Онлайн чтение книги Макгаффин MacGuffin
1 - 13

— Сходи в больницу и получи рецепт на ингибиторы.

Я сказал это утром за завтраком. Вместо того чтобы без лишних слов согласиться, он, вопреки ожиданиям, лишь молча уставился на меня.

— Что?

— Обязательно их пить?

— Пей. От тебя пахнет.

Я сказал прямо, как есть. И Суха не удивился, наоборот — ответил дерзко:

— Знаю.

— Знаешь, и всё равно спрашиваешь?

— Мне показалось, можно и не пить.

— Вот как.

Я холодно усмехнулся.

— Ты что, соблазняешь меня?

— Это так выглядит?

— Да.

— Тогда, наверное, так и есть.

Мне нечего было сказать. И Суха смотрел на меня с выражением наивного идиота, но в этом взгляде явно что-то скрывалось. Я не мог понять — то ли это тщательно продуманная игра, то ли попытка вывести из себя.

Спрашивать, знает ли он, кто я и с кем вообще связался, было бессмысленно. Он не из тех, кто говорит не подумав.

— Чего ты добиваешься?

— Вы сами сказали: делай, что хочешь.

— И ты хочешь трахаться со мной?

И Суха слегка склонил голову и уставился прямо в глаза. Взгляд — дерзкий, нагловатый.

— Знаете…от вас тоже пахнет.

Своими сладкими губами он развратно прошептал:

— Запах становится всё сильнее. Мне это даже нравится.

Похоже, вчерашним вечером возбуждение испытал не только я.

Чёрные, как смоль, глаза тянули к себе с пугающей силой. Казалось, что проваливаюсь в них без шанса выбраться.

— Я ведь ясно сказал, что ничего не собираюсь с тобой делать.

— Да, вы сказали.

— И?

— Но это ведь не означает, что я не могу.

Фраза И Сухи лишила меня дара речи. Было ощущение, что меня водит за нос мальчишка. И вместе с этим странным чувством поднималась волна раздражения.

— Нравится тебе дерзить — пожалуйста. Но знай меру. Я не собираюсь с тобой ничего делать.

Слова прозвучали как предупреждение, но, по сути, это больше походило на напоминание, обращённое к самому себе.

Я не мог отрицать — в И Сухе было нечто, что вызывало во мне сексуальное желание. Но это всего лишь рефлекс, заложенный в нас генетически. Как омега, он мог превратить меня в животное, одержимое похотью.

Чутьё мне подсказывало: стоит перейти черту — и всё выйдет из-под контроля. И пострадавшим, скорее всего, окажусь я. Неприятная истина. Я терпеть не мог быть в положении, где всё решают не воля и разум, а слепой инстинкт.

— Сходи в больницу и получи рецепт. Или убирайся.

— …

На холодный тон И Суха опустил взгляд.

Он понимал: это не выбор, а ультиматум.

***

И Суха начал принимать ингибиторы. И больше не забирался в мою постель. Я чувствовал, как вновь выстраивается рухнувшая стена. Расстояние между нами, которое успело сократиться, теперь стало ещё больше, чем прежде.

Примерно тогда он начал выходить из дома. Раньше всегда сидел взаперти, но теперь — уходил, не проронив ни слова, и возвращался молча. Даже к роялю, который раньше иногда трогал, перестал подходить. Почти всё время проводил один, у себя в комнате, будто снова начинал стирать своё собственное присутствие.

Стал ли я чувствовать себя легче? Нет.

Меня это только больше напрягало. Его покорное поведение почему-то ощущалось как вызов: «Обрати на меня внимание!»

Я знал, что он принимает ингибиторы, но стоило ему оказаться рядом, как мне казалось, что я снова ощущаю его запах. Не мог сказать точно, так ли было на самом деле или это просто фантом, рождённый памятью и желанием.

Раз пробудившееся сексуальное напряжение так просто не исчезает. Что бы я ни делал — всё равно мысленно возвращался к нему. Мне становилось не по себе от этой зацикленности. Что он делает, когда выходит из дома? Что происходит у него в голове, пока он часами сидит один? Хотелось заглянуть внутрь, разложить всё по полочкам.

Я не узнавал себя. Раньше никогда не был так одержим кем-то.

Всегда стремился к покою и стабильности. Мне не нравилось думать слишком много, волноваться или испытывать раздражение. Единственное, что имело для меня значение — это удобство. Вся моя жизнь, все мои решения сводились к этому.

Но теперь я чувствовал, как созданная мной стабильность начинает рушиться из-за И Сухи. И, несмотря на это, я даже не думал о том, чтобы выгнать его. В этом и была настоящая проблема.

Раньше всё было просто: надоедающее — выкинуть и забыть. Только вот с И Сухой так не получалось.

Я оказался под его влиянием.

Не прикасался к нему, но и не отпускал. И время, в котором мы продолжали существовать за этой невидимой стеной, медленно шло.

Так началось лето.

***

— Моя знакомая рассказывала, что провела медовый месяц на Закинтосе. Говорит, что это место просто потрясающее. Может, в этом году и нам стоит поехать туда? Как тебе такая идея?

— Как хочешь.

— Сказал на отвали. Тогда поеду одна.

— Хорошая идея.

Ответ был таким равнодушным, что, похоже, это задело её. Она бросила на меня недовольный взгляд, но что я мог поделать? Я не мог сосредоточиться. Ни на разговоре, ни на сексе. Проникая в её тело, продолжал думать о лице И Сухи. Бледном, лишённом эмоций. Механический секс не принёс мне облегчения, только краткое удовлетворение, которого оказалось недостаточно. Я пытался утолить голод, но вместо этого чувствовал, как жажда лишь усиливается.

Я выдохнул дым, и женщина, заметив это, скорчила недовольную гримасу.

— Фу, хватит уже! Почему ты не можешь просто бросить? Кажется, ты стал курить только чаще…

Действительно, количество выкуриваемых сигарет стало расти. Это стало способом заглушить раздражение, словно дым был единственным, что могло утихомирить этот внутренний хаос.

— Тебе чего-то не хватает?

Она прильнула ко мне, провела рукой по своей обнажённой коже, соблазняя меня. К сожалению, это не вызвало возбуждения.

Я потушил сигарету и встал с кровати. Направился в ванную, но, проходя мимо окна, случайно взглянул наружу. На город обрушился дождь, тёмные капли ползли по стеклу, оставляя за собой мутные следы.

— Опять дождь? Который час?

Женщина подошла сзади, обвила руками мою талию. Она прижала лицо к моей спине и ответила.

— Не знаю. Наверное, около часа ночи. Пойдём в душ?

Поверх женского голоса накладывается тоскливый голос И Сухи.

«Я плохо сплю, когда дождь».

«В такую погоду запах сильнее. Запах разлагающегося тела».

— Дорогой, ты меня слышишь?

«Не обращайте внимания. Пройдёт. Всё пройдёт».

— Чёрт.

Я выругался себе под нос и оттолкнул женщину, вздрогнувшую от неожиданности.

— Мне пора.

Всю дорогу домой я не мог успокоиться и был сильно раздражён. Сорвался к нему из-за какого-то дождя. Ну не спит он — и что с того? Какое мне до этого дело? Но я, как идиот, всё равно еду домой посреди ночи, сквозь ливень. Даже самому себе не мог объяснить, зачем. Быть игрушкой в чьих-то руках — отвратительное чувство.

Как я и ожидал, стоило войти в гостиную и я увидел привычную картину.

И Суха опять жалко скорчился у окна и смотрел в темноту. Пока ехал, мне всерьёз хотелось обхватить его тонкую шею и сжать, но, увидев это зрелище, вся злость испарилась. Вздохнув, я провёл рукой по волосам.

Знал он, что я пришёл, или нет — не шевельнулся, просто сидел, уставившись в окно, с пустым взглядом.

— Хватит из себя жертву строить. Иди и ложись.

На мои слова он ответил без эмоций, но с каким-то странным, отрешённым спокойствием:

— Не обращайте внимания.

— Для меня это звучит как «обратите на меня внимание».

— Вы неправильно поняли. Я не это имел в виду.

— Мне плевать, что ты имел в виду. Я слышу это вот так. Пойдём.

— Не хочу.

Я не поверил своим ушам.

— Повтори. Что ты сказал?

— Я сказал — не хочу.

На этот решительный отказ я невольно усмехнулся — от возмущения. Ещё недавно он сам запрыгивал в мою постель без спроса, а теперь — отказывается?

— Почему?

— От вас пахнет.

— Ты же сам говорил, что запах тебе нравится.

— Мне нравится запах дяди. А сейчас он смешался с чужим. Мне это противно.

Я понял, о чём он. Я пришёл прямо от женщины, не потрудившись даже помыться. Принёс с собой чужой запах, и его это оттолкнуло. Из-за ревности ли, или он и правда не выносит сам запах — не знаю.

— Не нравится — не подходи.

Заставлять его ложиться в постель против воли я не собирался.

Оставив И Суху в покое, я зашёл в ванную и сдёрнул с себя одежду. Под тяжёлой струёй воды снова вспоминал его слова.

«Не хочу».

Меня это злило.

Я быстро закончил с душем и вернулся в гостиную. И Суха, как прибитый, сидел всё на том же месте. Не раздумывая, я подошёл, подхватил его одной рукой за талию и прижал к себе. Его тело вздрогнуло, а потом безвольно повисло.

Не говоря ни слова, я понёс его в спальню и бросил на кровать.

Он лежал, уставившись на меня с потерянным выражением лица.

— Я помылся. Так что хватит валять дурака — спи спокойно.

Если бы я мог не обращать внимания — не приехал бы домой в столь поздний час.

Я лёг рядом, закрыл глаза. Но тело было напряжено, мысли всё крутились вокруг него. Этот чёртов запах И Сухи стал ещё сильнее, чем прежде.

Он тоже не спал. Его взгляд жёг мою спину.

Он думал обо мне, а я о нём.

Между нами было такое короткое расстояние. Достаточно протянуть руку — и можно коснуться. Но никто из нас не решался.

Я был на грани, зная: как только сорвусь — падение будет бесконечным.

И чувствовал, что этот момент — не за горами.

Мы оба — я и И Суха — ждали, когда он настанет.