у ног Энн, крепко спит.

Дыхание Энн ровное, но ее лоб и шея покрыты потом. Шалль вытирает лоб и шею Энн тканью, смоченной в холодной воде. Когда он повторяет это несколько раз, Энн открывает глаза.

— Спасибо... Шалль, — говорит она, улыбаясь, будто во сне.

— Спи, — шепчет Шалль, убирая влажные от пота волосы с ее лба. Энн кивает в знак согласия и снова погружается в сон.

Сидя на краю кровати, Шалль смотрит на ее спящее лицо.

«Из-за того, что я погнался за тенью Гилберта Хэлфорда, с ней случилось такое.»

Он глубоко сожалеет о своей оплошности.

Почему он оказался в этом хаосе незнакомых воспоминаний? Что-то случилось в тот миг, когда он прикоснулся к той золотой фее. Если так, то это способность той феи.

А значит, та фея может быть довольно опасным существом.

«Если оставить их без внимания, это будет беспокоить. Но вмешиваться тоже рискованно.»

Возможно, как и хочет Энн, им стоит просто обойти Гилберта стороной. В конце концов, сейчас от него нет реального вреда.

Однако... Он даже использовал Скарлетт и виконта Серебряного Сахара, чтобы найти Эмму. В этом чувствуется странная одержимость.

И самое жуткое в этом то, что, несмотря на свою одержимость, он не пытается приблизиться к ней.

«И все же, пожалуй, будет разумнее не вмешиваться. До тех пор, пока они сами не начнут действовать.»

Если же они все-таки сделают шаг, вероятно, ситуация будет чрезвычайно сложной. Думая об этом, Шалль чувствует напряжение, от которого покалывает кончик крыла.

Шалль не простит никого, кто попытается отнять у него счастье в том маленьком доме, где он живет с женой и надоедливым маленьким соседом. Безжалостно и беспощадно он разберется с любыми угрозами.

Кажется, она глубоко-глубоко спит.

Внезапно проснувшись, она даже на мгновение не понимает, где находится.

Шевелясь в постели, она чувствует небольшую боль в ране на пояснице, и это помогает ей вспомнить ситуацию.

Похоже, сейчас глубокая ночь, но, вероятно, светит луна. Энн видит Мифрила, который уютно спит, раскинувшись в позе морской звезды.

Полностью пробудившись, она пробует осторожно приподняться и обнаруживает, что боль от раны и ощущение жара значительно утихли.

— Не больно?

Посмотрев в направлении голоса, она видит Шалля, сидящего на подоконнике, куда проникает лунный свет и дует ночной ветерок. В лунном свете его крыло излучает бледное, спокойное сияние.

— Да, почти не болит.

Она встает с кровати и идет к нему. Из-за долгого сна ее ноги немного дрожат, но боль от раны не сильная. Подойдя ближе к Шаллю, она чувствует прилив уверенности.

— Кажется, все в порядке. Думаю, я смогу работать.

— Я рад. Но неужели первое, о чем ты думаешь, проснувшись – это работа? Ты всегда думаешь только о ней, — говорит Шалль с горькой улыбкой. Он обнимает Энн за спину и притягивает к себе. Поскольку на ней только тонкая, легкая летняя ночная рубашка, она чувствует, словно он прикасается к ее коже напрямую, и это ее смущает.

— Но кроме работы мне больше нечем не хочется заниматься.

— А проводить время с мужем?

Этот вопрос застает ее врасплох.

— Конечно, я хочу проводить время с тобой и Мифрилом Рид Подом. Но это жизнь, это не совсем то же самое, что работа… Но я не хочу пренебрегать этим.

— Я знаю, — шепчет Шалль, поддразнивая волнующуюся Энн. Он переносит руку с спины на шею, встает и притягивает Энн ещё ближе, приближая свое лицо так, что их губы почти соприкасаются.

— Но ты поставила Мифрила Рид Пода и меня на один уровень? Этого я не прощу. Я твой муж.

Шалль целует ее в губы. Закрыв глаза, Энн отвечает на поцелуй, погружаясь в счастье взаимной любви.

И в этот момент...

Снизу раздается звук разбивающегося стекла. Они резко отстраняются друг от друга.

Еще дважды слышится звон бьющегося стекла. Похоже, несколько человек бегут к вестибюлю.

Открывается входная дверь, и звуки шагов удаляются наружу.

— Я пойду посмотрю. Оставайся здесь.

Шалль выходит из комнаты. Слышно, как он спускается по лестнице и тихо разговаривает с кем-то, а затем, кажется, выходит с этим человеком через парадный вход. Возможно, он говорил с Финли.

Хотя Энн понимает, что с ее травмой она будет только мешать, ей неспокойно. Чтобы хотя бы увидеть, что происходит внизу, откуда раздавался звук бьющегося стекла, она выходит из комнаты и смотрит вниз на вестибюль с верха лестницы.

Дверь наполовину открыта, и лунный свет падает на пол. Два стекла в окне рядом со входом разбиты внутрь. На полу среди осколков, блестящих в лунном свете, лежат камни размером с кулак.

Кто-то бросил камни в окно. Финли и другие слуги выбежали, чтобы поймать преступника. Вероятно, Шалль присоединился к ним.

— Кто мог сделать такое? — бормочет Энн.

В этот момент в открытом дверном проеме появляется стройная фигура. Человек оглядывается у входа, чтобы убедиться, что в холле никого нет, и заходит внутрь, освещенный сзади лунным светом.

Это знакомая женщина.

— Миссис Джейн?

Она резко останавливается и смотрит вверх. Похоже, она не замечает, что Энн находится здесь. На её простодушном и робком лице застывает выражение сильного напряжения. В руках перед грудью она крепко сжимает небольшой продолговатый сверток.

— Что она здесь делает в такое время? И почему именно здесь?

Энн не может придумать причину, по которой Джейн оказалась бы в этом поместье. Тем более в такой час. Это слишком подозрительно. Неужели... Она переводит взгляд с разбитых стекол на Джейн.

«Если это так, надо позвать кого-нибудь.»

В тот момент, когда Энн делает шаг назад от перил, Джейн внезапно с неожиданной скоростью бросается бежать.

«Плохо дело!»

Энн разворачивается, пытаясь убежать в комнату, но в спешке ударяется о стену, и острая боль пронзает рану на пояснице. На мгновение она замирает.

Джейн пересекает вестибюль и взбегает по лестнице. Она бросает сверток на ступеньку и сжимает в правой руке то, что было в нем спрятано. В полумраке тускло блестит небольшой нож.

Подойдя к замершей Энн сзади, она приставляет лезвие ножа к её шее.

— Тихо. Не двигайся.

Энн осторожно оборачивается.

— Джейн. Почему? Что вы делаете?

— Где комната Скарлетт?

— Зачем вам это знать?

Крепче сжимая рукоять, Джейн повторяет:

— Скажи мне.

В её глазах Энн видит страшную решимость.

— Пожалуйста, не надо.

— Скажи мне.

В тот момент, когда Джейн повторяет свой вопрос, раздается звук открывающейся двери.

В ужасе Энн оборачивается на звук и видит, что из самой дальней двери в коридоре пробивается свет лампы, освещая Скарлетт в накинутом халате.

— Кто там? Что-то случилось?

Похоже, из-за яркого света она не может хорошо разглядеть происходящее.

Энн с лезвием у горла сглатывает. Даже от этого движения лезвие касается кожи, и она чувствует легкий укол. Нож хорошо заточен.

Скарлетт с недоумевающим видом направляется в их сторону.

Энн чувствует, как Джейн за ее спиной напрягается всем телом, готовясь броситься вперед.

— Скарлетт! Бегите!

В миг, когда Энн кричит это, Джейн толкает ее в сторону и бросается к Скарлетт.

От удара о пол рана Энн пронзает болью. Но, стиснув зубы, она вскакивает.

— Бегите! Кто-нибудь, помогите! На помощь, Шалль!

Скарлетт, кажется, на мгновение замирает перед несущейся к ней Джейн, но крик Энн будто пробуждает ее, и она разворачивается, чтобы убежать в свою комнату. Джейн пытается догнать Скарлетт.

Энн тоже бросается бежать.

Забежав в свою комнату, Скарлетт пытается закрыть дверь, но Джейн догоняет ее и замахивается ножом. Скарлетт хватает Джейн за запястья, но та давит изо всех сил.

Энн подбегает в тот самый момент, когда обе, сцепившись, перемещаются к центру комнаты и падают на пол. Скарлетт все еще держит запястья Джейн, оседлавшей ее. Это сдерживает лезвие, но позиция Скарлетт невыгодна. Лезвие ножа приближается к ней.

— Кто-нибудь, помогите!

Еще раз позвав на помощь, Энн бросается к ним.

— Остановитесь, пожалуйста!.. Пожалуйста!

Она опускается на колени и обеими руками хватает руку Джейн с ножом. Однако из-за болящей раны и неудобного положения ей не удается применить достаточно силы. Скривившись, Скарлетт пытается оттолкнуть нож, но лезвие медленно опускается.

«Все кончено!»

В этот момент раздается звук шагов, поднимающихся по лестнице.

— Помогите!

Сразу после ее крика в комнату врываются Шалль и Финли. Финли хватает Джейн сзади и оттаскивает ее от Скарлетт, а Шалль вырывает нож из ее руки.

Энн обессиленно упирается руками в пол. Из-за напряжения и чрезмерных усилий все ее тело покрыто потом, а рана болит.

— Вы обе не ранены?

Шалль опускается рядом и обнимает Энн за плечи.

— Все в порядке. Спасибо, Шалль... что пришел.

Слезы наворачиваются ей на глаза. От пережитого ужаса и наступившего облегчения пальцы начинают дрожать.

— Да, — коротко отвечает Скарлетт, оставаясь без сил лежать на полу. Через некоторое время она, наконец, встает, глубоко вздыхает и проводит рукой по растрепанным рыжим волосам.

— А миссис Джейн… — дрожащим голосом бормочет Энн, оборачиваясь.

У двери она видит Джейн, стоящую на коленях, со связанными за спиной руками, которую держит Финли. Она обессилено опускает голову. На пол капают слезы. Она плачет без единого звука.

— Какая же ты глупая.

Скарлетт вздыхает, поправляя подол халата и вставая. 

— Какой тебе прок от убийства меня? — говорит Скарлетт, стоя перед Джейн, голосом, полным недоумения и раздражения.

Джейн, до этого неподвижно смотревшая в пол, дрожа, поднимает голову. Растрепанные волосы прилипли к мокрым от слез щекам. Из покрасневших глаз продолжают течь слезы. Она смотрит на рыжеволосую женщину не с вызовом, не прося прощения, не униженно, а просто пристально.

— Я хотела защитить Сайласа от тебя… У меня нет ни силы, ни богатства. Чтобы защитить Сайласа от человека, у кого есть и то, и другое, мне нужно было убить тебя...

— Защитить? Что за странности ты говоришь? Я никогда не причинила бы Сайласу вреда. Ни сейчас, ни раньше.

— Ты продолжаешь ранить его сердце. И сейчас пытаешься ранить.

В глазах Скарлетт появляется холодный блеск. Она отвечает низким голосом, сдерживая гнев:

— Ранить? Я всегда думала только о том, что лучше для него. Я хотела, чтобы он преуспел как художник, поэтому я зарабатывала, чтобы ему не пришлось работать. Чтобы его признали в обществе как настоящего художника, я даже использовала свою девичью фамилию для компании, чтобы отделить его от бизнеса. Я не позволяла ему заниматься ничем, кроме написания картин. Я не ранила его, а защищала все это время.

— Это продолжало мучить его. Когда мы только встретились, он часто говорил, что он бесполезен, что его просто содержат.

Скарлетт усмехается.

— Это роскошь. Ты говоришь, что я ранила его только потому, что он так страдал от роскоши?

— Я знаю, что ты делала. Сайлас рассказал мне, — тихо произносит Джейн хриплым голосом, отчего Скарлетт вздрагивает.

— Сайлас незнаменитый художник. Но каждый год обязательно находился покупатель его картин, верно? Покупатель, который приобретал картину ежегодно после вашей свадьбы. Он радостно говорил, что пока есть такой человек, для него он остается ценным художником. Но...

Скарлетт хмурится и отводит взгляд от Джейн.

— Но каждый год картины покупала ты. Ты поручала кому-то их покупать.

Скарлетт молчит, словно подтверждая слова Джейн.

Энн вдруг осеняет. Картина с цветком из сна Сайласа, доставленная в ее комнату для воссоздания сахарной скульптуры. Раз это цветок из его сна, то ее точно нарисовал он. Эта картина находится в поместье из-за того, что он оставил только ее, когда уходил?

Или это одна из картин, которую Скарлетт продолжала приобретать каждый год, притворяясь покупателем?

В подвале, где хранится сахарная скульптура, стоит много холстов. Может быть, это картины Сайласа?

«Она покупала картины своего мужа Сайласа, скрывая свое имя? И он этому очень радовался...»

Энн это понимает. Когда нет уверенности в своих навыках или работах, как приятно, когда кто-то их признает. Если это близкий человек, можно посчитать, что это «необъективно», и отмахнуться с горькой улыбкой. Но если бы был покупатель, регулярно заказывающий работы, это придавало бы уверенности и радовало бы больше всего.

Существование даже одного такого покупателя может поддержать, когда хочется все бросить.

Но что, если это ложь?

Если бы, например, Шалль или Мифрил делали нечто подобное, что бы подумала Энн? Конечно, она была бы благодарна за их заботу. Но в то же время была бы подавлена недостатком своих навыков и мастерства, из-за которых они были вынуждены так поступить.

Даже понимая, что это сделано из доброты, ощущение боли всё равно останется.

«Скарлетт сделала именно это. И это ранило Сайласа.»

Поэтому, хоть он и говорил, что верит Скарлетт, он все же ушел от нее. Он чувствовал себя жалким из-за того, что довел ее до этого, ему было мучительно больно оставаться с ней.

Но теперь он даже любовь Скарлетт, в которую верил, считает расчетом. Вероятно, сейчас ему еще больнее, чем раньше.

— Сайлас ранен. Он до сих пор страдает из-за своей ценности. А ты пытаешься снова вернуть его себе. Используя владения, ты хочешь вернуть его, привязать к себе и полностью лишить гордости. Вчера ты сказала Сайласу выбирать между мной и собственностью. Это низко. Ты сказала, что если он хочет вернуть свои владения, он должен вернуться к тебе и отбросить свое достоинство. Может ты не поняла, но ты пыталась купить человека!

Шалль хмурится, видимо, вспомнив вчерашние события.

Вчера Скарлетт пришла в дом Сайласа и сказала, что если он дорожит своим имуществом, то должен расстаться с Джейн и снова жениться на ней. Зная, что Сайлас привязан к земле и хочет вернуть ее себе, сказать такое равносильно попытке купить человека за деньги.

Для Шалля, фея, имеющего опыт продажи и покупки, это должно быть неприятно.

И теперь эти неприятные слова возвращаются к Скарлетт. Джейн, как и Шалль, разозлилась на попытку купить живое существо, и, решив защитить любимого мужа, пришла сюда с клинком в руке. 

Что же заставило Джейн так разозлиться и даже решиться убить Скарлетт, чтобы защитить мужа? Возможно, у нее был похожий опыт, как у фей.

Поэтому...

Прикусив губу и собрав все силы, Скарлетт пристально смотрит на Джейн.

— Да что ты можешь знать обо мне?

— Я ничего не знаю о тебе! Но я знаю, что он страдает, поэтому я защищаю его!

Впервые Джейн повышает голос. Лицо Скарлетт наполняется гневом.

— Я хочу убить тебя. Я сдам тебя главе провинции за покушение на убийство.

— Делай, что хочешь. Моя жизнь ничего бы не стоила, если бы я не встретила Сайласа.

Энн, не моргая и затаив дыхание, смотрит на них обеих.

Эти две женщины, каждая по-своему, глубоко любят Сайласа.

Этот факт сильно потрясает Энн.

Она смотрит на шрамы на руках Джейн и ее правую ладонь с отсутствующим кончиком мизинца. Думая о жизни Джейн, в которой она получила эти раны, Энн становится трудно дышать. Из слов Джейн понятно, что Сайлас имеет огромную ценность в ее жизни, которую даже больно представить. Только когда она произносит имя Сайласа, ее голос наполняется чем-то, напоминающим смесь любви и печали.

То, что Скарлетт сделала с Сайласом в прошлом, было не для того, чтобы причинить ему боль. Она всего лишь хотела поддержать и вдохновить своего мужа, действуя по-своему.

Любовь переполняет, сталкивается, переплетается и становится невероятно запутанной.

«Даже если она запутана, это все равно любовь. И Скарлетт, и Джейн.»

Это чувство вот-вот превратится в ненависть. Энн не хочет видеть, как ненависть перерастет в трагедию. Это никого не сделает счастливым.

Причин для этих запутанных отношений много, и прошлое уже нельзя изменить. Но сейчас есть только один способ распутать этот клубок. Это очевидно.

В центре этого единственного решения находится Скарлетт.

Энн взяла на себя работу понять чувства Скарлетт, воплотить в жизнь то, чего она желает, и передать ей результат.

Если это так, то что Энн должна сделать прямо сейчас?

— Подождите, Скарлетт, — подавляя дрожь, зовет Энн и пытается встать. Заметив это, Шалль придерживает ее за руку, помогая подняться.

— Скарлетт. Не стоит отводить эту женщину к правителю. Хотя она и совершила непростительный поступок, но... есть другой способ искупить вину.

— Эта женщина пыталась меня убить!

— Но Сайлас дорожит ею. Если вы отведете ее к правителю, то что бы она ни сделала, он будет ненавидеть и проклинать вас всю жизнь. Разве этого вы хотите, Скарлетт?

— Меня чуть не убили! Меня!

Энн вздрагивает от разгневанного голоса Скарлетт, но все же продолжает:

— Я понимаю. Это непростительный варварский поступок, и правильно было бы отдать ее правителю. Но если поступить правильно, Сайлас будет ненавидеть вас, Скарлетт. Как бы плохо эта женщина ни поступила.

— Тогда, может, нам тайно убить ее и где-нибудь закопать? Тогда это будет просто пропажа без вести. И никто не будет никого ненавидеть.

— Скарлетт! — встревоженно окликает ее Финли, словно пытаясь урезонить. 

Джейн, которой сказали, что ее нужно закопать, безэмоциональна. Она не проявляет ни капли дерзости. Кажется, что ее эмоции умерли, как будто она смирилась со своей участью после поимки.

Шалль внимательно наблюдает за Скарлетт и Энн. Он находится в позиции, готовый в любой момент остановить Скарлетт, если та попытается поднять руку на Энн.

Содрогаясь от холодного голоса Скарлетт, Энн все же кивает и отвечает ей:

— Да, пожалуйста. Если вы этого хотите, Скарлетт.