Онлайн чтение книги Чего ты желаешь своим мутным взором? What Do You Wish For With Muddy Eyes: Record of Highserk War
1 - 88

ЧЕГО ТЫ ЖЕЛАЕШЬ СВОИМ МУТНЫМ ВЗОРОМ

Глава 88

Уольм устремил свой взгляд на нападавшую, появившуюся из пылающего огня. Это была женщина с рыжими волосами, и, так как все солдаты вокруг были повержены, не было сомнений, что именно она произнесла заклинание. Выбор огненной магии, вероятно, был сделан со ставкой на радиус и мощь разрушения, но привратник уже привык к пламенному пеклу.

—  Почему ты не умираешь?! — донёсся до ушей Уолма голос, полный разочарования.

Он, несомненно, принадлежал тому, кто разрушил правую угловую башню, однако дерзость, с которой этот человек отправлял в воздух и союзников, и врагов, казалось, поубавилась.

—  Ах, или тебя наругали?

Уольм получил неуместный ответ на ему же заданный вопрос. Мужчина, ярко и роскошно одетый, сидел на останках угловой башни. Рядом с ним находилась группа наёмников, вероятно, считавшая его своим командиром.

Уольм давно научился распознавать людей, одетых в броские одеяния, на поле боя. Командиры, особенно те, кто принадлежал к знатному роду, часто обладали значительным влиянием среди солдат.

Голубая кровь иногда может стать проклятием. Гордость и достоинство семей выделяют таких людей, не позволяя им скрыться, толкая их на передовую. Учитывая риск утраты командования, подобные действия на первый взгляд можно рассматривать как намеренное высокомерие. Однако для знатных командовать людьми и вести тысячи в бой — это задача, которую они вряд ли смогут добровольно избежать.

— Собираешься играть героя, несмотря на численное превосходство противника?

— Я выгляжу настолько благородным для тебя?

Глава наёмников снова задал вопрос привратнику. Будь то из-за обиды за своих убитых товарищей или по другой причине, ответ Уольма, казалось, содержал смесь насмешки и раздражения.

Привратник оказался изолированным среди врагов. Точнее говоря, вокруг него всё ещё были солдаты, но оставленные позади. Не имея возможности отступить и получив множество ран, несколько воинов всё же не прекращали сопротивление.

Они явно не верили в спасение, и, вероятно, именно упрямство удерживало их на ногах. Некоторые настолько потеряли голову, что решили перед смертью унести с собой как можно больше врагов.

Среди них могли быть и те, кто просто не успел вовремя отступить, или те, кто остался прикрывать отступающих товарищей из чувства ответственности. Их жизни тоже висели на волоске. Если бы Уольм сосредоточился на побеге, он мог бы прорваться через окружение, используя пламя, или ускориться с помощью магии ветра.

Даже если сторона виконта Эдгара потерпит поражение, Уольм мог бы сбежать в город, погрязший в коррупции. Армия стремилась захватить земли вокруг рудников магического серебра. Если верить рассказам солдат из территориальных войск Далимаркус, то вторжения, охватывающего город под контролем центрального правительства, не произойдёт.

«Может, лучше попробовать сбежать?»

Наёмник чутко понял направление мыслей Уольма.

— Думаешь, сможешь? Ты умрёшь здесь. Не переживай, мы тщательно разберём твоё тело, продавая его по частям. Глаза и печень такого мага, как ты, принесут хорошую прибыль.

Это было страшно радикальным признанием. Высокая рыночная стоимость была озвучена солдату вместе с убийственными намерениями, и, хоть это льстило, потеря собственных конечностей означала смерть.

— На поле боя даже части моего тела популярны.

Привратник никогда не думал, что настанет день, когда его будут преследовать многочисленные мужчины и женщины из-за его же тела. Посреди внимательных взглядов солдаты вокруг продолжали отчаянно сражаться, падая один за другим на землю. Критическая точка была близка.

«Каков глупец».

Слово «долг» будто всегда преследовало Уольма. Он был трудоголиком и в своей прошлой жизни. Несмотря на жалобы о том, что он достиг предела или что больше не может выдержать нагрузки, Райдзю всё равно тащил своё тело в офис, чтобы покончить с работой.

Привратник завидовал индивидуалистам и эгоистам. Не саркастически. У них была твёрдая воля и ум, ориентированные на то, что принесёт пользу именно им.

Уольм, несовершенный коллективист, взвешивал свою выгоду против выгоды группы, к которой он принадлежал. Если последние не страдали от значительных потерь, он выбирал себя. Однако, как только понимал, что его действия могут серьёзно и фатально повлиять на окружающих, он неизбежно пренебрегал собой или немногими другими.

Смогли бы два мальчика сбежать, если бы он их оставил? Смогли бы добровольцы из Хайсерка сократить потери? Смогли бы люди павшего государства восстановиться без рудников мифрила? Эти вопросы были проклятием, связывающим Уольма по рукам и ногам. Путь к отступлению оказался закрыт, и солдат с этим смирился.

«Как же я себя ненавижу».

Боль в глазах была невыносимой, и утрата света наполняла душу ужасом. Однако это не было причиной для каких-либо колебаний.

Уольм прекрасно понимал, что произойдёт, если использовать дьявольское пламя в неизвестных условиях. Люди гибли и сгорали в большом количестве — старики и молодые, мужчины и женщины. Но он никогда не сжигал вражеских солдат, стоя в рядах с товарищами, разделяющими его судьбу и застрявшими в окружении врагов.

Те, кто не представлял, что произойдёт дальше, о чём они могли думать в свои последние моменты? Одни, с вывалившимися внутренностями, выкрикивали свои последние слова, в то время как странный молодой солдат протягивал руки в поисках спасения, стараясь убедить свою замаранную совесть, что он и погибшие товарищи — необходимые жертвы ради благого дела. Их лицемерие вызывало у Уольма тошноту.

Спасти молодого мальчика, с которым он успел познакомиться, означало убить других солдат, которых он не знал. Это было воплощением несправедливости.

«Ха… ха-ха… тут действительно нет никакого спасения», — задумался Уольм.

Возник вопрос. Если бы пришлось выбирать между спасением солдат Хайсерка или спасением юноши, умоляющего о помощи, кого бы Уольм решил оставить? Само размышление о возможных выборах заставило привратника хмыкнуть, а на его лице появилась мрачная улыбка. В этих бесполезных мыслях пламя, проецируемое на мир, начало угасать, сигнализируя о начале действия.

Из сумки, висевшей на поясе, Уольм достал маску и надел на лицо. Предмет затрепетал одновременно от радости и гнева, вдохнув давно позабытый воздух мира. Маска прилипла к лицу так, что причиняла боль.

Уольм любил её. Она была словно маской разбойника. Если лицо скрыто, человек с лёгкостью мог совершать жестокие поступки. В плане трусливого поведения привратник не был исключением.

«Извини. Но ведь тебе это нравится, не так ли?»

Уольм поиграл с маской. Почувствовав аномалию в магической энергии, она зазвенела от радости. Демоническая маска больше всего любила наблюдать за тем, как лазурное пламя сжигает мир, глядя из лучших мест и наслаждаясь зрелищем. Это было существо с плохим вкусом. Захватив в поле зрения как можно больше солдат, Уольм тихо пробормотал:

— …Простите меня за мою ненависть, мне жаль.

— Что ты делаешь с этим!..

Слова какого-то дворянина были оборваны. Ослепляющая боль в глазах привратника была подавлена инстинктом выживания и рациональным желанием убивать. Чтобы отправить врагов в подземный мир, дьявольское пламя пробудилось после годового сна.

Кровь сочилась из глаз, боль в глазных яблоках проникала в мозг. Стиснув зубы, чтобы вынести эти чувства, Уольм продолжал смеяться. В противном случае он был бы подавлен этой болью.

— Ах-ха-ха-ха, ха-а-а!!!

Поднявшийся горячий ветер превратился в вихрь, устремляющийся в небо, и лазурное пламя переполнило всё вокруг. Радостные крики быстро превратились в крики агонии. Среди этого ада всё ещё находились товарищи Уольма по оружию и едва дышащие раненые воины.

«Прошло много времени».

Это были мысли, недостойные человека, который устроил пламенный ад. И всё же в уме привратника всплывали тёмные, мрачные дни с его прежним отрядом в замке Дандруг.

«А?! Огонь, огонь, не-е-е-е-ет!!!»

«Потушите, потушите немедленно-о-о!»

Один за другим крики затихали. Те, кто был поглощён огнём, повредив                         горло и лёгкие, оказались лишены кислорода и задохнулись на земле.

Были и исключения. Элитные всадники и наёмники действительно оказались превосходными. Даже охваченные лазурным пламенем, несколько солдат всё ещё пытались приблизиться к Уольму, чтобы его убить.

«Не сдавайтесь, отрубите ему голову!»

Привратник начал приветствовать эти попытки. Несмотря на прерывистую боль в глазах и расход маны, вызванный дьявольским огнём, это казалось более терпимым, чем страдания врага в раскалённом потоке.

В мгновение ока даже солдаты, которые временно создали магические барьеры, начали отходить от поля боя, когда их резервы начали истощаться. Жжёный запах быстро трансформировался в вонь от обугленного мяса и волос, цепляясь за ноздри.

Обычный солдат, выдержавший лазурное пламя и метнувший копьё в привратника, едва держался, выглядя слишком хрупким. Уольм использовал свою алебарду, чтобы запутать наконечник копья, и быстрым движением оружие легко выскользнуло из рук вражеского солдата. Его кожа была покрыта волдырями от высокой температуры, что делало невозможным удержание в руках чего-либо.

Боевой дух солдата оставался сильным, когда он попытался вытащить короткий меч, но крюковое лезвие, выходящее из алебарды Уольма, быстро перерезало ему горло сбоку. Падающие один за другим солдаты, приближающиеся к привратнику, редели. Поглотило ли их лазурное пламя, или они пытались сбежать до того, как закончится мана, оставалось неясным.

Одно было очевидно: все на поле боя потеряли что-то — будь то мировоззрение, мысли или жизнь — из-за дьявольского огня. Когда зловещее синее пламя образовало раскалённое море, а маска задрожала с невероятной силой, Уольм не смог сдержать смеха. Его голос эхом разнёсся по полю боя, словно он достиг вершины восторга среди горящих лазурных пламенных волн.