Онлайн чтение книги Макгаффин MacGuffin
1 - 8

В течение следующих двух дней я спал при любой возможности.

Будто все те часы сна, которых мне не хватало последний месяц, разом обрушились на меня.

Во сне я видел много всего.

Это были кошмары — настолько яркие, что граница между реальностью и вымыслом стиралась.

Даже проснувшись, я ещё долго ощущал их вес — эмоции и последствия от них.

Грусть.

Злость.

Боль.

Тоска.

И всё это было связано с ним.

Вернее, с образом Чу Хэвона в моих снах.

Он обманывал меня. Я ненавидел его…и умирал. Видя, как я умираю, он сожалел. Видя, как он сожалеет, я испытывал…удовольствие.

И этот сон повторялся снова и снова.

— Я знал…я всегда знал…

Всё ещё окутанный сном, я бессвязно пробормотал эти слова.

— Я знал…

Меня охватила бешеная ярость. Я захотел что-то разбить, разорвать, уничтожить. В груди сдавило, стало трудно дышать. Я отбросил одеяло, спустился с кровати.

Темно.

Тихо.

Моё тело всё ещё было вялым после сна, но внутри бушевала буря.

Я вышел в гостиную.

На диване, свернувшись калачиком, спала домработница.

С тех пор как я отказался принимать таблетки, она не сводила с меня глаз.

Даже ночью иногда просыпалась, чтобы проверить, всё ли со мной в порядке.

Я не знал, делала ли она это по своей воле или по его приказу.

Некоторое время молча смотрел на неё, потом развернулся к выходу.

Но…замер.

Почему мой взгляд вдруг сам по себе потянулся в сторону кухни?

Я развернулся…шаг за шагом…

Как в трансе, подошёл к раковине. Перевёл взгляд на самый дальний угол.

Небольшой, незаметный ящик. Я открыл его.

Внутри лежали ножи. Разных размеров, ровными рядами.

Я взял самый маленький. Провёл пальцем по лезвию. Приставил к рубцу на левом запястье. Шёпотом произнёс:

— Подойдёт…

***

Сегодня он возвращался.

Домработница сообщила, что он планирует поужинать дома. Я безразлично кивнул. Последние дни я почти не просыпался. Даже когда был в сознании, голова оставалась тяжёлой, затуманенной. Сны не приносили облегчения. Сплошные кошмары. Пробуждение не давало отдыха. Словно я медленно погружался в трясину без дна.

Я ел завтрак и ложился спать. Просыпался, ел обед и снова спал. А когда устал даже от этого, просто сидел на полу и бездумно смотрел в окно.

Так проходило время.

— Господин скоро будет.

Голос домработницы вывел меня из забытья. Я машинально глянул на часы и пробормотал:

— Уже вечер.

Шесть. Из-за долгого летнего дня я даже не заметил, как прошло столько времени. С трудом поднявшись, я направился в ванную. Открыл кран, заполняя ванну ледяной водой. Потом вышел в туалет и встал на нижнюю полку шкафа. Протянул руку в узкую щель между потолком и зеркалом. И сразу нащупал нож. Тот самый, который спрятал несколько дней назад. Спустился вниз, сжимая рукоять. Посмотрел в зеркало. И увидел себя…улыбающимся.

Подлой, мерзкой ухмылкой.

Кто-то шепнул мне на ухо:

«Опять…»

— Точно.

Теперь я знал. 

Почему никогда не спрашивал его, что он обо мне думает.

Почему не хотел знать ответ.

Я боялся услышать правду.

Если бы он сказал:

«Ты всего лишь инструмент».

Я бы разочаровался.

Если бы он сказал:

«Я люблю тебя».

Я бы…

Любой вариант был неприемлем. Поэтому я выбрал не слышать. И всё же…я не верил ему. Но, к несчастью, любил его. И, возможно, тайно надеялся. Что я всё же особенный. Что он держит меня рядом из-за чувств.

Но эта надежда разрушилась.

Ребёнок.

Женщина.

Я не мог отрицать, что именно их существование пробудило во мне эту ненависть.

Ненависть, что шептала:

«Отомсти».

Злоба подталкивала:

«Ты знаешь, что делать».

Я вернулся в ванную.

Вода уже полностью заполнила ванну.

Не раздеваясь, я погрузился внутрь, вытянул ноги и откинул голову на край.

И вдруг…я вспомнил, откуда взялся этот шрам на левом запястье.

Эту рану нанёс себе я сам. Точно. Я уже делал это раньше.

Вот почему мне не страшно.

Всё новое пугает.

Но если один раз сделал — второй будет проще.

Скривившись в безумной ухмылке, я прижал лезвие к тому же самому месту.

И без колебаний полоснул по коже.

— А-а-а…

Да, это было больно. Но вместе с болью пришло долгожданное облегчение.

Одного раза оказалось недостаточно.

Я провёл лезвием по коже ещё раз, глубже, решительнее.

Тёплая кровь хлынула из раны.

Я опустил руку в ледяную воду.

Красные струи растворялись, как дымка, медленно окрашивая прозрачную гладь.

Будто вместе с ними вытекала и сама жизнь.

Сознание затуманилось, мысли стали вязкими, бесформенными.

Я закрыл глаза, наслаждаясь ощущением угасания.

— Я же говорил…я хочу, чтобы ты был несчастен из-за меня.

Опять. Дежавю, которое мучило меня раньше, снова накрыло с головой.

Я уже говорил это.

Щелчок!

Это был звук опирающегося замка.

Замка, что держал взаперти мои самые болезненные воспоминания.

Дверь распахнулась.

И волна прошлого хлынула в сознание, сметая всё, что принимал за реальность.

Ложный мир, который я сам себе создал, растворился, уступая место истинному прошлому.

И тогда я увидел, что же на самом деле случилось.

Точка отсчёта, в которой я думал, что началась моя история, оказалась ложной.

На самом деле тот «ад», где меня держали столько лет, был не логовом торговцев людьми.

Это была психиатрическая больница.

Я…я был пациентом.

Придурком, который пытался покончить с собой после предательства любимого человека.

Слабаком, который не вынес одиночества и стёр себе память, чтобы заменить её иллюзией.

Живым трупом, который просто дышал, но не жил.

Он был не добрым и великодушным человеком, который приютил меня, несмотря на все мои недостатки.

Он был тем, кто меня сломал.

Тем, кто заставил страдать.

Тем, кто обманул, притворяясь, что любит, а затем выбрал другую.

Но не только это.

Он был…

— Я стал таким из-за тебя!

Он был…

— Это всё из-за тебя, дядя!

Он был моим дядей.

— Ха-ха…ха-ха-ха!

Мои плечи задрожали от истерического смеха.

Реальность рушилась.

Как только пазлы прошлого встали на место, мои эмоции переплелись в хаос.

Ненависть.

Тоска.

Эйфория.

Отчаяние.

Всё смешалось в неразрывный клубок.

Смех стал дрожащим, полным надлома.

А затем постепенно превратился в рыдания.

Так вот какова правда.

Всё, что я так отчаянно пытался считать реальным, было ложью. Просто иллюзией, которую я сам создал, чтобы не надеяться. 

Чтобы не любить.

Чтобы не испытывать боль. 

Это был мой собственный защитный механизм.

Моя личная ловушка.