Онлайн чтение книги Я сдаюсь, я больше не играю [Новости индустрии развлечений] I'm giving up, I'm not acting anymore [Entertainment Industry]
Глава 47: Действительно

    Ло Сяо последовала за охранником, пока не добралась до края съемочной площадки. Она была окружена множеством сотрудников. Она заметила разбрызгиватели, распыляющие воду сверху, чтобы имитировать дождь. Похоже, они снимали сцену, действие которой происходило под дождем.

— Вы можете подождать снаружи этой палатки. Не проходите дальше. Если увидите пустой стул, не садитесь; он может понадобиться кому-то другому.

— Хорошо.

  Поблагодарив охранника, Ло Сяо медленно потащила свой тяжелый чемодан к внешнему периметру съемочной площадки. Несколько раз обойдя её, она наконец увидела Линь Цзыу, стоящего в самом центре съемочной группы, сквозь суету толпы. Она не знала, какую сцену снимают, но Линь Цзыу стоял под проливным дождём, создаваемым разбрызгивателями. Была глубокая зима, температура в Синине давно опустилась ниже нуля, но он был одет только в тонкую рубашку и стоял одиноко и безрадостно под проливным дождем. Даже с такого расстояния Ло Сяо могла видеть, что его лицо от холода побледнело, как бумага. Тем не менее, Линь Цзиву стоял там, прямой, как укоренившееся дерево, пристально глядя на один из ресторанов. Его промокшая одежда прилипла к телу, вода стекала по лицу, мимо кадыка, ключицы, груди и обводила линии мышц живота. Его подтянутая талия заставил членов съемочной группы несколько потерять самообладание. Щеки Ло Сяо мгновенно покраснели. Его промокшая одежда обнажала все изгибы тела, но оставалась завуалированной полупрозрачной тканью. Большинство людей не смогли отвести взгляд от него, но она знала это тело лучше, чем они. Она хорошо знала запах этого мужчины, как поднимается и опускается его широкая грудь в такт дыханию, какой палящий жар он чувствовал, когда он не мог себя контролировать. Понимая, что вспоминает детали той ночи, Ло Сяо почувствовала, как у нее горят уши. Она быстро покачала головой, пытаясь отбросить ужасающие ассоциации и сосредоточиться на съёмках Линь Цзыу.

    Девушка распахнула дверь ресторана и вышла. Это была не кто иная, как Шу Юнь, давняя предполагаемая подружка Линь Цзыу. Она играла студентку гораздо моложе своих лет, макияж был чистым и аккуратным, а одежда очень тонкой, обтягивающий свитер, без шарфа. Стоя на платформе из пяти или шести ступенек над землёй, она покраснела, глядя на Линь Цзыу. 

Линь Цзыу заговорил, его голос был хриплым, почти с примесью крови: — Сяо Жань, пойдём со мной.

Сяо Жань, героиня «Облепихи», которую играла Шу Юнь, молчала, глядя на него. Линь Цзыву, казалось, отчаянно хотел шагнуть вперед, но его пальцы ног слегка подались вперед, прежде чем он сдержался, не двигаясь, как будто боясь напугать её.

— Не уходи, пожалуйста.

Шу Юнь наконец заговорила: — Ты пришел ко мне только для того, чтобы сказать это?

Линь Цзыу опустил голову, и прошептал: — Если ты останешься, я скажу что угодно и сделаю всё, что угодно.

Шу Юнь отвернулась, её покрасневшие глаза были устремлены в другую сторону. Наконец, в её голосе навернулись слёзы. 

— Слишком поздно. Слишком поздно что-либо говорить. Мы расстались — понимаешь? Всё кончено...

— Мы можем начать всё сначала! — внезапно раздался голос Линь Цзыу, дыхание его участилось, грудь тяжело вздымалась: — Ты не умерла, я тоже не умер! Это всего лишь разрыв! Мы можем начать все сначала! Если ты просто кивнешь, все будет как раньше, ничего не изменится, если ты захочешь... 

Его последние слова превратились в шепот, потому что он увидел, как задняя дверь ресторана снова открылась. Мужчина, которого Ло Сяо часто видела по телевизору, вышел и встал рядом с Шу Юнь. Через руку у него было перекинуто пальто, которым он нежно обнимал Шу Юнь сзади. Тело Шу Юнь слегка дрожало, но она не вырвалась из его объятий. Её взгляд был прикован к Линь Цзыу, полный жестокой печали. Линь Цзыу в тот момент как будто потерял голос и уставился на них. Его игра была захватывающей. Пламенная интенсивность, которая ещё мгновение назад горела в его глазах, погасла, даже самый слабый оттенок цвета исчез с его губ. Его высокая фигура колебалась, как будто он был безжизненным растением, готовым быть сметенным ветрами разрушения.

— Так вот почему уже слишком поздно? — Линь Цзыу тихо прошептал, его голос срывался, но он изо всех сил сдерживал слезу: — Вот почему... ты не согласилась, да?

Шу Юнь плотнее закуталась в пальто, поджала губы и сжала кулаки, которые приобрели нефритовый оттенок, вцепившись в воротник.

— Вот почему мы не можем начать всё сначала, не так ли? 

 Он посмотрел на неё, его голос был отчаянным, но мягким, как будто он собрал последние силы, чтобы умолять её.

Видя молчание Шу Юнь, мужчина, по-видимому, боясь, что она может передумать, угрожающе зарычал на Линь Цзы У: — Ты закончил? Разве ты не видишь, что она не хочет обращать на тебя внимания?

Линь Цзиву поднял голову, и его взгляд стал холодным, как лезвие, когда он встретил взгляд мужчины. Мужчина невольно вздрогнул. Линь Цзыу холодно спросил: — Разве я тебя спрашивал?! Убирайся!

Мужчина смотрел в недоумении, его лицо позеленело от ярости: — Ты... ты...

— Почему ему нельзя говорить? —  Шу Юнь прервала бесполезное заикание мужчины, глядя на Линь Цзыу со слезами на глазах: — Он мой парень.

    Все трое замолчали. Дождь лил как из ведра, и бедный Линь Цзыу был единственным, кто промок до нитки. Двое других стояли под карнизом, одетые в осеннюю одежду. Этой сентиментальной, гнетущей тишиной управлял Линь Цзыу. Другие могли бы нарушить её преждевременно, потому что не выдержали бы холода, но Линь Цзыу этого не сделал. Благодаря своему острому чувству игры, он уловил течение времени и прервал молчание в самый подходящий момент. Своим острым театральным чутьем он почувствовал ход времени и прервал тишину в самый подходящий момент. Он шагнул вперед и схватил руку Шу Юнь с такой яростной решимостью, что стоявший рядом мужчина не успел вмешаться. Покрасневшие глаза Линь Цзыу пристально смотрели на Шу Юнь, лицо которого не выражало никаких эмоций, кроме печали и любви.

— Хорошо, – хрипло сказал он:— Он твой парень.

— Что... что ты делаешь? — Шу Юнь отшатнулась на шаг под этим пронзительным взглядом: — Ты с ума сошел?

Линь Цзиу опустил голову и улыбнулся. Затем он силой потянул её руку и прижал к своей груди. Шу Юнь отшатнулась, но не смогла вырваться из его рук.

Линь Цзыу смотрел на неё с нежностью, смешанной с грустью: — Ты можешь уйти. Но, пожалуйста, забери с собой всё, что ты оставила в моем сердце.

     До этого момента всё шло гладко. Режиссер, сжимая сценарий перед камерой, сжал кулак в молчаливом триумфе, его лицо исказилось от волнения: — Да, да, да, именно так! Темп идеальный! Он настоящая легенда! Ради такого уровня актёрского мастерства, я не буду жаловаться, даже если он пропустит еще месяц!

 Однако главный актер Линь Цзыву незамедлительно «дал громкую пощечину» режиссеру, который был охвачен восторгом. Он совершил элементарную ошибку. Такие элементарные ошибки крайне редки для опытного актера, глубоко погруженного в свою роль; хотя это и не большая проблема, для Линь Цзыу она становится фатальной.

  Согласно сценарию, после того, как Линь Цзыу произнес эту эмоционально насыщенную фразу, Шу Юнь должна была с болью и обидой вцепиться в его руку, а затем ударить его по лицу, выкрикнуть с горечью и гневом: — Что я оставила тебе? Ты разрушил всё, что было связано со мной, а теперь хочешь разрушить и мои мечты?

Затем Линь Цзыу нужно было только ответить: — Прости, Сяо Жань. Но это сердце принадлежит только тебе. Если ты должна уйти, вырви его сама.

 Если бы все произошло именно так, все было бы хорошо. По сценарию, затем камера переключается на расстроенное лицо Шу Юнь, демонстрируя печаль и нежелание главной героини. На этом сцена должна была заканчивается, и Линь Цзыу не пришлось бы промокнуть под дождём.

   В результате Линь Тяньван, не в силах отличить реальность от вымысла, с глубоким волнением, искренностью и душераздирающей болью держал руку Шу Юнь, и произнёс со слезами на глазах:

— Прости, Ло Сяо. Но моё сердце принадлежит тебе. Если хочешь уйти, вырви его своими руками.

Все присутствующие были ошеломлены: режиссёр, сценарист, оператор, Лу Чжэ, Бай СяоЧуй, техник по свету, гримёр, помощник сценариста.

 Глаза Шу Юнь были широко раскрыты, но вместо ожидаемого шока и смятения она выглядела так, будто подавилась яйцом, недоверчиво глядя на Линь Цзыу.

— Ты...

Линь Цзыу всё ещё был полностью поглощён сюжетом, увидев выражения лиц присутствующих, рассеянно спросил: — Что случилось? Я что-то не так сказал?

Лицо Шу Юнь выглядело неважно, но она выдавила улыбку: — Ты только что назвал героиню Ло Сяо.

Линь Цзы У мгновенно застыл, его лицо сначала побледнело, потом посинело, а затем покраснело. На холоде, промокнув насквозь, Линь Цзыу наконец покраснел.

  Рекламная кампания «Спрашивая дорогу» вывела Ло Сяо, невинную обычную гражданку, в заголовки индустрии развлечений. Кто из присутствующих не знал этого имени?

  Теперь, став свидетелями того, как легендарный Линь неправильно произнес имя главной героини, назвав её именем скандальной старшей, все почувствовали себя так, словно их заставили проглотить собачий корм. [Китайский сленг, означающий публичное проявление чувств].

 Они огляделись, почесали уши и посмотрели на небо, делая вид, что ничего не услышали, но в глубине души их сердца были полны смятения.

  Режиссёр несколько раз прочистил горло, прежде чем свернуть сценарий и пролепетать: — Э-э... ничего, мы сейчас повторим. Линь Цзыву, ты справишься? Может, сначала разогреешься?

По сравнению с физическим холодом, Линь Цзыу был явно более потрясен и унижен своей элементарной ошибкой. Его уши покраснели, и он сжал губы, прежде чем ответить режиссеру:

— Извините, ещё один дубль. На этот раз проблем не будет.

  Во время второго дубля Лин Цзыу был полностью сосредоточен и не допустил той же ошибки. Однако он казался чрезмерно увлеченным идеей убедить себя, что человек перед ним это персонаж Шу Юнь — Сяо Жань, а не Ло Сяо. Поэтому, хотя этот дубль был безупречным и получил всеобщее одобрение на съемочной площадке, Ло Сяо, стоящая в углу с пустым взглядом, ясно понимала: В этом дубле не было подлинных эмоций Лин Цзыу. Он просто играл свою роль. Его слова были достаточно глубокими и искренними, чтобы обмануть всех, заслужив аплодисменты за его игру, они не могли обмануть её. Потому что из всех людей она была единственной, кто видел, как он страстно восхищался кем-то. До сегодняшнего дня, до того момента, когда он по глупости оговорился и произнес её имя. Только тогда она поняла, что это было по-настоящему. Всё, что он говорил, будь то о симпатии к ней или глубокой любви к ней, его пыл и страсть в ту дождливую ночь —  всё это было искренним.

☆、Автор хочет сказать следующее: Господь Линь заявляет, что предпочел бы работать в индустрии гей-порно, чем снова участвовать в таких ужасных, мелодраматических любовных сценах с одержимостью Эр Кана...  

[ Эр Кан (尔康, Ér Kāng) — это литературный персонаж, из популярного китайского романа и телесериала «Хуаньчжу гэгэ» (还珠格格, «Жемчужная принцесса»), созданного писательницей Цюн Яо (琼瑶). Актер, сыгравший Эр Кана в первых двух сезонах, Чжоу Цзе (Zhou Jie), стал объектом многочисленных интернет-мемов в более поздние годы благодаря своей чрезвычайно эмоциональной и драматической игре (особенно крупным планам его страдающего лица). Источник Gemini и ChatGPT 2025 год.]