Онлайн чтение книги Я сдаюсь, я больше не играю [Новости индустрии развлечений] I'm giving up, I'm not acting anymore [Entertainment Industry]
Глава 57: Ты выше меня.

     У Ши вел себя как утонченный джентльмен, в то время как Линь Цзыу напоминал самого мелочного и ограниченного человека, затаившего враждебность, облаченного в доспехи и полностью вооруженного. Совершенно, неожиданно не было ни унижении, ни намеренной попытки поставить его в неловкое положение. Джентльмен ничего ему не сделал, даже не помешал в трапезе. За весь банкет У Ши ни разу не упомянул имени Линь Цзыу и не пригласил его на сцену, спеть. Как будто он забыл, что пригласил этого человека, или возможно, был особенно внимателен, не желая смущать его, привлекая к нему слишком много внимания. Постепенно, по мере того как атмосфера банкета становилась все более веселой, а хозяева и гости все более оживленными, немногие помнили, что среди них присутствовал опальный бывший суперзвезда. Для Линь Цзыу это был самый благоприятный исход, который только можно было представить.. Он прислонился к незаметному столику, держа в руке многослойный коктейль, цвета которого были размыты Лицо его было бледным, как нефрит, губы поджаты, а выражение лица — смесь печали и холода. Среди праздничных неоновых огней было трудно его разглядеть.

   Выпивая до поздней ночи, старейшины отправились отдыхать в гостевые комнаты в задней части виллы, оставив молодое поколение для общения и сближения. Люди предавались веселью, скрипки, флейты, барабаны, духовые инструменты и фортепиано резонировали вместе. Дамы, выпив вдоволь, избавились от своей сдержанности. Обнявшись со своими партнерами, с румянцем на щеках, они танцевали рука об руку, порхая словно бабочки.

   Взгляд Линь Цзыу был прикован к Ло Сяо. Она не танцевала с другими и почти не улыбалась. Линь Цзыу понимал, что это не значит, что она несчастлива. Она никогда не любила толпу. Даже поездка на аниме-фестиваль оставляла её в состоянии скованности, не говоря уже о такой безумной обстановке. Программа на сцене сменилась с симфонического оркестра, играющего танцевальную музыку, к пламенному, чувственному выступлению белорусского диджея, который довел веселящуюся толпу до исступления. Ло Сяо же сидела опустив голову с телефоном в руке, молча листая экран, что она смотрела, оставалось загадкой. Среди шума толпы к ней подошёл высокий, красивый мужчина. Это был У Ши, хозяин банкета. У Ши сказал Ло Сяо несколько слов, но в тусклом свете их лица были скрыты. Линь Цзыу увидел только, как У Ши схватил Ло Сяо за запястье. Ло Сяо, казалось, сопротивлялась, пыталась вырваться, а затем Линь Цзыу увидел, как У Ши поднял её, и они вдвоем исчезли в глубине танцпола. Они оба исчезли в глубине танцпола. Поэтому он подумал, что, возможно, её сопротивление и скованность в тот момент были всего лишь иллюзией, плодом его собственных желаний и глупых надежд. 

      Линь Цзыу стоял там, с бесстрастным, почти онемевшим лицом. Лишь глаза, привыкшие следить за фигурой Ло Сяо, изредка мелькали на фоне ослепительных огней коктейльной вечеринки, чтобы потом потеряться в толпе. Он наблюдал за их танцем, их шаги словно ступали по его обугленным руинам, пытаясь погасить и разбить последние искорки света и тепла в его сердце. Линь Цзыу почувствовал удушье. Все те дни юности, те блеклые мечты, были поглощены огнем — сжигая прошлое и настоящее, поглощая вместе с собой будущее. Десять лет неугасаемой привязанности, превратились в жалкую выжженную землю. В этот момент он внезапно почувствовал бесконечную усталость, которую испытывают обычно пожилые люди. Когда-то он твердо верил, что никогда не потеряет свой дух, что всегда будет гордым и непоколебимым. Теперь он знает, что это не так. Он едва мог дышать, в углу задыхаясь, медленно прижимая руку к сердцу. Его гордость была разбита давным-давно, в тот момент, когда он глубоко влюбился в Ло Сяо. Была ли её привязанность к нему не более чем милосердием, проявленным исключительно из-за этого мужчины? Была ли она добра к нему просто потому, что он и этот человек были похожи, с одинаковыми бровями и глазами. В конце концов она надела для этого человека красивое платье, взяла его за руку и грациозно танцует с ним, а он лишь может холодно стоять у окна, как выброшенная, ничтожная потрепанная занавеска. Так ли это? Линь Цзыу редко чувствовал себя обиженным в своей жизни. Когда ему не удавалось чего-то достичь, он винил себя за то, что недостаточно старался, и никогда не винил других. Впервые он почувствовал несправедливость, гнев и унижение. Это было словно нож в сердце.

         Микрофон на сцене уже расхватывали весёлые гости. Среди них было много певцов из индустрии развлечений. Теперь, после нескольких порций выпивки, все они были наполовину пьяны, полусонные и хотели блеснуть своим вокальным мастерством. Линь Цзыу не знал, о чём он думает. Его разум словно горел, и в нём почти не осталось рационального мышления. Осознав это, он уже стоял на сцене. Он понимал свое затруднительное положение, но, осознав, что он делает, спокойно обдумал ситуацию и не почувствовал ни малейшего сожаления. Рок-певец, раскачиваясь и тряся головой во время выступления, только что закончил свою песню. Он уже собирался начать следующую, когда Лин Цзыу небрежно взял у него микрофон. Рок-певец с улыбкой потянулся, чтобы вырвать микрофон обратно, но лазерный луч пронёсся мимо, осветив красивое лицо Линь Цзыу, белое, как снег среди сосен. Певец чуть не ахнул, увидев, кто идёт.

— Ты... 

Линь Цзыу оставался непоколебим, его прежняя манера суперзвезды осталась неизменной: — Спускайся.

Певец: — Но ты...

— Спускайся. Моего присутствия здесь достаточно.

  В его словах чувствовалась неоспоримая власть. Певец колебался, но затем послушно отдал микрофон и покинул сцену. Внизу толпа продолжала веселиться, мало кто обращал внимание на происходящее на сцене. Так продолжалось до тех пор, пока Линь Цзыу не снял свой идеально отглаженный пиджак и не бросил его рядом с барабанной стойкой. Он закатал рукава, взял гитару и сел на высокий стул. Он глубоко вздохнул, запрокинув голову назад, чтобы встретить луч бледно-белого прожектора, спускающегося с потолка. Этот ледяной белый свет, как падающий снег, медленно покрыл его лицо и плечи, окутывая его обширной, пустынной просторностью. Он осторожно перебрал струны и слегка хриплым голосом начал тихо и медленно петь. Линь Цзыу не профессиональный певец, но его глубокие эмоции и чистый, спокойный голос постепенно привлекли внимание танцоров. Сначала на него обратила внимание небольшая группа людей, затем толпа постепенно зашумела, всё больше взглядов устремилось в сторону сцены. Послышался шёпот, высказывались различные предположения и комментарии по поводу выступления Линь Цзыу. Постепенно шум стих, и наконец, почти все молча смотрели на него.

Ты, когда-то такая беспечная, и я такой наивный юный неопытный. Наша земная судьба, связанная только мимолетным переплетением, невысказанными узами жизни.

Он ни на кого не смотрел, лишь слегка наклонил голову, глядя на луч белого света. Его глаза постепенно покраснели, а голос охрип.

Легко прийти, но трудно уйти; десятилетия проносятся через мир смертных, легко расстаться, но трудно воссоединиться...

 Он медленно закрыл глаза, его кадык задрожал. Через его теплые веки прожектор бросал слабый багровый оттенок на его глаза. Когда песня закончилась, в воздухе повисла ощутимая скорбь. Не было слышно ни звука. В некогда оживленном, роскошном зале красивые мужчины и красивые женщины замолчали, никто не осмеливался первым нарушить тишину. После затянувшейся паузы внезапно раздались аплодисменты. Линь Цзыу открыл глаза под громкие аплодисменты. Четкий хлопок привлек взгляд, У Ши стоял среди толпы, элегантный, как божественная статуя. На его лице играло непостижимое выражение, когда он медленно произнёс:

— Господин Линь, очень впечатляюще.

  Линь Цзыу не ответил ему ни словом, ни даже взглядом; его взгляд был прикован к Ло Сяо, которая стояла рядом с У Ши. Ло Сяо, похоже, не ожидала появления там Линь Цзыу. Её лицо побледнело, она стояла, словно глиняная или деревянная статуя, даже губы потеряли цвет. 

У Ши заметил: — Я давно восхищался исключительными актерскими способностями господина Линья. Я и не ожидал, что сегодня, когда вы раскрыли свой певческий голос, он также поразит публику и глубоко тронет нас. Такой талант не должен быть потрачен впустую. Характер и талант — это принципиально разные вещи. Я ценю талант. Если господин Линь будет согласен, я, возможно, смогу оказать некоторую помощь.

     Пятно на репутации Линь Цзыу наложил никто иной, как У Ши. Именно он оклеветал Линь Цзыу, а теперь говорит, что хочет помочь Линь Цзыу, видимо, он пытался снова сыграть роль добродетельного человека. Однако это было далеко от правды. Его приглашение на банкет было лишь для того, чтобы Лин Цзыу понял, что, будучи простым актером, он никогда не сможет сравниться с врожденными привилегиями человека, родившегося в богатстве. Он чувствовал, что без славы актёра Линь Цзыу подобен павлину, ощипанному перьями, павлину, лишённому изумрудного хвоста. Он заслужил стыд и укрытие. Он верил, что бездушные и неверные люди естественным образом будут дорожить своим достоинством, оказавшись в позоре. Даже перед глазами Ло Сяо падший король никогда не унизил бы себя перед толпой. В конечном итоге, он в корне неверно понял Линь Цзыу. Этот человек был не просто актером; он был преданным и трудолюбивым актёром с самого начала, с чистой совестью в отношении своей карьеры. Он не был лишен чувств. Он глубоко любил Ло Сяо. Хотя он погрузился в мир блеска и гламура, он всегда оставался чистым, и его сердце было занято исключительно её образом. Что касается этой любви, то, хотя он испытывал обиду и душевную боль, он не питал никаких сожалений. Поэтому, когда У Ши открыто попытался публично унизить его, Линь Цзы У не стал отвечать на эту «доброту». 

Он лишь холодно ответил: — В этом нет необходимости.

У Ши помолчал немного, а затем улыбнулся: — Господин Линь... поистине человек безупречной чистоты.

Встреча с вами сегодня, подтверждает слухи.

Линь Цзыу не произнес ни слова, пристально глядя на Ло Сяо, всё ещё держа микрофон в руке, словно хотел что-то сказать. Но он склонил голову, долго размышляя, но ничего не приходило в голову. Когда-то он представлял себе, что у них с Ло Сяо бесконечно много тем для разговоров, что в её присутствии он может с удовольствием обсуждать даже мелочи, сверкая глазами. Но он ошибался. Оказалось, что и для них настал такой день, когда он смотрел на неё, но они были безмолвны. Линь Цзыу долго стоял на сцене и вдруг почувствовал, что всё, что он хотел сказать и сделать, уже сказано, и всё, что он хотел сделать, уже сделано. Он положил микрофон и повернулся, чтобы уйти со сцены.

Внезапно кто-то из зала крикнул ему так, что было слышно всем: — Линь Цзыу, стой!

 Щёки Ло Сяо вспыхнули, и она не могла понять, это волнение или печаль, радость или горе. Множество эмоций переплелись между собой, и ей было трудно подобрать нужные слова. Её лицо краснело все сильнее и сильнее, пока корни ушей не окрасились в цвет заката.

— Это не то, что ты думаешь, — с трудом проговорила она.

— Я не... я не...

— Я знаю, — перебил её Линь Цзыу: — Я знаю, что я тебе никогда не нравился.

 Светские дамы онемели от удивления, широко раскрыв глаза, они тупо смотрели то на сцену, то на зрителей. Ло Сяо выглядела одновременно встревоженной и рассерженной, немного обиженной.

У Ши схватил её за руку и тихо спросил: — Ло Сяо, есть что-то, что ты не сможешь сказать позже?

Она проигнорировала слова У Ши, стряхнула его руку, её глаза блестели, смотря на мужчину на сцене. В её голове роилось множество фраз, сдавливая грудь, готовых вырваться наружу и выразить её чувства. Отдышавшись и успокоившись, она выпалила фразу, которую никто не смог понять. Ёе голос дрожал от сдерживаемых рыданий, когда она сказала мужчине на сцене:

— Линь Цзыу... ты выше меня.

 Никто не понял. Кроме него. Хватка Линь Цзыу на пиджаке ослабла, и пиджак упал на пол. Он с изумлением смотрел на неё в толпе, как будто не расслышал её слов, не осмеливался услышать её слова отчётливо. Он долго молчал. Она сделала несколько шагов вперёд, а затем выбежала на сцену на высоких каблуках. Она не привыкла к высоким каблукам и споткнулась, едва не упав. Линь Цзыу инстинктивно напрягся на сцене, пытаясь помочь импульсивной девушке. Но она сбросила каблуки, и босиком, с задранной юбкой, бросилась к нему. Он смотрел, как её юбка развевается, словно волна, и инстинктивно раскинул руки, словно желая поймать ту, которая казалось, не мог остановиться. Тяжело дыша, когда она достигла сцены, она резко остановилась, слегка покачиваясь и задыхаясь. Её темные, блестящие глаза были прикованы к нему.

— Ло Сяо...

— Хм.

Она посмотрела на него под ярким светом прожектора. Его лицо было мягким, но упрямым, с оттенком смущения, он выглядел совершенно растерянным.

— Это не то, что ты думаешь. Линь Цзыу, ты другой.

Его влажные глаза смотрели на неё.

— Вы с ним разные, — сказала она.

 Затем она сделала два шага вперёд, подняла руку, махнула рукой над головой, затем встала на цыпочки и махнула рукой над головой Линь Цзыу.

— Линь Цзыу, ты выше меня. Правда.

  Он молчал, его красивое лицо было скрыто за туманным выражением. Затем его глаза, темные, как чернильный нефрит, медленно расширились от удивления. Его мягкие губы сжались, как будто он хотел что-то сказать, но в конце концов никаких слов не последовало. Только слабый румянец пробежал по его бледным щекам, нежный багровый оттенок, напоминающий яркий, огненный закат за окном класса в последний год учёбы в старшей школе. Прошло десять лет с того заката, когда он впервые признался ей в своих чувствах. Наконец, он дождался её нежного ответа. В бальном зале, среди вихря духов и развевающихся юбок, под взглядами бесчисленных зрителей, когда он спустился со своего высокого пьедестала непоколебимого короля. Она осталась той же девушкой, какой была все эти годы, не заботясь о том, богат ли он и почитаем, любим ли он и обожаем, является ли он любимым сыном императора. Она подошла к нему, и когда их взгляды встретились, обе пары глаз покраснели. Затем она протянула руки и обняла его за талию. Мягкая, теплая щека прижалась к его груди, которая билась, как барабан. Он почувствовал, как будто кто-то прицелился и выстрелил пулей прямо в его сердце. С глухим стуком хлынула кровь, и мир перед его глазами закружился в калейдоскопе цветов, казаясь почти нереальным. Он всегда был своенравным и необузданным, редко испытывая страх в своей жизни. Но ему потребовалось целая вечность, прежде чем он осмелился поднять руку, почти дрожащую, почти не в силах поверить в это, и положить её ей на плечо. Её кожа была тёплой; она всё ещё была рядом. В тот миг он почувствовал, что небеса не были к нему неблагосклонны; всё, чего он желал, теперь было перед ним. Он обнял её в ответ, словно держал цветы в апреле, фейерверк в холодной ночи. Ни его, ни её не волновало, насколько шокирована была публика внизу, и им было всё равно на выражения лиц других людей. Всё, то, что они так жаждали, теперь лежало перед ними. Что может быть важнее?

☆、 От автора: Черт, они наконец-то вместе! Дайте мне булочку с мясом, чтобы успокоить нервы. Клянусь, главные герои моей следующей книги не будут такими нерешительными! Эти два идиота с нулевым опытом! Они меня измотали!!! В следующий раз я обязательно напишу о опытном водителе и мошеннице в качестве главных героев!